Что интересно в таком задании лично для меня – то, что это чистый расчёт. Например, общая концепция. Понятно, что можно попробовать сыграть на одиночестве или на образе старой тусклой ложки среди новых блестящих вилок. Но можно рассмотреть ещё один вариант подхода. Правда, при этом результат может получиться не просто грустный, а совсем депрессивный, но для практики подойдёт.
Обычно у любого процесса есть три этапа: рождение, жизнь и смерть. Рождение – позитив, жизнь – по-разному, смерть – негатив. Нужна грустная ложка – убьём её.
Возможно, многие замечали, что фото всяких пробивающихся сквозь асфальт цветочков воспринимается позитивно. Даже если это загруженная автотрасса, и понятно, что вероятность выжить у таких цветочков нулевая. Дело как раз в том, что это – рождение. Жизнь может быть плохой и короткой, но рождение – позитив. Фото распакованной коробки с новыми ложками – это рождение ложки, позитив. Если нужна жизнь, то фото ложки в тарелке борща подойдёт. А вот смерть ложки?
Варианты есть разные, но лично я бы втоптал ложку в грязь на лесной дороге, а потом подождал, пока грязь засохнет, чтобы было понятно, что это не случайно, а всерьёз и надолго. Также фото втоптанной в грязь ложки делал бы в солнечный день, и чтобы трава на обочине попала в кадр. И вот вроде бы солнечный день, зелёная трава в обрамлении кадра, но втоптанная в засохшую грязь ложка даёт свою порцию негатива смерти. Если фото на рассвете, чтобы роса на траве, то ещё лучше, больше контраста позитива и негатива (рассвет – рождение дня, позитив). При этом окружающая жизнь немного разбавит трагизм смерти.
Это, кстати, явно отличает хороших режиссёров от некоторых других режиссёров. Хорошие режиссёры понимают, что нельзя просто толкать настроение человека в негатив и держать его там, потому что мозг зрителя в отношении эмоций больше похож на маятник. Толкни его в негатив, потом в чёрный юмор, потом опять в негатив, потом опять в юмор. С каждым разом размах контрастных эмоций всё сильнее, в итоге зритель получает катарсис. А некоторые режиссёры пытаются толкать эмоции зрителя в негатив и держать их там. Потом жалуются, что их не понимают.
Ещё из того же подхода. Допустим, есть фото старой ржавой ложки, которую согнули, прибили к стене и используют для того, чтобы вешать одежду. Такое фото – это не однозначный негатив. Пусть даже на фоне всё темно и плохо, и одежда на такой самодельной вешалке висит откровенно жутковатая, но это не 100% негатив, и теперь понятно, почему. По сути, это вторая жизнь мёртвой ложки, возрождение в новом образе.
Теперь создадим поистине удручающее фото. Вешалка, созданная из старых гнутых ложек, выброшенная на помойку. Лежащая в солнечный день в окружении зелёной травы, забытая, никому не нужная. Гнутые ложки, прибитые ржавыми гвоздями к кривой доске, бессмысленные жертвы неизвестного экспериментатора. Воскрешение ради второй смерти. Вторая смерть среди чужой жизни. А жизнь в виде растений на такой фотографии нужна, потому что если мы показываем уже состоявшуюся смерть, то её надо разбавить хоть какой-то жизнью.
Важный момент – минималистичность и простота. На такой фотографии фон можно сделать размытым, чтобы не вводить дополнительные образы. Это вообще касается всего вышесказанного. Если фотографировать ложку в виде вешалки, то крупно без фона, и висящую одежду показывать минимально, чтобы не вводить новый образ.
Хотя, конечно, с выброшенной вешалкой получилась не грустная ложка, а трагичная. Для грусти можно было остановиться на превращении в вешалку. Впрочем, к ложечному трагизму можно подойти и немного с другой стороны. Если на выброшенную самодельную вешалку прибить не старую ржавую ложку, а новую, красивую и блестящую. Зрители будут оставлять комментарии вроде «ЗАЧЕМ?!», потому что будут ощущать какие-то неприятные чувства, но не всегда смогут понять их причину. Понятно, что кто-то испортил хорошую вещь, но если бы эта вешалка висела на стене и выполняла свою функцию, то реакция не была бы такой негативной. Если просто превратить новую ложку в вешалку, это не смерть, а перерождение в новой функции, не трагедия, а, возможно, даже позитив. А вот если результат потом выбросить, то это образ бессмысленной смерти.
