• Армия победы против вермахта
  PDF | 70 MB | 626 стр.
  Цветные иллюстрации

• Русские танки
  Иллюстрированная энциклопедия для детей
  Книги будущих командиров
  PDF | 64 MB | 130 стр.
  Цветные иллюстрации

Беллетризированная история одного бронеобъекта.

Среди героических броне-чудачеств Второй мировой войны достойное место занимает этот угловатый варшавский повстанец - бронеавтомобиль (фактически - бронетранспортер) "Кубусь" (Kubuś), произведенный и сражавшийся во время восстания в польской столице против гитлеровских оккупантов в 1944 г., а впоследствии ставший популярным мемориалом этих драматических событий.

Подобно большинству своих железных собратьев, своим рождением "Кубусь" был обязан острой нехватке бронетехники, в данном случае - для решения конкретной оперативной задачи.
История и обстоятельства Варшавского восстания 1944 г. достаточно широко известны, чтобы останавливаться на них в очередной раз.
Но, несмотря на дилетантские интриги и безответственный авантюризм польского правительства в Лондоне и командования его подпольными вооруженными силами в Польше (Armia Krajowa), стоивших польскому народу сотен тысяч жизней и разрушения одного из красивейших городов Европы, самоотверженное мужество варшавских повстанцев и их трагические жертвы навсегда вошли в историю антифашистского Сопротивления.

Мимолетные образы с фотографий тех грозных дней бесстрастно свидетельствуют, как же они в большинстве своем были молоды, эти отважные парни и девчонки с красно-белыми боевыми повязками, как же гордились они своим нехитрым оружием и с какой неистребимой надеждой шли в бой...
Символом духа сражающейся Варшавы - стал наш громоздкий бронированный герой, samochód pancerny "Kubuś".

Озаботиться постройкой собственной бронетехники варшавских повстанцев заставили отнюдь не веселые для них обстоятельства, еще одно доказательство тому, что их военно-политическое руководство самонадеянно переоценило силы "подпольной Польши".
После недолговечного периода успехов восстания, немецкое командование к 5 августа 1944 г. сумело оперативно подтянуть к Варшаве внушительную группировку сил - весьма разношерстную (подразделения войск СС, полицейские и резервные части, коллаборационисты и т.п.), но для сокрушения слабой повстанческой обороны хватило и такой. При массированной поддержке штурмовой артиллерии и авиации "przeklęte szwaby" (проклятые швабы - наиболее расхожее название немецких оккупантов в Польше времен Второй мировой) перешли в наступление и за несколько дней фактически разделили контролируемую повстанцами территорию города на изолированные анклавы. Поддерживать связь между этими "повстанческими островами" можно было только по подземным коммуникациям, по которым время от времени с риском для жизни просачивались связные или небольшие отряды. Ни о каком централизованном снабжении (при условии катастрофической нехватки у повстанцев буквально ВСЕГО) этих осажденных гарнизонов и речи быть не могло.
Правда Красная Армия и западные Союзники пытались сбрасывать грузы для повстанцев на парашютах, однако накормить таким образом город с миллионным населением и обеспечить 50-тысячную группировку его защитников было нереально, а многие контейнеры опускались прямиком в руки "гансов" или бесследно пропадали в руинах.
Командующего силами восставшей Варшавы генерала дивизии Тадеуша Коморовского (псевдоним: "Bór") справедливо (в основном) обвиняют в безынициативном и нерешительном управлении боевыми действиями. Однако повстанческие командиры на местах, в подавляющем большинстве своем - решительные кадровые офицеры Войска Польского с многолетним опытом борьбы, отчаянно пытались переломить критическую ситуацию и, в частности, прорваться на соединение друг с другом.
8 августа 1944 г. один из таких полевых, вернее - городских командиров, капитан "Krybar" (Cyprian Odorkiewicz), командовавшей повстанческими подразделениями, оборонявшими район Повисле (Powiślе), задумал дерзкую контратаку против ключевого опорного пункта противника - Варшавского Университетского городка. Выбив оттуда "гансов", капитан мог бы соединиться с отрядами, действовавшими на улицах Броварней и Северинов (Browarnej i Sewerynów), а объединенными силами у них был шанс перейти в тактическое наступление или хотя бы продержаться подольше.
План был, несомненно, амбициозным, но дело встало за малым: укрепившихся за прочными стенами университетских корпусов немцев было невозможно выбить силами любительской повстанческой пехоты, вооруженной только легким стрелковым оружием и гранатами. И тогда капитан "Krybar" сделал ставку на бронегруппу, которая, прорвав внешний периметр обороны, высадила бы десант в самом расположении противника.
В начале восстания варшавянам удалось захватить несколько единиц германской бронетехники в разной степени поврежденности. В распоряжении отрядов на Повисле находился целехонький бронетранспортер Sd Kfz 251/1 Ausf.D, взятый у подразделения танковой дивизии СС "Викинг" и получивший простое польское имя "Ясь" (Jaś).

