OlesyaChadova

Брала на Авито, бесплатно, на фотке был жутко бесоебский косоглазый рыжий котенок. Увидела и поняла - это моё.
Назвали Мургот, типа Властелин Муров (но поймут только читатели Толкиена).
Каким ожидала, таким и вырос - жутко независимое и самостоятельное животное с задатками гопника, но мне и нужен был такой - не люблю нянчиться. Хотела чтобы просто жил рядом и услаждал взгляд эстетически. С задачей справляется)
п.с. Очень любит так сидеть.

Знаете что удивило больше всего?
Количество комментариев под постом в стиле "Как ты до свадьбы этого не видела? " и "Это как надо было довести мужика"
В наше время еще так много людей не знает про абьюз, оказывается.
Сразу уточню - нет, я не оправдываю всех женщин вообще, есть и женщины-абьюзеры, есть женщины, реально унижающие своего мужчину, оскорбляющие его, как там в комментах писали (тут вопрос - это не те же ли самые абьюзеры?) Абьюзер может быть любого пола, может насиловать эмоционально, может перейти на рукоприкладство, вариант тут один - бежать. Жена тебя оскорбляет, не слышит тебя, твое мнение? Уходи. Наличие детей не важно - не надо им такую модель семьи с детства усваивать, уходи. Но мужчины почему-то считают что лучше с ноги по ебалу такой жене. И не раз. И не два. И оставаться вместе. Авось кто-то кого-то перевоспитает. А дети смотрят.
Женщинам уйти от абьюзера сложнее. Жертва мужчины-абьюзера очень редко может "с ноги".
Я редко отвечаю в таких темах, потому что страшно ввязываться в такие срачи, я сама жертва абьюзера, я очень близко к сердцу воспринимаю любые слова в свою сторону, но тут не могу пройти мимо - мимо девушки-тс, которую в комментах закидали " Это как надо было довести мужика?"
Да никак.
Слушайте исповедь. Впервые рассказываю кому-то, кроме мужа. Потому что люди вокруг обычно не понимают. Но та девушка - поймет.
Мне было 18. Ему 25. Маленький город, а я - маленький инфантил из неблагополучной семьи. Подрабатывала диджеем (скорее "включателем" музыки) в небольшом ресторане. Пыталась писать стихи и рэп-текста, записывать их в студии, и в наивных мечтах представляла себя рэп-заездой. А он был симпатичным на мой взгляд, немного ехидным, не лезущим в карман за слово парнем, который тоже писал крутые стихи, все такие, знаете - о тяжелой жизни, о тяжелой доле и обязательно о девушках-изменщицах и про то, что "где бы найти Ту самую".
А это же я, я же как раз такая - я так хочу кого-то долго и верно любить, быть преданной и вдохновляющей.
я правда такой была) очень наивной и такой, что если уж любить, то на всю катушку, до потери пульса и себя. Так не правильно, я теперь знаю.
Он не ухаживал. Он про вот это вот все, что мол, неизвестно сразу стоит ли тратить деньги на девушку, девушка должна доказать, что она стоящая девушка. Бред?) А я так хотела любви и так хотела доказать, хоть кому-то, что да, я стою заботы и любви.
через месяца три примерно он снял квартиру и мы стали жить вместе. Если напрячь память, то вспоминаются и неплохие моменты, потому что начиналось все плавно очень, неспешно - хотя впервые он мне заявил, что не любит меня уже через месяц совместной жизни, при его друге. Не любит, я просто ему симпатична, ему со мной хорошо. Я уже зависела морально, влюбилась, как дурочка, и вообще втайне думала что он весь такой суровый Герой и решил выпендриться перед другом, мол я не такой, я за юбками не бегаю.
Еще через месяц он предложил мне уйти с работы, потому что он нормально зарабатывает (не стройте себе лишние иллюзии: съем квартиры, обычная домашняя еда, минимум вещей, но я же изо всех сил старалась доказать что я "не такая", и стараюсь обойтись минимумом), в общем он может нас худо бедно содержать, поэтому " Моя девушка не должна работать по ночам в месте, полном мужиков ".
"Ну ты понимаешь, меня часто обманывали... "
"Ну ты понимаешь, я уже обжегся... "
"Моя девушка не должна делать то, носить это, иначе это не моя девушка".
Сначала очень мягко и вкрадчиво, вот это все. Первые пол-года. Я послушно сидела дома и пыталась заниматься бытом. Нет-нет, я не идеальная домохозяйка, не все у меня получалось, но для него я очень старалась. Растерялись приятели и приятельницы, хобби и увлечения, весь мир сошелся на нем и его улыбке. Его довольной улыбке. Лишь бы был мною доволен, лишь бы осознал, какое я сокровище и полюбил меня. Заслужить его любовь. И его постоянные подпитки этого ощущения у меня.
Потом однажды вечером у него на экране телефона зажглась СМС. Не помню текст дословно, но что-то, что дало мне понять, что он встречался с другой девушкой. Со своей бывшей и судя по тексту она не бывшая. Я спросила, он ушел от ответа. Я спросила настойчивей, на что получила ответ, вот это я на всю жизнь запомнила к сожалению " Ты себя в зеркало сидела? Ты молиться должна, что такой парень, как я с тобой встречается ". Мне стало нехорошо. Реально нехорошо, я слышала, как колотятся в ушах молоточки, стало так душно, и испарина по рукам , а потом в ушах резко будто вату наложили. Хз что это было, но я резко села на пол, стекла буквально. Стало легче. А он сказал " Ой, не надо давить на жалость, симулянтка хренова". И ушел.
Я легла спать на диване. Он вернулся поздно, встал в 5 утра, как обычно, на работу, разбудил меня и сказал валить к себе домой, к матери, за вещами, мол, вернусь позже.
Через неделю он умолял меня вернуться, и я поверила в его раскаяние.
Дальше обработка пошла жестче.
"Я сплю с тобой из жалости, потому что природа требует, а изменять я не могу"
"Ты стремная, ты страшная, ты никто, ты балласт по жизни вообще, ты без меня и дня не протянешь"
Пишу это и снова плачу - я, даже спустя столько лет, не отпустила эту ситуацию, плачу от несправедливости этих слов и от жалости к той 18-летней девочке, угодившей от абьюзерши-матери к абьюзеру-парню.
Но тогда (2012 год) никто не знал слово абьюзер, а при посторонних он был всегда такой приятный, воспитанный, сдержанный, с легкой улыбкой, стильно одетый, выбритый, причесанный... Записывать его слова на диктофон мне и в голову не приходило, и для всех со стороны я выглядела капризной девушкой, ведь чуть что - "Малыш, не еби мозги"
"Ты куда? Мы же хотели провести вечер вместе посмотреть фильм "
"Не еби мозги"
"С кем ты переписываешься (ночью)? "
"Не еби мозги"
Не еби мозги - это вообще за любой лишний вопрос и влезание в его личное пространство.
Но при этом от меня самой требовалось соответствовать, а он сам - нет, он мозг не ебёт, он просто выставляет требования к своей девушке, а если я так не делаю - то я не его девушка.
При этом иногда он что-то мне покупал, пару раз выводил погулять (да, как собачку, смейтесь), иногда мы действительно смотрели вместе фильм или просто разговаривали. И этот кнут и пряник становился наркотиком. От всех этих нервных качелей у меня, без шуток, началась какая-то нервная почесуха - стала сухой и раздражительной кожа, вылезли какие-то болячки на руках, ногах, лице, что добавило ему поводов выставлять меня никчемной, страшной, уродливой. "Да кому ты нужна, кроме меня", "Да на тебя ни у кого не встанет", " Да ты страшная ".
Если честно, я уже не помню, чем я провоцировала такие фразы, но если вы думаете, что я оскорбляла его или скандалы закатывала - вы ошибаетесь. Я дунуть в его сторону уже боялась. И я сама начала в это верить - в его слова.
