Мир сошел с ума. Я больше не могу это терпеть. Это уже не фон, не назойливая деталь — это настоящая оккупация, психологический смог, которым мы вынуждены дышать.
Они повсюду. Включаешь фильм — главный герой, брутальный тип с умными глазами, с умным видом разглядывает экран смартфона, а там, будь оно неладно, жирный логотип очередной конторы. И ты уже не веришь в его образ, ты видишь за ним сделку, пошлую, циничную сделку. Кино из искусства превратилось в рекламную паузу, растянутую на полтора часа.
Листаешь ленту — милые котики, путешествия друзей, рецепты. И вдруг — мускулистый «успех» с пачкой купюр, дикий крик «ОЛЕ-ОЛЕ-ОЛЕ!» и навязчивый припев, вдалбливающий в подкорку три цифры. Мой день, мои мысли, мое личное пространство — все это взламывается, как дешевый сайт, чтобы влезть со своим тлетворным «ставь — выигрывай!».
Но это еще цветочки. Теперь они забрались в самое святое. В музыку. В ритм, в мелодию, в текст, который должен быть о любви, о боли, о свободе. Тебе включают новую песню, а там, между строк о разбитом сердце, звучит откровенный, наглый джингл о букмекерской конторе. Это уже не реклама. Это зомбирование. Это плевок в душу. Они впрыскивают свой яд прямо в кровь культуры, в ритмы, под которые люди живут и чувствуют.
Я задыхаюсь от этой паутины. От этих ухмыляющихся «звезд», продавших свою репутацию за пару миллионов. От этой вездесущей лжи, нарисованной на билбордах, где счастливые люди празднуют выигрыш, но за кадром которых — пустые глаза, долги и разбитые семьи.
Это не реклама. Это эпидемия. Это нашептывание на ухо: «Жизнь — это лотерея, не пытайся строить, просто поставь на удачу». Они продают не азарт, они продают безысходность, одетую в цветастые одежды легких денег.
Убирайтесь. Просто убирайтесь из моего поля зрения. Из моих фильмов, из моей музыки, из моей жизни. Я хочу видеть искусство, а не рекламный проспект для самоубийц. Я хочу слышать песни о любви, а не оды финансовому рабству.
Есть особый жанр в интернет-дискуссиях — спор с воображаемым собеседником. Ты вроде бы разговариваешь с человеком, а на самом деле он общается не с тобой, а со своим внутренним набором штампов. В его голове ты уже прошёл кастинг на роль "либерала", "ватника", "сталиниста" или "западного агента" — вариантов немного, выбор скудный, зато шаблонный.
Стоит только сказать что-то не по его лекалу, и вуаля — он сам достраивает тебя: твои убеждения, мотивы, источники информации и даже личную биографию. Тут же следует вердикт: "Ну ясно, ты из тех, кто..." В этот момент диалог заканчивается. Начинается лекция.
Человек с искренним видом объясняет тебе, какие у тебя должны быть взгляды и как ты якобы думаешь по всем вопросам. Причём делает это с такой уверенностью, будто всю жизнь наблюдал за тобой через микроскоп. И если ты вдруг попробуешь возразить — он не слушает, он исправляет тебя: "Нет-нет, ты не понял, ты ведь на самом деле считаешь вот так..." Ты в растерянности. Ведь спорить с этим уже бессмысленно: твоя реальная позиция его не интересует, он защищается не от тебя — а от собственного страха ошибиться.
Вот тут и начинается цирк. Чтобы вернуть разговор к сути, тебе приходится сначала отмываться от приписанных "грехов", потом доказывать, что ты вообще не тот, за кого тебя приняли. Но чем больше ты пытаешься объяснить, тем глубже вязнешь в его выдуманном мире. Он уже построил внутри головы идеального противника, и разрушать этот образ ему больно. Проще объявить тебя "типичным представителем" и продолжать сражаться с фантомом.
Такой тип мышления — не случайность. Это результат многолетней дрессировки массового сознания. Медиа, пропаганда, ток-шоу — все они воспитывают не умение думать, а привычку мгновенно определять "свой-чужой". У человека вырабатывается рефлекс: вместо анализа — этикетка, вместо диалога — диагноз. Зачем разбираться, если можно навесить ярлык и победить выдуманного врага в собственной голове?
