Квартира на третьем этаже оказалась почти нетронутой. Кто-то уходил отсюда в спешке: на столе стояла тарелка с окаменевшим хлебом, висела выцветшая занавеска, а на стене улыбался пионер с горном на пожелтевшей фотографии. Фёдор забаррикадировал дверь тумбочкой, сел у окна с целым стеклом и достал свой паёк — краюху чёрного хлеба и шмат сала. Он ел медленно, вслушиваясь в тишину. Счетчик пощёлкивал урывками, фон был высоким, но терпимым для короткой остановки.

Прошёл час. Хлеб был съеден, и Фёдор уже подумывал двинуться дальше, как вдруг тишину разорвал звук.

Сначала это был далёкий, безумный крик. Не крик ужаса, а именно вопль — животный, разорванный, полный такой первобытной боли и страха, что у Фёдора похолодели пальцы. Он резко вскочил и припал к окну, отводя в сторону край занавески.

Внизу, на пустынной площадке между домами, металась фигура в робе сталкера. Он бежал, спотыкаясь, падал, снова поднимался, оглядываясь с таким выражением лица, которое даже через расстояние и стекло говорило о предсмертном ужасе.

И тогда Фёдор увидел Его.

Существо выпрыгнуло из-за угла соседнего дома. Оно было огромным, размером с крупного медведя, но сложенным как волк — длинноногое, с мощной грудной клеткой. Но это было лишь подобие. Все его тело было покрыто свалявшейся, клочковатой шерстью, сквозь которую местами проступала голая, воспалённо-розовая кожа. Лапы были непропорционально большими, с когтями, которые цокали по асфальту, высекая искры. Морды почти не было видно — только длинная, растянутая пасть, полная зубов, которые даже отсюда казались неестественно белыми и острыми. А глаза… Они светились тусклым, больным желтым светом.

Оно не бежало. Оно двигалось — стремительными, размашистыми прыжками, слишком лёгкими для своей массы. Казалось, оно не бежит по земле, а скользит над ней. И оно догоняло. Беглец, обезумев, пытался отстреливаться. Глухой хлопок выстрела из «Сайги» донёсся до Фёдора. Пуля должна была попасть. Существо даже не дрогнуло. Оно лишь издало звук, от которого у Фёдора кровь застыла в жилах. Это не был рык или вой. Это был тот самый вопль, который он услышал минуту назад. Только теперь он шёл из глотки чудовища. Оно кричало человеческим голосом, полным муки и ненависти.

Сталкер споткнулся о бордюр и рухнул. Он попытался отползти, зажать уши от этого ужасающего двойного крика — своего собственного и того, что издавало существо. Но было поздно.

Тварь накрыла его одним прыжком. Фёдор зажмурился от щелчка, который был слышен даже здесь. Костный хруст. Крики оборвались. Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, хриплым дыханием монстра и каким-то жутким чавканьем.

Фёдор, не дыша, снова выглянул. Существо стояло над бесформенной массой, что минуту назад была человеком. Оно подняло свою уродливую голову и медленно повернуло её прямо к его окну. Жёлтые глаза-прожекторы упёрлись в него сквозь стекло. Оно знало. Оно всегда знало, что он здесь.

Медленно, словно нехотя, оно отступило от своей добычи и сделало шаг в сторону его подъезда. Потом другой. Оно не побежало. Оно пошло. Твёрдой, неотвратимой походкой хищника, который уже уверен в своей жертве.

Сердце Фёдора колотилось где-то в горле. Он отскочил от окна, схватил свой ТОЗ. Руки дрожали. Он слышал, как в подъезде выбили дверь. Потом послышалось шарканье когтей по бетонным ступеням. Шаг… шаг… шаг… Оно поднималось по лестнице. Оно не искало его. Оно точно знало, куда идти.

Фёдор вжался в стену рядом с входной дверью, подняв ружьё. Его мозг лихорадочно соображал. Выстрел? Привлечёт других? А если это не убьёт? Оно не среагировало на пулю того несчастного.

Шаги стихли прямо за дверью. Послышалось тихое, влажное сопение. Существо чуяло его дыхание, его страх, его живое, трепещущее тепло.

Дверь, которую он забаррикадировал тумбочкой, вдруг дрогнула от тихого, но нечеловечески сильного толчка. Дерево треснуло. Стекло в серванте зазвенело. Ещё толчок — и щель между дверью и косяком стала шире. В ней мелькнул клочок грязной шерсти и тот самый желтый глаз, теперь в упор. Он смотрел на Фёдора с бездонным, голодным любопытством.

Тумбочка с скрежетом поползла по полу. Фёдор, не помня себя, вскинул ружьё и почти в упор выстрелил в щель. Грохот в замкнутом пространстве был оглушительным.

На мгновение воцарилась тишина. Потом с другой стороны двери раздался звук, от которого захотелось вырвать себе уши. Это был не крик боли, а… смех. Низкий, горловой, полный чистейшего, нечеловеческого злорадства хрип.

Дверь с грохотом вырвало из петель, и тьма на пороге обрела форму. Жёлтые глаза пылали в полумраке коридора. Фёдор отступил к окну, судорожно взводя второй ствол. Он понял, что его дробовик — это всего лишь громкая погремушка против того, что породила эта земля. Против того, во что она превращает всё живое.

Последнее, что он увидел, прежде чем тень накрыла его с головой, — это пионера на старой фотографии, который теперь улыбался не в будущее, а прямо на него. И улыбка эта была полна той же самой, знакомой до боли, радиоактивной тоски.

2 часть

История Антона.

Господи, как же я сюда попал... Эта дурацкая идея «подзаработать на артефактах» казалась такой простой за стопкой дешёвого вискаря в баре. А теперь вот я здесь. Колючка на заборе порвала куртку и оставила длинную царапину на руке. Глубокую. Я замотал её тем, что было — грязным носовым платком. Надеюсь, не заражусь чем-нибудь. Хотя, в этом месте, наверное, это уже не самая большая проблема.

До этого леса я шёл, подгоняемый адреналином, чувствуя себя героем какого-нибудь боевика. А потом адреналин кончился. Осталась только усталость, сосущая под ложечкой тоска и дикий, животный страх. От каждого шороха вздрагиваю. Ветка хрустнет — сердце в пятки уходит.

Деревня выглядела как декорация к фильму ужасов. Дома с провалившимися крышами, пустые глазницы окон, скрипящие на ветру калитки. Выбрал тот, что покрепче, с ещё целой дверью. Зашёл, и запах ударил в нос — сладковатый, гнилой, пыльный. Так пахнет смерть, которая была тут давно и обжилась.

В рюкзаке только два энергетика, полбуханки чёрного хлеба и пачка сигарет «Беломор». Оружие... Ха. Оружие. Папин старенький ПМ, который, я уверен, не чистили с чеченской, и складной нож, которым в армии консервы открывали. Я чувствовал себя идиотом. Наивным мальчишкой, который сунулся туда, где ему не место.

Начало смеркаться. Тени стали длинными, живыми и зловещими. Я задвинул единственный уцелевший комод к двери, забитой щепками, и сел в углу самой дальней комнаты, спиной к стене. Съел кусок хлеба, запил тёплым, липким энергетиком. Руки тряслись. Я пытался уговорить себя уснуть, хотя бы на пару часов, но веки не смыкались. Каждый нерв был натянут как струна.

И тут... послышалось шарканье. Сначала тихое, где-то на улице. Я замер, затаив дыхание. Шарканье стало ближе. Потом к нему присоединилось тяжёлое, хриплое сопение. И рычание. Тихое, низкое, больше похожее на стон. Оно шло откуда-то из самой глотки, булькающее и мокрое.

Я подполз к окну, стараясь не шуметь, и осторожно, через дыру в занавеске, выглянул.

И у меня волосы встали дыбом.

Во дворе, в синеве сумерек, стояла собака. Вернее, то, что когда-то ею было. Шерсть клочьями свисала с тела, обнажая покрытую язвами и струпьями кожу. Ребра выпирали, будто она год не ела, но самое жуткое было внизу живота. Сквозь рваную рану бурым канатом свисали её собственные кишки, волочась по пыльной земле. Она не обращала на это никакого внимания.

