Дорогие подписчики, мы стремимся помочь каждому, стремимся сделать так, чтобы каждый человек смог вернуться домой. Но есть ряд объективных причин, по которым мы отказываем в поиске.
Мы не ищем людей, потерявшихся давно, мы не ищем пропавших без вести и погибших солдат Великой Отечественной и других войн, не занимаемся поиском животных. Причина в том, что наши инструменты поиска разработаны для оперативного поиска недавно пропавших людей, и мы просто не владеем методиками, позволяющими нам эффективно искать животных, останки или тех, кто потерялся, к примеру, 30 лет назад. Это принципиально другие процессы, предполагающие и работу в архивах, и поиск по разным базам свидетелей, и работу со специализированными группами и так далее.
Мы понимаем, что бывают ситуации, когда вам надо позарез найти школьную подругу, с которой вы виделись последний раз на выпускном 20 лет назад, а она потом переехала и пропала, или вы вдруг забеспокоились о приятеле, который полтора года назад перестал отвечать на звонки, но, к сожалению, помочь тут ничем не можем. Для нас как раз принципиально важным с точки зрения эффективности является срок пропажи, потому что если поиск начат в первые сутки, вероятность найти человека живым составляет 95%, а вот если за помощью обратились на третьи и позднее, она падает до 50%. Это связано с тем, что чем раньше начат поиск, тем больше у нас возможностей быстро найти человека: во-первых, ещё недалеко ушли свидетели, во-вторых, записи на камерах ещё не «заслоились» более поздними, ну и, наконец, даже собака ещё может взять след. Всё это значимые нюансы, позволяющие успешно «закрыть» поиск за короткое время.
Изначально, после поиска четырёхлетней Лизы Фомкиной в Орехово-Зуевском районе, отряд создавался как структура для поиска пропавших детей. И на горячей линии отряда до последнего времени можно было услышать: «Вы позвонили на горячую линию по поиску пропавших детей», хотя к тому моменту мы уже давно и успешно искали людей всех возрастов. Но когда в отряд стали поступать заявки на поиски взрослых, мы просто не могли отказать.
Поэтому на сегодняшний день из всех добровольческих организаций, осуществляющих поиск пропавших, мы, наверное, «закрываем» самый широкий диапазон поисков. Есть отряды, которые ищут только детей, есть отряды, которые специализируются только на поиске в природной среде, есть те, кто не ищет, например, «бегунков», или алкоголиков и наркоманов – мы же берём в работу все виды заявок, если речь идёт о недавней пропаже человека.
Однако за годы существования отряда сформировался список ситуаций, когда мы можем отказать в поиске, несмотря на то, что это не заявление на поиск дедушки, пропавшего в Великую Отечественную.
Это:
1. Заявитель отказывается подавать в полицию заявление о пропаже человека. Наличие заявления – обязательно для нас условие, чтобы начать поиск. Оно подтверждает серьёзность намерений заявителя и позволяет нам быть более или менее уверенными, что нас не хотят использовать для поиска должника, поиска бывшего возлюбленного, исчезнувшего с горизонта, которому хотят отомстить, и так далее.
В исключительных случаях (пропал ребёнок, и ситуация требует немедленного реагирования) мы можем начать поисковые работы без заявления в полицию, но с условием, что заявитель подаст его при первой возможности.
2. Критическая ситуация, когда мы объективно не можем помочь (человек с большой долей вероятности погиб) и впустую потратить ресурсы в условиях высокого сезона, лишая шансов тех, кого можно спасти живыми. Часто это поиски на воде (например, где-то на реке найдена пустая лодка, в которой плыл пропавший).
3. Человек совершил правонарушение, и его разыскивают как подозреваемого. Это тоже не наш профиль, тем более что такая заявка входит в противоречие с одним из основных постулатов отряда – не подвергать опасности самих поисковиков.
4. Пропавший – военнобязанный, его своими силами ищет военная прокуратура и просит нас не вмешиваться в этот поиск.
5. На внутреннем языке это называется «семейные разборки». Это ситуация, когда родители в разводе, не лишённые родительских прав, «делят» детей: «Помогите! Муж забрал дочь на выходные и не отдаёт!» Если муж не лишён родительских прав и обладает равными обязанностями в отношении ребёнка, мы ничего с этим сделать не можем, это его право – общаться с ребёнком. И если при первоначальном опросе становится очевидным, что второй супруг не лишён родительских прав, то мы отказываем в поиске.
Есть ситуации, когда мы начинаем поиск, но прекращаем его, убедившись, что человек в порядке – просто по какой-то причине решил перестать общаться со своими близкими и сделал это, уйдя из дома. (Речь идёт, естественно, о совершеннолетних.) Уволился с работы, уехал из города, однажды не пришёл домой, перестал отвечать на звонки. Такие заявки называются УРС – «утрата родственных связей», и эти пропавшие пропавшими без вести не считаются и в соответствующую статистику не попадают.
Если мы находим человека и убеждаемся в том, что
а) это действительно тот, кого мы ищем, и
б) с ним всё в порядке – просто он больше не хочет общаться со своей семьёй, мы, конечно, ничего с этим сделать не можем, никаких усилий по возвращению его домой не предпринимаем и от поиска отказываемся.
Иногда такие заявки поступают к нам и в том случае, если даже человек отчётливо дал понять своим родным, что он уходит и просит его не искать, с ним всё в порядке – просто он решил радикально изменить свою жизнь. К примеру, жена ушла к любовнику или взрослый сын решил начать жить отдельно. Естественно, это их выбор взрослых дееспособных людей, на который мы никак не можем и не должны влиять.
Сложнее ситуация, если человек ушёл в секту, уехал на поселение в общину, сделал это формально добровольно, но…
В каждом конкретном случае мы анализируем обстоятельства и принимаем решение. Но всегда стараемся убедиться, что пропавший жив и с ним всё в порядке, в помощи он не нуждается.
Во всех остальных случаях мы стараемся сделать всё возможное, чтобы вернуть человека домой. Если у вас пропал близкий человек, не теряйте время, обращайтесь в полицию и по телефону горячей линии «ЛизаАлерт» – 88007005452.