В итоге дискуссия превращается в психологический сеанс самоутверждения. Он не ищет истину — он хочет подтвердить, что его картинка мира не треснула. Он не спорит с тобой — он лечит тревогу. И чем громче он это делает, тем сильнее боится, что внутри уже не так всё надёжно, как хотелось бы.
Это и есть та точка, где пропаганда достигает совершенства: человек сам становится её ретранслятором, не осознавая этого. Ему не нужно цензора, он внутренне фильтрует всё, что не вписывается в шаблон. Он не слышит интонаций, не различает аргументов — у него работает встроенный фаервол, который блокирует всё непредусмотренное инструкцией.
В такой среде даже простая попытка обсудить факты превращается в минное поле. Ты говоришь о причинах — тебя обвиняют в оправданиях. Ты разбираешь экономику — тебе рассказывают о морали. Ты цитируешь Ленина — тебе рассказывают, что всё это давно устарело. И пока ты стараешься объяснить, человек торжествует: "Вот видишь, сам признался!"
Мне нравится этот подход. Настоящий театр одного актёра. Он сам пишет сценарий, сам распределяет роли, сам аплодирует в финале. Я в этом спектакле всего лишь статист, случайно попавший на сцену.
Иногда хочется сказать: "Дружище, ты победил. Только, увы, не меня — а ту карикатуру, которую сам нарисовал".
Высер нейросети да ещё и брехня. Кто то (угадай с пяти букв) пытается нам чувство вины привить.
Я трындел раньше в чат рулетке, пока не надоело. Пытался достучаться до украинцев, чтобы они осознали насколько их обманывают. Из наверное 30-40 диалогов только два признали в итоге, что в целом я прав, хотя в нюансах они всё равно не соглашались. Остальные сходу брызгали слюной или пытались вывести на агрессию как раз меня.
Привет, Пикабу! Хочу поделиться историей одного своего странного «эксперимента». Сразу скажу: тема тяжелая, пост длинный, и я не собираюсь тут никого учить жизни или толкать политику. Это скорее попытка разобраться в том, что, черт возьми, происходит в головах у людей по обе стороны экрана, когда они встречаются в этом цифровом аду. И, как оказалось, в своей собственной голове тоже.
Вступление: Мой эксперимент над собой (или почему я заглянул в этот ад)
Все началось с простого любопытства. Мне на глаза стали попадаться нарезки из этих чатрулеток. Знаете, где наши соотечественники с таким уверенным видом «раскидывают по фактам» украинцев. Я смотрел и не мог понять: зачем? Зачем они это делают? Это такая форма троллинга? Попытка достучаться? Или что-то еще? Я решил разобраться. Не по нарезкам, а по полной. Я потратил десятки часов, просматривая стримы и исходники, делая заметки, пытаясь найти в этом хаосе хоть какую-то логику. Моя главная ошибка была в том, что я думал, будто я — просто наблюдатель. Эдакий ученый в белом халате, который смотрит на копошащихся в банке муравьев через стекло.
Погружение в цифровой ад
Но чем глубже я погружался, тем яснее понимал: этот эксперимент я ставил над собой. И то, что я обнаружил, мне совсем не понравилось. Я хочу поделиться с вами тем, что увидел, разложив все по трем разным «углам зрения». Это будет честно, и местами — очень неприятно.
Глава 1: Лаборант и его подопытные (Взгляд из-за плеча «автора»)
Итак, первое, что я понял, наблюдая за нашими «героями» чатрулеток: они не пытаются вести диалог. Забудьте об этом. Это не дебаты, не поиск истины и не попытка кого-то переубедить. То, что мы видим, — это работа лаборанта в своей личной химлаборатории. Представьте себе человека в халате. Перед ним — ряд пробирок с разными «реактивами» (это украинцы, попадающиеся в рулетке). У лаборанта есть гипотеза: «Все эти реактивы при добавлении определенного катализатора вступят в бурную реакцию с выделением агрессии». И он начинает эксперимент. Он раз за разом использует одни и те же «катализаторы»: одни и те же вопросы, одни и те же картинки, одни и те же провокации. Он не слушает ответы. Он ждет РЕАКЦИЮ. И когда с той стороны экрана наконец срываются на крик, мат и проклятия, наш лаборант с довольным видом фиксирует результат. Он поворачивается к своей аудитории (зрителям на стриме) и говорит: «Вот, смотрите! Гипотеза подтвердилась! Пациент невменяем, говорить бесполезно».
