При этом вопрос о том, пересекались ли германские и славянские племена и как они взаимодействовали, остаётся спорным. Первые письменные сообщения о славянах I—VI вв. имели общий характер и вызывают сомнения в достоверности классификации описываемых популяций как славян, особенно когда речь идёт о венедах и антах, однако со временем источников стало больше, когда к 800 году нашей эры славяне заселили обширные территории Европы, о чем свидетельствуют находки их материальной культуры.
В Центральной Европе ранние упоминания о славянах встречаются в грамоте баварского герцога Тассилона III об основании Кремсмюнстерского монастыря бенедиктинцев в Верхней Австрии 777 г., прочих документах из архива этого аббатства, а также в фульдских анналах 805, 855 гг., и анналах королевства франков 822 г. Кстати, для работы с источниками нужна специальная подготовка, потому как интерпретируя разные тексты, можно сделать противоположные выводы. К примеру, в «Космографии» равеннского анонима, разбитой на 24 сектора, есть страна скифов в 6-м северном секторе, откуда собственно и вышел род славян. Однако Скифия упоминается ещё в двух других секторах: восьмом и десятом. Чтобы разобраться в источнике, надо обладать большей информацией из дополнительных источников. К примеру, славяне, вышедшие из Скифии, скорее всего те же, которых упоминал готский историк VI века Иордан, помещая славян между Новиетуном, Мурсианским озером, Днестром и Вислой. Поэтому у равеннского анонима, это место будет где-то между Ютландией и нижним течением Вислы на побережье Балтики. И глядя на современные карты древних территорий, может возникнуть ряд вопросов.
Также стоит учитывать, что не все упоминания о славянах сохранились в оригиналах и могли быть искажены при переписи и последующих переводах. В пример можно привести утраченную грамоту Карла Великого ~ 793-794 годов, в которой говориться о многочисленных славянских поселениях в баварской Верхней Франконии, где Карл распорядился построить церкви, для вновьобращённых в христианство, в результате чего было выстроено 12 церквей, указывая на большое количество славянского населения между реками Майн и Редниц в последней четверти VIII в. Так вот, эта грамота, частично воспроизведена в ещё одной утраченной грамоте императора Людовика Благочестивого, текст которой уже и сохранился как образец в сборниках императорской канцелярии IX в, поэтому анализ текста-оригинала грамоты весьма ограничен. Помимо этого, не все упоминания точны, информативны и носят нейтральный характер, встречаются и довольно предвзятые, особенно учитывая, что ранние славяне были язычниками. К примеру «Житие Стурмия», основателя Фульдского аббатства, написанное между 818 и 822 гг., повествует о поездке миссионера, вверх по течению реки Фульды в 736 г., верхом на осле. В тексте есть описание встречи Стурмия со славянами, когда он встретил их в большом количестве, моющихся в реке. Описано, что даже осел задрожал, испугавшись нагих тел, содрогнулся и сам муж Божий от их отвратных запахов, а они в свою очередь глумились над ним, как собственно и подобает язычникам, по мнению Стурмия. Среди них упоминается и толмач, который пообщался со Стурмием. Также есть упоминание славян в переписке епископа Бонифация, учителя Стурмия, с римским папой, где епископ задаёт вопрос брать ли подать со славян, населяющих землю христиан, где папа отвечает, что суть дела очевидна и если не брать подать, то со временем славяне посчитают землю своей, а если брать, то они будут всегда знать, что у этой земли есть господин.
Но всё же была ли эта славянизация обширных европейских территорий результатом культурного распространения или миграции людей, остается спорным, особенно для Центральной Европы. По мнению некоторых антропологов, палеодемографический анализ не дает доказательств массовой миграции славян. Однако, по мнению лингвистов, славянский язык использовался на многих европейских территориях в первом тысячелетии нашей эры, где славянские языки перекрывали более древний германский, римский или греческий языковой субстрат.
Хотя такая смена языка могла быть результатом прибытия новой популяции, это также могло быть результатом языкового сдвига, во время которого одна этнолингвистическая группа навязывает свой язык другой с помощью силы и численного превосходства или престижа.
