KiteketT

Механически, почти не глядя, она провела ладонями под ледяной струёй воды, пытаясь смыть липкие остатки сна. Капли, скатившиеся по шее, вызвали мурашки — единственное, что ещё могло заставить её тело что-то чувствовать. Затем — форма. Грубая ткань брюк, скрип пиджака, его бордовый цвет, казавшийся в сером утреннем свете цветом запёкшейся крови. Каждое движение было отточенным и безжизненным, ритуалом, утратившим всякий смысл.

Пальцы сами наткнулись на сапфировый кулон. Твёрдая огранка камня, его вечный, глубокий холод — единственное, что ощущалось реальным. Он был тяжёлым, как сотня прожитых лет, и единственно живым в ледяной пустоте её тела. Это была не просто вещь. Это был якорь, едва удерживающий её от полного растворения в бесконечном «теперь».

В столовой царила привычная, раздражающе буйная атмосфера человеческого утра. За соседним столом стипендиаты, пахнущие потом, мылом и здоровьем, с жаром обсуждали вчерашний футбол. Эйра смотрела, как один из них впился зубами в тост с клубничным джемом, и её чуть не передернуло. От сладкого запаха затошнило — он был пустым, лишённым какой-либо жизненной силы, словно аромат дешёвого пластика.

— Опять истязаешь себя, наблюдая за их буфетом? — Голос Кассандры прозвучал прямо над ухом, заставив Эйру вздрогнуть. Та поставила перед ней прозрачную колбу, где медленно перетекала тёмно-рубиновая жидкость. — Хватит. Пей свой «протеиновый коктейль».

— Я просто вспоминаю, каково это, — тихо ответила Эйра, принимая колбу. Пальцы сами собой сжались на прохладном стекле. — Чувствовать что-то, кроме этой вечной пустоты.

Она сделала маленький глоток. Охлаждённая кровь обожгла язык металлической остротой, напомнив о всех правилах Ноктёрна: амулет всегда при себе, охота запрещена, ассимиляция — любой ценой.

— Ты сегодня особенно бледная. Снова не смогла проснуться? — Кассандра скользнула на соседний стул. Её взгляд был колючим, уставшим. Она жила с Эйрой в одной комнате, но их сосуществование было ритуалом отчуждённой близости: Кассандра, чей дар провидения разрывал её изнутри, уходила на рассвете, когда Эйра наконец погружалась в тяжёлый, смертельный сон. Они не были подругами в человеческом понимании, но стали якорями друг для друга в этом море притворства.

— Слишком долго, — призналась Эйра, глядя на свои бледные пальцы. — Мне снилась та аллея. Снова.

— Забудь. Сегодня у нас первый урок у нового преподавателя, — Кассандра наклонилась ближе, и её шёпот стал едва слышным. — Эштон. Говорят, он невероятно стар. И, по слухам, чертовски красив.

Вдруг взгляд Кассандры помутнел, устремившись в никуда. Её пальцы судорожно сжали край стола, костяшки побелели.

— «Пламя волос... и пепел в глазах...» — её голос стал низким, беззвучным шёпотом, будто доносящимся из глубокого колодца. — «Он ищет того, что не вернуть... Боль... такая боль в его взгляде...»

Стеклянная колба с кровью выскользнула из её ослабевших пальцев и разбилась о пол с оглушительным звоном. Тёмно-рубиновая лужа растеклась по кафелю, резким металлическим запахом ударив в нос.

В столовой на секунду воцарилась мёртвая тишина, а затем на них обрушился шквал шёпотов и любопытных, осуждающих взглядов. Кассандра сидела, тяжело дыша, с выражением ужаса и пустоты на лице. Эйра молча положила свою руку поверх её. В этом хаосе запахов, звуков и чужих глаз они снова были просто двумя монстрами, пытающимися удержать друг друга на плаву.

Эйра крепче сжала локоть Кассандры и увела её из столовой, увозя за собой шлейф шёпотов. В пустынных утренних коридорах Академии их шаги отдавались эхом под высокими сводами, словно отсчитывая ритм их неестественной жизни.

— Забудь, — тихо сказала Эйра, всё ещё чувствуя на спине жгучие взгляды. — Они уже переключились на следующую жертву.

Кассандра, всё ещё бледная, кивнула, сжимая пальцами переносицу. Чтобы развеять тягостное молчание, она заговорила, и голос её звучал нарочито легко:

— Знаешь, это напомнило мне цирк. Настоящий, под чёрным куполом, где я работала Оракулом на шёлковой трапеции. Дым, туман, а внизу — лица, обращённые ко мне с немой мольбой. И я роняла им обрывки будущего, как конфетти. Красивое, бесполезное конфетти.

Эйра слушала, вдыхая запах старого камня и воска. Эти истории были глотком другого воздуха, мира, где их природа не была тайной, а частью зрелища.

— Ладно, прости за спектакль, — Кассандра вздохнула и посмотрела на Эйру, в её глазах вспыхнул знакомый озорной огонёк. — Но ты должна пойти со мной завтра. На вечеринку в честь начала года.

Эйра брезгливо сморщила нос.

— Наблюдать, как стая щенков напивается дешёвого пойла и душит друг друга табачным дымом? Зрелище, достойное античного театра.

— Именно! — Кассандра ухмыльнулась. — А преподаватели благоразумно отвернутся. Правила, конечно, запрещают смертным пьянство и курение на территории, но один вечер в году все делают вид, что не видят сигарет и не слышат хруста бутылок. Это традиция. А мы будем наблюдать за этим карнавалом с бокалом нашего собственного эликсира. Того, что с мятой и звёздной пылью. Он хоть на пару часов заставит забыть, что мы — застывшие во времени монстры. Мы сможем притвориться не изгоями, а просто... зрителями. Или, чёрт возьми, может, даже участницами.

Они дошли до развилки коридоров. Взяв учебники из своих шкафчиков с тихим скрежетом металла, они молча обменялись кивками — немым соглашением на завтрашнюю авантюру.

Путь Эйры лежал через западное крыло. Она шла, почти не глядя по сторонам, всё ещё пытаясь вытеснить из памяти образ разбитой колбы и пустого взгляда Кассандры, как вдруг её плечо резко столкнулось с чьим-то. От неожиданности она чуть не выронила книги.

Перед ней стоял молодой человек лет двадцати пяти. И не его возраст заставил Эйру замереть. От него не исходило ни единой ноты вампирской сущности, он пах пылью, старыми книгами и чем-то чуждо-горьким, как полынь. Но её взгляд зацепился за два алых провала: медно-рыжие волны волос и глаза цвета старой крови.

«Пламя волос...» — пронеслось в её голове обрывком кассандрованого пророчества, заставив что-то внутри похолодеть.

— В Академии теперь принято ходить исключительно с закрытыми глазами? Или вы просто проверяете прочность моего скелета? — его голос был низким, обволакивающим, и каждое слово было отточенным, как лезвие.

