Новый господин
– Что? – растерялся я, позабыв, о чем спрашивал.
– Что? – не понял Мортимер.
Наверно, я сказал какую-то чушь, потому-то дворецкий и оторопел. А что он мне ответил, кстати? Не могу сообразить…
Это все Барри! «Посиди со мной. Я не алкаш, чтоб пить один». Тьфу!
– Мне… сейчас идти… дальше убирать листву, да? – я с трудом подбирал слова, стараясь не дышать в сторону Мортимера и выглядеть естественно.
– Именно! – воскликнул дворецкий с явным облегчением. – Мистер Клод звонил. Он прибудет к семи. – На меня глянули очень многозначительно. – Вместе с наследником. Постарайтесь управиться к этому времени, мистер Ллойд.
Странное ощущение дежавю растаяло, уступив место маленькому довольству. Мадам, упокой Господь ее душу, звала нас по именам, а наводнившие поместье после ее смерти свидетели динозавров – две сестры и один зять – по фамилиям. Но дворецкий, обращаясь ко мне, Карлу и Барри, никогда не забывал отметить, что говорит именно с «мистером». И это было чертовски приятно!
Я вернулся к своим обязанностям садовника, думая о том, какой Мортимер милейший человек. Взять хотя бы то, как он расстраивается и переживает, если читает в газете об очередных исчезнувших из соседних деревень. Очень трогательно. Мы-то все здешние и привыкли к такому: в графстве и волки, и болота. Но справедливости ради Мортимеру освоиться было сложнее: с тех пор, как он стал работать у мадам, люди начали пропадать намного чаще.
Наследник, молодой симпатичный мужчина, приехал в семь вместе с адвокатом покойной. Мне новый господин показался вежливым и приятным, он явно не собирался никого увольнять и чинить свои порядки.
Весь следующий день господин праздно и бесцельно бродил по особняку, пристройкам и саду. В желании городского американца разглядывать интерьер английского поместья не находилось ничего странного, но в самом «разглядывании» неестественности было хоть отбавляй. Господин вставал у какого-то предмета почти в упор, молча смотрел на него, не прикасаясь, и просто уходил. А потом возвращался и снова пялился на эту же вещь. Я мог понять, если бы он разглядывал картины, доспехи, вазы и прочий антиквариат, которого в доме в избытке. Но господин мог застыть у телефона, мусорного ведра или моих резиновых сапог.
А еще он ни черта не помнил. Иначе зачем ему задавать по несколько раз в день одни и те же вопросы о мадам, о пропавших в округе людях, об истории имения? Не просто уточнять какие-то факты, а спрашивать слово в слово. Иногда мужчина протягивал фотографии или письма, которые уже показывал, и интересовался чужим мнением. Приходилось повторяться. Зачем же расстраивать человека? Мортимеру, как дворецкому, было тяжелее всех. Мало того, что ему нужно было ухаживать за капризными сестрами покойной, так господин еще и забывал, какие распоряжения собирался ему дать. Подзывал, а потом говорил: «Нет, ничего». И так раз десять за день!
Вдобавок ко всему мы хватались очень многих предметов. Но не драгоценностей или чего-то ценного. В основном Барри жаловался на исчезнувшие инструменты, потом и у меня испарилась лопата на пару с сапогами, Лидия сетовала на утрату заколок, хотя их она, скорее всего, просто потеряла. Апофеозом всего стала пропажа огнетушителя.
Я, Лидия и Карл больше часа шептались на кухне после ужина, пытаясь понять, что происходило с господином, но разобрались, только когда к беседе присоединился дворецкий. Он утомился, выслушивая очередные воспоминания госпожи Анны, но нашел в себе силы все нам объяснить. Мортимер предположил, что господин болен, и оттого мадам завещала имение столь дальнему родственнику, внуку покойного брата. Хотела порадовать молодого человека, которому, очевидно, недолго осталось.
«Может, опухоль мозга, может, последствия травмы. Симптомы могут быть самые разные. Провалы в памяти, ужасное зрение, даже клептомания», – подводил итог дворецкий, когда на кухню ввалился Барри. Он был сильно напуган и еще сильнее пьян.
– Я видел господина! И огнетушитель!
– Барри, успокойся. Мы знаем, что он его украл…
– Молчите и слушайте! Я был в сарае…
– Где ты прячешь бутылочку?
– Да не в этом дело! Господин вошел без ничего! А потом здоровенный огнетушитель возник у него в руках! Из ниоткуда! Я своими глазами видел. Но так не бывает. – Барри трясло.
– Может, он нес его в руке, а потом поднял на свет?
– Нет! Огнетушитель просто появился. Я не вру! И я не спятил! Черная магия!
Барри выскочил на улицу, хохоча, Мортимер с Карлом кинулись следом, Лидия разрыдалась, и я остался ее утешать. Бедный Барри! Бутылка все же его сгубила.
Когда Лидия успокоилась, мы присоединились к остальным, пытающимся отправить Барри на боковую. Он все орал, что физика больше не работает и что он легкий, как перышко, и вот-вот полетит. Стоило Барри захрапеть, как мы с облегчением разошлись по нашим каморкам.
