Сколько не пытались мы с мужем убедить Маруську, что коньки лучший подарок на день рождения шестилетней девочке - все напрасно.
- Караоке, – почти шепотом, но твердо сказала Маруська, и озадаченный папа именинницы спешно удалился в спальню пересчитывать неприкосновенный стратегический запас семьи.
Я робко попыталась возразить:
- Маша, может, все-таки коньки? – надежда «не пропеть» в караоке еще две тысячи, сверх запланированных двух на коньки, уползала из души проворным ужиком.
- Мамуля, умоляю, – Маруська ввернула плаксивое «умоляю», выуженное из бабушкиного любимого сериала. На случай, если не сработает взрослое слово, добавила детский приемчик бровки домиком. - Ну, пожалуйста! Караоке.
Отец именинницы вернулся растерянный:
- Марусь, может все-таки коньки?
- Папулечка, мамулечка, подарите караоке! Я гостям такой сюрприз приготовлю! – и Маняша вырвала из тетрадки в клеточку листочек, на котором тут же разноцветными печатными буквами написала «МАИ ГОСТИ МАНЕ 6 ЛЕТ».

К вечеру в списке приглашенных уже теснились бабушки, дедушки, тети, дяди, а также незнакомые дети. Выведенные цветными карандашами, они заняли почти всю страницу, а счастливая от предстоящего выступления перед публикой Маняша продолжала вспоминать новые имена.

Новое платье от китайского кутюрье уже неделю висело напротив Маруськиной кроватки и не давало будущей эстрадной звезде спокойно засыпать после любимых «спокойников». Маня утверждала, что платье волшебное и «помогательное» – так оно само, с Маруськиных слов, сказало в очередном сне про день рождения.

Наконец, до праздника остался один день.
Маруся, хоть и была взволнована до легкого помешательства, ежедневные обязанности «кошачей мамки» не забыла: утром, как обычно, понесла завтрак дворовой многодетной кошке Глаше. Кормящая мать Глафира, избалованная вниманием и нешуточным продовольственным пособием от жителей подъезда, обитала вместе с пятью котятами в коробке, на площадке первого этажа. Было слышно, как Маня, спустившись на один лестничный пролет, пожурила соседа-дядю Валеру за то, что он курит в подъезде:
- Это плохо для котят. Они из-за дыма жмурятся! Даже глаза открыть не могут!
Я улыбнулась, в очередной раз услышав, как большой Валера оправдывается и обещает, что это был последний раз, и закрыла дверь.

Вернулась дочь подозрительно быстро.
Не заходя в квартиру, Маруся деловито спросила:
- Мам, мой праздник в два часа начнется?
Я испугалась, что дочь завтра к двум часам принесет Глашу с пятью слепыми котятами.
- Да, Маруся. В два, - ответила я. – Но Глаше мы отнесем угощение прямо...
Дочь не слышала мои слова. Она уже перегнулась через перила и, сложив ладошки у рта лодочкой, прокричала вниз, в проем между лестницами:
- Тетечка Ниночка! В два! Мама сказала - в два часа!
После этого, Маня, не обращая внимания на мою удивленную физиономию, вошла в квартиру и захлопнула входную дверь. По пути в свою комнату, дочь, не глядя в мою сторону, сокрушенно обронила:
- Все хотят послушать мой сюрприз! Прямо беда с ними!
Я еще постояла в прихожей, размышляя, как объяснить дочери, что наша квартира не сможет вместить столько гостей. А когда вошла в детскую с убедительными, точно подобранными словами – поняла, что опоздала, так как Маня в этот момент помуслила красный карандаш и принялась обводить свеженькую запись «САСЕТКА С НИЗА».
Я вздохнула и побрела на кухню резать салаты.

Вечером Маруся ушла на репетицию к Аленке с восьмого этажа, у которой уже был караоке. Из-под Маняшиной подушки выглядывал веселенький тетрадный листочек с «разноцветными гостями». Я взяла его и… ахнула: имена, отчества и фамилии, как минимум двадцати человек, устали тесниться на одной страничке и веселыми закорючками разбежались по обеим сторонам листа.
- Леша! – позвала я мужа и в растрепанных чувствах рухнула рядом с подушкой. Свидетелем тому было платье-«волшебный помогальщик», которое по-прежнему висело напротив Маруськиной кроватки. Точнее, сейчас оно висело над моей душой, напоминая: «Я здесь - значит, праздник состоится. Ничего отменить нельзя! И не надейся, что это сон!»
От отчаяния, я мысленно набросилась на шедевр китайского ширпотреба: «Ты не волшебное платье! Ты платье-соучастник! Раз уж тебя дочка пустила в сны, лучше бы вразумило дитя, что нельзя приглашать столько гостей!»
Муж никак не шел, и я заорала со всей дури:
– Лее-шаа! – мне надо было с кем-то разделить горькую участь. - Иди сюда! Порадуйся Маниному сюрпризу!
Лешка без энтузиазма покинул любимую кухню с маленьким телевизором и приплелся в детскую. В одной руке он держал надкусанный бутерброд, в другой – пол-литровый бокал с ароматной струйкой пара.
– Манин сюрприз – это ты про песню? – спросил пребывающий в неведении муж.
- Ага. Тут такая песня… - и я протянула мужу листок с именами. – Десять куплетов и столько же припевов.

Через час от составления эконом-меню на предстоящий праздник нас отвлек телефонный звонок:
- Мамулечка, счастье! Аленкины родители тоже придут! Им нравится моя песенка про весну и лучики. Только мама Аленки не верит, что вы их зовете! Скажи ей в трубку, мы приглашаем всех, а не только детей.

В тапках и шортах Лешка стоял в подъезде перед приоткрытой дверью «крутого» Валерки. В юности они вместе гоняли на отцовских Жигулях, а сейчас Валерьян иногда просил помочь с ремонтом навороченной иномарки. Через полминуты довольный собой и жизнью Валерка вынес голубенькую хрустящую тысячу. Непривычный к унизительной роли просителя, Лешка, вместо того, чтобы сказать спасибо и уйти, пустился в долгие объяснения: дескать, завтра будут гости, потому что у дочери день рождения, и поэтому он пришел просить Валерку по старой дружбе…
- Леха, ну, ты даешь! Любимой соседке завтра шесть стукнет, а он только сегодня об этом сообщает. Ленка! – большущий Валерка в майке с надписью «D@G» повернулся к Лешке спиной и гаркнул вглубь евроотремонтированной квартиры:
– Лен, пошли подарок Маруське покупать – нас соседи завтра на день рождения зовут.

