С дюжиной копий в ноге,
Грозно ревя на бегу,
Мамонт бежит по тайге,
Мамонт ломает тайгу.
Сам про себя хуй пойми,
Агнец он или злодей,
Мамонт напуган людьми.
Мамонт ебашит людей!
Путь перед ним перекрыт
Бездной охотничьих ям -
Мамонт лишь прытче бежит,
Мамонт решил: "По хуям!"
Виден из ямы лишь лоб,
Средь бронзовеющих скал.
Мамонт у нас долбоёб.
Мамонт такое искал.
Без особо видимой причины,
С виду, вроде, не из алкашей,
По проспекту гордо шёл мужчина,
СвЕтло улыбаясь до ушей.
Глядя на него народ дивился,
Завистно гадая, в чём дела:
Может сын у мужика родился?
Может даже тёща умерла?
Может излечил он гонорею?
Может стал потвёрже жидкий стул?
Может выиграл денег в лотарею?
Может он той самой, нынче, вдул?
Тщетно люди жалкие гадали,
В чём причина радости такой.
Нет, не получил мужик медали.
Трезвый был, пока что, не бухой,
И ни чем другим не упоролся,
Не увидел Галь Гадот нагой,
Не женился, даже не развёлся,
Не женился снова на другой,
Не уважил премией начальник
И не от рожденья он дебил.
Просто, полчаса назад, ебальник,
В мясо самокатчику разбил!
То гол, то сокол,
То сшил, то порвал,
То свой, то хохол,
То пан, то пропал,
То льстя, то грубя,
То прочь, то маня,
То я, то тебя,
То ты, то меня,
То это, то то,
То тот, то того,
То где-то АТО,
То здесь СВО,
То трезвый, то в хлам,
То тут, а то там,
Тарам-там-там-там!
Парам-пам-пам-пам!
Смотрели вы фильм тот лет двести назад,
С компанией дружных мальчишек:
Герой так красиво уходит в закат,
Не взяв со стола своих фишек,
И так элегантно дрожит на сукне
Стакан недопитого виски.
И ты потом думал: "Откуда бы мне,
Вот так же уйти по-английски?"
Ах, как это было безумно давно,
Размыло года Рубиконом.
И вот пред тобою стоит казино,
Сверкая изящным неоном.
Внутри его покер, блэк-джэк, преферанс,
Отвязно играет «Limp Bizkit»,
И ты понимаешь, что это твой шанс,
Отсюда уйти по-английски.
Швейцары, подносы, всё как у людей,
Ты думал, что так не бывает.
И каждый холёный раздатчик-холдей
За стол свой тебя зазывает.
Танцовщицы выдали залп голых ног,
Упруги в корсетах их сиськи,
И тут ты решаешь: "Сыграю конок,
Не сразу ж уйти по-английски!?"
Бесплатен для всех здесь любой алкоголь,
И тут же к нему тарталетки.
Ты ставишь всё время упрямо на ноль,
И шар мчит к нулю по рулетке!
И разум твой полностью занят игрой,
И ставки довольно не низки.
И ты понимаешь, как сложно порой
Бывает уйти по-английски.
Проходят часы, ты ещё не ушёл,
Но всё уж не так безупречно.
Ты больше не хочешь играть этот стол,
Но эта игра бесконечна.
И вышел твой гонор и вся твоя спесь,
Текила смешалась с шампанским.
Ты всех послал на хуй, но ты ещё здесь -
Твой стиль: уходить по-цыгански.
.
По мотивам песни группы Еagles "Hotel California"
Покажи мне пизду. Прям как есть, без прекрас.
С бледно-рыжей копной кучерявых волос,
С густью липких соплей выделяемых масс,
Чтобы вонь твоих недр мне ударила в нос!
Целый ворох проблем меня ждёт за дверьми,
Так что глазом одним лишь взгляну и пойду,
Но пока не ушёл, я прошу, не томи,
Прямо здесь и сейчас, покажи мне пизду!
Мы упали, как звёздочка падает в ночь,
В паутинью пучину коварства и лжи,
Но я знаю, как эту беду превозмочь:
Для начала пизду мне свою покажи!
Ты решишь, что я чокнулся в пьяном бреду,
Но оно для меня как взглянуть в палантир.
Я прошу без пизды: покажи мне пизду!
Я увидеть хочу, куда катится мир.
Пушистое облачко, перстнем, на палец
Надел Святогор себе, облачный старец,
Что землю хранил от беды и недуга,
И бдел, чтоб славяне не били друг друга.
Столетья прошли, не бессмертны и боги,
Из облак брада, а из тучушек ноги,
Теперь нам лишь зимним тоскливым дождём,
Он странно напомнит о долге своём.
И смотрит с небес он и шепчит он тяжко:
"Ивашка! Тараска! Егорка! Богдашка!
Куда ж повели вы бессмертную рать!?
Друг другу кыпчаком посевы топтать!?
Внучата, прошу Вас, родны, обернитесь!
Заножните сабли! Да чтож Вы!? Окститесь!"
Тут ветер подул от Карпатских от гор,
И облочко с неба, как не было, стёр,
Понёс второпях, как пылинку по свету,
И видит уж старец другой край планеты,
А там озоруют несносные Джоны
Торчат из их жоп, как обычно страпоны.
И кукиша пальцем суют ему средним:
"Уж скоро простишься ты с внуком последним!"
"Ах, вы ж басурманы!" - старик восклицает,
А Джоны смеются, друг друга сношают.
Всё схвачено уж у просчитанных Джонов,
И облако мчит от стеклянных донжонов
Вновь к дому, где бьёт себя вечная рать,
А вслед Джоньим голосом: "Будшь, дед, знать!"
И дед понимает, и дед разнимает,
На внуков зимой он дождём поливает,
Но нету науки в дожде его внукам,
Лишь кровь им друг друга отныне наука.
Не в силах одумить безумную рать,
Старик ищет сил, чтоб смиренно принять:
"Пока тут Ивашка с Богдашкой воюют,
Их детям в пример чёрных эльфов рисуют,
Чтоб те проходили в восьмом где-то классе
Поэму Шекспира "Ромео и Вася".
Жизнь играет, словно трубка с жабою,
И не принимает наших жалоб.
Всё, что нас не убивает - слабое.
Было б посильнее - разъебало б.
Скачут ночью огоньки могильные,
Как гирлянды в ёлке новогодней.
Что мы скажем, встретив своё сильное?
Не сегодня...
Я недозагнутый в лавочке гвоздь,
Острым наружу торчащий критически,
Все ваши жопы я вижу насквозь
Периодически.