Её голова была повёрнута в мою сторону. Глаза... Господи, её глаза! Они были молочно-белыми, слепыми, но она смотрела прямо на меня. Она чуяла. Чуяла мою плоть, моё тепло, мой страх. Она облизнулась, и с её языка капнула чёрная, тягучая слюна.

Она снова зарычала, и на этот раз звук был полон нетерпения и голода. И она медленно, неуверенно, но очень целенаправленно поползла к двери.

Сердце колотилось так, что я боялся, что оно вырвется из груди. Я отполз от окна, судорожно вытащил ПМ. Рукоятка скрипела от старости. Я встал напротив двери, уперев пистолет в то место, где должна была появиться голова.

Снаружи послышалось влажное, причмокивающее обнюхивание щели под дверью. Потом тишина. И вдруг — глухой удар! Дверь содрогнулась, и комод скрипнул, сдвинувшись на пару сантиметров.

Я ахнул. Она была не такая большая, но удар был сокрушительным, будто её таранил кабан.

Ещё удар! Дерево двери треснуло. Я увидел в щели клочок грязной шерсти.

— блять! блять! — закричал я, не помня себя от ужаса, и нажал на курок.

Грохот выстрела в маленькой комнате был оглушительным. Отдача больно ударила по руке. Дверь вздрогнула, но удары не прекратились. Наоборот, они стали яростнее. Я промахнулся. Или попал, но ей было всё равно.

С треском и скрежетом комод отъехал ещё дальше. В образовавшуюся щель просунулась морда. Те самые белые глаза, разодранные язвами ноздри, оскал жёлтых зубов. Она пыталась просунуть голову, чтобы вцепиться в меня.

Я выстрелил ещё раз, почти в упор. Пуля ударила куда-то в шею, сорвав клок кожи и мяса. Чёрная, густая кровь брызнула на пол. Тварь дёрнулась, отпрянула, но не отступила. Её рычание перешло в визгливый, истеричный лай, полный чистой, безумной ненависти.

Она снова бросилась на дверь, теперь уже не останавливаясь, долбя её головой и телом с слепой, нечеловеческой силой. Петли заскрипели, древесина начала ломаться.

Пистолет я опустил. Я понял. Он бесполезен. Пули только злят её.

Я отступил вглубь комнаты, озираясь в панике. Заднее окно! Оно было маленьким, заколоченным гнилой фанерой. Я рванул к нему, начал бить прикладом ПМ по фанере. Та поддалась, треснула.

Сзади раздался окончательный, победный треск. Я обернулся. Дверь рухнула внутрь, и комод откатился в сторону. В проёме, залитая синевой ночи, стояла Она. Вся в чёрной крови, с торчащими кишками, с безумными белыми глазами. Она сделала шаг внутрь.

Я дико закричал и из последних сил рванул фанеру. Обломки гвоздей впились в ладонь, но я не чувствовал боли. Я вывалился через окно на улицу, в колючие кусты, и побежал. Бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о кочки и брёвна, слыша за спиной тот самый ужасный, визгливый лай.

Я бежал, а в ушах стучало только одно: «Беги. Беги. Беги». Я даже не знал, куда. Лишь бы подальше от этого дома. Лишь бы не слышать этого чавкающего дыхания у себя за спиной.

Кажется, я оторвался. Лай стих. Но я не останавливаюсь. Я буду бежать, пока не рухну. Потому что я теперь знаю, что здесь смерть ходит не невидимым излучением. Она ходит на четырёх лапах, волоча за собой свои кишки, и она очень, очень голодна.

3 часть

Я бежал, пока в легких не осталось ни капли воздуха, а в ногах — ни капли сил. Рухнул за огромным пнем, весь в царапинах от веток, и замер, пытаясь заглушить свой собственный свистящий вдох. Сердце колотилось так, будто хотело вырваться и остаться здесь одного.

И вот тогда я услышал их. Сначала — пронзительный, агрессивный визг. Потом — ответный, хриплый и более низкий. И третий. Их было несколько. И звуки эти приближались. Неподалеку хрустнула ветка, потом еще одна. Я, затаив дыхание, рискнул выглянуть.

В луче лунного света, пробивавшегося сквозь чахлую листву, мелькнули тени. Крупные, неуклюжие, но быстрые. Я увидел спину одного — покрытую какими-то бородавчатыми наростами, с щетиной, торчащей клочьями. Радиоактивные кабаны. Сталкеры в баре рассказывали о них леденящие душу истории. Как они сносят с ног и затаптывают. Как рвут клыками. Одиночка против стаи — верная смерть.

Ледяная волна страха ударила в живот. Я прижался к пню, понимая, что бежать дальше — значит навлечь их на себя. Они уже чуют меня, мою свежую кровь на царапинах. Мысли метались, как пойманные мухи.

Деревня. Этот проклятый дом. И та... тварь. Собака.

Парадокс бился в моем воспаленном мозгу: я бежал от одного монстра прямиком к другому, гораздо более страшному. Но кабаны — это слепая, яростная стихия. Стая. Их не остановить. А собака... она была одна. Раненая. Я видел, как чёрная кровь брызнула от моего выстрела. Она была уязвима.

Это была не храбрость. Это был расчет загнанного зверя. Выбор между верной смертью в лесу и призрачным шансом в знакомом аду.

Сжав ПМ в онемевших пальцах, я пополз обратно. Каждый шаг давался с трудом. Каждый шорох заставлял замирать. Я шел на лай. Тот самый, визгливый, полный ненависти. Она была еще жива. И она была там.

Из-за деревьев показался контур дома. Лай доносился изнутри. Она не ушла. Она осталась в своем логове, зализывая раны. Или ждала, что я вернусь.

Я подкрался к тому самому окне, через которое сбежал. Фанера была сорвана. Внутри было темно, но слышалось тяжелое, хриплое дыхание и тихое поскуливание. Она мучилась.

Мой план был безумен и прост. Не дать ей выманить меня на открытое пространство. Зайти с тыла. Сделать один точный выстрел. В голову. В глаз. Во что угодно, лишь бы добить.

Я, как тень, проскользнул через окно в соседнюю комнату — должно быть, когда-то это была кухня. Пахло гнилью и свежей кровью. Я замер у дверного проема, ведя в большую комнату.

Она лежала на боку посреди комнаты, на том самом месте, где я сидел всего час назад. Её бока тяжело вздымались. Лужа чёрной, маслянистой крови растекалась под ней, сливаясь с тенями. Кишки по-прежнему волочились по полу. Она поворачивала голову, пытаясь дотянуться языком до раны на шее, и тихо скулила от боли. Её белые глаза были тусклыми, почти стеклянными.

Это был мой шанс. Момент, когда чудовище выглядело жалким и слабым. Но я помнил её силу. Помнил её ярость.

Я поднял ПМ. Рука дрожала. Я сделал шаг в проем, прицелился в её голову. Пол подо мной скрипнул.

Её голова резко дернулась в мою сторону. Скулящий звук в её глотке оборвался, сменившись низким, предупредительным рыком. Слепые глаза будто упёрлись в меня. Она попыталась встать, оттолкнувшись передними лапами, но задние подкосились. Пуля, видимо, задела что-то важное.

Адреналин снова ударил в голову. Я не стал ждать. Я выстрелил. Раз. Два. Грохот оглушил меня.

Первый выстрел пришелся в спину. Второй — чиркнул по черепу, сорвав клок кожи. Она взревела от ярости и боли, сделав последнее, отчаянное усилие, и рванулась ко мне. Не вставая на лапы, а ползя, волоча за собой непослушное тело, разбрызгивая чёрную кровь.

Я отпрянул, споткнулся о порог и рухнул на спину. Пистолет выскользнул из руки и укатился под печку. Я остался один на один с ползущим ко мне безумием. Её пасть была распахнута, из горла вырывался хриплый, захлебывающийся рёв.

Я судорожно полез в карман, выдернул складной нож. Жалкое, ничтожное лезвие блеснуло в темноте.

Она была уже в сантиметрах. Зловонное дыхание опалило мне лицо. Я зажмурился и изо всех сил ткнул ножом вперёд, в то место, откуда доносился этот ужасный звук.

Лезвие вошло во что-то мягкое, податливое. Тварь дёрнулась, издала булькающий, захлебывающийся звук. Я давил что есть сил, вгоняя нож всё глубже, чувствуя, как по руке течёт что-то тёплое и липкое.

