VasilyGrust

3 апреля 1807 года в семье английского адмирала Генри Дигби родилась девочка, назвали которую Джейн Элизабет. Мамой малышки была леди Джейн Кок, дочь известного политика, одного из лидеров партии вигов в парламенте Томаса Кока.

Адмирал Дигби, несмотря на военное прошлое, был человеком мягким и добросердечным, он все время защищал свою дочь от строгой матери. А наказывать Джейн Элизабет было за что - девочка была невероятно непослушной и насмешливой.

В 1823 году "мальчик в юбке", как называла Джейн Элизабет мать, внезапно превратилась в очаровательную шестнадцатилетнюю леди. Когда Джейн в своем лучшем платье шла по улице, мужчины только что шеи не ломали, оглядываясь на нее.

Мать девушки очень боялась, что сей прекрасный цветок может быть сорван не в законном браке, поэтому поспешила отдать дочь замуж. В 1824 году Джейн стала женой молодого, но уже достаточно популярного политика Эдварда Лоу, 1-го барона Элленборо.

Сразу после свадьбы Джейн перебралась к супругу: так сбылась ее подростковая мечта поскорее съехать от родителей.

Дом Лоу регулярно посещали иностранные дипломаты с женами. Так юная Джейн оказалась в самой гуще светской жизни. Вскоре девушка подружилась с супругами российского и австрийского послов графиней Доротеей Ливен и принцессой Эстерхази. В Лондоне этих женщин считали довольно легкомысленными, но Джейн именно такие подруги и были необходимы.

Супружеская жизнь вскоре начала тяготить миссис Дигби. Барон был полностью погружен в свою политическую карьеру и на молодую жену ему далеко не всегда хватало времени. В 1826 году 19-летняя Джейн стала тайно встречаться со своим двоюродным братом полковником Джорджем Энсоном, а еще через два года у нее случился бурный роман с австрийским дипломатом Феликсом Шварценбергом.

Однажды Эдвард Лоу слишком рано возвратился домой с заседания парламента и услышал в комнате супруги подозрительный шум. Подкравшись к двери, он услышал прерывающийся от волнения мужской голос с австрийским акцентом.

Отличавшийся исключительной деликатностью барон Элленборо сумел сохранить хладнокровие и спокойно покинул дом. На следующий день Джейн получила официальное уведомление с требованием развода.

Однако, в Викторианской Англии развод был невероятно сложным мероприятием. Дело супругов Лоу рассматривали обе палаты британского парламента. Заседания были открыты для прессы, поэтому публика вскоре узнала все скандальные подробности супружеской жизни Эдуарда и Джейн.

В 1829 году в самый разгар бракоразводного процесса молодая баронесса родила дочь, отцом которой, по всей видимости, являлся Феликс Шварценберг.

После развода Джейн и Феликс отправились в Париж. В столице Франции миссис Лоу называла себя мадам Эйнберг. Вскоре Джейн родила Шварценбергу сына, но уже в 1830 году окончательно рассталась с австрийцем.

Новой остановкой Джейн стал Мюнхен. За пару месяцев англичанка стала заметной фигурой при дворе короля Баварии Людвига I. Вскоре монарх обратил на Джейн свое пристальное внимание и сделал ее своей фавориткой. Когда отношения с Людвигом сошли на нет, Джейн стала жить с бароном Карлом фон Феннингеном.

В 1833 году мадам Эйнберг вышла за фон Феннингена и родила ему дочь. Увы, напрасно барон рассчитывал на спокойную семейную жизнь с английской красавицей.

Уже в 1835 году Джейн Дигби повстречала в Мюнхене греческого графа Спиридона Феотоки, влюбившегося в нее до умопомрачения. Спиридон умолял возлюбленную бежать с ним в Грецию, и та согласилась.

Однако план стал известен барону фон Феннингену. Карл отправил Феотоки вызов на дуэль, уклониться от которого было невозможно.

Поединок состоялся в пригороде Мюнхена. Феотоки получил огнестрельное ранение, которое, к счастью, оказалось неопасным. После непродолжительного лечения Спиридон уехал в Грецию, а Джейн продолжила жить с нелюбимым мужем.

В 1838 году Джейн Дигби узнала о возвращении Феотоки в Мюнхен. Несмотря на все меры, предпринятые фон Феннингеном, англичанка все-таки предприняла вторую попытку бегства с возлюбленным. На этот раз барон решил не устраивать дуэли и дал ветреной супруге развод.

Приняв православную веру, Джейн вышла за Спиридона Феотоки, от которого вскоре родила сына Леонидаса. В 1841 году семья перебралась из Мюнхена в Грецию.

В 1846 году Джейн получила анонимное письмо, в котором "неизвестный доброжелатель" сообщил ей об измене графа Феотоки. Не желая слушать оправданий Спиридона, миссис Дигби выгнала супруга из дома. Вскоре после этого Джейн ждал новый удар судьбы - при невыясненных обстоятельствах погиб шестилетний Леонидас.

Чтобы как-то прийти в себя после смерти сына 39-летняя Джейн отправилась путешествовать. Она побывала во многих странах Европы, но дольше всего прожила в Османской империи.

В 1852 году миссис Дигби возвратилась в Грецию, где у нее начался роман с генералом Христодулосом Хадзипетросом. Уже далеко не молодая Джейн делала все, чтобы Христодулос не думал о других женщинах, но - тщетно. В 1853 году она застала свою юную служанку в объятиях генерала. Бросив Хадзипетроса, Джейн снова отправилась на Ближний Восток.

Как она говорила: "залечивать раны".

Раны, и правда, быстро затянулись. Помог Джейн в этом шейх Меджуэль аль-Мизраб, младший брат вождя большого бедуинского племени. С шейхом английская аристократка познакомилась в Пальмире. Аль-Мизраб, к удивлению миссис Дигби, оказался человеком весьма образованным, начитанным, он отлично говорил на нескольких языках.

Кроме того, восточный красавец был на двадцать лет младше Джейн. Черные глаза Меджуэля полностью покорили женщину, и она не раздумывая согласилась выйти за него.

Свадьба прошла в Пальмире по мусульманскому обряду, однако, ислам миссис Дигби не принимала.

Между тем, о любовных похождениях Джейн не писал только ленивый. В английских газетах выходили своего рода "комиксы" о приключениях миссис Дигби. Для чопорной викторианской Англии это было своего рода "запрещенное чтение". Все невероятно возмущались скандальному образу жизни Джейн, ее порочности, но, при этом, дико ей завидовали.

В браке с шейхом аль-Мизрабом Джейн пришлось вести кочевую жизнь. Миссис Дигги жила с мужем в палатке, научилась доить верблюдиц и коз.

Когда кочевая жизнь приелась Джейн, она приобрела большой дом в Дамаске, но связи с племенем своего мужа не разрывала. Напротив, используя влияние на британского консула, миссис Дигби смогла наладить поставки бедуинам английских винтовок.

В 1860 году в Дамаске произошел погром: мусульмане напали на кварталы местных христиан. Миссис Джейн, надев бедуинский наряд, вытаскивала с улиц раненых, лечила их у себя дома, раздавала пострадавшим еду.

В 1881 году во время эпидемии дизентерии в Дамаске Джейн Дигби заболела и скончалась в возрасте 74 лет. Последней просьбой женщины было похоронить ее на местном протестантском кладбище, что и было исполнено безутешным мужем.