в 2013 он начал ездить в командировки в Россию (само действие в Казахстане, но мы оба русские - если кому это важно). Те первые пару лет я помню уже как в тумане, как бесконечное осознание себя как страшной бесполезной девахи, ненужной никому и без будущего вообще. И тут он уехал в командировку на часть весны и часть лета. И спустя пару месяцев жизни без него (хоть и дома, и моя семейка это отдельный вид искусства, но это другая тема), я вдруг начала вспоминать, что когда-то была другой. Имела хобби, работу, нравилась мальчикам, писала стихи. Рисовала, пела, чем-то увлекалась.
Он приехал в августе. В тот вечер мы находились в квартире, которую он снял для себя на месяц, пока он в городе. Я поделилась мыслями , что хотела бы снова работать диджеем, на что получила отповедь, что это его позорит, что мне на блядки захотелось, что "ааа я так и знал, что ты такая же, как все ". Начал снова топить эпитетами, и я из последних моральных сил попыталась уйти. Сказала, что хочу уйти. Сама, впервые, за эти годы. Он разъярился и потребовал отдать все вещи, которые он купил. Мне повезло, что в тот день в той квартире валялось платье, которое я купила себе сама, когда еще работала, старенькое, но вполне живое платье. Я его как ночнушку туда притащила. Он забрал телефон, одежду, обувь, тетрадку и фломастеры, которые в тот день мне купил. (Люблю канцелярию, он меня ею изредка баловал, да) Он же хороший парень.)
Я готова была уйти босиком, без всего, в одном платье. Двинулась на выход. Он опередил и запер дверь, чтобы меня не выпустить. И вот тут я впервые подняла на него руку. О ужас) шлепнула его по спине ладошкой, когда он гордо удалился в кухню. Реально просто шлепнула - вы бы видели мой рост и вес) Если поверите на слово - 155см и 42кг.
он развернулся, схватил меня и швырнул. Через весь коридор в комнату , на пол.
в тот вечер я стала согласной на все, лишь бы не убили.
в тот вечер я забеременела.
через неделю он уехал в командировку.
Через два месяца он, написывая мне из командировки, уговоривал простить его.
на меня давили все: его тети, моя мать и сестра - что он хороший работящий парень, а я никому не нужна с ребенком. Хотя стоит отдать маме должное - она предложила мне аборт и она же сказала мне, что если оставлю ребенка - будет помогать, даже если отец ребенка не будет этого делать.
нет, не подумайте - оставить ребенка было мое решение. Глупое наивное, но мое) и я не жалела ни минуты. И сейчас не жалею) Вон она, с утра пораньше в футбольной форме видосики про футбол смотрит. Ей 8 с половиной, она мечтает стать футболисткой. Она мое лучшее решение тех времен.
Я ему поверила. Он приехал к рождению ребенка и все началось по новой. Я все делаю не то и не так. "Раньше женщины в поле рожали и работать шли, а ты... "
Он уехал, когда дочери было 2 недели. Мне еще нельзя было заниматься сексом, дочь каждые 2 часа требовала кормления и я почти не спала. На последок он закатил мне скандал что я не догадалась сделать ему минет, ведь он молодой здоровый мужик и приезжал не с ребенком возиться.
Дочь на себя записать он отказался, по документам у нее отец записан со слов матери. Не жалею)
Мы снова месяц не общались, потом он написывал, как любит нас и не хочет терять. А я - да, тогда я думала, что ради дочери должна потерпеть, ведь пособие на нее маленькое, ведь я хочу для нее лучшей жизни и вещей. Должна терпеть ради нее.
Приехал, когда дочери было три месяца. Он уснул, а я залезла в его нетбук. Я была очень неуверенная в себе и от неуверенности в себе конечно я везде подозревала измену, ведь я такая никчемная, зачем ему я, когда столько красивых девушек вокруг.
Да, он изменял мне все эти три месяца. Я сама списалась с той девушкой и она подтвердила.
Картина номер 2, которую я запомню навсегда:
Я стою у кроватки детской и держу дочку на руках. Не кричу, сил нет, если честно, просто говорю ему "Ты мне изменял".
На что он спокойно отвечает: " Ну и что? Ты мне по факту никто. Что хочу, то и делаю".
Мне помогла дочь, она заплакала. Она заплакала и все стало неважно. Я вдруг поняла, что не хочу, чтобы она росла вот так. Видела такую мать. Видела, что отец вот так обращается с матерью. Видела, как мама постоянно плачет, как мама неуверенна в себе. Чтобы ее растил он.
в тот момент мы жили в квартире моей матери и я сказала, чтобы он собирал вещи и уходил.
Он сказал что ему некуда идти и он не пойдет никуда, пока не найдет место.
неделю мы жили как соседи, почти не общались. Затем он уехал. Сказал что я от него ни копейки не увижу на "этот свой проект". Я ответила " Отлично, а ты не увидишь дочь". Я благодарна ему за этот повод.
Я везде его заблокировала.
Изредка, раз в год-два он пытается прорваться из блока и появиться в моей жизни (остались общие знакомые в родном городе, кто-то дает мои контакты), но сразу улетает в бан снова.
Когда дочери было три с половиной я забрала ее и с ней вдвоем наобум уехала в Россию. Сначала с жильем помогал товарищ (познакомились в онлайн игре лет за 5 до этого, просто общались), нашла работу, друзей. Нет, я не стала считать всех мужиков козлами и не собиралась воспитывать дочь с такой моделью поведения. Ради дочери я поняла что должна научиться любить себя, быть счастливой и сильной - чтобы она этому училась у меня. Увезла ее из того городка, потому что он - болото, и я не хотела, чтобы она там утонула, как и я. Считаю ее своим спасением. Без нее у меня бы не было стимула. Было тяжело - без работы, без нормального образования, но мы справились. Я немного изменила внешность, вылечила болячки, нашла работу и хобби по душе, покатилась с дочкой по Подмосковью (да, это тоже интересно))). Полюбила себя и решила, что мужчины мне и не нужны) Нет, не что все мужики козлы, а что замуж и вот это всё - не обязательно. Секс можно найти и так, а дома - привыкать к какому-то человеку, делить с ним территорию, зачем оно? Есть я, работа, дочь, хобби, друзья - отлично.
И лишь после этого встретился мужчина, полюбивший такую несносную, переклинившую на независимости, меня. Я ооочень боялась от кого-то зависить теперь.
Сейчас я три года замужем, есть вторая дочь. С мужем обо всем "договаривались на берегу", счастливы, живем душа в душу. Мужчин я все еще люблю больше, чем женщин, с ними интереснее общаться и дружить, и не все мужики козлы. Козлы вообще есть и среди мужчин и среди женщин. Как и абьюзеры.
но не подвергайте пожалуйста сомнению их существование - они именно такие - они нравятся. Они раскрываются долго, постепенно, когда ты уже увяз. И выбраться из этого кошмара самостоятельно очень сложно.
Мне не надо обогревателей - я вижу счастливую дочь и помню, что поступила правильно.
Вот вам я и дочь - в этом году исполнили мечту и побывали в Питере, наш папа благородно посидел дома с нашей капризной двухлеткой.
п.с. Дочь знает о существовании биологического отца, но тут я поступила, как мужчины выразятся, "как сука" - я сказала дочери, что да, вот был такой, который "дал маме семечко" с тобой, но он был плохой, обижал маму, и мама ушла. Когда мы еще жили в родном городе, и ей было 2.5 и он пытался снова появиться в нашей жизни - что-то там возмущался о наличии сахара и соли в ее пище, шоколада, в общем его перемкнуло на ЗОЖ, на каком-то КОБ (или как-то так, точно не помню), и на чем-то про славную нацию славян, славянские корни и роль женщины в семье. В общем нет, не хочу, чтобы этот человек имел отношение к воспитанию моей дочери.
На адекватные вопросы могу ответить.

