Тринадцать лет назад я написал здесь пост.
С пафосом осуждал тех, кто сводит отношения к деньгам.
Говорил, что «настоящая пара остаётся и в горе».
И с раздражением писал: «Мужик попал, персик засох, жена пилит, а он ещё должен платить. Нах вы такие сдались?»
Сегодня я смотрю на эти слова — и мне стыдно, потому что я сам стал тем, кого когда-то презирал. Я требовал, чтобы рядом была «идеальная» женщина — тихая, ухоженная, всегда готовая, без усталости, без боли, без собственной жизни.
А когда она оказалась настоящей — с характером, с мечтами и правом на усталость — я обиделся. Но моя жена не «сдалась», несмотря на моё отношение.
Когда она родила мне сына я даже не сказал об этом на работе.
Она вела весь быт одна — готовила, убирала, стирала, клеила обои, занималась ребенком и умудрялась работать вый дя из роддома… Но я всегда заявлял: «Квартира не моя — делать ничего не должен». Да, я пришёл на готовое еще до свадьбы, даже зубную щётку свою не принёс, когда стал с ней жить. Она зарабатывала больше меня, тогла я не позволял себе такого к ней отношения до тех пор, пока она не родила и не оказалась в зависимом положении от меня.
Я 11 лет не брал отпуска. Такого, чтобы с семьёй. Всё ограничивалось праздничными выходными. Она не задавала вопросов. А когда задала, почему я не иду в отпуск, я понял, что для меня команда в офисе гораздо важнее жены и сына, семейных дел, но мне не хватило смелости в этом ей признаться.
Она будила меня по утрам на работу, сама вставала утром, чтобы всё успеть, собрать ребёнка в садик, приготовить мне завтрак и обед на работу, даже успевала в магазине затариться, пока я спал. Она не могла меня разбудить. И я опаздывал на работу. А когда я опаздывал на работу, я врал коллегам: «Жена устроила истерику» — хотя на самом деле я просто сам не мог встать. Это было очень удобно, потому что один раз коллеги видели её состояние, до которого я же её и довел. Это и дало мне право каждый раз так говорить, если я опаздывал. Как то она спросила меня, можно ли ей со мной на корпоратив. Я ответил, что она мне там все испортит.
Когда у неё были эти дни, я был зол, потому что они пошли не вовремя, нарушив мои планы. Я даже унизил её тем, что ей пришлось доказывать мне окровавленной прокладкой, что она не симулирует.
Вечерами, когда она садилась за комп — делать макеты, за которые ей платят, — я обижался: «Ты мне затылок показываешь!», и эта твоя херня не приносит денег. Я не слушал её, что это для неё хобби, с которым она отдыхает после того, как сделает всё по дому. Я хотел, чтобы она мной восхищалась, безраздельно, несмотря ни на что. Я хотел и требовал, чтобы её жизнь вращалась вокруг меня. Я называл её увлечения «хернёй».
Я считал, что на быт у неё уходит «всего три часа», хотя прекрасно знаю, что это не так. Но мне было мало. Я требовал секса, как будто это — моя награда за то, что я «принёс деньги». Я злился, если она уставшая. Я уважения не дал ей ни грамма. И всё это время она тащила дом, быт, сына. Я даже не знал, в какой группе он в садике находится.
Она как-то вышла в офис на работу, но пришлось снова вернуться на работу из дома, потому что ребёнок оставался самый последний в садике. Она каждый день гнала на авто с работы в садик, чтобы только он не переживал. Я это знал, но ни разу не забрал ребёнка сам.
Она всегда была одна.
Без моей помощи. Без поддержки. Без даже элементарного «спасибо».
А я?
Я жаловался матери, коллегам на жену, и меня даже поддерживали и жалели. Но я теперь понимаю, что это означает, что я буду идеальный работник, потому что останусь без семьи, потому что буду работать на семью начальника, который меняет тачки, ездит на отдых со своей семьёй, в то время как я не дал своей семье даже простого внимания.
Она старалась сделать для меня и нашей семьи тот маленький мирок уюта, куда я приходил и просто всем пользовался. Она работала дома, и ей важно было, чтобы было удобно. Я не понимал, что такого, если дома срачь, пусть лучше срачь, но зато у меня будет секс. Я приносил зарплату, откладывал ей тридцать к, которые она тратила на квартплату и еду. То, что она как-то заработала, — однажды она потратила полностью, купила нам всем дорогие подарки перед Новым годом. Но у нас случился скандал, как обычно, она пыталась достучаться. В итоге я забрал все накопления и ушёл. Ребёнок заболел. А она заложила своё обручальное кольцо, чтобы купить ему небулайзер, потому что денег у неё не было и в праздники не заработать. Я пришёл тогда к ней уже поздно вечером и хотел забрать у неё ребёнка, несмотря на то, что у него была температура. Мне было невыносимо, и для меня ребенок был средством давления на нее.
А теперь она решила развестись со мной. После того случая с прокладкой. Я забрал вещи, оскорбил её при сыне, сказал, что она должна мне денег за все обои и плинтуса в квартире, где я жил, спал, ел. Что за мою зарплату она должна меня обслуживать. Я убежал к своей матери. До меня не дошло, что я давно перегнул, потому что я инфантил, трусливый и обиженный на женщин м..к. Я встретил нормальную, здоровую женщину для семьи, которая вопреки всему тащила семью, а теперь мне страшно, что она не примет меня обратно.
Сегодня я понимаю:
женщина, которая всё это время была со мной, меня любила вопреки всему. А я вытирал об неё ноги каждый раз, когда она просто просила чуточку участия в семье. Она была моей основой. Всё это время этой опорой была она сама. Если бы я увидел её сейчас впервые — я бы не поверил, что такая вообще существует. Я не заслужил её. Но если у меня ещё будет шанс — я сделаю всё, чтобы стать достойным её. Потому что настоящая любовь — это не когда женщина молчит и служит мужчине. Это когда она цветёт — а ты рядом, и гордишься, что можешь быть частью её жизни. И быть мужчиной — не значит платить и требовать безропотного обслуживания. Это значит — уважать свою женщину, защищать ее и ценить свою семью.
Я сделал ей много раз больно. Но в этот раз я перегнул.
Этот пост мог бы быть не оправданием инфантильного мужа. Это мог бы быть пост-прозрение. И только в том случае, если бы этот муж написал этот пост реально. Но он не способен на такое, поэтому пусть этот пост останется его зеркалом, в котором он увидит не «засохший персик», а свою собственную пустоту.
