Обложка издания 1988 года: М. С. Горбачёв посещает подводную лодку
В США с 1981 по 1991 год министерством обороны, которое ныне министерство войны публиковалось Soviet Military Power — ежегодное иллюстрированное издание.
Составлением и оформлением журнала занималось разведывательное управление Минобороны. Особую ценность представляет частично опубликованная в издании богатая коллекция графических изображений (более тысячи картин) советской военной техники, созданная художниками РУМО в 1965—1989 годах. Иллюстрации в конце поста, так что придется долистать дочитать. Последний выпуск 1991 года вышел под названием «Вооружённые силы в переходный период».
Издание представляло собой журнал объемом около 100 страниц. Первое издание 1981 года было напечатано тиражом в 36 тысяч экземпляров и распространено среди сотрудников Министерства обороны, правительства США, а также средств массовой информации.
Любой желающий мог приобрести экземпляр журнала в почтовых отделениях за $6,50. По словам Каспара Уайнбергера, занимавшего в администрации Рональда Рейгана пост министра обороны, Soviet Military Power был призван продемонстрировать американцам растущий дисбаланс между советской военной мощью и американской.
В статьях и таблицах, содержавших описание и технические характеристики советских систем вооружения, часто допускались ошибки и неточности, как правило, завышавшие качественные и количественные показатели советского оружия. К примеру, завышались показатели величины боевого радиуса самолётов Ту-22М и Ту-160; в издании 1987 года говорилось о новейшем 240-мм самоходном миномёте, способном вести стрельбу снарядами с ядерной головной частью, тогда как этот миномёт (2С4 Тюльпан) состоял на вооружении СА с 1974 года.
Сделка с Гитлером позволила вернуть ему почти всё, что Россия потеряла в Первую мировую войну. 27 сентября, в день взятия Варшавы, деспот потребовал закреплённую за Германией Литву в обмен на оккупированные Красной армией территории Польши, преимущественно населённые этническими поляками. Ему удалось продавить своё желание. А после этого трём прибалтийским странам были предложены для подписания договоры о взаимопомощи, предусматривавшие размещение на их территории советских войск. Эстонский министр иностранный дел пытался возражать, но деспот был груб: либо соглашаетесь, либо с вами будет так, как с Польшей.
А нам-то всё рассказывали в том духе, что мол, дружил с Гитлером, напал на Польшу, а Прибалтику вообще выбросили из контекста.
Предыдущая часть статьи, где говорится о нападении Германии на Польшу, и какую "помощь" оказали союзники, находится ЗДЕСЬ по ссылке.
Оставив на западной границе слабый заслон, Гитлер смог бросить против Польши основные силы германской армии. Помимо численного перевеса, немцы обладали и значительным преимуществом над польскими войсками, втрое превосходя их по количеству танков и самолётов. Как писал на этот счёт Черчилль, «12 бригад польской кавалерии мужественно атаковали полчища танков и бронемашин, но не могли причинить им вреда своими саблями и пиками».
Впрочем, справедливости ради следует отметить, что здесь сэр Уинстон не прав. Вопреки многочисленным публикациям, польская кавалерия с шашками наголо танки не атаковала, а её большие потери были вызваны главным образом общим превосходством немцев, особенно в огневой мощи, и уязвимостью от ударов с воздуха.
Ещё одним фактором, снижающим и так невысокую боеспособность польской армии, был национальный. Мобилизованные украинцы и белорусы отнюдь не горели желанием умирать за «независимую Польшу», обращавшуюся с ними как с бесправным быдлом. Об их отношении к начавшейся войне можно судить по тогдашней частушке:
Вы ня думайце, палякi,
Вас ня будзем баранiць,
Мы засядзем у акопах
I гарэлку будзем пiць.
Тем временем польское руководство во главе с «вождём нации» маршалом Эдвардом Рыдз-Смиглы, почуяв в первые же дни войны, что дело пахнет керосином, заботилось лишь о спасении собственной шкуры. 6 сентября польское правительство переехало в Люблин. Оттуда оно выехало 9 сентября в Кременец, затем 13 сентября переместилось в находившийся возле румынской границы город Залещики [Бегство польского правительства // Правда. 19 сентября 1939. №260 (7945). С.5.] и, наконец, 17 сентября, бросив ещё сопротивляющуюся армию, трусливо бежало в Румынию .
Под стать своему высшему начальству были и польские офицеры, отнюдь не демонстрировавшие чудеса шляхетской доблести. Показателен в этом отношении диалог с польским лётчиком, взятым в плен во время освобождения Красной Армией Западной Украины и Западной Белоруссии:
«– Сколько раз вы встречались с немецкой авиацией?
– Три раза.
– А сколько раз удрали, не приняв боя?
– Три раза.
– Значит, вы ни разу не приняли боя, ни разу не сражались?
– Да, – вынужден признаться офицер под дружный хохот всех присутствующих при беседе».(Козлов А. Офицеры и солдаты // Правда. 27 сентября 1939. №268 (7953). С.2.)
Приходится признать, что тогдашний советский пропагандистский штамп «трусость – вот заметное свойство польского офицерства» выглядит вполне обоснованным.
Красноармейцы раздают газету «Правда» жителям присоединенных к СССР территорий в Западной Белоруссии. Снимок сделан в городе Молодечно (на момент съемки — повет в составе Виленского воеводства. Современная территория Минской области Белоруссии).
Несмотря на неоднократные намёки со стороны Германии, в первые две недели войны Советский Союз тщательно воздерживался от какого-либо вмешательства. Ситуация изменилась после бегства руководства Польши из страны. В 5:40 утра 17 сентября на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии вступили части Красной Армии. Причины этого шага были подробно изложены в ноте советского правительства, врученной в 3:15 того же утра польскому послу в Москве Вацлаву Гжибовскому:
«Польско-германская война выявила внутреннюю несостоятельность польского государства. В течение десяти дней военных операций Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшава как столица Польши не существует больше. Польское правительство распалось и не проявляет признаков жизни. Это значит, что польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договора, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может больше нейтрально относиться к этим фактам.
Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными.
Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии.
Одновременно советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью»[Правда. 18 сентября 1939. №259 (7944). С.1.].
Сегодня либеральные публицисты любят разглагольствовать о том, как в сентябре 1939 года Гитлер и Сталин совместно расправились с польским государством. Например, вот что пишет Некрич:
«Заручившись спокойным тылом на Востоке, Германия атаковала 1 сентября Польшу. Во исполнение договорённости с немцами, советские Вооружённые силы 17 сентября ударили по польской армии с тыла».
Всё-таки удивительно, насколько ненависть к своей стране затуманивает мозги. Казалось бы, тот, кто избрал своей специальностью военную историю, должен понимать, что такое тыл. Да и в географический атлас хотя бы изредка заглядывать. Каким образом Германия, собравшись воевать с Польшей, могла «заручиться спокойным тылом на Востоке», если её войска будут наступать с запада на восток? На Востоке у них не тыл, а фронт . А спокойный тыл у Германии как раз на Западе, благодаря «доблестным» союзникам Польши.
Другое дело, если бы Гитлер решил нанести первый удар против Франции. Тогда бы немецкий тыл действительно оказался на Востоке. Однако и в этом случае сделать его «беспокойным» было не в наших силах, поскольку мы были надёжно отделены от немцев польской территорией.
Впрочем, откровения Некрича ещё цветочки по сравнению с той ахинеей, которую несёт Андрей Шмалько, больше известный под псевдонимом Валентинов, рассуждающий об «ударе советских войск с востока, сорвавшем польское контрнаступление».
Что можно сказать по этому поводу? Во-первых, советские войска вступили на польскую территорию (а точнее, на территорию захваченных Польшей в 1919-1920 годах Западной Украины и Западной Белоруссии) лишь после того, как польское правительство бежало из страны, фактически признав тем самым своё поражение в войне с Германией.
Во-вторых, давайте сравним вклад вермахта и РККА в разгром польской армии. Против Германии польские войска потеряли 66,3 тыс. убитыми и 133,7 тыс. ранеными, против СССР -3,5 тыс. убитыми и 20 тыс. ранеными [Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина… С.108]. И это соотношение неудивительно. Ведь к 17 сентября немцы не только разгромили основные группировки польской армии, но и окружили практически все её боеспособные части.
Попутно следует сказать пару слов и о столь любимом нынешними обличителями тоталитаризма пресловутом «совместном советско-германском параде» в Бресте, состоявшемся 22 сентября 1939 года. Подоплёка данного события (кстати, вопреки расхожим мифам это было единственным мероприятием подобного рода) такова. В ходе военных действий 14 сентября город, а 17 сентября и крепость Брест были заняты 19-м моторизованным корпусом вермахта под командованием генерала Гудериана. Однако согласно советско-германским договорённостям этот город должен был отойти к СССР. Таким образом, должна была состояться церемония его передачи в советские руки. Гудериан действительно хотел провести полноценный совместный парад, однако затем согласился на процедуру, предложенную командиром 29-й танковой бригады С.М.Кривошеиным:
«В 16 часов части вашего корпуса в походной колонне, со штандартами впереди, покидают город, мои части, также в походной колонне, вступают в город, останавливаются на улицах, где проходят немецкие полки, и своими знамёнами салютуют проходящим частям. Оркестры исполняют военные марши».
Как видим, фактически это был не совместный парад, а торжественный вывод немецких войск.
Была ли альтернатива?
