Заблудился

И вот мечта, похоже, сбылась. Как получилось, что он оказался здесь? Он быстро глянул по верхушкам. Увидев солнце, он мгновенно сообразил бы, куда идти. Научил его ориентироваться в лесу отец одноклассника. Вместе с ним они не единожды были в глухой тайге у него в избушке. Бесконечное счастье. Почему у него нет такого бати? Он всегда завидовал тем, у кого были родные отцы. Они не ведали своего счастья, относясь к этому как к должному. Глупцы.

Небо, как на зло, затянули низкие кучевые облака. Казалось, что солнце везде – куда ни глянь. Решил сделать круг пошире, в надежде наткнуться на знакомую местность. И собирая по пути мясистые кустики колбы, потянул по лесу воображаемый маршрут. Так прошло около часа. Он достал сотовый. Четыре часа дня. Связи не было. Но здесь её и не было никогда. Она появится только на бугре, где он оставил мотоцикл. Старенький «ижик» с коляской. Специально для таких целей он денно и нощно стоял у двора. В глухой деревне ни у кого не было ни прав на технику, ни номеров. Как говаривал отчим – полное отсутствие советской власти. С собой рюкзак, термос с чаем и кусок хлеба с сыром. Нож за голенищем бродней. Ружья у него не было. Почти у всех подростков в его возрасте были двустволки. Свои, или свободно ходили с отцовскими. Как-то заикнулся об оружии отчиму. «В армию пойдёшь – дадут автомат – там и настреляешься», – был такой вот оптимистический ответ. Больше не заикался. Решил, что купит себе сам.

Была с собой ещё китайская сумка-баул под колбу. Он нарезал её полную. А знакомая местность всё ещё не появлялась. Тогда, повесив баул и рюкзак на одинокую осинку, чтобы было видно подальше, решил покрутиться рядышком. На сотовом было семь вечера, когда он вернулся обратно. Как так-то? Впервые замаячила перспектива ночевать на рюкзаке. Спичек с собой и то не взял. Остались в тёплой куртке в коляске, он её снял, чтобы ходить было не жарко. Решил ещё раз – теперь уже на везенье, пройти в направлении, как ему казалось, правильном. Взял сумку и шёл, пока не начало смеркаться. Поняв, что сегодня уже не выйдет точно, стал готовиться к ночлегу. Наломав побольше еловых веток, наложил на землю. Съел половину хлеба и сыра, запил чаем, и, подобрав руки под мышки и подтянув колени ближе к себе, попытался уснуть. Ничего не получилось, холод быстро пробрал распаренное тело. Пришлось приседать, отжиматься – чтоб хоть как-то согреться. Май хоть и вышел на финишную прямую, ночи ещё давали дрозда. Мог запросто бахнуть заморозок или выпасть снег. Дело в этих местах обычное. Короткий миг на полузабытье – и снова холод делал своё дело. Как только рассвело, первым делом он доел припасы и допил чай. Высыпал колбу из баула и, свернув его, положил в рюкзак. Стал думать, что делать. Солнца по-прежнему не было. Небо было одинаково серым, куда ни посмотри. Можно набраться терпения и ждать. Его уже всяко схватились. Куда он исчез, с великого психа, никому не сказал. Поехал развеяться и заработать немного денег. Сдавал колбу в райцентре бабулькам. Деньги откладывал на ружьё. Мотоцикл не иголка – в конце концов вычислят, где он. Может пройти, правда, ещё день и даже ночь. Он не мог далеко уйти. Ждать, надо ждать.

Он представил, как будут издеваться над ним сверстники, особенно отчим. Вот, скажет, учился бы в военном училище – никогда бы не заблудился. Кликуху какую-нибудь обидную пришьют – до конца дней не оторвёшь. А, – будут говорить, – это не тот ли парнишка, который в трёх берёзах всю ночь с баулом бродил. Нет уж, сам выйду. И решив сделать круг ещё шире, пошёл. Нервы стали сдавать во второй половине дня, когда уткнулся в какую-то истлевшую охотничью избушку. О её существовании он ничего не слышал. Подходные пути к ней давно заросли. На сотовом ни одного деления связи. Решил залезть на дерево. Выбрал ель с сучками от земли и, забравшись на самый верх, огляделся. Бесконечное море тайги и никакой связи. Только сейчас ему стало по-настоящему страшно. Вдали лес как бы поднимался выше. Заходя за колбой, он обильно обрызгал себя дихлофосом от клещей. Верное средство, в отличие от многих рекламируемых, работает безотказно, но, видимо, уже выдохлось. Он то и дело снимал с себя ползущих мерзавцев. Аэрозоль от этих тварей тоже надёжно лежал в коляске, в аккурат под курткой со спичками. Полный балбес. Всё, что делать не надо – исполнено с изумительной точностью. Что вдалбливал в их головы отец друга. Заблудился – прижми задницу. Не трать силы. Жди. Тебя найдут. Собираешься в лес на день – бери еды на три. Собираешься на три – готовь на неделю. Заблудишься – выходи всегда своим следом. Не срезай на прямую. Потерял след – садись. Спички, нож, компас, ружьё – должны всегда быть с собой. Чем они тогда слушали? Смысла выходить теперь своим следом вообще никакого не было. Хотелось есть. Нарвал медунок – так себе еда, но всё же.