Эйра заставила себя улыбнуться, оскалившись в подобие улыбки.

— Простите, я не заметила вас на фоне столь яркой индивидуальности. Вы так сливаетесь с толпой.

Она сделала шаг, чтобы обойти его, но её нога предательски зацепилась за неровную плитку. Руки инстинктивно взметнулись вверх, и в следующее мгновение сильная, твёрдая рука схватила её за локоть, грубо стабилизировав.

— Осторожнее, — он наклонился так близко, что она почувствовала на коже его дыхание. Оно было тёплым. Слишком тёплым для их мира. — Похоже, вам стоит меньше парить в облаках и больше смотреть под ноги. Желаю, чтобы ваш день был столь же захватывающим, как и наше знакомство.

Не дожидаясь ответа, он отпустил её руку и растворился в полумраке коридора, оставив после себя лишь едва уловимый горьковатый шлейф и щемящее чувство тревоги.

Эйра, всеми силами стараясь вытеснить из памяти и насмешливого незнакомца, и его тревожащий запах полыни, резко взглянула на часы — изящный хронометр на её запястье безжалостно показывал без минуты девять. Ледяной  комок тревоги сжался в её груди. Схватив учебники, она рванулась вперёд, её шаги были быстрыми и бесшумными, словно тень, скользящей по каменным плитам пола.

Она стремительно подлетела к тяжёлой дубовой двери аудитории и с силой распахнула её, едва не влетев внутрь. И замерла на пороге, будто вкопанная, холодная волна изумления сковала её тело.

За преподавательским столом, непринужденно облокотившись о столешницу, стоял он. Тот самый мужчина. Только теперь его пронзительный, цвета старой крови взгляд медленно и оценивающе скользнул по ней с ног до головы, а в уголках губ играла всё та же, ядовито-спокойная улыбка. На нём был тёмный, безупречно сидящий пиджак с гербом Академии, безмолвно кричавший о его новом статусе. Воздух в классе застыл, и Эйра почувствовала, как десятки любопытных взглядов впились в неё. Внезапная тишина стала оглушительной.

— Ну что ж, — его голос, бархатный и отточенный, как лезвие, прозвучал на всю аудиторию, заставляя вздрогнуть даже тех, кто не видел их первой встречи. — Похоже, наша опоздавшая звезда предпочитает эффектные появления. Мисс Эйра, я полагаю? Вашу страсть к театральным жестам я уже оценил. Теперь прошу продемонстрировать способность вовремя занимать место. Надеюсь, это не потребует от вас таких же экстраординарных усилий.

Он сделал лёгкий, почти небрежный жест рукой в сторону парт, и его взгляд на мгновение задержался на её застывшей фигуре, словно фиксируя свою маленькую, но безоговорочную победу. Эйра, сжав челюсти до боли, пробралась на свободное место, чувствуя, как жгучее унижение и холодная ярость подступают к горлу. Она поймала себя на мысли, что её ноготь бессознательно впился в ладонь, оставляя на коже полумесяцы. Этот день обещал быть невыносимо долгим, и этот мужчина с глазами цвета пепла и боли только что стал в нём главным испытанием.

p.s. данная глава написана с помощью ии/ сюжет из когда-то прочитанной книги о вампирах/

Машина-призрак доставила его на место за считанные минуты. Полицейские барьеры уже оцепили вход в один из доков — древнее каменное здание, поросшее магическим мхом, который светился тусклым синим светом. Вэнс ждал его у входа, его лицо при этом мертвенном свечении казалось восковой маской.

— Внутри не трогали, — сказал лейтенант, пропуская Рэя вперед. — Ждем тебя. И, Кейн... будь готов.

Холодный воздух внутри припахивал озоном и медью. И еще чем-то... цветочным. Рэй остановился, вслушиваясь в этот странный аромат. Ночные фиалки. Редкие, дорогие. Неуместные в этом месте смерти.

Тело лежало в центре зала, под огромным стеклянным куполом, сквозь который лился тот самый ядовитый дождь. Его кислотные капли барабанили по стеклу, создавая жутковатый аккомпанемент их молчаливому диалогу, и искажали свет, падающий на распростертую фигуру. Мужчина в дорогом костюме, раскинув руки, как распятый. Его глаза были открыты, но вместо зрачков — две обугленные дыры. На груди, прямо на шелковой рубашке, кто-то вывел темным пеплом символ — стилизованное око в треугольнике.

Рэй присел на корточки, не касаясь пола перчатками. «Душа выжжена. Чистая работа. Ни крика, ни борьбы.»

— Идентифицировали, — Вэнс протянул ему планшет. — Алдер Вандербильт. Старший алхимик «Арканум Индастриз».

Рэй мысленно присвистнул. «Арканум» — не просто корпорация. Это государство в государстве, чьи алхимические патенты и магические технологии были основой всего, от света в уличных фонарях до яда в дожде. Убийство их старшего алхимика — это не просто преступление. Это объявление войны.

Он кивнул, его ледяные глаза скользнули по периметру. Ни следов, ни отпечатков. Идеально. Слишком идеально. И этот душащий аромат ночных фиалок...

— Камеры?

— Только у входа. Ничего не зафиксировали.

Рэй поднялся и медленно обошел тело. Его взгляд упал на темный угол, где тени сгущались особенно плотно. Что-то блеснуло. Он сделал шаг, и в тот же миг тень шевельнулась.

Он не слышал шагов. Не чувствовал присутствия. Она просто материализовалась из тьмы, как будто всегда там была.

Женщина.

Плащ цвета окисленной меди сливался с тенями, но не мог скрыть яркую медь её волос, собранных в небрежный пучок.

Рэй не двинулся с места. Рука сама легла на рукоять трости.

— Эта территория оцеплена.

Его голос прозвучал низко и негромко, но в тишине зала он отозвался эхом.

Уголки её губ дрогнули в подобии улыбки.

— Я знаю. – Её голос был тихим, мелодичным, но в нем звенела сталь.

—Но некоторые вещи нельзя увидеть из-за ленты.

Она сделала шаг вперед, и тусклый свет, пробивавшийся сквозь залитый дождём купол, упал на нее. Он зажег медные искры в её волосах и сделал веснушки на бледной коже похожими на россыпь звёздной пыли. Рэй увидел, что её одежда — не просто плащ, а продуманный боевой костюм. И заметил то, что пропустили его люди — крошечный, почти невидимый осколок на полу рядом с телом.

— Вы что-то уронили, — сказал он, глядя прямо в её изумрудные глаза.

Взгляд её не дрогнул, но в глубине зелёных озер мелькнула искра — то ли вызова, то ли уважения. «Не я. Он.»

Она повернулась, чтобы уйти, её плащ взметнулся, и аромат ночных фиалок стал почти осязаемым, смешиваясь с запахом стали от её скрытого оружия и оставляя за собой призрачный шлейф в воздухе, пахнущем смертью.