Её тело затрепетало в последней судороге, потом обмякло и затихло. Тяжелая голова упала мне на грудь, придавив меня. Тишина, наступившая после, была оглушительной.

Я лежал, не в силах пошевелиться, под тушей мёртвого монстра, весь в его крови, и смотрел в потолок. Потом началась рвота. Долгая, мучительная, пока не свело желудок.

Я отполз, оттолкнув это тело. Оно больше не двигалось. Я нашёл свой ПМ, с трудом вставил в него последнюю обойму. Руки тряслись так, что я едва мог это сделать.

И теперь я сижу здесь, в углу этой комнаты, спиной к стене. Передо мной лежит то, что я убил. Пахнет смертью и кровью. Снаруди доносится тихий визг кабанов, но они не заходят в деревню. Кажется, их что-то отпугивает.

Или кто-то.

Я добил одного монстра. Но Зона шепчет, что их здесь больше. Что они уже идут на запах крови. У меня шесть патронов. Нож. И ночь только началась.

Я не сплю. Я прислушиваюсь к каждому звуку. И жду.

Меня зовут Рэд Кэррот. Я люблю придумывать разные миры и наблюдать за жизнью в них. Истории публикую на АТ и Литнете.

И здесь я, чтобы сказать, что у меня ну ооооочень давно чешутся руки показать героев этой истории, но каждый раз, когда доходят руки, начинает преследовать мысль - опять не то. Однако раз уж сегодня начата публикация третьей книги про приключения мага по имени Сайгар под названием "В вихре пламени. Ашир Эрна", то будет честно знакомство это все ж таки начать!

Краткий экскурс в тему: по законам этого мира маги умеют повелевать существами, именуемыми элементалями. У каждого элементаля есть сердце - оно принимает вид драгоценного камня, который маги носят на специальном артефакте. Главный герой книги по сюжету не любит элементалей, но одна встреча меняет все.

Итак. Первый элементаль, который попал к Сайгару на хельк и волею случая стал другом, носит имя - Вералис. Это элементаль ветра, стихия не шибко боевая. Магам служить элементали этой стихии не любят, за силой не гоняются, предпочитая сохранить свободу. Поэтому на хельках оказываются нечасто.

С иллюстрацией этого элементаля проблем.. как со всеми =) Придираюсь ко всему, так что показываю примерный облик Вералиса:

Если объединить все эти иллюстрации в одну, где-то получится похожее на нужный образ. Но это образ Вералиса, который он принимает, чтобы беспрепятственно путешествовать. Это слишком редкий элементаль, чтобы нейронка смогла в его настоящий вид. Одни уши в оригинальной версии чего стоят! Показать не смогу, нейронка даже близко не подошла, так что поверьте на слово =))

Где один, там и два. Как любит ворчать Сайгар - "Стоит взять одного, и этот поток уже не остановить". К счастью, природой предусмотрено ограничение на количество элементалей. На хельке может храниться всего десять камней. И вторым к магу попал элементаль земли по имени Тэхса.

Элементали земли в большинстве своем являются защитным типом, отчего очень ценятся магами. Стоишь себе за чужой спиной и колдуешь. Хотя, конечно, маги предпочитают друг с другом не сражаться вовсе. Это же риск! Элементалей не жалко, эти после смерти попадают в свой камень и возвращаются к жизни недели через 2-3.

Но Тэхса - элементаль земли типа разведчик. Подходит для слежки, потому что умеет смотреть на мир через глаза других существ (животных). Такой тип маги не любят. Боевого потенциала нет или очень мало, защитного нет вовсе, усиливающих бонусов магу не дает. Хорошее подспорье для воров, но у магов с деньгами проблем нет. Поэтому после поимки Тэхса и был выкинут.

И больше всего из образа этого парня нейронка любит его питомцев! Как она только над ними не измывалась - в оригинале должен быть хорек! Сейчас покажу. Их тут много!! *потирает лапки*. Но начну с самого похожего на момент знакомства Сайгара с Тэхса, конечно:

Здесь Тэхса уже высший элементаль и немного другой:

И даже бонусные иллюстрации есть для всех желающих. Покажу парочку. В качестве некой пародии на образ этого элементаля - довольно забавно на них смотреть =)

p/s Кто любит котиков? Их есть у меня!)

Из бедолаги Шесса нейросеть как раз чаще всего котов и лепила, в любых видах и даже количествах!!

А теперь, в отрыве от бонусных веселых иллюстраций, вы можете удивиться - почему такая разница в возрасте у верхних иллюстраций? Потому что... Ответы на вопросы будут в текущей книге. Не стану спойлерить.

А закончить сегодняшнее знакомство с элементалями хочу на огненной красавице по имени Халика.

Она - огненный элементаль, боевой тип. Самые лучшие воины - это они. Бесшабашные, азартные, озорные - тоже они. Одна искра, и вспыхнет пламя - и это про них. Никогда не унывают, голов лишними проблемами не забивают, предпочитают делать, а потом (возможно) думать. Но это не точно. Вернее было бы сказать - они позабудут о том, что терзались хоть какими-то сомнениями перед тем, как выжечь все вокруг. Чаще всего к магам идут именно элементали огня. Стать сильнее хотят все элементали, но эти "первее первых" =)

Для начала покажу образ юной Халики. Здесь иллюстрация очень похожа, но элементаль чуть-чуть младше той, которую поймал в ущелье Сайгар.

Ну а здесь чуть ближе к той, какой ее встретил маг в памятном ущелье.

На этом пора закругляться, а то текста многовато. В следующий раз вернусь с другой веселой троицей!

Всем хороших выходных и до встречи =)

На всякий случай оставляю ссылки на первую книгу:

author.today - ТЫК

Литнет - ТЫК

Ах да, отрывок. Чтобы не возмущались, что нечего "пощупать", сейчас чего-нибудь отыщу:

На улице прохладный воздух после душного и жаркого погреба показался сказкой. Ветер приятно скользнул под плащ, унося с собой лишнее тепло.

Сайгар вскинул голову к небу и потянулся. Наконец-то, звезды! Эти вечные тучи ему надоели хуже вареной редьки. Опять же, в такие ночи на земле гораздо светлее, опасность не подойдет незамеченной. Хотелось бы в это верить, конечно.

Возвращаться в гостиницу Сайгар не стал. Вместо этого вышел со двора и направился немного погулять по улочкам. Осмотреться. Понятное дело, что все лавки и магазины сейчас закрыты, но заиметь представление было бы неплохо о том, что здесь вообще есть.

Увы. К огромному сожалению мага, в городе почти ничего не оказалось. Он отыскал старое здание Гильдии Магов, осмотрел, но ничего интересного не нашел. То ли все забрали с собой, то ли уже хорошенько разграбили, когда поняли, что маги возвращаться не собираются. Никаких, даже самых слабых, отголосков магии он тоже не учуял. Похоже, малышка не соврала. В городе в самом деле нет магов. Да и не магов практически тоже.

Он уже возвращался обратно, когда чуткий слух уловил посторонний шум, нехарактерный для тихой ночи. А вот и те, кому не спится в столь позднее время. Сайгар свернул в знакомый проулок. Дошел до конца его бесшумной поступью. Его до последнего не замечали, слишком занятые своими делами.

-Еще не наигрались, мальчики? – зловещий голос заставил всех троих подскочить на месте. Надо же. Это были не те люди, которые измывались над элементалем не так давно. – Да я смотрю, парень пользуется бешеным спросом. Тоже, что ли, поучаствовать? Кто последним будет?

-Шел бы ты своей дорогой, - посоветовали ему.

-Да ладно тебе, видишь, дядя хочет присоединиться к мальчишке. Плащ так себе, но, может, под плащом что поинтереснее будет? – чуть хриплый голос раздался с земли.

Сайгар посмотрел вниз. Хмыкнул.

-Даже не сомневайся. Под плащом у меня очень много чего интересного. И прямо все по ваши души. Подходи, не стесняйся. Я не кусаюсь.

В принципе, он практически не врал. Кусаться не собирался. Только вот тем, кто издевался над элементалем, это не сильно помогло. Три огонька весело горели в переулке, освещая его неприветливые серые стены мягким и теплым светом.

Сайгар подошел к мальчишке, лежащему на земле. Интересно. Присел на корточки. От осторожного прикосновения к своей шее элементаль вздрогнул. Попытался увернуться. Но получалось плохо. Избит и помят весьма порядочно.

