(Продолжение боя в склепе церкви Св. Параскевы)

Стражи Владык не ждали. Словно единый механизм, трое бойцов в броне цвета окисленной меди подняли свои хроно-арбалеты. Стрелы – не болты, а сгустки сгущенного, вязкого времени, похожие на слепки из темного стекла – вылетели с тихим свистом, оставляя за собой шлейф искаженного воздуха. Артем инстинктивно рванулся в сторону, толкая Софию. Один сгусток пробил камень там, где секунду назад была его голова, оставив после себя не выбоину, а странное углубление, где камень словно тек, как воск, замедляясь до абсурда. Другой – чиркнул по плечу Софии. Она вскрикнула не от боли, а от внезапной, леденящей тяжести, охватившей руку. Движение замедлилось в десятки раз.

— Время-цемент! – крикнула София, с трудом отползая за груду камней. Ее лицо побелело. – Не дай попасть! Замедлят до смерти!

Артем прижался к холодной стене рядом с пляшущими тенями иконы "Сошествия во ад". Его разум лихорадочно работал. У него не было оружия. Только кулаки. Вера. И... семя Белого Древа в кармане. Оно жгло кожу сквозь ткань, как уголь. Стражи методично перезаряжали арбалеты, их шлемы с узкими щелями-глазницами сканировали темноту склепа. Они двигались без спешки, как палачи, знающие, что жертва не уйдет.

— Артем! Лампада! – позвала София, с трудом двигая окоченевшей рукой. – Живой Огонь! Он не подчиняется их законам!

Артем взглянул на лампаду, стоявшую у их ног на камнях. Ее пламя, их слитое время – вера Артема и последние искры Сада Софии – горело ровно, игнорируя леденящие потоки замедленного времени. Оно было крошечным, но неукротимым. Как сама их связь после крушения иллюзий.

"Вера сильнее шестеренок..."– пронеслось в голове Артема. Он не верил в абстрактное спасение. Он верил в Софию. В их общую борьбу. В необходимость посадить это проклятое семя. Вера как оружие. Как у Нео в "Матрице", когда он начал видеть код.

Он схватил лампаду. Стекло обожгло ладонь, но пламя не причинило боли – лишь волну теплой, живительной силы. Он шагнул из-за укрытия навстречу Стражам. Не как герой, а как живой факел отчаяния и решимости.

— Еретик! Целься! – скомандовал командир Стражей.

Сгустки замедленного времени полетели в него. Артем не уворачивался. Он поднял лампаду, как священник Чашу. Пламя вспыхнуло ярче. Сгустки, летящие к нему, встретили невидимый барьер. Они не остановились, но их движение стало заметным глазу. Темное стекло начало трескаться и рассыпаться на мертвые, серые хлопья, как пепел, прежде чем достигло Артема. Живой Огонь пожирал искусственное время!

— Невозможно! – прошипел командир, отступая на шаг. – Его время кончилось! Он должен быть пылью!

— Его ваше время кончилось! – крикнула София, сумевшая подняться. Глаза ее горели не прежним страхом, а яростью хищника, загнанного в угол. Она больше не Хранительница Сада. Она – Страж, вернувшийся в свой Град. И она знала его слабые места. – Его время – Вера! А вы давно забыли, что это такое! Вы поклоняетесь шестерням!

Она рванулась вперед, игнорируя тяжесть в руке. Не к Артему, а к ближайшему Стражу. Ее движение было резким, точным, как удар змеи. Она не стала бить по броне. Ее пальцы, тонкие и сильные, впились в щель под шлемом, туда, где должна была проходить трубка подачи воздуха или связи.

— Система жизнеобеспечения! – крикнула она Артему. – Уязвимость!

Страж замер, издавая хриплый, механический звук. София рванула что-то внутри. Раздался шипящий разрыв. Из-под шлема брызнула маслянистая жидкость. Страж рухнул на колени, дергаясь в конвульсиях.

Победа не была чистой. Она была жестокой, грязной, как и сама реальность Града. Как борьба Стругацких – не за абстрактное добро, а против конкретного зла.

Остальные двое Стражей открыли беспорядочную стрельбу. Склеп наполнился свистом сгустков времени и звоном рикошетов от камней. Артем двигался, прикрываясь светом лампады, чувствуя, как пламя поглощает атаки, но и само слабеет. Каждая нейтрализованная стрела отнимала кроху их слитого времени. Циферблат на шее Артема показывал 18:37:12. София, откатившись за обломки, тяжело дышала. Ее лицо покрылось потом, движения снова стали вязкими – эффект "цемента" не прошел полностью.

— Артем! Семя! – закричала она, перекрывая грохот. – Склеп! Разлом здесь! Энергия еще жива! Посади его! Сейчас!

Артем понял. Пока Стражи отвлечены, пока Живой Огонь еще держит щит... Он рванулся к месту, где когда-то посадил красное зерно. К трещине в стене, откуда лилась когда-то бархатная тьма, а теперь лишь слабо мерцали искры. Он выхватил холщовый мешочек, разорвал его. На ладони лежало Семя Белого Древа. Оно было холодным и тяжелым, как кусок льда, но внутри него пульсировал сдержанный, чистый свет.

— Нет! – взревел командир Стражей, поняв его замысел. Он навел арбалет не на Артема, а на Софию, прижатую к камням. – Отступи, еретик, или она умрет первой!

Артем замер. Глаза его встретились с глазами Софии. В них не было мольбы. Была тихая готовность. И приказ: Сажай!

Выбор. Опять выбор. Не между жизнью и смертью. Между верностью их союзу и миссией. Между спасением любимой и шансом спасти всех. Как у героев Стругацких на распутье.

«Настоящая близость... когда плечом к плечу встречают конец часов»...

Артем повернулся к разлому. И воткнул семя в холодный камень у самой трещины.

— Прости, София, – прошептал он.

Раздался выстрел. Сгусток времени полетел в Софию. Артем, не оборачиваясь, швырнул лампаду Живого Огня ей под ноги. Пламя взметнулось стеной, поглощая смертоносный сгусток. Но щит вокруг него исчез.