Так сложилась судьба женщины, которая умудрилась в самую чопорную эпоху в истории Англии прожить такую жизнь, что не снилась и современным "светским львицам".

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Хозяин сдавил ее железной хваткой, подтащил к зеркалу. "Смотри! - закричал. - Смотри! Что ты видишь?". Она видела униженную женщину с широко раскрытыми от ужаса глазами.

"Что ты видишь?" - шипел хозяин, протягивая руку к хлысту.

Никто не знает ни точную дату рождения этой женщины, ни даже имя, которое ей дали родители при рождении. Саарти Баартман - так назвали ее белые хозяева, - родилась в семье одного из готтентотских племен в долине реки Гампус, что ныне является территорией ЮАР.

Белые бурские коммандос ворвались в селение готтентотов и перебили всех, включая родителей Саарти. Саму Саарти, в то время, молоденькую девушку, буры оставили в живых, так как их привлекла ее невероятная фигура.

Сара - такое имя захватчики поначалу дали девушке - стала наложницей бурского начальника. Именно начальник переиначил имя Сара на свой лад - Саарти. На языке африкаанс это означает как ласковое обращение к женщине, так и презрительное.

Саарти привезли в Кейптаун, где она была продана семье бурских фермеров по фамилии Цезарь. Вскоре брат хозяина фермы, Хендрик Цезарь, написал письмо хирургу Уильяму Данлопу, в котором рассказал о невероятном строении тела рабыни Саарти.

Данлоп прибыл на ферму Цезарей и провел подробный осмотр негритянки. Уильям был совершенно поражен, ведь он никогда еще не видел ничего подобного - бедра Саарти были невероятно широки, а ягод ицы были настолько огромными и так приподняты вверх, что на них можно было ставить ведро воды или сажать ребенка.

Доктор Данлоп понял, что эта женщина может принести ему огромные барыши. Уильям убедил Саарти, что той нужно ехать в Англию, где она станет богатой, как "белые госпожи".

Саарти согласилась следовать с доктором, и Уильям сначала выкупил ее у Цезарей, а затем получил у губернатора Капской колонии, лорда Каледона, согласие на отъезд Саарти из Африки. Данлоп убедил губернатора, что он везет женщину в Англию в качестве служанки.

В 1810 году корабль с Саарти на борту причалил в Лондоне. К тому моменту в газетах уже была опубликована реклама, что в городе скоро станет доступно небывалое зрелище - дама с выпирающими ягодицами!

Шоу Саарти Баартман - такую фамилию придумал своей подопечной Данлоп - проходило с невероятным успехом. Зрителей было невероятное количество, причем, посмотреть на африканку приходили не только мужчины, но и дамы.

Уильям только успевал прятать деньги в карманы. Единственное, что несло угрозу его предприятию - закон о запрете работорговли, принятый в Англии еще в 1807 году. Поначалу акт действовал плохо, и на выступления Саарти Баартман власти внимания не обращали.

Однако в сентябре 1810 года активисты аболиционистского общества "Африканская ассоциация" обратились в суд с требованием об освобождении негритянки, которую привезли в Англию "на потеху толпы".

В ноябре прокурор королевского суда заявил о праве Саарти "свободно говорить о том, выставлялась ли она на публику с ее собственного согласия".

Баартман появилась в суде в сопровождении своего "опекуна" доктора Данлопа и на хорошем голландском языке заявила, что выставлялась она на публику без принуждения и за деньги.

Казалось бы, дело решенное, однако, свидетели рассказывали ужасные вещи. Доктор и на корабле, и в Лондоне, обращался с Саарти как со своей собственностью. Показы Баартман публике проходили в клетке, а тюремщики, по свидетельству члена "Африканской ассоциации" Закари Маколея, вели себя с негритянкой так, будто бы она являлась их наложницей.

Суд так и не вынес решение о предоставлении Саарти свободы. Контракт негритянки с доктором Данлопом был признан действительным, и Уильям продолжил показывать женщину публике.

Через четыре года, когда Саарти стала лондонцам не так интересна, как раньше, Данлоп продал женщину французскому дрессировщику животных по фамилии Рео.

Рео был человеком жестоким и обращался он с рабыней значительно хуже, чем Данлоп. Во-первых, француз сделал Саарти своей наложницей. Во-вторых, он бил ее хлыстом по всякому поводу. Наконец, Рео любил играть с женщиной в жестокую игру: подносил к ней зеркало и заставлял говорить, будто она - обезьяна.

В Париже женщина жила в значительно худших условиях, чем в Лондоне. Хуже были и условия "работы" Саарти: в столице Франции бедняжка выступала перед самой грубой и невежественной публикой.

В 1815 году интерес к африканке упал и среди парижан: мало кто хотел платить за осмотр Саарти.

Женщина стала злоупотреблять алкоголем. Деньги на еду и на выпивку добывала продажей самой себя.

Вскоре Саарти Баартман заразилась сифилисом, и 29 декабря 1815 года скончалась.

Увы, но даже после смерти "потеха" над несчастной женщиной не закончилась. Тело Саарти было частями выставлено в Парижском Музее человека в заспиртованном виде. Скелет Баартман показывали в европейских университетах на лекциях по антропологии в качестве доказательства того, насколько чернокожие люди близки к обезьянам.

Лишь в 1974 году эти "экспонаты" были удалены из экспозиции в связи с их неэтичностью. Однако же, скелет Саарти демонстрировался публике еще на протяжении двух лет.

В 1994 году Нельсон Манделла отправил во Францию официальный запрос о возвращении останков Саарти Баартнам на родину. Французы долго тянули волынку, обсуждали вопрос в парламенте и т.д. Лишь в 2002 году Франция вернула ЮАР останки ее дочери, насильно вывезенной из страны.

9 августа 2002 года Саарти Баартман была в торжественной обстановке и при огромном стечении людей похоронена на холме у города Хэнки.

Через двести лет Саарти вернулась домой.

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Она смекнула сразу: пришли убивать. Обхватив детей, Феденьку, Ксению, смотрела львицей, глаза огнем пылали. Лиходеи усмехалися, хорохорились, но побаивались подойти. А как подойдешь-то? Малютино семя!

О батюшке ее, Григории Лукьяновиче Скуратове-Бельском по прозванию Малюта Скуратов, разное говорили - и будто руки у него в крови по локоть, и душитель он, и девок неволит, - но дома с женой да дочками Григорий Лукьянович был сама доброта. Смеется в рыжую бороду, грозит толстым пальцем заигравшейся дочурке, да все повторяет: "Молю тя, не бедокурь, дитяко". "Молю тя" - любимая батюшкина присказка.

Мария, рожденная в 1552 году, была средней дочерью своего отца и матери Матрёны. Детство Мария провела в отцовских палатах вместе с сестрицами своими Анной и Екатериной. Воспитывались девочки в набожности, и это несмотря на то, что их отца Малюту за глаза называли антихристом. Григорий Лукьянович был человеком истовой веры, и опосля походов опричных немало времени проводил, сидя на коленях в молитвенном углу, прося у Господа прощение за лихие дела по приказу Государеву.

В 1571 году батюшка сообщил 19-летней Марии, что нашел он ей жениха, да еще какого! Ох, и хорош, ох, и пригож был 18-летний опричник Борис Федорович Годунов, родной племянник главы Постельного приказа Дмитрия Ивановича Годунова!