Образ смерти со смыслом встречается. Визуальные образы навевают печаль, но и дают надежду, что всё было не зря. Например, засохшее дерево с висящими созревшими плодами – это не 100% негатив, это вполне может быть аллегорией человеческой жизни.
Возможно, некоторые помнят момент в фильме «Терминатор 2», когда Терминатор, опускающийся в расплавленный металл, поднимает большой палец. Очень эмоциональный момент. Он уже погрузился так, что всем понятно – спасти его нельзя в любом случае, он уже фактически мёртв. И вот этот отрезок – он как раз про последние моменты жизни. И что смерть была не напрасна (про всякие продолжения в этот момент лучше не вспоминать). Негатив от смерти и знание, что смерть была не напрасна, смешиваются, создавая сильный эмоциональный отклик.
Но Терминатора к расплавленному металлу весь фильм вели, выстраивая историю, а нам нужно создать настроение одним кадром. Если у нас есть фото ложки, падающей в расплавленный металл, что подумает зритель? Ерунда какая-то. Вроде и смерть, но бессмысленная и странная. Более того, не совсем смерть, ложка, падающая в расплавленный металл – это, скорее, надежда на реинкарнацию, новую жизнь в виде нового изделия, у ложки не было личности, как у Терминатора. Плюс у зрителя возникает недоумение, как такая ситуация вообще стала возможна. Показывая смерть ложки в кадре, не надо заставлять зрителя задаваться вопросами вроде: «А как ложка вообще оказалась на Луне?»
Вот сломанное дерево в лесу – это логично. Просто упавшее дерево, лежащее посреди леса – это негатив, потому что это смерть дерева (Шишкин, Упавшее дерево):
Ещё и окружающие цвета яркие, чтобы контраст позитива и негатива усилить. Причём окружение показано без особой детализации, а цвета осенние, чтобы не добавлять слишком много жизни.
Но если на картине дерево упало поперёк реки, то это уже не 100% негатив, это не просто смерть дерева, это новая жизнь в виде моста. Или если на упавшем дереве играются медвежата (Шишкин, Утро в сосновом лесу):
Тут образ мёртвого дерева, но рядом молодые медвежата, начало жизни, а сломанное дерево служит им игровой площадкой. В общем, классический инь-ян, круговорот жизни и смерти. Без медведей эта картина была бы очень депрессивной, только смерть без жизни. А с медведями, несмотря на более тёмную цветовую гамму, чем в предыдущем упавшем дереве, негативных эмоций явно меньше, скорее, нейтральное восприятие. Просто короткий момент круговорота жизни и смерти.
Ещё один важный момент. Если мы уравновешиваем жизнь и смерть, например, на нашей картине цветы, растущие на старой могиле, то смерть может быть давно свершившейся. Но если мы показываем саму смерть, то лучше показывать именно процесс, последние секунды. Или дни, если дело касается деревьев, но именно процесс.
В эпоху барокко был жанр натюрморта Vanitas (лат. vanitas — суета, тщеславие, бренность), который должен был символически показывать, что всё на свете проходит. Традиционные предметы для него: череп, гнилые фрукты, увядающие цветы, часы, угасающая свеча. Общая идея в том, что «всё в мире бренно и проходит». Но и там обычно показывали не самый финал. Увядающий цветок почти увял, но ещё не превратился в прах, в песочных часах падают последние песчинки, но ещё не упали. От потухшей свечи поднимался последний дымок. Питер Клас – Ванитас:
Дымок от светильника – это как раз то самое «последнее движение», финальные секунды смерти. Если на картине засохшее дерево, можно оставить на нём несколько последних листьев. У Шишкина на упавшем дереве ещё осталась хвоя на ветках.