Итак, началась война. Гитлер напал на Польшу. На Западном фронте скучающие французские солдаты пьют вино и играют в карты. 21 ноября 1939 года правительство Франции создало в вооружённых силах «службу развлечений», на которую возлагалась организация досуга военнослужащих на фронте. 30 ноября парламент обсудил вопрос о дополнительной выдаче солдатам спиртных напитков [История второй мировой войны 1939-1945. Т.3. С.42.]. Вскоре в крупных гарнизонах и на железнодорожных станциях пришлось в срочном порядке открывать военные вытрезвители . 29 февраля 1940 года премьер-министр Даладье подписал декрет об отмене налогов на игральные карты, предназначенные для действующей (вернее сказать, бездействующей) армии («всё для фронта, всё для Победы!»). Спустя некоторое время было принято решение закупить для армии 10 тыс. футбольных мячей . Не спеша подтягиваются английские войска – первые две дивизии прибыли на фронт лишь в начале октября [Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1999. С.48.], а первый военнослужащий британского экспедиционного корпуса будет убит лишь 9 декабря 1939 года. (Фуллер Дж.Ф.Ч. Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор / Пер. с англ. В.А.Герасимова и Н.Н.Яковлева. Под ред. полковника А.Д.Багреева. М., 1956. С.78.)Что должен был предпринять в этих условиях Советский Союз? Какие альтернативы предлагают те, кто осуждает действия Сталина?
1. Вступить в войну на стороне Польши. Но, во-первых, нас об этом не просили. Более того, советская помощь категорически отвергалась – как сказал однажды маршал Рыдз-Смиглы: «С немцами мы рискуем потерять нашу свободу, с русскими мы потеряли бы душу»[Болдуин Х. Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны / Пер. с англ. А.Н.Павлова. М., 2001. С.24.].
Во-вторых, поскольку основные силы Германии брошены на Восточный фронт, труд по их разгрому падёт исключительно на нас. В то время, как французы с примкнувшими к ним англичанами продолжат спокойно играть в карты, с удовольствием наблюдая, как русские и немцы убивают друг друга. Зато все плоды победы, разумеется, достанутся им.
Впрочем, такое развитие событий вполне соответствует мазохистским идеалам антинациональной российской интеллигенции, которая полагает, будто предназначение России в том и состоит, чтобы постоянно жертвовать собой ради процветания «цивилизованного» Запада.
2. Остаться на своих границах. Тогда Германия захватит всю Польшу, включая территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем и Прибалтику. Ведь ещё в утверждённой Гитлером 11 апреля 1939 года «Директиве о единой подготовке Вооружённых сил к войне на 1939-1940 гг.» предусматривалось, что после разгрома Польши Германия должна взять под свой контроль Латвию и Литву [Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.2. Начало. Книга 1. 22 июня – 31 августа 1941 года. М., 2000. С.28.]. Как было сказано в приложении к директиве: «Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи».
Зато на радость всевозможным «моралистам» нейтралитет будет соблюдён.
В мировой политике нет места идеализму. Впрочем, те, кто призывает жертвовать интересами России во имя неких абстрактных принципов, будь то «ленинские нормы внешней политики» или «общечеловеческие ценности», как правило, всего лишь агенты влияния, исподтишка гадящие стране, в которой они имели несчастье родиться. Если же исходить из государственных соображений, то действия Сталина представляются вполне оправданными. Поляки нам не друзья. В 1920 году, воспользовавшись идущей в нашей стране Гражданской войной, Польша оккупировала обширные территории, населённые украинцами и белорусами. В 1939-м Советский Союз забрал своё обратно.
То, что для вступления Красной Армии в Польшу имелись веские основания, вынужден был признать даже такой далёкий от симпатий к СССР деятель, как Уинстон Черчилль. Выступая 1 октября 1939 года по радио, он заявил:
«Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии. Во всяком случае, эта линия существует и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть…».
Замечу, что если государство желает сохранить самостоятельность, то оно как раз и должно проводить «холодную политику собственных интересов», а не таскать каштаны из огня для других. Политика той же Англии никогда не являлась образцом альтруизма, почему же СССР должен был вести себя иначе?
Однако существовала ещё одна причина ввода советских войск, о которой верная принципам «дружбы народов» советская пропаганда ни тогда, ни позже старалась не говорить. Живущие на захваченных Польшей территориях украинцы и белорусы не забыли многолетних издевательств и унижений, не простили политику «пацификации». Стоило польскому государству пошатнуться, как для заявлявших, что «сапоги лучше всего чистить украинской кровью», пилсудчиков пришёл час расплаты за своё «остроумие».
Как отмечал 20 сентября в своём донесении Сталину начальник Политуправления РККА Мехлис, польские офицеры «как огня боятся украинских крестьян и населения, которые активизировались с приходом Красной Армии и расправляются с польскими офицерами. Дошло до того, что в Бурштыне польские офицеры, отправленные корпусом в школу и охраняемые незначительным караулом, просили увеличить число охраняющих их, как пленных, бойцов, чтобы избежать возможной расправы с ними населения»[Мельтюхов М.И. Советско-польские войны… С.368.].
А вот что сообщало 12 сентября 1939 года НКВД Белорусской ССР НКВД СССР об обстановке на сопредельной территории:
«В пограничных уездах Виленского воеводства, в Докшицкой, Парафиевской волостях отмечаем попытки организации партизанских групп с намерением разгрома имений, кулаков, учреждений… В м. Глубокое, Лутки имели место поджоги, порча телеграфных, телефонных проводов»[Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т.1. Накануне. Книга 1. Ноябрь 1938 г. – декабрь 1940 г. М., 1995. С.75.].
Таким образом, помимо всего прочего, приход советских войск остановил разгорающуюся резню лиц польской национальности.
Что же касается украинского и белорусского населения, то оно встречало части Красной Армии с искренним восторгом. 22 октября 1939 года состоялись выборы в Народные собрания Западной Белоруссии и Западной Украины. В голосовании приняли участие 92,83% населения Западной Украины, из них 90,93% проголосовали за выдвинутых кандидатов. В Западной Белоруссии в выборах участвовали 96,71% населения, 90,67% из них проголосовали «за» .
27 октября Народное собрание Западной Украины единогласно приняло декларации об установлении советской власти и о вхождении в состав Советского Союза . 29 октября аналогичные решения приняло Народное собрание Западной Белоруссии . Рассмотрев эти просьбы, 5-я внеочередная сессия Верховного Совета СССР 1 ноября приняла постановление о включении Западной Украины в состав Украинской ССР , а 2 ноября – о включении Западной Белоруссии в состав Белорусской ССР .
Как известно, в результате революции 1917 года и последовавших за ней иностранной интервенции и Гражданской войны Россия утратила целый ряд территорий. Впрочем, не стоит думать, будто большевики сознательно раздавали земли Империи направо и налево. Наоборот, они добросовестно попытались восстановить единство страны. Однако сил на то, чтобы вернуть все отпавшие национальные окраины, к сожалению, не хватило. В результате образовались так называемые государства-лимитрофы: Польша, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва.
Вдохновлённый идеей мировой пролетарской революции Ленин не обращал на такие мелочи, как утраченные территории, особого внимания. Что же касается Сталина, то в отличие от «ленинской гвардии» насчёт международной солидарности трудящихся он не обольщался. Зато в своей стране вёл себя как рачительный хозяин. И как только появилась возможность, занялся собиранием разбазаренных во время смуты земель.
Естественно, лицам либеральных убеждений это жутко не нравится. Ещё бы! Ведь их идеал российского государственного деятеля – общественник Бунша из известной комедии «Иван Васильевич меняет профессию», щедро отдающий Кемскую волость шведам.
Вот что пишут, к примеру, Рапопорт и Геллер:
«Территориальные захваты 1939-1940 гг. отбросили сопредельные с СССР страны, занимавшие прежде буферное положение, в лагерь потенциального противника. Прежде всего это касалось Румынии и Финляндии. Немцы спокойно отнеслись к аннексии Буковины, Бессарабии и Карельского перешейка, хотя она и не была оговорена в секретных статьях пакта Молотов – Риббентроп. Теперь Бухарест и Хельсинки превращались в естественных союзников Берлина в предстоящей войне. Германия получала новые плацдармы для вторжения и дополнительные людские контингенты, в которых особенно нуждалась. Несомненно также, что румынский эпизод способствовал усилению германского влияния в двух других балканских государствах – Венгрии и Болгарии»[Рапопорт В.Н., Геллер Ю.А. Измена Родине. М., 1995. С.348.].
Но, может, мы и вправду сами создали себе врагов?
Вот картинка, символизирующая Крестовый поход тогдашней «объединённой Европы» против нашей страны. В сторону СССР направлено 12 стрелок. Кто же принял участие в этом благородном мероприятии? Неосведомлённого читателя ждёт немалый сюрприз. Франция, Бельгия, Дания, Норвегия… И нынешняя, и советская пропаганда изображают эти страны несчастными жертвами нацизма. Между тем:
«Во Франции сразу же после начала войны против Советского Союза тысячи добровольцев как из числа гражданского населения, так и из состава французской армии, существовавшей на неоккупированной территории и в Северной Африке, заявили о своём желании принять в ней участие. После долгих колебаний Гитлер в августе 1941 г. с большими оговорками дал разрешение на формирование в составе сухопутной армии иностранного легиона. Так возник “Legion Tricolore” численностью до 1 полка. В него принимались только добровольцы из оккупированной Франции, добровольцам же из состава французской армии в приёме было отказано, что сильно задело их самолюбие.»