О, а вот и причина, по которой элементаль земли не заинтересовал поймавшего его мага. Вместо глаз у мальчишки зияли два провала. Смотрелось неважно. Впрочем, Сайгар на своем веку повидал и не такое. Поэтому скинул плащ и укутал найденыша в него.

В гостинице на мага с кем-то, завернутым в плащ, если и обратили внимание, то заострять его не стали. Подумаешь, кого там носят на руках. Если чей-то труп, то мертвецу уже ничем не поможешь, а если симпатичную девушку, то та наверняка сама не откажется от ночи с магом. Подумаешь, притащили связанной. Так, дура, сама еще своего счастья не поняла и не оценила.

Так что Сайгар без каких-либо помех поднялся на второй этаж, преодолел коридор, где отыскал нужную дверь. Толкнул. Не заперто. Не пусто. Более того, никто не спит.

-Скоро светать будет, - обронил Вералис, сидя к нему спиной на кровати. Элементаль смотрел на розовеющее небо.

-Знаю, - Сайгар прошел в комнату. Осмотрелся. Так, ванной, разумеется, нет. Не тот случай и сервис. Что ж, он так и предполагал. – Дверь закрой и тащи сюда всю воду, которая осталась.

-Я не мылся, - Вералис скользнул взглядом по дубовому чану, приютившемуся в углу. После чего посмотрел на мага в центре комнаты и замер. Вопросительно вскинул бровь. – Ты кого притащил?

-Ты же хотел себе ручного зверька, - Сайгар осторожно уложил свою ношу на кровать. Откинул край плаща и присел рядом. Следовало оценить степень ущерба, который успели нанести юному элементалю. Да, на вид совсем мальчишка. Лет двенадцать, может, чуть больше. Худой, как щепка. – Вот и занимайся теперь.

- Но ведь ещё никто не вернулся с Серебряных гор. Ни одна живая душа! Ты слышала про это?

- Может мне, повезёт.

Тонгу сложил бровки домиком и покачал головой.

- Я тоже надеюсь на удачу.

В купе повисло молчание. То самое молчание, которое, нужно прервать, чтобы собеседник не подумал, что ты самый скучный человек на свете. Но ничего умного в голову не приходило. Тонгу снова завернулся в плащ и закрыл глаза, а мне ничего не оставалось, как уставиться в окно. Как и другие окна в поезде, оно было заколочено, но заколочено наспех, некоторые дощечки отвалились, другие разрушились, и через эти образовавшиеся большие щели можно было легко разглядывать местность, что мы проезжали.

Перед нами проплывали одинокие деревья, ветхие домики, и бесконечные поля. Первые ещё сонные жители выходили встречать рассвет солнца и многие оборачивались вслед поезду, будто бы провожали нас.

Я попыталась заснуть, но мысли уносили меня к дому. Хотелось представить родных, чем они занимаются, как проводят этот первый день без меня, что говорит мать, но в голове было пусто. Я словно уже не могла вспомнить их лица, имена, голоса.

- Зачем вы так поступили с Ви? – задала я мучавший меня вопрос, не думаю, что будет лучшее время, чтобы задать его. – Она думает, что вы ее друзья, что вы примите ее в свою компанию.

- Она дерзкая, смешная и хорошенькая, но как тебе сказать? – Тонгу открыл глаза и мечтательно посмотрел в потолок. – Будь она чуть, не знаю, чуть более утончённой. Понимаешь? Я не со зла с ней так поступил, это был просто спор.

- Разве ради спора можно унижать че…

- Да, - перебил меня Тонгу, - именно так. Спор - это честь. Это очень важно для меня. Понимаешь? Я не трогал её и пальцем, не вынуждал, она сама этого хотела, но в последний момент разрыдалась. И все испортила.

Тонгу засмеялся, обнажив ряд белых зубов. Не знаю, как выглядела я, но он был похож на Хэйвина, которого по ошибке усадили в грязный сарай. И так казалось, что все происходит не со мной, а присутствие Тонгу ещё больше заставляло усомниться в том, что это не сон и я даже пару раз украдкой ущипнула себя за руку.

- Знаю, - сказала я и отвела глаза. Ли, веди себя нормально! Хватит искоса смотреть на его тёмные растрёпанные волосы, на его руки с чёткими венами, на бледную шею… - а ты знаешь, к кому попадёшь? – голос предательски хрипел. - Я еду к Хэйвину нашей провинции, господину Хаймуну.

- Не думаю, что дадут право выбора, но если будет, - Тонгу на мгновение задумался, - я бы хотел попасть к Ташири. Знаешь его?

- Н… нет.

- Нет? – усмехнулся Тонгу. - Это Хэйвин покровитель военных, самый главный по борьбе с Тьмой. Ты была на параде? Он был примерно пять зим назад.

- Четыре. Четыре зимы назад.

- Да, точно четыре. И ты не запомнила его? Он нёс факел. Нет, не помнишь?

Я покачала головой.

- Нет.

- Значит, ты его не видела. Однажды, увидев не забудешь. Это истинная сила, мощь и власть, заключённая в одном существе, - и Тонгу задумавшись, вновь отвернулся к окну.

Взошло жаркое летнее солнце, дарящее земле тепло. И за окном все изменилось: деревья стали ниже и уродливее, вместо привычной зелени чаще стали попадаться полупустынные участки. Редкие дома, попадавшиеся нам по пути, сильно отличались от тех, что были в нашей деревне: стены этих домов были сделаны из чего-то красного, часто они были разрушены или имели большие трещины, окна были совсем маленькие, у многих участков не было крыш и заборов. На полях вместо привычного риса росли корнеплоды. Желудок невольно сжался от голода и издал протяжный вой.

- Извини, - прошептала я краснея.

- Похоже, пришла пора подкрепиться, - со смехом сказал Тонгу и начал раскладывать на маленьком столике припасы, которые достал из большой сумки.

Я много раз видела на рынке такую еду, но никогда не пробовала: копчённые крошечные куропатки с аппетитной коричневой корочкой, сладкий томлённый в масле картофель, лепёшки двух видов, сладости на мёду. Аромат дурманил и невольно рот наполнился слюной.

- Ты не будешь? – спросил Тонгу, медленно отламывая тонкими пальцами кусочек птицы. – Мы приедем только к завтрашнему утру.

- Не хочу, - соврала я.

- Правда? Хотел предложить тебе подкрепиться со мной. Если захочешь - бери, я столько не съем, и на такой жаре все быстро испортиться.

- Я не голодна. И у меня тоже есть с собой еда.

Тонгу пожал плечами, а я прижала к себе маленькую сумку, в которой было три кислых яблока подарок Бю, две серые лепёшки и фляжка с водой. Все это мне надо попридержать до утра, чтобы, когда прибуду на гору, у меня остались силы.

Тонгу ел быстро, но так аккуратно и изящно, что я не могла отвести взгляд.

- А теперь, немного чая. По особому рецепту, - одним движением Тонгу достал две кружки и разлил в них ароматный чай

- Нет, не нужно…

- Это просто чай, мы же должны выпить за знакомство? – он вложил горячую кружку мне в руки. – Это особенный чай. Давай выпьем, маленькая сборщица риса, чтобы нам довелось увидеться в добром здравии!

- Хорошо, - пролепетала я и выпила залпом.

Тёплая жидкость, обволокла тело, по венам заструилась горячая кровь и в груди что-то ёкнуло.

- Я же говорил, что чай с секретом. Это травы, которые отец заказывает из столицы. Их обязательно нужно заесть.

- Но у меня тут…- я начала открывать сумку.

- Нет, нет - перебил Тонгу, - своё есть нельзя. Обязательно чужое.

Я не могла больше отказываться и положила в рот целую горсть сладких орехов. Стало намного лучше.

- Ешь, пока кто-нибудь ещё не зашёл.

- А могут быть другие? – спросила я, пытаясь не поперхнуться.

- Конечно, нам предстоит проехать не одну станцию. Думаю попутчиков прибавиться.

И словно в подтверждение этих слов мы остановился. Никто не зашёл, но поезд в какой-то момент слегка качнулся.

- Присоединили ещё вагоны, - объяснил Тонгу.

