Эта история началась в далеком фиг знает каком году, когда одна маленькая студентка-медсестра из деревни в сердце России поехала в отпуск в Сочи. В далёком фиг знает каком году все тоже хотели переехать в Сочи. И кто-то даже переезжал. И эта маленькая медсестра – тоже переехала. Наверняка ей было сложно, но как-то всё со временем устаканилось Она устроилась на работу в курортную поликлинику. От работы ей выделили комнату в общежитии. Конечно, полноценным жильем это строение назвать было сложно. В царские времена там была конюшня. В советские – это стало общежитием рабочих и колхозников. Одноэтажные домики без удобств, из глины и соломы. Но всех всё устраивало. Общежитие было в центре Адлера, через дорогу от моря. Жило там всего 5 семей. Ссорились, мирились, женились, дрались, влюблялись…. В общем всё как и во всех общежитиях Советского Союза.
Наша медсестра не вела затворнический образ жизни, но ее тело – ее дело. Молодому симпатичному организму не прикажешь. Годы шли. А единственный и любимый не появлялся. Точнее единственных было много, и любимых тоже. А вот в загс никто не звал. А в те далекие-далекие времена это был страшный косяк. И тогда наша, уже не очень молодая, но все еще медсестра, решила сделать то, что во все времена являлось 100% гарантией вожделенного загса. Она решила забеременеть и пузом затолкать в загс самого выгодного ухожорика. Чтобы план точно удался - о беременности ухажеру решено было сообщить на максимально поздних сроках. Чтобы на очередной аборт отправить не получилось. Но что-то пошло не так. Ухажёр бросил нашу медсестру под дверьми загса и слился в неизвестном направлении. Больше о нем никто ничего не слышал. Нашей медсестре было 29 лет. Аборт делать уже поздно. Да и такое количество абортов могло поставить крест на возможности иметь детей в принципе. Детей нет. Мужа нет. Общество смотрит с укором. Поэтому решено было родить ребеночка «для себя». Ну, точнее, вариантов «не рожать» просто уже не оставалось.
Так на свет появилась девочка, которая, вероятнее всего, изначально была никому не нужна. Шансов на удачный брак у нашей медсестры становилось все меньше. Уже не очень молодая, хоть и красивая, с нагулянным ребенком на руках….
Прошло примерно два года. К соседям в гости начал часто приходить симпатичный молодой паренек, лет двадцати. Холостой. Правда, без работы. И без образования. И без перспектив. Но зато холостой. И паренёк. И как-то у них всё закрутилось с нашей медсестрой. Свиданья, прогулки, поцелуи под луной…. И даже вроде наличие маленького ребенка его не смущало. Правда, в загс не звал. Но зато предложил жить вместе. А загс – это всего лишь штамп в паспорте, он же ничего не меняет, так ведь? И стали они жить втроем, в одной маленькой комнате из глины и соломы, без удобств (комната - главный смысл написания этого опуса). Но тут стоит отметить, что парнишка попался рукастый. Со временем пристроил еще одну комнату, построил сарай, где даже сделал отдельный туалет. Появился летний душ, какое-то подобие огородика, куры…. В общем потихоньку молодые обживались и жили обычной стандартной советской семьей. Только жена была старше мужа на 10 лет, но кого это волнует… Главное, что почти замужем. Через год у них родилась еще одна девочка. Первой было 4 года. Еще через год родился мальчик, о котором так мечтал молодой отец. И вроде всё в их жизни было стабильно. Жилье было, дети были, работа была… Море через дорогу, Сочи, красота. Но наступили лихие 90-е. Медсестре и разнорабочему на птицефабрике практически перестали платить зарплаты. Денег не хватало ни на что. Есть было нечего. Крутились как могли. Паренек ловил рыбу в море, иногда получалось что-то принести из рабочей столовой, иногда зарплату давали продуктами, собирали бутылки, что-то выращивали на микро-огородике. Как-то жили. Со временем отдали детей в детский садик, старшая пошла в школу, как-то старались выкручиваться и сводить концы с концами. Иногда получалось, иногда нет. Но в то время все жили примерно одинаково.
Опустим несколько лет однообразной жизни, точнее выживания.