Тысячи амулетов зашью под кожу,
Тысячи оберегов в мешок подброшу.
Ты усмехнешься мне свысока: "Поможет ли?"
Я не отвечу. Я всё равно тревожусь.

Тысячи злобных пчел рассекают небо:
Метятся в твою спину. Щитом стать мне бы.
Зонтиком бронебойным, бронежилетом:
Рядом была бы тогда и зимой и летом.

Тысячи дней пусть жизнь твоя гладко длится:
Я ворожу, ведь ты не за тем родился,
Чтобы на век вот сейчас со мною проститься.
Взвейтесь, костры, пускай колдовство искрится.

Тысячи душ любому готовому богу,

Кто проследит, чтобы легкой была дорога,
Кто сбережет тебя в дальнем краю хоть немного,
И невредимым вернёт к родному порогу.

Тысячи амулетов зашью под кожу,

Тысячи оберегов в мешок подброшу.
Не сомневайся в том, что это поможет:
Я ворожу, ведь я о тебе тревожусь.

Не могу сейчас писать книгу. Все мысли об этом. Не могу думать о другом. Писала мужу, но посвящаю всем уходящим и ушедшим ребятам - все, пожалуйста, возвращайтесь.

Муж - стрелок, РА, категория призыва 1, 32 года, Москва. Мы писали книгу вместе. Надеюсь, допишем.

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - вторая часть.

Первая часть главы тут: Усиленно выживаем (глава 22-1)

***

– По-моему, он нас боится, – пробормотал Дима, глядя ему вслед.

– С чего это ты взял? – насторожился Серёга. – Думаешь, он что-то заподозрил про меня?

– Пёс его знает. Но как-то он помутнел… Ладно, фиг с ним. Пошли потихоньку.

– Я только не понял, нафига делать из этого секрет? – Серёга показал на свои руки.

Дима пожал плечами:

– Ситуация напряжённая. А люди все разные. Кто-то скажет — круто, а кто-то распсихуется. Вот, как думаешь, есть связь между этим, – он указал на багровое небо, – И твоими талантам?

– Думаю… есть. Оно точно как-то связано. И монстры тоже…

– Остальные тоже могут так подумать. И, чего доброго, на нас всё и повесят. А потом — нас самих повесят.

– А нас-то за что? Мы ж чёткие!

– Найдут за что, – буркнул Дима.

Вновь оказавшись один на один с братом, Дима чувствовал себя спокойнее. Родственные чувства тут были ни при чём: он просто не хотел лишний раз общаться с незнакомцами. При всей своей пользе они ощущались как некоторый балласт, не дающий двигаться дальше. И потом — никогда не знаешь, что у них может быть на уме.

Колян казался безобидным, Кир — так и вовсе дружелюбным. Но где-то неподалёку мог ещё обитать тот, кто пырнул ножом ту аптекаршу. Или вроде него. Потому что, если это всё — кара за грехи, значит остались только грешники.

«Нет, это уже перебор»

– В общем, гляди в оба. И доверяй в первую очередь себе, – сказал Дима.

Серёга кивнул. Они протиснулись за парковую ограду и пошли вдоль узкой аллеи с поваленными елями.

Дорожка скользнула по склону вниз, к прямоугольному пруду, в котором обильно плавали обломанные ветки близстоящих деревьев и ствол вырванной с корнем ивы, не пережившей землетрясение. Путь братьев лежал левее и дальше – вглубь парка. Последний был довольно мал и больше представлял развлекательную зону и место для выгула собак и маленьких детей. Едва ли не единственная и в основном прямая дорога пронизывала его насквозь. По обе стороны от неё располагались стадионы, аттракционы, спортивные и детские площадки, открытая сцена и многочисленные клумбы. Всё это – в силу сложившихся обстоятельств – было разрушено, искорёжено и изуродовано. Имели место быть и жертвы, но, по счастью, немногочисленные. Можно было пройти спокойно, и лишь неестественная тишина, столь несвойственная этому месту, свидетельствовала о том, что происходит что-то нехорошее. Отдалённые раскаты грома и вибрирующий время от времени асфальт усиливали эффект.

Где-то в середине пути братья наткнулись на ещё один разлом. Трещина – уже не такая глубокая, но недостаточно узкая, чтобы её можно было перепрыгнуть – разрубила прогулочную зону пополам, а вместе с ней забор стадиона и футбольное поле. Диме и Серёге пришлось свернуть и двигаться вдоль трещины в надежде, что она когда-нибудь закончится. В итоге вышли из парка во дворы и обошли распавшийся надвое дом, который оказался на пути у разлома. А за ним – ещё один, но побольше. Весь двор был усыпан его обломками. Пробираться стало тяжелее. От идеи штурмовать завалы Дима сразу отказался, пришлось немного пропетлять среди нагромождений бетонных плит и кирпичных курганов. Но, к счастью, живность в окрестностях отсутствовала, и можно было позволить себе неторопливое передвижение.