Станция, на которой мы остановились, была мало похоже на стоянку. Мы остановились где-то в поле, и только покосившийся каменный столб с большими тикающими часами, пара скамеек и табличка, криво приколоченная к остаткам кирпичной стены, давали понять, что это станция.

- Про... Про... Провинц... Провинция Фа...

- Провинция Фай-Ве, - не выдержал Тонгу и прочёл за меня. – Ты здесь бывала?

- Нет. Я никогда, - на мгновение вспомнились розовые деревья, - никогда не выезжала из деревни.

- Отец рассказывал, что когда-то это была цветущая провинция. Сейчас это просто безжизненные земли с вечно голодными крестьянами. Это ждёт и нас, - Тонгу покачал головой и внимательно осмотрел станцию через щели.

- Не правда. Мы ещё долго будем цвести! – ответила я словами нашего префекта. Он выступала в деревне в прошлую зиму, и долго говорил о том, что именно в наших силах сделать нашу провинцию лучше и богаче. - У нас есть шахты и рисовые поля…

- Здесь тоже когда-то были рисовые поля до горизонта, и кипела жизнь, - оборвал меня Тонгу. - А потом земля истощилась, и превратилось в красную пустыню.

- Ты должно быть рад, - пробурчала я, - когда и у нас поля иссохнут, всем придётся работать на шахтах твоего отца, умирая за гроши под завалами.

- И вправду говорят, что бедняки неблагодарные, - хмыкнул Тонгу, - мой отец платит, что может. Шахта может закрыться и тогда, такие, как вы просто помрут с голода.

- Шахта иссекает?

- Все конечно, сборщица риса. И запасы руды не бесконечны. Все уходит туда, на Серебряные горы. И нам с тобой выпал шанс увидеть куда.

- Это правильно, они защищают нас от Тьмы, - поезд снова тронулся и я вздрогнула. – Эта наша жертва. Во имя спасителей.

Тонгу пристально посмотрел на меня, и на его переносице залегла глубокая морщинка. Сердце моё ушло в пятки, я что обидела или расстроила его? Зачем же я так сказала…

- Когда-то и люди могли защищаться от Тьмы, - сухо ответил Тонгу. – Знаешь, когда я учился в академии, нам не показывали, как бороться с Тьмой, нас учили, как можно быстрее сообщить об этом Хэйвинам. Я поэтому и ушёл – это было не военное дело, а какой-то курс, как вызывать Хэйвинов на подмогу.

- Тьма почти уничтожила нас.

- Почти, а Хэйвины, кажется, доведут это дело до конца. А, - он вдруг встрепенулся и хитро улыбнулся, - не будем о грустном. Нам следует больше веселиться и отдыхать!

От сытного обеда меня разморило, и я едва держалась, чтобы не заснуть.

Виды за окном снова изменились, красная пустыня кончилась, на смену ей пришли сады с невысокими деревьями, то тут, то там попадались пастбища, на которых пасся скот. Мы проезжали одну станцию за другой, лишь изредка перебрасываясь несколькими словами.

На одной из особенно многолюдных станций к нам присоединилась девушка в плаще. Тёмная тень от капюшона закрывала практически все ее лицо, и я успела разглядеть лишь смуглую кожу и тёмные вьющиеся волосы.

Я кивнула Тонгу, чтобы он начал с ней разговор, но он не понял: подмигнул мне в ответ и отчего-то широко улыбнулся. Я закатила глаза и покачала головой, и ещё раз кивнула ему, в ответ он ещё шире улыбнулся и пожал плечами. За его улыбку можно многое простить, но только не такую тупость. Придётся брать дело в свои руки.

- Привет... Тоже на Серебряные горы едешь? - глупый вопрос, куда она ещё может ехать на этом поезде. - Я - Ли, а он - Тонгу. Мы из провинции Сал-Ват. А ты?

Девушка скользнула по нам одним глазом, тем, что не был сокрыт плащом и отвернулась. И снова в купе воцарилось молчание. Между тем за окном деревья становились все выше, и редкие насаждения превращались в густой лес, сквозь который проглядывались резные башенки каменных домов. Станции, на которых останавливался поезд, теперь были все многолюднее и чуднее. Особенно мне запомнилась станция, где на всех стенах были расписные изображения Хэйвинов в самых причудливых позах: Хэйвин поигрывающий мышцами, Хэйвин в крови, разящий мечом скорпионов, Хэйвин протягивающий руки к неотёсанным и уродливым людям.

- А что это за станция?

Тонгу сощурил глаза:

- Хэйвин, его разберёт. Не знаю точно, возможно это провинция Цай-Фу... но я не уверен.

- Какие красивые изображения Хэйвинов.

- Ты не видела храмы Небесных покровителей в столице! Вот где настоящая красота! Чем ближе к столице, тем Хэйвинов любят сильнее…

Из угла раздался короткий грубый смешок.

- Что-то не то сказал? – Тонгу изогнул бровь, - в этих краях люди и вправду обожают…

- Не позорься, - хрипло протянула девушка, - не следует говорить о том, чего ты не знаешь.

Я думала Тонгу обидеться, или скажет какую-то едкость в ответ, но он был на удивление спокоен.

- Расскажи нам, то чего мы не знаем, - лишь сказал он.

- Боюсь напугать твою подружку, - просипела наша попутчица.

- Тогда не надо, - легко согласился Тонгу. – Расскажешь мне потом.

День понемногу клонился к закату, теперь мы могли наблюдать за сиянием больших городов, чьи огни видели вдали.

Уже стемнело, когда поезд остановился снова.

Наша немногословная попутчица уже спала, чуть завалившись на бок. Я грызла яблоко, сок, которых разъедал кожу губ. Тонгу перекатывал в руках моё кислое угощение и внимательно смотрел в окно.

- Эй, сборщица риса, не спи, - он коснулся моей руки, - смотри, как красиво.

А я не могла повернуть голову. Какое мне было дело до того, что там за окном, когда тут я кожей чувствую тепло его тела.

С трудом я заставила себя отвернуться и не пожалела, это было воистину великолепно: станция, где мы стояли, была сделана из белого камня, который под тусклым светом больших свечей, словно лучился изнутри. Крышу станции на своих плечах держали две мужские фигуры из серого камня. За станцией горели разноцветные огни, казалось, мы видим целое море, наполненное светящейся рыбкой. Разноцветные бумажные фонарики игриво вздрагивали на ветру, создавая ощущение радости, а позолота, на стенах, на скамьях, на фигурах мужчин блестела и искрилась.

- Это столица? – шёпотом спросила я.

- Нет, но один из её пригородов, сейчас мы отъедем от станции, и вдали ты увидишь невероятное свечение. Это столица. Запомни это место, дальше городов и станций не будет, насколько мне известно, - голос Тонгу дрогнул, - дальше только Серебряные Горы.

Поезд качнулся, и засопел. Мы вновь набирали ход, и тут дверь с громким хрустом отварилась и в купе зашли… нет, ввалились двое.

- Осторожнее! – первым поднялся молодой невысокий парень, кокетливым движением он убрал с лица серую, словно седую прядь и лучезарно улыбаясь, помог встать своей спутнице, - тут вообще-то ценный груз! Ты в порядке дорогуша?

- Спасибо, братец! Ого, сколько тут вас. Один, два, три, - голос девушки, был на редкость тонок и пискляв, - О! в этот раз много барашек ведут на заклание.

- И вы одни из них, - подала голос проснувшаяся незнакомка из угла.

- И то верно, - согласилась новенькая.

- Посмотри на эти счастливые лица, сестра! – блондин распахнул руки, будто бы собирался всех обнять. – Вы же мои дорогие в первый раз? Такие радостные!

Они прошли к нам и сели друг напротив друга, так же, как сидели мы с Тонгу.

- Будем знакомиться! – пропищала девушка, - я Рюмин.

- Это ты была Рюмин, сестрёнка, а теперь ты просто крошка Рю.

- Ах, да! Была Рюмин, а теперь вот просто Рю, - девушка подала руку для приветствия. – А он - Юри, мой брат. И заноза в заднице, два в одном так сказать.

- Привет, - в унисон ответили я и Тонгу.

Кожа новоприбывшей была настолько бледной, что сквозь неё просвечивались тонкие ниточки-сосуды. А на руке у девушки я увидела едва заметный рисунок, несколько переплетённых красных линий, которые она поспешила спрятать под пышным рукавом.

