Грех ведьмы Марфы. Часть 3 (бонус к произведению "Шабаш")
3.2. Вера Седой невесты (рассказ демона нишей касты Ибрагима, подлинного свидетеля темной проказы, рассказанного им Марфе на следующий день)
«А это не крестов ли ряд?»
«Нет, не кресты то,
а — мой сад!
Теперь—ты на меня взглянии
ограду моей могилы перемахни!»
«Постой? размыслить дай самой!
Мне странен, страшен облик твой;
Твое дыхание — беда,
а сердце, вижу, тверже льда!
Откуда шрам на шеи у тебя?»
«Не бойся, милая моя,
богато, сытно у меня,
мясного много в погребах,
с Военной части я запас!
Сегодня ж пир, начнем!
Полна ведь горчица гостей!
Что у тебя за узелок?»
«Рубашка, штаны, ремень с красной бляхой—
свадебный залог».
«Не нужно больше,
никчему!
Лучше выбрось ты поклажу ту.
И кинув узел за ограду,
и лес наполнился прохладой.
Теперь ты на меня взгляни
за изгородь перемахни».
«Ты ж был все время впереди,
на нашем свадебном пути,
Ты шел все время впереди,
так первый ты и перейди!»
Он хитрости не разгадал,
перескочил вдруг через вал;
подпрыгнул вверх на метров пять,
и хитрости не замечал.
И тот час, след Кати простыл,
так изо всех помчалась сил...
И ей убежище нашлось;
того не ждал коварный гость!
Вот морг с часовней перед ней,
с засовом прочным у дверей;
она дрожа в него вошла
и двери крепко заперла.
Узка ведь в морге щель окна,
лишь месяцем освещена;
блестели клетки кафельных белых плит,
и мертвый посреди лежит.
Вдруг шум поднялся за стеной;
теней могильных хрип и вой!
Скребутся, шаркают в округи
и песню начинают вдруг:
«Могиле плоть предать спеши,
погиб, кто не сберег души!»
И в двери гром, и в стены стук;
неистовствует в окошке страшный друг:
«Вставай, мертвец, вставай скорей,
засовы отодвинь с дверей!»
И мертвый веки подымал,
и мертвый очи протирал,
и словно в чувство приходя,
взглянул, поднявшись, вкруг себя.
«О, святый боже, мне во власть
не дай к нечистому попасть!
Ты, мертвый, не тревожь покой,
да будет вечный мир с тобой!»
И мертвый голову склонил
и очи мутные закрыл.
Но снова грохот, снова стук!
Еще сильней бушует Катюхин муж:
«Вставай, мертвец, вставай с одра,
открытой ты двери морга, нам пора!»
И вновь на страшный тот призыв,
мертвец поднялся полужив,
к засовом прочной двери той
холодной тянется рукой.
Иисус Спаси, ты помоги,
не дай, чтоб вторгнулися враги!
Мертвец, лежи и тих и строг;
да будет милостив к нам бог!»
И снова мертвый лег,
на хирургический кафельный престол
и без движения, и без сил,
остался он лежать один.
И вновь поднялся грохот, стук!
У Кати меркнет взор и слух!
«Вперёд мертвец, вперёд, вперёд!
Давай вставай, вставай трупак немой,
патологоанатом схватит нас с тобой!
Вперёд, давай вставай,
скорей живую подавай!»
Беда живой невесте в этот час!
Поднялся мертвый в третий раз
и свой пустой, потухший взор
на полумертвую простер.
«Мать богородица!
Спаси, у сына милости проси!
Я в колдовстве сейчас грешна:
но ты простить меня должна!
Мать всех покинутых детей,
спаси меня из злых сетей!»
Не может успокоится Иван,
лезет в щелку, как варан,
просунул руку он в дверной проём
и тащит деву за собой!
Катюха сорвала фату
и дверью руку прихлопнула ему!
Упали на пол три перста
Иван воскликнул и упал, плашмя!
И тут, как бы в ответ ей,
вдруг запел вдали петух!
По всей Челябе разносился петушиный крик —
прихода солнца добрый блик.
Тогда мертвец, который встал,
как бы подкошенный упал,
снаружи — смолк последний звук:
исчез с тенями страшный друг.
А утром люди, идя в храм,
остановились в страхе там:
раскрытый гроб в могиле пуст,
а в морге девушка без чувств,
и на могильные кресты
рубашки вздеты лоскуты.
Лишь бляха красная пропала,
одни лишь черти знают тайну!
Катюхины губы были бледны,
как цвет лампады,
а волосы белы,
как лоскут белой рубашки
на штырях могильной оградки.
Невеста вся была седа!
Кому блондиночка нужна?
Дело ведь не в красивом муже?
Лиш бы была цела девичья шкура!
Итог: Катюха здорова,
хоть вся белесая она!
Права ты, девушка, была, —
что мысли богу предала —
от злого отступила,
иначе б худо было!
И не рубашки клочья,
а тело было бы твое растерзано на клочья!
4. Утреня
В 06-00 мать покойного решила навестить молодожён. В квартире Екатерины никто не открыл дверь. Наверное, любят друг друга, - думала она. Через чур любопытная маман решила подождать час. Но терпение не выдержало, на 15 минуте она прислонилась к двери и начала подслушивать. Когда поняла, что дома нет никого, рванула прямиком на Митрофановское кладбище. Подойдя к воротам лесного погоста, увидела толпу зевак, столпившихся возле морга и часовни. А морге на белом полу сидела Катя сжимающая что-то в руке. Любопытная особа пробралась сквозь толпу, подошла к ней и как бы задавая вопрос метнула головой, кивком, в её Кати. Катерина молча потянула сжатую в кулак руку, повернула на стовосемдесят градусов, сжатыми пальцами вверх и разжала кисти. На ладони лежали три пальца. Мать усопшего упала замертво. Могила Вани была деформирована, холм могилы потерял первичную форму, надгробный памятник с эпитафией лежал рядом. Милицией было утверждено постановление об произведении эксгумация трупа Ивана. Когда место погребение Ивана было вскрыто, и имелся доступ к горбу, то крышка оказалась не приколочена и легко снялась. В ромбическом саркофаге лежало тело жениха с искажённое гримасой лица, на правой руке отсутствовало три пальца, что было отражено в акте эксгумации по описанию процесса вскрытия. Екатерина долгое время находилась в лечебнице для душевнобольных на Кузнецова на реабилитации. После выздоровления и окончания следственных действий, Екатерина уехала в другой город и больше об её судьбе нам ничего не известно. Морг вскоре был разрушен, как напоминание о темной, пугающей советских людей мрачной стороне Челябинска.