Вернувшись домой, злой на себя и весь свет отец именинницы положил на стол уже смятую и какую-то маленькую тысячу. Затем, он нашел Маняшин листочек и, почему-то черным карандашом, написал на полях «Валерка плюс Ленка». А на листке «меню» этим же черным карандашом яростно зачиркал до порезов на рыхлой бумаге слово «эконом».

Утром, в день именин, едва открыв глаза, я услышала Лешкин голос:
- Спокойствие, мать! Только спокойствие! Тетя Нина с первого этажа придет с мужем!

Маруська была неотразима: румяная, с распущенными волосами, она прыгала перед зеркалом в пенно-шифоновом платье, и ее счастье фонтаном разбрызгивалось по комнате, словно невидимое детское шампанское из взболтанной бутылки.
- Я буду петь! Я сегодня буду петь! Я самая счастливая девочка на свете! – и Маня, с еще неподключенным микрофоном в руках, закружилась в танце вдоль длинного стола, составленного из одного родного и двух пришлых-соседских.

Полчаса ушло на то, чтобы встретить и рассадить двадцать пять приглашенных гостей. Праздничное настроение быстро сроднило малознакомых и совсем незнакомых людей. Мы с мужем залюбовались счастливой Маняшей и моментально забыли все волнения, обиды, хлопоты и незапланированные траты. За столом царило торжество! Всего было много: гостей, поздравлений, салатов, напитков, подарков. Валерка с женой принесли Маруське в подарок фарфоровую куклу. Ростом она была почти с Маню. По тому, как долго муж благодарил за подарок Валерку и Лену, я поняла: ему стыдно, что их имена он вписал в тетрадный листочек почти последними, да еще черным карандашом.
Уже были безнаказанно разбиты самыми маленькими поздравителями пара хрустальных стаканчиков. Папы успели несколько раз покурить на площадке, мамы записали рецепты самых удачных салатиков. Гости насытились «хлебом», и настала очередь «зрелищ».

Новенькая системы DVD-караоке красовалась рядом с обшарпанным телевизором. Гости зааплодировали Марусе, которая торжественно, точно на детском Евровидении, вышла в центр комнаты и… поклонилась.
- Здравствуйте! – сказала Маня в микрофон гостям, которые до этого два часа поздравляли именинницу. – Меня зовут Мария. Я из России! - взгляд ее был устремлен куда-то в волшебную придуманную даль. Там, в ее фантазиях, тысячи слушателей сидели в огромном концертном зале и ждали выступления восходящей звезды. И «звезда» взволнованно и выразительно произнесла:
– Моя песня очень хорошая! Это сюрприз! Посвящается любимой маме и любимому папе! Музыку, - и Маня кивнула головой Аленке, которая сидела с пультом в руках. Та нажала заветные кнопочки. Я посмотрела на растроганного Маруськиным посвящением мужа и постаралась не расплакаться. Отзвучали первые ноты вступления, и именинница звенящим голоском, глядя широко распахнутыми глазами в «прекрасное далёко», запела чисто и проникновенно:

"Весна опять пришла, и лучики тепла
Доверчиво глядят в мое окно…"

Мы с мужем, вмиг ошалевшие от «сюрприза», переглянулись и…
Я до сих пор не поняла, смеялись мы или плакали – вероятно, и то и другое. Помню только, что через полминуты гости уже подхватили припев и громко хором воодушевленно подпевали: «Владимирский централ, ветер северный, этапом из Твери – зла не меряно…

Через два месяца «конкретный пацан» Валерка никак не хотел брать тысячу, выданную в долг на две недели. Его голос в подъезде гудел, как органная труба:
- Не, сосед, не возьму. Двести лет так не гулял, как на дне рождения у Маняши.

Валерка уже шагнул в квартиру, но обернулся и добавил:
- И еще: если родится девка – тоже Маруськой назову! А крестным ты будешь!

© Светлана Корзун

Интернет чуть не сломал Лидии Степановне жизнь.
Началось все с того, что муж нашей героини начал уделять ей меньше внимания.
Прекратились утренние пощипывания за попу.
Раньше было от пяти до десяти пощипываний, за тот час, пока Иван Степанович собирался на работу, теперь всегда был ноль.
А ведь именно эти пощипывания долгие годы были мерилами любви и страсти.
Потом он отрастил бороду.
Борода была так себе, редкая рыжая бородёнка , прости господи, как у козла.
Когда муж с бородой ел щи, то капуста повисала на бороде и вместо козла он становился похож на моржа.
Муж стал суров, записался в спортзал и по утрам, вместо яичницы на сале, требовал фреш из сельдерея.
Лидия Степановна запаниковала.
Семейная лодка явно трещала под тяжестью бороды, сельдерейных палок и висящей капусты.
Паника, паника охватила все 110 кг Лидии Степановны.
Лидия Степановна взяла себя в руки и начала гуглить.
Это ведь раньше ходили за советом, делились своими проблемами, а теперь все проще, гугли себе в уголочке.
Гугл выдал тысячи статей на тему «как вернуть внимание Ивана Степановича».
Опытные неизвестные женщины сидящие на форуме: «Почему он ушёл у другой. Будь он проклят» - быстро объяснили Лидии Степановне, что брак её трещит по швам и у её мужа явно роман с юной девой.
Лидия Степановна зарыдала, но на форуме её быстро успокоили.
Они же надавали ей ссылок на модные статьи по возвращению мужей домой.
Лидия Степановна статьи проштудировала.
Лидия Николаевна взяла лист формата А4 и начала конспектировать.
Что-что, а вычленять главное из вороха информации она умела на её взгляд прекрасно.
Ещё в институте её конспекты считались лучшими на курсе.
Все по её конспектам экзамены сдавали.
Через несколько часов родился план.
Она так его и назвала: «План по возвращению в лоно любви Ивана Степановича».
План был краток, но на взгляд нашей героини заключал в себе все важнейшие постулаты для счастливой семейной жизни в нынешних реалиях:
1. Из меня должен переть секс. Движения мои должны быть похожи на движения кошек или других представителей семейства кошачьих.
2. Дома нужно ходить красиво, а не абы как.
3. Иван Степанович должен чувствовать, что у него есть конкуренты.
4. Пища должна в изобилии содержать афродозиаки.
5. Каблук делает женщину игривой.
6. Шёлковое постельное белье вызывает прямые ассоциации с сексом.
7. Мужчины, которые начальствуют на работе, дома желают быть униженными и под каблуком. Доминируй.