Старшей было примерно 7 лет, когда она пришла домой, и сказала: «Мама, я хочу изучать с соседом библию». Мама перепугалась, и побежала к соседу выяснять, что за библию взрослый дядька хочет изучать с ее маленькой девочкой. Не знаю, что они там обсуждали, но в итоге библию с соседом в добровольно-принудительном порядке начала изучать вся семья. Медсестра с детьми начала ходить на собрания, читать журналы и размышлять о смысле жизни. Муж отбрыкивался, отказывался и сопротивлялся.
Примерно с этого времени я уже начинаю помнить события сама, а не из рассказов родителей и соседей.
Жить становилось хуже и хуже. Одежду детям не покупали никогда. Носили только то, что отдадут другие люди. Продукты покупались на рынках, самые дешевые. Птицефабрика закрылась. Папу уволили. Он запил. Поликлиника тоже переживала не лучшие времена. Что происходило в огромной стране и в крошечном мирке под названием «общежитие» никто не знал. Но мама точно знала истину, бога и как правильно жить. Всё свободное время уделялось проповедям, богу, собраниям, попыткам заставить мужа-алкоголика бросить пить и сделать из него главу семьи. Из детства я помню только вечно пьяного отца, постоянные крики и истерики мамы, и кильку в томатном соусе на ужин, одну банку на 5 человек.
Мне было лет 10, когда он впервые полез мне в трусы. Тогда я уже знала, что он мне не родной отец. В общежитии нет секретов. Но что делать, когда этот не родной отец лезет мне в трусы – я не знала. Какое-то время я терпела. Может думала, что это нормально. Может не понимала, что происходит. Не знаю. Я боялась сказать об этот маме, так как знала, что это ей не понравится. И интуитивно понимала, что виноватой останусь я – крутила *опой, откровенно одевалась, соблазняла. В 10 лет. И я пошла к соседу, с которым когда-то давно начинала изучать библию. Как мне кажется, он был уже старейшиной. Но это не точно, я могу не помнить некоторых вещей со 100% точностью. И рассказала ему. Мне казалось, что он мне обязательно поможет. Библия же, бог, любовь к ближнему и все дела…. Он помог. Он сказал «Да, это очень серьезное обвинение, и очень серьезный проступок. А как ты можешь доказать, что он к тебе лезет? А если он с тобой не спит – то почему ты решила, что он тебя домогается? А если ты пойдешь в полицию, то как ты там это докажешь? А ты не боишься маму расстроить?». А я боялась. И продолжала молчать и терпеть.
Папа пил запоями и постоянно. Мама пыталась это прекратить. Жизнь шла своим чередом. Из дома начали пропадать деньги. Вора, конечно не нашли. Но так как взрослые сами у себя воровать не могут, вором решили назначить меня. Меня начали избивать. Сильно, долго, больно. За любой косяк. За подметенный, а не пропылесосенный пол. За плохо помытую посуду. За сорванную у соседей ягоду малины. И за постоянную пропажу денег. Я помню, как мама рассказывала соседям, чем и как она меня бьет. Палкой, ремнем, крапивой, скакалкой, электрическим шнуром…. Список длинный. За эту несчастную ягоду малины (одну ягоду, честно одну) меня были по рукам резиновым шлангом до кровавых синяков. И ни одна скотина не возмутилась. Из за постоянных синяков я стеснялась ходить в школу, и выдумывала истории о том, что упала с дерева.
Примерно в то же время одно из еженедельных собраний стали проводить у нас дома. И на собрании стоял ящик для пожертвований. Любой мог положить туда деньги, которые потом шли на нужды собрания. Ящик хранился у нас дома, в шкафу, который запирался на ключ. Ключ хранился у мамы. Из ящика начали пропадать деньги. А это ведь страшное пятно на репутации нашей святой семьи в собрании. Видимо решено было выбить из меня признание. А я не понимала и не признавалась. Не понимала, почему мне не верят, что я ничего не брала. Шкаф то на замке. И не признавалась в том, чего физически не могла сделать.