Можно добавлять что-то живое вроде птиц, это уже «разбавление» смерти жизнью. Картина сухого дерева на голой скале слишком статична, не будет эмоционального отклика, а вот если на это сухое дерево посадить живого стервятника, дело другое. Жизнь немного уравновешивает смерть, хотя депрессия остаётся.
Например, Васнецов, «После побоища Игоря Святославича с половцами». Если убрать птиц, то уже будет слишком статично:
Или добавить дождь. Тут обычно надо выбирать, чтобы быть лаконичнее: или последние моменты умирания, или «разбавление» жизнью. Если у Васнецова вместо птиц («разбавление жизнью») будет идти дождь, то это будут «последние моменты умирания», картина будет более депрессивной.
Вода в этом контексте может добавить движение, чтобы уйти от полной статики и создать «последний момент».
А.Бёклин. «Остров мёртвых»
Явно аллегория смерти: душа, едущая в царство мёртвых. Тут и лодочник вроде Харона, и чернота впереди. Мы видим процесс последних минут, движение ещё есть. Вода, хотя и спокойная, но её образ не полностью статичен, она даёт какое-то минимальное движение. Контраст черноты впереди и яркого света вокруг. Никаких живых птичек, это чистая смерть, последние минуты, абсолютный депрессивный негатив.
Ещё один пример «чистого» умирания. Саврасов, Могила 1884:
Пожелтевшие высохшие стебли, которым явно осталось недолго существовать – это как раз то «последнее», вроде дыма от потухшей свечи. Если высохшие стебли убрать, то всё будет настолько статично и депрессивно, что не будет сопереживания. То есть тут основная депрессия генерируется не тем, что кто-то когда-то умер, а тем, что природа тоже в процессе «умирания» на этом фоне.
При этом «добавление жизни» к свершившейся смерти может выглядеть даже более депрессивно. Каспар Давид Фридрих – «Монастырское кладбище под снегом», фигурки монахов как раз «добавляют жизнь»:
Или Верещагин, Апофеоз войны, 1871 г, без птиц эффект будет не тот.
Шишкин, Старый валежник. Лесное кладбище 1893. «Кладбище» старых деревьев, разбавленное жизнью. Солнце, зелёный мох и, главное, тропинка, которой явно пользуются, следы живых существ могут играть роль жизни.
Градус депрессивности можно повышать, но какую-то жизнь всегда можно добавить для контраста. Перов, «Старики-родители на могиле сына»:
Свершившаяся смерть, плюс осень (умирающая природа), плюс старики (опять умирание), но и тут пара маленьких птичек на ветке, чтобы добавить чуть жизни для контраста.
А вот картины, где нет ни последнего момента умирания, ни жизни – это такой апофеоз депрессивности, что второй раз видеть не хочется. Саврасов – Сельское кладбище в лунную ночь. 1887
Полная статика, заполненная символами смерти. Какая-то сцена ада из фильма. Но в фильме на этом фоне может быть главный герой с дробовиком с серебряными пулями, который «добавляет жизнь» в кадре, а на этой картине его нет. Поэтому так делают очень редко. Либо всё-таки добавляют жизни, например, в виде одинокого персонажа. Кадр из фильма «Константин» (хотя в фильме был сильный ветер, но можно представить, что мы рассматриваем статичную картину):
Такой подход работает и для пейзажей с временами года. Например, зимние пейзажи. С одной стороны, зима – это смерть природы, негатив. Но, как мы знаем, абсолютная статика для восприятия противопоказана. И вот мы добавляем в зимний пейзаж почти замёрзшую реку. Почти, но не до конца. Вода играет роль того самого «последнего проблеска жизни». Даже падающий снег создаст необходимое нам «последнее движение», как последние песчинки, падающие в песочных часах, но незамёрзшая вода чуть более позитивна, чем падающий снег.
Хотя если мы хотим показать максимально депрессивную смерть персонажа, то труп в снегу, с ещё чуть розовым лицом, на которое падают снежинки – это неплохо. Тот самый «последний момент смерти», как дымок над потухшей свечой, чистый негатив.