Наконец, кривая вывела путников на Кусковскую, где они обнаружили огромный котлован, образовавшийся на месте крупного бизнес-центра, ещё позавчера стоявшего на другой стороне улицы. Он сгинул начисто, и несколько крупных трещин, тянущихся с разных сторон, сходились в этой дыре. Но, что самое необычное, внизу что-то светилось!

– Это что, лава? – спросил Серёга, осторожно подступая к краю.

– Да не, откуда… Слишком близко к поверхности, – возразил Дима, – да и цвет какой-то золотистый. Я бы даже сказал – приятный. Это что-то другое… Мне вчера ночью показалось, что на Перовской из разлома тоже чем-то похожим полыхнуло, когда луч рядом ударил.

– Ты успевал ещё по сторонам глазеть? Я помню только бомбёжку и как те твари за нами погнались.

– Мистика какая-то, – пробормотал Дима и окинул взглядом шоссе. Трещина взбороздила и его. Насколько хватало глаз, Кусковская улица была расколота надвое, начиная от таинственного кратера. Вполне возможно, что впереди разлом сливался с тем, что на второй Владимирской. Если так, то это означало тупик.

Дима отошёл подальше от края, к торцу полуразвалившегося здания и снова достал карту. Он отчеркнул трещину, отсёкшую часть парка, отметил на карте кратер и расселину, отходящую от него в сторону дома. Многоугольник замкнулся.

– Надеюсь, Колян ошибся и на Лазо ещё не всё разрублено, – Дима покачал головой. – Иначе — труба.

– Хочешь сказать, мы тут застряли?

– Похоже на то. Надо как-то попасть на ту сторону, – Дима кивнул на необъятную дыру.

– Ну капец, – Серёга присел на корточки рядом с картой.

– Ещё нет. Но близко. Надо всё-таки провести круговую разведку. Но это потом. Сначала сходим к дому. И это тоже потом. Пока школа рядом, давай заскочим к этому Киру, или как его там. Может, выйдет что-нибудь разузнать. Благо гаражи тут недалеко.

До злополучной школы, которая вследствие бомбёжки лишилась основного крыла и рекреации, действительно было рукой подать. Зловещие трещины тянулись от кратера, в том числе и в сторону гаражей, но обрывались, не дойдя до заграждений.

Однако, пропетляв среди жмущихся друг к другу кирпичных коробок с массивными стальными воротами, братья не обнаружили признаков жизни. Всё было наглухо заперто и безмолвно.

– Ушли, что ли? – предположил Серёга.

– Или это не те гаражи. Хотя тут вроде других и нет, – Дима задумчиво обвёл взглядом окрестности. – А я помню это место. Классе в седьмом-восьмом тут модно было разборки устраивать. Или просто курить беспалевно.

– Так ты ж не курил никогда. И не дрался!

– А я и не говорю, что это был я! Просто пол-школы тут торчало. А мы с друганами вооон с того гаража в сугроб зимой прыгали. И весь экстрим.

– Ой, ну ты прям отжигал, я смотрю! – хохотнул Серёга и был беззлобно послан в известном направлении.

– И куда всё это делось? – задумчиво произнёс Дима. – И где теперь они? Друзья, одноклассники, учителя. Школа и была уже не та, так теперь совсем сгинула. И всё вместе с ней…

– Туда ей и дорога, – отрезал Серёга. – На второй год меня оставили, козлы.

– Ну, кому что… Ладно, двинули. Надоело всё...

Перово преобразилось – и далеко не в лучшую сторону. Пробираясь привычным путём от останков школы к останкам дома, братья не узнавали свой район. Высотных зданий близ Кусковской улицы и так было не особенно много, а теперь их число было окончательно сведено на нет. Пятиэтажки и прочие строения либо пребывали в аварийном состоянии, но чаще попросту рассыпались. Но даже к безобидным кручам подходить было боязно: неровен час — опять тряхнёт и сойдёт кирпичная лавина. Временами землю трясло не хуже, чем накануне. Дрожали и кренились деревья, и падали с противным скрежетом редкие уцелевшие фонарные столбы. А от покосившихся зданий отлетали расшатанные кирпичи, обломки оконных рам, козырьки, балконы, водосточные трубы и пожарные лестницы – как листва с осенних деревьев.

Дом, где обитал пресловутый Ромик-целитель, тоже частично сохранился, но навещать друга Сергей не отважился.

– Давай потом, – сказал он, – глядя на наклонённую под жутким углом стену.

В овеянном дурной славой дворе близ старой голубятни, где уже не было ни домов, ни самой голубятни, по-прежнему толклись и что-то тихо обсуждали алкаши. Их осталось двое, потрёпанных и опухших.

Когда братья подошли ближе, Серёга сказал:

– Погоди, я щас! – и подбежал к колоритным субъектам.

Те как будто его узнали, один улыбнулся, а другой был чрезвычайно занят – пытался удержать равновесие на уплывающей из-под ног почве. Шатало его вне зависимости от подземных толчков, а перманентно. Серёга перекинулся с мужичками парой фраз, те что-то отвечали и махали руками в разные стороны. Дима не стал подходить, хоть и уловил в их заросших щетиной лицах что-то знакомое. Он неторопливо – а по-другому и не мог – поковылял дальше в сторону дома.

Вскоре Сергей его догнал:

– Прикол хочешь?

– Валяй.

– Я спросил у них про папашу. Говорят, недавно тут был!

– Серьёзно, что ли?

– Ну да! Живучий, гад.

– Нет, это-то как раз неудивительно, – возразил Дима. – Я удивился, что ты вообще о нём справки наводишь. То всю жизнь от него бегал, а теперь – здрасте!

– Да иди ты! – насупился Серёга. – Для тебя, между прочим, стараюсь! Ты же тут общий сбор объявил, блин.

– Ну, допустим, не общий. Но странно, что ты так не пёкся об остальных.

– Да по фигу мне на всех, – заявил Серёга, – Да, мать жалко, но она аж в Волгограде. Что теперь, рыдать? Надо движение какое-то наводить. Эти вон, тачку шаманят, план целый замутили!

– У нас тоже план. Поисково-спасательный…

– Вот я справки и навожу. А он ещё и недоволен!

Дима хмыкнул, но возражать не стал. Серёга продолжал разглагольствовать.

– А вообще я думаю, что надо о себе позаботиться в первую очередь. И выживать, сейчас, а не потом, когда Сашку, блин, отыщем.