Несмотря на то, что в нескольких случаях генетика оказалась мощным инструментом для отделения процесса миграций от культурного обмена, она пока не дает окончательных результатов в отношении предполагаемого распространения славянских племён. Хотя в довольно локальном масштабе есть примеры, когда изолированные группы людей, говорящих на славянских языках среди иноязычных народов, генетически оказывались ближе к славянским популяциям, чем к местному населению. Это относится к лужичанам, которые несмотря на географическую близость к носителям немецкого языка, показали наибольшее генетическое сходство с поляками и чехами, что согласуется с лингвистической близостью языка лужичан с другими западнославянскими языками. Лужичане также продемонстрировали доказательства тонких уровней генетической изоляции по сравнению с образцами неизолированных европейских популяций. Хотя уровень их генетической изоляции был ниже, чем у сардинцев и французских басков, к примеру. Это свидетельствует по крайней мере о некоторой миграции во время распространения славянских языков. В континентальном масштабе было обнаружено, что современные носители славянских языков имеют больше общих гаплотипов между собой, чем с другими европейцами. Первоначально это также интерпретировалось как свидетельство миграций, но может также свидетельствовать о малой численности популяций. Тем не менее, в некоторых регионах, замена населения после периода Великого переселения народов, очевидна. К примеру англы, юты и другие германские племена из Северной Германии (земля Шлезвиг-Гольштейн) мигрировали на Британские острова, что подтверждено и генетически, а регион оставался малозаселенным в течение как минимум 2 веков, по палеоботаническим и археологическим данным, после чего его заселили различные группы, а некоторые из них были связаны со славянами, о чём свидетельствуют археологические находки, данные топонимики и письменные источники более поздних периодов.
В других местах Центральной Европы разрыв менее очевиден. Например, в центральной части Дунайского бассейна, германские, аварские и славянские поселения сменяли друг друга почти непрерывно. Примечательно, что археологический комплекс пражской культуры, связанный с ранними славянами, отличается от германского, распространенного по Центральной Европе ранее.
На основании находок из Украины и Польши, по мнению Михаила Парчевского, типичные раннеславянские поселения можно описать по ряду признаков:
1. Они располагались по краям речных долин.
2. Позволяли вести самодостаточный образ жизни.
3. Состояли из небольших квадратных хижин с углубленным полом с каменной или глиняной печью.
4. Преобладающим погребальным обрядом была кремация.
и 5. В поселениях не обнаружено следов хорошо развитых ремесел, кроме примитивных изделий из железа и скромной недекорированной керамики пражского типа.
А что касается прямых контактов славян с германскими племенами в Центральной Европе, то на сегодняшний день, как отмечают авторы, нет ни одной находки, которая была бы общепризнанным доказательством, указывающим на эти контакты.
В данном исследовании авторы сообщают о новой археологической находке в подтверждение возможного прямого контакта, а именно об исписанном рунами фрагменте кости конца VI века, найденном в славянском поселении, недалеко от чешского Бржецлава в Ланах.
Руны представляют собой алфавитное письмо, называемое футарк, которое использовалось среди германских племен и не только. Первоначальный ряд рун из 24 символов называется старший футарк, который использовался в той же форме всеми германскими племенами ~ до 700-750 года. Позже развился младший футарк, где количество символов было уменьшено до 16. Он использовался на протяжении большей части эпохи викингов и поэтому составляет самый большой набор из около 6000 рунических надписей, которые сохранились.
Находки германских надписей на старшем футарке составляют менее 100, относящихся к концу III - началу VII веков. Большинство из них были обнаружены на металлических предметах в могилах VI века и содержат личные имена.
Новая находка отображает шесть из восьми последних рун старшего фуарка, что делает ее первой находкой, содержащей последнюю часть старшего фуарка в южногерманских надписях, и единственной, найденной в негерманском контексте.
В работе исследователи акцентируют внимание на том, что помимо рунологии, материаловедение и научный анализ как надписей, так и предметов, на которых они начертаны, могут предоставить дополнительную ценную информацию. Например, органический материал кости с руническими надписями позволил точно датировать находку с помощью радиоуглеродного датирования, а при помощи анализа древней ДНК определить вид животного, которому принадлежала кость. Помимо этого, авторы работы использовали оптический и сканирующий электронный микроскопы для проверки подлинности надписи с помощью анализа износа.
Результаты
Найденный фрагмент кости, происходит из типичного раннеславянского поселения VI-VII веков, которое было постоянно заселено до IX века, что подтверждается прямым датированием и типологической преемственностью в археологических записях. Эта типологическая преемственность от пражской культуры до 9-10 веков, характерна для многих раннеславянских памятников, в том числе близлежащего великоморавского городища Поганско в двух километрах к югу от Бржецлава с хорошо задокументированным в письменных источниках славянским контекстом. И эта преемственность сохранялась вплоть до венгерского нашествия и упадка Великой Моравии в 10 веке.
Фрагмент кости с рунами был обнаружен в верхней части ямы, глубиной 70 см, рядом с другими костями животных и керамикой пражского типа, изготовленной без гончарного круга. Скорее всего, это был остаток полуземлянки.
Кость с рунами была датирована от 555 до 650 г., а другие две кости из ямы датированы в интервале от 536 до 604 г., что подтверждает датировку ямы и делает её самым древним раннеславянским объектом, который датирован радиоуглеродным методом в пределах Чехии и Австрии. Таким образом возраст кости с рунами соответствует раннему славянскому поселению на месте её находки, а не предыдущему периоду переселения народов.