В этом была вся моя жизнь в тот период времени. Меня домогались, меня избивали, на меня орали. Младшим доставалось меньше, но тоже доставалось. Тогда я начала воровать. Если меня всё равно изобьют – то пусть хоть избивают за дело. Да и воровать то особо было нечего. Чтобы вы понимали уровень нашего благосостояния. Мы договаривались в школьной столовой, что остатки обедов нашего класса – объедки – повара будут отдавать нам, чтобы мы кормили бездомных собак у нас во дворе. Мы приносили эти остатки домой, и мама готовила из них еду. Мы собирали на пляже бутылки, сдавали их, и на эти деньги покупали продукты. Мы (дети, почти всегда только дети),ездили в совхоз, работали там целый день, за это нам давали овощей, кто сколько сможет увезти. Мы, дети, набирали огромные пакеты овощей и на себе тащили их домой. Папа по прежнему не работал и пил. Мама по прежнему работала медсестрой за 3 копейки. В тот период времени я мечтала стать парикмахером. Потому что у папиной сестры, которая работала парикмахером, всегда была дома очень вкусная колбаса. Мне было плохо, и я не знала, что делать дальше. Я понимала, что если я пойду в полицию – мама никогда в жизни мне этого не простит. Во-первых я оставлю ее одну, с тремя детьми, без мужа. Во-вторых это страшный скандал. Что скажут соседи? Что скажут ее единоверцы? Позор, который не смоешь никак. А в-третьих, меня же никто не насиловал. А то что его пальцы каждый день лезли ко мне в трусы – недоказуемо. И я терпела.
Случайно мама всё узнала. Он в очередной раз ко мне полез, а я начала кричать что-то типа «убери руки, не трогай меня». Никто не знал, что в этот момент мама входила в комнату и всё слышала. Я не выдержала и всё рассказала. Что он постоянно сует свои пальцы мне в трусы и постоянно трогает меня за грудь. Мама сказала «Дорогой, это что, правда?!». «Ну да», сказал дорогой. «Дорогой, не делай так больше, это плохо». И всё. Инцидент был исчерпан.
Моя жизнь продолжалась. Меня избивали. Меня домогались. На меня орали. Не изменилось абсолютно ничего. Почему то мой детский мозг решил, что раз мама не помогла, раз старейшина не помог – то остается только смириться и терпеть. Библия ведь этому учит – смирение и терпение.
В 14 лет я не смогла больше этого терпеть. Я украла из дома все деньги, купила билет на поезд и сбежала. Через неделю любящие родители забирали меня из спецприемника в Краснодаре. А все дети в приемнике мне завидовали. Потому что за мной приехали родители, которые меня любят, потому что меня не бросили, потому что меня заберут в семью. Думаете, моя жизнь изменилась? Возможно в первую неделю меня и любили. Но потом все вернулось на круги своя. Отец-алкоголик меня домогался. Мать-истеричка меня избивала. Дома постоянно кричали и ругались. Еды все так же не было. Одежду мы все так же донашивали за другими детьми. Каково это, в 14 лет ходить в школу в том, что до тебя носили другие дети? Я выглядела как бомж.
В 15 лет я сбежала из дома во второй раз. Меня опять нашли. И отправили лечиться в психушку. Потому что если ребенок второй раз сбегает из дома – то проблема в ребенке, а не в доме. Два месяца меня держали в дурке в Краснодаре. Два месяца у меня была нормальная еда, друзья и адекватное окружение. Почему-то меня очень любили все врачи и медсестры. А мамы, которые лежали там вместе со своими детьми, относились ко мне как к своему ребенку. За два месяца из моей семьи ко мне никто ни разу не приехал. Может они мне звонили, а может и нет. Этого не осталось у меня в памяти. Но никто ни разу не приехал. В больнице на меня никто не орал. Меня никто не бил. Мы гуляли, играли, смотрели мультики и вкусно ели. Почему то у меня не осталось никаких негативных воспоминаний из этой больницы.
А потом я вернулась домой. И всё началось сначала. Я просто терпела. Я понимала, что у меня не было вариантов что то изменить. Мама знала. Его сестра знала. Его мама знала. Старейшина знал. И никто ничего не делал. Все соседи слышали, как нас избивают, как мы орем от боли каждый день. И никто ничего не делал. Сбегать из дома тоже было бесполезно. И я просто терпела.