— Остановите ее! — крикнул Вэнс.

Но было поздно. Она шагнула в самую густую тень у стены — и растворилась. Буквально. Не убежала, не скрылась — исчезла, как будто её и не было.

Рэй подошел к тому месту. Ни потайных дверей, ни люков. Только холодный камень и ощущение... пустоты, выеденной пространства. Чистая работа, — мелькнула в голове невольная мысль, и он тут же с неё раздражённо смахнул. Он наклонился и поднял тот самый осколок. Это был не стеклянный, а магический кристалл, испещренный рунами. След.

Лейтенант Вэнс подошел к нему, бледный. — Кейн, ты видел? Это же...

— Гильдия Теней, — тихо закончил Рэй, глядя на мерцающий кристалл в своей ладони. — Да.

Он повернулся и направился к выходу, его платиновые волосы ярко белели в полумраке.

Охота начиналась. И его добыча только что сама вышла на него. Но почему? Гильдия Теней не оставляет следов. Они — призраки в этом мире. А эта... эта медноволосая тень не просто оставила кристалл. Она его показала. Словно играя в четыре шага, она сделала первый ход. И Рэй, против своей воли, стал вторым игроком. Это была не охота. Это был танец. И он поклялся себе, что на последнем па ведёт.

— Нашла! — Эмми вытащила толстый том в черной обложке. — «Обряды разрыва ментальных связей».

В этот момент из коридора донеслись тяжелые шаги. Сердце Кейт замерло.

— Дирд! — прошипел Скорпиус. — Бежим!

Эмми, не раздумывая, вырвала из книги страницу со сложной схемой. Они бросились к выходу, едва не столкнувшись с завхозом в соседнем коридоре.

*****

В гостиной Гриффиндора они уселись на мягком ковре перед камином. Эмми разложила вырванный лист, ее пальцы тревожно скользили по магическим схемам.

— Заклинание требует одновременного воздействия на все артефакты, — пробормотала она. — Но согласно схеме, разрыв связи может оставить... пустоту в сознании. Без артефактов психика может не выдержать разрыва с тем, что стало частью ее самой.

Внезапно Кейт вздрогнула и зажмурилась. Перед глазами проплыли видения — «Кассиус в комнате без окон, темная энергия, вырывающаяся из его рук, бездыханный студент на полу.«

— Нет... — прошептала она, чувствуя, как комната плывет. Привкус крови во рту был таким реальным, что вызвал тошноту. Но хуже было другое — странное, пьянящее чувство власти, которое она ощутила в тот миг вместе с Кассиусом. — Он... он наслаждался этим. И я... я почувствовала...

— Снова? — Скорпиус пристально посмотрел на нее. Его пальцы сжали край мантии. Он не мог допустить, чтобы Кейт повторила судьбу его дяди, сошедшего с ума от темного артефакта. — Ты сказала, что голос перестал с тобой говорить. Но он показывает тебе это, не так ли?

Кейт молчала, глядя в пол, все еще ощущая эхо той ужасной силы.

Скорпиус встал и прошелся перед камином.

— Нам нужно уничтожить оба артефакта. Камень и зеркало. — Он остановился, глядя на бледное лицо Кейт. — Но мы сделаем это без жертв. Я найду способ. Обещаю. Библиотека Малфоев хранит не только темные секреты, но и способы защиты от них.

Эмми покачала головой:

— Магия требует баланса. Мы не можем просто забрать одну силу, не предложив ничего взамен.

В этот момент огонь в камине выбросил сноп искр, и на мгновение тень Скорпиуса на стене показалась огромной и древней, словно призрак всех Малфоев, наблюдающих за их решением.

Кейт молча кивнула, но ее пальцы сжали угол стола. Скорпиус заметил это и невольно протянул руку, но остановился, сжав ладонь в кулак. Путь был выбран, но цена еще не была назначена.

*****

Кейт ушла, шатаясь от усталости и пережитых видений, оставив Скорпиуса и Эмми наедине в гостиной Гриффиндора. Огонь в камине уже догорал, отбрасывая длинные, пляшущие тени.

— Я прокрадусь домой на выходных, — тихо сказал Скорпиус, не отрывая взгляда от огня. — В нашей библиотеке есть раздел, куда даже отец заглядывает редко. Там могут быть ответы.

Эмми изучала его с необычным для нее любопытством.

— Вопрос не в том, сможешь ли ты найти информацию, Малфой. Вопрос — почему ты это делаешь? Почему помогаешь ей? И... мне?

Скорпиус повернулся к ней, его лицо было серьезным.

— Все ждут, что я буду соответствовать ожиданиям Малфоев. Холодный, расчетливый, ставящий семью выше всего. — Он горько усмехнулся. — Но я другой. И Кейт... она другая. Она как младшая сестра, которая слишком рано столкнулась с настоящим миром. Та, кого нужно защищать, даже если она сама об этом не просит.

Эмми подняла бровь, в ее глазах мелькнула редкая для нее игривость.

— Младшая сестра? — она слегка наклонила голову. — Интересная аналогия. Хотя мои наблюдения показывают, что твое поведение выходит за рамки братской заботы. Возможно, это что-то... большее?

Скорпиус замер, его уши покраснели. Он открыл рот, чтобы возразить, но затем неожиданно сдался.

— Ладно, возможно, ты права. Но сейчас это не важно. Важно то, что впервые я чувствую что-то настоящее, а не играю по навязанным правилам. И это стоит того, чтобы рискнуть.

Он встал, отряхивая мантию.

— Так что да, я помогу. Потому что хочу. А не потому что должен.

Эмми смотрела ему вслед, когда он уходил. На ее лице появилась легкая, едва заметная улыбка.

*****

Вскоре  и она  удалилась в свою когтевранскую башню, оставив Скорпиуса наедине с догорающим камином в гостиной Гриффиндора. Он опустился в кресло, и тишина комнаты оглушила его.

Пламя выбросило сноп искр, и в его свете перед мысленным взором Скорпиуса пронеслись воспоминания.

«Кровь — это всё, что у нас есть, Скорпиус. Всё, что отличает нас от них». Холодный голос деда, Люциуса Малфоя, звучал так же ясно, как если бы он стоял здесь. «Не опозорь наше имя».

А потом — голос отца, Драко, тихий, но твердый: «Быть чистым по крови — не значит быть жестоким по натуре, сын. Мир изменился».

Две правды. Две версии наследия, которые он нес в себе с детства.

И тогда, как вспышка, перед ним возникла она. Первая встреча в «Оливанде». Рыжие волосы, яркие, как пламя, которые невозможно было забыть. Девочка-маглорожденка, случайно испортившая его книгу заклинанием, о котором даже не подозревала. Он тогда покраснел от ярости и унижения, но сейчас, спустя годы, понимал — уже тогда она зацепила его. Чем-то неуловимым, каким-то внутренним огнем, которого ему так не хватало.