При помощи дополнительной программы для калибровки радиоуглеродного возраста, исследователи проследили хронологию между поселениями ранних славян и лангобардов, которые, как полагают, были последним германским племенем в восточной части Центральной Европы перед уходом на территорию современной Италии в 568 году, что подтверждено историческими данными и анализом древней ДНК.
Новые оценки возраста, которые также согласуются с предыдущими из разных источников, указывают на то, что лангобарды покинули регион до 566 г. в соответствии с исторически задокументированным их исходом в 568 г. А вот славянские поселения появились в Южной Моравии только после 556 г. Таким образом, фрагмент кости с рунами был создан уже после миграции лангобардов и заселения земель славянами.
При этом подлинность находки подтверждена при помощи оптической и сканирующей электронной микроскопии.
На кости вырезано шесть букв старшего футарка, но, скорее всего, надпись начиналась с отсутствующего участка.
Резчик, вероятно, был не очень опытен и создавал руны с искаженными пропорциями. Надпись демонстрирует шесть из восьми последних рун старшего фуарка с двумя пропущенными, вполне возможно, что изначально на кости был изображен весь рунический алфавит, но всё же неясно, почему резчик пропустил 2 руны. Помимо этого, надписи, скорее всего, были преднамеренно окрашены, на что указывает большое количество железа.
Анализ плохо сохранившейся ДНК кости, подтвердил её принадлежность европейскому крупному рогатому скоту, происходящему с Ближнего Востока.
Выводы
Обнаруженные германские руны в славянском контексте представляют собой редкий и ценный артефакт. Это первая руническая надпись, обнаруженная в негерманском контексте, а именно в поселении древних славян пражской культуры. Таким образом находка может свидетельствовать о непосредственном взаимодействии германских и славянских этнолингвистических групп, которые, по-видимому были сильно разделены в Центральной Европе в VI веке. Однако контекст находки не указывает на характер этого взаимодействия. Учитывая культурное значение рун для германских народов, но не для славян, представляется маловероятным, что кость была привезена германскими торговцами. Вместо этого руны могли быть вырезаны людьми германского происхождения, которые остались в регионе или вернулись туда уже после миграций с основной группой. Хотя имеются лишь единичные свидетельства о подобных мигрантах и нет убедительных доказательств сохранности германских элементов на славянских территориях, за исключением Паннонии, где славяне и германские народы жили среди других этнолингвистических групп в составе Аварского каганата. Но нельзя исключать и то, что руны могли быть вырезаны славянином. Если знания о рунах перешли от германских народов к славянам, то это должно было произойти в Центральной Европе, судя по форме рун. Но возможен и другой сценарий, где лангобарды и славяне могли иметь больше контактов, по причине того, что в данном регионе германские и славянские поселения тесно следовали друг за другом в хронологическом порядке, в отличие от других мест. Поэтому не исключается сценарий по аналогии с Балканами, где вновь прибывшие переселенцы и жившие там люди на момент миграций археологически неразличимы, а славянами называли всех живущих на границе с Византией.
Хотя находка конкретно и не указывает на те, или иные гипотезы, она бросает вызов мнению историков, археологов и лингвистов о резком разделении между древнегерманскими и раннеславянскими народами, а также, по мнению авторов, свидетельствует, как минимум, о некоторой форме прямого контакта. Далее возникает вопрос, действительно ли первый контакт славян с письменностью произошел благодаря Кириллу и Мефодию, во времена их миссии к славянам великой Моравии, ведь нет никаких твердых доказательств того, что письменность на славянском языке существовала до этого.
Однако черноризец Храбр или монах Храбр конца IX — начала X веков упоминал, что языческие славяне использовали “линии и разрезы” для счета и предсказания в своем трактате «О письменах». Предполагается, что он ссылается на счетные знаки, а не на алфавит, но это могло быть и использование рунического алфавита некоторыми славянами, что указывало бы на то, что использование футарка не было строго ограничено исключительно населением, говорящим на германских языках.
А в целом находка открывает новые перспективы для изучения частичной преемственности и обмена между историческими народами Центральной Европы.
Источник: Runes from Lány (Czech Republic) - The oldest inscription among Slavs. A new standard for multidisciplinary analysis of runic bones Jiří Macháček, Robert Nedoma, Petr Dresler, Ilektra Schulz, Elias Lagonik, Stephen M.Johnsone, Ludmila Kaňáková, Alena Slámová, Bastien Llamas, Daniel Wegmann, Zuzana Hofmanová doi.org/10.1016/j.jas.2021.105333