Командир Стражей выстрелил в спину Артему.

Боль была странной. Не острой, а тягучей и холодной, как будто его плоть и кости превращались в густой, неподвижный сироп. Он почувствовал, как замедляется его сердце. Дыхание. Мысли. Он видел, как медленно-медленно падает вниз, к камням разлома. Видел, как из трещины, куда он вложил семя, бьет ослепительно белый луч. Видел, как София, подхватив лампаду, с рычанием ярости и отчаяния бросается на командира Стражей, используя само пламя как оружие, прожигая его броню.

Потом его взгляд упал на икону "Сошествия во ад". Лик Христа казался живым. Глаза смотрели прямо на него. И в них была не укоризна, а... понимание? Солидарность?"И я сошел туда, куда страшно смотреть..." – пронеслось в затухающем сознании Артема.

Белый луч из разлома ударил в него. Не больно. Как обжигающе-ледяной душ. Он почувствовал, как замедление отступает под натиском этой чистой, дикой силы. Но вместе с холодом пришла жгучая боль в груди, где билось сердце, связанное с Софией через лампаду. Он услышал ее крик – не физический, а душевный, крик разрывающейся связи.

Семя Белого Древа прорастало. Оно пожирало его жизнь и жизнь Софии как топливо. Как предупреждала она. Плата за новую Лествицу. За шанс.

Артем, превозмогая ледяную слабость, поднял голову. Он увидел Софию. Она стояла над телом командира Стражей, чья броня дымилась от Живого Огня. Ее лицо было искажено нечеловеческой агонией. Она сжимала грудь, где должен был быть циферблат Сада. Из ее уст вырвался беззвучный крик. Белый луч из разлома бил и в нее, вытягивая силу.

Они были соединены – болью, жертвой, лучом прорастающего Древа. Настоящая близость в момент расплаты.

Оставшиеся Стражи, видя гибель командира и растущую из разлома ослепительную белую лозу, похожую на кость, покрытую светящимися рунами, в ужасе отступили. Их дисциплина рухнула. Они бросились к выходу.

Склеп наполнился грохотом и светом. Белая лоза росла с невероятной скоростью, оплетая стены, свод, пробивая камень. Она не была похожа на алую Лествицу. Она была холодной, совершенной, неумолимой. Древом Познания? Древом Жизни? Или новой ловушкой?

Артем пополз к Софии. Каждое движение давалось мучительно. Его Хронофон показывал 05:11:03, но это было неважно. Важно было дотянуться до нее. Она упала на колени, вся содрогаясь от боли, которую делили на двоих. Ее глаза встретили его взгляд. В них не было упрека. Была та же решимость, что и у него. И бесконечная усталость.

Он дотянулся. Их окровавленные руки сплелись на холодных камнях перед стремительно растущим Белым Древом. Лампада Живого Огня, почти угасшая, стояла рядом.

— Получилось... – прошептала София, и капли крови выступили у нее на губах. – Лествица... растет... Но какая... цена...

— Настоящая... цена... – с трудом выговорил Артем. Боль была всепоглощающей, выжигающей душу. Он видел, как тела убитых Стражей начинали стремительно ржаветь и рассыпаться, словно их искусственное время ускорилось в тысячи раз под воздействием Белого Древа. Ржавчина поползла по их броне, превращая металл в прах за секунды. Символ тленности системы. – Мы... вместе... София... До... конца... часов...

Белое Древо ударило побегом в свод склепа. Каменные плиты с грохотом обрушились вниз, открывая клочок грязно-серого неба Града. По стволу Древа, как по живой лестнице, уже карабкались вверх какие-то тени – не Стражи, а жалкие, изможденные фигурки людей из соседних трущоб, почуявших освобождение? Или новую опасность?

Победа? Или только начало новой, более страшной главы? Артем не знал. Он знал только боль в груди, холодную руку Софии в своей и тиканье Хронофона, отсчитывающего их последние, украденные у гибели часы. Они заплатили кровью за семя. Теперь предстояло узнать, что вырастет.

Гарри тоже приходили письма от ведьм и колдунов (в основном от тех, с кем свела его Джемма летом, но ещё писала Тонкс), с беспокойством о том, что рядом с ним Пожиратель Смерти. Им мальчик отвечал, что нет нужды беспокоиться. Так же крылатый почтальон принёс новое письмо от Люциуса Малфоя. Отец Драко попросил уточнить, какие именно он хочет получить утерянные подарки. Похоже, что хозяин Добби и сам не знал, что за вещи похитил ненормальный домовик. Гарри, который был весь в нетерпении, когда же уволят декана, не стал ходить вокруг да около, и прямо ответил, что ему затруднительно узнать, что ему должны были подарить, не выдавая, что эльф Малфоев грабил его, поэтому лучше уточнить у самого вора. Из-за ожидания увольнения Снейпа, у Гарри буквально всё валилось из рук. Даже изучение невербальных чар шло с большим трудом. Хотя правильнее сказать, что мальчик вообще не достиг никаких результатов, у него даже зажечь свет не открывая рта не выходило. А без обладания безмолвным волшебством, как считал Поттер, ему не удавалось побеждать на дуэлях с Селвин, которые он пунктуально посещал. Не шёл у него из головы и автор доноса Минерве МакГонагалл, только его найти так и не получалось, несмотря на все усилия. Поэтому Поттер по памяти восстановил содержание этого письма, собираясь при возможности показать Джемме, раз без неё никак не получалось достичь результата. Желание найти и наказать врага, осмелившегося попытаться выгнать его из Хогвартса, понемногу, под действием ощущения беспомощности и злостью от безрезультатных поисков, трансформировалось в холодное бешенство. Заклинания, которыми он накажет этого гриффиндорца, Поттер постоянно крутил в голове, желая поскорее применить их на деле. Ему хотелось найти хоть какую-то отдушину, но такие проклятия он не мог применять ни в дуэлях с Селвин, ни на занятиях с пятикурсниками. Но он знал, хоть это и не афишировалось, что иногда старосты применяют чары, в качестве карающих мер к нарушителям. Но процесс наказания провинившихся проходил мимо него, хоть он иногда решал некоторые проблемы, где нужно было вынести решение в пользу кого-то, но вот более серьёзные случаи оставались в ведении старост. И это вроде было бы правильно — только старосты могли снимать баллы или назначать даже отработки, но такое положении вещей не нравилось Гарри. Словно его решили оградить от соблазна «наказывать», как он якобы карал маглорождённых. И возможность обсудить этот вопрос у него появился, когда староста пятого курса подошла к нему на перемене.