Повстанцы гордо обкатывают тот самый "Ясь" под польским флагом в первые дни восстания:

Однако одного бронетранспортера для захвата укрепленных немецких позиций было явно не достаточно. Другое дело - два бронетранспортера!
И капитан Одоркевич-"Krybar", ничтоже сумняшеся, приказал своему офицеру-квартирмейстеру подпоручику "Kaczka" (Edmund Frydrych):
- Пан Эдмунд, а организуйте-ка нам быстренько второй бронетранспортер своими силами, вы ведь инженер, я не ошибаюсь?
- Tak jest, panie kapitanie (Так точно, пан капитан)! - чеканно щелкнул каблуками подпоручик Фридович и задумался: "А что, я когда-то был инженером?"

"Штабное звено" постройки "Кубуся" - капитан Одоркевич (справа) и подпоручик Фридович, еще в полугражданской форме одежды, в окружении своих младших командиров в начале восстания:

Капитан не ошибался. Подпоручик Фридович не только "в той (довоенной) жизни" считался неплохим инженером, но и как раз располагал подходящей "платформой", которую его богатое техническое воображение сразу же одело грозной броней. Это был полуторатонный грузовичок Chevrolet модели 157, выпущенный перед войной по лицензии заводом "Lilpop, Rau i Loewenstein" S.A. в Варшаве. Такие "самоходы" находились, в частности, на вооружении Войска Польского до 1939 г. Так что машинка и ее возможности были хорошо известны любому польскому офицеру.

Один из польских 157-х "Шевроле", захваченных вермахтом в сентябре 1939 г.:

Время не ждало, "проклятые швабы" напирали по всем направлениям, и в тот же день, 8 августа, импровизированное (как почти все в этом восстании) повстанческое КБ приступило к работе.
Во-первых подпоручик Фридович, как подлинный военный, нашел того, на кого можно переложить ответственность за строительство БТРа - еще одного инженера, при чем не "в той жизни", а в этой. Неотвратимый выбор квартирмейстера пал на коменданта местной электростанции Станислава Скибневского (Stanisław Skibniewski), псевдоним "Cubryny", носившего в повстанческой армии скромное звание капрала. Человек он был сугубо мирный, испытывавший вполне понятную в военное время робость перед звездами на погонах (даже если их было всего по одной на плечо, как у Фридовича) и яростным скрипом сапог и амуниции. Словом, стоило намекнуть ему на перспективу повстанческого трибунала за саботаж ("Пан Станислав, собака, света нет, точка!"), как последовал искомый ответ:
- Хорошо, хорошо, дражайший пан Эдмунд, будет вам броневичок!