План Лидии Степановне понравился.
Все было понятно и лаконично.
А главное, легко осуществимо.
Весь следующий день Лидия Степановна запасалась подсобным материалом, согласно плана.
Было куплено: постельное белье из чего-то похожего на шёлк алого цвета, туфли леопардовые на огромных каблуках, платье леопардовой расцветки, морепродукты, артишоки.
Дело осталось за малым.
Нужно было купить что-то типа хлыста.
Ну, чтобы уставший на работе муж, мог четко понять, что доминировать сегодня будут над ним.
Но тут кончились деньги.
Кончились все деньги, которые были отложены на постройку теплицы.
Ничего, подумала наша героиня, что-нибудь придумаем, где наша не пропадала.
Иван Степанович устало брёл домой. Последние месяцы жизнь его была тяжела и беспросветна. Иногда у него складывалось впечатление, что все сошли с ума. На работе у него сменился начальник. Вместо Старого и понятного Иванова пришёл молодой и резвый Иванова сын.
Сын был накачан, бородат и как сказала Петрова из отдела кадров «Прости господи хипстер».
Новый начальник провёл собрание и сказал, что ему на предприятии нужны люди новой формации, а не старый хлам, застрявший здесь со времён советского союза.
Как показалось нашему герою, Иванов сын смотрел в этот момент прямо ему в глаза.
Все сотрудники запаниковали.
Запаниковал и Иван Степанович.
Он проработал на этом месте больше двадцати лет в должности завхоза.
У него была нормальная зарплата, две уборщицы в подчинении и возможность тарить по мелочи.
Иван Степанович понимал, что подобного места он больше не найдёт.
Что делать?
Иван Степанович решил гуглить.
Гугл выдал множество всего и у Ивана Степановича родился план.
Надо было показать новому начальнику, что он Иван Степанович, не старый пень, а тоже хипстер.
Для этого была отрощена бороденка, которая противно чесалась и вечно пачкалась.
Для этого был куплен абонемент в спортзал рядом с работой.
Каждый вечер Иван Степанович строил там из себя великого качка и пару раз встречал там даже Иванова сына, который одобрительно ему кивал. От спортзала болело все тело.
Для этого же дома Иван Степанович пил мерзкий сельдереевый сок, чтобы убрать не хипстерский животик.
Сил больше не оставалось ни на что.
Ничего, все потом, говорил себе наш герой, главное сейчас на месте удержаться.
Единственной оставшейся в жизни Ивана Степановича радостью была жена.
Его Лидия Степановна, его островок счастья в этом безумном мире новой формации.
Мягкая и уютная Лидия Степановна, любимая им ещё со школьной скамьи.
За годы брака она не поменялась, так и осталась той пухленькой стеснительной и улыбчивой девочкой, которую он встретил первого сентября в девятом классе.
Повезло ему с женой.
С этими мыслями Иван Степанович повернул ключ в замке и зашёл домой.
В коридоре он увидел нечто!
Вернее, в коридоре он увидел огромную, ярко накрашенную женщину в обтягивающем платье африканской кружочковой расцветки. Женщина, пошатываясь, шла на него.
В руках у неё был собачий поводок.
В углу коридора сидела на попе, охреневшая от происходящего, старая спаниель Марта и не понимала, зачем её поводком машут в воздухе. Гулять то явно не собираются.
Женщина рассекла поводком воздух и с придыханием произнесла : «Ну, здравствуй! Твоя кошечка ждала тебя! Сегодня я буду главная! Никаких других мужчин не ждала, а они б поверь хотели. Придумай стоп слово и начнём»
Ивану Степановичу стало страшно и захотелось плакать, ибо в женщине он узнал дражайшую свою супругу.
Мир вокруг него окончательно сошёл с ума.
С кухни вдруг запахло чем-то отвратительным.
Так пахнёт, когда аквариум протух и рыбки в нем померли.
«Ой, морские гады горят. Стой здесь и не шевелись»- прокричала женщина и держась за стенку попыталась ползти в сторону кухни.
Огромные каблуки не давали ей бежать, цеплялись за подол платья и через несколько шагов она грохнулась.
Падая, она откинула поводок в руке и он как раз металическим карабином заехал Ивану Степановичу в глаз.
Иван Степанович от неожиданности упал на старую Марту, которая от неожиданности взвыла утробным голосом.
Судя по запаху, на кухне сгорели гады.
Ивану Степановичу стало плохо с сердцем.
Дальше была скорая, которая уколола какой-то укол и Ивану Степановичу, и Лидии Степановне.
У обоих было высокое давление.
Поздно ночью супруги лежали на голом матрасе, шелковую хрень сняли, после того как Иван Степанович упал с неё прямо на пол на старую Марту.
Наперебой они рассказывали друг другу и про Гугл советы и про свои попытки быть в тренде.
Смеялись и плакали.
Было уже за полночь, когда Иван Степанович обнял супругу, ущипнул её за попу и сказал: «Ничего мать, на теплицу новую накопим, сковородку с гадами сгоревшими выкинем, поводок у марты забирать не будем, белье это проклятое на дачу отвезём, а вот платье это ты носи иногда. Ты в нем на леопардицу гордую похожа.»
Хорошо, пробормотала супруга, а ты бороду сбрей, а то леопардица с козлом парой быть не могут.
А про себя Лидия Степановна ликовала: «Работают! Работают интернет советы, ущипнул же за попу! Эффект достигнут, если все выполнять четко и по конспекту.»

«Что это было? По-моему они сбрендили оба»- думала старая спаниель Марта лёжа на коврике у кровати и держа зубами свой поводок на всякий случай.

(С)Ксения Полежаева

Галя еще раз проверила закрыты ли окна, спички спрятала и, присев у зеркала, говорила, отделяя слова от губ движениями помады:

- Светочка, мама пошла в парикмахерскую. Позвонит приятный мужской голос, скажешь: «Мама уже вышла». Это парикмахер… Позвонит противный женский голос, спросит: «А где Галина Петровна?"… Это с работы. Скажешь: «Она пошла в поликлинику… выписываться!»… Не перепутай. Ты девочка умненькая. Тебе шесть лет.