«Добровольцы “нордической” расы, находившиеся в войсках СС, являлись в большинстве выходцами из Норвегии, Дании, Нидерландов и Бельгии (фламандцы). Из них формировались “германские” части. Летом 1940 г. появился полк “Вестланд”, который был укомплектован нидерландскими и немецкими добровольцами. В том же году за ним последовало формирование полка “Нордланд”. Оба полка в апреле 1941 г. были включены в состав вновь формировавшейся дивизии “Викинг”. После начала войны против Советского Союза были созданы отдельные легионы, состоявшие из датчан, голландцев, норвежцев, фламандцев, валлонов, часть из которых была передана на формирование дивизии “Викинг”, а другая использована для укомплектования вновь формировавшихся инонациональных частей. Так, к июню 1943 г. появилась дивизия “Нидерланды”, к июлю 1943 г. – бригада “Лангемарк” (фламандцы), которая в ноябре 1944 г. была развёрнута в дивизию. Возникла бригада “Валлония”, которая также в ноябре 1944 г. была развёрнута в дивизию. И наконец, из частей дивизии “Викинг” в 1943 г. была создана новая дивизия “Нордланд”. Таким образом, до конца 1944 г. было создано четыре дивизии из добровольцев “германской” расы»[Рапопорт В.Н., Геллер Ю.А. Измена Родине. М., 1995. С.340.].
Ну что поделать, не любят нас в Европе.
Насчёт Словакии и Хорватии всё ясно – это марионеточные государства, созданные после оккупации Гитлером Чехословакии и Югославии. Проводить самостоятельную политику они в принципе неспособны.
Испания. В этой стране правит Франко, только что выигравший гражданскую войну, в которой против него сражались советские лётчики и танкисты, а на его стороне – немецкие и итальянские войска. Стоит удивляться не участию Испании в Крестовом походе, а тому, что оно выразилось лишь в посылке на Восточный фронт «голубой дивизии».
Германия и Италия уже несколько лет как союзники. Италия присоединилась к Антикоминтерновскому пакту ещё 6 ноября 1937 года.
Венгрия – тоже член Антикоминтерновского пакта с 24 февраля 1939 года и, кстати, участница раздела Чехословакии. То есть никто её в объятия Гитлера не толкал. Впрочем, чтобы вовлечь Венгрию в войну против СССР, понадобилось организовать провокацию. 26 июня 1941 года в 13:08 по местному времени над словацким городом Кошице, захваченном в 1939 году Венгрией, появились три самолёта, сбросивших 30 стокилограммовых бомб. На фюзеляжах машин были ясно различимы жёлтые полосы – знак принадлежности к странам гитлеровского блока. Однако венгерский Генштаб сразу же объявил, будто город бомбила советская авиация. В тот же день было принято решение о вступлении Венгрии в войну против СССР.
Версия о причастности СССР к бомбёжке Кошице с самого начала выглядела шитой белыми нитками. Так, сохранился снимок неразорвавшейся авиабомбы с надписью «Путиловский завод». Однако это предприятие уже давно носило другое название – с 1922 года – «Красный путиловец», а с 17 декабря 1934 года – «Кировский завод». К тому же маркировка военных изделий в советское время исключала подобное упоминание предприятия-изготовителя. Кроме того, как выявил проведённый тогда же сотрудниками Военно-научного института венгерской армии анализ осколков авиабомб, они были сделаны из стали, выплавленной в Германии на заводах Круппа.
Остаются Румыния и Финляндия.
Посмотрим на плакат: из 12 стрелок лишь 3 помечены свастиками. Помимо Германии, это Словакия, а также Финляндия. Причём в отличие от сидящего в Братиславе марионеточного режима Тисо, горячих финских парней надевать свастику никто не заставлял, они это сделали добровольно.
Разумеется, кто-то может возразить, дескать, синяя свастика – исконный символ древней финской цивилизации. Однако в конце 1930-х она означала уже нечто другое, свидетельствуя о принадлежности к гитлеровскому блоку. К тому же Финляндия была к нам враждебна с момента получения независимости. Впрочем, подробнее о ней будет рассказано в следующей главе.
Румыния. Это государство также было изначально враждебным по отношению к СССР. Причина проста. Воспользовавшись Гражданской войной в России, Румыния оккупировала принадлежавшую нашей стране Бессарабию. Как говорится, знает кошка, чьё мясо съела.
Ещё 3 марта 1921 года был подписан имевший чёткую антисоветскую направленность польско-румынский договор о взаимопомощи. 26 марта 1926 года этот договор был продлён на следующие пять лет, затем он аналогичным образом продлевался в 1931 и 1936 годах.
Правда, перед 2-й мировой войной Румыния действительно колебалась. Но не между СССР и Германией, а между ориентацией на Германию или на Англию с Францией. Именно то обстоятельство, что западные демократии с завидным постоянством «кидали» всех доверившихся им партнёров, будь то Чехословакия или Польша, и заставило Бухарест в конце концов принять сторону Гитлера. Тем более что фюрер обещал после победы щедро вознаградить своего вассала советскими территориями.
стати говоря, отношения Бухареста с Берлином наладились ещё до того, как мы успели «обидеть» несчастных румын. Так, ещё 23 марта 1939 года был подписан румыно-германский договор о развитии экономических отношений. В соответствии с ним румынское правительство обязалось выделить для нужд германских промышленных и торговых фирм «свободные зоны», всемерно поощрять деятельность германо-румынских нефтяных компаний, принимать меры к увеличению добычи и переработки нефти для поставки её в Германию. Германия получила право на строительство шоссейных и железных дорог на территории Румынии. Секретное приложение к договору предусматривало поставку Румынии германских военных материалов на общую сумму 200-250 млн марок.(Дипломатический словарь в трёх томах. Т.II. М., 1985. Т.2. С.474.)
В мае 1940 года был подписан нефтяной пакт, по которому Румыния обязалась поставлять Германии 6 млн тонн нефти ежегодно. При этом согласно секретному румыно-германскому протоколу от 28 мая того же года Румыния отказывалась от взимания таможенных пошлин за эти поставки [353].
Что касается реакции Болгарии и Венгрии на «румынский эпизод». Рапопорт и Геллер пытаются представить дело так, будто эти государства опасались стать следующими жертвами Советского Союза. На самом деле ситуация была прямо противоположной. И Болгария, и Венгрия имели территориальные претензии к Румынии. Возвращение Бессарабии стало для них сигналом предъявить Бухаресту свои требования. 28 июня 1940 года наши войска вступили в Бессарабию и Северную Буковину. А уже 19-21 августа 1940 года в городе Крайове состоялись румыно-болгарские переговоры, в результате которых 7 сентября было подписано соглашение о передаче Болгарии территории Южной Добруджи с населением 386 тыс. человек [354]. 30 августа 1940 года согласно решению Второго Венского арбитража Венгрия получила северную и северо-восточную части Трансильвании с общим населением 2,4 млн человек.(Дипломатический словарь в трёх томах. Т.I. М., 1984. С.185-186.)
Итак, кто же это у нас занимал «буферное положение» и кого это мы отбросили «в лагерь потенциального противника»? Да никого! Все, кто в конечном итоге принял участие в войне против СССР, сделали бы это в любом случае. Так что никого мы не обидели и не оттолкнули. Перефразируя известную русскую пословицу, в этот колодец можно было смело плюнуть.
Таким образом, если уж считать, как это делают всякие некричи, рапопорты и прочие геллеры, что Советский Союз вступил во 2-ю мировую войну ещё в сентябре 1939 года, то воевал он при этом отнюдь не на стороне Германии.
Рассмотрим наши действия в хронологическом порядке:
17 сентября 1939 года. Красная Армия переходит границу разгромленной Гитлером Польши, занимая Западную Украину и Западную Белоруссию. Не сделай мы этого, данные территории достались бы немцам, которые не преминули бы использовать их людской и производственный потенциалы.
30 ноября 1939 – 12 марта 1940 года. Советско-финляндская война. В то время как на Западном фронте французская и английская авиация ограничивается разведывательными полётами, стараясь не провоцировать немцев, наши лётчики сбивают самолёты с синими свастиками.
Июнь 1940 года. Присоединяем Прибалтику. Опять-таки, в противном случае туда бы пришли немцы. К тому же, как справедливо отметил английский историк Алан Тейлор, «права России на Балтийские государства и восточную часть Польши были гораздо более обоснованными по сравнению с правом Соединённых Штатов на Нью-Мексико»[Тейлор А. Вторая мировая война // Вторая мировая война: Два взгляда. М., 1995. С.457.].
28 июня 1940 года. Возвращаем оккупированную Румынией Бессарабию, отнимая её у будущего врага.
Наконец, рассмотрим ещё один аргумент «обличителей» – якобы наши действия были нецелесообразными с точки зрения стратегии. Те же Рапопорт и Геллер глубокомысленно рассуждают:
Как говорил Галилей, природа не терпит пустоты. Если бы эти территории не заняла Красная Армия, их занял бы вермахт. В результате «советско-германская граница протяжённостью во многие сотни километров» всё равно бы возникла. Вот только проходила бы она гораздо восточнее. Как раз этого расстояния и не хватило немцам, чтобы скорее дойти до Москвы. А под Ленинградом финская армия начала бы наступление из-под Белоострова, в 30 км от города.