— Картер поругалась с Пьюси. И главное, из-за какого пустяка, — пожаловалась Джулия Монкли на четверокурсников. — Что-то с конспектом по трансфигурации. Что с ней делать, ума не приложу.

В прошлом году капитан команды Маркус Флинт снял Пьюси с позиции охотника, отдав место Гарри, и после этого мальчик не раз ловил на себе его завистливый и злой взгляд, когда тот думал, что Поттер его не видит.

— Я не винил бы Картер, — вступился мальчик. — Пьюси тот ещё…

Он не договорил, предлагая Монкли самой додумать.

— Особенно, когда кое-кто играет лучше него в квиддич, — рассмеялась та.

Поттер усмехнулся. Ученики спешно спускались в Большой зал: наступало время обеда. Девушка подошла к окну, глядя в чистое небо. Она была изумительно красива: светлые, длинные волосы струились по её изящным, девичьим плечам, с золотистым оттенком загорелое лицо и серые глаза.

— Может стоит как-то наказать? — задал вопрос мальчик.

Он словно не видел её, а что-то другое. Кузен… Его кузен, у которого вместо рук были щупальца.

— М? — протянула староста, не отрывая взгляда от неба.

— Нельзя же просто так это оставить, — пояснил Поттер.

— Пьюси или Картер? — отрывисто спросила девушка, не оборачиваясь.

— Наверное, стоит сначала выслушать обоих, но зная Картер… — мальчик пожал плечами.

— Да я уже слушала, без толку. Каждый обвиняет другого, а Картер никто не любит, так что все свидетели предвзяты.

— Она часто меры не знает, — согласился Поттер, вспоминая слова Трейси, как та приставала к ней с расспросами насчёт дуэли. — Может какой-нибудь сглаз научит её правильному поведению?

— Я… я не думаю, что это правильно, — запнулась Монкли. — У меня ещё не было случаев, когда нужно было пускать палочку в ход. И я считаю, что этот не тот случай, когда это столь необходимо.

— А что Роули? — спросил Гарри.

— Я не стала её наказывать за тот случай. Ну, когда она сглазила Бэгшот. Ты же про это? Хотя, возможно, что «Силенцио» на вечер с запретом расколдовать себя было бы правильным решением.

— Да, она сильно провинилась. Может стоило что-то более серьёзное?

— Хм, у тебя хорошие познания в Защите от Тёмных искусств. Что бы ты предложил?

— Выбор-то огромный. Начиная от сглаза, чтобы лицо было бы в прыщах, заканчивая щупальцами вместо рук, — тихо сказал мальчик.

Сегодня его а ждал урок с профессором Люпином. А значит он снова будет бороться с дементором. Ощущения от этого существа, крики родителей заставляли его желать поделиться с болью с кем-нибудь. Хоть с кем.

— Это какое-то ж членовредительство получается, — мягко попыталась объяснить ему Джулия. — Да, Роули также поступила с Бэгшот. Но стоит ли отвечать ей этим же?

— Это было бы справедливо, — заметил мальчик.

Справедливо. Как смерть пса Мардж?

— Возможно, да. Но тогда бы она затаила зло. Обычно, мы всё же ограничиваемся жалящими заклятиями и то в крайних случаях. Немного больно, но никаких внешних следов.

— Хорошо. Но в следующий раз я хотел бы в этом поучаствовать. А насчёт Роули… Может пусть как-то сдерживает Картер в наказание, — мальчик добавил сарказма в голос, словно показывал, что говорит несерьёзно. — Они же учатся вместе.

Монкли рассмеялась.

— Ну да, проще у лукотруса ветку отнять, — хихикнула волшебница.

Лукотрусы, как знал Гарри, были хранителями деревьев и очень ревностно оберегали все свои веточки.

— Ага. Роули не сможет контролировать даже свой собственный класс, — отметил Поттер, зная, что Монкли запомнит его отношение к этой четверокурснице.

— Ладно, будь по-твоему, просто понаблюдаем за этой ситуацией, — вздохнула староста. — А насчёт твоего желания… Я это учту. Никогда не хотела таким заниматься, так что с радостью тебе это отдам. Главное, чтобы они после не очутились у мадам Помфри. Это всё же слизеринцы, а не Уизли.

Поттер хмыкнул.

— Так что ты решила насчёт Защиты от Тёмных Искусств? — мальчик перевёл тему. — Попробуешь готовиться в этом году? Как я знаю, Люпин принял всех на шестой курс, кто наскрябал хотя бы «Удовлетворительно» по СОВам. А я не сомневаюсь, — мальчик продолжил, чуть смягчив тон и понизив голос, делая его почти заговорщическим, — что ты сможешь сдать на куда более высокую оценку.

— Спасибо, — девушка улыбнулась своеобразному комплименту. — Это несколько странно, что он проходной балл для шестого курса поставил не стандартное «Выше Ожидаемого», что предпочитали большинство профессоров, а «Удовлетворительно». Явно таким образом предоставляя возможность всем продолжить обучение. Но мне не особо хочется брать Защиту от Тёмных искусств на шестом курсе.

— Но почему? Я же вижу, что тебе этот предмет нравится. Неплохо в нём разбираешься. Даже знаешь такие заклинания, как Патронус. Хотя в школьную программу Патронус не входит, — эмоционально подчеркнул Гарри.