Многие боярские дочки мечтали пойти с Борисом под венец, но достался он Марии Скуратовой, чему девица была несказанно рада.

Бракосочетание откладывать не стали: в том же 1571 году Мария стала законной женой Бориса Федоровича.

Брак этот был выгоден и для Малюты Скуратова, и для Бориса Годунова. Малюта таким образом породнился с царским постельничим, а Борис через Скуратова значительно укрепил свое положение при дворе.

В том же 1571 году царь Иван в третий раз женился. Супругой его стала Марфа Собакина, дальняя родственница Скуратовых. Мария Григорьевна, уже в качестве супруги Бориса Годунова, являлась на царской свадьбе свахой со стороны царицы.

Выгодно пристроил Малюта Скуратов и других дочерей: старшую, Анну, выдал за князя Ивана Глинского, двоюродного брата царя. Младшая, Екатерина, вышла за князя Дмитрия Шуйского, брата видного боярина Василия Шуйского.

"Расползается малютино семя", - тревожно шептались москвичи, да никто ничего не мог с этим поделать. Укреплялся Малюта.

Однако же недолго Малюте довелось пользоваться своим возросшим влиянием.

1 января 1573 года Григорий Лукьянович участвовал в кровопролитном сражении со шведами. Скуратов лично возглавил штурм крепости Вейсенштейн и во время атаки получил огнестрельное ранение, оказавшееся смертельным.

Иван Грозный, взяв крепость Вейсенштейн, крепко поквитался со шведами за смерть своего любимого опричника. Царь, узнавши, что Малюта перед смертью молился "со многую верою и со слезами об оставлении его грехов, просил по-христиански окончить свою жизнь", приказал поминать покойного Малюту в церквях.

Оставшись без всесильного батюшки, Мария оказалась на полном попечении своего супруга.
Влияние Годунова, между тем, росло с каждым годом. Так, в 1580-ом Борис сумел выдать свою сестру Ирину за царевича Федора Ивановича. Это был огромный шаг Годунова к своему будущему невиданному возвышению.

Мария и Борис жили в полном согласии, да вот беда - долгое время Господь не давал супругам дитя. Несколько раз Мария выбрасывала, и лишь в 1582 году в возрасте 30 лет родила здоровую и крепкую дочку Ксению.

Следующий ребенок Годуновых, сын Иван, родился в 1587 году, и с ним была связана самая большая беда Марии Григорьевны и Бориса Федоровича.

В 1588 году годовалый младенец захворал. Набожный Борис велел как следует напоить сына святой водой, а затем нести его в храм Василия Блаженного на всенощную молитву. Мороз стоял трескучий и по дороге младенец простыл. На следующий день Ивана не стало.

В 1589 году родился третий ребенок супружеской четы, сын Федор - надежа и радость Бориса Федоровича.

К тому моменту Годунов был уже, по сути дела, правителем Русского государства. Иван Грозный скончался 18 марта 1584 года, передав трон своему сыну, 27-летнему Федору Иоанновичу, которого и отец, и народ, считали юродивым.

Одним из опекунов Федора царь перед смертью назначил Годунова. Вскоре после смерти Грозного бояре устроили заговор против Бориса, но Годунов смог изгнать своих противников, после чего стал контролировать все дела Русского царства. Успех сопутствовал Борису Федоровичу: Годунов одержал несколько важных побед, активизировал внешнюю торговлю, построил множество новых крепостей, повторно колонизировал Западную Сибирь, которая начала было ускользать из-под контроля Москвы. Во внутренних делах Годунов опирался на служилое дворянство.

Мария Григорьевна прекрасно осознавала, насколько велико ее положение в государстве, но жаждала дальнейшего возвышения. Так, голландский путешественник и торговец Исаак Масса писал о дочери Малюты:

"Эта женщина, по имени Мария, имея сердце Семирамиды, постоянно стремилась к возвышению и мечтала со временем стать царицей, и надежды её возрастали, ибо у царицы Ирины не было детей; и Мария постоянно убеждала своего мужа в том, что никто кроме него по смерти Федора не может вступить на престол, хотя ещё живы были другие, а именно Димитрий, сын тирана от седьмой его жены Марфы".

Казавшаяся безумной мечта Марии Скуратовой начала сбываться с кровавого и страшного события.

В Угличе погиб 8-летний царевич Димитрий, последний сын Ивана Грозного, младший брат Федора Иоанновича.

Расследование гибели царевича проводил боярин Василий Шуйский, который в угоду Борису Годунову свел причины трагедии к "небрежению" бояр Нагих, не уследивших за царевичем.

Между тем, народная молва нашла иного виновника гибели царевича: говорили, что зарезали Димитрия по приказу Бориса Годунова, которому мальчик мешал добраться до трона.

Борис всячески пытался эти слухи пресечь, но - тщетно. Образ зарезанного восьмилетнего мальчика будет преследовать Годунова и при жизни, и после смерти.

7 января 1598 года царь Федор Иоаннович скончался, не оставив наследника. Московская ветвь династии Рюриковичей пресеклась.

17 февраля Земский собор избрал на царство шурина покойного государя, Бориса Годунова. 1 сентября Борис Федорович венчался на царство, а супруга его, Мария Григорьевна, стала царицей.

Борис начал самостоятельное царствование с репрессий против боярства. Правда, в отличие от Грозного, поначалу Годунов не казнил своих врагов, а ссылал их, либо запрещал им жениться.

В 1600 году подозрительность Бориса резко возросла. Царь начал с утроенной силой укреплять свою власть.
В 1601-ом Борис сослал в монастыри и постриг многих из Романовых, в том числе, Федора Никитича (Филарета), - отца Михаила Романова, будущего основателя династии.

Окольничего Михаила Романова по приказу Бориса сослали в Ныроб в Пермской земле. Там Михаила посадили на цепь в яму: через год окольничий скончался.

Репрессии в отношении популярных в народе бояр породили недоверие к Борису, но настоящая катастрофа разразилась в 1601 году, когда из-за затяжных дождей урожай оказался крайне скудным.

В следующем году грянули ранние морозы и "поби мраз сильный всяк труд дел человеческих в полех".

Цена на хлеб выросла в сто раз, в стране начался голод. Вера в царя Бориса была подорвана. В народе стали говорить о царе-душегубце, из-за которого на страну обрушилось невиданное горе.

Царь пытался улучшить ситуацию, назначал определенную цену на хлеб, преследовал перекупщиков хлеба, но - тщетно.

Борис дошел до того, что стал напрямую раздавать голодающим деньги. Толку от этих мер было мало: хлеб лишь подскочил в цене, а деньги обесценились.

Тогда Борис объявил, что открывает царские амбары. Это была большая милость, но и огромная ошибка. Запасов было мало, на всех их не хватило, но, узнав о раздаче, в Москву ринулись голодающие со всех концов государства. В результате столица наполнилась голодным, озлобленным людом, так и не получившим хлеба от Бориса.

На фоне творившейся в государстве катастрофы Бориса Годунова потряс до глубины души и напугал слух, который начал распространяться в конце 1602 года. Говорили, что в Польше объявился царевич Димитрий, чудом избежавший гибели от подосланных Борисом убийц.

Царь сразу понял, что этот слух страшнее для его зарождающейся "династии", чем голод.