Электростанция в Повисле, находившаяся под эпизодическим обстрелом германской артиллерии, давно не давала свет, зато располагала какой-никакой технической базой и коллективом квалифицированных рабочих нужных специальностей - механиков, сварщиков, слесарей.
Работы было решено проводить в частной авторемонтной мастерской на перекрестке улиц Tamka и Topiel (сорри, аффтар заколебался транскрибировать польские названия на родной язык), которая точно не была внесена в таблицы целей германских артиллеристов.
С хозяином мастерской, "добрым поляком" и к тому же рядовым запаса Станиславом Квятковским (Stanisław Kwiatkowski, псевдоним "Stach"), сидевшим с карабином на баррикаде поблизости, вопрос был решен элементарно:
- Эй, чего это вы делаете в моей мастерской?
- Броневик для восстания!
- Ну делайте, делайте...

Чертеж будущего бронеобъекта был изготовлен неким "инженером Яном", человеком, сгинувшим в пламени восстания без имени и следов, о котором известно только, что до войны он был профессиональным архитектором. Оно и заметно: внушительные очертания "Кубуся" напоминают скорее фортификационное сооружение, чем бронеавтомобиль!

Руководителем производства работ и фактическим создателем "Кубуся" стал сержант (plutonowy) "Globus", "в миру" Йозеф Ферник (Józef Fernik), до войны - начальник механического цеха польского государственного авиазавода завода PZL, филиал Okęcie-Paluch.
Постройка "Кубуся" была начата 10 августа 1944 г.

Йозеф Ферник у своего детища, август 1944:

Наверное, вы уже заметили, что все польские повстанцы имели "подпольные имена", как бы выразились сейчас - позывные. На деле это было (как и все польское Сопротивление, кроме коммунистического) скорее романтической бравадой, чем реальной конспирацией, однако в истории нашего броне-механизированного героя повстанческий псевдоним сыграл важную роль - дал ему имя.
Kubuś Puchatek - так зовут в польском переводе Винни-Пуха, известного персонажа детских стихов и повестей Алана А. Милна, обстоятельного обжорку и сластену-медвежонка.
Милое имя, вполне подходящее для партизанского псевдонима веселой и жизнерадостной девушки...
Так шутливо и ласково звали в подполье супругу Йозефа Ферника, врача, погибшую 15 августа при попытке спастись из подожженного немцами дома, где размещался повстанческий лазарет.
В ее честь и был назван бронеавтомобиль. Солдаты во все времена часто давали оружию именно женские имена.
Неудивительно, что рвавшийся отомстить убийцам жены сержант Ферник работал практически без сна и отдыха, заражая своей мрачной решительностью весь рабочий коллектив. В рекордные 13 дней броневик был собран и готов к действию.

Имя девушки, позирующей на броне, неизвестно, как и то, какое она имеет отношение к этой истории. Но смотрится эффектно:

Конструкционные особенности "Кубуся" мне все равно не описать лучше, чем это сделано здесь: "Бронирование машины было полностью импровизированным и проектировалось исходя из имевшихся в распоряжении конструкторов листов бронирования и технологий их соединения. Предположительно, источниками материалов послужили разбитые немецкие и(или) французские/советские бронеавтомобили. Разумеется, листы бронирования толщиной в 5-6 мм легко пробивались ружейно-пулеметным огнем, что заставило создателей машины установить внутри машины еще один слой 6мм пластин, образовав внутренний каземат, что полностью защитило экипаж от огня стрелкового оружия. Дополнительной защитой служили и максимально возможные углы наклона бронирования, доводившие геометрический габарит лобовой проекции до 15-20 мм.
Машину лишили газового генератора и перевели на дефицитный бензин - двигатель имел мощность всего в 78 л/с, а с учетом износа - хорошо если половину отдавал.
Отдельной проблемой был никакой обзор из машины - из-за разнесенного бронирования углы зрения отсутствовали как класс. Основным люком десанта стал люк в днище машины, а не исходно планировавшийся для этого задний распашной люк, - из-за установки внутреннего каземата пользоваться задним люком стало невозможно.
Вооружение машины составляли советский пулемет ДП обр. 1928 года (скорее всего, из "воздушных посылок" Красной армии - М.К.), трофейный немецкий огнемет (согласно другой версии, это был огнемет wz.К, производившийся повстанцами в Варшаве кустарным способом - М.К.) и личное оружие экипажа и десанта. Десант был весьма солидным - в машину помещалось 12 человек. Водитель, стрелок башенного пулемета и 6-10 десантников.".
Машина несла своеобразный "городской камуфляж" в серых тонах и имя собственное на борту.