Потом — бесконечные стычки на протяжении четырех курсов. Ее колкости и его насмешки. То, как она никогда не отступала, даже когда вся школа смотрела на нее свысока. То, как она сражалась за свое место в этом мире с упрямством, достойным настоящего Слизеринца. Или Гриффиндорца? С ней всё было сложно. Как и с ним самим.

Он провел рукой по лицу. Дедушка был бы в ярости. Отец... он не был уверен. Но глядя на угасающие угли в камине, Скорпиус понял, что впервые его собственный выбор, а не голос предков, диктовал ему, что делать дальше. И этот выбор был — помочь ей.

— Уничтожить как, Малфой? — парировала Эмми. — Бросить в озеро? Разбить молотком? Без понимания его природы мы можем спровоцировать катастрофу.

— А ждать, пока он сам нас всех накроет — это не катастрофа? — его голос сорвался на шепот, полный ярости.

— Ребята! — тихо, но резко прервала их Кейт. Она сидела, сгорбившись, и казалась меньше своих лет. — Вы спорите, как будто у нас есть выбор. Его нет.

Она глубоко вздохнула и рассказала им о ночном визите Дирда и разговоре с директором.

— Она никому не рассказала про комнату, — закончила Кейт, глядя на свои сцепленные пальцы. — Только про башню. Но... она знала про шепот. Она спросила, слышала ли я его. И не поверила мне, когда я сказала, что мы ничего не нашли. Судя по ее поведению, она догадывается, что мы что-то нашли. И она этого боится.

В библиотеке повисла тяжелая тишина.

— Почему? — первой нарушила ее Эмми. — Почему директор, обладающая всей властью в замке, скрывает факт находки опасного артефакта? Это иррационально. Если он угрожает школе, логично было бы мобилизовать всех преподавателей на его поиски.

— Если только она не знает, что он из себя представляет, и не боится его сама, — мрачно предположил Скорпиус. — Или если она сама имеет к нему какое-то отношение. Мой отец всегда говорил, что самые опасные секреты Хогвартса хранятся не в Запретном лесу, а в кабинетах профессоров.

— Она что-то скрывает, — тихо согласилась Кейт. — И пока мы не поймем что, мы все в опасности.

Решение созрело само собой, тяжелое и неизбежное. Артефакт нужно уничтожить. Но чтобы понять, как это сделать, нужны были знания. Те самые, что были спрятаны за семью печатями.

— Закрытый отдел, — Скорпиус откинулся на спинку стула, его взгляд стал отстраненным, расчетливым. — В библиотеке есть отдел, куда студентов не пускают. Там хранятся самые опасные трактаты. Если ответ где-то и есть, то именно там.

— Доступ туда строго воспрещен, — тут же отреагировала Эмми. — Магия, охраняющая его, слишком сложна.

— Поэтому идти туда ночью — глупость, — парировал Скорпиус. — Но есть один способ. После отбоя, когда Дирд начинает свой обход, у него есть четкий маршрут. Я... проследил за ним. У нас будет окно в сорок минут, пока он проверяет восточное крыло. Именно там находится вход в закрытый отдел.

— Ты что, предлагаешь нам пробраться туда? — уставилась на него Кейт.

— Я предлагаю пробраться туда мне, — поправил он ее, и в его глазах вспыхнул знакомый вызов. — У меня есть кое-какие... семейные реликвии, которые могут помочь с защитными заклинаниями. А вы будете на подхвате. Эмми — как наш мозг, чтобы быстро найти нужную информацию. А ты... — его взгляд уперся в Кейт, — твои силы выросли. Если что-то пойдет не так, нам понадобится твоя мощь.

Кейт почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она потупила взгляд.

— Кстати, о твоих силах, — голос Скорпиуса смягчился, но в нем зазвучала настороженность. — Ты стала сильнее, это очевидно. Но... голос? Видения? Они стали... навязчивее?

Вопрос повис в воздухе. Эмми смотрела на нее с научным любопытством, Скорпиус — с плохо скрываемой тревогой.

«Скажи им, — прошептал Кассиус, и его голос, тихий и бархатный, прозвучал лишь в ее сознании. — Скажи, как я являюсь тебе по ночам. Как я учу тебя настоящей магии. Они никогда не поймут. Они испугаются и отнимут твою силу. Снова оставят тебя слабой и беззащитной».

— Нет, — солгала Кейт, поднимая на них ясный взгляд. — Днем все тихо. А ночью... просто сны. Смутные. Ничего особенного.

Она солгала так гладко, что даже сама почти поверила. Она не сказала им, что ночи стали для нее адом. Что голос звучал уже не как шепот, а как ясная, властная речь, полная знаний, от которых кровь стыла в жилах. Она не сказала, что просыпалась с синяками на руках, будто кто-то сжимал ее запястья с железной силой, и с тонкими, как от когтей, царапинами на спине, которые она тщательно скрывала под одеждой. Она не сказала, что ее мутило по утрам, а головная боль стала ее верной спутницей, тупой и постоянной, как удары молота по наковальне.

Она солгала, потому что боялась их реакции. Но больше всего она боялась признаться самой себе, что эта растущая сила, эта связь с Кассиусом, начинала ей нравиться. И это было самым страшным.

*****

Решение было принято. Они встретятся здесь же, в библиотеке, через час после отбоя. План был безумным, но другого выхода они не видели. Эмми, кивнув с сосредоточенным видом, первой покинула их угол, унося с собой пергамент с расчетами и схемами охраны.

Кейт потянулась за своей сумкой, чувствуя, как от предстоящего свидания с закрытым отделом библиотеки сводит желудок. В этот момент Скорпиус внезапно подошел и уперся локтями в высокую деревянную перегородку между стеллажами, заключив ее в пространстве между полками. Его внезапное приближение было таким резким, что Кейт инстинктивно отпрянула, и книга выскользнула у нее из пальцев. Она едва успела поймать ее на лету, судорожно прижав к груди.

— Знаешь, Шоу, — его голос прозвучал тихо, для нее одной, — я научился видеть, когда мне врут. И я тебе не верю.

Кейт, все еще сжимая книгу как щит, попыталась отвести взгляд, но его пронзительные серые глаза буквально пригвоздили ее к месту.

— Оставь меня в покое, Малфой, — прошептала она, чувствуя, как предательская дрожь пробежала по спине.

И тогда он сделал нечто совершенно неожиданное. Быстрым движением он обошел перегородку и оказался прямо перед ней. Прежде чем она успела отреагировать, его ладони мягко, но неумолимо обхватили ее лицо, заставляя поднять взгляд. Его пальцы были удивительно нежными, но в их прикосновении читалась стальная решимость. Сердце Кейт бешено заколотилось, а затем словно провалилось куда-то в бездну, оставив после ледяную пустоту.