Борис велел привезти в Москву мать царевича Дмитрия, инокиню Марфу (бывшую царицу Марию Нагую).

Сначала Марфу допрашивали Борис и патриарх Иов, затем в горницу ворвалась царица Мария.

Мария потребовала у Марфы ответа, жив ее сын или нет. Дальше произошло следующее:

«На это инокиня Марфа будто бы отвечала, что она точно сама не знает; тогда царица Мария Григорьевна, как истая дочь Малюты Скуратова, схватила горящую свечу и захотела выжечь старице глаза».

К счастью, Борис удержал жену от злодейства в отношении низвергнутой царицы.

Вскоре царю донесли, что Лжедмитрий двинулся на Москву. С самозванцем шел небольшой отряд поляков и казаков, так что Борис не придал этому сообщению особого значения.

Однако народ воспринял поход Лжедмитрия с огромным воодушевлением. По пути к "царевичу" присоединялись все новые и новые бунтовщики.

В результате под началом Лжедмитрия оказалось немалое войско, которое, впрочем, Годунову удалось разбить в январе 1605 года. Самозванец ушел в Путивль, где начал собирать новую рать.

Царь Борис был убежден, что с самозванцем он справится, и, возможно, так оно и было бы. Однако 13 апреля 1605 года, хорошо и плотно пообедав и находясь в прекрасном расположении духа, государь внезапно упал на пол, из ушей и носа его пошла кровь.

Царя перенесли в палаты, где тот простился с царицей Марией, дочерью Ксенией, благословил на царство 16-летнего Федора Борисовича. Когда боли усилились, Годунов велел постричь его в монахи, что было с величайшей поспешностью сделано.

Царь Борис скончался от ужасных болей к вечеру 13 апреля, перед смертью, как свидетельствуют, откусив себе язык.

Во "Временнике Ивана Тимофеева" сказано:

«После смерти царя Бориса осталась супруга его, как вдовствующая горлица, имеющая при себе только две отрасли: именно сына, называемого даром божиим; и дочь, девицу, жившую в тереме, вполне уже созревшую для брака».

"Вдовствующая горлица" Мария Годунова была объявлена регентшей при несовершеннолетнем царе Федоре II Борисовиче. 14 апреля в стенах Кремля присягу народа принимали и Мария, и Федор.

Мария убеждала сына, что тот будет царем не хуже отца. Федор, и правда, был юношей образованным, умным и милосердным.

Первым указом регентши Марии стало распоряжение о помиловании и возвращении в Москву Богдана Яковлевича Бельского, двоюродного брата царицы, попавшего в опалу при Борисе Годунове.

Народ поддержал Бельского, который стал важной фигурой при дворе молодого царя. Федор полностью доверял своему дяде. Увы, Богдан Яковлевич предал племянника.

Лжедмитрий с новой сильной ратью шел к Москве. Богдан Бельский, покинув столицу, присоединился к самозванцу, признал "спасшегося царевича" и стал ему служить.

В июне 1605 года в Москве начался бунт, устроили который бояре-сторонники Лжедмитрия.

Царица Мария с немногочисленными боярами, сохранившими верность Федору Борисовичу, тщетно пыталась пресечь агитацию посланцев Лжедмитрия. Толпа москвичей, требовавших годуновской крови и восстановления на троне "истинного царя", становилась все больше.

Царице Марии с дочерью и сыном пришлось бежать в более безопасное место. По дороге царственных особ чуть не разорвала толпа, с Марии кто-то сорвал жемчужное ожерелье, Федора Борисовича, слезно молившего сохранить ему жизнь, пощадили лишь из-за малолетства.

Однако стоявший у Москвы Лжедмитрий заявил Боярской думе, что он не желает вступать в Белокаменную, покуда на троне "узурпатор" Федор. Тем самым Лжедмитрий, по сути дела, отдал своим сторонникам приказ об убийстве семьи Годунова:

"Вдову, родившую раньше этих обоих детей, вместе с её сыном, ту и другого — как-то бессмысленно и насильственно решил убить и прежде своего вступления в город победителем". - Иван Тимофеев".

Марии Григорьевне с сыном и дочерью было приказано вернуться в их прежний дом на территории Кремля - подворье Годуновых.

10 июня 1605 года в дом ворвались верные Лжедмитрию бояре Василий Голицын, Василий Мосальский-Рубец, дьяки Шерефединов и Молчанов, а также подьячий Иван Богданов. Именно Богданов на глазах у Федора и Ксении задушил сопротивлявшуюся, пытавшуюся защитить детей 53-летнюю царицу Марию.

После этого сразу четверо убийц набросились на Федора. Крепкий и сильный юноша также оказал яростное сопротивление, но силы были неравны: молодой царь, которого историки будущего назвали одной из главных несбывшихся надежд России, был убит.

После расправы боярин Василий Голицын вышел на крыльцо и сообщил собравшемуся народу заранее заготовленную версию:

«Царица и царевич со страстей испиша зелья и помроша, царевна же едва оживе».

Царевна Ксения, и правда, была "едва оживе". Глядя на расправу, бедняжка сначала истошно кричала и рвала на себе волосы, а затем лишилась чувств. Но Ксении пришлось пережить даже худшее, чем ее матери и брату.

Лжедмитрий заранее обозначил, как он собирается поступить с Ксенией:

«И послал своих слуг вперед себя и повелел палачам предать злой смерти Борисову жену Марию и сына её Фёдора, души их от тела отторгнуть, а дочь повелел в живых оставить, чтобы красоты её насладиться, что и случилось» - "Повесть како отомсти".

Да, вступив в Москву 20 июня, самозванец сразу же потребовал к себе царевну Ксению, и "красоты ее насладился", сделав 23-летнюю красавицу своей наложницей.

После того, как Ксения надоела "царю", Лжедмитрий сослал ее в Новодевичий монастырь, где дочь Бориса была пострижена в монахини.

О Марии Григорьевне, "малютином семени", народ не шибко горевал: царевну в народе не любили. Однако о смерти Федора и несчастной судьбе Ксении люди переживали. Вот как написано об этом у Н.М. Карамзина:

«Жалели о Феодоре, который цвёл добродетелию и надеждою: столько имел и столько обещал прекрасного для счастия России, если бы оно угодно было Провидению!».

Федора, Марию, а также останки извлеченного из гробницы Архангельского собора Бориса Годунова, похоронили на кладбище женского Варсонофьевского монастыря.

Уже в 1606 году, после гибели самозванца Лжедмитрия, новый царь Василий Шуйский с огромными почестями перезахоронил Годуновых в Троице-Сергиевом монастыре.

Ксения Годунова, в инокинях Ольга Борисовна, скончалась во владимирском Княгинином монастыре 30 августа 1622 года. Дочери царя Бориса и несчастной жертве беспутного самозванца было 40 лет.

Похоронена Ксения была в Троице-Сергиевой Лавре в фамильной усыпальнице Годуновых - рядом с отцом, братом и матерью.

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Ей сказали, что в комнате "станции для утешения" ее ждет американец, и, конечно, она ожидала белого "Джона" или "Сэма". Линь была поражена, когда из полутьмы ей белозубо улыбнулся настоящий негр.

За все уже было заплачено и пути назад не было. Бедная Линь не знала, что этой ночью в ней зародится "грязь жизни"...