Лаборатория циничных экспериментов
Сначала, когда смотришь на это, чувствуешь злость. Потом — недоумение. А после двадцатого часа просмотра приходит другое чувство. Дикая, всепоглощающая усталость и брезгливость. Ты устаешь от этого повторяющегося ритуала. От этого абсурда, который перестал быть смешным или даже страшным. Он стал просто... пошлым. Это очень похоже на работу патологоанатома, который в сотый раз вскрывает одно и то же тело, заранее зная, что именно найдет внутри. Никакого открытия, никакого откровения. Просто механическая, грязная работа по подтверждению уже известного. И это был только первый слой того, что я увидел. Дальше — хуже.
Глава 2: Диагноз: Дегуманизация как сервис
Итак, мы выяснили, что «диалога» в чатрулетках нет. Но тогда что это? Если отбросить эмоции и посмотреть на ситуацию как на систему, то все становится на свои места. Перед нами — идеально отлаженный конвейер. И производит этот конвейер очень специфический товар. Товар этот — дегуманизированный образ врага. Звучит сложно, но на деле все просто. «Дегуманизация» — это когда ты перестаешь видеть в оппоненте человека. Ты больше не видишь личность с его историей, его болью, его сомнениями. Ты видишь просто... функцию. Носителя враждебной идеологии. Симптом болезни. Винтик в чужой машине. И чатрулетка — это сервис по производству и доставке этого продукта своей аудитории.
Как работает этот конвейер?
Производство. Наш «лаборант» из первой главы — это начальник цеха. Он берет «сырье» (случайного украинца) и обрабатывает его: провоцирует, доводит до эмоционального срыва, вырезает из контекста все человеческое. В итоге получается готовый продукт — короткий, яркий клип, где «враг» выглядит именно так, как его хотят видеть: агрессивным, нелогичным, безумным.
Потребление. Аудитория стрима или зрители нарезок — это потребители. Но они не просто «покупают» этот продукт. Они в нем нуждаются. Зачем?
Конвейер дегуманизации
Вам как бы говорят: «Расслабься. Сомневаться не нужно. Смотри, с такими говорить бесполезно. Значит, все, что мы делаем — правильно». Эти ролики — как обезболивающее для совести. Или, если хотите, как наркотик. Люди приходят за новой дозой валидации, за подтверждением своей ненависти. Идеальный токсичный цикл Получается замкнутый круг. Запрос аудитории на «обезболивающее» рождает предложение от стримеров-«лаборантов». Они производят контент, который, в свою очередь, еще больше убеждает аудиторию в их правоте и усиливает запрос на новый такой же контент. В этой системе любой намек на нормальный диалог — это брак. Если вдруг попадется адекватный человек, который спокойно и аргументированно будет говорить, — этот фрагмент, скорее всего, вырежут. Он ломает конвейер. Он не утоляет жажду, а заставляет снова сомневаться. Это бизнес. Только торгуют тут не вещами, а эмоциями и моральным самоуспокоением. И когда я это понял, мне стало по-настоящему жутко. Но самое страшное открытие ждало меня впереди — когда я решил посмотреть на себя самого.
