Koteena

#comment_233836791

Василий шёл, едва перетаскивая ноги. Мир казался серым и полным безнадеги. Безнадега была, есть и будет, и чем дальше, тем её больше.

Последние дни всё  как-то через жопу, словно кто-то следует за ним шаг за шагом, и уничтожает всё, приносящее радость.

В аварии порвал связки в колене - теперь не видать первого спортивного разряда, инвентарь теперь нужно куда-то деть. И, как напоминание, колено чуть дергает болью при каждом шаге. Что теперь делать, как не расплыться, как колобку? Василий привык вкладываться, работать до изнеможения, он спортсмен! Был...

Девушки две были интересные, прямо ух. Сперва одна - осанка ровная, глазищи черные, голос мурлыкающий- и упустил её, попытался сблизиться и спугнул. Живет она теперь своей жизнью, а вот Василия в этой жизни и нет. И другая, высокая, голова в кудрях, готовить любит - пальчики оближешь. Да спокойна она к Василию - а неразделенной любовью можно дружбу насовем испортить.

Василий идет. Мимо котлована, тут было большое недостроенное здание. Сколько в нем петард было взорвано, сколько войн прожито! В том углу спрятали бумажного змея, он наверное остался под обрушенной стеной. А в этом углу вода прокопала холмики из песка, и выглядит словно кусочек иной, далекой планеты. А с краю на втором этаже была стена, где баловства ради нарисовал баллончиком два внимательных глаза. А зимой от таящего снега на этажах нарастали причудливые сосульки.

Сейчас темный ажур бетонных стен снесен, трактора копают фундамент под очередной стеклянный хуй.

И к бабушке надо приехать. Она, правда, уже лет пять не узнает любимого внука. Старая совсем, чуть ходит, говорит одни и те же фразы, по кругу, памяти у неё хватает лишь на минуту. А когда-то двор у неё был - ого! Картоха, кабачки, помидоры, небольшие, желтые, с солью просто песня. За словом в карман не лезла, скотину выращивала. А теперь - белые волосы, потерянный взгляд куда-то в стену. Раньше и вязала отлично, а потом её вязание становилось всё менее и менее аккуратным, теперь она лишь берет клубки и перематывает их растерянно. Приехать надо будет, подменить, ей хуже стало.

Узловатые, почти прозрачные руки.. все там будем, с каждым шагом всё ближе.

А деда Василий и не помнил, тот рано умер.  Лишь помнил прилаженные на дикой груше качели из ремней от трактора и досок. Но он быстро вырос, а дерево посерело рассыпалось от дождей и ветра. Говорят, добрым был дед - талантливый плотник был, с топором обращался умело, сложенной им временной баней уже 30 лет пользуются - на совесть сделал. Не довелось познакомиться, жизнь так сложилась.

И с работой беда - ну как общаться с людьми приветливо и доброжелательно, если в душе словно черная дыра, а глаза полны безнадеги? Приходят люди, общаются, вешаешь на лицо маску с улыбкой, а она ложится как оскал. Страшно, наверное, выглядит.

То, что просто, становится сложным, что решалось улыбкой - теперь кажется невозможным.

-К черту всё! Жизнь невыносима! Терять нечего!

Пришел Василий. Остался один шаг, но как же страшно его сделать! Даже на том дне, где он сейчас, оказывается может быть еще хуже. Василий вспомнил старую хитрость - качнуться вперед, и тогда сделать шаг придется, чтобы не упасть.

Шагнул - и толкнул дверь с надписью "Психиатр". Зашел внутрь и кривовато улыбнулся:

-Здравствуйте. Кажется я ваш клиент!

Стою на даче, воткнув лопату в снег, грызу пряник, твердый, но вкусный.

Мать в это время выговаривает:

- Я тобой недовольна, ты мало помогаешь. Я вот кручусь как белка в колесе, а ты ничего не делаешь!

-Вообще ничего?  - Подкидываю дровишек в костер, подолжаю грызть пряник, с интересом слушаю.

- Почти ничего, я всё делаю! Грядки стоят неперекопанные, предбанник не протерт..

Действительно - через раз, чаще не получается, работа, жизнь.

Но вот беда - заехала я помочь по своему желанию, ничего моего на даче нет и снег чищу просто чтобы разгрузить родительские спины.

Грызу пряник, мать продолжает ругаться на меня:

-Ленивая бестолочь, у тебя что, времени нет, вчера было, в четверг было, есть у тебя время, че, книжечки свои читаешь?

Слушаю её и чувствую какую-то грусть. Её слова давно меня не уязвляют - оскорбления превращаются в оскорбления только если поднять и адресовать себе. Но они значат, что сделанное мной - не ценится и считается несуществующим - а несделанное - это великий косяк, ошибка, которую будут припоминать вечно.