— Нет, — его голос прозвучал тихо, но с невероятной интенсивностью. Он смотрел прямо в ее глаза, и казалось, видел насквозь все ее тайны, весь ее страх. — Я не оставлю тебя в покое. Потому что если с тобой что-то случится, это будет и на моей совести. А я со своей совестью, — его взгляд на мгновение стал отстраненным, почти болезненным, — пока не разобрался.

Он проговорил это с такой пронзительной искренностью, что у Кейт перехватило дыхание. В его глазах не было насмешки, только странная, мучительная серьезность и то, что она боялась признать даже перед собой — неподдельная забота.

Затем он убрал руки, оставив на ее щеках призрачное тепло его прикосновения. Не сказав больше ни слова, Скорпиус развернулся и вышел из-за стеллажей, его шаги быстро затихли в тишине библиотеки.

Кейт осталась стоять, все еще прижимая книгу к груди, с бешено колотящимся сердцем и страшной правдой, которую она не могла никому доверить. Но теперь к этому добавилось еще одно осознание — ледяной ужас от того, что его забота пугала ее куда больше, чем его прежние насмешки.

Она плюхнулась на скамью, уставившись в пустую тарелку. Из кармана мантии доносился чуть слышный гул — «Око Бездны» и амулет, спрятанные вместе, пульсировали в унисон, словно второе, каменное сердце.

Рывком она достала платок — тот самый, с засохшими коричневыми пятнами крови Скорпиуса. Она нервно перебирала его складки. Это напоминание о его боли странным образом успокаивало. Он был не просто надменным наследником. Он мог чувствовать. Значит, в нем была надежда.

— Поздравляю, Шоу. С нас сняли десять очков. Ты, я смотрю, не в курсе?

Кейт вздрогнула. Над ней стояла та самая девушка с идеально гладкими черными волосами — Айрис Вейн. Ее губы были поджаты в тонкую, неодобрительную линию.

— За что? — выдавила Кейт, чувствуя, как по спине разливается жар стыда.

— За твой ночной променад у Запретной башни, — Айрис холодно оглядела ее с ног до головы. — Директор лично сняла баллы со всего факультета. Позор, Шоу. Настоящий позор. Наш факультет ценит амбиции. Но еще больше — умение не попадаться.

Она развернулась и ушла. Кейт сглотнула ком обиды в горле. Значит, директор рассказала... но только про башню. Ни слова о Зале Уходящих Эхов или артефакте.

*****

Профессор Роквуд, новый преподаватель с пронзительным взглядом бывшего мракоборца, объявил практику щитовых заклинаний. Судьба, казалось, издевалась над ними — Кейт поставили в пару со Скорпиусом.

— Противостояние! — скомандовал Роквуд, расхаживая между парами.

Скорпиус стоял напротив, его лицо было каменной маской. Но Кейт, наученная сном, видела больше. Она видела напряжение в его плечах, легкую тень под глазами. Он тоже не спал.

— Протего! — бросила Кейт.

Ее щит вспыхнул яростным, почти алым светом. Она не произносила заклинание мысленно. Она представила его как стену из огня, и магия послушалась.

— Протего! — парировал Скорпиус.

Его щит был холодным, плотным, изумрудно-зеленым. Их чара столкнулись с шипением, и в воздухе запахло озоном.

— Ты стала сильнее, — сквозь зубы процедил он, его щит дрогнул под напором. — Он учит тебя? Тот, чье имя ты так охотно произносишь?

— А ты следишь за мной, Малфой? — парировала Кейт, чувствуя, как знакомая усталость сменяется приливом энергии. Ее щит стал гуще, почти непроницаемым. — Боишься, что я начну отращивать змеиную кожу и стану настоящей Слизеринкой?

— Я боюсь, что ты не поймешь, когда перестанешь быть Кейт Шоу, — его голос был резким, но в серых глазах читалась не ненависть, а тревога. Настоящая, почти отчаянная тревога.

И тут ее снова накрыло. Голос Кассиуса, ясный и властный, прозвучал в сознании: «Он видит в тебе угрозу. Он — слабак, который боится настоящей силы. Дай ему ответ. Покажи, кто здесь сильнее!»

И она ответила. Не думая, она изменила заклинание. Ее щит не просто отразил его заклинание — он поглотил зеленую энергию, проглотил ее и выплеснул обратно снопом алых искр, которые с грохотом отбросили Скорпиуса на несколько шагов. Он едва удержался на ногах.

В классе повисла гробовая тишина. Все смотрели на них.

— Это было... нетрадиционно, мисс Шоу, — сухо заметил профессор Роквуд, но в его глазах мелькнул неподдельный интерес. — Но эффективно. Малфой, все в порядке?

Скорпиус молча кивнул, не сводя с Кейт взгляда. Он не смотрел с ненавистью. Он смотрел с пониманием и... предостережением. И это было страшнее любой злобы.

*****

Скорпиус с силой швырнул мантию на ближайшее кресло в гриффиндорской гостиной. Его руки все еще горели от отдачи того странного заклинания Кейт.

— Опять твоя подружка из Слизерина устроила цирк? — с усмешкой окликнул его однокурсник, развалившись на диване.

Скорпиус резко обернулся, его лицо исказила гримаса раздражения.

— Заткнись, Эдриан.

— Эй, я просто заметил, что после уроков с ней ты всегда как на иголках. Что она такого делает? Показывает, что может быть сильнее Малфоя?

Он не мог ответить. Он не мог сказать правду. Не мог рассказать про артефакты, про голос в ее голове, про растущую в ней тьму, которую он видел каждый раз, когда их взгляды встречались. Он просто покачал головой и грузно опустился в кресло, уставившись в огонь в камине.

*****

Вечером Эмми нашла Кейт в их укромном уголке библиотеки. Кейт сидела, уткнувшись лбом в прохладную столешницу.

— Твой энергетический уровень стабилизировался на новом, повышенном уровне, — констатировала Эмми, садясь рядом. — Но паттерны магии изменились. Они стали... агрессивнее. И Малфой после Защиты выглядел озадаченным. Хочешь поговорить? Собрать данные?

Кейт с трудом подняла голову.

— Он думает, что я становлюсь монстром, Эмми.

— Это иррационально, — парировала Эмми, ее пальцы принялись теребить край пергамента. — Монстры, по определению, лишены рефлексии. Ты же анализируешь свои поступки. Ты испугала его своей силой. А сила, исходящая из неизвестного источника, по определению вызывает страх. — Она помолчала, изучая подругу. — А как ты сама к этому относишься? К этой силе?

Кейт закрыла глаза, вспоминая опьяняющее чувство власти, когда ее щит поглотил заклинание Скорпиуса.

— Я... я чувствую себя живой. Впервые в жизни я не чувствую себя слабой, вечно доказывающей, что я что-то стою. Но иногда... — ее голос дрогнул, — иногда я просыпаюсь и не узнаю свои собственные мысли. Я боюсь самой себя.