Один раз у меня не хватило сил, и я разрыдалась прямо на лестнице в школе. Мимо, на мою беду, шел школьный психолог. Я умоляла ее ничего не говорить маме. И она обещала. А на следующий день меня избили так, что я неделю не могла ходить в школу. Потому что сор из избы не выносят.
Примерно в то же время я расхрабрилась, и сказала что больше не буду ходить на собрание. Мама вывела детей на улицу, чтобы они не видели, а меня избила так, что синяки были даже на лице. Думаю, что избивала она меня не меньше часа. Видимо прививала любовь к богу. Желание не ходить на собрания у меня отпало. Я снова начала любить бога.
Дети в классе приносили на свои дни рождения какие то угощения для одноклассников. Меня избивали дома, если узнавали что я это ела. Потому что есть идоложертвенное это грех. При этом мама на все праздники и дни рождения ходила в гости к бабушке. Потому что у бабушки всегда была вкусная еда. Но маме можно. Мама взрослая.
Меня избивали за всё. Абсолютно за все. И за постоянно пропадающие деньги тоже. Иногда их воровала я. Иногда их воровал кто то другой. Но избивали всегда меня.
Если я сейчас начну писать всё, что помнит мой мозг, у вас волосы встанут дыбом на всех местах. Как меня заставляли есть плеснявую гнилую еду. Как надо мной смеялась вся школа, потому что я ходила в старой куртке учительницы. Как я потрогала мех на куртке девочки, в раздевалке спортзала в школе. А она сказала, что я украла у нее деньги из кармана. А мама, когда ее вызвали в школу, при всем классе сказала что да, я эти деньги украла. А я просто потрогала мех. Красивый, дорогой, и жутко недоступный для меня мех на новой курточке. (Наверное поэтому сейчас я обожаю куртки с мехом на капюшоне, потому что тогда мне казалось, что это одежда для богатых и счастливых детей). Как я целый день убила на то, чтобы испечь 2 огромных наполеона, а вечером пришел пьяный отец, и просто оба этих торта надел мне на голову. В прямом смысле слова. И так далее и так далее и так далее.
В 17 я начала работать продавцом в магазине. Примерно тогда же я начала встречаться со своим первым мальчиком. Его родители тоже были пьющие. Но его никогда не били. В 18 я выскочила за него замуж, чтобы сбежать из дома. На моей собственной свадьбе моя собственная мама влепила мне охрененную пощечину. И сказала «Теперь ты вышла замуж. И что бы ни случилось – вернуться домой ты не можешь, дома у тебя больше нет». А моему мужу на свадьбе она сказала, что ему очень не повезло, но он сам выбрал свою судьбу. Звучит дико, но я все еще ее любила.
Когда мой муж ударил меня в первый (и в последний) раз – я убежала домой к маме. А ночевала на лавочке на пляже. Потому что мама меня выгнала к мужу. Раз бьет – значит сама виновата. К слову, да. Конкретно в той ситуации я была сама виновата. Но я не умела тогда еще строить нормальную семью и решать проблемы без скандалов и истерик. Я копировала поведение моей мамы, даже не всегда осознавая это. Кричать громче, орать чаще и драться при необходимости – залог счастливой семейной жизни.
Брак продержался 8 лет. Мы развелись. Мама часто приходила к моей свекрови, и за бутылочкой чего-нибудь они обсуждали, как же не повезло моему мужу с женой, как ему плохо и тяжело живется и какая я плохая жена. Всё это же самое регулярно говорилось и мне. При моем муже. И при других родственниках. При любом удобном случае.
Дальше примерно 10-12 лет жизни можно опустить. Я вышла замуж за Человека. Человек меня любил, берёг, ценил и помогал залечивать все мои раны. Человек помог мне получить хорошее образование и найти хорошую работу. Человек прощал мои истерики и учил меня решать проблемы разговором. Человек учил меня жить в мире и гармонии. Человек вложил в меня офигенное количество сил, времени, любви, нежности и мудрости. В итоге несколько лет назад, после очередной маминой истерики, я полностью прекратила общение со всей той семьей. У меня нет родителей. У меня нет сестры. У меня есть только муж и свекровь. К слову, свекровь относится ко мне так же трепетно и нежно, как и муж. Это моя единственная родня, и другой у меня нет. Мы даже живем не в России. Когда мой муж по каким-то делам в последний раз зашел к моей маме, она спросила, почему я прекратила с ней общаться. Мой муж сказал «Ну вы вспомните, что было в детстве, как вы с ней обращались, и что творил ваш муж». Мама очень удивилась и сказала «Ну это же не доказано….».