Кроме того, не следует забывать и о полученных в результате продвижения на запад ресурсах. Занятая территория – это не просто земли, но и людские резервы, производственные мощности, техника и т.п. Например, в государствах Прибалтики насчитывалось 11 стрелковых дивизий (по 4 в Эстонии и Латвии, 3 в Литве), 1 кавалерийская бригада и 2 кавполка, 1 танковая бригада, 1 танковый полк, 15 артиллерийских полков. Суммарная численность прибалтийских армий военного времени составляла 427 тыс. человек. Если бы Сталин не лишил «маленькие, но гордые республики» их опереточной независимости, всё это досталось бы немцам и было бы использовано против нас.
А так в ходе войны немцы сумели сформировать из прибалтов, помимо карательных частей, лишь 3 дивизии СС (2 латышские и 1 эстонскую). Однако немало местных жителей воевало и на нашей стороне. И если лояльность Советскому государству образованных на базе национальных армий прибалтийских стран 22-го эстонского, 24-го латышского и 29-го литовского стрелковых корпусов, как выяснилось в первые же дни войны, оказалась невысокой, то созданные позднее новые формирования: 130-й латышский стрелковый корпус в составе 201-й (впоследствии преобразованной в 43-ю гвардейскую) и 308-й стрелковых дивизий, 8-й эстонский стрелковый корпус, состоявший из 7-й и 249-й стрелковых дивизий, а также 16-я литовская стрелковая дивизия действовали вполне достойно. В 1944-1945 гг. все эти соединения участвовали в освобождении Прибалтики. В рядах Красной Армии погибли 21,2 тысячи эстонцев, 11,6 тысячи латышей и 11,6 тысячи литовцев.(Россия и СССР в войнах ХХ века: Статистическое исследование. М., 2001. С.238.)
В состав Балтийского флота вошли эстонские подводные лодки «Калев» и «Лембит», латышские «Ронис» и «Спидола». Две последние погибли 23 июня 1941 года в Лиепае (Либаве). «Калев» подорвался на минах в ноябре 1941 года [361]. Зато «Лембит» стал третьей по результативности подводной лодкой советского флота времён Великой Отечественной войны, потопив 8 военных кораблей и 17 транспортов противника.
Таким образом, как мы могли убедиться, советское руководство с сентября 1939 по июнь 1941 года проводило самостоятельную политику, действуя в интересах собственной страны. Именно так и должно вести себя сильное и независимое государство.
При создании статьи использовалась в том числе и книга Игоря Пыхалова "Великая Оболганная война".
Генрих Гиммлер и шеф польской полиции Заморский. Варшава, февраль 1939 года.
Предыдущая часть статьи, которая рассказывает о советско-польских отношениях накануне войны, находится ЗДЕСЬ по ссылке
Как только завершилась реализация Мюнхенского соглашения, Германия 24.10,1938 года предложила Польше урегулировать проблемы Данцига и «польского коридора» на основе сотрудничества в рамках Антикоминтерновского пакта. Варшаве предлагалось согласиться с включением Данцига в состав Третьего рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейных и железной дорог через «польский коридор» и вступить в Антикоминтерновский пакт. (М.Мельтюхов. «Советско-польские войны. Белый орёл против красной звезды». 2004, стр. 285).
Польское руководство было согласно на определённые уступки в вопросе о Данциге лишь на ответные шаги Германии, но не желало становиться сателлитом Берлина. Неуступчивость Польши привела к тому, что германское руководство стало склоняться к мысли о необходимости военного решения польской проблемы в определённых условиях. (Год кризиса. Т. 1, стр. 130-137).
Военный атташе Германии в СССР генерал Э.Кёстринг в беседе с литовским военным атташе поведал: «Польша является клячей, которую Германия впрягла в свою упряжь на время… Если Польша рассчитывает на помощь в её войне с СССР, то, во всяком случае, германские войска, вступив в «коридор» и в Силезию оттуда никогда не уйдут» (АВП СССР. Запись беседы М.М.Литвинова с Ю.Балтрушайтисом 23 марта 1938 года).
Правящие круги Польши были готовы сотрудничать с Германией в империалистическом грабеже чужих земель, особенно в борьбе против Советского государства. В то же время они не были в восторге от перспектив превращения Польши в бесправного вассала гитлеровской Германиии захвата нацистами польских земель. Польскому правительству вовсе не импонировала также идея создания подвластного Германии «Украинского государства», так как оно опасалось, что гитлеровцы захотят присоединить к нему и те украинские земли, которые отошли к Польше после 1920 года. Так, вице-директор политического департамента МИД Польши Т.Кобылянский 18 ноября 1938 г. подчеркнул в беседе с советником германского посольства в Варшаве Р.Фон Шелиса, что если немцы не будут выдвигать идеи создания «Великой Украины», то «Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину.». В противном случае такое выступление может оказаться невозможным (СССР в борьбе за мир, стр. 82).
Постепенно стала проявляться, таким образом, оборотная сторона медали, выяснялась «цена», которую фашистский рейх требовал с Польши за согласие допустить её к участию в грабеже чужих земель. Но среди правящих кругов Польши было немало и таких людей, которые были готовы сотрудничать с гитлеровцами чуть ли не на любых условиях. Ю.Бек заявил, например, американскому послу Д.Бидлу, что Польша может оказаться перед «необходимостью» сотрудничать с Германией в создании украинского государства за счёт территорий Польши, СССР и Румынии. А польский посол в Москве В.Гржибовский считал, что Польша и одна может установить господство над СССР и что « не следует пускать Германию в Россию» (Документы советско-польских отношений, т. 6, стр. 372).
Нацисты во время каждой встречи с польскими дипломатами и впоследствии неизменно ставили вопрос об антисоветском сотрудничестве двух стран. Гитлер в беседе с Ю.Беком 5 января 1939 г. заметил, что между Германией и Польшей существует полная общность интересов в отношении России (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны», стр. 218)., Отвечая на следующий день на вопрос Риббентропа, не отказалось ли польское правительство от устремлений Пилсудского в отношении Украины, Бек ответил, что «поляки уже были в Киеве и что эти устремления, несомненно, всё ещё живы и сегодня» (Документы советско-польских отношений, т.7, стр.22).
К марту 1939 года агрессивные планы гитлеровцев приобрели уже конкретную форму. Если раньше предполагалось привлечь Польшу к участию в войне против СССР, то теперь намерения Германии изменились. Советник МИД Германии П.Клейст утверждал: «Очевидно, Польша должна быть вначале территориально разделена (отделение областей, принадлежавших ранее Германии, и образование западно-украинского государства под германским протекторатом) и политически организована (назначение надёжных с германской точки зрения, руководителей польского государства)…» Все эти меры должны были укрепить тылы Германии. После разгрома Польши «акция против Запада» — западный этап», который закончится поражением Франции и Англии. Затем станет возможным «великое и решающее столкновение с Советским Союзом и будет осуществлён разгром Советов» (СССР в борьбе за мир, стр. 233-234, 363).
Советское руководство неоднократно предпринимало попытки нормализовать отношения с Польшей. 8 октября 1938 года польскому послу было заявлено, что СССР не отказывается «от мирного сотрудничества с любым государством» (Восточная Европа между Гитлером и Сталиным, стр. 130, примеч. 197).
20-22 октября начался зондаж СССР на предмет нормализации советско-польских отношений, обострившихся в период чехословацкого кризиса летом 1938 г. 4 ноября 1938 г. Москва предложила подписать коммюнике о нормализации советско-польских отношений, которое после консультаций было подписано 27 ноября. Подготовка этого коммюнике породила в Москве надежды на то, что « в случае нужды Польша протянет руку за помощью и к Советскому Союзу» (там же, стр. 132). Но это была выдача желаемого за действительное. Уже 28 ноября Польша уведомила Германию, что эта декларация распространяется лишь на двусторонние советско-польские отношения и не направлены на привлечение СССР к решению европейских проблем (М.Мельтюхов. «Советско-польские войны. Белый орёл против красной звезды». 2004-Москва, стр. 286-287).
Несмотря на антисоветскую политику Польши, в условиях, когда стали очевидны агрессивные планы фашистского рейха по отношению к Польше, Советский Союз готов был к сотрудничеству с Англией и Францией ради обеспечения независимости и безопасности польского государства. Отвечая 29 марта 1939 г. на вопрос французского поверенного в делах Ж.Пайяра, готов ли СССР к сотрудничеству с Польшей, М.М.Литвинов напомнил, что советское правительство неоднократно предлагало такое сотрудничество, и заявил, что по прежнему считает его «очень важным» (СССР в борьбе за мир, стр. 284).
Радостный немец Йоахим фон Риббентроп в обществе счастливого поляка Юзефа Бека. Январь 1939 года.
Польские правящие круги знали о планах Гитлера. Если бы они были заинтересованы в национальных интересах Польши, предприняли бы меры для объединения усилий соответствующих стран.
10 мая 1939 г. зам. наркома иностранных дел СССР В.П.Потёмкин встретился в Варшаве с Ю.Беком, которому заявил: «СССР не отказал бы Польше в помощи, если бы она того пожелала (СССР в борьбе за мир, стр. 389). На следующий день Посол Польши в СССР В.Гржибовский явился к Молотову и заявил, что Польша не желает англо-французских гарантий и «не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР» (там же, стр. 393). 25 мая советский полпред в Варшаве Н.И.Шарона снова заявил в беседе с Ю.Беком: «Мы, конечно, были бы готовы помочь, но чтобы помочь завтра, надо быть готовым сегодня, т.е. заранее знать о необходимости помогать» Но Ю.Бек оставил это заявление без ответа (Документы советско-польских отношений, стр. 112).