Эмми внимательно на нее посмотрела, ее умные глаза сузились.

— Страх — логичная реакция на радикальное изменение собственной идентичности. Но он не должен быть управляющим фактором. Данные важнее эмоций. А данные, — она ткнула пальцем в Кейт, — говорят, что ты все еще Кейт Шоу. Ты переживаешь, ты боишься, ты ищешь ответы. Монстр бы просто... действовал.

Затем Эмми неожиданно улыбнулась, ее лицо смягчилось.

— Кстати, о мальчиках. Я провела анализ поведения Малфоя. Агрессия, маскирующая озабоченность, частые «случайные» встречи, пристальный визуальный анализ — этот паттерн с вероятностью в 65% соответствует влюбленности.

Кейт фыркнула, и на мгновение тяжесть отступила.

— Это Малфой, Эмми. У него в роду была Тёмная метка, а не сердечко. Остальные 35%?

— 35% — это паранойя и подготовка к потенциальному конфликту, — невозмутимо ответила Эмми. — Учитывая контекст, эта гипотеза выглядит статистически более вероятной. Но я оставляю место для погрешности.

— Спасибо за честность, — с горьковатой усмешкой сказала Кейт.

— Всегда пожалуйста. Но, Кейт... — Эмми положила свою руку поверх ее руки. Этот простой, нелогичный жест значил больше, чем все ее расчеты. — Будь осторожна. Не только с ним. Но и с самой собой.

Позже той же ночью Кейт не могла уснуть. Она взяла «Око Бездны». Черная поверхность зеркала казалась живой. Она прикоснулась к ней пальцем, и тени в глубине зашевелились быстрее. Внезапно они рассеялись, и она увидела не их, а отражение... Скорпиус стоял в гриффиндорской гостиной у окна, глядя на черное озеро. Лунный свет выхватывал его бледное, усталое лицо. На его руках были свежие бинты.

«Он думает о тебе, — прошептал Кассиус, и его голос прозвучал прямо из глубины зеркала. — Строит планы. Ищет слабость. Он — твой враг, Кейт. Единственный язык, который понимают такие, как он — это сила.»

— А может, он просто не может спать, как и я, — вслух ответила Кейт, не отрывая взгляда от его отражения. — Может, ему тоже больно.

«Наивная девочка! — голос зазвучал резко, почти злобно. «Он — Малфой! Его кровь знает только предательство! Ты должна быть сильнее! Сильнее его, сильнее всех! Или ты хочешь снова стать той жалкой рыжей девчонкой, которую все унижали?»

Его слова попали в цель, отозвавшись жгучей болью старых обид. Сила, текущая по ее венам, была опьяняющей. Она была щитом против всего мира.

Но потом она вспомнила кровь на его руках. Вспомнила, как он смотрел на нее после дуэли — не с ненавистью, а с пониманием того, каково это — быть заложником собственного наследия.

Она с силой отшвырнула «Око» на кровать. Ей нужны были не только сила и союзники. Ей нужна была правда. И она начинала подозревать, что правда о Кассиусе Блэке была не такой, какую он ей рассказывал. А чтобы узнать ее, ей приходилось балансировать на лезвии ножа между растущей тьмой внутри, подозрительным союзником и голосом в голове, который, возможно, вел ее к погибели, обещая могущество.

*****

И где-то в замке Скорпиус Малфой, глядя на свое отражение в темном стекле, чувствовал то же самое. Кейт Шоу была не просто одержима. Она становилась оружием невероятной силы. И ему нужно было решить — уничтожить это оружие, пока не поздно, или попытаться перенаправить его на настоящего врага, рискуя всем.

******

Кейт только-только закрыла за собой дверь спальни, направляясь в уборную, когда из мрака выступила массивная, знакомя фигура. Сердце ее провалилось куда-то в пятки.

— Нарушитель. Шоу. Следовать, — прохрипел Дирд, его маленькие глазки горели в темноте.

Его огромная рука легла на ее плечо, и Кейт почувствовала, как подкашиваются ноги. Его присутствие всегда вызывало первобытный страх.

— Я... я иду, — пробормотала она, но Дирд уже поволок ее по коридору, его тяжелые шаги оглушительно грохотали по каменным плитам.

Путь по ночному замку показался вечностью. Она знает. Она точно знает про артефакт. Про "Око Бездны". Мысли метались, как пойманные мыши. Айрис Вейн говорила только про баллы за башню. Значит, директор скрыла правду от всех. Но почему? Что ей нужно?

Она судорожно сжала в кармане платок с засохшей кровью Скорпиуса. Эта маленькая, иррациональная связь с ним сейчас казалась единственной опорой в рушащемся мире. Он предупреждал. Говорил, что это ловушка. А я не послушала.

Дирд остановился перед знакомой дубовой дверью и глухо постучал своим огромным кулаком.

— Войдите, — раздался бархатный голос.

Кабинет директора Аластор был таким же безупречным и холодным, как и в прошлый раз. Воздух пах лепестками засушенных роз, но сегодня в их аромате чувствовалась сладковатая гнильца.

Директор сидела в своем кресле, сложив изящные пальцы. Ее улыбка была все такой же безупречной и безжизненной.

— Мисс Шоу, — ее бархатный голос был тихим, но заполнил всю комнату. — Я полагала, что наше последнее... недоразумение... послужит вам уроком. Но, кажется, я ошиблась.

Кейт молчала, сжимая руки в кулаки, стараясь скрыть дрожь в коленях. Она чувствовала, как "Око Бездны" в ее кармане словно набухло и стало теплее, будто реагируя на присутствие директора.

— Десять очков со Слизерина — это лишь формальность, — продолжила Аластор. — Настоящий вопрос в другом. Что привело вас в Зал Уходящих Эхов? И что именно вы там нашли?

Сердце Кейт упало. Она знает. Она знает про комнату.

— Мы... мы просто исследовали замок, — выдавила Кейт, чувствуя, как голос предательски дрожит.

— Не надо меня недооценивать, дорогая, — директор мягко улыбнулась, но ее глаза остались холодными. — Зал Уходящих Эхов не просто так заброшен. Он... реагирует на тех, кто ищет знания, выходящие за рамки дозволенного. — Она наклонилась вперед, и ее тень на стене за спиной изогнулась, словно готовая к прыжку. — Так что же вы там нашли? Какой-то предмет? Книгу? Или, может, вы услышали тот самый... шепот?

Последнее слово она произнесла с особой интонацией. Кейт почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она знает про голос. Она знает про Кассиуса.

— Мы ничего не нашли, — упрямо повторила Кейт, впиваясь ногтями в ладони. — Просто пустую комнату.

Директор Аластор медленно выпрямилась. Ее улыбка исчезла.