Поттер был бы не против, если она присоединилась к пятикурсникам, с которым он уже занимался.

— Верно подметил, — она снова улыбнулась. — Но, видишь ли, в чём дело, Гарри, — староста чуть выделила интонацией его имя, мальчик понял, что она специально это сделала, впервые назвав его так, перейдя с фамилии на более личное общение.

«Хитро, хочет таким образом показать, что мы с ней друзья».

— Предмет мне действительно интересен, мне нравится выискивать разные заклинания, колдовать, представляя себя великой волшебницей из прошлого. Но это хобби. Я не уверена, что это моя грань магии, — Гарри чуть нахмурился, услышав незнакомое словосочетание. — У меня нет такого умения постигать это мастерство, в отличие от тебя.

— Мастерству обучаются, а не постигают, — автоматически поправил Поттер, невольно повторив слова Дамблдора. — А чем ты тогда собираешься заниматься после Хогвартса?

— О, до этого ещё так долго-о-о, — мелодично протянула Монкли, расправив плечи. — Возможно, я попробую построить карьеру в Министерстве, — мечтательно сказала она. Её чуть уставшее лицо словно осветилось изнутри. — Или буду исследовать разные древние гробницы, читая таинственные манускрипты.

Гарри улыбнулся. Он знал, что она лжёт или, по крайней мере, не договаривает правду. В купе поезда Джулия говорила ему, что будет работать у своего отца, который был известным богачом в волшебном мире. Её семейство владело производством зелий, которые большими партиями уходили в континентальную Европу и даже в Африку.

«Наверное, — предположил Гарри, — Монкли ещё и потому стала старостой у Снейпа, который был профессором зельеварения, в этом есть какая-то взаимосвязь. По крайней мере, семейство Монкли занималась ещё чем-то. Джемма что-то говорила про это. А вот по словам самой девушки она будет продолжать семейную традицию. Проверяет что мне рассказала Джемма? Или смотрит на моё мастерство в легилименции, смогу ли я опознать ложь? Или на самом деле она ничего не забыла, а хочет узнать, как я отреагирую? Специально провоцирует?»

— Ну а ты, Гарри? — девушка чуть дёрнулась, словно собиралась посмотреть на мальчика, но всё же не повернулась. — Чем бы хотел заняться после Хогвартса?

Этот вопрос поставил его в тупик. Он не представлял свою жизнь без Хогвартса. Ему ещё учиться долгих пять лет! Но слова уже сами лились изо рта, ведь обман и ложь — основы Слизерина.

— Даже не знаю, — манерно протянул он, копируя интонацию Малфоя. — У меня столько путей, столько возможностей. Выберу что-то достойное, что мне самому будет нравится.

— Понимаю.

Прозвенел звонок.

— Скажешь Бинсу, что задержала меня, — сказал Поттер, понимая, что разговор не закончен.

— Эм, хорошо.

Девушка повела плечами. Она явно напряглась.

— Я… А я ещё хотела спросить, что у тебя с нашим деканом? — колдунья искоса посмотрела на него. — С профессором Снейпом.

Гарри посмотрел ей в глаза. Девушка рассеяно улыбнулась ему и быстро перевела взгляд в окно. Поттер, уже привыкший к таким внезапным вопросам от Селвин, не растерялся, а лишь чуть хмыкнул.

«Хочет в обмен на обещание допустить меня к наказаниям, вызнать это»?

— Ты не подумай, что это праздное любопытство, — пояснила слизеринка. — Просто я, как староста, должна понимать, что у нас происходит на факультете. А ты мне так помогаешь в этом, я очень благодарна тебе. Вот и думала, что ты сможешь разъяснить мне эту ситуацию. Учитывая ещё эту кошмарную публикацию в «Ежедневном Пророке».

— Всё отлично. Сейчас у меня с ним полное взаимопонимание, — заявил Гарри, почти не покривив против истины.

Северус Снейп, похоже, счёл Невилла Долгопупса своим личным врагом номер один, и сосредоточился на нём на уроках, что полностью устраивало Поттера. Он даже заметил, что зелья стали получаться куда лучше, когда его не сверлил злобный взгляд декана. Иногда ему было жалко Долгопупса, тем более, что причиной его несчастья был он сам, но мальчик понимал, что лучше уж пусть гриффиндорец страдает, чем он.

— Хотя то, что он сделал с жабой гриффиндорца. Это как-то не очень, — после паузы отметил мальчик.

— Вот оно как, — нейтрально подметила Джулия.

— Да, — он холодно взглянул на старосту, пытаясь поймать её взгляд.

— Думаешь, у него из-за этого будут проблемы? — тихо сказала девушка.

— Шутишь? У него уже проблемы! Я лишь беспокоюсь, чтобы это не стало проблемой факультета.

— Не поняла тебя, — староста поёжилась, будто ей стало холодно от его слов.

— Это не наша проблема, — отметил Гарри. — Проблемы профессора Снейпа не являются проблемой Слизерина.

— Он много что сделал для нашего факультета, — возразила Джулия. — И сейчас наш факультет силён, как никогда. Маглорождённые покидают Хогвартс. Двух магловок — Мун и Перкс — забрали родители из школы.

— Да, я слышал про это. И МакДугал из Когтеврана тоже не приехала в школу.

Ему про неё рассказала Полумна.

— Это я и имела ввиду, — кивнула волшебница. — На Гриффиндор в этом году поступило всего парочка человек. На Когтевране и Пуффендуе ситуация не лучше. Зато на Слизерин пришло семь человек!

— Что тоже не очень много, — не согласился Гарри. — У меня в классе двенадцать.

— Но это в два раза больше, чем гриффиндорцев, — привела довод Джулия.

— Первокурсников настолько мало, что вместо сдвоенных уроков, когда два факультета вместе, их объединяют все вместе. Сразу все четыре факультета, потому что их даже двадцати не набирается, — отметил мальчик.