Весной 1975 года американские войска покинули Вьетнам, оставляя на произвол судьбы своих союзников-южан, миллионы погибших, разрушенные города и выжженные напалмом тропические джунгли.

Кроме того, американцы оставили во Вьетнаме 50 тысяч детей, которых вьетнамские женщины - как южанки, так и пленные северянки, родили от солдат "дяди Сэма". Какие-то из женщин родили в результате добровольных романтических отношений, но большинство в результате насилия.

У полукровок, рожденных как от белых американцев, так и от чернокожих, и от латиносов, судьба оказалась тяжелой. Вьетнамское послевоенное общество не приняло этих детей, их называли "детьми пыли" (bui doi) или, еще хуже, "грязью жизни".

Дело в том, что семьи часто отвергали полукровок и те бродяжничали, покрытые пылью и грязью.

Конечно, многие дети жили в своих семьях относительно благополучно, но их все равно настигало прозвище "грязь жизни".

Одним из "детей пыли" была Би Тхи Лоан-Тханг. Мать девочки, Линь Лоан, трудилась в одной из так называемых "станций для утешения", где вьетнамские женщины оказывали различные услуги американским солдатам - эту практику американцы позаимствовали у японцев времен Второй Мировой войны.

Отцом Би Тхи стал чернокожий американский солдат по имени Али. Линь была замужем за солдатом Южного Вьетнама, но он находился в армии, и женщине нужно было как-то добывать деньги.

Вернувшись домой и обнаружив жену беременной, супруг крепко ее избил.

Отношение к родившейся у Линь чернокожей девочке Би Тхи в семье было ужасным, особенно плохо к ней относился отчим.

В результате Би Тхи отправили к бабушке в провинцию Минь Хай. Но и там темнокожая девочка с узкими глазами не нашла доброго отношения.

У двенадцатилетнем возрасте Би Тхи отправили работать на рисовое поле, где ей приходилось тянуть плуг вместо вола - семья была очень бедной и купить тягловое животное не могла.

Дядя Би Тхи, ветеран Вьетконга, ненавидел "грязь жизни" и бил племянницу палкой, в том числе, по голове. С тех пор у бедняжки развились сильные головные боли.

В 15-летнем возрасте Би Тхи вернулась к матери и слезно молила Линь Лоан оставить ее в семье. Однако отчим наотрез отказался принять падчерицу. Подростку пришлось вернуться на рисовое поле своей бабушки.

В 26 лет Би Тхи встретила вьетнамца по имени Фам Ван Тханг. Этот мужчина был одним из немногих в селении, кто относился к "грязи жизни" без предубеждения.

Вскоре Би Тхи вышла замуж за Фам Вана и переехала с ним в Сайгон. В большом городе Тханг занялся продажей сушеного красного перца. С раннего утра мужчина отправлялся продавать свой товар с тележкой, прикрепленной к трехколесному велосипеду.

Фам Ван зарабатывал около доллара в день, и этого супругам хватало лишь на крайне скудное питание.

Би Тхи в Сайгоне не смогла найти работу - все по причине ее статуса "грязи жизни". Лишь изредка женщине удавалось найти небольшую подработку.

Между тем, семья росла с каждым годом: Би Тхи родила супругу четверых детей.

Тханги ютились в маленьком домике неподалеку от кладбища. Кроватей у семьи не было, спать приходилось на полу.

Чтобы хоть как-то прокормиться, семья ходила к ресторанам и искала выброшенные остатки еды. Чернокожих детишек Би-Тхи, роющихся в помойке, в Сайгоне, также как и самых забитых деревнях Вьетнама, называли "грязью жизни".

Все это время Би Тхи знала, что за океаном, в Америке, живет ее настоящий отец. Мать назвала женщине имя и фамилию этого человека, но выразила убежденность, что Би Тхи ему совершенно не интересна. Встреча отца и матери Би Тхи занимала не больше часа и проходила на "коммерческой основе".

Тем не менее, Би Тхи надеялась, что когда-нибудь она сможет поехать с детьми в Америку и увидеть отца:

"Иногда я думаю о своём отце. Я хочу знать, кто он, моя плоть и кровь; мне всё равно, богат он или беден. Если бы он был бездомным, я бы приютила его и позаботилась о нём. Если бы он захотел дать мне хотя бы доллар, я бы взяла его, потому что он мой отец, но я бы никогда не попросила. Я бы просто расплакалась, если бы встретила его. Но не при нём — я бы подождала, пока он уйдёт, а потом заплакала".

Мечта Би Тхи сбылась, но лишь отчасти. Отца женщина так и не увидела - он умер через несколько лет после ее рождения. Дети Би Тхи выросли, получили образование, уехали в Австралию и США.

Они звали с собой мать, но Би Тхи отказалась: к 2025 году ситуация во Вьетнаме изменилась, и никто здесь больше не называет детей от иностранцев "грязью жизни".

Би Тхи пятьдесят лет, она живет в Сайгоне со своим мужем Фам Ваном, у них есть небольшой бизнес, и пара вполне счастлива.

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Хороша была сноха, ох, как хороша! Зря что ли итальянцы вслед ей свистели, кричали. Итальянцы они в женской красоте толк знают!

Одно жаль: муж есть у дорогой Тимоши. И, ладно бы, какой сторонний господин, так нет же, сынок родной, Максимка!

В семье профессора медицины, хирурга-уролога Алексея Андреевича Введенского было восемь детей - четыре дочери, четыре сына.

Наденька, родившаяся 30 ноября 1901 года, была самой младшей из дочерей, благодаря чему получала от отца и матери повышенное внимание.

Семья проживала в Томске, но в 1913 году, когда Наде исполнилось двенадцать лет, переехала в Москву. Профессор Введенский, имевший обширную клиентуру и пользующийся большим уважением в медицинском сообществе, снял двухэтажный особняк на Патриарших прудах.

На первом этаже отец принимал и лечил больных, второй этаж был жилым.

В Москве Надя продолжила обучение: пошла в престижную французскую гимназию на Суворовском бульваре. Училась хорошо, особые успехи показывала в изучении иностранных языков, литературы, живописи.

С началом мировой войны первый этаж особняка Введенских превратился в импровизированный госпиталь: Алексей Андреевич принимал раненых, дети - как мальчики, так и девочки, - помогали отцу врачевать бойцов.

Революцию семья пережила относительно спокойно: во-первых, доктор Введенский отличался достаточно "прогрессивными" взглядами; во-вторых, врачей большевики старались не трогать.

В 1918 году в семье случилась трагедия - от свирепствовавшего в то время испанского гриппа ("испанки") скончалась мать семейства, Александра Леонидовна Введенская, урожденная Ященко.

После смерти жены доктор Введенский впал в черную меланхолию, а затем сам себе диагностировал рак. Алексей Андреевич считал, что до своей смерти он обязан обеспечить судьбу хотя бы Наденьки, которую в семье считали красавицей.

В 1918 году Наде исполнилось 17 лет, она считалась невестой на выданье, и вокруг барышни увивалось немало молодых людей. Отец боялся, что какой-нибудь "хлыщ" погубит девушку.

Алексей Андреевич взял дело в свои руки:

"Был у него ординатор Синицын, влюблённый в Надежду, дарил цветы, конфеты. Отец настоял на замужестве. Венчались они в церкви в Брюсовском переулке. После свадьбы жених напился, невеста так испугалась, что выскочила из окна и убежала. На этом всё кончилось. Она сказала, что не может находиться с ним в одной комнате".