Слушаю, грызу пряник - он помогает скрыть улыбку. Какой же, всё-таки, ужасный тактический ход! Я, сколько ни буду помогать, всегда буду "ужасна" "ленива" "неприспособлена". Ведь идеала достичь и заслужить похвалу невозможно, и это лишает смысла и саму идею и похвалы, и выволочки.

Зачем к чему-то стремиться, если существует лишь кнут и он всегда неизменен?

Пряник, наконец, стачивается до момента, когда его можно запихать в рот целиком, пихаю, жую.

Монолог мамы стихает - я не спорю, не оправдываюсь, не перечисляю дни и дела, что я была и что сделала, я молча жую, и в щеках лишь чуть видна ехидная улыбка.

Приятно - я вижу её ходы и они заведомо проигрышны. Вижу её рычаг - она хочет сыграть на том, что я хочу её одобрения. Но вот беда - мне уже не нужна похвала матери, та наивная детская мечта уже давно похоронена, мать была взвешена и лишена звания человека, который имеет право давать мне оценку. Тот рычаг давления был сломан - и смешно, как на него пытаются давить снова.

И грустно - ибо не будет между нами диалога, пока мать не поймет, что мы равны, а не родитель с младенцем.

Мать молчит обиженно, отворачивается, чем-то занимая руки. Без привычных ролей она наверное, вдруг понимает, что мы практически чужие люди и ей нечего больше мне сказать - нечем вытребовать с меня себе больше внимания и сочувствия.

Беру ещё пряник в зубы и лопату в руки, продолжаю чистить снег - сейчас тропинки дочищу и айда отседова. Считаю свой дочерний долг на эту неделю выполненным.

Было когда-то давно, был у меня молодой человек, самый первый. Было в нем множество достоинств, надежность, ум, сила. Поговорить любил, как сорока, но при каких-то неприятных ему вопросах он разворачивался и уходил! Потом приходил, героически мирился, а потом снова обижался и уходил. И вопросы эти копились, не решались, и человек в моих глазах терял всякую ценность, пока не потерял совсем - и распрощались на этом, навсегда.

Бойкот - отвратительная штука. Человек молча уходит. Не разъясняет ситуацию, не говорит на что обиделся/огорчился и почему. Остающийся чувствует себя отвратительно - его посчитали недостойным обьяснений, он ничего не понял, его оскорбили уходом. И непонятно, вернется ли человек, и если вернётся, хорошо ли это.

И что-то в душе молит - не бросайте меня, не хочу, вернись. А что-то разумное говорит: ломай к черту, рви нити - он страшно оскорбил нас своим уходом.

Но в глубине души чувствуешь себя виноватым, мысли идут по кругу - что сказал, где ошибся, маринуешься в вине (винА, не винО, хотя когда как), как помидорки в банке. Где-то что-то находишь - и начинает грызть совесть.

И в то же время примеряешься - а как будет без этого человека? Игнор - это как маленькая тренировка расставания. Если как следует потренироваться, то любое действие становится легче.

А потом вроде снова общаются, но что-то уже что-то надломано. Чинится всё словами, словами устанавливаются границы - что нравится, что не нравится. А нет слов - нет ремонта. Есть репетиция расставания, обида, осадок и тень вины.

Пробовала общаться, пробовала разбираться. И в итоге ушла - с ценным уроком. Самооценка после этих отношений была низкая, на починку много времени ушло.

Прошли годы, жизнь течёт, мелькая красками, то теплыми, как солнце, то черными, как сама бездна, и тысячей оттенков между ними. И пришел еще человек - хороший, он славно выручил, неделями отвлекая от боли.

А потом кое-кто ошибся. И я ошиблась. И хоп - включился игнор.

И вспомнились мне те первые отношения, их боль и бессилие - и включилась лютая злоба - меня опять считают недостойной слов.

И потом не было разбора, просто продолжили общаться, зря, думаю. И общение уже не то - я помню игнор, я не простила.

И хрен его знает, что делать. Человек - ценный. Выручил. Но ходить кругами, без прогресса, без разбора ошибок, выступая марионеткой на ниточках из вины? Не хочется.

Увеличила дистанцию. Если будет когда-то снова игнор, то жестко расскажу от том, что я об этом думаю. Сейчас момент упущен - пометившего ботинки котика надо тыкать в лужу мордой сразу. И после - либо учтет, либо не учтет сразу, либо распрощаемся.

Здорово действенная штука, игнор. Слишком действенная. Примерно как авиабомба для того, кто просто хочет разогреть обед.

Словами через рот говорить как-то проще будет..