— Но именно на Слизерин поступило в разы больше, чем на любой другой факультет! — горячо сказала девушка. — Потому что наш факультет популярен! Потому что что здесь учишься ты. Сам Гарри Поттер. Это привлекает всех к нам.

— Да, наверное в этом есть резон, — Гарри позволил себе мягкую улыбку, на самом деле понимая, что дело скорей всего в том, что на Гриффиндоре двое учеников погибли, были нападения на студентов двух других факультетов, которые только чудом обошлись без жертв и лишь слизеринцы были не под угрозой, но сказал совсем другое: — но я думаю, тут больше сыграло роль, что наш факультет самый лучший. Что именно мы, благодаря тому, что у нас учатся могущественные волшебники, побеждаем в квиддиче и Кубок школы наш. Поэтому все стремятся к нам.

Монкли тоже улыбнулась, принимая его доводы.

— Согласна. Может прогуляемся, я хотела бы кое-что обсудить ещё? А после пойдём на обед? Я не хочу сейчас идти на урок.

Мальчик кивнул. Бинс даже не заметит его отсутствие, а проблемы Монкли из-за пропуска урока — это не его дело. Зато девушка любит свой голос и рассказывает многое интересное про жизнь факультета, что будет полезнее, чем скучнейший урок истории.

После обеда в Большом зале, слизеринцы вернулись в гостиную. Гарри заметил небольшое столпотворение у доски объявлений. Там был пришпилен большой лист, закрывавший собой все остальные — списки предлагаемых подержанных книг, регулярные напоминания Аргуса Филча о правилах школы, расписания тренировок по квиддичу. На листе значилась дата, когда можно будет посетить «Хогсмид». Наступало время похода в волшебную деревню.

В предыдущих главах:

Староста Слизерина Корделия Селвин сумела в тренировочной дуэли победить Гарри. Она мимоходом интересуется статусом Эмилии Стоун — полукровки со второго курса. Мальчик решает поговорить с девочкой, поставив ту перед выбором: или служба ему и его дальнейшая поддержка, или она остаётся сама по себе. Стоун выбирает «дружбу» с Поттером.

Альбус Дамблдор сообщил Гарри, что дневник Тома Реддла уничтожен. Поттер был настолько счастлив, что устроил вечеринку на факультете в честь этого. МакГонагалл продемонстрировала мальчику письмо, в котором требовали исключения Гарри Поттера из Хогвартса и заключения в Азкабан за совершённые им преступления.

Гарри рассказал Джемме о том, что дневник уничтожен. Мальчик прочитал письмо от Люциуса Малфоя с извинениями за действия Добби и предложением компенсации. Поттер ещё раз посетил гостиную Когтеврана. В Ежедневном Пророке вышла нелицеприятная статья про Северуса Снейпа.

— Что там? Ну что? Гарри? Трейси? — взволнованный девичий голос раздавался перед ним.

Гарри чувствовал, как пальцы у него вспотели, а сердце бьётся от ужаса и восторга. Зелёные глаза снова оббежали последние строки из статьи «Ежедневного Пророка»:

«Мы настаиваем на немедленном увольнении Северуса Снейпа и передаче дела в суд по обвинению в нападениях на несовершеннолетних учеников».

Чьё-то дыхание обжигало сбоку. Мальчик повернул голову и увидел рядом тёмные глаза Трейси. Они были широко распахнуты от испуга. Девушка сглотнула слюну и снова бросила взгляд на текст.

— Гарри?! — снова воскликнул женский голос.

Мальчик опустил газету, чтобы встретиться с горящим от нетерпения взглядом Пэнси.

— Что там? — опять спросила она. — Про Блэка? Его поймали?

Сидящая рядом Дафна неодобрительно взглянула на слишком близко сидящую к Поттеру Трейси, но тут же впилась взором в лицо мальчика, глазами безмолвно повторяя вопрос.

— А это ведь я рассказал Гарри о Блэке, — самодовольно начал Драко, громко растягивая слова, говоря так, чтобы его было слышно всем за слизеринским столом. — Неудивительно, что его смогли поймать благодаря моим и Гарри усилиям. Вот зна…

— Неужели? — прошипел Поттер, перебивая Малфоя, и положил газету на стол так, чтобы всем собравшимся был виден заголовок.

— Что? — одноклассники Гарри наклонились над ней, глядя на ухмыляющееся лицо собственного декана. — Профессор Снейп?

— «Проклятый Пожиратель Смерти угрожает детям в Хогвартсе?» — с недоумением прочитал Забини. — Это они про… про кого? Про… профессора Снейпа?

Пока остальные пытались прочесть статью (для половины газета лежала вверх ногами), Гарри оглядел стол. Многие с интересом смотрели на него, привлечённые громкими словами Драко про Блэка. Поттер знал, что мало кто получает газету ежедневно, как он, предпочитая рассылку раз или два в неделю, чтобы быть в курсе новостей, однако ещё как минимум человек двадцать держали в руках «Ежедневный пророк», и с ошарашенным видом читали его вместе с сидящими рядом соседями.

Вскоре прочитавшие обратили взоры к столу профессоров, а гул и шёпотки зашелестели среди всех четырёх факультетов. Мальчик тоже посмотрел на профессоров. Дамблдор, нахмурившись, держал в руках «Пророк», раскрытый на второй странице: лицо декана Слизерина глядело с передовицы прямо на Гарри. Профессор трансфигурации сжимала свою газету так, что пальцы побелели, а глаза за очками столь быстро метались по строкам (Поттер сидел близко и видел), что казалось, что она смотрит за игрой в настольный теннис. Но зелёные глаза мальчика искали совсем другого человека, и тот нашёлся сразу: перед Северусом Снейпом копошились несколько сов. Лицо профессора зельеварения некрасиво потемнело от гнева, пока тот читал чьё-то письмо. Серая сова приземлилась прямо перед деканом, а следом прилетели ещё две сипухи, и тут же за ними спикировали семь или восемь здоровых тёмно-бурых сов (Гарри не знал эту породу) и две неясыти. Мальчик ахнул: совы толкались, уронили бокал профессора, содержимое которого разлилось по столу, а Северус вскочил, но не успел — жидкость попала на его мантию.