Правящая верхушка Польши ставила на первое место не жизненные интересы польского народа, не защиту его от немецкой агрессии, а свои узкоклассовые интересы. Главное для них заключалось в том, чтобы сохранить своё господство над польским народом. Польские правители больше всего опасались, что сотрудничество Польши с Советским Союзом может усилить в стране симпатии к идеям социализма.
Французский историк М.Мурен с полным основанием писал: «Странная политика полковника Бека была новым выражением националистической оргии и великодержавного комплекса». Бек питал иллюзии, что Польша не пострадает от германо-русского столкновения. Из-за своей русофобии и боязни коммунизма он не желал сотрудничества Советским Союзом и предпочитал гитлеровский режим (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны», стр. 261).
Как бы ни скрывали гитлеровцы свои военные тайны, знали о подготовке вермахта к нападению на Польшу и в Варшаве. 29 июля 1939 г. разведотдел ГШ докладывал, что около 20 августа начнётся продвижение германских танковых и моторизованных частей к Польской границе, а к концу августа, возможно, начало военных действий.
Хотя до нападения фашистского рейха на Польшу оставались считанные дни, правящие круги Польши ввиду своей резко антисоветской позиции по-прежнему категорически отказывались от какого-либо сотрудничества с СССР. Это сказалось и на ход англо-франко-советских переговоров. Опасаясь срыва переговоров в Москве, французский посол П.Наджлар телеграфировал в Париж, что позиция Польши «не может не иметь серьёзных последствий для дела мира». Провал переговоров в результате позиции Польши может побудить Гитлера к началу военных действий. Их позиция – предательство интересов польского народа. Тогдашний президент Польши И.Мосцицкий несколько недель спустя признал: Польша в конце концов была готова принять германские требования» (В.Я.Сиполс. «Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны», стр. 273).
Нападение Германии на Польшу.
Диспозиция сил противников на 31 августа 1939 года и польская кампания 1939 года.
Польша начала скрытую мобилизацию ещё с 23 марта 1939 года, сумела мобилизовать к войне: 39 дивизий, 16 отдельных бригад, всего 1 млн. человек, примерно 870 танков (большая часть танкетки), некоторое количество бронеавтомобилей, 4300 орудий и миномётов, до 400 самолётов. К тому же поляки были уверены, что с самого начала войны их поддержит всей мощью авиация союзников и флот Великобритании.
Планировали две недели вести оборону, сдерживать вермахт на всём протяжении границы – почти 1900 км, против Восточной Пруссии, в благоприятных условиях, даже рассчитывали вести наступление. План наступательной операции против Восточной Пруссии назывался «Запад», её должны были провести оперативные группы «Нарев», «Вышкув» и армия «Модлин». В «польском коридоре», разделявшем Восточную Пруссию и Германию, сосредотачивали армию «Поможе», она, кроме обороны, была должна захватить Данциг. Берлинское направление защищала армия «Познань», границу с Силезией и Словакией прикрывала армия «Лодзь», армия «Краков» и армия «Карпаты». В тылу юго-западнее Варшавы разворачивали вспомогательную армию «Прусы». Поляки растянули свои порядки по всей границе, не создали мощной противотанковой обороны на главных направлениях, не создали мощных оперативных резервов для фланговых ударов по прорвавшемуся противнику.
План был рассчитан на несколько «если»: если польская армия продержится две недели на основных позициях; если немцы сконцентрируют небольшую часть своих сил и средств (особенно авиацию и танки) – польское командование рассчитывало, что Берлин оставит значительную группировку на западе; если через две недели англо-французские силы начнут крупное наступление. Ещё одним слабым местом польской армии было руководство, оно практически с самого начала войны думало только о своей шкуре. Стоит удивляться тому, что с таким командованием польская армия продержалась почти месяц.
Германия, против Польши Третий рейх задействовал 62 дивизии (из них 40 кадровых дивизий первого удара, из них 6 танковых и 4 механизированных), всего 1,6 млн. человек, примерно 6000 орудий, 2000 самолетов и 2800 танков (из них более 80% легкие, танкетки с пулемётами). Сами немецкие генералы оценивали боеспособность пехоты как неудовлетворительную, к тому же понимали, что если Гитлер ошибся и англо-французская армия ударит на западе, то катастрофа неизбежна. Германия не готова воевать с Францией (её армия в то время считалась сильнейшей в мире) и Англией, они имели превосходство на море, в воздухе и на суше, оборонительные сооружения не были подготовлены («линия Зигфрида»), западный фронт оголён.
Дисклокация войск на 01.09.1939 года.
Чтобы соблюсти видимость якобы ответных действий, германские службы безопасности организовали провокацию – так называемый « Глейвицкий инцидент». 31 августа бойцы СС и специально отобранные в тюрьмах уголовники в польской форме атаковали радиостанцию в немецком Глейвице. После захвата радиостанции один из них на польском языке прочитал по радио специально подготовленный текс, провоцирующий Германию на войну. Затем уголовников расстреляли эсэсовцы (одно из названий операции - «Консервы»), бросили на месте, их обнаружила немецкая полиция. Ночью немецкие СМИ заявили, что Польша атаковала Германию.
Люфтваффе в течение первого дня уничтожили большую часть польской авиации, а также нарушила связь, управление, переброску войск по железным дорогам. Немецкие ударные группировки довольно легко прорвали фронт и пошли дальше, что и не удивительно при распыленности польских частей. Так, 19-й механизированный корпус (одна танковая, две механизированные, две пехотные дивизии), бивший из Померании, пробил оборону 9-й дивизии и Поморской кавбригады, к вечеру 1-го сентября пройдя 90 км. В Данцигском заливе германские ВМС уничтожили небольшую польскую эскадру (один эсминец, один миноносец и пять ПЛ), ещё до начала войны три эсминца ушли в Англию, и две ПЛ смогли прорваться из Балтики (они потом воевали в составе ВМФ Великобритании).
Уже 1-го сентября из Варшавы уехал президент, 5-го за ним последовало правительство, так началось их перемещение в Румынию. Последний приказ «героический» главком польской армии Эдвард Рыдз-Смиглы издал 10-го, после на связь не выходил, потом объявился в Румынии. В последних своих приказах он приказывал Варшаве и Модлину держать оборону в окружении, остаткам армии держать оборону у границы с Румынией и ждать помощи Англии и Франции. Рыдз-Смиглы 7-го сентября прибыл в Брест, где на случай войны с СССР должны были подготовить Ставку, но она не была подготовлена, 10-го прибыл во Владимир-Волынский, 13-го в Млынов, а 15 сентября – поближе к румынской границе, в Коломыю, где уже были правительство и президент.
Немецкая танковая часть входит в Польшу.
2-го армия «Поможе», оборонявшая «польский коридор», была рассечена встречными ударами из Восточной Пруссии и Померании, её большая часть, приморская, была окружена. На южном направлении вермахт нашёл стык армий «Лодзь» и «Краков», 1-я танковая дивизия устремилась в прорыв, выходя в тыл польских частей. Польское командование решает отвести армию «Краков» на основной рубеж обороны, а армию «Лодзь» - на восток и юго-восток за линию рек Нида и Дунаец (примерно на 100-170 км). Но приграничное сражение уже было проиграно, с самого начала надо было оборонять не всю границу, а концентрировать войска на главных направлениях, создать оперативные резервы для контрударов. План обороны польского командования сорван, на севере части вермахта, наступавшие из Восточной Пруссии, к 3-му дню сломили сопротивление армии «Модлин», её остатки отходили за Вислу. А другого плана не было, оставалось только надеяться на союзников.
4-го поляки в центре отошли к реке Варта, но удержаться там не смогли, практически сразу фланговыми ударами их сбили, уже 5-го остатки частей отходят к Лодзи. Главный резерв польских вооруженных сил - армия «Прусы» - была дезорганизована и просто «растворилась», к 5-му сентября война была проиграна, польская армия ещё дралась, отступала, пыталась закрепиться на каких-то рубежах, но... Польские части были рассечены, потеряли управление, не знали, что делать, попадали в окружение.
8 сентября началась битва за Варшаву, её защитники дрались до 28 сентября. Первые попытки взять город с ходу, 8-10 сентября, поляки отбили. Командование вермахта решило отказаться от плана взять город с ходу и продолжило замыкать кольцо блокады – 14-го кольцо замкнули. 15-16-го немцы предлагали капитулировать, 17-го польские военные попросили разрешить эвакуацию мирных жителей, Гитлер отказал. 22-го начался общий штурм, 28-го, исчерпав возможности обороны, остатки гарнизона капитулировали.
Ещё одну группировку польских сил окружили западнее Варшавы - вокруг Кутно и Лодзи, они продержались до 17-го сентября, сдавшись после нескольких попыток прорыва и когда кончилось продовольствие и боеприпасы. 1 октября сдалась балтийская военно-морская база Хель, последний очаг обороны был ликвидирован в Коцке (севернее Люблина), где 6 октября капитулировало 17 тысяч поляков.
Странная война.