- Будет семь, - поправила Света.

- Будет семь. Помнишь, кому можно открывать дверь?

- Помню, - ответила Света, - Никому.

- Верно! А почему нельзя открывать, не забыла?

- Бабушка говорит: «По лестнице нехорошие бандиты с топорами ходят, прикидываются водопроводчиками, тетями, дядями, а сами непослушных девочек топят в ванне!»
Правильно?

- Правильно.

- А бабушка придет, ей открывать? – спросила Света, откручивая кукле ногу.

- Бабушка не придет, она на даче. Приедет завтра.

- А если сегодня?

- Я сказала: завтра!

- А если сегодня?

- Если сегодня, это уже не бабушка, а бандит! По домам ходит, деток ворует. Еще есть дурацкие вопросы?

- Нету вопросов! – ответила Света, внимательно глядя, куда мать прячет от нее французские духи.

- Вроде порядок, - Галя цепким взглядом таможенника ощупала отражение в зеркале, - Буду часа через два. Нет, через три!

- Так долго обстригать будут? Ты не слон!

- Не обстригать, а стричь. Это плохой мастер все делает тяп-ляп, а хороший мастер, - Галин голос потеплел, - настоящий мастер все делает хорошо, поэтому долго. Никому не открывать!

Мать чмокнула Свету и, хлопнув дверью, ушла. Света достала из тумбочки французские духи, полфлакона опрокинула на голову кукле, приговаривая:
- Вымоем Дашке голову и будем обстригать. Не волнуйтесь, настоящий мастер все делает так долго, пока вам не станет хорошо!

Тут раздался звонок в дверь. Света побежала в прихожую и звонко спросила: «Кто там?» Хриплый голос ответил:
- Открой! Это я – твоя бабушка!

- Здравствуй, бабуля! А зачем таким страшным голосом говоришь?

- Да, простыла, внученька! Уж и молоко с медом пила, а все хриплю! Открывай!

- Бабушка! Мама сказала: ты завтра приедешь! А сегодня еще сегодня!

- А я сегодня и приехала! Открой! Темно на лестнице и ноги сильно болят!

Света набросила на дверь цепочку.
- Бабушка, - задумчиво сказала она через дверь, - я открою, а ты – бандит?

- Какой еще бандит?! – бабушка закашлялась.

- Обыкновенный. Сама говорила. Прикинешься бабушкой и в ванне утопишь! Приезжай завтра, будешь бабушкой!

Старушка спустилась на ступеньку, заплакала: - Стыд-то какой! Во, дите воспитали! Родной бабке через двери не верит! Бессовестная! Когда мать с отцом будут?

- Папа после работы, - донеслось из-за двери, - А мама пошла выписываться к парикмахеру.

- Куда? – бабушка вскочила, - Все Сереже расскажу! Вертихвостка! И ты вся в нее, вся! Вот возьму и умру тут!

- Бабуль! Бабуль! – пробивался из-за двери детский голосок, - Ты не умрешь! Мама сказала, ты сначала всех нас похоронишь!

- Это Галка про меня такое сказала? Змеюка! Все Сереже расскажу! Про всех парикмахеров! Еще неизвестно, от какого парикмахера дочь!

В это время по лестнице подымался мужчина в сапогах и спецовке. Разглядев в тусклом свете умирающей лампочки старушку в слезах, он остановился:
- Кого оплакиваем, бабуля?

Признаться постороннему, что тебя не пускает в дом собственная внучка, было так стыдно, что бабушка, проглотив слезу, соврала:

- Давление у меня пониженное сынок… Второй день с лестницы падаю.

- А мы в квартиру позвоним, валерьяночки хлопнешь! – весело сказал мужчина, нащупывая на двери звонок.

- Кто там? – спросила Света.

- Ребятенок, открой! Тут старуха концы отдает!

- Дядя! Там темно, вы потрогайте, – эта старуха, может, старый бандит!

- Мерзавка! – взвыла бабушка, - Перед людьми не позорь!

- А, так там внучка твоя оказалась? – сообразил мужчина. – Чья бы там внучка не была, а отпереть будь любезна! Слышь меня, стерва несовершеннолетняя!

- А при детях ругаться нельзя! – сказала Света, - Папа при мне никогда не ругается. Сначала уложит спать, дверь закроет и потом ругается с мамой! Понял, сын сукин?!

- Во дает! – одобрительно хмыкнул мужчина, - Перспективная девочка подрастает!

- А вы кто такой там? Один – бабушка, второй – дедушка, что ли?

- Я-то? Я дядя Коля-водопрово…
Бабушка, ладошкой зажав мужчине рот, зашипела:
- Не водопроводчик! Только не водопроводчик! Ей про водопроводчиков такого наговорили! Вы… почтальон!

Дядя Коля, пытаясь оторвать от себя бабушку, бранился шепотом:

- Чтоб вы сгорели! Почему водопроводчиками пугаете? У нас что, почтальон не может стать бандитом?

- Но я прошу вас! Скажите: почтальон, - она откроет!

Дядя Коля сплюнул в сердцах:
- Слышь ты там! Открой! Оказывается я почтальон!

- А голос как у водопроводчика!

- Бабусь, внучка воспитана не слабо! Граница на замке! Придется ломать дверь!

- Ломайте! – бабушка махнула рукой, - только аккуратно, как свою. Водопроводчик достал инструменты и, напевая романс: «Отвори потихоньку калитку…» начал выламывать дверь.
Удары кувалды гулко бухали на всю лестницу. Но, во-первых, соседи плохо знали друг друга в лицо. Во-вторых, на площадке был полумрак. А в третьих, как-то неловко спрашивать у незнакомого человека, в свою квартиру он ломится или в чужую?
Видя, как дверь начинает шататься, Света заплакала: - Мама! Мамочка! Меня утопят! – она дрожащей рукой задвинула засов старого замка, которым давно не пользовались, но с двери так и не сняли.
По лестнице, насвистывая, подымался Светин папа.
Увидев в полутьме сопящих у его двери, Сергей с ходу заехал водопроводчику в ухо.

- Сереженька, не бей! Это свои! – завопила бабушка и бросилась разнимать.