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ этого чуда повстанческой техники:

"Кубусь" снаружи и изнутри.
Щель переднего обзора:

Место водителя:

Каземат для десанта:

Высадка десантников под огнем противника планировалась через люк в днище:

Под днищем вполне хватало места, чтобы осмотреться и развернуться:

Повстанец, вооруженный тем самым самодельным огнеметом, возле бронеавтомобиля "Кубусь". Рисунок участника восстания:

На лобовой броне - вероятно, эмблема части - боевой группировки "Крыбар" (zgrupowanie "Krybar"), названной так по псевдониму командира, сражавшейся в районе Повисле. Имеющиеся фотодокументы не подтверждают наличия такого опознавательного знака.

Прямо из мастерской "Кубусь" был зачислен в состав взвода бронеавтомобилей повстанческой Моторизованной колонны "Выдра" (pluton samochodów pancernych Kolumny Motorowej "Wydra") и брошен в бой.
Штурм Университетского городка тщательно и тайно подготавливался капитаном Одоркевичем-"Krybar" все время, пока строился броневик.
В предрассветных сумерках 23 августа 1944 г. немецкие военнопленные, работавшие под конвоем повстанцев, разобрали польские оборонительные баррикады на улице Коперника, открывая проход атакующей бронегруппе.
В 4.00 утра головной бронетранспортер "Ясь" командира броневого взвода сержанта-подхорунжего (plutonowy podchorąży) Адама Девича (Adam Dewicz, псевдоним "Szary Wilk") и следовавший за ним "Кубусь" под командованием сержанта-подхорунжего Тадеуша Зелиньского (Tadeusz Zieliński, псевдоним "Miś") с водителем сержантом Фиялковским (Fijałkowski, псевдоним "Anastazja") вышли в атаку.
В этот решительный для обороны Повисля бой капитан Одоркевич послал лучших из лучших бойцов, имевшихся в его распоряжении. Экипажи и десанты обоих бронетранспортеров были частично укомплектованы подхорунжими (podchorąży), в польской военной терминологии - курсантами военного училища (в данном случае - подпольного), кандидатами на офицерский чин, самыми подготовленными и мотивированными.

Юные подхорунжие Варшавского восстания обучают еще более юных повстанцев:

Всего экипаж "Кубуся" в его первом бою насчитывал 12 человек - двоих в экипаже и десятерых в десанте.
Под прикрытием яростного огня, внезапно для досматривавших тревожные сны "гансов" открытого с повстанческих позиций перед Университетским городком из всего, что только могло стрелять, и при поддержке отборной штурмовой группы пехоты, оба польских бронеавтомобиля атаковали укрепленные немцами ворота Варшавского университета.

Десантники загружаются в бронеавтомобиль "Кубусь" перед началом атаки 23 августа:

Объект атаки - те самые университетские ворота в годы гитлеровской оккупации Варшавы:

Немцы, "подлинные поборники европейской культуры", прихлопнули Университет еще в 1939 г. и распихали большую часть профессуры по лагерям, а здания университетского городка превратили в полицейские казармы - апофеоз "образовательной программы" нацистов для "восточных народов".