Итак, 1 сентября 1939 года в 4:30 утра ВВС Германии нанесли массированный удар по польским аэродромам, а 15 минут спустя в Польшу вторглись немецкие войска. (Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз в борьбе за Европу: 1939-1941 гг. (Документы, факты, суждения). М., 2002. С.79.) Казалось, что замыслы Гитлера в очередной раз оправдаются. Однако британское и французское правительства после изрядных колебаний были вынуждены уступить общественному мнению своих стран. В 11:00 3 сентября Англия объявила Германии войну, а в 17:00 к ней присоединилась и Франция. Поначалу этот шаг вызвал в Берлине определённое замешательство. Ещё бы, ведь всё планирование польской компании строилось из расчёта, что Западного фронта не будет. Впрочем, вскоре настала очередь удивляться полякам, поскольку после формального объявления войны на франко-германской границе ничего не изменилось.
Более того, как отмечал позднее бывший генерал-майор вермахта Буркхарт Мюллер-Гиллебранд, проведший всю войну в Генеральном штабе:
Как видим, возможность победить Гитлера была. Не было самого главного – желания. Точнее, наоборот, было желание никоим образом не спровоцировать боевые действия с немцами. Так, на участке фронта у Саарбрюккена французы вывесили огромные плакаты: «Мы не произведём первого выстрела в этой войне!». Отмечались многочисленные случаи братания французских и немецких солдат, которые наведывались друг к другу в гости, обмениваясь продовольствием и спиртными напитками [Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т.1. Подготовка и развёртывание нацистской агрессии в Европе 1933-1941. М., 1973. С.351-352.]. Когда же не в меру инициативный командир французского артиллерийского полка, занимавшего позиции в районе Бельфора, начал предварительную пристрелку возможных целей, то за это его чуть не предали военно-полевому суду. «Понимаете, что вы сделали? – распекал своего подчинённого командир корпуса. – Вы чуть-чуть не начали войну!». В дальнейшем во избежание подобных инцидентов, чтобы какие-нибудь горячие головы сдуру не начали воевать всерьёз, передовым частям французских войск было запрещено заряжать оружие боевыми снарядами и патронами.
Как отмечал посетивший линию фронта французский писатель Ролан Доржелес, бывший в то время военным корреспондентом:
«По возвращении на фронт я был удивлён царившей там тишиной. Артиллеристы, расположившиеся у Рейна, смотрели, сложа руки, на немецкие колонны с военным снаряжением, передвигавшиеся на другом берегу реки, наши лётчики пролетали над огнедышащими печами заводов Саара, не сбрасывая бомб. Очевидно, главной заботой высшего командования было не провоцировать противника»
Аналогичным образом вела себя и авиация. Вечером 6 сентября польское командование попросило союзников нанести бомбовые удары по германской территории. 7 сентября Варшава получила французский ответ, согласно которому «завтра, а самое позднее утром послезавтра против Германии будет проведена сильная атака французских и английских бомбардировщиков, которая, может быть, будет распространена даже до тыловых построений на польском фронте»[Проэктор Д.М. Агрессия и катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во Второй мировой войне. М., 1972. С.91.]. 10 сентября находившуюся в Лондоне польскую военную миссию уведомили, что английские самолёты якобы начали бомбардировки Германии .
Однако всё это было откровенной ложью. Единственный боевой эпизод имел место 4 сентября, когда английские ВВС атаковали германские военные корабли, находившиеся в районе Киля, в результате чего лёгкий крейсер «Эмден» получил незначительные повреждения [Мэйсон Д. «Странная война» // От Мюнхена до Токийского залива: Взгляд с Запада на трагические страницы истории Второй мировой войны. М., 1992. С.80-81.]. В остальное время английские и французские самолёты ограничивались разведывательными полётами, а также, говоря словами Черчилля, «разбрасывали листовки, взывающие к нравственности немцев»[283]. Первый из подобных «рейдов правды», как их высокопарно называл английский министр авиации Кингсли Вуд, состоялся ночью 3 сентября, когда на территорию Германии было сброшено 6 миллионов экземпляров «Письма к немецкому народу» . Ещё 3 млн экземпляров этого волнующего послания было разбросано над Руром в ночь с 4 на 5 сентября [Налёты английской авиации на германскую территорию // Правда. 7 сентября 1939. №248 (7933). С.5.]. Утром 8 сентября английская авиация сбросила над Северной Германией 3,5 млн листовок [286]. В ночь с 9 на 10 сентября английские самолёты вновь разбросали листовки над Северной и Западной Германией [Военные действия между Германией и Францией // Правда. 11 сентября 1939. №252 (7937). С.5.]. Не обходилось и без курьёзов. Так, 9 сентября французские самолёты сбросили по ошибке свой «смертоносный» бумажный груз над территорией Дании.
Всего же с 3 по 27 сентября только английские ВВС обрушили на головы немецких обывателей 18 млн листовок. Как самокритично заметил маршал авиации Артур Харрис, позднее прославившийся ковровыми бомбардировками немецких городов:
Попытки подвигнуть авиацию союзников к реальным боевым действиям бдительно пресекались. Должность министра авиации в правительстве Чемберлена занимал сэр Кингсли Вуд, юрист по образованию, ещё в 1938 году сформулировавший следующие три принципа использования британских ВВС:
1. Намеренные бомбардировки гражданского населения исключаются.
2. Авиация атакует только военные цели.
3. При этом лётчики должны соблюдать осторожность, чтобы избегать бомбардировки любого скопления гражданских лиц.
Сразу же после начала 2-й мировой войны английское и французское правительства опубликовали декларацию, в которой «торжественно подтверждали своё решение вести военные действия с твёрдым намерением щадить гражданское население» и сохранять памятники старины, а также сообщали, что их Вооружённым силам дано указание не подвергать бомбёжке никакие другие объекты, кроме «чисто военных в самом узком смысле этого слова»(Эмери Л. Моя политическая жизнь / Сокр. пер. с англ. А.О.Зелениной, С.О.Митиной и А.Л.Миранского. М., 1960. С.587.)
В первых числах сентября один из лидеров лейбористов Хью Дальтон, имевший много близких друзей среди поляков, предложил поджечь зажигательными бомбами Шварцвальд, чтобы лишить немцев строевого леса: «Дым и чад немецких лесов научат немцев, весьма сентиментально относящихся к своим лесам, что война не всегда приятна и выгодна и что её нельзя вести исключительно на территории других народов».
Однако сэр Кингсли категорически отказался, сославшись на то, что подобные действия противоречат Гаагской конвенции.
5 сентября с аналогичным предложением обратился видный деятель Консервативной партии Леопольд Эмери, бывший первый лорд Адмиралтейства. Поражённый юридической безграмотностью своего сопартийца сэр Кингсли возмущённо заявил: «Что вы, это невозможно. Это же частная собственность. Вы ещё попросите меня бомбить Рур»[Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась Вторая мировая война / Сокр. пер. с англ. Е.Федотова. М., 1972. С.373.].
Как вспоминал позднее Эмери:
«Я онемел от изумления, когда он объявил мне, что не может быть и речи даже о том, чтобы бомбить военные заводы в Эссене, являющиеся частной собственностью, или линии коммуникаций, ибо это оттолкнуло бы от нас американскую общественность»[Эмери Л. Моя политическая жизнь… С.587.].
8 сентября польский военный атташе во Франции полковник Фыд докладывал в Варшаву:
Впрочем, по мнению начальника французского Генштаба генерала Мориса Гамелена, высказанному им накануне войны, подобное развитие событий должно было только радовать поляков:
Наконец, в ночь на 7 сентября французские поисковые группы впервые пересекли германскую границу западнее Саарбрюккена. Не встречая сопротивления германских войск, которым было приказано уклоняться от боя, французы продвинулись на несколько километров, после чего 12 сентября получили от генерала Гамелена, ставшего к тому времени главнокомандующим, приказ прекратить наступление и начать окапываться.
Эта небольшая прогулка была раздута западной пропагандой до прямо-таки эпических масштабов. Так, агентство «Ассошиэйтед Пресс» поспешило сообщить, будто «в ночь с 6 на 7 сентября французские войска захватили первую линию бетонных пулемётных гнёзд линии Зигфрида»[Военные действия на франко-германской границе // Правда. 8 сентября 1939. №249 (7934). С.5.]. В опубликованном вечером 8 сентября официальном коммюнике французского Генерального штаба скромно сообщалось: «Невозможно, впрочем, точно перечислить уже занятые местности и позиции»[Агентство Гавас о военных действиях Франции // Правда. 10 сентября 1939. №251 (7936). С.5.].
И действительно, это было невозможно, если учесть что реальное продвижение французских войск составило 7-8 км на фронте протяжённостью около 25 км. Иначе французскому командованию, как в известном анекдоте, пришлось бы докладывать о захвате «стратегических объектов» типа домика лесника.
Впрочем, дошло и до этого. В следующем коммюнике с гордостью говорилось:
«9 сентября, вечер. Враг оказывает сопротивление на всей линии фронта. Отмечено несколько контратак местного характера с его стороны. Блестящее наступление одной из наших дивизий обеспечило нам занятие важной складки местности»[Военные действия между Германией и Францией // Правда. 11 сентября 1939. №252 (7937). С.5.].
В самом деле, если сообщить, что прорвали линию Зигфрида, как это сделало 7 сентября информагентство «Бритиш Юнайтед Пресс» , то, глядишь, и во лжи уличат. А так, – «заняли важную складку местности» – просто и со вкусом.