Мужчины метили друг в друга, но в темноте, в основном, все доставалось бабушке, как обычно и достается разнимающим.

Когда старушка была положена на обе лопатки, мужчины успокоились и начали приводить ее в чувство. Наконец все очухались, помирились и, потирая ушибленные места, уставились на дверь.

- Света, открой, деточка! – простонал Сергей, держась за скулу.

- Сейчас, папочка, - ответила Света, - А ты правда, мой папа?

- Другого папы у тебя пока что нет!

- А бабушка говорит, я от какого-то парикмахера получилась…

- От какого парикмахера?

- Сереженька! – бабушка в темноте выразительно посмотрела на сына, - ты его не знаешь! Я все расскажу, если попадем в квартиру!

В это время на площадке остановился пухлый мужчина. Переводя дух, он сказал: "Бог помощь! А что с дверью делаете?"

- Видите ли… - замялся Сергей, - сигнализацию ставим. Мало ли…

- Ага, - ухмыльнулся водопроводчик, - Можно вызвать на дом, а можете сами дверь в милицию отволочь. Установка дешевле обойдется!

- Понял! – пухлый стал быстро подниматься по лестнице.

Сергей тряханул дверь.
- Светочка, открой немедленно, гадина! У меня ключи, отопру, выпорю!

- Выпорешь, если отопрешь! – Света вздохнула, - Я на старый замок закрыла, от него ключей ни у кого нету. Даже у папы, если он это вы.

- Ну, что делать? – Сергей закурил. – Деньги мне надо забрать! Деньги! До двух держат цветной телевизор маленький за двести рублей!

- Как двести? Он четыреста стоит! – удивился дядя Коля.

- Да цельнотянутый! Прямо с завода!

- Что такое цельнотянутый? – спросила бабушка.

- Ворованный, утянутый, значит, - объяснил водопроводчик, - Цельнотянутый грех не взять, грех!

- А мой папа говорил: Воровать нехорошо! Значит, вы там одни бандиты собрались!

- Нехорошо родному отцу дверь не открывать! – крикнул дядя Коля,

- Дура старая!
В это время наверху что-то громыхнуло, охнуло и, ругаясь, покатилось вниз. Это были супруги Бирюковы из 57-й. Они волокли дубовую дверь. Тяжелая дверь неслась быстрей Бирюковых, била их о стены, перила, мотая из стороны в сторону.

- Что случилось? – успел крикнуть водопроводчик.

- Сказали: сегодня всем поставить сигнализацию! Завтра бандитов ждут!…

- Сумасшедшие! – бабушка покачала головой, - Уже слух пустили с вашей легкой руки про сигнализацию! Сейчас все двери посрывают!

И, действительно, наверху что-то грохнуло. Потом еще раз грохнуло в другом месте. Люди рвали двери с петель.

- Света! – Сергей постучал в дверь кулаком. – Слушай внимательно! Мама сказала, чтобы ты никому не открывала дверь, и ты молодец, что слушаешься, дрянь! Но про то, что деньги просовывать под дверь нельзя, мать ничего не говорила, правда же? А, если человек, не заходя в дом, скажет, где у вас лежат деньги, значит, он тебе кто?

- Вор! – ответила Света.

- Идиотка! Он твой отец!

- Были бы моим папой, знали бы, что денег у нас нет! Папа все время кричит маме, «нету их, я не ворую!» Никак бандитом не может устроиться!

Сергей стукнулся головой в дверь.
- Светочка! У меня в копилке кое-что припрятано! Клянусь тебе, в ванной. За ведром. В мыльнице. Под мылом лежат деньги! Вынь, просунь бумажечки под дверь!

За дверью было тихо. Наконец, послышались Светины шажки.
- Бандиты, вы здесь?

- Здесь мы, здесь, доченька! Просовывай!

- Там нет мыльницы с деньгами, только папины носки. Сувать?

- Украли! - взвился Сергей, - В кои-то веки в доме появились деньги и сперли! Бандюги пронюхали! А может они там?! Дядя Коля, навались!

Мужчины прыгнули на дверь и вместе с ней рухнули в квартиру…
Вечером вся семья и дядя Коля ужинали, смотря новенький телевизор. Дверь уже поставили на место, с водопроводчиком расплатились и он, возбужденный червонцем, хвалил хозяйку.

- Что ж ты папочку обманула, доченька, - перебила его Галя, - сказала, «мыльницы нет»?

- Испугалась! Бандиты узнают – деньги есть и дверь выломают. А они все равно разломали!

Все засмеялись.

- Соображаешь! Молодец! – сказал водопроводчик, укладывая на хлеб десятый кружок колбасы, - запомни: детям обманывать старших нехорошо! Сначала вырасти, стань человеком!…

За стеной временами слышались стоны и треск. Это соседи волокли двери на установку сигнализации.

- Ничего не понимаю, - сказала Галя, - Тащат и тащат! Может, правда? Весь дом засигнализируется, а мы опять, как дураки?

- На какие, позвольте спросить, шиши?! – вскинулся Сергей, - Я и так весь в долгах!

- Папочка заплати, а то меня в ванне утопят!

- Да где ж я денег возьму, доченька?

- Я знаю, где, - сказала Света, - у бабушки на антресолях пол-валенка деньгами набито!

- Врунья бессовестная! – завопила бабушка – какие пол-валенка?! Там ботик крохотный...

- Значит, в валенке мамочка деньги свои прячет! Это у папы в мыльнице кусок мыла остался, долги отдать!

