Когда читаешь книги и журналы о жизни школьников в конце XIX – начале XX века, за голову схватиться можно. Тут вам и «приходские», и «внучки́ позорные», и «серые», и «чёрные». Открываем детский журнал «Галчонок» издания 1913 года и читаем на первой же странице:

«Невдали от Петербурга
Реалист весёлый Шурка
Жил на даче, в лес ходил,
Бил ворон, плотву удил…»

Кто такой этот самый «реалист»? Чем он отличается от гимназиста? Почему в книге «Швамбрания» Льва Кассиля враждовали (даже уже объединённые в один класс единой советской школы) бывшие гимназисты и бывшие «внучки́», то есть ученики высшего начального училища?

А ведь были ещё и прогимназии (и соответственно ученики прогимназий «прохоры» и «прошки»), и кадеты, и юнкера, и всякие «Разумовские училища» (читали «Храбрых беглецов» писателя Куприна?). В общем, нерабериха. А всё почему?

В переводе на обычный русский язык слово «профориентация» должно означать примерно следующее: «кем ты хочешь быть, когда вырастешь?», «какие взрослые работа и профессия тебя интересуют?». У школьников на этот счёт обычно в голове самая настоящая чехарда. (И это замечательно; хуже – когда пустота...)

Но человек живёт не сам по себе, а внутри огромного общества, и то, чем он занимается, определяется не только его личными желаниями и интересами, но и запросами того самого общества. А в обществе есть такое сложное понятие – «рынок труда», «структура занятости». Скажем (условно), чтобы отремонтировать лопнувший водопровод и вернуть людям в микрорайон подачу холодной и горячей воды, нам нужно десять рабочих, два шофёра, один экскаваторщик, один крановщик и один бригадир, который всеми этими людьми руководит. Всего пятнадцать человек. А если нам вместо них предложат пятерых блогеров, пятерых юристов и пятерых программистов? Вроде тоже пятнадцать человек – только водопровод они не починят!

Вот для «регулирования будущего рынка труда» в царской России и существовала очень сложная и многоуровневая система образования. Цель такой системы была довольно очевидна и проста – чтобы «на выпуске» получались именно те специалисты, которые нужны стране, и именно в нужном количестве – а не больше и не меньше необходимого.

Итак, гимназисты и «реалисты» – в чём разница между гимназией и реальным училищем? У гимназистов форма – серая с синим, у «реалистов» – чёрная с жёлтым, это понятно. Но единственная ли это разница? Нет. Смотрите: в гимназии химию, рисование и черчение вообще не преподавали. Не было там таких уроков! Зато иностранных языков было сразу целых четыре – латинский, греческий, немецкий и французский. А вот в реальном училище дети химию, черчение и рисование учили, а латинский и греческий языки – нет. И курс физики у них был более сложный и глубокий, чем в гимназии!

Идём дальше: школьник, который окончил гимназию (гимназист), имел право поступать в любой университет – прежде всего на философский, историко-филологический и юридический факультеты. А вот «реалисты» такого права вообще не имели! Выпускники реальных училищ могли поступать только в технические (политехнические) и коммерческие (торговые) институты.

Позже, правда, им дали право поступать и в университеты тоже – но только на физико-математический или медицинский факультеты. А, скажем, на юридический – ни-ни!

А ещё были так называемые «внучки́», то есть ученики высших начальных училищ, и «прошки», то есть ученики прогимназий. Программа в таких школах была легче и короче, чем у реальных училищ или гимназий, а выпускники могли поступать в учительские семинарии (то есть получить профессию учителя начальной школы), технические училища или юнкерские (военные) училища – но не в институты и не в университеты. Впрочем, чисто теоретически никто не мешал перевести ученика в реальное училище или гимназию – но нужно было выдержать очень сложный экзамен, и деньги за обучение платились совершенно другие. Скажем, высшее начальное училище стоило родителям ученика примерно десять рублей в год, а гимназия – пятьдесят рублей в год! Чувствуете разницу?

Короче говоря, чтобы стать в итоге адвокатом и «юристом-богачом», в те годы нужно было начинать «решать вопрос» в возрасте… девяти-десяти лет! Потому что юридический факультет – это сто процентов гимназия, то есть самая дорогая оплата, самые жёсткие требования, да плюс ещё и дорогостоящее домашнее начальное обучение.

Уже начинаете догадываться, для чего правительству России нужно было такой сложный огород с разными школами городить? Растущая империя прежде всего остро нуждалась в грамотных технических специалистах – военных, инженерах, строителях, механиках, железнодорожниках. Она нуждалась в работниках торговли и логистики, в школьных учителях (для начальных школ и тех самых технических/коммерческих училищ). А вот «гуманитарии» типа философов, историков, языковедов, юристов (современных социологов, психологов и политологов тогда ещё не изобрели) ей требовались в намного меньших количествах!