А сейчас мое прошлое, которое я так старательно пытаюсь забыть, лезет из всех щелей снова и снова. И я не знаю, что с ним делать.
Общежитие на 5 семей, в центре Адлера на берегу моря, из глины и соломы, без удобств, кто-нибудь еще помнит? А ведь оно – главное действующее лицо этого рассказа. Общежитие давно снесли. Примерно в 2005 или около того. На его месте построили элитную высотку в 14 этажей. Продали 130 квартир. И там теперь живет огромное количество народа. Только вот непонятно как, и непонятно какими махинациями, но земля под этим домом оформлена на меня, и еще на пару человек. Почему на меня – я не знаю, я там только прописана была до 2003 года, и никакого права собственности не имела. Я никакого участия в этом оформлении не принимала и ничего о нем не знала. Узнала, только когда у меня начались проблемы. Сначала земля была оформлена на несколько человек. Теперь осталась только я. Из за этой земли я не получаю никаких пособий на ребенка, потому что у меня в собственности огромнейший участок земли в центре Адлера на берегу моря. У меня заблокированы абсолютно все счета и карты, потому что налоги за землю оказывается надо платить, и налоговой пофиг, что я понятия не имею почему эта земля – моя. Я уже привыкла получать зарплату не на карту, а в бухгалтерии. По этой же причине я сейчас не могу устроиться работать удаленно. Потому что вся зарплата на карту, а все карты заблокированы на очень приличные суммы. У меня наложен запрет на выезд, и каждый раз мне приходится летать за огромные деньги через Минск (спасибо, что есть возможность летать хоть так). В общем одни сплошные проблемы.
Сейчас оказалось, что земля оформлена не так, не законно и не по правилам. Землю могут отобрать. Дом, возможно, могут снести Это то, что мне говорят и насколько это правда – я не знаю. И сейчас собственники квартир требуют, чтобы я пришла в МФЦ и написала добровольный отказ от права собственности на землю. По их мнению, я должна потратить кучу времени и денег, прилететь в Россию, (про запрет на выезд и обратный рейс через Минск мы помним), и написать этот отказ. Либо каким-то образом тут сделать доверенность (КАК?!) на кого-нибудь, кому я доверяю, передать эту доверенность в Россию, и этот человек будет бегать за меня и решать проблемы незнакомых мне людей.
И вот в этом то моменте мне и нужен совет абсолютно посторонних, никак не заинтересованных, не знающих ни меня, ни мою семью, людей. Что мне делать?
С одной стороны, мне абсолютно пофиг на 130 незнакомых мне семей, которые купили квартиры в доме, заранее зная, что документы не в порядке. «Видели глазки, что покупали». Я абсолютно никак не учавствовала в оформлении этой земли на меня. Я не просила ее на меня оформлять. И по сути я такая же жертва махинаций, как и эти 130 семей. Мне абсолютно не хочется тратить кучу времени и денег, лететь в Россию и решать проблемы чужих людей, учитывая что мои проблемы при этом никак не решатся. Запрет на выезд не снимется. Карты не разблокируются. Налоги не аннулируются. И что главное - мне категорически не хочется общаться с теми людьми, которых я всю жизнь считала семьей. Мне это больно, неприятно, и каждое общение заканчивается слезами и бессонными ночами.
С другой стороны, 130 семей могут остаться без жилья. Да, абсолютно не бедных семей, потому что квартиры в том доме стоили от 50 млн вроде. И понятно, что это не единственное их жилье. И понятно, что на улице они не останутся. Но они потратили деньги на эти квартиры. И теперь могут остаться без жилья. И эти деньги жалко.
И я не знаю, что мне делать. Что бы вы сделали? Полетели бы через полмира спасать незнакомых вам людей, которые по своей тупости оказались в такой ситуации? Или забили бы, и продолжили бы спокойно жить дальше, сменив номер телефона, чтобы вас не доставали звонками?