Наступила тишина.
Разряжая обстановку, водопроводчик дипломатично высморкался и сказал: - Я извиняюсь. Домой надо. Девять часов… Пора сына пороть. Ведь кроме меня у него никого нет. Это у вас нормальная семья. Счастливо оставаться!
(С)Семен Альтов

Навеяно постом Метаморфозы осознания действительности алкоголиком!!!
Вот читаешь подобные посты и думаешь, то-ли культура питья окончательно покинула эту грешную землю, то-ли ее вовремя не завезли. Ну да ладно. Попробую внести свою скромную лепту в это нелегкое дело.
Предупрежу сразу если, Вы, дорогой читатель относитесь к употреблению алкоголя резко негативно или по каким-то причинам желаете избавиться от данной пагубной привычки - дальше лучше не читать, впрочем если вы проголодались, тоже читать не стоит. Ибо рассказать я хочу не о том как пить плохо, а о том как пить, чтобы было хорошо. А в прочем предисловие и так получилось длинее, чем я планировал. Поехали! Вводные данные следующие: на часах примерно 16-18 вечера, вы устали и проголодались, вечер обещает быть одиноким и томным и вы положительно не знаете, чем себя занять.
Не надо тут этих всяких отмазок "вот сегодня точно без пива", "возьму одну и хватит", "сейчас приготовлю много вкусного, ни какое пиво не нужно".  Нет, решение выпить пива должно быть четким и решительным, и полумеры нам тут не товарищи! Берем в магазине сразу литра 3-4 (можно и больше, конечно,  но если вы собираетесь пить пиво в гордом одиночестве - зачем?) обычного пива, которое когда-то было 1,5 литра а сейчас всякое обдиралово по 1,35 и еще 1-2 какого нибудь не дорогого крафта по вкусу, но конечно тут все на ваш вкус и кошелек, прошу не корить автора за его предпочтения. Покупаем естественно сразу и нарезки и сыры и оливки и все такое прочее, что вам нравится. Естественно не забываем и про основное блюдо, это я сейчас про картошку с мясом, гречку с котлетами или кто там, что любит. А еще в недрах нашего пакета обязана притаиться хотя бы одна минералка, но это все потом, главное чтобы она просто была. И упаси вас взять что-то "крепкое", мы тут собираемся не скучно провести вечер, а не развязывать глобальную войну  Итак. Мы вышли из магазина и идем домой. Не спешим, у нас все есть, весь вечер наш и только наш. Пиво игриво позвякивает в пакете, но нет, не поддавайтесь этому ежесекундному соблазну, в эту игру могут играть и двое. К тому же в магазине оно не охлажденное, без испаринки, поэтому сорваться сейчас и залпом выпить бутылку пива - моветон. Это подобно внезапному нападению без объявления войны, а мы собираемся обставить все как истинные джентльмены. Вот мы пришли домой, и все еще рано тянуться к пиву. Неспешно загружаем все наше пенное воинство в холодильник  (не бойся, друг, это не на долго, лишь охладить, а не морозить). И к дальней стенке ставим мудро купленную минералку, она, как верный самурай во имя своего господина, будет охранять наше завтрашнее утро. Далее нужно основательно приготовиться перед тем, как мы приведем наших бойцов в дело. Настало время кулинарии. То самое основное блюдо, я вам советую, готовить из расчета половина или даже треть вашей обычной порции. Спросите почему? Незабываем про нарезки! Пока картошечка золотится с лучком или варится гречка, и мясо/рыба уже вот-вот и готовы, мы аккуратно готовим наши нарезки. Решать вам, будут это бутерброды или же тоненькие ломтики просто украсят собой тарелку. Не забываем и про витамины, овощной салат заправленный маслом (да да, тем самым, с запахом) или какой нибудь маринад отлично подойдут к нашему празднику живота. Теперь нам нужно взять пивной стакан, не эти извращения по 0,4, что продаются под видом стаканов, а старую добрую пинту (ту которая английская пинта = 0,56826127 литра)! Ваш покорный слуга в свое время смог приобрести такие стаканы в одном небезызвестном шведском магазине, хотя чаще там встречаются те самые "неправильные" недостаканы по 0,4.
Но, кажется, я отвлекся. Берем все наше приготовленное изобилие, наше пенное воинство и перемещаем все это к телевизор/компьютеру, опять же на ваше усмотрение и предпочтение. Я лично выбираю компьютер.
Наливаем охлажденное пиво в пинту. Видите? Вооо, про это я и говорил. Банка пива 0,5 идеально помещается в пинту и создает отличную пенную шапку (и ни капли мимо) и испаринка! Видите как на стенках бокала выступила испаринка? Именно для это мы и томили нашу хмельную армию в холодильнике.  И вот вы сидите перед экраном где уже крутятся веселые видосики, перед вами тарелка с едой и в руке, подобно пламенеющему мечу архангела Михаила, бокал с пивом. Именно теперь сделайте ТОТ САМЫЙ первый глоток. Не сдерживает себя. Пусть глоток будет большим. Это ваша награда за все ваши труды и старания. Оцените как хмельная прохлада сначала наполняет рот, течет по пищеводу и наполняет желудок, оставаясь шапочкой пенных усов над верхней губой. С удовольствием скажите "Ухх" и приступайте к трапезе, а точнее к основному блюду, на нарезки пока даже и не смотрите, они нужны для другого. Если в процессе вам потребуется вторая бутылка - ничего, не сдерживайтесь,  берите. Все идет по плану. Но есть и один нюанс. Пока вы вкушаете плоды трудов своих, в вашей голове, как у настоящего полководца, должен зреть план дальнейших  действий. А именно, что мы будем смотреть дальше. Лично я предпочитаю криминальные комедии с черным юмором, но на вкус и цвет как известно. К концу основного блюда у вас должен быть точный план какие фильмы и в какой последовательности смотреть. Далее если отсутствуют платные подписки или желание смотреть шедевры кинематографа легально, с незамысловатым "Яррр"начинайте претворять свой план в жизнь. Лично я предпочитаю накачать и затем выставить порядок в видоплеере, ибо периодически всплывающая реклама крайне пагубно сказывается на моем настроении и требует лишних телодвижений.  А мы вроде договорились, что этот вечер только наш и посвящен гедонизму и эпикурейству. Когда все будет готово - садитесь поудобнее, если погода соответствует - накиньте на ноги плед , придвиньте заранее подготовленнные нарезки, обновите себе пиво и начинайте просмотр. Чувствуете? Вы - Император! Бокал пива - ваш скипетр, тарелка нарезки - держава, плед - ваша пуурпурная мантия, фильм - вся ваша империя, что склонилась у ваших ног. А короной вам будет ваше умиротворенное и хорошее настроение. Закиньте подальше телефон. Он вам не нужен. Зачем вам кому-то звонить? А даже если будут звонить вам - помните, это Ваш вечер и вы проводите его как вы хотите, и вмешательство в ваши планы может вызвать ваш императорский гнев. А та самая минералка, что осталась стоять в холодильнике будет всегда дожидаться вас. Вот он рецепт отличного вечера. Сложно будет упрекнуть вас в алкоголизме - вы кинокритик, ценитель искусства, а пиво - ваша амброзия! Вы подобны мифическому Бахусу! А разве можно упрекнуть в чем либо бога? Наслаждайтесь, а я должен откланяться. И прошу простить за ошибки в грамматике и пунктуации.