– Тут не спорю. Поэтому мы и идём домой – искать остатки твоих запасов. Да и вообще всё, что может пригодиться. Потому что ночевать нам, судя по всему, придётся на улице. Сейчас даже в подвале может быть опасно…

– Землянку выроем, ага!

– В общем, озаботимся этим вопросом, а там уже и будем думать, об остальном. Но это дело я доведу до конца – с тобой или без тебя.

Дима уже понял — по масштабам разрушений – что затея эта гиблая. Кортеж мог благополучно уехать в неизвестном направлении, и тогда им ни в жизнь не отыскать никаких следов. Но что вероятнее – эвакуация провалилась, точно так же, как в Вешняках. Шансы на то, что Сашка спасся – с его-то мягкотелостью и неприспособленностью даже к обычной жизни – стремились к нулю. Но Диму мучила эта неопределённость. И ещё сильнее его терзала вина. Серёга при всех его недостатках и странностях худо-бедно, но сформировался во что-то независимое и даже самостоятельное. Сашка же был совсем другим и, казалось, видел ещё меньше хорошего в жизни, чем старшие братья. Дима корил себя за то, что не уберёг братишку, не научил его быть сильным, когда была возможность. Не был для него примером и ничего полезного ему не дал, хотя и мог. При этом, как ни странно, Сергей находился в точно таких же условиях — но его не было жаль. Да и страшно за него не было.

Хотя бы потому, что он теперь и сам кого хочешь заставит бояться. И постоит за себя. И не утонет в жизненном дерьме, как когда-то не утонул в коровьем. Естественно, вслух обо всём этом Дима не сказал. А Серёга ответил:

– Если бы ты с ним пожил в последнее время, то заговорил бы по-другому.

Тут Диме нечем было крыть. В его воспоминаниях Сашка оставался маленьким и чистым, ранимым и доверчивым, мальчишкой со светлым взглядом. Беззащитным перед суровой реальностью, которую ещё не познал. Того мальчонки уже лет пять как не было. И эти годы подстёгивали теперь Диму и не давали покоя. И гнали вперёд – за искуплением...

Лицевой фасад отчего дома сохранился - до третьего этажа. Два последних вместе с крышей сползли в пропасть. Все балконы с их содержимым и козырьки подъездов покоились на земле, а сквозь окна третьего этажа было видно улицу.

– Ииии, мы, типа, полезем туда? – с неприязнью спросил Серёга.

– Ну, хотя бы попытаемся, – Дима пожал плечами. – Аккуратненько.

Подъездную дверь подпирали обломки козырька, и, чтобы попасть внутрь, пришлось бы разгрести завал. Но Серёга посмотрел на это дело и полез в ближайшее окно на первом этаже. Упавший балкон сорвал с них решётки и обеспечил подходящую опору. Но Дима даже не стал пытаться следовать за братом, а всё поглядывал на провал кухонного окна на втором этаже. Теперь даже и не верилось, что ему хватило дури выпрыгнуть оттуда. Чистое самоубийство.

Он пошарил взглядом по земле вокруг подъезда. Где-то должны быть его очки. Среди осколков стекла блеснула погнутая оправа с единственной уцелевшей линзой. Вторая раскололась надвое и выпала. Дима кое-как водрузил этот ужас себе на нос, закрыл один глаз и посмотрел сквозь запылившееся стёклышко.

Всяко лучше, чем без ничего.

– Эй! – со второго этажа выглянул Серёга, – Посторонись там.

Дима отступил.

На землю возле подъезда спикировал Димин топор, обломок богомоловой клешни, и многочисленные свёртки и пакеты с крупами, макаронами, злополучным сахаром и прочей снедью, бесполезной при отсутствии воды.

– В комнате пол обвалился, всё унесло в дыру, – крикнул Серёга, – Больше ничего не осталось. Он поскидывал вниз разную бытовую мелочь, обнаруженную на кухне и вернулся через внизу.

В палисаднике под окнами, среди обломков четырёх балконов, братья отыскали ещё много утвари, старательно накопляемой их бабушкой на протяжении полувека. При жизни их балкон был заполнен почти до самого верха, отчего туда уже давно никто не мог войти и взаимодействие с предметами осуществлялось через окно. Теперь всё это добро должно было послужить их выживанию.

Дима даже отыскал своё многострадальное одеяло и накинул на плечи на манер плаща. День обещал быть прохладным.

До самого вечера братья копались в завалах, извлекая на свет божий старые доски, ящики с гвоздями и хозяйственным мылом, рулоны обоев, скатки ковров и толстые подшивки «Вестника ЗОЖ», перевязанные верёвками.

Из досок и ковров – при участии стоящего во дворе дерева – получился неплохой шалаш, напротив которого удалось развести уютный костерок. Но прежде чем усесться у костра и грызть сухие макароны в преддверии сумерек, Дима наведался на угол второй Владимирской и Перовской, а затем и Кусковской, чтобы убедиться, что в обоих случаях разломы на шоссе пересекают друг друга.

Из этого следовало, что путь к МКАДу – да и вообще на восток – из этой точки теперь отрезан. Ну, или разве что они отыщут где-нибудь двадцатиметровую доску, чтобы перекинуть её через пропасть.

– Что ж, похоже, твоя мечта сбылась, – сказал Дима, вернувшись. – Начинаем усиленно выживать.

От автора: Книгу я пишу в соавторстве с супругом. Мир придуман мной, но муж - Дима - "играет" за своего персонажа в этом мире под моим чутким руководством. Я не мешаю его сюжету, но слежу за "лором" мира. Выдался тяжелый месяц и 22-ю главу Дима переписывал долго и тяжело. И мы за это извиняемся у всех, кто ждал. Следующая глава - моя - 23-я - надеюсь, выйдет в прежнем темпе, примерно в течении недели. Я надеюсь. Но обещать не могу, потому известные события, которые не хочу обсуждать в литературном посте, тем не менее затронули и нашу семью. В связи с ними же 24-я глава, которая должна будет выйти за авторством Димы, неизвестно когда выйдет вообще...

Но я не жалею, что мы попробовали, что мы начали. В жизни всякое может случиться - от мобилизации до попадания под автобус, что ж теперь, вообще ничего не начинать?

Главное, чтобы мне не пришлось дописывать книгу без мужа - не знаю, справлюсь ли... Послесловие не нытья ради, а ради извинения перед теми, кто читал и разочаровался в сроках выкладки.

Снова большая глава, разбитая на две части.

П.Е.Р.И.М.Е.Т.Р. Выживание

Начало книги, первая глава тут: Внимание, граждане! (глава 1)

Постапокалипсис; Фэнтези.

Большая глава о Диме, разбитая на две части. Будьте внимательны, это - первая часть.

10 апреля 2018 года, Перово, Москва.