Само собой, люди (те же самые родители детей) всеми силами такой системе старались противостоять – ведь всем хочется для своих детей самой лучшей карьеры, самой престижной и «непыльной» работы, ну и плюс самого качественного образования! А в гимназиях, при всей их дороговизне и тяжести обучения, учителя были самые лучшие. Родители употребляли все возможные силы, чтобы отдать любимое дитя именно в гимназию – но часто просто «не тянули» ни по деньгам, ни по силам.

Одна из самых часто встречающихся в русской литературе «школьных» тем тех лет – вылет из гимназии. Вспомните рассказ Чехова «Случай с классиком» – четвероклассник Ваня Оттепелев «режется» на экзамене по греческому, и его мама плачет…

«– Нет, не ты, а я у тебя несчастная, подлый мальчишка! Я у тебя несчастная! Щепку ты из меня сделал, ирод, мучитель, злое моё произволение! Плачу за тебя, за дрянь этакую непутящую, спину гну, мучаюсь и, можно сказать, страдаю, а какое от тебя внимание? Как ты учишься?
А тётя вступается:
– Чего же ты его ругаешь? – набросилась на неё тётя, нервно стаскивая со своей головки платочек кофейного цвета. – Нешто он виноват? Ты виноватая! Ты! Ну, с какой стати ты его в эту гимназию отдала? Что ты за дворянка такая? В дворяне лезете? А-а-а-а… Как же, беспременно, так вот вас и сделают дворянами! А было бы вот, как я говорила, по торговой бы части! И себя ты замучила, и мальчишку замучила учёностью этой, чтоб ей пусто было. Худенький, кашляет… погляди: тринадцать лет ему, а вид у него, точно у десятилетнего…»

В финале рассказа несчастного Ваню наказывают ремнём и… «отдают по торговой части», то есть – в намного более дешёвое и лёгкое по программе (вообще без изучения не то что греческого, а любых иностранных языков!) коммерческое училище.

Можно вспомнить и «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова, а именно Васисуалия Лоханкина:

«– Сермяжная? – задумчиво повторил Бендер. – Она же посконная, домотканая и кондовая? Так, так. В общем, скажите, из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность? Из шестого?
– Из пятого, – ответил Лоханкин.
– Золотой класс! Значит, до «Физики» Краевича вы не дошли? И с тех пор вели исключительно интеллектуальный образ жизни? Впрочем, мне всё равно…»

Можно вспомнить и «Серебряный герб» Корнея Чуковского – будущий знаменитый историк литературы, критик, переводчик и детский поэт, как и Лоханкин, был выгнан из пятого класса гимназии. В повести, правда, он уверяет, что его отчислили по так называемому «закону о кухаркиных детях», то есть как ребёнка бедных родителей, но тут Корней Иванович лукавит – циркуляр «о кухаркиных детях» был издан за пять лет до того, как Коля Корнейчуков в гимназию поступил, и выгнали его не за бедность, а за «малоуспешность в науках» и «вредное влияние на учащихся».

После революции всю эту сложную и громоздкую систему с «разделением школьников на разные сорта с самых малых лет» отменили, введя бесплатную «единую школу». С одной стороны, это было справедливо – детей больше не делили на «первосортных» гимназистов-гуманитариев, «второсортных» «реалистов»-инженеров, «третьесортных» «внучков» и так далее. С другой – но как же быть с тем самым «рынком труда», с его запросами? Довольно быстро советское правительство решило этот вопрос по-своему радикально: окончив единую школу, можно было поступать (или не поступать) в абсолютно любой вуз, только вот работать надо было совсем не там, где ты хочешь, а «куда пошлют» – то есть ввели обязательное распределение выпускников.

Сейчас и среднее, и высшее образование в России единые – с равными правами и возможностями для всех учеников/ студентов. И это хорошо. И обязательного распределения выпускников сейчас тоже нет – и это, наверное, тоже больше хорошо, чем плохо. Хотя (честно скажем) не все с этим согласны. И прежде всего – то самое государство, тот самый бизнес, промышленность и так далее. Потому что слишком часто возникают «перекосы» – скажем, в год выпуска автора данного текста программистов (ну модная тогда была профессия!) понавыпускали столько, что работу по специальности найти было очень трудно, если вообще возможно.

Потом такая же ситуация была с «модными» профессиями юристов, экономистов и бухгалтеров – впоследствии на каких только работах и должностях не оказывались «лишние» финансисты и адвокаты! Однако вмешательство государства в такие вопросы (скажем, путём введения того самого «узкоспециализированного образования с самой начальной школы», как в царские времена) упирается в абсолютное незнание того, какие же именно профессии будут наиболее востребованы к концу полного цикла обучения, то есть через десять-пятнадцать лет.

Так что пока проблема «у меня растут года, будет мне семнадцать / где работать мне тогда, чем заниматься?» как была неразрешимой «по справедливости», так и остаётся. А вам лично какая система нравится больше?

Статья из журнала «Лучик» №9/2024

Наш Телеграм-канал: t.me/luchik_magazine