В свои 76 лет гинеколог Йосиф Зильберман нагло наслаждается жизнью. Он воплощение той самой Одессы, необыкновенной, остроумной, дерзкой и талантливой, которая существует не только в фольклоре и литературе
Одесса — это не море, не Юморина и даже не Привоз. Город стал легендой благодаря гениям. Пару десятков таких мы знаем из учебников. С остальными встречаемся каждый день. В утренней маршрутке, на рынке, в поликлинике, во дворе есть Они. Неповторимые и самодостаточные. Встреча с ними заставляет вас расплываться в улыбке и постить их фразы в соцсетях. Чем больше их в любом городе, тем он ярче и самобытнее. Одессе в этом смысле крупно повезло.
Он был нежеланным ребёнком. И вообще не должен был появиться на свет. Ну, или прожить не больше года. Канун войны, 1940 год. Мама работала детским врачом, поэтому к коллегам на медосмотры не ходила принципиально, до тех пор, пока живот не увеличился в несколько раз. В районной поликлинике ей намекнули на злокачественную опухоль и отправили на срочную операцию. Тогдашнее светило гинекологии профессор Агоронов решил перед операцией осмотреть пациентку. И выдал: «Валите домой. Вашей «фибромиоме» месяцев пять, если не больше». Мама рухнула в обморок, а когда пришла в себя, рассказала об этом папе, сидящему в коридоре с советской газетой в руках.

Скандал случился прямо в больнице. Папа заявил: «Это не мой ребёнок! Мы 12 лет не предохраняемся, и ничего не было. Это не мой. Мне не надо — тебе тоже!».

Дома о причине скоропостижного возвращения из больницы доложили бабушке, которая, как и положено религиозной еврейской женщине, открыла рот на сына и невестку.

— С ума сошли — в пять месяцев аборт делать?! Я вам сделаю! Вам что, уже мозг выскоблили?! Что значит не твой, мишигинер? Значит теперь будет твой!

Ослушаться главу семьи побоялись. Так появился на свет Йосиф Зильберман. В 1941 году. Вот уж действительно не вовремя.

***
«Что вас беспокоит? Яичник?! Беспокоить могут боли, кровотечения, отсутствие денег, отсутствие любовника, а яичник беспокоить не может»

Наш разговор с «главным женским врачом Одессы» Йосифом Семёновичем (Йосей, как его с нежной фамильярностью называют за глаза пациентки) похож на джазовую синкопу и происходит во время приёма. В паузах между осмотрами и назначениями он отпивает заварку из большой фарфоровой чашки и затягивается сигаретой прямо в кабинете. Ему можно всё, несмотря на возраст и крики завотделением. Зильберман не просто живая легенда гинекологии, копеечными назначениями и невероятным чутьем спасшая от бесплодия сотни женщин задолго до появления ЭКО. Он — воплощение той самой Одессы, необыкновенной, остроумной, дерзкой и талантливой. Он — её настоящая квинтэссенция, круче всех налётчиков и коммерсантов вместе взятых.

— Беременная, что принимали?
— Из таблеток?
— Нет, из алкоголя!

Все десять пациенток, сидящие в кабинете по стульчикам и кушеткам, радостно хихикают. Он принимает нон-стоп по восемь часов в день, не считая выездов на роды, но очереди всё равно, как в мавзолей. Ещё человек двадцать с журналами, едой и водой томятся под дверями. В ожидании можно провести часов пять. Всю жизнь он принимает в совковой консультации в сердце Молдаванки. Несмотря на брутальность и ругань, Йосиф Семёнович необыкновенно корректен во всём, что касается осмотра.

«Что страшно? Что значит кесарево? Ты видела свою *опу? — ты же машина для родов! Какое кесарево с такими бёдрами, шлёма? Иди отсюда! И молиться! Молиться Богу каждый день!»

Его родителей забрали на фронт. А детей и ту самую строгую бабушку эвакуировали в Чимкент. Бабушка снова спасла годовалого Йосю — уже от голодной смерти. Кроме идиша, она в совершенстве знала пять языков, поэтому их перевезли в Омск и выделили землянку возле военного авиационного завода. Бабушка переводила документы и получала пайку хлеба, которую делила между внуками. После войны они вернулись на Ришельевскую, в разграбленную квартиру, и мама сказала, что жить в ней не сможет.

«Вот смотрите все на эту женщину. Это приличная женщина! Она хорошо рожала и слушала доктора. Ползи на кресло. Пиши! С 49-го дня после родов можно купаться в море, принимать ванну, жить половой жизнью, прыгать, летать, скакать. Покажи фотографию ребёнка. По-моему отлично получилось. Через пару лет можем повторить»

Йосю исключили из школы за хулиганство вместе с внуком профессора. Жаркий май, последние школьные дни и бесконечные годовые контрольные. Вместе с корешем они выскочили во двор и заметили ключи, забытые уборщицей в тяжеленой школьной двери. Разумеется, пацаны заперли школу со всеми детьми и учителями и ушли на пляж. Правда, не знали, что пожарный выход был заколочен, и директору, чтобы выбраться, пришлось вызывать пожарных и милицию.
— Вечером нас схватили прямо на пляже — менты тогда отлично работали, — смеётся он. — А наутро уже исключили. Но спасли дедушка-профессор из Водного и месяц май — конец года. Конфликт замяли, и нас в сентябре восстановили.

Ещё бы, хулиган Йося выигрывал все областные олимпиады по химии и физике.
«Так, бери листик пиши: шевеление плюс, сердцебиение плюс. Чего не я пишу? А чья карточка — твоя или моя? Тем более женщины моим почерком недовольны — его разобрать не могут. Я ж не на каллиграфа учился. Спасибо, что не спёрла ручку»

Он был единственным студентом-евреем на потоке в мединституте. Это был разгар антисемитской кампании. Тогдашний ректор Дейнека писал статьи о национальных и социальных квотах в вузах и притоке сельских жителей на элитные специальности. И официально заявлял: «У меня будет учиться столько евреев, сколько их работает в шахтах Донбасса». На вручении дипломов он, отмечающий каждую корочку рукопожатием и напутствием, не подал руки Зильберману с красным дипломом. Но отличник, воспитанный бабушкой и улицей, не растерялся — Йося вышел на край сцены и вскинул над головой сжатые в замок руки, как боксёр-победитель, — зал хохотал и аплодировал.
По распределению Йосиф Семёнович попал в Белгород-Днестровский — один из ближайших к Одессе райцентров.