Глава 3: Мое зеркало. Или как я сам стал частью проблемы
А теперь самое сложное. И, наверное, самое важное во всем этом тексте. Все то время, что я с умным видом раскладывал по полочкам этот феномен, я чувствовал себя... ну, вы поняли. Умным. Я сидел на своем воображаемом аналитическом олимпе, в белом халате, и ставил диагнозы: «лаборант», «конвейер дегуманизации», «коллективный невроз». Я чувствовал себя выше этого. Чище. Я же не ору в камеру, не потребляю ненависть. Я ее изучаю. И это была самая главная и самая опасная иллюзия. Пока я с презрением смотрел на «лаборанта», который превращал людей в «подопытных», я делал то же самое. Только более изящно. Для меня они тоже перестали быть людьми. Они стали «кейсами», «примерами», «объектами для анализа». Я не видел в них заблудившихся, напуганных, страдающих или озлобленных личностей. Я видел симптомы и функции в моей красивой теоретической модели. Это была моя личная, интеллектуальная форма дегуманизации. Моя «усталость и брезгливость», которой я так гордился? Я думал, это признак моей тонкой душевной организации и объективности. Какая чушь. На самом деле, это было эхо той же самой злобы и бессилия, что и у всех остальных участников. Просто мой мозг завернул эти эмоции в красивую обертку «аналитической отстраненности». Мое желание построить эту стройную теорию про «конвейер»? Это был мой собственный поиск валидации. Тот «лаборант» хотел подтвердить свою картину мира. А я — свою. Только его картина мира была «они все безумцы», а моя — «я достаточно умен, чтобы видеть систему, которую не видят другие». Механизм тот же. Цель та же — почувствовать себя правым и умным. Успокоить свой собственный когнитивный диссонанс.
Искаженное отражение
В этой истории нет и не может быть «невинных наблюдателей». Как только ты начинаешь в это всматриваться, ты становишься частью процесса. Зритель, который смотрит стрим. Автор, который пишет об этом пост на Пикабу. Комментатор, который будет сейчас писать свое мнение. Все мы — участники. И тот, кто думает, что он просто «изучает» проблему со стороны, на самом деле — самый слепой из всех. Он не видит главного — своего собственного отражения в этом кривом зеркале. Я заглянул в этот ад, чтобы понять других. А увидел там самого себя.
Эпилог: Заразность пустоты и что дальше?
Так какой же вывод из всего этого? Что я понял, потратив кучу времени на погружение в этот цифровой окоп? Вывод простой и, если честно, довольно пугающий. Вся эта история с чатрулеткой — это не просто симптом болезни общества. Это вирус. Вирус, который заражает всех, кто к нему прикасается. Он работает в несколько стадий. Сначала он заражает тебя злостью и азартом. Потом приходит усталость и брезгливость. А в конце остается только глухое, вязкое ощущение бессмысленности и пустоты. И эта пустота — самое страшное. В ней нет правых и виноватых. В ней нет победителей. В ней просто две картинки на экране, два человека, которые друг друга не слышат и уже никогда не услышат. Так что же делать? А я не знаю. У меня нет для вас красивого финала или простого решения. Я не могу сказать: «Давайте все будем дружить» — это будет звучать как издевательство. Единственное, что я понял для себя, — это то, что единственная настоящая битва происходит не на экране. Она происходит внутри твоей собственной головы. В тот момент, когда ты ловишь себя на чувстве превосходства. В тот момент, когда ты получаешь злорадное удовольствие, видя, как оппонент выглядит глупо. В тот момент, когда ты перестаешь видеть в человеке на экране человека и начинаешь видеть «кейс», «симптом» или «реактив». В этот самый момент вирус побеждает. И единственный способ ему противостоять — это постоянно отлавливать эту дрянь в себе самом. Не пытаться «победить» кого-то в интернете, а победить вот это желание дегуманизировать и возвыситься. Это адски сложно. Мне вот не всегда удавалось. Я написал этот пост не для того, чтобы кого-то научить. А чтобы попытаться честно разобраться в своей собственной «болезни». Спасибо всем, кто осилил этот длинный текст.
Ну и после такого тяжелого поста — вот вам мой кот. Он не понимает ничего из вышесказанного, и в этом, наверное, его главная мудрость. Всем добра.
В ряде ключевых направлений феминистской теории (в особенности радикального феминизма второй волны) женщина изображается преимущественно как жертва структурного угнетения со стороны мужчин.
На протяжении последних десятилетий феминистические движения и лоббирование женских общественных проблем значительно преобладало над мужскими движениями (практически несущественными) и лоббированием мужских общественных проблем по объёму финансирования, институциональной, государственной, межгосударственной, академической, медийной поддержке и освещенности, что на практике обеспечивало женским движениям доминирующее (и практически монопольное) влияние на общественное обсуждение в вопросах пола.