Бой был безжалостным и хаотичным. После того, как заложенные повстанческими саперами динамитные заряды не смогли разрушить германские укрепления в воротах, их пробили выстрелами из британского противотанкового гранатомета PIAT и тараном бронетранспортера "Ясь". Ведя ураганный огонь из всего бортового вооружения, польские бронеавтомобили ворвались на территорию Университета и высадили десант. Немецкий бункер, защищавший вход, был захвачен поляками; остатки его гарнизона бежали. Отважные подхорунжие ручными гранатами и огнем из гранатомета подавляли пулеметные точки врага в здании библиотеки...
Однако немцы, даже тыловые резервисты "разлива" 1944 г., оставались сильным и упорным противником, и этот противник оказался не по зубам юным варшавским энтузиастам.
Оправившись от неожиданности, оборонявшие Университетский городок подразделения 608-го охранного полка вермахта открыли плотный ружейно-пулеметный заградительный огонь. Через несколько минут в бой вступили противотанковые орудия, огонь которых, впрочем, был недостаточно точен.
Повстанцы начали нести потери; был убит командир взвода бронеавтомобилей сержант-подхорунжий Девич. Бой опасно затягивался, и повстанцы катастрофически быстро теряли свое единственное преимущество - внезапность.
Отряды, которые должны были организовать атаку Университетского городка со стороны улиц Броварней и Северинов из-за несогласованности командования начали наступление с большим опозданием и были легко отбиты немцами.
Вскоре сквозь беспорядочную трескотню перестрелки пробился приближающийся рев танковых двигателей (вероятно, немцы подтянули на угрожаемый участок бронетехнику, и не какую-нибудь импровизированную, а вполне реальную).
Принявший командование после гибели Адама Девича командир "Кубуся" сержант-подхорунжий Тадеуш Зелиньский принял давно назревшее решение об отходе. Раненых повстанцев кое-как затащили в броневики, после чего "Ясь" успешно выполнил не совсем почетный маневр: уполз из боя задним ходом. Очередь ретироваться была за "Кубусем".
И тут в дело вступил распроклятый закон войны Мерфи, который вполне действовал и в 1944 г., хоть был выдуман только в 1949-м. Не выдержав таскать на себе тонны железа, изношенный двигатель "Кубуся" заглох в самый ответственный момент. Некоторое время боевая машина, по броне которой как град стучали немецкие пули, оставалась  под обстрелом без движения. В то время, как скопившиеся под прикрытием ее брони повстанцы вели отчаянную перестрелку с "гансами", экипаж, поминая пресловутые "пся крев", "холеру ясну" и ряд других идиоматических выражений, лихорадочно пытался запустить мотор. К счастью, это удалось сделать, и "Кубусь", изящно развернувшись и въехав кормой в фонарный столб (от удара разошелся шов броневых листов), наконец вышел из-под обстрела и ретировался на улицу Tamka - зализывать раны.
Руководивший боем капитан Одоркевич плюнул, грубо нецензурно выругался и... приказал готовиться к новому штурму. Надо отдать должное польским офицерам: не особенно избалованные в годы Второй мировой военной удачей, они умели переносить поражения стоически и не терять воли к борьбе.

Оказание помощи раненому варшавскому повстанцу:

С учетом многочисленных конструкционных и тактических косяков, выявленных первым боевым применением, в последовавшие дни "Кубусь" подвергся существенной доработке. В щели переднего обзора установили 80-мм бронестекло, защищавшее водителя от пуль и осколков. Боевую башенку, образованную из створок верхнего люка и дополнительно установленного для защиты стрелка спереди бронещитка, приспособили для установления противотанкового гранатомета PIAT (столь неплохо зарекомендовавшего себя при недавнем штурме "цитадели науки"). Из пулемета Дегтярева теперь вел огонь через бойницу в лобовой броне боец, располагавшийся рядом с водителем. Ненадежный самодельный огнемет из броневика убрали (не дай Пан Езус и Матка Боска, полыхнет внутри!), так что вооружение "Кубуся" отныне было целиком советско-британским. Расширили и люк в днище для высадки десанта.
В таком виде наш герой отправился в свой второй и последний бой 2 сентября 1944 г. - опять на штурм злополучного Университетского городка.