После такого долгого дня я заснул, едва голова коснулась подушки. Ночью, правда, разок проснулся: чтоб вдохнуть снотворное, пропитавшее тряпку, которую кто-то прижимал к моему лицу.
Очнувшись в следующий раз, я не понял, где нахожусь и почему не могу двигаться. Голова гудела, перед глазами плыло, но постепенно все отчетливее вырисовывался дворецкий с пилой в руках.
– Не волнуйтесь, мистер Ллойд. Больно будет только в начале. Потом вы потеряете сознание.
Мортимер был хорошим человеком, он не стал бы мне врать. Но, к сожалению, даже он мог совершать ошибки. Больно было очень долго. До самого моего конца…
Выронив метлу, я кинулся в дом и сразу натолкнулся на дворецкого: он стоял посреди холла с крайне бледным, даже испуганным лицом. Я мгновенно понял, что он – как я. Тоже в шутку озвучил какое-то глупое желание странному незнакомцу, не ожидая исполнения.
– Я сказал, что не прочь жить в игре, – выпалил я. – А все вывернулось в какую-то больную иронию! Я хотел стать крутым и неумирающим протагонистом. Понимаешь? Это я должен был быть американцем, который обнаружит и победит тебя, а не второй безликой жертвой с парой реплик! Тем более в квесте!
Дворецкий почти минуту ошарашенно таращился на меня. Наконец, он тихо ответил:
– Я не очень понимаю, что значит «игра» и «протагонист» в ваших словах. Но я знаю слово «ирония». И она в том, мистер Ллойд, или как вас там…
Я не помнил «как меня там».
—… что больше всего на свете я ненавижу две вещи. Стариков. И англичан.
– Что ты пожелал? – задал я вопрос, уже не зная зачем. Меня наполняли только смятение и чувство дежавю.
Дворецкий ответил с улыбкой, почему-то заставившей меня подумать о пиле.
– Вечность заниматься любимым делом безнаказанно.
– Что? – растерялся я, позабыв, о чем спрашивал.
– Что? – не понял Мортимер. Его лицо вытянулось.
Наверно, я сказал какую-то чушь, потому-то дворецкий и оторопел. Он хмурился, будто силясь что-то вспомнить. А что Мортимер мне ответил, кстати? Не могу сообразить…
– Мне… сейчас идти… дальше убирать листву, да? – промямлил я, стараясь выглядеть естественно.
– Именно! – воскликнул дворецкий. Его лицо расслабилось. – Мистер Клод звонил. Он прибудет к семи вместе с наследником. Постарайтесь управиться к этому времени, мистер Ллойд.
Странное ощущение дежавю растаяло, я вернулся к своим обязанностям садовника.
Этот и другие рассказы Анастасии Голиковой (меня ^_^) в бесплатном сборнике "Истории, в которых точно кто-то умрет" на Author.Today
Крутейший старинный камин в здании Торгово-Промышленной Палаты ЛенОбласти
У них часто бывает бесплатные семинары, можно на них попасть. Интерьеры здания тоже красивые, напротив метро адмиралтейская находится.
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
Нейросеть DALL-E 3
"Вспышка аномальной энергии"
Девушка в красной рубашке, с руками и волосами, объятыми синим пламенем, держит пистолет на фоне старого особняка, залитого светом красной луны. Что за аномальная энергия исходит от нее? И что скрывается в темных залах особняка?
Особняк миллионера
Особняк миллионера
В городе сохранилось достаточно особняков известных людей Российский Империи. Один из таких находится в Гнездниковском переулке, д.9 - Особняк золотопромышленника Николая Спиридонова, построенный австрийским архитектором с русским именем Семёном Эйбушицем в 1895 году.
Особняк чудом пережил революцию и не был снесён. Правда, предметы быта прошли жёсткую национализацию, попав в личные коллекции и собрание музеев страны. Поэтому сегодня мы можем посмотреть только на стены, шкафы для посуды и уцелевший деревянный потолок на кухне.
В 1917 особняк присмотрела Надежда Крупская, разместив там детский приют и детский сад. В шикарном белом зале в два этажа находились кроватки, по периметру стен стояли ночные горшки. Через пару лет стены особняка заняло отделение Народного комиссариата просвещения, куда входили писатели Максим Горький, Александр Блок. Именно здесь принимались решения, какую литературу печатать первым делом. НАРКОМПРОС позже выехал, а стены особняка вернула Надежда Крупская, возобновив работу детского приюта.
В наше время особняк был выставлен на торги мэрией города. Его выкупил один из российских бизнесменов. Здание периодически походит реставрационные работы. Как раз в момент своего посещения я была свидетелем таких мероприятий. Парадная лестница находится на ремонте, но подняться на второй этаж была возможность по другому ходу.
Залы особняка Спиридонова можно взять в аренду для проведения балов, нового года или пройти выездную регистрацию бракосочетания. К слову, гости торжества жалуются, что зеркала не помыли, имеют разводы. На самом деле это особенность всех зеркал - они покрываются пятнами от времени. В особняке чудом уцелели зеркала, заказанные самим Николаем Спиридоновым.
Автор публикации и фотографий экскурсовод Татьяна Болтаевская
Ещё больше информации на каналах:
https://t.me/trip_moscow_trip
https://vk.com/club220805035