— Очень жаль, — сказала она ледяным тоном. — Потому что если вы нашли то, что искали, это может закончиться очень плохо. Для вас. Для ваших... друзей. Для всего Хогвартса. — Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Некоторые двери закрыты не просто так, мисс Шоу. И те, кто их открывает... редко находят за ними счастье.

Она отвернулась, явно давая понять, что разговор окончен.

— Можете идти. И, Кейт... — ее голос снова стал сладким. — Будьте осторожны в своих снах. Иногда то, что приходит к нам ночью, оказывается гораздо реальнее, чем кажется.

Кейт вышла из кабинета, чувствуя, как леденеет кровь в жилах. Директор знала не только про комнату. Она знала про сны. Она знала про голос.

А где-то в глубине ее сознания Кассиус тихо засмеялся. «Видишь? Они все боятся правды. Но мы покажем им... мы покажем всем.»

— Ты сидишь здесь, а не следишь за ней в темном коридоре, — парировала Эмми, ее глаза сузились. — Это означает личную заинтересованность. Гипотеза: ты что-то знаешь. Кейт, пожалуйста.

Кейт сглотнула ком в горле. Говорить было все равно что сдирать с себя кожу. Она уставилась в деревянную поверхность стола, пока в глазах не поплыли круги.

— Со мной... говорят, — она выдавила слова сквозь стиснутые зубы. — Во сне. И наяву. Его имя... Кассиус.

Имя, словно разряд молнии, пронзило воздух. Скорпиус резко выпрямился, его стул с грохотом отъехал назад. Он побледнел так, что веснушки на его лице стали похожи на рассыпанный перец.

— Повтори, — его голос был хриплым шепотом. — Что ты сказала?

— Ка-сси-ус, — повторила Кейт, с вызовом глядя на него. Внезапная злость придала ей сил. — Он в ловушке. Ему больно. И он... он взывает ко мне. Постоянно.

И тогда поток слов хлынул из нее, неуправляемый и горький. Она рассказывала о снах, о комнате без окон, о шепоте, что вел на башню. Она с силой потерла ладонь о грудь, точно пытаясь стереть жжение амулета. Она описала голос — сначала жалобный, потом настойчивый, а теперь... требовательный.

Когда она замолчала, ее трясло мелкой дрожью. Она ждала насмешек, но вместо этого увидела, как Скорпиус медленно, будто в трансе, опустил руку во внутренний карман мантии. Его пальцы дрожали, когда он доставал маленький, пожелтевший клочок пергамента.

— Дневник... моего деда, Люциуса, — он с силой швырнул его на стол, словно бумага жгла ему пальцы. — Единственное, что уцелело. Читайте.

Эмми наклонилась, а Кейт, затаив дыхание, прочла роковые строки: «...Кассиус не откликается... слышим его дыхание за дверью... оно стало... множественным... Боже, помоги нам...» И ниже, снова и снова, как заклинание, выведенное дрожащей рукой: «Беги. Беги. Беги».

— Он... не выдумал это, — прошептала Кейт, и в ее голосе прорвалось что-то похожее на облегчение.

— Ментальная проекция, — тут же заключила Эмми, ее перо заскользило по пергаменту. — Артефакт — ретранслятор. Но природа проекции под вопросом. — Она посмотрела на Скорпиуса. — Ты что-то знаешь о нем.

— Кассиус Блэк, — Скорпиус с силой сжал кулаки на столе, его костяшки побелели. — Мастер Запредельных Заклинаний. Официально — погиб. Неофициально... — он резко встал и прошелся по маленькому пространству, сжимая и разжимая пальцы. — Мой отец, Драко, запрещал даже упоминать это имя. Говорил, что тот переступил черту, которую нельзя переступать. Что его не убили... а усмирили.

— Он сказал... — перебила Кейт, ловя момент. — Что без артефактов наша связь слаба. Что я должна найти первый. «Око Бездны». В «Зале Уходящих Эхов».

Скорпиус замер, потом резко обернулся.

— Это ловушка, Шоу! Неужели ты не видишь? Он ведет тебя, как щенка на поводке!

— А что твоя альтернатива?! — вскрикнула Кейт, тоже вскакивая. — Сидеть сложа руки, пока он сводит меня с ума?!

— Нет! — Эмми встала между ними, ее голос прозвучал как удар хлыста. Она сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Нет. Альтернатива — контролируемое исследование. Мы идем туда. Вместе. Но не как его послушные орудия. Она посмотрела то на Кейт, то на Скорпиуса.

— Мы идем, чтобы найти этот артефакт. Чтобы изучить его. И чтобы понять, что он такое на самом деле. И если он опасен... — ее взгляд стал твердым, — мы его уничтожим.

Скорпиус замер, оценивая. Его взгляд упал на испуганное, но полное решимости лицо Кейт, затем на спокойную уверенность Эмми. Он резко кивнул, но его глаза, холодные и оценивающие, не отрывались от Кейт. Он не верит ей, — с внезапной ясностью поняла Кейт. Он пришел не спасать, а охотиться.

— Хорошо. Но если это окажется тем, чего я боюсь... я не стану церемониться.

Кейт, не находя слов, просто протянула руку ладонью вверх. Эмми без колебаний положила свою сверху. Скорпиус на секунду замер, затем, с гримасой, сделал то же самое. В тот же миг воздух вокруг их соединенных рук дрогнул, и три искры — алая, изумрудная и бронзовая — вырвались из-под их ладоней, описали круг и исчезли. Они отдернули руки, удивленно глядя друг на друга. Никто не произнес ни слова, но все поняли: магия замка только что скрепила их хрупкий союз.

*****

Они шли по заброшенному крылу как три одинокие тени, не доверяющие друг другу. Скорпиус вел их обходными путями. Проходя мимо одного из потайных входов, известного, судя по всему, только ему, Кейт вдруг резко остановилась.

— Здесь не пойдем, — ее голос прозвучал глухо и отчужденно.

Скорпиус обернулся с раздражением: — А с чего это вдруг?

— Он...  говорил, — ответила Кейт, и ее взгляд был пустым и обращенным внутрь себя. — Там ловушка Филча. С прошлого семестра.

Эмми и Скорпиус переглянулись. Никто из них не слышал о новой ловушке. Но через несколько секунд из-за стены донесся отдаленный, злобный шепот и звяканье цепей. Скорпиус побледнел и, не говоря ни слова, повел их другой дорогой.

Наконец они остановились перед массивной дубовой дверью с выщербленными музыкальными знаками. Она была заперта не замком, а странным механизмом: три углубления, требующие одновременного прикосновения.

— Зал Уходящих Эхов, — прошипел Скорпиус. — Готовьтесь. Он играет на самых темных струнах.

Эмми, изучив механизм, заявила: «Это требует чистого намерения. Логики здесь недостаточно». Кейт, повинуясь внутреннему импульсу, первой приложила ладонь, и ее углубление слабо засветилось красным. Эмми, сосредоточившись на желании «узнать», заставила свое засиять бронзовым. Скорпиус, с неохотой, прикоснулся последним, думая о «защите наследия», и его углубление вспыхнуло изумрудным. Дверь бесшумно отъехала в сторону.