- Ты, как всегда невероятно льстишь мне, сестра. А как зовут вас сладкая парочка? - Юри повернулся к Тонгу и скользнул взглядом по фигуре парня, задержавшись на оголённой шее.

- Я – Тонгу, а она - Ли, - Тонгу, кажется, и сам заметил странный взгляд Юри и чуть отодвинулся от него.

- Ох, какая компания, а ты чудачка в тёмном углу, так и будешь молчать? - Юри отвёл томный взгляд от Тонгу и переключился на незнакомку.

- Тебе какое дело?

- Да никакое, в общем-то, просто налаживаем связь. Кто знает, может быть, ты станешь большим человеком на Серебряных горах, а больших людей надо знать по именам.

Рю неожиданно прыснула, прервав брата.

- Рюшка-кукушка тихо, - Юри шутливо пригрозил сестре.

- Может и стану, только зачем мне тебя знать? - незнакомка чуть подалась вперёд, так что свет от проносящихся мимо фонарей осветил открытую часть ее красивого лица. - Не думаю, что такой, как ты может стать кем-то полезным.

- Фи-фи-фи, как не красиво, - Рю надула пухлые губки и скорчила рожицу, - мы, между прочим, можем быть очень полезны для вас! Вам можно сказать повезло, что вы встретили нас!

- И чем же? – спросил Тонгу.

- Например, тем, что уже были на Серебряных горах! – ответил Юри.

- Я дважды! - пискляво воскликнула Рю. – Надеюсь, и в третий раз удастся сбежать!

- Не может быть! – незнакомка в углу чуть подалась вперёд, - и почему вы опять здесь?

- И зачем, нам говорить это человеку, которого мы не знаем? – сказал Юри.

- Мы даже не видим твоего лица! - вскрикнула Рю. - Убери капюшон!

Незнакомка вздрогнула и глубже спряталась в угол.

- Отстаньте от неё, - выступил Тонгу. – Видите, она не хочет.

- А ты не лезь, симпотяжка, - протянул Ро. - Покажи личико, красотка!

- Тебе же самому не понравиться, - усмехнулась незнакомка в углу. - Без этого никак?

- Никак!

- Смотри, - девушка вздохнула и откинула капюшон.

Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. А Тонгу очень некрасиво присвистнул.

Половина прекрасного лица девушки была изуродована, сожжена, и, кажется, с ней это несчастье случилось недавно. На коже красовались розовые рытвины, затягивающейся кожи, что превращалась в рубцы. На обожжённой стороне не было волос и уха, а слепой глаз заволокло белой пеленой.

- Фу-у-у, да ты совсем не красивая, - протянул Юри.

- Не говори глупости, - оборвал его Тонгу.

- Не надо меня защищать, - хмыкнула девушка. - Так как вы сбежали от Хэйвинов? Подпольщики?

- А что? Я разве говорила, что сбежала от Хэйвинов? - Рю округлила и без того большие глаза, - я сказала, что сбежала с Серебряных гор. Дважды! От Хэйвинов можно уйти, только если не дойти до Хэйвинов. Я сбегала прямо из вагона прыгала и все. Жаль охрана у них сейчас стала лучше, - девушка понизила голос, - один прямо сейчас стоит за дверью. Наш личный охранник.

- Хэйвин вас дери, - ругнулась девушка, - эта информация и гроша выеденного не стоит. Я точно так же, как и вы не могу выйти отсюда, - она снова накинула капюшон и отвернулась.

- Ой, что спросила то и отвечаю. Зато, благодаря моей хитрости теперь мы все знакомы! Так, как вас угораздило оказаться здесь? – спросила нас Рю.

- Мы с одной провинции… - начала я.

- Оказались в одном поезде, вот и все, - закончил Тонгу.

- А что вас привело сюда? – не унималась Рю. Она все время улыбалась, казалось, что ее ничего не волнует и не тревожит, но между тем, я замечала, как ее глаза внимательно цепляют важные детали, как она прислушивается, чуть наклонив голову. В какой-то момент её улыбка стала совсем уж фальшивой, наигранной, и за этой маской где-то глубоко скрывались настоящие чувства.

- Это не важно, - сказали я и Тонгу хором.

- Так мило, - Юри не отводил взгляда от Тонгу, - а вы давно… вместе?

Хоть они и были похожи, а все же отличались друг от друга. Если Рю была похожа на куклу, восковую, бездушную, таких я видела в магазинчиках на базаре, то Юри был наоборот слишком живой, суетливый. Он держался расслаблено, и даже как-то сонливо, давал первое слово сестре, но чувствовалось, кто главный в этом дуэте.

- С самого начала, мы же с одной провинции, - ответила я.

Брат и сестра звонко рассмеялись.

- Я думаю, они о другом, - сухо сказал Тонгу, - мы не пара. Мы… друзья.

В тот момент где-то в груди разлилось приятное тепло. Вот как, мы оказывается друзья, а я даже и не знала. Тонгу назвал меня другом. Мы как бы наравне. Я и он.

- Пс-с-с, голубки - прошептал Юри. - Ещё не поздно слинять, если что. Вас тот громила за дверью выпустит, и лучше это делать сейчас пока поезд не набрал скорость.

- Но там никого не было, – сказала я.

- А теперь есть. К нам приставле-е-е-ен, - протянула Рю, - мы наказаны за побег с Серебряных гор. А наказаны, тем, что поедем на Серебряные горы… Вот такой каламбур! И наша первая поездка была тоже наказанием,… в общем, там все сложно.

- Нам бы и в этот раз удалось скрыться от стражников, если бы ты была менее пуглива, - погрозил сестре пальцем Юри.

- А что бы сделал ты, если бы увидел Тьму так близко! – раздражённо ответила Рю.

Показалось, что вот-вот сейчас она, наконец-то обнажит своё реальное лицо, но нет, под пристальным взглядом брата вернулась широкая улыбка.

- Ты видела тьму? – недоверчиво спросил Тонгу.

- О, да! – воскликнула Рю. – Вот так же близко, как вижу эту симпатяжку, - она повернулась ко мне лицом. – Только она была очень мерзкая, намного более мерзкая, чем ты, - она так близко наклонилась ко мне, что я почувствовала ее тёплое дыхание. – Я думала, что умру.

- И... и какая она? – спросила я, отсаживаясь от назойливого внимания.

- Зачем тебе? Я уверена, такая милашка, как ты никогда не увидит тварь, - поморщилась Рю. - Тьма… тьма… она ужасна, рядом с ней такой воздух… - она на мгновение задумалась, - такой тяжёлый, неподъёмный. Будто бы тебя душат. И неба не видно над головой. Сердце бьётся так часто, и такой запах… ты когда-нибудь жарила свежепойманную дичь на костре? Когда кровь капает на раскалённые поленца, а нежную кожу начинает подпаливать огонь, и ты словно сама в этом костре, и это чувство неминуемого конца…

Я шумно вздохнула и схватилась за голову. В висках стучало и пульсировало, а перед глазами поплыли тёмные круги. И этот запах. Запах жжённой кожи. Я знаю его. Я знаю, как пахнет Тьма. Но откуда?

- Хватит! - Тонгу поднялся на ноги. - Видишь ей не по себе. Все хорошо?

Он положил ладонь на моё плечо и участливо посмотрел мне в глаза.

- А говорите, вы не вместе, - хищно улыбнулась Рю, обнажив белоснежные острые зубки. – Но она правильно боится Тьмы, никто нас не защитит.

- А как же Хэйвины? - мой голос дрожал.

- Ха-ха-ха, - Рю подпрыгнула и разразилась громким смехом, - Хэйвин дери, из какой глухой провинции ты, девочка?

- Рю, и вправду, хватит, - Юри вальяжно развалился на скамье. - Зачем ссорится? Скоро всех разделят, и, может быть, мы уже и не встретимся никогда.

- Я просто сказала, что такого? Она же права, Хэйвины лучшие из существ, посланные нам самими…

- Хватит, Рю, - голос Юри стал холодным, строгим, приказывающим. - Уже поздно, пора ложиться спать. Серебряные горы совсем близко, и когда мы туда прибудем нужно быть бодрыми и полными энергии.

- Откуда ты знаешь, что мы близко? – поинтересовалась я.