— Когда я пришёл в тот роддом, у меня было сразу две женщины… Одной — сто, второй — девяносто, но через полгода начался аншлаг. Я был, наверное, самым богатым молодым специалистом. Прикинь, полторы ставки в роддоме, полставки в консультации, семь дежурств на скорой и ещё успевал в рыбтехникуме читать гражданскую оборону!

Аншлаг был обоснованным. Ещё в институте он пошёл подрабатывать в ночные смены акушером в «еврейский» роддом на Разумовской (его закрыли в конце 70-х). Там были старые акушерки, которые до войны жили в Румынии и учились на курсах повитух в Париже. Они и стали его первыми учителями-практиками. А в Белгород-Днестровском Зильберман познакомился с главным районным гинекологом Виталием Анисимовым, светилом в области лечения бесплодия и невынашиваемости, который чуть ли не силой заставил перспективного молодого врача обучаться этой специализации.

— В свои 25 я был очень уважаемым человеком. Звонит ночью продавщица и кричит: «Доктор! Нам завезли бюстгальтеры! Импортные! Есть даже чёрные и розовые! Вам какой размер?». А я знаю? Сиськи есть сиськи. Позвонил жене — она обрадовалась. Так и размер заодно узнал. Однажды счастливый папаша привёз полфуры арбузов… Я один, в Одессе жена с малышом. Все соседи от моих продуктовых подарков прятались.

Он не помнит, сколько принял младенцев — на смене у единственного дежурного врача их могло быть больше двадцати. Зато помнит ход родов, имена и фамилии каждой пациентки, даже если перерыв между первой и второй беременностью был больше десяти лет.

«Леночка, помню ли я тебя? (Леночка приехала в роддом на 12-сантиметровых шпильках с ценником на подошве, потому что воды отошли прямо посреди магазина.) Ну конечно, только такая пришмаленная может рожать в шабат, да ещё и в ливень! Мужу скажете — на шесть дней доступ к телу запрещён»

К нему приезжали и приезжают на лечение не только со всего бывшего Советского Союза, но и из-за границы. Его маленькая гордость — женщины, благополучно выносившие и родившие после пяти замерших беременностей, или малыш, появившийся после двадцати лет бесплодия. Он врач от Бога, и все его пациентки восхищаются талантом и призванием.
— Ты понимаешь, — он подкуривает очередной «Парламент», — я так любил химию, астрономию, геологию… Особенно химию. Но работать учителем как-то не хотелось. Мужчина должен обеспечивать семью. Да, у нас в роду несколько врачей — мама, старшая сестра, но только сестра знала, куда я подал документы на поступление. Если бы я мог вернуться в свои семнадцать, то, наверное, стал бы астрономом или геологом.

В семидесятые, особенно за пределами крупных городов, была сумасшедшая смертность — и детская, и рожениц. Йосиф Семёнович помнит свою не первую, но самую яркую женщину со зловещей фамилией Умрихина. Её привезли в родах и оставили дежурному врачу. Зильберман показывает руками полтора метра ростом на полтора шириной.

— Раскрытие полное, а родить не может. Я чуть сам не родил… Ребёнок оказался больше пяти килограммов. Но мы смогли! И тут у неё началось кровотечение. Это сейчас его можно легко остановить, а тогда… при таком крупном ребёнке. Мы за ночь чуть не поседели все. Спасли, вытащили. На утренний обход приехал начмед и удивился: а почему не кесарили? Я говорю: судя по лицам родителей, там и так явно не Карл Маркс и головка уже в таз вошла, я бы инвалида вытащил в лучшем случае. Ну, обошлось — все живы, а победителей не судят.

«Шо вы меня благодарите за беременность, как будто это я вам заделал ребёнка. Бога благодарите!»

Мне интересно о детстве, о жизни, как, когда, почему, какие бабочки на тропе привели мелкого хулиганистого и невероятно обаятельного живчика встречать в этот мир и не пускать в тот.
— Нет, велосипеда у меня не было — жили небогато. А самый памятный и дорогой подарок детства — книги. Первая огромная про зверей и динозавров с цветными картинкам, а уже в школьные годы родители подарили «Занимательную химию» и «Занимательную физику» Перельмана. Самые прекрасные книги в моей жизни. Я до сих пор по телевизору смотрю только National Geographic.

За дерзкие роды исключительно естественным путем, упрямство и хроническое нежелание выписывать «нужные» дорогие лекарства его не слишком жаловали ещё с советским времён, но Зильбермана грех тщеславия явно обошёл стороной. Он не раз отказывался и от аспирантуры, и от мест в лучших клиниках Израиля, Германии, Франции и США.

— На фига? Что, в Одессе перестали рожать? Хотя в нашей консультации в 17:45 эти странные женщины отключают лифт. Немножечко неудобно — у меня приём до 18:00 в лучшем случае.

Мы спускаемся в сорокоградусную августовскую жару по старой советской лестнице. Зильберман в свои 76, покашливая, бежит впереди и ворчит: «Ну ладно я, а если беременная тут будет идти? Ей же может стать нехорошо».

Он был нежеланным ребёнком. И вообще не должен был появиться на свет. Ну, или прожить не больше года. Ему удалось не просто выжить, а стать проводником — спасать, вытягивать, приглашать в этот мир сотни новых жизней. Он веселит, вселяет надежду и в свои 76 нагло наслаждается жизнью — и в родзале, и в модном баре с коктейлем, и на джазовом концерте, и в синагоге. Маленького роста, с кудрявыми волосами, выдающимся носом и гигантской звездой Давида на шее он кричит по дороге домой кому-то в телефон:

— Да, если всё в мире будет нормально, то завтра с 10:00 я в консультации. Ша, не реви! Кто сказал, что ты бесплодная?! Кто-кто? Господь Бог? Нет? А кто? А-а-а… профессор. Накакай ему на голову. Приходи завтра.

(С)Юлия Верба