С этими мыслями он подошёл к месту, которое видел с ёлки. Так и есть. Гора. Тянется вправо и влево. В этом месте он не был ни разу. Он полез наверх. Поднявшись, он понял, что местность здесь приподнята метров на тридцать, и дальше снова идёт ровная тайга.

Решил идти по вершине горы. Но она была изрезана глубокими логами, и потому он спустился к подножью и пошёл вдоль неё. Там оказалась звериная тропа. Идти было легче, но опаснее. Он вытащил нож, так и шёл полдня, перекладывая из руки в руку. Устав, засунул обратно за голенище. Ночь прошла, как и первая. Он прыгал на месте, приседал и отжимался. Место ночёвки выбрал у ёлки с низкими ветками, чтобы в случае опасности можно было быстро влезть на вершину. Сотовый разрядился. Сколько случайностей собралось воедино. И не в его пользу. Утром пошёл дождь. Он разрезал баул по боковым швам и, развернув его, как мог, приладил на сучья ели над собой. Дождь шёл весь день и ночь, к утру перешёл в мелкую морось. Тогда он снял сумку и, прорезав в её днище дыру, просунул в неё голову. Одевшись в импровизированный плащ, раскатал бродни и побрёл по тропе. Часто останавливался и слушал. Ему казалось, что стреляют. Поднявшись на возвышенность, сидел ещё около часа. Стреляли. Но так далеко, где-то у горизонта. Теперь, уже не сомневаясь, повернулся спиной к горе и пошёл на далёкие выстрелы. В эту ночь у него не было уже сил греться. Он просто трясся. Зубы стучали. Наступило утро и выглянуло солнце. Он стал рисовать в голове карту. Выходило всё плохо. Он даже приблизительно не знал, где он находится от исходной точки. Куда он успел уйти? Дорога до районного центра от их посёлка шла в аккурат с юга на север. Представив своё примерное местоположение, он пошёл по теперь уже намеченному маршруту, делая постоянные поправки, как учил их настоящий охотник, на движение солнца.

Клещей уже не скидывал. Сидя на отдыхе, прислонившись спиной к кедру, безразлично наблюдал, как членистоногий ползёт по рукаву куртки.

Мать была всегда занята собой или совместно нажитой с отчимом дочерью. Он не испытывал к сестре никаких чувств. Порой даже брезгливость, видя, как родители с ней сюсюкаются. Алкоголь попробовал первый раз в пятнадцать лет. На танцах. Не зная, сколько надо, чтобы было ништяк, глотал отвратительную жидкость большими глотками. Развезло и нахлобучило его основательно. Мир вокруг качало и переворачивало. Он еле дошёл до дома. Очнулся ночью в постели. Тошнило. Бегом выскочил во двор. Нагретая внутри брага с шумом стала покидать тело. Было отвратительно. Тело передёргивало от мерзости происходящего. На летней кухне горел свет. Он тихонько подкрался к окну. На табурете сидела мать. Плечи её тряслись. Уткнувшись в полотенце, монотонно раскачиваясь, мать беззвучно рыдала. Иногда ей не хватало воздуха и тогда отдельные всхлипы вырывались наружу. – Господи! – давилась мать слезами. – Господи! Он поймал себя на том, что он сейчас тоже сидит, монотонно раскачиваясь и постукиваясь затылком о ствол. «Какая же ты тварь!» – обозвал он сам себя. До него только сейчас дошло, что испытывала тогда мать. Бесконечное пьянство и связанная с ним мерзота. Порочный круг. Бессильная обречённость происходящего. Как он не видел этого раньше? «Прости меня, мамочка», – сорвалось с губ. Как она там? Как можно есть и спать, не зная, где её сын? В этих тревожных мыслях он провалился в сон.