— Это ни в какие рамки не лезет, — прошептала Пэнси.

Один из конвертов на столе перед Снейпом задымился и…

Бум!

— Мерзкий Пожиратель Смерти! — Большой зал наполнил громовой голос. — Убирайся…

Директор взмахнул палочкой, и голос умолк. Поттер обратил внимание, что совы копошились и перед самим Дамблдором. Северус Снейп скомкал письмо, стремительно развернулся и скрылся за дверью позади профессорского стола, но несколько сов успели прошмыгнуть вслед за ним.

Тишина в Большом зале взорвалась гулом голосов. Все наперебой обсуждали услышанное, счастливые обладатели газет делились новостями с другими, а взоры многих обращались к столу Гриффиндора — к Невиллу Долгопупсу. Мальчик, подавленный десятками взглядов, весь сжался и уставился в стол. Куда Гарри ни посмотрел, он видел, что все были поражены статьей, но если за столами Когтеврана, Пуффендуя и Гриффиндора царило недоброе по отношению к Северусу Снейпу оживление, и слышались неприятные выражения в сторону Пожирателя смерти, то слизеринцы придерживались иного мнения.

— Что эта Рита Скитер сочинила?

— Какая-то чушь!

— Подумаешь, жаба сдохла. В руках такого растяпы она всё равно бы откинула ласты.

— Как посмел этот жирдяй такого говорить про нашего декана?

— Я была лучшего мнения о Локонсе…

Разумеется, Гарри не мог дождаться, чтобы связаться с Джеммой, благодаря которой план по выдворению Снейпа осуществился.

***

— Про Снейпа написали в газете! — не здороваясь начал Поттер, когда получилось уединиться со сквозным зеркалом.

— И тебе привет, — с ехидством ответила девушка. — Видела. Читала. Это уже вторая статья про Снейпа.

— Ага, привет… — рассеяно бормотнул слизеринец. — Погоди, что? Как это вторая? — удивился Гарри.

— Ну знаешь, как это бывает. Сначала выходит первая статья, затем вторая. И по мере очередности публикаций обозначается нумерация, — мирным тоном пояснила Фарли, глядя, как Поттер аж дрожит от нетерпения. — А я всё гадала, когда ты узнаешь про статьи.

— Так была ещё одна статья? — сообразил мальчик. — До этой? Но как?! Когда?!

— Да, несколько дней назад в «Ежедневном Пророке». Хоть и не такая обстоятельная и не на первых страницах, но отлично получившаяся, так, что нарл нос не сморщит. А в сегодняшней Скитер разошлась не на шутку.

— А почему сразу не сказала мне?

— Интересна была твоя реакция, — Джемма хладнокровно наблюдала за ним.

Мальчик моргнул и запустил ладонь в волосы.

— Ну ладно. Всё получилось куда лучше, чем с Люциусом Малфоем. Так значит победа? Снейпу же конец, эта Скитер такую статью разгромную написала. Я был… Я… — Гарри никак не мог выразить свои эмоции, с трудом сдерживаясь от желания орать во всё горло.

— В восторге? В ужасе? — уточнила колдунья.

— Да! Всё вместе!

Слизеринец нервно рассмеялся. Он никак не мог успокоиться, мысли кружили, словно разозлённые шмели.

— Но, ты понимаешь же, — попытался объяснить свои чувства Гарри. — Как я желал… То есть. Как хочется поскорее избавиться от него! Но читать такое в газете. Видеть, к чему привели наши действия. Это…

— Пугает? — снова с той же интонацией спросила волшебница.

— Я не боюсь! — разгоряченно возразил Поттер. — Главное, что Снейпа скоро уволят и…

— Сов по осени считают, — негромко заявила Джемма, и мальчик умолк.

— Что? — непонимающее переспросил он после паузы.

— Я лишь призываю не торопиться и посмотреть, к чему это приведёт, — спокойно сказала девушка.

— Но Джемма! — крикнул мальчик. — Снейпу некуда деваться! Его выгонят сегодня-завтра!

— И это будет хорошим результатом, означающим, что наша операция закончена.

Возбужденное состояние Поттера улеглось. У Джеммы был странный тон. Словно что-то происходило, чего он не понимал и лишь краешком сознания чувствовал, что ему это не нравится.

— Что-то не так? Ты недовольна? — в лоб спросил он свою подругу.

— Есть такое, — помедлив, ответила волшебница и вздохнула. — Рита Скитер зачем-то стала копать не в ту сторону.

— Это ты про Локонса? Мне совершенно не понравилось, что он там о себе говорил.

— Нет, я о другом.

— О чём же?

Она снова вздохнула, словно не хотела говорить.

— Про упоминание фамилии моей подруги.

— Твоей подруги?.. — сморщил лоб мальчик, не понимая как какая-то подруга может быть связана с профессором зельеварений.

Он не сразу вспомнил, что в статье мелькнула фраза про школьного товарища Снейпа, какого-то Мальсибера, который сейчас сидит в Азкабане. И этот преступник приходился близким родственником лучшей подруги самой Джеммы, путешествующей где-то за границей.

— Ты про Мальсибер? — на всякий случай уточнил Гарри.

Его собеседница молча кивнула.

— Думаешь, что она узнает о том, что это ты написала эту статью для Скитер? — медленно протянул Поттер.

— Что? — поразилась Фарли. — Ничего подобного! Ты… Проклятый Мерлин. Как ты такое вообще придумал? Я ничего не писала Скитер! Я вообще с ней даже не виделась. Не я автор ни этой, ни прошлой статьи, Гарри. И уж точно Лоран никогда не узнает, что, возможно, — она подчеркнула последнее слово интонацией, — Возможно, Гарри! Что статья в Пророке вышла при неком моём участие.

— Я понял, — поспешил согласиться мальчик. — А почему ты не хочешь ей рассказать че?... Эм… Вы же лучшие подруги.