Стоит учесть, что женщины играют доминирующую роль в современной потребительской экономике, и это влияет на стратегию политиков, медиа, социальных платформ, блогеров и рекламных агентств. И приводит к тому, что определённые темы или вопросы, которые могут не соответствовать текущим интересам, трендам или предпочтениям женской аудитории, получают меньшее освещение и поддержку.
При этом многие современные мужчины на самом деле давно потеряли реальную власть и контроль не только над женщинами, но и над своей собственной жизнью - на работе они безвольные винтики - зависят от процедур, алгоритмов, и начальства, и в обществе им всё труднее сохранять стереотипный статус мачо, кормильца и защитника. Но этот образ всё ещё активно поддерживается как в культуре и обществе, так (как это ни странно) и в самих современных феминистских женских нарративах, где мужчины описываются как прирожденные угнетатели и агрессоры.
На деле же многим мужчинам тяжело признать, что они уже давно не контролируют ситуацию — признать это значило бы для них утратить мужественный статус, к которому они с детства приучены.
Поэтому, как ни парадоксально, даже критика в стиле "все мужчины — агрессоры" помогает сохранить видимость силы там, где её больше нет.
“Лайк, шэр, коммент”: три слагаемых успеха оппозиции на выборах президента Сенегала”. Так называется материал группы российских политтехнологов (Александр Назаров, Алина Жестовская, Роман Пряников, Руслан Маслов, Анна Волкова, Виктория Добычина). Они анализировали выборы президента Сенегала весной этого года: их выиграл оппозиционер, сидевший в тюрьме во время избирательной кампании. Выводов много, не все интересны широкой аудитории, много профессиональных терминов. Но для профсоюзников важны важнейшие слагаемые успеха нового президента - грамотно простроенная работа в социальных сетях для конкретной целевой аудитории (ЦА).
Об этом я рассказываю на своих семинарах по продвижению профсоюзов в соцсетях, эффективному брендингу профлидера и профорганизации. Эти правила работают четко хоть в Африке, хоть в России - знание целевой аудитории и эмоциональная связь с ней, современные форматы подачи информации.
Во-первых, сенегальские кандидаты-оппозиционеры сформировали и использовали как офлайн, так и в интернете единую айдентику (это модное словечко означает совокупность элементов, которые делают бренд узнаваемым и уникальным, формируя у ЦА целостное восприятие бренда).
Во-вторых, оппозиционеры активно “вирусили” контент: они создавали информацию, которую по принципу сарафанного радио народ распространял сам - бесплатно, массово и оперативно. Информация, во-первых, была очень интересна. Во-вторых, просто сделана. В-третьих - понятна. Именно это мотивирует аудиторию делиться контентом со своими знакомыми.
Многое выдавалось в прямом эфире для того, чтобы приобщить аудиторию к происходящему и вызвать сопричастность. Люди так устроены, что, испытывая эмоции, начинают приобщаться к процессу, уделять ему особое внимание. Людям становится НЕ ВСЕ РАВНО, и этот процесс, события, связанные с ним, откладываются глубоко в сознании. Как говорит молодежь в таких случаях, “ты занимаешь отдельное место в моем сердечке”.
Сложная информация перерабатывалась в наглядную несложную инфографику и карточки. На-гора выдавались краткие, как выстрел “Авроры”, воспринимаемые почти без текста ролики, смысл которых прекрасно понимали даже не умеющие читать.
Наконец, был единый хештег. Он выступал и тематическим рубрикатором, и маркером: те, кто его использует, - свои для оппозиции. На этом простом элементе избирательной кампании хочу сделать отдельный акцент, поскольку в профсоюзах хештеги часто и незаслуженно игнорируют. Я была в числе организаторов и участников многих акций солидарности в российском профсоюзном движении и наблюдала следующее.