Эта неудача, похоже, окончательно подкосила здоровье доктора Введенского. Профессор слег, и 18 декабря 1918 года оставил этот свет в возрасте 63 лет. Дети Алексея Андреевича оказались круглыми сиротами, и теперь могли рассчитывать только на себя.

Еще в детстве на катке Надя познакомилась с симпатичным мальчиком-соседом. Звали мальчика Максимом Пешковым, он был сыном знаменитого уже на тот момент писателя Максима Горького. Дети подружились, но вскоре были вынуждены расстаться.

Лишь в 1918 году, после брачной катастрофы с ординатором Синицыным, Максим, прознавший, что первой ночи у молодых так и не случилось, начал настойчиво ухаживать за Надеждой. Приглашал в кино, на каток, дарил цветы. Неоднократно звал замуж, но Надя отказывалась, несмотря на то, что развод от Синицына был получен.

В 1922 году Максим предложил Надежде поехать с ним в Италию, к его отцу. Алексей Максимович Горький в то время жил в Сорренто: пришедшее годом ранее к власти фашистское правительство Италии отказало писателю в разрешении вернуться на излюбленный Капри.

Надежда согласилась, и молодые люди выехали в Европу. Вскоре состоялось знакомство барышни с Горьким. Алексей Максимович, которому в ту пору исполнилось 54 года, был поражен обаянием и красотой Наденьки. Барышне, как впоследствии отметила писательница Надежда Тэффи, была присуща "первобытная способность привлекать мужчин".

Горький всецело одобрил выбор сына и даже выразил удивление, что столь привлекательная "штучка" досталась Максиму.

Осенью 1922 года Надежда и Максим отправились в Берлин, где сыграли свадьбу. Горький писал другу по этому поводу:

"Писать о Максиме — трудно. Он находится около своей жены, стараясь держаться как только можно ближе к ней — будто всё ещё не уверен в реальности своего брака и Тимошина бытия. Тимоша — славная штука, очень милая".

Но вот и появилось впервые это странное имя-прозвище - "Тимоша". Тимошей Надю прозвал ее новоиспеченный свекор, Алексей Максимович:

«В 1922 году Горький уехал со своим сыном и невесткой в Италию. Там очаровательная молодая Надежда Алексеевна, следившая за европейской модой, решила отрезать свою роскошную косу. На следующий день короткие волосы выбились из-под шляпы. Горький, увидев это, заметил, что раньше в России кучеров звали Тимофеями — их кудри торчали из-под шапок. Так и осталось за Надеждой Алексеевной это имя — Тимофей, Тимоша» - Фаина Раневская.

В Италии, которая славится красивыми женщинами, Тимоша Пешкова не затерялась. После того, как барышня перекрасилась в блондинку. каждый ее выход на улицу вызывал фурор среди мужского населения. Итальянские ловеласы свистели, кричали: "О, блонда, о, блонда!".

Для Максима такая реакция на жену была поводом для гордости. Улыбчивой красавицей-невесткой гордился и Алексей Максимович.

В 1925 году в Сорренто Надежда родила дочь Марфу, еще через два года, в Неаполе - дочь Дарью.

К тому времени в литературных кругах уже ходили устойчивые слухи, что дети могли быть рождены Надеждой не от законного супруга, а от его знаменитого отца. Явная симпатия Алексея Максимовича, известного ловеласа, к невестке, была очевидна для всех.

Кроме того, многие отмечали некую "зацикленность" Горького на теме так называемого "снохачества" - это когда в деревнях свекор начинал жить с невесткой. Издатель Е. И. Краснощекова вспоминала:

"Занимаясь подготовкой издания собрания сочинений Всеволода Иванова, я включила в том один из рассказов писателя. Новелла как новелла. Но вдруг я обнаружила, что об этом рассказе существует восторженный отзыв Горького. Тогда я спросила у вдовы — Тамары Владимировны Ивановой: „Отчего Горький пришёл в такой восторг? Это же не из лучших произведений вашего мужа?“. Она усмехнулась и сказала мне: „Тут всё дело в сюжете. Ведь это рассказ о деревенском снохаче… А Горький в то время был без ума влюблён в Тимошу…".

На семейных фотографиях Алексей Максимович обыкновенно держит внучек, Тимоша находится где-то рядом, а преждевременно облысевший сын Максим - сбоку, либо его на фото нет вовсе.

На людях, особенно после "ознакомительного" возвращения в Советскую Россию в мае 1928 года, Алексей Максимович повсюду появлялся с невесткой. Тимоша даже побывала с писателем в Соловецком лагере особого назначения, о чем оставила интересное воспоминание:

«Изумительный вид на озеро. Вода в озере холодного тёмно-синего цвета, вокруг озера — лес, он кажется заколдованным, меняется освещение, вспыхивают верхушки сосен, и зеркальное озеро становится огненным. Тишина и удивительно красиво. На обратном пути проезжаем торфоразработки. Вечером слушали концерт. Угощали нас соловецкой селёдочкой, она небольшая, но поразительно нежная и вкусная, тает во рту».

В 1932 году Горький принял окончательное решение вернуться в Москву. Семью, в том числе, дорогую невестку, писатель забрал с собой.

Не секрет, что сразу же после своего возвращения Максим Горький и его семья оказались под плотным колпаком сначала ОГПУ, а затем, с 1934-го года - НКВД. Сотрудники органов были частыми гостями в доме Горького. Особенно часто захаживал назначенный своего рода "куратором" Алексея Максимовича Генрих Ягода, который, фактически, возглавлял ОГПУ из-за болезни председателя управления В.Р. Менжинского.

Ягода, как и многие другие мужчины, не устоял перед обаянием Тимоши. Отлично знавший Максима Пешкова поэт Владислав Ходасевич писал:

Став в 1934 году главой новообразованного НКВД, Ягода стал еще более навязчивым. Наталья Крандиевская, жена "красного графа", писателя Алексея Толстого, вспоминала:

«По ступенькам поднимался из сада на веранду небольшого роста лысый человек в военной форме. Его дача находилась недалеко от Горок. Он приезжал почти каждое утро на полчаса к утреннему кофе, оставляя машину у задней стороны дома, проходя к веранде по саду. Он был влюблён в Тимошу, добивался взаимности, говорил ей: „Вы меня ещё не знаете, я всё могу“. Растерянная Тимоша жаловалась…».

Такому напору всесильного Ягоды Тимоша не могла сопротивляться, и в конце концов, сдалась. Знал ли Максим Горький, что происходило с его любимой невесткой, неведомо.

В мае 1934 года в семье Горького произошла первая после возвращения в Советскую Россию трагедия. Марфа Пешкова вспоминала:

«Папа приехал от Ягоды, который его всё время звал и напаивал… вышел из машины и направился в парк. Сел на скамейку и заснул. Разбудила его нянечка. Пиджак висел отдельно. Это было 2 мая".

Май в тот год оказался невероятно холодным, и проведший на улице ночь Максим Пешков тяжело простудился. Вскоре у него обнаружили крупозное воспаление легких. 11 мая сын Горького умер в возрасте 36 лет.

Тимоша осталась вдовой, и тут же вокруг нее стал виться целый рой мужчин. В дополнении ко все еще крепко любившему невестку Горькому и ко главе НКВД Ягоде добавился маршал Тухачевский.