Модернизированный "Кубусь" в бою 2 сентября 1944 г., современный рисунок:

__________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Практически единственное танковое сражение Советско-Финской (Зимней) войны 1939-40 г., известное также как бой у полустанка Хонканиеми и закончившееся впечатляющей победой советских танкистов из 35-й легкотанковой бригады, изучено достаточно хорошо. Несколько менее известен второй случай боевого столкновения советских и финских танкистов у станции Перо, однако завершился он так же - верх одержали экипажи 20-й тяжелой танковой бригады РККА.

В отечественной военно-исторической литературе этим эпизодам посвящено несколько исследований, которые легко можно найти и в электронном виде, так что здесь особое внимание будет обращено на документальный и фотографический материал, относящийся к этим событиям.

Однако сначала - краткая справка о бронетанковых силах сторон, сошедшихся в горячей схватке на заснеженных и ледяных просторах от Карельского перешейка до Баренцева моря.

В РККА. Для наступательных действий советским командованием была привлечена весьма внушительная группировка танковых частей и соединений.
Только в составе 7-й армии, наступавшей на Карельском перешейке - самом "жарком" направлении Зимней войны - действовали 10-й танковый корпус и 20-я тяжелая танковая бригада, которые изначально планировалось применять в качестве самостоятельных оперативных соединений, а также три танковые бригады и десять отдельных танковых батальонов, распределенных для поддержки стрелковых дивизий.

В боевой состав 8-й армии, действовавшей севернее Ладожского озера, была включена 34-я легкотанковая бригада, и, кроме того, на 8-ю, 9-ю и 14-ю армии приходилось до семнадцати отдельных танковых батальонов.

Всего на начало боевых действий в войсках РККА на советско-финском ТВД насчитывалось более двух тысяч танков (данные различных источников несколько разнятся - 2 019, 2 289 и даже 2 998). При этом танковый парк был весьма разнообразен. Тяжелые танковые подразделения были укомплектованы трехбашенными средними танками Т-28 и тяжелыми пятибашенными Т-35.

В танковых бригадах и батальонах имелись легкие танки БТ-7 и БТ-5 различных модификаций. Самым распространенным советским танком этой компании был легкий Т-26, тоже в большом разнообразии вариаций. Кроме того, в войсках первоначально имелось большое количество малых плавающих танков Т-37 и Т-38. Боевое применение превосходного тяжелого танка КВ-1 (вопрос об участии в "Финской войне" КВ-2 остается открытым) и ряда других опытных образцов носило ограниченный и по сути экспериментальный характер, хоть и навело на противника "шок и трепет" (а "горячие финские парни" вообще-то не из пугливых!).

Насыщение танками советских стрелковых дивизий РККА, которым предстояло наступать на хорошо оборудованные оборонительные позиции финнов, было достаточно высоко. На каждую дивизию по состоянию на 30 ноября 1939 г. предполагалось иметь танковый батальон в составе 54 (по другим данным - 57) машин. По опыту боевых действий, которые показали низкую эффективность в зимних условиях малых плавающих танков Т-37 и Т-38 (которых приходилось до двух рот на "дивизионный" танковый батальон), директивой Главного Военного Совета РККА от 1 января 1940 г. в стрелковых дивизиях было установлено иметь батальон из 54 легких танков Т-26, в т.ч. 1 роту "химических", т.е. огнеметных танков (15 машин). На стрелковый полк приходилось по роте из 17 танков Т-26.
Впрочем, с учетом потерь и неизбежного во фронтовых условиях недокомплекта, это предписание не всегда выполнялось. Например, на две стрелковых дивизии сражавшейся в Заполярье советской 14-й армии в начале войны приходилось всего 38 танков.

Наиболее распространенной боевой задачей советских танкистов в Зимней войне было сопровождение и огневая поддержка наступающей пехоты с неизбежным преодолением под огнем заградительных инженерных сооружений финнов. В ходе боев советские танкисты дрались смело и мужественно (как и во всех остальных своих кампаниях - иначе они просто не умели!), часто демонстрировали хороший уровень профессиональной подготовки, хотя бывали у них и прискорбные "косяки".