Едва они переступили порог, тишина взорвалась.

«Думала, станешь кем-то, прыщ рыжий? Ты никто!» — голос Билси впился в сознание Кейт, как раскаленный гвоздь. Она вскрикнула, прижав ладони к ушам, но голос звучал изнутри.

«Иррационально! Ты — сбой в логике! Ошибка системы!» — это был голос Эмми, но искаженный ледяным презрением. Эмми отшатнулась, как от пощечины. Она лихорадочно потянулась к мешочку с логическими камнями, но ее пальцы дрожали, и камушки с сухим, обвиняющим стуком рассыпались по полу. Ее стройная система мира дала трещину.

«Гриффиндорец? — прогремел безжалостный, холодный голос Драко Малфоя. — Я подарил тебе имя, а ты втоптал его в грязь. Мой сын — позор». Скорпиус сгорбился, словно под физическим ударом, его собственная палочка дрогнула в руке.

— Это... не... они... — с трудом выдавила Кейт, пробираясь вперед сквозь адский хор. Ее ноги были ватными.

— Игнорируй! — крикнула Эмми, ее голос сорвался. — Это... это только данные! Ложные данные!

Скорпиус внезапно выпрямился во весь рост. Он сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, и на бледной коже проступили капельки крови. Его фамильный амулет на шее вспыхнул ослепительно-белым светом, омывая его лицо, искаженное яростью и болью.

— Я НЕ ТЫ! — проревел он так, что стены задрожали. — Слышишь?! Я — НЕ ТЫ!

Этот крик, полный отчаяния и силы, стал щитом. Кейт, видя его борьбу, почувствовала, как по ее жилам разливается новая энергия. Она кивнула Эмми, та в ответ сжала ее локоть — жест неожиданный и ободряющий. Вместе они шагнули к пюпитру в центре зала.

На нем лежало маленькое черное зеркало в тяжелой свинцовой оправе. Оно было не просто черным. Оно было бездной, втягивающей в себя свет и звук. В его глубине не отражалось лицо Кейт, лишь мелькали смутные, извивающиеся тени. От него исходил не холод металла, а ледяное, безжизненное тепло, словно оно было куском самой смерти. Это и было Око Бездны.

— Не трогай его, Кейт, — резко сказал Скорпиус, наводя палочку. — Давай изучим его сначала.

Но было поздно. Пальцы Кейт уже сомкнулись на холодной, пульсирующей оправе.

Ледяной укол пронзил ее руку до плеча. Но это была не просто боль. Это было знание. На мгновение ей показалось, что она видит насквозь — видит скелет Скорпиуса, мерцающее магическое поле Эмми, древние заклинания, вплетенные в камни стен. Она увидела паутину лжи, опутывающую директора Аластор, и одинокий, пылающий огнем разума кокон в самой верхней точке Запретной башни. А потом зрение вернулось, оставив после себя лишь головокружение и горький привкус абсолютной власти на языке.

Мир не просто померк — он схлопнулся. Звук исчез, свет погас, оставив после себя не тьму, а абсолютное ничто, давящую пустоту, в которой не существовало даже их собственных тел. На мгновение они перестали быть. А когда мир с грохотом обрушился обратно, в ушах стоял оглушительный звон, а по коже ползали мурашки от щекочущего остаточного магического заряда. Свечи во всем замке мигнули и погасли, а где-то вдали послышались испуганные крики.

— Что ты наделала?! — прошипел Скорпиус, хватая Кейт за запястье. Его пальцы впились в нее с такой силой, что ей стало

— Это был мы, — мрачно сказал Скорпиус, озираясь. — Мы только что подали магический сигнал на весь замок! Бежим!

Они бросились к выходу, но в проеме двери, залитая светом ее палочки, стояла директор Аластор. Ее улыбка была сладкой, как сироп, но глаза были холоднее льда. Ее тень на стене за спиной жила собственной жизнью — она изгибалась и тянулась к ним длинными, костлявыми пальцами.

— Кажется, в нашем замке завелись любопытные мышки, — ее бархатный голос обволакивал, словно ядовитый газ. — Не волнуйтесь, я знаю, как оградить их от... неприятностей. Спокойной ночи, дети.

Она отступила, позволив им пройти. Это было страшнее любого наказания.

Когда они, не говоря ни слова, выбрались в безопасный коридор, Кейт остановилась. Ее взгляд упал на сжатые кулаки Скорпиуса, из которых сочилась кровь, окрашивая бледную кожу алым.

— Твои руки... — тихо сказала она.

Скорпиус резко опустил взгляд, словно только сейчас заметив боль.

— Пустяки.

Но Кейт уже подошла ближе. Осторожно, почти с робостью, она коснулась его пальцев, заставив его разжать кулак. На его ладонях зияли четыре маленьких, но глубоких полумесяца, оставленных его же ногтями. Она молча достала из кармана чистый носовой платок и, не говоря ни слова, прижала его к самой глубокой ранке. Скорпиус вздрогнул, но не отдернул руку. Он смотрел на нее с немым вопросом, в его серых глазах смешались боль, недоверие и что-то еще, чего она не могла понять.

— Спасибо, — пробормотал он, нахмурившись, и первым отступил, спрятав руки в складках мантии.

Войдя в свою спальню, Кейт упала на кровать, сжимая в одной руке старый амулет, а в другой — Око Бездны. Связь вспыхнула мгновенно, ясная и оглушительная.

«Ты сделала это! Моя верная девочка!» — голос Кассиуса ликовал, в нем не осталось и следа прежней слабости. «Сила... я чувствую ее прилив! Они боятся нас! Но теперь она будет следить. Доверяй только мне... Ты видела его ярость? Его боль? Он опасен. Он хотел уничтожить нашу связь. Он — враг. Помни это».

Кейт сжала артефакты.  Она чувствовала прилив силы, опьяняющий и пугающий. Открыв глаза, она потянулась за стаканом воды на тумбочке. Ее рука дрожала, и стакан упал, разбившись о каменный пол. Со вздохом досады Кейт посмотрела на осколки. И они... послушно поднялись в воздух и бесшумно сложились обратно в целый стакан на тумбочке. Она не произносила заклинания. Она этого даже не захотела. Она просто... посмотрела. Сердце ее бешено заколотилось, но на этот раз не от страха, а от странного, пьянящего восторга.

«Видишь?» — прошептал Кассиус. «Это только начало».

Она обрела союзников, но один из них смотрел на нее с холодной настороженностью охотника. А голос в ее голове нашептывал, что это лишь начало, и что грань между спасением и предательством стала тоньше волоса. И где-то в глубине души ей хотелось верить, что кровь на руках Скорпиуса — это знак его боли, а не его жестокости. Но теперь у нее была сила, и это меняло все.