Когда тебя окружают сосны источающие липкий аромат смолы, слышен стук дятла и пение многочисленных мелких пичуг, ты счастлив, ты дышишь полной грудью, наслаждаясь жизнью.
Это было вчера. Сегодня я пытаюсь найти дорогу к реке или ручью. Сегодня я слышу жужжание комаров, ощущаю липкий запах пота, исходящий от моего усталого тела. Я несколько раз споткнулся о торчащие корни деревьев. Остановился на полянке пронизанной лучами предзакатного солнца, достал бутылку воды, сделал два больших глотка. Воды было меньше трети бутылки. Скоро стемнеет это будет вторая ночь в одиночестве в чаще леса.
Я решил поставить палатку, я не мог больше сделать ни шагу, надо ждать помощи, может я удаляюсь от поисковиков. Но самые страшные мысли вернулись как острые иглы в мою уставшую голову: " Где Ирина и Сергей?"
События вчерашнего дня сначала четко выстроились в памяти, но теперь паника стирала и искажала воспоминания. Я бросил рюкзак с палаткой и спальником на землю. Громко закричал в высь неба, тем самым слегка сбросив напряжение.
Из всех вещей взятых в недельный поход у меня остались лишь палатка, спальник, почти пустая бутылка воды и смартфон, на него я возлагал надежды на то, что меня найдут по геолокации.
Помню утром я проснулся и вышел из палатки, вокруг ничего и никого не было. Мои друзья не могли тихо собрать свои вещи и уйти, оставив меня одного, да ещё и забрав мои вещи с собой, в этом не было никакого смысла, а самое главное полянка возле палатки выглядела нетронутой. Трава не была примята, не было следов кострища и следов людей. Увидев это я сразу отогнал все мысли о сверхъестественном или фантастическом раскладе дел. Это даже не могло прийти в голову, я реалист до кончиков волос, скорее я бы поверил, что друзья, которых я знаю с младшей школы, ограбили меня и бросили одного в лесу, хотя для этого нет никаких причин.
А сейчас спустя сутки, я решил поразмыслить о происходящем. Сегодня пока я бродил по лесу мои мысли были сосредоточены на поиске выхода, на поиске питьевой воды, составлении мысленной карты основанной на природных ориентирах. А вопрос где мои друзья и почему они исчезли ушел на второй план. Я сначала думал, что это розыгрыш и сейчас я их догоню и мы вместе посмеёмся над этой шуткой. Но с каждым километром надежда найти друзей таяла. Горло саданило от крика и нехватки воды, ноги были тяжеленными. Вспомнились сказки из детства про лешего, который заманивает путников в чащу и сбивает их с пути не давая выйти из леса. Послышался хруст ветки под чьей-то ногой. Я резко обернулся на звук, никого не увидел. Это нарастала паника. Сделав десять глубоких вдохов - выдохов, я сел на траву, сжал пучок травы в кулаке, почувствовав реальность и вернувшись из бредовой альтернативы с лешем, инопланетянами и лесными духами.
Отдохнув и успокоив разыгравшееся воображение, я поставил палатку, это заняло приличное время, стало быстро темнеть. Самое сожаление было о пропавшем ноже, спичках и сигаретах. Даже голод был не так мучителен, как желание курить. Мозг человека похож на глупого капризного ребенка, зная о муках голода и необходимости пищи для выживания, он требует сигарет, которые его убивают.
Забравшись в палатку я укутался в спальник и думал, что сразу усну, но сон не шёл. В темноте окружённый ночными звуками леса, дрожа от холода я старался угомонить свое вновь разыгравшееся воображение.
Мою палатку окружали, то волки, то опоясывали своими блестящими телами змеи, то слышались голоса людей. Но Я не мог побороть страх выйти и окликнуть людей, хруст веток приводил к выбросу высоких доз адреналина. Шорохи и тени сводили с ума. Я стал молиться всем богам, я не знаю ни одной молитвы, я атеист, но в эту ночь я поддался древним инстинктам и молил о помощи высшие силы. За бормотанием просьб о помощи и обещаний вести праведную жизнь, я видимо погрузился в глубокий сон. Так крепко спят беззаботные дети или уставшие работяги.
Мне снилось, что вокруг палатки ночью ходили люди, они старались бесшумно передвигаться и заглядывали в затянутое пластиком окошко. "Человек в палатке не опасен", - говорили тихие голоса. Потом люди растворились в лесной чаще.
Я проснулся от чувства голода. Открыв глаза, попытался выбраться из спальника, но мышцы скованные холодом пробила судорога, я вскрикнул от резкой боли, пытаясь дотянутся до горящих огнем икроножных мышц и растереть их. Когда судорога прошла, я как старик выполз из палатки и медленно поднялся во весь рост. Ноги и спина болели, а все тело было словно чужим и неуправляемым. Меня накрывало ужасом от мысли, что сегодня придется снова идти. Ночной сон вплетался в реальность и я чувствовал в этом месте угрозу, инстинктивно понял, что должен скорее бежать подальше от сюда.
Выбрав тоже направление, стараясь ориентироваться по восходящему солнцу, стараясь идти бодрым шагом, с твердым намерением выбраться из этого чертового леса.
Мне посчастливилось найти лесную малину и ранние опята, сначала я быстро съел сырые грибы, затем сладкую малину уже медленнее, наслаждаясь кисло- сладким вкусом. Я включил смартфон, чтобы узнать время и проверить наличие связи, смартфон сообщил, что его батарея почти разряжена, было три часа дня, а связи не было.
Я начал уставать, снова напала мошкара, появилась головная боль.
Я сел на бурелом и снял обувь осмотрел свои ступни, в нескольких местах были волдыри мозолей. сорвав несколько зелёных листочков я приклеил их к больным местам, вместо пластыря. Вытянул ноги и прислонившись спиной к стволу дерева, закрыл глаза. Съеденная малина слегка притупила жажду, но от съеденных грибов появилась тупая боль в животе, а может от усталости и стресса. Я расслабленно сидел, трава приятно ходила ступни, ветерок давал прохладу. Внезапно почувствовал взгляд, будто холодок пробежал от шеи к лопаткам и остановился жгучим зудом. Я резко обернулся, ветки зашуршали и молодой олень вздрогнул, развернулся и умчался прочь. В шею мне вонзилась что-то острое, я машинально нащупал это рукой и резко выдернул. У меня в руке оказалось остро заточенное древко с черным пером. По шее струилась тонкая влажная струйка, я растер ее и рука окрасилась кровью. Не раздумывая больше ни секунды бросился в заросли кустарника и лег за корягой. Все поплыло перед глазами и мир исчез, звуки ослабли и затихли.