— Это моё дело, — зло заявила Джемма. — И… — Девушка прервалась и уже миролюбиво продолжила: — Может я и хотела бы рассказать ей это. Наверное, даже и поделюсь с ней. Если Скитер не будет снова…

Раздался звон колокола, и Гарри очнулся. За разговором с ней он напрочь забыл, что находится в Хогвартсе.

— Мне надо на урок, — мальчик вскочил. — МакГонагалл меня убьёт за опоздание.

— Хорошо, беги быстрее, — согласилась Джемма, прежде чем зеркало погасло.

Поттер засунул его в сумку и поспешил прочь из класса, в пустом коридоре перейдя на бег. Но как оказалось, торопился он зря: профессор трансфигурации сама опоздала на урок (чего не было ни разу на памяти слизеринца) и явно была не в духе и словно даже мыслями далеко не в классе: отрывисто продиктовав задание, она до самого конца занятия молчала, погрузившись в размышления, изредка что-то бормотала, хмурясь и качая головой.

На перемене мальчик отвёл в сторону Трейси и высказал свои претензии злым шёпотом:

— Как ты могла пропустить статью про Снейпа? Про нашего декана! Надо читать от корки до корки каждую страницу «Пророка»!

— Что? А? — не поняла девушка. — Что я пропустила?

— Была ещё одна статья, до сегодняшней, — пояснил Гарри. — Там тоже про Снейпа было!

— Я… Я не знала, — созналась Дэвис. — Прости. Прости. Я не увидела её…

— Найди и принеси мне её, — приказал Поттер.

Вскоре газета была у него в руках. Неудивительно, что Трейси её пропустила, статья располагалась аж на пятой странице и уместилась всего лишь в пару абзацев, скромно приютившись после очерка о поражении «Холихедских гарпий» и о некой Гвеног Джонс. Ещё не приступив к чтению, Поттер осознал свою ошибку. Откуда он мог узнать про эту статью, если все его газеты получает Трейси? Мальчик скосил взгляд на сидящую девушку, которая, открыв рот, читала. Увидела ли она его промашку? Гарри тоже приступил к чтению.

Профессор-убийца

Всем известно, как важно обучение юных магов в школе волшебства Хогвартс. Пестуя новые поколения, обучая эту юную поросль, которая должна занять достойное место в волшебном мире, можно с надеждой смотреть в наше будущее. Однако, мои читатели, к сожалению, всё обстоит не так безоблачно. Недавно стало известно о вопиющем случае в школе, о настоящем убийце. Речь идёт о учителе зельеварения Северусе Снейпе.

В своё время назначение этого человека в Хогвартс удивило очень многих волшебников, которым небезразлично будущее Хогвартса. А ведь Снейп стал не просто профессором, но и ещё деканом факультета Слизерин. Интересно, смог ли он оправдать столь высокое доверие волшебного сообщества и чаяния на надёжного наставника для наших детей? Придётся вас огорчить, что нет.

Северус Снейп использует свою власть во вред ученикам. На одном из уроков этот «учитель» вместо обучения своему предмету решил с силой напоить ядом домашнего питомца одного из гриффиндорцев и потом с наслаждением смотрел, как оно умирает в мучениях. Разумеется, такое чудовищное убийство на глазах всего класса было жестоким ударом по психике детей. Снейп даже не пытался применить никакой антидот, чтобы спасти несчастное животное, а лишь наслаждался мучительной гибелью беззащитного существа. И мы вправе задаваться вопросом, могут ли чувствовать себя ученики в безопасности, когда профессор убивает любимое животное одного из них прямо на уроке? Для чего была эта кровавая расправа? Разве должен обучать детей столь бездушный человек, не знающий, что питомцем тоже можно дорожить? Это чудовищный поступок в роли учителя.

Очевидно, что Снейп лишён эмпатии, но переполнен садистскими наклонностями. Профессор буквально наслаждается страхом и ужасом учеников на своих уроках. Несомненно, что самому школьнику был нанесён сильнейший эмоциональный удар, ученик испытал ужас от того, что его любимица погибла от рук профессора, понимание, что он не смог её защитить, своё полное бессилие перед чудовищем-профессором. Что же это было, уважаемые читатели? Садистское желание поиздеваться над самым слабым?

Неизвестно, станет ли Хогвартс когда-нибудь таким, каким мы помнили, когда учились в те светлые годы юности. Но выражу мнение, что пострадавший школьник не захочет больше учиться в такой школе. Альбус Дамблдор, без сомнения, должен заинтересоваться поведением одного из своих сотрудников, иначе непонятно кого следующим попытается убить неуравновешенный профессор.

— Вот как, — протянул Гарри, дочитав последние строки.

Статья выглядела бледной копией сегодняшней, похоже, что Скитер взяла её за основу. Мальчик проигнорировал вопросительный взгляд Трейси, которой явно хотел обсудить прочитанное, и убрал газету в свою сумку. Пора было идти на следующий урок.

***

Все следующие дни Снейп продолжал получать письма от разгневанных читателей «Ежедневного Пророка». Он их сжигал почти сразу, но многие присылали громовещатели, которые взрывались заранее, и оскорбления слышал весь зал. Многие слизеринцы были в ужасе от статьи в Пророке. И, как понимал Гарри, не только потому что обвинялся их декан, но и из-за жестоких слов о Пожирателях смерти, которым они симпатизировали. К его удивлению, значительная часть учеников его факультета, несмотря на разгромную публикацию, поддерживали Снейпа, бросая злые взгляды на Долгопупса и придумывая ему и его родителям обидные прозвища, которые они не стеснялись озвучивать в коридорах при встречах с ним. Однокурсники толстяка выступили на его защиту, но всё же несколько раз слизеринцам удавалось подкараулить Невилла, когда тот был один, и отомстить, наложив неприятные сглазы, так что часть уроков гриффиндорец пропускал, находясь в Больничном крыле.

