Kronbloks

Фестиваль проходил на Поклонной горе, где специально для него был установлен огромный шатер, на 2000 зрителей. Финал вызвал ажиотаж, вокруг ограждения цирка стояла небольшая толпа с просьбами продать лишние билетики. Лишних у нас не было, у нас и своих-то не было, но к началу представления нас с дочкой все-таки провели в зал. Свободных сидячих мест в зале не было вообще, народ кое-где сидел даже на полу в проходах. Представление уже начиналось, зал затих и завороженно куда-то смотрел. А на сцене в этот момент ничего не происходило. Наконец я догадался поднять голову – все действие происходило там. Хотя действием это назвать трудно, там просто по неширокому проходу ходил туда-обратно человек. Потом ему надоело ходить, он взял ведро, швабру, и начал мыть пол. Просто мыл пол, макая швабру в ведро и протирая ей пол. Вот только все действие происходило вверх ногами, над сценой и головами зрителей. До сих пор не знаю, как он это делал.

Но надо же куда-то присесть. Я огляделся и увидел несколько рядов обычных стульев, поставленных недалеко от сцены. Часть их них была занята, часть - свободна. Это для тех, кому сидячих мест в зале не хватило, догадался я, пошел и занял с дочкой место примерно в третьем ряду. Представление продолжалось, свободные стулья понемногу заполнялись зрителями, пока свободных мест и там не осталось.

С нашего ряда сцену было отлично видно, место уютное, как среди знакомых сидишь. И вот это ощущение знакомости было какое-то подспудное, на уровне подсознания. И тут конферансье начал приглашать на сцену почетных гостей, чтобы те сказали пару поздравительных слов участникам и зрителям. Мужчина, сидящий почти прямо передо мной, поднялся и вышел на арену, к микрофону, обернулся, и я наконец понял, откуда мне была известна его прическа. Это был Кобзон.

А кто же тогда рядышком с ним сидит? А рядышком с Кобзоном сидел Лужков, по левую руку от которого сидела его жена, Батурина.

Оглядываться по сторонам и смотреть, кто сидит там, я не стал. К тому времени дочка начала задавать вопросы и вертеться. Все-таки два полных цирковых представления подряд для дошкольника многовато. И я понял, что это может кончиться тем, что она снимет с ближайших голов кепку или парик. Но не только это меня заботило. Я-то, как уже говорил, рассчитывал после представления в первом цирке посидеть с приятелями, поэтому у меня в кармане лежал красный швейцарский ножик, с фиксатором и штопором, для колбаски порезать. А тут он как-то начал ощущаться немного лишним.

Я обернулся и увидел сзади, в некотором отдалении, несколько здоровенных охранников, у некоторых из уха тянулся витой провод от наушника. Я подозвал одного из них и тихонько объяснил, что мне с ребенком кепка мешает представление смотреть, арену загораживает, поэтому нельзя ли подыскать другое место? [«Или кому-то тут придется снять кепку!» Ладно, ладно, этого я не говорил))]

И через пару минут место нашлось, даже два места, в обычном третьем ряду, прямо возле прохода, куда мы пересели и благополучно досмотрели представление.

Решив вопросы с проживанием, я отправился в офис «Надымгазпрома». Тогда пропускная система была попроще, поэтому меня просто спросили - куда собрался? В отдел кадров, говорю, на работу устраиваться, и меня пропустили.  В кадрах спрашиваю - а с кем мне переговорить насчет будущей работы? Сейчас, говорят, придет начальник отдела, это к нему. Дождался, узнал по описанию, подошел. Так и так, хочу у вас работать после окончания института, готов подписать договор, даже паспорт с собой захватил.

И тут он меня обломал. Знаешь сколько у нас таких, говорит, желающих? Сколько, спрашиваю? Много, говорит. И после института по договорам уже давно все места заняты, мы со своими-то, местными, уже давно договора не заключаем, а тут всякие непонятно откуда едут.

А куда мне теперь идти, кто может принять решение насчет меня, зря, что ли, я сюда летел?

А иди-ка ты, мил человек, на… тут он запнулся и не стал говорить адрес. Вот если мне директор скажет взять тебя на работу, то возьму, а так – даже не думай, нет у нас мест! И пошел я в приемную к директору «Надымгазпрома».

В приемной секретарша встречает – а куда это вы собрались?  К директору, говорю, надо, насчет работы поговорить. Нельзя, говорит, у него приемный день вчера был, а следующий – через неделю. И что мне делать, я через несколько дней улетаю? Не знаю, говорит, но я вас пустить не могу.