10 сентября главнокомандующий союзными войсками во Франции генерал Морис Гамелен уверял польское руководство, что «больше половины наших активных дивизий Северо-Восточного фронта ведут бои. После перехода нами границы немцы противопоставили нам сильное сопротивление. Тем не менее мы продвинулись вперёд. Но мы завязли в позиционной войне, имея против себя приготовившегося к обороне противника, и я ещё не располагаю всей необходимой артиллерией. С самого начала брошены Военно-воздушные силы для участия в позиционных операциях. Мы полагаем, что имеем против себя значительную часть немецкой авиации. Поэтому я раньше срока выполнил своё обещание начать наступление мощными главными силами на 15-й день после объявления французской мобилизации».
В тот же день парижский корреспондент «Юнайтед Пресс», ссылаясь на сведения, «полученные из надёжных источников», утверждал, что Германия перебросила с Восточного фронта как минимум 6 дивизий, чтобы противодействовать французскому наступлению . На самом деле с польского фронта не было переброшено ни одного немецкого солдата, ни одного орудия или танка.
Не менее «надёжный» источник сообщал, что против французских войск немцы 7 сентября предприняли «ожесточённую контратаку», бросив в бой «70-тонные танки с 75-миллиметровыми орудиями»[Переброска германских военных сил на Западный фронт // Правда. 11 сентября 1939. №252 (7937). С.5.]. Здесь надо отметить, что самый тяжёлый из состоявших тогда на вооружении немецкой армии танков Т-IV, действительно вооружённый 75-мм пушкой, весил всего лишь около 20 тонн [308]. Кроме того, все эти танки, как и их собратья других моделей, были брошены против Польши. На Западном фронте у немцев в тот момент танков не было вообще .
Несмотря на то, что 12 сентября французское наступление прекратилось, пресса продолжала распространять байки об «успехах» союзных войск. Так, 14 сентября сообщалось, что «военные операции на Западном фронте между Рейном и Мозелем продолжаются. Французы окружают Саарбрюккен с востока и запада». 19 сентября последовало сообщение, что «бои, которые ранее ограничивались районом Саарбрюккена, охватили теперь весь фронт протяженностью 160 км»
Наконец, 3-4 октября французские войска покинули территорию Германии. 16 октября вернулись на исходные позиции и передовые части вермахта. В целом результаты этого «героического» похода оказались следующими:
«В сводке германского Верховного командования от 18 октября были объявлены общие потери немцев на Западном фронте: 196 человек убитыми, 356 ранеными и 144 пропавшими без вести. За этот же период было взято в плен 689 французов. Кроме того, было потеряно 11 самолётов»[Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1999. С.49.].
В своё время наши вольнодумствующие интеллигенты, сидя на кухнях, обожали рассказывать анекдоты насчёт газеты «Правда». Однако, как видим, в «свободном мире» СМИ могут врать так лихо, что коммунистам и не снилось. В случае же с липовым штурмом линии Зигфрида главной целью было создать картину реальных боёв во исполнение заключённой 19 мая 1939 года франко-польской военной конвенции. Тогда Париж принял на себя вполне конкретные обязательства, и теперь «выполнял» их, если не на деле, то хотя бы на словах.
Пародия на боевые действия, получившая название «странной войны», могла иметь лишь одно объяснение: влиятельные круги английского и французского руководства упорно пытались, несмотря ни на что, создать общий фронт с Гитлером для борьбы против СССР. Ради этого они фактически предали Польшу, в очередной раз показав всему миру подлинную цену своих «гарантий». Нетрудно догадаться, что ожидало СССР, если бы вместо заключения пакта Молотова-Риббентропа мы, как советует нынешняя либеральная братия, доверились подобным «союзникам».
Пока у меня мини-отпуск для лечения всяких заболеваний от невоздержанности, отложу другие заметки в сторону, и напишу что-то мутное, чтобы не забывали минусить и ругать. Вроде, пока в РФ не озвучили список «неприятных, но немного исторических материалов».
Для тех, кто пропустил первые N заметок
Первый исторический, более-менее признанный, технологический переход почему-то относят на переход от Age of Sail, эпохи парусов, на паровой двигатель. Это очень условный скачок, потому что 1) переход от солонины к вариациями на тему консервов, уже гораздо позже развившееся до почти современного состояния, усилиями Аппера (Nicolas Appert), 2) сохранение и хоть как-то приемлемой питьевой воды, и 3) переход к косому парусу и рулевому управлению, Случились где-то в эпоху Генриха Мореплавателя (в английском варианте он назван более точно, Prince Henry the Navigator). Все это позволило уходить в море дольше, чем пару тройку суток, выйти из закрытого Средиземного моря в Атлантику и вернуться обратно.
Но, пусть будет как пишут, первый уклад с его переходом от паруса к пару. На момент начала Крымской войны 1854-1855 у Российской империи была даже железная дорога. Точнее, целых три железные дороги: Царскосельская на 27 километров, Варшаво-Венская, только-только (1851) открытая Николаевская. Не считая служебных дорог на Урале. Во время Крымской войны – британцы заказали частную железную дорогу с доставкой в Крым (Grand Crimean Central Railway). И получили ее, с доставкой до дверей.
Второй скачок в технологиях совпал, с одной стороны, с переходом на производство стали, с другой – началом автоматизации и механизации. На успехи Пруссии на поле боя, Франция ответила частной биологической войной, что, в свою очередь, привело к запросу общества на сальварсан. Третий скачок, а точнее испытанный Японией в русско-японскую войну первый механический баллистический вычислитель Dumaresq, развился к первой мировой до столика Дрейера (Dreyer Fire Control Table). Не то чтобы он дал флоту Его величества огромные преимущества, но стал еще одной соломинкой, позволившей и Hochseeflotte и Royal Navy воевать примерно на равных (специальная олимпиада по равенству проводится в другом разделе).
Переход от третьего технологического уклада к четвертому, и пропаганда в 30е.
Из 2025 года большинству читающих сложно понять, с какими историческими вызовами столкнулся СССР. В том числе потому, что обучение истории в СССР и РФ сводилось, и сводится, к заучиванию, по древней истории: Афины войной пошли на Спарту . В современной истории дела ничуть не лучше, экономические и технологические аспекты не рассматриваются. В ту войну Российская империя потеряла убитыми около миллиона (цифры расходятся, см, список литературы), и ранеными от 3.2 до 3.8 миллионов, плюс пленные, плюс (то есть минус) умершие от последствий ранений в следующие годы. Продолжившаяся гражданская война, пусть и с куда как меньшей интенсивностью боев, но с куда большим влиянием на само общество, проредила тогдашние инженерные и научные кадры. Гражданская война внутри СССР закончилась только в 1922 году, с высылкой всех «не согласных» пароходами, поездами, присоединением Дальневосточной республики, и перешла в состояние «борьбы за светлое будущее».
Проблемы несоответствия теории и практики начались сразу.
В теории «новые коммунистические кадры» должны были заменить «старые отсталые, из вредительских классов». На практике оказалось, что обучать кадры нужно со школы, и отсев будет огромен. И в дело вступила советская пропаганда.
Нельзя сказать, что она опиралась на что-то зыбкое. Наоборот, опыт первой мировой, революционной агитации в марте-ноябре 1917, и опыт гражданской войны показал, что хороший агитатор может переманить на сторону «красных» или «белых» целый полк.
Проблемы? Переагитировать «не воевать» полк из крестьян можно. Мотивировать на работу инженера чуть сложнее.
Как следствие сочетания пропаганды, эмиграции, шахтинского дела и дела промпартии, и одновременно экономического кризиса в Европе и США (Великая депрессия началась 24 октября 1929 г), советская инженерная и научная мысль пошла .. куда-то. СССР были нужны тысячи тонн угля, чугуна и стали, но массирование производства «уровня 2 без автоматизации и механизации» можно устроить только экстенсивно – то есть, вовлекая в производство массы населения.
При таком состоянии связки «теория – НИОКР – серия» сделать единичные образцы техники, «по западным образцам», можно – что и пытались доказать в СССР, строя единичные рекордные машины, типа РД (АНТ-25, «Рекорд дальности») для Чкалова, которые затем попытались (АНТ-36) запустить в серию, как дальние бомбардировщики, но такой бомбардировщик устарел к моменту создания.
Помешало ли это как-то пропаганде в СССР, что самолеты в СССР самые быстрые и дальние, летчики (с лучшим в мире строем) самые идейно верные?
Конечно, нет. И самолеты были.
Затем случились бои в Испании и на Халхин-Голе.
Бои в Испании показали, что при превосходстве тогдашних, первых партий Me-109, по скорости и высоте, над поставленными из СССР И-15 и И-16, даже над последними на тот момент моделями И-16 тип 10 с двигателем М-25В, никакой уровень веры пилотов в светлое будущее, не спасает от разгрома республиканских ВВС.
Бои на Халхин-Голе показали, что, даже последние варианты И-153 и И-16, при управлении не очень опытными пилотами (но отличниками боевой и политической) не спасают при встрече с японской императорской армией. Проблему пришлось срочно решать. 29 мая 1939 года из Москвы в Монголию ушли три пассажирских самолета с лучшими пилотами – 48 (летчиков и техников), частично с опытом Испании и Китая. Грицевец, Данилов, Жердев, Зайцев, Кравченко, Красноюрченко (этот без опыта Испании), Орлов (после Китая), и так далее (нейросети было лень перебирать списки).
В очередной раз, случился разрыв между пропагандой и реальностью.
В пропаганде и истории, конечно же, 10000000 самолетов японских милитаристов были сбиты, разогнаны, и так далее. Лучшая техника, рожь там, овощи.