Также горячо в защиту профессора зельеварения выступили старосты, которых тот мог снять в любой момент, так и члены команды по квиддичу. Все то и дело, что обсуждали газету: и в Большом зале, и на переменах, и в гостиной. Это стало темой номер один, затмив, как и Блэка, так и обыски мракоборцев, и даже приближающиеся матчи по квиддичу. Гарри не мог удержаться и тоже комментировал статью. С одной стороны он понимал, что таким поступком может вызвать подозрения, но с другой стороны молчать, когда обсуждают Снейпа он никак не мог. Да и все шишки сыпались на Долгопупса. Успокаивая себя, что почти все слизеринцы знают о том, что он и Снейп друг друга, мягко говоря, не любят, так что его молчание будет чуть ли не более подозрительнее, чем хоть какие-то слова, мальчик понемногу и аккуратно добавлял своё мнение, которое сводилось к тому, что во-первых, Снейп слаб, раз позволил так себя поливать грязью в газетах, а слизеринцы должны уважать больше всего силу. Во-вторых, Снейп глуп, раз так неумело организовывал травлю гриффиндорцев и убил жабу Невилла, ведь даже Крэбб бы догадался, что умерщвление любимца ученика на глазах всего класса вызовет последствия. Поттер считал важным, чтобы факультет не выступил единым фронтом в защиту Снейпа, боясь, что такое помешает директору уволить ненавистного профессора. Хотя гневные письма приходили и Дамблдору — как он посмел назначить Снейпа деканом!

Мальчика очень злило то, что в статье сногсшибательно отметился Локонс, словно это он герой, который изобличил Снейпа. Этот наглый самовлюблённый павлин ничего не сделал против декана, а разом приписал все победы себе. Не меньший гнев вызывало у Поттера и то, что, как оказалось, на Слизерине были поклонники этого персонажа, которые тут же начали писать ему целые поэмы, с идеями, как назвать последнюю книгу о победе над чудовищем Слизерина. То, что Локонс хвастался победой над их факультетом и основателем Салазаром Слизерина, черте что понаписав в своей книжонке, к изумлению мальчика, не вызывало у них никакого противоречия или неприятия.

Остальные факультеты заняли противоположную позицию к их декану. К великому удовольствию Гарри, многие теперь считали именно его убийцей Грейнджер и Уизли. Шёпотки теперь всюду преследовали Снейпа. Но что не нравилось Поттеру так то, что ненависть к Снейпу и страх перед ним начали задевать и самих слизеринцев, распространяясь и на них. Он заметил, что отношение других факультетов изменилось, в том числе к нему самому. А этого допустить мальчик не мог. И аккуратно поговорил с каждым, с кем общался (начиная от Полумны Лавгуд, которая явно сочувствовала Долгопупсу, заканчивая заносчивым Перси Уизли), высказавшись, что не одобряет действия своего декана. Даже если и до ушей Снейпа дойдут слухи об этом, то что он ему сделает, если скоро лишится должности? А вот хорошее мнение и отношение к себе Гарри хотел сохранить. К примеру, Диггори воспринял слова Поттера с большим облегчением. Очевидно, что староста Пуффендуя, несмотря на свою должность, был не в восторге от профессора Снейпа. Как и глава львов Минерва МакГонагалл. По поводу убитой жабы Невилла был страшный скандал между деканом Гриффиндора и деканом Слизерина. Профессора явно не пришли к общему мнению и окончательно рассорились. Более того, наметился холодок к Снейпу со стороны остальных учителей. Это отразилось в том, что раньше их декан сидел в Большом Зале между Синистрой и МакГонагалл, однако теперь восседал в гордом одиночестве. А вот Перси Уизли лишь мрачно поблагодарил Гарри за информацию и кивнул, когда тот скупо выразил соболезнования насчёт Джинни Уизли.

Словно в отместку, теперь Невиллу и другим гриффиндорцам досталось куда сильнее на уроках зельеварения. И это стало ясно на первом же уроке после публикации статьи, как только класс расселся по своим местам.

— Ты, Долгопупс, осмелился критиковать моей метод преподавания, — с ненавистью процедил профессор, буравя несчастного взглядом. — И даже решил свалить на меня вину за то, что случилось с твоей жабой. Отнюдь нет, бестолочь. Это твоя вина, что она не пережила твоих никчёмных талантов в зельеварении, идиот! Но знаешь, что ещё хуже? Ты совершенно не собран, безответствен и вообще неспособен ни на какое дело! А твои жалкие попытки варки как раз и прикончили твою жабу!

В классе царила тишина. Казалось, что ненависть Снейпа можно было почувствовать в воздухе. Невилл весь съёжился, а слизеринцы радостно улыбались. Им определённо нравились издевательства Снейпа над гриффиндорцами.

— За то, что ты посмел обвинить меня, будешь каждую субботу приходить ко мне после уроков, — подытожил профессор. — Заодно, может, сможешь научиться чему-нибудь и быть не таким бесполезным в зельеварении. А за то, что среди вас имеется столь высокомерный кретин, который не способен признать собственную никчёмность, — Снейп оглядел половину кабинета, занятую львами, — я лишаю Гриффиндор пятидесяти очков.

Драко издевательски захихикал. Профессор дал задание, и до конца урока Гриффиндор лишился ещё пятьдесят баллов, которые Снейп вычитал по любому поводу. За несколько следующих дней Гриффиндор упал с третьего места на четвёртое, уступив Пуффиндую, который быстро и весьма прилично вырвался вперёд. И это не прибавило популярности учителю зельеварения.

Темнота сжимает грудь. Лес нашептывает свои тайны, а прошлое давит сильнее с каждой секундой. И вдруг,- отражение кошмара: сестра, но уже не она. Ее тело корчится, глаза горят красным, символы словно кричат свое жуткое послание: "ПРОСНИСЬ!" Элиас осознает: ужас теперь часть его самого и от этого поглощающего кошмара никуда не деться....

Каждая глава Deja Vu выходит в воскресенье, и я уже считаю дни до того момента, когда смогу показать вам продолжение.

Готовы заглянуть в самую глубину кошмара вместе с Элиасом?