Под утро, не смотря на гарь от пожарищ, на землю опустилась промозглая сырость. От пепелища, устроенного Сергеем, ещё веяло теплом, и братья сидели поблизости, тихонько обсуждая сложившуюся ситуацию.

Рассветное солнце обагрило руины района: по ту сторону разлома — насколько хватало глаз -не осталось ни одного уцелевшего здания. Схожая картина наблюдалась и на «родном» берегу. Недавнее убежище Димы выглядывало из-под груды кирпичей как разбомбленный дот. Время от времени из проёма показывался лиловый нос Коляна и Дима махал ему рукой, но парень не торопился выходить.

Подземные толчки ослабли, но не прекратились. Сидя на траве, Дима чувствовал слабые вибрации, но страх они не вызывали. Серёга давно освоился и беспечно расхаживал по пепелищу, лишь изредка вздрагивая от очередного сотрясения. В сравнении с прошлым утром это были ещё цветочки.

– Чего у тебя с мордой? - спросил Серёга, когда рассеялись сумерки.

Дима невнятно промычал: говорить стало тяжелее, правая половина лица онемела. Кисть левой руки заметно припухла и противно ныла. Совместными усилиями братья соорудили Диме перевязь, пустив на тряпки рукав его свитера.

– Здорово тебе прилетело, – сочувственно сказал Сергей. - Надо до Ромыча дойти.

– Зачем?

– Ну дык, может он тебя подлечит. Помнишь, я говорил, про Ильича? Ромик его залечил, голыми руками. Слууушай, - Серёга подпрыгнул от внезапно пришедшей догадки, - А что если теперь у всех появятся какие-то крутые способности? Я вот огнём пуляюсь, Ромик хилер… А?

– Круто, конечно. Но чё-то я… ни фига… не ощущаю, - с трудом ворочая языком, ответил Дима.

– Ну так и я не сразу справился. А у Ромика чуть ли не в первый день руки засветились! Короче, надо к нему топать, у него хата возле сетки… была.

С этими словами Серёга устремил взгляд в ту сторону, где должен был стоять дом пресловутого Ромы. Горизонт обрамляли нижние этажи уцелевших строений, перемежающихся нагромождениями обломков.

– Походу, ему каюк. И Ильичу тоже, - глухо пробубнил он.

– А может… отсиделись. Как мы, - вставил Дима. Он осторожно поднялся, чтобы размять затекшие конечности. Парень чувствовал себя развалиной: от усталости и голода слегка пошатывало, повреждённая (Господи, только бы не сломанная!) рука ощущалась как инородное тело, а ссадина над виском (то ли сотряс, то ли не сотряс) противно ныла. А ещё Дима плохо видел — наконец-то он полноценно столкнулся с этой проблемой. Очки остались валяться где-то возле отчего дома. Вместе с ними пропало чувство уверенности. Одно дело, когда ты бежишь сломя голову от разверзающейся бездны, а почва уходит из-под ног, но совсем другое — когда в минуты затишья ты вдруг понимаешь, что тебя окружает изменённая до неузнаваемости местность, которую ты толком не видишь! Что это за бесформенное пятно вдалеке — притаившийся монстр или поваленное дерево? Выяснять не хотелось. А вдруг придётся?

Дима выставил руки вперёд и убедился, что даже кончики пальцев теперь видны нечётко. Присущая предметам резкость возвращалась, если поднести их почти вплотную к лицу.

«Это уже не близорукость, а…» - Дима попытался измыслить более подходящий термин, но «слепота» ещё не подходила, а на ум приходил лишь лаконичный «пиздец». В конечном итоге, что-то более специфическое он в своём нынешнем состоянии не выговорил бы.

– Тебя контузило, что ль? – спросил Сергей.

– Да лучше бы контузило, – вздохнул Дима, щурясь в тщетной попытке разглядеть всё получше.

– Да ладно! Выжили же! - донеслось из подвала.

Колян осторожно поднялся по ступенькам.

– Так что ещё не это самое, – добавил он, подходя. - А что у вас тут… Ого.

Он осмотрел следы ночного побоища и присвистнул:

– Это... как их?..

Серёга выпятил грудь и открыл было рот, но Дима резко вставил:

– Молния!

Этот выкрик наградил его волной боли, пронзившей половину лица. Поймав недовольный взгляд брата, он добавил, но уже спокойнее:

– Нужно… быть... осторожными. Сечёшь?

– Это да, – Колян задрал голову к небу, – Уже и не знаешь, откуда в следующий раз прилетит. Я уж думал молнии кончились.

– Да кончились… – вклинился Серёга.

– А потом вдруг как ёбнет! – гаркнул Дима, выразительно глядя на брата. Его новый знакомый повертел головой, попинал обгорелые головешки и отошёл поглядеть на обрыв. Дима отчаянно жестикулировал Серёге, чтобы он не сболтнул лишнего. Брат нахмурился, но кивнул и спрятал руки в карманы.

– Что теперь? - спросил он.

Вдалеке громыхнуло и гулкое эхо разлетелось над районом. Стрекотнули выстрелы. Кто-то определённо сражался. Но с кем? Монстры не давали о себе знать всю ночь, даже отдалённым рёвом.

– Уходим, – сказал Дима. – Подальше от разлома… Да и вообще…

– Да это просто трещина! - крикнул Колян, стоя на краю, – Даже дно, вон, видно. Кажется… Тут метров тридцать будет. Или, может, пятьдесят. - Он покачал головой и осторожно отступил от края.

– Всё равно валим. Если снова начнёт трясти… То может углубиться. Ещё, чего доброго, провалимся. Что там, на Лазо?

–А там такая же фигня, - ответил Колян. - Я как раз сюда и бежал, потому что там… всё. У перекрестка казино стояло. Нуууу, то есть оно там раньше было. А теперь вообще нет. Здоровый луч аккурат по нему жахнул и вдребезги. Только воронка здоровенная. И трещины крест-накрест поползли. Одна сомкнулась с этой, - Колян указал на шоссе, - а другая пропахала поперёк. Так что через Лазо уже не перейти.

– Ага… Значит, клин… Погодь.

Дима извернулся и нащупал за пазухой смятый свёрток. Карты были ещё при нём, это хорошо. В кармане штанов сохранился и маркер, вообще отлично. Но все эти мелкие буквочки… Дима нашёл на тротуаре местечко почище, разложил карту и улёгся рядом, отыскивая нужную улицу.

– Значит, здесь провал, и здесь… И ещё на Лазо. Почти квадрат получается. Нехорошо… Слышь, Серый?

– Ну?

– Мы рискуем тут застрять… Если за Перовским парком такая же хрень, то отсюда мы уже не выберемся.

– Ладно, глянем, – согласился Серёга.

Дима, пыхтя, поднялся и собрал вещи:

– Но сперва… Надо бы выпить.

–Ха! Давай наливай, – заржал Сергей.