Потери в технике и в личном составе в советских бронетанковых частях были очень велики - вероятно, более 3 000 машин. Советские танки выходили из строя от прицельного огня финской артиллерии по заранее пристрелянным подступам к укрепленным районам и позициям, подрывались на минных полях... Опасен был в ближнем бою и хладнокровный злой финский пехотинец, вооруженный противотанковой гранатой или бутылкой с "коктейлем Молотова" (кстати, считается, что это название вошло в обиход именно во время Зимней войны с легкой руки финских армейских острословов).

Несколько менее половины всех потерь приносили технические неисправности и чрезвычайные ситуации, не связанные с боевым воздействием противника. Однако грамотно налаженные в РККА эвакуационные и ремонтные мероприятия позволяли своевременно вытягивать в тыл, восстанавливать и возвращать в строй большую часть потерянных машин. Например, в 20-й тяжелой танковой бригаде за время боевых действий из 482 выбывших из строя танков безвозвратно оказались потеряны только 30 выгоревших на поле боя и 2 захваченных финнами.

В Вооруженных силах Финляндии. Президента государственного комитета обороны Финляндии (с 1931 г.) и верховного главнокомандующего (с 30.11.1939) Карла Густава Маннергейма, бывшего кавалергарда российской Лейб-гвардии и флигель-адъютанта Николая II, военного до мозга костей и корней усов, никак нельзя упрекнуть в пренебрежении оборонным строительством. Однако в 1920-30-хх гг. правительство и большинство депутатов Сейма (парламента) Финляндии систематически срывали программы финансирования оборонных мероприятий, и Маннергейму приходилось развивать вооруженные силы страны исходя из печального принципа: "обороноспособность задешево".
Бронетанковая техника Финляндии была детищем или, вернее сказать - жертвой именно такого положения вещей.
В 1919 г., когда в Финляндии только завершилась кровопролитная гражданская война между местными красными и белыми (победили белые) и страна еще находилась в состоянии войны с Советской Россией, генерал от кавалерии Маннергейм, командовавший молодой Финской армией, инициировал заказ во Франции 32 легких танков "Рено" FT-17 и FT-18. К июлю того же года "французы" были доставлены в Финляндию - 14 в пушечном варианте и 18 в пулеметном. Для своего времени это были хорошие боевые машины поддержки пехоты, прошедшие испытание огнем Первой мировой войны. Свою удивительную прочность они доказали на финской службе, на которой им довелось состоять вплоть до Зимней войны.

За это время первоначально сформированный (в 1919 г.) танковый полк из соображений экономии средств был свернут сначала в батальон (1925), затем - в отдельную роту (1927). Соответственно сокращена была и подготовка танковых экипажей. Машины изредка ездили на учениях, почаще - на парадах, а большую часть времени ржавели в ангарах, даже не получая должного технического обслуживания.
Относительно адекватную программу строительства бронетанковых войск Маннергейму удалось "пропихнуть" только в 1938 г. (по некоторым данным - годом раньше), когда у знаменитой британской фирмы «Виккерс-Армстронг» было заказано 38 (по другим данным - 33) легких танков "Виккерс" 6-тонн, наиболее "модных" в 1930-е гг. в странах, не имевших собственного танкостроения, машин.
Дооборудовать и вооружить «Виккерсы» предполагалось уже в Финляндии. Тридцать три 37мм орудия Бофорс обр.1936 г. (выпускались в Финляндии по лицензии) для танков были заказаны на государственном артиллерийском заводе VTT, прицелы Цейс TZF и приборы наблюдения предстояло закупить в Германии, а радиостанции «Маркони» SB-4a для командирских машин - в Италии.

Однако фатальное невезение продолжало преследовать и эту программу. Из-за задержек в производстве машин и орудий к ним, а также аннулирования Германией контракта на поставку танковой оптики из 28 добравшихся до Финляндии "английских коробок" к началу боевых действий Советско-Финской войны только 10 находились в боеготовом состоянии и проходили испытания.