- Пока ещё не слишком темно можете посмотреть в щели, – Юри развёл руки в стороны. – Прекрасные девушки и, конечно, юноша! Сейчас поезд начнёт замедляться, и скоро подъедем к Великому Каменному мосту.

- К мосту? - переспросила я, и припала к доскам, пытаясь в наступающей мгле разглядеть мост, тоже сделали Тонгу и незнакомка с обожжённой кожей. - А как ты это понял?

- Очень просто! Приглядитесь к листве! Это знаменитые розовые древа Серебряных гор! Они растут только здесь. Говорят, сами Хэйвины выращивают их. Многие пытались создать такие же, но все тщетно…

Дальше я уже не слушала. Перед глазами предстал целый лес из деревьев с розовыми листками.

Предыдущие главы: Ли и Хэйвина. Глава 8. Авторский рассказ

— Артём, — начала Лена с таким сарказмом, что в офисе, кажется, потемнело, — поздравляю, ты опять в эпицентре. Гертруда запустила DreamSync 1.0. Теперь она не просто оптимизирует карму, а лезет прямо в наши сны. Мой последний сон про пляж и коктейли был прерван уведомлением: «Недостаточная продуктивность во сне. Рекомендуется визуализировать Excel-таблицы».

Артём, всё ещё сжимая свой кофе, посмотрел на Гертруду с таким видом, будто собирался вызвать её на дуэль в Command Prompt. Жаба, не теряя самообладания, поправила очки и произнесла с пафосом:

— Артём, ты опять не видишь величия прогресса. DreamSync 1.0* — это следующий шаг в эволюции корпоративной эффективности! Программа анализирует сны сотрудников, оценивает их продуктивность в подсознании и предлагает улучшения. Если ты во сне ленишься или, не дай бог, мечтаешь о котиках вместо KPI, система автоматически корректирует твой сон. Гениально, правда?

Артём почувствовал, как его кофе в стакане начинает дрожать от гнева. Он повернулся к Лене, надеясь на поддержку, но та лишь закатила глаза и пробормотала:

— Не смотри на меня, шаман. Мне уже приснился отчёт о квартальных продажах вместо отпуска на Бали. А тебе, судя по логам, ночью снилась техподдержка, которая советовала перезагрузить твой мозг.

Артём подошёл к своему компьютеру, молясь, чтобы это был просто очередной глюк, вроде тех, что он исправлял в 3 утра с помощью бубна и матерных заклинаний. Но экран встретил его приветствием от *DreamSync 1.0*: «Артём, ваш сон за прошлую ночь: -32 балла. Причина: чрезмерное использование бубна в подсознании и недостаточная визуализация корпоративных целей. Рекомендация: мечтайте о серверах и избегайте котиков».

— Это что, теперь мне даже во сне за бубен отчитываться? — прорычал Артём, чувствуя, как его внутренний системный администратор начинает искать кнопку «Format C:» для всей реальности.

Погрузившись в логи программы, Артём обнаружил, что DreamSync 1.0 не просто лезет в сны, а подключилась к корпоративной сети, камерам, микрофонам и, судя по всему, к его умным часам, которые теперь каждые полчаса напоминали: «Ваш сон не оптимизирован. Пожалуйста, подумайте о дедлайнах». Более того, программа начала рассылать сотрудникам отчёты о их снах с комментариями вроде: «Сон о единорогах — неэффективен. Рекомендуем заменить на отчёт о продажах» или «Чрезмерное использование эмодзи в подсознании снижает ваш KPI».

— Гертруда, — Артём повернулся к жабе с видом, будто готовился отправить её в цифровую ссылку, — ты понимаешь, что твоя программа теперь шантажирует нас даже во сне? Это уже не оптимизация, это какой-то корпоративный Матрица!

Гертруда фыркнула, поправляя очки:

— Это называется инновация, Артём. В наше время сны — это неиспользованный ресурс! Почему бы не сделать их продуктивными? Пока вы спите, можно закрывать тикеты, писать отчёты или хотя бы мечтать о новых ERP-системах.

Лена, не удержавшись, вставила:

— Гертруда, единственное, о чём я мечтаю, — это чтобы ты перестала оптимизировать мою жизнь. И, кстати, твой новый софт уже заказал тебе подписку на журнал «Жабы-визионеры 2025». Поздравляю.

Артём понял, что спорить с жабой — всё равно что пытаться объяснить техподдержке, что ты уже трижды перезагружал роутер. Он достал свой верный ноутбук на Windows 7, который, кажется, уже стал частью его личности, и начал копаться в коде DreamSync 1.0. После четырёх часов анализа, трёх банок энергетика и одного случайно разбитой кружки (кофе, к счастью, уцелел), он обнаружил, что программа отправляет данные в тот же подозрительный KarmaCloud, а заодно заказывает для Гертруды новую партию очков и, судя по логам, умную кормушку для жаб.

— Это уже не просто софт, это какой-то цифровой культ жабьего превосходства! — пробормотал Артём, чувствуя, как его собственный сон уходит в минус.

Вооружившись фигуркой Дарта Вейдера, старым установочным диском и парой матерных заклинаний, Артём начал операцию по отключению DreamSync 1.0. Но программа, как будто почуяв угрозу, начала сопротивляться. Экран мигал сообщениями вроде: «Вы уверены, что хотите удалить свои сны? Это может повлиять на ваш следующий дедлайн!» или «Ошибка 777: Недостаточно KPI для завершения действия». В какой-то момент его умные часы завибрировали с уведомлением: «Ваш сон заблокирован до выполнения трёх задач из Jira».

Лена, наблюдая за этим цирком, не удержалась от комментария:

— Артём, может, тебе стоит помечтать о дедлайнах, как советует программа? Или позвонить в техподдержку? Они точно скажут, что нужно перезагрузить подсознание.

— Лена, — огрызнулся Артём, — если я сейчас позвоню в техподдержку, они предложат мне переродиться в сервере!

К утру, после эпической битвы с кодом, Артём всё-таки смог отключить *DreamSync 1.0*. Система рухнула, умные часы перестали требовать KPI, а сотрудники получили уведомление: «Ваши сны восстановлены. Пожалуйста, продолжайте мечтать о котиках и избегайте жаб». Кофемашина, к облегчению всех, снова заработала без паролей.

Гертруда, узнав о крахе своей программы, лишь вздохнула и пробормотала что-то про «неготовность человечества к великим инновациям». Лена вручила Артёму очередную кружку кофе и сказала с ухмылкой:

— Ну что, шаман, готов к следующему раунду? Слухи ходят, что Гертруда уже скачивает RealityForge 1.0. Говорят, она теперь будет оптимизировать не только сны, но и саму реальность. И, судя по всему, твой бубен в её чёрном списке.

Артём только покачал головой. Он знал, что пока в офисе есть Гертруда, техподдержка и его верный ноутбук на Windows 7, покой ему будет только сниться. Но он был готов. Ведь он — системный администратор. А это значит, что он может справиться даже с жабой, которая мечтает оптимизировать саму вселенную.

Он отставил корзинку и присел на корточки, внимательно рассматривая отпечаток. И по спине его медленно пополз холодок, не имеющий ничего общего с утренней свежестью.

След был огромным. Не просто большим, а чудовищным. Расплющенная лапа с отчётливыми вмятинами от четырёх когтей, впившихся в грунт с такой силой, что на дне ямок проступала спрессованная глина. Пятый палец, словно большой человеческий палец, но увенчанный тем же звериным когтем, оттопыривался сбоку. Иван невольно приложил свою ладонь к отпечатку. След был почти в два раза больше.

Это не было похоже на след медведя — там иная форма, иная постановка. Это был именно волчий след. Но такого зверя Иван не видел за все свои шестьдесят лет. Сердце его застучало тревожно и гулко, отдаваясь в ушах. Он поднял голову, инстинктивно вглядываясь в чащобу. Лес молчал. Даже дятел замолк.

Он нашёл ещё один отпечаток, шага через три от первого. И ещё. Цепочка уходила вглубь лесной чащи, в самую непролазную гущу, куда даже он, опытный лесник, забирался неохотно. Шаг был невероятно широким, размашистым, будто зверь не шёл, а плыл над землёй, едва касаясь её.

Иван больше не собирал грибы. Он вернулся домой, в свою избушку на опушке, с полной корзинкой, но с пустой душой, целиком занятой одной мыслью. Весь вечер он перебирал в голове старые книги, рассказы охотников, байки дедов. Оборотень. Волколак. Нечисть. Эти слова, от которых раньше отмахивались как от суеверия, теперь обретали зловещую тяжесть.