Вышел я несолоно хлебавши. Зачем, спрашивается, летел, кучу денег на билеты потратил? Кстати, о деньгах! Я с собой на всякий случай захватил десяток-другой дефицитных на тот момент книг популярных авторов. В магазинах они не продавались, но я знал места, где их можно было раздобыть или обменять, поэтому у меня они были. Взял я эти книги и пошел их пристраивать. Зашел в ближайший большой магазин, подошел к полупустому прилавку с книгами и журналами, предложил девушке-продавщице - у меня книги есть, не хотите посмотреть? Она взглянула – конечно, возьму! А сколько вы за них хотите? Продавец из меня тот еще был, поэтому я спросил – а сколько вы за них хотите? И она назвала цену, на которую я даже не рассчитывал. Забрала все книги, часть отложила для знакомых, остальные выставила на прилавок. Когда я вечером туда зашел, книг уже не было, а девушка с надеждой спрашивала - может, хоть что-то еще осталось? Нет, если бы я знал…

В общем, билет я окупил с лихвой, но ехал-то я туда за другим. А вот тут вышла засада. Я приезжал в контору, крутился возле кабинета директора, но внутрь попасть не мог. Наступил последний день в Надыме, на следующее утро уже был обратный билет. И я пошел ва-банк. Когда секретарша на секунду отвернулась, я зашел в кабинет. Там в этот момент шло совещание с делегацией из Японии.

«Здравствуйте, говорю, я ненадолго. Как вам удобнее, сразу выслушать или мне подождать, когда вы закончите переговоры?»  Директор, Ремизов тогда был, мне говорит – подожди пять минут, мы уже заканчиваем. Закончили они, попрощались с японцами, тут и моя очередь подошла представляться.

Извините, говорю, за вторжение, но у меня времени больше нет ждать, мне завтра улетать надо, а мне к вам, в Газпром местный, хочется на работу. А покажи-то свои документы, директор говорит. Достал я зачетку с в основном отличными оценками и паспорт. Поговорили мы немного про учебу и работу, в конце он говорит: на работу я тебя возьму, квартиру через полгода дадим, а вот жене ничего обещать не могу, согласен? Согласен, говорю, так и быть. Кликнул он секретаршу – а позовите-ка мне начальника отдела кадров. Получил тот указание оформить договор, через час мы его подписали и улетел я с готовым контрактом о приеме на работу после окончания вуза.

Друг мой вскорости женился, после получения диплома приехал в Надым вместе с женой, почти сразу получил квартиру на семью, сейчас работает там начальником цеха.

А я поехал работать в совсем другое место, но это уже другая история.

Атмосфера в приемной изменилась. Девицы постоянно сплетничали, обсуждали наряды и соревновались за симпатии директора и его нового заместителя, а на обычных посетителей смотрели свысока. Нужные документы не только не подписывались вовремя, они начали иногда просто пропадать. Наталья Аристарховна с некоторым удивлением смотрела на происходящее, но молчала и своего мнения на этот счет не высказывала, все-таки она была очень воспитанной. А потом ее вообще отправили работать в другой кабинет, обозвав его канцелярией.

Еще через несколько лет мы небольшой командой перешли во вновь создаваемую организацию. И одним из первых человек пригласили на работу ее. Она так же, как и раньше, одна сидела в приемной, в бумагах был порядок, назначенные сроки соблюдались железно и царила особая атмосфера аккуратности и спокойствия. И это было одно из лучших наших кадровых решений.

Пошел я сразу в агентство – что за херня? С вашей же подачи в договоре время на вывоз вещей оговорили, а сроки-то уже прошли! Я, конечно, могу и сам вещи вынести из квартиры, но одному неудобно, и зачем вы тогда нужны?

Там пообещали оперативно разобраться. На следующий день пришли три крепких парня и начали выносить весь нехитрый скарб из квартиры прямо на улицу.  И хозяева быстро нашлись, через несколько часов пригнали машину и забрали вещи вместе с бабкой.

Ключи в дверях я сразу поменял и начал готовиться к ремонту. А через несколько дней встретил я бабку сидящей в подъезде. В этот раз она опять была пьяненькой и стала мне жаловаться на то, что сын ее к себе домой не пускает, выгоняет. Не сказать, чтобы я слишком удивился, уж больно приторно-ласковое обращение у него к матери было до оформления квартиры.

Бабку мне было даже немного жалко, но жалость легко подавлялась предыдущим неприятным ощущением, когда ты заходишь в собственную квартиру, а тебя там встречают чужие вещи.

Через пару лет клетки в сарае стояли уже в несколько рядов, а братья каждый день все свободное время обреченно рвали, носили, сушили траву на зиму, а желающих им помогать в нашей компании уже не было. У нас продолжались разные игры, в которых братья уже не могли принимать участие, могли только с завистью смотреть со стороны, ведь у них было постоянное занятие - кормить кроликов. Судя по их перманентно печальным лицам, думаю, они много раз проклинали тот день, когда мы поймали этих злосчастных кроликов.