Пошел на приступ и давно неровно дышавший к Тимоше Алексей Николаевич Толстой. 50-летний "красный граф" пользовался своей дружбой с Горьким, чтобы быть ближе к его невестке.

Алексей Максимович намерения Толстого быстро разгадал и иронически призвал коллегу "ограничить все формы духовного общения с чужеродными женщинами общением с единой и собственной женой". "Красный граф" одумался и оставил Тимошу в покое.

Из-за многочисленных романов, а еще более из-за слухов о многочисленных романах, в Москве Надежду Алексеевну Пешкову стали называть "веселой вдовой", что, конечно, было для нее весьма неприятно.

В 1936 году Надежду ждал новый сокрушительный удар. 18 июня в Горках скончался ее свекор и защитник Алексей Максимович Горький. Писателю было 69 лет.

На похороны Горького прибыл сам Сталин, который привез огромный букет цветов и вручил его почему-то не законной жене покойного, Екатерине Павловне Пешковой, а Тимоше. Впрочем, с главой государства Надежда была знакома давно: Сталин привозил в гости к Горькому свою дочку Светлану.

Сталин и Тимоша - одна из самых спорных страниц биографии невестки Горького. О возможном романе "веселой вдовы" с Иосифом Виссарионовичем в Москве судачили, хоть и весьма осторожно. Много позднее дочка Надежды Алексеевны, Марфа Пешкова, писала:

"Сталин положил на неё глаз ещё тогда, когда впервые привёз к нам Светлану. Он всегда приезжал с цветами. Но мама в очередной их разговор на даче твёрдо сказала „нет“. После этого всех, кто приближался к маме, сажали".

После смерти Горького начали распространяться слухи, что и Алексей Максимович, и его сын умерли не своей смертью. В 1938 году оказавшемуся в опале и снятому со всех постов Генриху Ягоде было предъявлено, помимо прочего, и обвинение в убийстве Максима Горького и Максима Пешкова.

Также на скамью подсудимых по этому делу попал Петр Крючков, личный сектерать и поверенный А.М. Горького, который был подконтролен Ягоде.

Прокурор заявил, что Крючков по приказанию Ягоды бросил Максима Пешкова на лавочке, после чего тот простудился и умер. Горького же, "буревестника революции", Крючков и Ягода, опять же, по версии обвинения, отравили.

Ягода после мучительных допросов признал себя виновным и заявил, что убийство он совершил из-за влюбленности в Тимошу, которая после смерти мужа стала его любовницей.

15 марта 1938 года Генрих Ягода и Петр Крючков были расстреляны.

Без свекра-защитника жизнь "веселой вдовы" стала совсем уж невеселой. Нет, с материальной точки зрения у Тимоши все было в порядке: семья по-прежнему занимала шикарный особняк Рябушинского у Никитских ворот, кроме того, Пешковы отдыхали летом в живописной деревне Неприе на Селигере.

Надежду Алексеевну, как и многих других представителей советской элиты, терзал постоянный страх: а ну, как за ней придут? Жили, по выражению Мандельштама, "шевеля кандалами цепочек дверных".

Тем не менее, у Надежды Алексеевны, не утратившей свою красоту и обаяние, постоянно появлялись поклонники. Так, у нее случился роман с академиком, ученым-философом и литературоведом Иваном Капитоновичем Лупполом.

Тимоша только начала по-настоящему влюбляться в Луппола, как во время совместной поездки в Тбилиси Ивана Капитоновича арестовали. "Приняли", как тогда говорили, Луппола прямо на глазах у Надежды.

Пешкова долго боролась за возлюбленного, обивала пороги инстанций - тщетно. Луппол был приговорен к 20 годам лагерей, и в 1943 году умер в Темлаге.

Новая любовь Тимоши случилась в 1948 году. Мирон Мержанов был личным архитектором Сталина, автором проектов сталинских дач.

Казалось бы, Мирону Ивановичу, "там, наверху" вполне могли позволить отношения со вдовой сына Горького. Но - нет. В 1951 году Мержанова арестовали в доме Надежды Андреевны и на глазах у ее младшей дочери Дарьи.

«После смерти отца и деда любой мужчина, который приближался к ней, был обречён. Мать при этом не трогали, зато вокруг неё оставляли „выжженную землю“. У мамы была приятельница, которая была вхожа в высшие круги власти, и перед самой смертью, уже в наше время она рассказала, что Сталин сам имел виды на мать и предлагал ей соединить судьбы (он действительно часто приезжал к Горькому в Горки, и всегда с букетом цветов). И потому убивал любого, кто к ней приближался".

Это отрывок из воспоминаний упомянутой выше Дарьи Пешковой. Трудно судить, права Дарья Максимовна или нет, но мнение о том, что именно Сталин не давал "веселой вдове" снова стать замужней женщиной, разделяли многие.

В 1953 году Тимоша предприняла последнюю попытку. Инженер Владимир Попов был человеком в Кремле известным, так как его первой женой была дочь Калинина. Как только у Владимира начался роман с Надеждой Пешковой, - он был арестован.

"Больше ни один одинокий мужчина не войдёт в мой дом", - поклялась Тимоша после этого. И клятву свою она, как выяснится впоследствии, не сдержала.

В 1957 году в гостях у Тимоши в особняке Рябушинского побывал молодой художник Илья Глазунов. Надежда Алексеевна, которая и сама была талантливой художницей, в те годы создавала в особняке Рябушинского музей Горького, и Глазунов хотел предложить Пешковой некоторые свои работы.

Илья обнаружил, что 56-летняя вдова живет с "другом" по имени "Александр Александрович". Глазунов, знавший перипетии жизни Тимоши, порадовался за нее.

Музею Горького Надежда Алексеевна Пешкова отдала 20 лет. Собирала экспонаты, документы, рукописи, добилась возвращения из Лондона горьковского архива.

Умерла Надежда Алексеевна 10 января 1971 года в возрасте 70 лет.

Старшая дочь Тимоши, Марфа Пешкова, стала филологом, мемуаристом, вышла замуж за "кремлевского сына" Серго Берия. Младшая Дарья стала выдающейся театральной актрисой, оставила интереснейшие мемуары о Горьком, о своем отце и, конечно, о своей матери, Тимоше.

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.

Запах султанши сбивал с ног: гостю пришлось зажать нос. Он все-таки вошел, с изумлением глядя на ту, чья красота стала легендой. Растрепанные, грязные волосы, неопрятная одежда, и этот запах... Но что привело ослепительную султаншу к такому финалу?

К отправке в гарем ее готовили с детства. Она появилась на свет 10 октября 1882 года в деревне Бейневид неподалеку от города Адапазары в Османской империи. Отцом девочки, нареченной при рождении Бехие, был абазинский князь Албуз Маан, матерью - абхазская княжна Назлы Кучба.

Когда Бехие исполнилось восемь лет, ее начали обучать восточным танцам, светским манерам и иным премудростям, которые могли пригодиться ей в гареме султана.

В 1899 году Албуз Маан узнал, что султан Абдул-Хамид II подыскивает невесту для своего сына, 14-летнего Мехмеда Бурханеддина-эфенди.

Албуз немедленно собрал свою 17-летнюю дочь Бехие, превратившуюся в к тому времени в истинную красавицу, и повез ее в султанский дворец Йылдыз.