– Да не в этом смысле, блин… Пить хочу. Горло дерёт… Где бы нам разжиться?

– «Татарка», – мигом сориентировался Сергей.

Но Колян покачал головой:

– Не-а. Её уже давно раздерибасило. Там молния жахнула в торец. А потом местные всё растащили. К военкомату идти надо. Хотя насчёт питья сейчас гляну…

Он засеменил к подвалу и исчез на минуту, но возвратился ни с чем:

– Голяк. Труба больше не течёт. Видать, где-то ещё прорвало. А может, эти… молодожёны выхлебали. Они, кстати, свалили куда-то. Ну, или спят. Спичек мало осталось, неохота тратить…

– Ну и фиг бы с ними, - проворчал Дима.

– Блин, фигово так-то… Все магазины вдоль главных улиц стояли, а во дворах нифига и нет, - Серёга пожал плечами, – Фигли делать, пошли к военкомату, в «Биллу».

На том и порешили, тем более что пункт назначения располагался довольно близко.

Неторопливо — с черепашьей скоростью самого слабого члена «отряда», коим теперь числился Дима — парни двинулись в путь. Пятиминутный променад грозил растянуться на полчаса и больше: то и дело приходилось огибать кирпичные насыпи и поваленные деревья.

Район трудно было узнать. Там, где ещё вчера — даже с учётом первой волны катаклизмов и нашествий – было относительно чисто, теперь не осталось камня на камне. Тротуар был обильно усыпан обломками бетонных плит и кирпичей, стволами поваленных деревьев. Бурелом приходилось либо обходить – в опасной близости к обрыву – либо штурмовать напрямик, под аккомпанемент из матов и проклятий. Вдобавок вокруг руин ещё не вполне улеглась бетонная пыль, что норовила забиться в нос и глаза и противно скрипела на зубах. Дима кашлял, плевался, чертыхался, а в перерывах крыл отборным матом весь белый свет. Даром что белым он уже давно перестал быть.

– А вы, парни, сами откудова? – спросил Колян между делом.

– Оттудова, – Сергей ткнул пальцем по направлению к дому.

– Местные мы, – пояснил Дима.

– Странно… Чё-то я вас раньше тут не видал…

– Мы тебя тоже, и чо? – с вызовом спросил Серёга.

Но Колян не собирался вставать в позу. Он задумчиво почесал затылок, стряхнув с всклокоченных волос пыль, и обвёл взглядом окрестности.

– Да не, это я так… Просто... Думал, что всех тут знаю. Я сам вооон с того дома, – он указал на бетонный бугор в отдалении. - В Перовском парке часто тусил. С чуваками.

– А среди них не было такого мелкого, в очках? – оживился Дима. – Белобрысого? Сашкой зовут.

– Ааа, ты про брата своего опять? Не, такого не знаю. Да он и мелкий у тебя, так? Чего бы ему в нашей компании делать?

– Ну, мелкий - не мелкий, а я в его возрасте дружил обычно с кем-то постарше. Впрочем, его особо и не выпускали, так ведь? - Дима посмотрел на Серёгу.

Тот пожал плечами:

– Ну вообще да. В школу и домой только. Хотя, когда мать свалила, он пару раз тоже на уроки забивал. Шлялся там со своими друганами. Как их там… Хрен знает, короче.

– Капец вы дружная семья, – хохотнул Колян. – Ничего друг про друга не знаете, да ещё и мамаша куда-то сбежала.

– Э, ты за базаром следи, слышь?! – завёлся Серёга и даже было двинулся в сторону своего незадачливого оппонента, но Дима втиснулся между ними и придержал брата здоровой рукой.

– Осади, боец... А ты, правда, не лезь не в своё. Есть семьи, где все друг за дружкой ходят и в спины дышат, а есть такие, где больше ценят… свободу. Понимаешь?

– Не-не, пацаны, я ж не со зла. Простите, если обидел. Просто на нервах сам. Жить теперь негде… Да и у самого, кхм, не все дома… Морда ещё болит… Болтаю, чтобы отвлечься…

– Ладно, забыли, – буркнул Сергей.

Впереди маячил комплекс одноэтажных строений, увешанный вывесками разной степени убитости. Факт того, что торговый центр не упокоился под завалами, вселял тусклую надежду на успех миссии. Впрочем, с равным успехом магазины могли быть обчищены предприимчивыми выживальцами уже в первые дни.

Серёга первым подбежал к распахнутым дверям супермаркета, заглянул внутрь и выругался во весь голос.

– Да блядь! - Дима доковылял следом и заглянул в проём. Вместо зала супермаркета он увидел растрескавшийся пласт крыши и нестройные ряды покосившихся елей. От торгового центра остался только фасад.

Серёга со злости пнул пустую корзинку, валявшуюся на пороге.

– Что, опоздали? – спросил Колян. – Ух, ё…

Самое обидное в этой ситуации было то, что супермаркет был довольно большим и мог бы обеспечить скитальцев всем необходимым. Теперь они могли поживиться разве что антеннами и вентиляционными коробами, коими была усеяна крыша. Впрочем, опала она не совсем, а снижалась пологим склоном с дальнего края, который прочно стоял на своём месте. Нужно было только под неё залезть. И быстро выбираться обратно — земля вновь содрогнулась и остов магазина дрогнул. Где-то лопнуло стекло.

– Двинули, – скомандовал Дима, когда дрожь улеглась, и мысленно поздравил себя с тем, что устоял на ногах.

Они пересекли магазин насквозь и оказались на улочке с обратной стороны. За повалившейся оградой начинался Перовский парк. Пройдя чуть вдоль ограды, братья заметили тёмный лаз в нутро супермаркета.

– Ну, кто смелый? – спросил Колян, явно не имея в виду себя.

Серёга хмыкнул и пригнулся, высматривая что-то в темноте. На миг задумался, разглядывая правую ладонь, но обернулся на Коляна и полез в карман за зажигалкой.

– Ну, видно чего? – спросил Дима.

– Кажись, пусто. Стеллажи поваленные, а продуктов нет.

Внезапно ему ответили — изнутри. Послышался железный грохот и странное цоканье по кафельному полу. Глухой голос возвестил:

– Дохлый номер, парни! Всё уже украдено до нас!

Колян отступил назад. Серёга, напротив, подался на первый план и гордо встал, выпятив грудь и сжав кулаки.

– Ты это, не пуляй ничем раньше времени, – тихо шепнул брату Дима.

– Не сцы.

Левее из-под навеса, где уже можно было пройти в полный рост, показалась продуктовая тележка, наполовину заполненная различной снедью, и её хозяин — высокий молодой парнишка с короткой стрижкой и пронзительным взглядом. Одет он был просто, но на ногах носил почему-то футбольные бутсы с шипами, звонко цокающими при ходьбе. Парень протолкнул тележку наружу и кивнул Коляну:

– Здоров!