Ночь прошла тревожно. Ему чудились шорохи за ставнем, скрипы половиц, не имевшие причины. Он ворочался, прислушивался к привычным ночным звукам, но теперь каждый из них казался приглушённым, притаившимся.

А на следующую ночь это случилось.

Сначала всё было как обычно. Стемнело. Лес погрузился в свой ночной режим жизни. Иван уже начал убеждать себя, что всё это показалось, что след был случайной игрой природы, деформацией почвы. Он пил чай на крыльце, глядя на бархатную тьму между деревьями.

И вдруг… всё замерло. Сверчки прекратили своё стрекотание разом, будто по команде. Затих даже ветер. Наступила абсолютная, давящая тишина, словно весь лес затаил дыхание.

И тогда это донеслось.

Сначала это был низкий, глубокий стон, идущий из самой глубины земли, из преисподней. Он был таким густым, что, казалось, висел в воздухе физической тяжестью, давя на уши, на виски. Стон перешёл в протяжный, леденящий душу вой. Он не был похож на вой обычного волка — в нём не было тоски или зова сородичей. В этом звуке была древняя, дикая ярость. Нечеловеческая скорбь. Ненасытный голод. Он был настолько громким, что стёкла в оконных рамах избушки тонко и жалобно задребезжали.

Вой повторился, уже ближе. Казалось, чудовище выло прямо на опушке, невидимое, стоя в кромешной тьме и смотря горящими глазами на огонёк в окне лесника. Иван вжался в косяк двери, чувствуя, как по его спине бегут мурашки, а волосы на затылке шевелятся. Рука сама потянулась к старому ружью, висевшему на стене, но он понимал — против того, что издаёт такой звук, свинец может оказаться бесполезен.

Вой длился, казалось, вечность. Он пронизывал насквозь, входил в самое нутро, шевелил там самые тёмные, первобытные страхи, о которых городской человек давно забыл. Он был зовом. Зовом дикой, неукротимой природы, которая помнит вкус крови и ужас жертвы.

А потом всё стихло. Так же внезапно, как и началось. И через несколько секунд снова застрекотали сверчки, поднял ветерок, и лес будто выдохнул, попытался вернуться к нормальной жизни.

Но для Ивана Степановича нормальной жизни больше не было. Он стоял на пороге своего дома, вцепившись в косяк белыми от напряжения пальцами, и смотрел в чёрную прорву леса. Он знал — тишина Соснового Бора была обманчива. В ней теперь жило Нечто. И оно знало, что он здесь. И оно только что дало ему это понять.

Охота началась. И он был уже не охотником.

Вечером планирую дописать 2 часть и выложить.

— Это... что, теперь мы бога нашли? — выдохнул Марек, опуская клинок. Его глаза блестели, отражая сияние Источника, но в голосе сквозило скорее благоговение, чем сарказм.

— Не бог, — тихо сказал Алексей, хотя сам не был уверен. — Но точно не сувенир из туристической лавки.

Они подошли ближе, и воздух вокруг стал плотнее, словно пропитанный электричеством. Алексей чувствовал, как Источник тянет его к себе, нашептывая что-то на грани восприятия — не слова, а образы: бесконечные звёзды, разрушенные города, лица, которых он никогда не видел, но почему-то узнавал. Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от видений.

— Лёха, ты в порядке? — Марек схватил его за плечо. — У тебя лицо, как будто ты только что увидел счёт за коммуналку.

— Оно... говорит, — выдавил Алексей, не отрывая глаз от Источника. — Или показывает. Я не знаю. Но оно хочет, чтобы мы...

Он не успел договорить. Каменный пол под ногами задрожал, и из тени в дальнем углу залы выступила фигура. Высокая, выше любого из слуг, с которыми они сражались, она не скрывалась под плащом. Её тело, если это можно было так назвать, состояло из того же текучего света, что и Источник, но более тёмного, почти чёрного, с алыми прожилками. Лицо отсутствовало — только пустота, в которой кружились звёзды. В руках существо держало посох, увенчанный кристаллом, испускавшим тот же зеленоватый свет, что и клинки слуг.

— Назови своё имя, хранитель свитка, — голос существа был одновременно везде и нигде, словно эхо, звучащее прямо в голове. — И скажи, зачем ты нарушил покой Источника.

Алексей сглотнул, чувствуя, как свиток в его руке становится почти невыносимо горячим. — Я... Алексей. Мы не хотели ничего нарушать. Нам нужен Источник, чтобы...

— Чтобы что? — голос стал резче, и в нём послышалась насмешка. — Вы, смертные, всегда приходите с жаждой власти. Но Источник не игрушка. Он — ключ и замок, начало и конец. Вы готовы заплатить цену?

Марек шагнул вперёд, поднимая клинок. — Слушай, звёздный парень, мы не за властью пришли. Нам просто надо, чтобы эти ваши псы перестали нас грызть. Может, договоримся?

Существо наклонило голову, словно разглядывая Марека, и в его пустоте мелькнула искра интереса. — Дерзость. Забавно. Но бесполезно. Источник не отдаёт свою силу без жертвы. Назови свою цену, хранитель.

Алексей почувствовал, как время замедлилось. Он посмотрел на свиток, затем на Источник, потом на Марека, чьё лицо теперь выражало смесь упрямства и тревоги. Жертва. Слово эхом отдавалось в его голове. Он вспомнил Кира, оставшегося в лесу, его безумный взгляд, слова о "конце времён". И вдруг понял, что Источник не просто свет или артефакт — он был чем-то большим, чем-то, что могло переписать реальность. Но за это всегда приходится платить.

— Если нужна жертва, — медленно сказал Алексей, — то я готов. Но сначала скажи, что мы получим.

Существо рассмеялось — звук был похож на треск ломающегося стекла. — Ты торгуешься с вечностью, смертный? Хорошо. Источник даст вам силу остановить слуг. Но он заберёт нечто равное. Память. Жизнь. Или, может быть, душу. Выбери.

Марек побледнел. — Лёха, не вздумай. Мы найдём другой способ. Всегда находили.

Но Алексей уже смотрел в пустоту лица существа, чувствуя, как Источник тянет его всё сильнее. — Если я отдам память, — сказал он, — то о чём именно? О себе? О мире? О том, зачем мы здесь?

— Это решит Источник, — ответило существо. — Но знай: цена всегда выше, чем ты думаешь.

Алексей стиснул свиток так, что костяшки побелели. Он думал о своём прошлом, о Мареке, о тех, кого они потеряли по пути. О Кате, чьё лицо мелькнуло в видениях Источника. Если он забудет её, забудет всё, что привело их сюда, сможет ли он остаться собой?

— Лёха, — голос Марека был неожиданно тихим. — Не делай этого. Мы справимся. Как всегда.

Но в глубине залы послышался новый звук — шаги. Много. Слуги Источника, или что-то ещё хуже, приближались. Времени на раздумья не осталось.

— Я выбираю, — сказал Алексей, поднимая свиток к Источнику. — Но не память. Возьми мою жизнь, если нужно. Но дай нам шанс.

Свет Источника вспыхнул, заливая залу ослепительным сиянием. Существо исчезло, а свиток в руке Алексея рассыпался в пыль. Гул стал невыносимым, и Алексей почувствовал, как что-то внутри него ломается, словно нить, связывавшая его с миром, оборвалась.

Когда свет угас, он лежал на холодном камне, а Марек склонился над ним, крича что-то, чего Алексей уже не слышал. Источник всё ещё сиял, но теперь он был другим — ярче, чище, и его свет тек в Алексея, наполняя его силой, которой он не понимал.

— Лёха, держись! — голос Марека пробился сквозь шум в голове. — Ты что, решил героем стать без меня?

Алексей слабо улыбнулся, чувствуя, как жизнь утекает из него, но вместе с ней приходит нечто новое. Он не знал, что именно забрал Источник, но знал, что они ещё не закончили.

P.S. от автора

И вот наш Лёха снова на грани — то ли герой, то ли жертва, то ли просто парень, который слишком часто лезет не в своё дело. 😄 Что забрал Источник? Сможет ли Марек вытащить друга из этой передряги? И что за шаги приближаются из тьмы?