Не лучше обстояло дело и с обучением танковых экипажей и подразделений. Только в октябре 1939 г. имевшуюся в составе вооруженных сил бронероту переформировали в бронебатальон в составе пяти рот. Но кадров катастрофически не хватало, и 1-я рота была сформирована только 5 декабря 1939 г., когда боевые действия с СССР уже шли вовсю. К тому же она получила на вооружение 14 старых танков «Рено», т.к. только ими финские танкисты успели овладеть хорошо. 2-я рота также состояла из 14 антикварных «французов».
По довольно отрывочным данным, подтверждаемым, тем не мене, фотоматериалами Советско-Финской войны, эти роты были брошены на оборону т.н. линии Маннергейма на Карельском перешейке. Там старые финские FT-17 и FT-18 использовались преимущественно в качестве неподвижных огневых точек и, скорее всего, вскоре практически все были уничтожены или захвачены Красной армией. Во всяком случае, на советских пропагандистских фотографиях запечатлены победоносные красноармейцы, осматривающие трофейные "Рено", а неизвестным финским фотографом в первое послевоенное лето был заснят почти целый FT-17, брошенный в лесу и окруженный буйной зеленью...

3-я и 5-я роты фактически являлись учебными и располагали в разное время одна - 2-3 танками «Виккерс» без вооружения, другая - 12-16 «Виккерсами» в таком же состоянии. Единственным относительно боеготовым подразделением была именно 4-я рота, укомплектованная лучшими экипажами и по состоянию 22 января 1940 г. располагавшая 6 вооруженными танками «Виккерс». По мере довооружения боевые машины передавались в 4-ю роту. К 10 февраля1940 г. рота получила уже 16 вооруженных машин и худо-бедно закончила боевое слаживание.
Ставить под сомнение личное мужество финских танкистов нет оснований ("Да, враг был храбр. Тем больше наша слава!" К.Симонов). Однако очевидно, что их тактическая и техническая подготовка, проводившиеся в спешке на фоне развивающихся боевых действий, мягко говоря, оставляли желать много лучшего.

Танковый бой 26 февраля 1940 г.
В конце февраля 1940 г. финская 4-я танковая рота под командой капитана И.Куннаса наконец получила приказ выдвигаться на фронт. На позиции на Карельском перешейке она прибыла в составе 13 легких танков "Виккерс".

Первая боевая задачей роте была поставлена 26 февраля 1940 г. - поддержать контратаку частей 23-й пехотной дивизии в направлении полустанка Хонканиеми (ныне Лебедевка), занятого войсками советской 123-й пехотной дивизии при поддержке 112-го танкового батальона 35-й легкотанковой бригады. Для выполнения приказа выдвинулись восемь танков "Виккерс", однако два из них по дороге отстали из-за технических неисправностей и в бою не участвовали.
Остальные шесть двинулись вперед боевым порядком, но финская пехота почему-то за ними не пошла. То ли она не успела получить соответствующего приказа, то ли, необученная взаимодействию со столь редким в рядах армии страны Суоми "зверем", как танк, попросту "тормознула".
Экипажи "Виккерсов", скорее всего, не ориентировались на местности, не имели разведданных о положении противника и двигались фактически наугад.

В этом хаотичном натиске они неожиданно натолкнулись на три советских танка Т-26, на которых выдвинулись на рекогносцировку командиры рот 112-го танкового батальона. Противники находились на очень близком расстоянии друг от друга и, вероятно, сначала приняли неприятельские танки за свои - Т-26 и финский 6-тонный "Виккерс" действительно очень похожи. Первыми сумели оценить обстановку советские танкисты, которые приняли бой и в считанные минуты расстреляли все шесть финских танков из своих 45-мм пушек.
Только одну из подбитых машин финны потом смогли эвакуировать, однако восстановлению она уже не подлежала и пошла на запчасти.

________________________________________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЮЩИМ ПОСТОМ.