Девушка была представлена султану Абдулу-Хамиду. Роскошные каштановые волосы Бехие, ее голубые (что большая редкость!) глаза, а также пленительные изгибы очаровали повелителя, и он решил, что эта девушка достойна большего, чем малолетнего принца. Абдул-Хамид сам решил взять Бехие в жены.

Когда Бехие сообщили о намерении султана, у девушки случилась истерика: мужчина на сорок лет старше, очень некрасивый, к тому же, имевший 16 жен и огромное количество наложниц.

Девушка на коленях умоляла отца не выдавать ее за султана, но князь Албуз был непреклонен - свадьбе быть.

Бракосочетание состоялось 10 мая 1900 года в городе Йылдызе. Бехие получила новое имя - Бехидже Ханым-эфенди.

Абдул-Хамид прекрасно знал, что жена его не любит, однако, это только раззадоривало повелителя. Как сообщали европейские источники, после свадьбы султан практически перестал посещать других своих жен и наложниц, и проводил все время в опочивальне новой супруги.

Через год Бехидже родила близнецов - Бедреддина и Нуреддина. Появление на свет сразу двух шехзаде резко подняло авторитет молодой матери в гареме султана.

Бехидже вела невероятно роскошный образ жизни. Влияние красавицы на султана было огромным. Так, когда отец Бехидже, князь Албуз, начал злоупотреблять своим положением зятя султана, за что был сослан в Сивас, одного лишь слова молодой султанши хватило, чтобы Абдул-Хамид вернул Албуза из ссылки и подарил ему шикарный особняк в Серенджебее.

О красоте Бехидже в Стамбуле не говорил только ленивый. Вот как вспоминала о султанше знатная османская дама, автор мемуаров Лейла Ачба:

«Компаньоном тёти моей Пейвесте-ханум была Бехидже-ханум. Из всех, кого я в жизни видела, самой аристократичной, самой красивой и самой упрямой была она. Высокого роста, роскошные каштанового цвета волосы, голубые глаза, белое тело, необыкновенно красивая женщина».

Придворные отзывались о Бехидже, как о надменной и высокомерной молодой женщине. Однако и спесивую султаншу не минуло человеческое горе: в 1903 году в возрасте двух лет умер от менингита один из ее сыновей, шехзаде Бедреддин. Это обстоятельство несколько пошатнуло авторитет Бехидже, хотя она все еще оставалась любимой женой султана.

Между тем, обстановка в империи стремительно накалялась. Нищета и бесправие народа, жестокость правящего режима привели к нарастанию революционных настроений.

Роскошная жизнь султана, его колоссальный гарем, вызывали все большее раздражение народа и турецкой интеллигенции, которой было понятно: в начале 20 века страна так жить не может.

В 1908 году после череды кровавых событий Абдул-Хамид II был свергнут партией младотурков - политического и националистического движения, с 1876 года выступавшего за либеральные реформы в Османской империи.

Султан был низложен после 33 лет царствования. Собранное после революции национальное собрание постановило посадить на трон наследного принца Мехмеда Решада Эффенди - родного брата Абдул-Хамида. Однако Мехмед V реальной власти уже не имел и был ограничен конституцией.

Абдул-Хамид, взяв семь своих жен, выехал из Константинополя на бронированном автомобиле на виллу Аллатини, расположенную в окрестностях Салоник.

Бехидже Ханым-эфенди отказалась поехать с султаном, несмотря на все уговоры. Женщина заявила, что она останется с сыном, который учился в одном из университетов столицы.

После изгнания из дворца Бехидже и Нуреддин арендовали особняк. Вскоре султанша столкнулась с острой нехваткой денег.

Бехидже обратилась к новому султану Мехмеду V с просьбой выделить ей и сыну виллу Маслак, которая ранее была личной резиденцией Абдул-Хамида II. Мехмед заявил, что не уполномочен решать такие вопросы, и призвал невестку обратиться к членам младотурецкой партии "Единение и прогресс". Революционеры поначалу отказали султанше, но та продолжила отправлять новые прошения, и в результате ей все-таки разрешили переехать на виллу Маслак.

В 1918 году скончался супруг Бехидже, низложенный султан Абдул Хамид II. На следующий год молодая женщина вышла замуж за коменданта военной школы Аязага Джеляль-бея, которого страстно любила.

Аязаг был намного младше Бехидже, годился в ровесники ее сыну Нуреддину, и был дружен с шехзаде.

В 1924 году династия Османов в Турции окончательно пала. Бехидже была изгнана из страны. Вместе с ней за границу последовали Нуреддин и Джеляль-бей.

Изгнанники поселились в Неаполе. Через несколько месяцев Нуреддин со своей супругой Фашрие Андели уехал в Париж.

Бехидже осталась на полном попечении Джеляль-бея. Султанша старела, и становилась все менее интересна Аязагу. Молодой мужчина все реже появлялся дома, картежничал, пристрастился к вину. Нередко видели Джеляль-бея и в "веселых домах".

Единственной отрадой Бехидже был сын, который присылал матери из Франции деньги на жизнь.

В 1944 году случилась трагедия: Нуреддин скоропостижно скончался в Париже от плеврита. Для матери этот удар стал настоящей катастрофой: Бехидже повредилась в уме и стала называть Нуреддином куклу, с которой больше никогда не расставалась.

Бехидже осталась без поддержки и была вынуждена съехать с квартиры в крошечную комнатку под крышей одного из доходных домов в Неаполе.

Женщина обратилась к новому правительству Турции, и после долгих переговоров ей была выделена единовременная финансовая помощь. Деньги были отправлены в Неаполь, но султанша так их и не получила: оказалось, средства присвоил и пустил по ветру Джеляль-бей.

В 1950 году 68-летнюю Бехидже Ханым-эфенди навестил ее родственник - военный атташе Турции в Италии. Мужчина пришел в ужас:

"Бехидже превратилась в старуху с растрепанными волосами, не могла мыться и не следила за собой настолько, что комната была наполнена крайне отвратительным запахом, из-за чего приходилось зажимать нос, чтобы войти".

Однако визит родственника ничего не изменил в судьбе Бехидже. Атташе побыл в гостях, возмутился, "зажимая нос", и ушел. Старушка же продолжила свое скорбное нищее существование.

Лишь в марте 1969 года родственники Бехидже смогли переправить ее в Стамбул, но было уже поздно: 87-летняя старуха, познавшая в жизни и невероятную роскошь, и невероятную нищету, скончалась через семь месяцев после возвращения на родину в доме своей племянницы Суад-Ханым.

Когда Бехидже хоронили на кладбище при обители Яхьи-эфенди, она держала в руках куклу по имени Нуреддин...

Дорогие читатели! В издательстве АСТ вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".

Должен предупредить: это жесткая книга, в которой встречается насилие, инцест и другие извращения. Я отказался от присущей многим авторам романтизации Средних веков и постарался показать их такими, какими они были на самом деле: миром, где насилие было нормой жизни. Миру насилия противостоят вечные ценности - дружба, благородство и, конечно же, Любовь. В конечном итоге, это книга о Любви.

Тем временем, моя книга о русских женщинах в истории получила дополнительный тираж, что очень радует!

Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen

Всегда ваш.

Василий Грусть.

ПС: Буду благодарен за донаты, работы у меня сейчас нет, а донат, чего греха таить, очень радует и мотивирует писать.