В реальности в СССР по итогам озаботились командировками в Германию и закупкой образцов немецкой техники.
И, одновременно, озаботились доводкой того, что можно было довести, цитата:
Мотор АМ-37 совместные 50-ти часовые испытания прошел в мае 1940 г. По мотору дважды устанавливались сроки государственных испытаний (1 августа 1940 г. и 1 февраля 1941 г.), но ввиду наличия тех же дефектов, которые были вскрыты и на моторе АМ-38, мотор государственных испытаний в указанные сроки не прошел.
Наряду с бесспорными достижениями по опытным объектам, завод №24 имеет и ряд недостатков в работе:
а) завод затянул доводку мотора АМ-37, не сумев своевременно вскрыть дефекты мотора и наметить правильные конструктивные изменения для их устранения.
б) ОКБ завода игнорировало опыт других заводов и институтов, вследствие чего до сего времени моторы завода выходят с односкоростным нагнетателем, снижая данные мотора.
3. КБ завода недооценивало поэлементную отработку мотора и экспериментальные работы, по этой причине дефекты на моторе тянулись годами, т.к. доводились на целом моторе.
Главный конструктор не занимался развитием опытно-экспериментальной базы. Ряд заводов напр.: №26; 19; 29 уже в 1940 году имели значительно развитые опытные базы, а на заводе №24 только в 1940 г. было приступлено к их строительству и оборудованию.
4. ОКБ завода имея крупных дефектов по основному мотору, не устранив их, приступило к проектированию и доводке мотора АМ-36. Это отвлекало КБ от доводки основной семьи моторов АМ-35, приводило к срыву сроков по этим моторам и не могло дать практических результатов по мотору АМ-36.
отчёт 8-го Главного управления НКАП о выполнении плана опытных работ ОКБ и заводов за 1941 год. «Хроники Родионова», 1941 год, часть 3 ГАЭ, ф. 8044, оп. 1, д. 892.
Это все конечно интересно, но.
Но уже начинался переход на 4й технологический уклад.
Однако СССР продолжал сидеть в укладе 2+++. В Германии переходили на серийную реактивную авиацию и активно использовали Kommandogerat. В США переходили на автоматизацию всего, спасибо дедушке Форду. Завод дедушки Форда Willow Run (Air Force Plant 31) производил B-24 как часы (с кукушкой), один самолет в час, произведя за войну 8685 штук.
В СССР вопросами перехода на автоматизацию не то чтобы пренебрегали. Роль автоматизации производства никто не отрицал, как не отрицали и перспективы ракетной техники, но когда основная масса инженеров, ученых, итд, живет представлениями 2-3 технологического уклада, и уровень общественного устройства и социума остается в рамках конца второго – начала третьего, то возникают сюрпризы, цитата
Войдя в зал, я сразу увидел грязно-черный раструб, из которого торчала нижняя часть туловища Исаева. Он залез с головой через сопло в камеру сгорания и с помощью фонарика рассматривал подробности. Рядом сидел расстроенный Болховитинов.
Я спросил:
— Что это, Виктор Федорович?
— Это то, чего не может быть! — последовал ответ.
ЖРД таких размеров в те времена мы себе просто не представляли.
Лабораторный корпус. Аэронавигационная лаборатория, наполненная стендами для проверки бортовых приборов, фотохимическая лаборатория, лаборатория испытания материалов на прочность, усталость, вибростенды. Лаборатория бомбардировочных и стрелковых прицелов, установки для тарировки акселерометров. А какое великолепное чертежное и конструкторское оснащение! Немецкие рабочие места конструкторов вызывают зависть. Кроме хорошего кульмана, вращающегося сиденья и удобного стола с массой ящиков, полно мелочей, и всему свое место. О, эта немецкая любовь к мелочам и аккуратность, возведенная в культуру труда какого-то особо высокого класса.
Самое нужное и дефицитное для каждой лаборатории — четырехшлейфные осциллографы Сименса. Тут нашли разные: двух-, четырех— и шестишлейфные. Без них исследование быстропротекающих динамических процессов невозможно. Это новая эпоха в технике измерений и инженерных исследований. В Москве, в НИИ-1, у нас всего один шестишлейфный на весь институт. А у этих немцев! Нет, мы уже не чувствовали ненависти или жажды мщения, которая ранее кипела в каждом. Теперь было даже жалко выламывать такие добротные стальные двери лабораторий и доверять старательным, но не очень аккуратным солдатам укладывать прецизионное, бесценное оборудование в ящики.
Но быстрее, быстрее — нас ждет весь Берлин! Я перешагиваю через еще не убранный труп совсем молодого немецкого фаустпатронника и со своим отрядом из БАО иду вскрывать следующий сейф.
Электроизмерительная лаборатория — фантастика! Сколько тут уникальных (для нас) всех видов и диапазонов приборов всемирно известных немецких фирм "Сименс", "Сименс и Гальске", "Роде-Шварц", голландских "Филипс", "Гартман Браун", "Лоренц"! И опять — фотоувеличители, фотопроекторы, кинопроекторы, химикалии, стационарная громоздкая фотоаппаратура, кинотеодолиты, фототеодолиты и оптика непонятного назначения...
Отдельный корпус окрестили по содержанию электрофизическим. Электронные низко— и высокочастотные частотомеры, волномеры, прецизионные шумомеры, активные фильтры, анализаторы гармоник, клирфактормессеры, мотор-генераторы и умформеры на разные напряжения, даже дефицитные катодные (теперь говорят электронные) осциллографы. Богатейший корпус радио— и акустикоизмерительной аппаратуры. Автор цитаты слишком широко известен, чтобы я его называл.
К чему я все это так издалека?
Вывод будет не очевиден. Для того, чтобы переходить от второго технологического уклада к третьему, и от третьего к четвертому, нужно не только желание отдельных людей, и не только пропаганда «у нас и так есть отдельные образцы, не уступающие иностранным и превосходящие их». Нужно еще и инженеров учить, или, хотя бы, не мешать, и не очень отрываться от реальности. В СССР к этой простой мысли вернулись на рубеже 50х, когда, в очередной раз, сегодняшний хайтек Миг-15 , кое-как затаскивавший 1:1 против North American F-86 Sabre, устарел в процессе затаскивания. North American F-100 Super Sabre появился в 1953, с его 1500 км\ч и потолком в 15.000 метров, серийное производство начато в феврале 1954. Важный момент: на нем стоял один двигатель - Pratt & Whitney J57-P-21/21A afterburning turbojet engine, 10,200 lbf (45 kN) thrust dry, 16,000 lbf (71 kN) with afterburn Миг-19 пошел в серию 17 февраля 1954, с его 1452 км\ч, еще до проведения государственных испытаний, и до войсковых испытаний. Государственные испытания шли до 1 марта 1955 г, затем начались войсковые. Но, есть нюанс. На Миг-19 пришлось поставить два двигателя АМ-9Б по 3250 кгс (31.8 килоньютона), всего 63.7 кН. Но, есть еще нюанс. У СССР не было альтернативы наращиванию вооружений - опыт первой мировой и Великой отечественной был прямо перед глазами. Как писал один автор, более известный по сельскому хозяйству:
Трава уже успела прорасти сквозь железо и щебень, издалека доносился вой одичавших собак, а вокруг были одни развалины да висели на ветвях обгоревших деревьев черные вороньи гнезда. Подобное пришлось мне видеть после гражданской войны, но тогда пугало мертвое молчание заводов, теперь же они и вовсе были повержены в прах.
Шло жаркое лето 1946 года. В тот год партия направила меня в Запорожье. Мне поначалу было поручено ознакомиться со всеми делами области, обратив особое внимание на строительство и сельское хозяйство. ЦК партии выдал мне соответствующий мандат, и я, не теряя времени, выехал в область.
После Великой Отечественной войны я был демобилизован не сразу и прибыл туда, еще не сняв военной формы. Ранним утром отправился на стройку, но доехать удалось только до коксохима, точнее, до руин, оставшихся от мощных его корпусов. Дальше дороги не было, пришлось идти пешком. Бродил допоздна и повсюду видел вздыбленный бетон, крошево кирпича, груды мусора, переплетенье исковерканных балок. Не на чем было отдохнуть глазу.
PS. Из директивы заместителя Народного комиссара ВМФ, начальника Главного политуправления ВМФ, армейского комиссара 2-го ранга Рогова № 1с от 22 января 1942 г.: «На кораблях и частях флота за последнее время имеет большое распространение всякого рода вранья и ложь… Случаи вранья, всякого рода выдумки, подчас неправильные и политически вредные измышления отдельных политработников имеют место в агитационно-пропагандистской работе и флотской печати. Некоторые политработники вместо решительной борьбы с враньём и вредной отсебятиной в пропаганде и агитации сами иногда допускают в своих выступлениях, высказываниях и даже в печати ложные сообщения и выдуманные факты.
…В газете «Красный Черноморец» в одной из статей было сказано, что на крейсер «Коминтерн» было сброшено больше 1000 бомб, в другой статье той же газеты, помещённой на 2 дня позже, уже говорилось «около 2000 бомб», и оба эти сообщения были неверными. Враньё и ложь в пропаганде, агитации и печати дискредитируют партийно-политическую работу, флотскую печать и наносят исключительный вред делу большевистского воспитания масс.
Эти позорные и вредные явления вранья, в каких бы формах они ни проявлялись, не могут быть терпимы на кораблях и в частях Военно-Морского флота и должны быть беспощадно искоренены»