Братья Рыбины не были ни близнецами, ни даже двойняшками, но любой встретивший их сразу распознал бы в них родственников, настолько похожи были их вечно унылые лица и не менее унылые долговязые фигуры. Лето и зиму они работали топорабочими в Новодвинской геофизической экспедиции, а в межсезонье болтались по Новодвинску или Архангельску, пропивая заработанное за сезон, включая выданную в поле одежду и обувь. Поэтому на очередные полевые работы они выезжали одетыми в самые неожиданные наряды: запросто могли приехать летом в валенках с галошами, а зимой – в тренировочных штанах и тапочках. В общем, были они самыми настоящими бичами, не особо умными, но работящими. Правда, ровно до той поры, пока в воздухе не начинало пахнуть спиртным. При виде любой спиртосодержащей жидкости братья тут же теряли волю и остановить теперь их не смог бы ни один начальник. Работать Рыбины старались в разных полевых отрядах. То ли надоели друг другу ещё в детстве, то ли из-за каких-то конфликтов во взрослом возрасте: сами они об этом не рассказывали, а лезть к ним в душу с расспросами никто не спешил.

Летом 1989 года братья работали в топоотряде на Зимнем берегу Белого моря. Работали они, как водится, в разных бригадах, километрах в пяти друг от друга. И вот однажды у одного из братьев – Валентина, закончились сигареты. Совсем. Работать без курева Валентин не хотел, поэтому попросил своего начальника, топографа Саню Филиппова, отпустить его к брату за сигаретами. В гости друг к другу из лагеря в лагерь народ, бывало, хаживал, так что начальник с лёгким сердцем отпустил нашего героя в гости.

Зимний берег Белого моря – край суровый. На многие километры растянулись здесь болота с рассыпанными тут и там редкими островками леса – колка́ми. В таких местах можно легко заблудиться, случайно пойдя не к нужному перелеску, а соседнему – очень уж схожи между собой эти болотные острова.

Валентин выбрал не тот коло́к.