Это если мы хотим создать чистую трагедию умирания. Но можно, наоборот, добавить жизни для уравновешивания. Следы на снегу, избушка, где горит свет или из трубы поднимается дымок, сидящие на ветках птицы. Это уже даст нам контраст жизни и смерти для уравновешивания позитива и негатива.
Смотрим на картину Шишкина «Зима» и видим, что птицу он на ветку посадил, причём в центр композиции, у него там не снег главный, а птица на ветке на фоне неба. Эта живая птица немного уравновешивает негатив от зимней смерти природы. Картина «холодная» и, с моей точки зрения, довольно депрессивная, но птица не даёт ей скатиться в окончательную беспросветность, показывая, что надежда есть.
Конечно, можно найти картины с зимними пейзажами, где нет ни воды, ни следов, ни птиц, ни домиков. Но вот восприятие таких картин обычно получается без эмоционального отклика, как раз потому, что это образ абсолютной статичной смерти. Там нет ни жизни, ни трагедии умирания, там всё уже давно мёртвое. И.Вельц «Иней»:
Вероятно, закатное небо должно играть роль «последнего момента жизни», но такой «последний момент» может оказаться слишком слабым для восприятия, потому что в остальном тут нет какого-то движения, конфликта, контраста. Можно попробовать сыграть на цвете, добавив нетипичных для зимы ярких насыщенных оттенков зелёного и розового, играющих условную роль «последнего момента» или даже «жизни». И.Вельц «Зимнее солнце»:
Но тоже очень статичные образы. При этом у того же Вельца другие зимние пейзажи с незамёрзшей водой, например Зимний пейзаж (1911):
Цветовая гамма мрачнее, но выглядит интереснее, есть эмоциональный отклик. Да, возможно, мрачный и депрессивный, но есть. Потому что, как сказали бы в старой рекламе, «Зимний пейзаж. Просто добавь воды», это «последние моменты умирания». Если же сюда ещё птиц или зверей добавить, то можно вообще уравновесить позитив и негатив, но надо понимать, что любая зверушка на такой картине полностью изменит смысл. Сейчас это смерть в процессе, без позитива и надежды, чистый негатив, а животные – это «разбавление жизнью».
Так что обычно художники не пытаются в зимних пейзажах делать абсолютную статику. Чаще всего, если изображают процесс умирания, то добавляют незамёрзшую воду, это проще всего, иногда закат. Если разбавляют смерть жизнью, то добавляют птиц, зверей, следы на снегу, свет из окошка и дымок из трубы. А.Саврасов «Хижина в зимнем лесу»:
Про негатив поговорили, теперь можно немного про позитив. Если зима – это смерть и негатив, то весна – это рождение, позитив. Например, «Грачи прилетели» Саврасова:
Вроде бы мрачновато, но однозначно не 100% негатив, потому что это рождение. Весна, природа пробуждается. Контраст позитивности рождения и окружающей депрессивности создаёт смешанные чувства, и картина даёт эмоциональный отклик. Примерно как цветок, пробивающийся сквозь старый асфальт. Причём асфальт именно старый и кривой, депрессивный, но это не загруженная дорога, гарантирующий смерть, есть надежда на жизнь.
Если в интернет поиске посмотреть картинки по запросу «зимний пейзаж живопись», то эти стандартные подходы с незамёрзшей водой, следами на снегу, избушками с дымом из трубы, птицами на ветках очень заметны. Если ничего этого нет, то возможно закатное солнце, хотя закат и так часто есть.
Теперь, зная всё это, можно, наконец, осмысленно подойти к созданию образа грустной ложки через систему рождение-жизнь-смерть.
Если нужна трагичность максимальной градации, то втоптанная в грязь ложка под дождём подойдёт. Как вариант рядом лужа, на которой видны круги от падающих капель дождя. Крупный план, тёмный фон. Дождь играет роль «последнего движения» перед окончательной смертью. Никаких больше живых объектов рядом, никаких следов. Последние моменты смерти.
Примечание. Если только это не след ботинка прямо на ложке, который и втоптал её в грязь, тогда это образ не просто смерти, а образ убийства, но тут надо думать, нужен ли дополнительный смысл для решения художественной задачи. Если задача – генерировать печаль, то не нужен, если задача – генерировать образ жестокости, то нужен.