Хорошо, если оргкомитет сразу принимал единый хештег акции. Часто сначала акция стартовала, публиковались сотни разрозненных постов в ее поддержку, и только потом, задним числом, вводился хештег. В силу личного понимания демократии в профсоюзах некоторые профлидеры заменяли единый хештег своим отраслевым или региональным, добавляли к нему разные детали. Порой до рядового профактивиста доходила инструкция по проведению акции с целой горой хештегов, рекомендованных разными уровнями профсистемы. Из них он выбирал только те, что ему “чисто приглянулись”. Далеко не всегда среди них был тот, которому первоначально отводилась роль единого и узнаваемого хештега акции.
Примечательно, что оппозиционные кандидаты в президенты Сенегала (их команды) четко изучили ЦА, разделили ее по ключевым характеристикам и под каждый сегмент использовали свою риторику. И даже разный язык (!). Содержание сообщений было понятно каждому сегменту целевой аудитории и, что очень важно, трактовалось всеми однозначно, без разночтений. Сторонники оппозиционера активно и позитивно комментировали его посты и негативно - посты провластного кандидата.
А что выдавал провластный кандидат? “Набор неуспеха в современном медиамире”: одинаковые посты у сторонников, переписанные под копирку, без проблеска творчества, без личных переживаний, без обращения к целевой аудитории; боты с пустыми страницами. Возражения не отрабатывались, критичные комментарии удалялись. Последнее ничего не напоминает?
Политтехнологи отмечают, что базовым элементом медийной победы нынешнего президента Сенегала стала ЭМОЦИЯ. “В отличие от проправительственных постов в контенте, генерируемом и распространяемом оппозицией, всегда была эмоция: комментарии людей, “дыхание улицы”, обращение к тематике социальной справедливости (защита детей, инвалидов) и иных триггеров”. Важно, что при создании контента для соцсетей оппозиционные лидеры делали упор на то, чтобы он шел от первого лица. “Прямые эфиры с улиц, минимум постановочных моментов - все это сыграло свою роль в маркировке рядовым пользователем такого контента как “своего”.
ВРЕМЯ ГЕРОЯ НА УРАЛЕ
Можно, конечно, отмахнуться: мол, что русскому хорошо, то немцу - смерть. И в нашей российской действительности все иначе, чем в их “африканских саваннах”.
Посмотрим рейтинги российских губернаторов. Месяц от месяца они меняются, но почти всегда в первой десятке Вячеслав Гладков (Белгород). Вряд ли стоит отрицать связь этого факта с другим: больше всего подписчиков у главы Чечни Рамзана Кадырова, мэра Москвы Сергея Собянина и губернатора Белгородской области Вячеслава Гладкова. На них приходится 38% аудитории всех губернаторов (на апрель 2024 года).
Разумеется, дело не только в соцсетях и выдаваемой там информации. Люблю повторять очевидное: “Если нет реальных дел, не спасет пиар-отдел”. Но в современном мире публичным людям (а профсоюзные лидеры абсолютно точно относятся к таковым) необходимо грамотно работать со своей целевой аудиторией, используя современные и разнообразные механики.
Сейчас в Уральском федеральном округе новый полномочный представитель президента РФ - Артем Жога. Еще недавно он имел позывной “Колыма”, был участником батальона “Спарта”, который после гибели Моторолы возглавил сын Артема - Владимир Жога. Потеряв сына и получив за него звезду Героя России из рук президента, Артем принял руководство “Спартой” на себя. Теперь он полпред на Урале.
Я подписалась на его ТГ-канал “Жога”, и мне не скучно его читать. Журналисты и политтехнологи обсуждают, как полпред прилетел эконом-классом, гулял по улицам Екатеринбурга, разговаривал с жителями, слушал певцов в подземных переходах и прыгал по местным скалам. Все это известно из постов новоиспеченного полпреда. Обсуждаются видеоролики Жоги. Мне было интересно его поздравление с Днем отца: говорил он четко, проникновенно, но сдержанно, а в конце… сам выключил телефон. Стало ясно: он записывался сам. Хотя, конечно, помощников у него полно.
Вспоминается сенегальский опыт: прямой эфир - от первого лица. При этом нет ощущения самодеятельности. Наоборот - красиво сделанная работа по продвижению в современном медиамире. Нет ощущения пустоты, когда за большим количеством постов скрывается отсутствие реальной работы. Связано ли это с тем, что Артем Жога недавно прошел отбор и учебу в программе “Время героев”? Или его ведут крутые профессионалы? Или он сам быстро и качественно учится новому опыту?