Не дождавшись Валентина из гостей, на вечерней связи Саня Филиппов по радиостанции спросил у соседей, дошёл ли до них Рыбин.

— Нет, не приходил, – «обрадовали» его соседи.

Дело принимало скверный оборот, Валентин умудрился заблудиться где-то на болотах. Контрольный срок в таких случаях – сутки. Через сутки, когда Рыбин не вышел ни к соседям ни домой, была объявлена поисковая операция. С Архангельска прилетел поисковый вертолёт с Александром Николаевичем, начальником Зимнебережней геофизической партии, возглавившим поиск пропавшего рабочего. Из обоих отрядов вышли на поиски пропавшего работяги поисковые отряды. Искали его три дня. Обшарили, как всем казалось, практически все мыслимые и немыслимые места, облетели на вертолёте все окрестные болота. Даже спрашивали про него у начальника нашего геофизического отряда, в котором я тогда трудился на производственной практике. Правда, мы в то время были примерно в 70-80 километрах от места событий, но очень внимательно следили за ходом поисков по рации.

Всё без толку - Рыбин как в воду канул.

На третий день вертолёт закончил свою работу – время, отведённое на поиски, закончилось и лётчики, извинившись, вернулись в Архангельск. Начальник партии, сидя на пороге палатки Сани Филиппова выводил прутиком на земле замысловатые узоры. Топограф, стоя за его спиной, задумчиво затягивался папиросой.

— Ну вот и где его теперь искать? – ни к кому особо не обращаясь, буркнул начальник.

— Ха! А вот ты сам у него спроси! – неожиданно ответил Саня.

Александр Николаевич поднял глаза. По болоту к лагерю брела знакомая долговязая фигура. Рыбин! Тот, которого сбившись с ног, третьи сутки разыскивала вся партия, спокойно возвращался домой. После ругани, матов и радостных воплей начальник всё же решил узнать, где же всё это время носило виновника торжества. И вот что он рассказал.

О том, что он заблудился, Рыбин понял только когда к вечеру первого дня вышел к какой-то незнакомой речке. Между его лагерем и лагерем соседей никакой речки быть не должно – это Валентин знал твёрдо. Переночевав на берегу, наутро, закусив свежей морошкой, работяга отправился, как ему казалось, обратно. Но к вечеру следующего дня неожиданно вышел на берег моря, которое находилось в 50 километрах от места работы. Естественно, Валентин этого не знал, но он точно знал, что их лагерь не стоит на берегу моря, а значит ушёл он довольно далеко. Развернувшись, Рыбин отправился обратно и снова вышел на какую-то речку, где встретил рыбаков, у которых он попросил закурить, после чего отправился путешествовать дальше.

— Придурок! – заорал в этом месте начальник. – Ты почему не сказал им, что заблудился?!

— Неудобно было, - пожав плечами, ответил горе-путешественник.

Уйдя от рыбаков, Рыбин заночевал на каком-то колке, после чего снова отправился искать свой лагерь. По пути он ел ягоды, которыми в середине лета богаты архангельские болота. Видел он и вертолёт, летающий над болотами, но так и не догадался, что он летает по его душу. Проведя ещё одну ночь на свежем воздухе, он всё же умудрился наткнуться на один из профилей, который сам же и рубил несколько дней тому назад. Вешки на болотах видны очень далеко. Так что теперь он точно знал, как дойти до лагеря.

Самым пострадавшим в этой истории оказался, естественно, начальник партии, который, собственно, и рассказал мне эту историю за вечерним чаем с ландо́риками (пресные оладьи – самая распространённая выпечка в поле) в балке́ на Верхотинских озёрах.

— Вот же зараза! – возмущённо говорил Александр Николаевич, проглотив очередную оладушку. - Дали ему леща, да и всё, а меня премии лишили за год, да ещё и выговор накатали. Ладно хоть с начальства не сняли. Дай-ка ещё ландорик, люблю горячие.

P.S. Написан очередной рассказ из моей жизни. Не стесняйтесь, пишите комментарии: ругайте, хвалите, спрашивайте - мне очень нравится с вами общаться. Для тех, кто наткнулся на мой пост впервые - в своих постах я рассказываю о своей жизни и работе в геологии и геофизике. И не только об этом :-) Стараюсь писать не реже одной истории в неделю.

Ну а если кто захочет поддержать автора, то автор возражать не будет (зелёная кнопочка с буквой Р внизу), но и не настаивает.