Сюда же можно отнести ложку, лежащую зимой в неглубокой луже, вода в которая уже частично покрылась льдом. Последняя незамёрзшая вода – это «последние моменты умирания». Либо ложка, которую заносит снегом и уже частично закрыло, тоже «последние моменты».
Или ложка, на которую надвигается дорожный каток. Чтобы убрать вопрос, как она там оказалась, можно набросать рядом другого бытового мусора. Общий принцип максимальной трагичности последних минут жизни – неминуемость смерти и никакой жизни рядом. И крупные планы, чтобы минимум образов. Но надо помнить, что дорожный каток – это уже сам по себе дополнительный образ, который своим движением может «разбавить жизнью». А добавление мусора может перегрузить картину.
Немного особняком стоит образ ложки, падающей в расплавленный металл. Это вроде как смерть, но больше реинкарнация. «Из земли вышли, и в землю уйдём». «Из металла вышла, в металл уйдёт», больше философский образ, чем трагедия, надо рассматривать отдельно.
Если трагизма нужно чуть меньше, то «разбавить жизнью»: растущая рядом трава или отпечатки следов, возможно, солнечный день. Отпечатки следов животных – чистое «разбавление жизнью», отпечатки следов человека могут добавить образ равнодушия. Вообще, «для разбавления жизнью» любое живое существо в кадре подойдёт. Птица, сидящая на ветке, проходящая мимо кошка. Здесь уже можно подождать, пока грязь засохнет, потому что это не «последние моменты жизни», а состоявшаяся смерть, немного уравновешенная чужой жизнью. Смерть+жизнь.
Ещё меньше трагизма. Вокруг не просто трава, а распускающиеся цветы. Это не просто жизнь, это рождение, позитив, который может уравновесить общую концепцию в нейтральность. Для настроения «лёгкой грусти» вполне подойдёт. Цветы по форме бутонов подобрать напоминающие форму ложки, чтобы визуально закрепить связь живого и мёртвого. Конечно, технически, это не совсем «грустная ложка», это «трагическая мёртвая ложка, уравновешенная рождением цветов до грусти», но если у большинства зрителей будет слегка грустное настроение, то вряд ли они будут глубоко анализировать свои ощущения. Смерть+рождение.
Можно попробовать совместить «последние моменты жизни» и «рождение»: ложка, лежащая на тающей льдине посреди речки в солнечный весенний день. Весну показать, например, первыми листиками на деревьях. Грядущая смерть ложки от затопления очевидна, контраст смерти ложки с весенним рождением природы тоже очевиден, но минус в вопросе, как ложка там оказалась. Выбросить ложку в грязь - это можно представить, выбросить ложку на льдину посреди реки сложнее. Последние моменты смерти+рождение.
А теперь для разнообразия посмотрим, как вывести мёртвую ложку в позитив.
Дать вторую жизнь. Превратить старую ложку в вешалку, повесить одежду. Это может вывести общую концепцию в нейтральность. Смерть+вторая жизнь.
Если повесить на гнутую ложку не одежду, а горшок с распускающимися цветами, то это добавит «рождение» и выведет в позитив. Смерть+вторая жизнь+рождение.
В лежащей посреди леса ложке скопилась вода и из неё пьёт мышка. Новая жизнь в новой функции, плюс ложка теперь буквально «сама даёт жизнь». Не 100% позитив, но явно позитив. Пусть и с лёгким налётом грусти, потому что в самой основе для ложки это всё-таки первоначально смерть. Смерть+вторая жизнь+жизнь.
Но если из ложки пьёт не просто абстрактная мышка, а маленький ёжик, когда рядом стоит ежиха-мама, то это уже добавление рождения. Картина однозначно скатывается в позитив. Смерть+вторая жизнь+жизнь+рождение.
Таким образом, один из вариантов создания настроения на фотографии или картине – это дозированное использование рождения, жизни и смерти. И неважно, пейзаж это, натюрморт, или фото ложки.
Серия Музыкальное Музыкальное
Серия Компьютерная графика Компьютерная графика