“Время героев” - программа для участников СВО, которая проводится по поручению президента в мастерской “Сенеж”. Среди наставников там руководители кабмина, администрации президента и так далее. Цель - обучение современным методам и технологиям управления, командной работе, личностное развитие. В программе широкий спектр: от бюджета и производительности труда до конкретных аспектов выстраивания грамотных и эффективных коммуникаций.
Одним из спикеров коммуникативного трека “Времени героев” стал замруководителя администрации президента Дмитрий Песков. “Вы должны дотягиваться до людей и объяснять суть своей работы, - отметил Песков. - Все, что вы делаете, - для людей, но людям надо об этом рассказать. Иногда это очень сложная задача, ведь мир информации многообразен. Скорость распространения информации космическая. Люди доверяют различным источникам информации и с их помощью составляют свое первое суждение. А первое впечатление чрезвычайно важно, но оно может проистекать из не самых правдивых источников информации… Главное - знать, что вы хотите донести. Самое ценное - это умение сформулировать свою мысль”.
Спикер особо отметил необходимость анализировать свою целевую аудиторию: “Это позволит выбрать наиболее эффективный канал распространения информации”. Аксана Сгибнева
Почему мы боимся сказать, что думаем? Почему боимся осуждения и ждём одобрения? Насколько глупо получается, ведь люди, которых мы ненавидим в медиа пространстве, как правило, популярнее тех, кого в том же самом медиа пространстве мы любим? (Разумеется это субъективно. Тут просто личный пример). День за днем. сидишь и потребляешь контент. И офигеваешь. Тут херню несут. Там херню несут. Думаешь ответить, и ловишь на мысли, не поймут, заминусуют, в чем-нибудь обвинят, ведь ты не разбираешься достаточно хорошо. И... не делаешь ничего. За то всегда найдётся куча людей на том же пикабу, которые разбираются. И никогда не побоятся высказать своё мнение. Как не зайдёшь в профиль, миллион рейтинга, 100 тысяч, 200... профессиональные комментаторы, все как один. Но компетентны ли они? или просто не боятся сказать, что думают?
Клиповое мышление — способ мышления, приобретённый в результате регулярного погружения человека в киберсреду. Характеризуется нарушением алгоритмов целостного восприятия действительности, неспособностью длительное время концентрироваться на какой-либо информации, сниженной способностью к анализу, а также мышлению обрывочными конструкциями и образами. Характерные особенности клипового мышления: стереотипность, чрезмерная эмоциональность, инфантилизм, отсутствие системности, легкая внушаемость.
Российский философ и культуролог К. Фрумкин утверждает, что предпосылками появления мышления такого типа являются:
- увеличение информационного потока;
- потребность в большей актуальности информации и скорости ее поступления;
- увеличения разнообразия, поступающей информации;
- увеличение количества всевозможных занятий, которыми человек занят одновременно.
Лица с клиповым сознанием не обладают системным мышлением, им крайне сложно установить причинно-следственные связи и выстраивать логические цепочки. Одним из негативных последствий развития подобного типа мышления является то, что у индивидов усиливается внушаемость, что, соответственно, открывает возможности манипуляции потребительской аудиторией со стороны компаний и корпораций.
Для предотвращения распространения явления «Клипового мышления», необходимо вести деятельность, направленную на обеспечение «Кибербезопасности» и повышению «Медиаграмотности» (компетенции Системного и Критического мышления).
Медиаграмотность — это совокупность знаний, навыков и способностей, позволяющих разумно воспринимать контент (отличая положительную информацию от отрицательной, добро ото зла) и критически оценивать информацию из разных источников (интернет, телевидение, радио, пресса), а также создавать собственные полезные медиапродукты. Медиаграмотность позволяет защитить себя и близких от киберугроз в социальной и технологической сфере.
На видео: Эксперт Центра Системных Инициатив в сфере социальной инженерии Канавцев Михаил Владимирович рассказывает о проблеме клипового мышления и последствиях его распространения.