Тот очнулся:

– О, Ворон! Какими судьбами?

Они обменялись рукопожатиями, после чего Колян повернулся к братьям:

– Это Кир, мой друган. А это Димон и Серёга, знакомьтесь!

– Всем привет!

Дима сдержанно кивнул, а Серёгу больше заинтересовало содержимое телеги. Брат уже был готов запустить в неё руки, но сдержался и спросил:

– Там больше ничего не завалялось?

Кир покачал головой:

– Говорю же — дохлый номер. Может, что-то и было, но всё завалило. Это-то еле достал.

– Ты тут ночевал? – спросил Колян.

– Не, я с отцом в гараже, как обычно. Утром пришёл, когда трясучка кончилась.

– Заделись по-братски, а? С голоду пухнем…

– Да не вопрос, – миролюбиво согласился Кир. – Давай только подальше отойдём, а то стрёмно.

Они откатили тележку поближе к ограде парка, и Кир стал перебирать содержимое. У него было несколько помятых пакетов с молоком, пачка макарон, какая-то крупа и различные булки в герметичных пакетах – ещё не совсем чёрствые.

– Тут в углу был хлеб и молочка, – пояснил Кир, – Но кто-то уже успел пройтись, так что вот, чем богаты. Налетайте.

Он достал из кармана складной ножик и вскрыл пару пакетов с молоком. Серёга залпом отполовинил один из них. Дима допил, жадно смакуя каждый глоток. После той ржавой мути с металлическим привкусом, что он пил ночью, обычное молоко казалось ему чем-то запредельным. Сухая булка с изюмом тоже была воспринята на ура, хоть жевать её было непросто.

– Как у отца дела? – спросил Колян, усиленно жуя.

– Нормально. Возится с генератором, – Кир пожал плечами. – Когда всё отрубилось, мы сразу в гараж и там окопались. Там малость понадёжнее, стальной каркас крышу держит. Буржуйку топим, ночью тепло. А батя говорит, надо электричество, аккум зарядить, оживить тачку. Ну и валить куда подальше.

– Это куда, например? – поинтересовался Сергей.

– Сначала в область, на водохранилище. А там как получится.

– Охохох… – Дима наконец расправился со своей булкой и тяжело дышал, – Спасибо за помощь... Не знаю, как вам, а мне полегчало.

– На здоровье! Ладно, парни, мне пора возвращаться. Отец просил ещё детали кое-какие поискать для генератора. И, может, получится ещё бензином разжиться. Так что мне ещё до заправки топать.

– Стой, погоди! – окликнул Дима. – А где у вас гараж?

– Да тут недалеко, около школы.

– У семьсот девяносто шестой?

– Ну да, за забором. Только у неё теперь другой номер.

– Неважно. Слушай, может, ты в курсе? Тут, говорят, эвакуация была по школам или типа того…

– Ага, была, – встрял Колян. – Девятьсот двадцатую на автобусах увозили куда-то.

– Ну да, эвакуировали, – подтвердил Кир, – и нашу тоже.

Серёга ткнул брата в плечо:

– Я же говорил!

– Да толку, что ты говорил? Мы всё равно не знаем, куда их повезли. И дороги вон, полопались все… Может, вы там из гаражей чего-нибудь видели?

– Видели. Отец даже подходил поговорить… – Кир почесал затылок, припоминая подробности. – Короче, школу вывозили за МКАД и дальше, по Носовихинскому шоссе, вроде бы. Говорят, где-то там экстренный эвакуационный центр открыли. Долбить начало сначала где-то за городом, так что успели подсуетиться.

– Так, погоди ещё минутку, не уходи! Пожалуйста!

Дима снова завозился с картой, отыскивая подслеповатыми глазами нужную улицу.

– Какое, говоришь, шоссе?

– Носовихинское.

Серёга склонился над картой.

– Да вон оно. Недалеко совсем.

– Про масштаб не забывай, – прохрипел Дима, – И тут ещё, смотри, мост через пути… Обвалился, как пить дать… Ладно, тут они могли проехать, потом по Кетчерской, и вот оно — шоссе. Чёрт! Чёрт!

– Что не так? – поинтересовался Колян, заглядывая Диме через плечо.

Всё было не так. Носовихинское шоссе обрывалось – вместе с картой – почти у самой Москвы. Но, что хуже, в него вливалась Вешняковская улица, по которой, как прикинул Дима, должна была проходить эвакуация того района. Но со слов местных жителей, те автобусы далеко не уехали.

– Надеюсь, что им повезло больше, – выговорил Дима, – Но всё-таки надо будет… А хер его знает, короче.

Он пометил зону поиска – на будущее – хотя не очень-то верил, что в ближайшее время сможет этим заняться. Вполне возможно, что поиски банального пропитания станут приоритетной задачей. Дима убрал карту.

– Ну… вы там как, окей? – спросил Кир. Он явно торопился.

– Да.. да. Спасибо ещё раз, – кивнул Дима.

– Можете, кстати, заглянуть к нам, как будет время. У отца атлас автомобилиста, довольно новый. Подходите к гаражам, у школы.

С этими словами Кир свернул за угол, увлекая за собой дребезжащую тележку.

Колян задумчиво проводил его взглядом, шмыгнул носом и сказал:

– Мда, надо где-нибудь ещё пошариться. Не очень-то много в округе магазинов, так-то…

– Фигня, не пропадём, – авторитетно заявил Сергей. – Куда теперь двинем, Сусанин?

– Всё туда же. Пошли на Кусковскую через парк и оттуда домой. Оценим масштабы разрушений. И, может, подвернётся что-нибудь.

– Ага, монстра, например, – хмыкнул Серёга.

– Думаешь? Они вчера знатно драпали. Надеюсь, что все. И с концами.

– Ну и зря, – вздохнул Серёга. – Я бы ещё потренировался. Ухххх, размолочу!

– А ты типа борец? – спросил ни о чём не подозревающий Колян.

– Ага, вроде того, – ответил за брата Дима. – Боксёр. Как-то раз за честь школы дрался. В каком это классе было, напомни?

– В шестом.

– Во. Не руки, а кувалды.

Дима без труда скрыл язвительную улыбку: мышцы лица были скованы опухолью.

– А с виду и не скажешь, – Колян, в свою очередь, не уловил иронии. – Ну, респект, чуваки… Но с вами я, наверное, не пойду. Мне ещё надо поглядеть, что там с моим жилищем стало. Авось, вещи какие отыщу, перенесу в подвальчик. И заодно посмотрю, как далеко трещина тянется. Если что, ищите меня на том же месте, вечерком точно там буду.

– Договорились, – кивнул Дима. – Спасибо за помощь, кстати.

– Да ладно, чё там...

И Колян потрусил в обратном направлении, к обрыву.