Шум

Лежу вчера, листаю с планшета Пикабу перед сном. Тут неожиданно за стеной у соседки начинается танцевально-песенный марафон с топотом и пьяными криками на разные голоса: "Нет, Алиса, хочу другую", ответами Алисы (умная колонка) и сменой треков. Гляжу на часы, время 01:20 ночи, весело так, думаю, уикенд начинается. Ладно, мы люди не скандальные, можем и в дальней комнате поспать. Пришлось перебираться.

Просыпаюсь утром в 9-м часу, тащусь в ванную комнату, за стеной у соседки тишина (стена смежная, с идеальной слышимостью). Я приняла душ, закинула бельё в стирку и включила машинку. Стиралка старая, гудит как турбина самолёта. Обычно включаю её не раньше 11 часов утра, но сегодня "вдруг" захотелось постирать пораньше. Ах, и волосы что-то захотелось подсушить феном, хотя обычно сохнут сами. За соседской стеной послышалось невнятное "бу-бу-бу" и затихло.

О, уборка! Оказалось, что мне сегодня вот-прям обязательно нужно почистить скребком и щёткой кафель в ванной от налёта. А ещё пропылесосить не только полы, но и мягкую мебель, и стены, и... За стеной стали слышны отдельные слова.

После уборки - завтрак. Пока готовила, включила для фона в злосчастной комнате мой любимый "Megaherz" (ну так, чтобы на кухне было слышно). За завтраком немного почитала Пикабу, помыла посуду. Возвращаюсь в комнату убавить звук, слышу, а там и соседка встала, да ещё и ругается с кем-то осипшим голосом. Хороших всем выходных!

(Примечание: живу на последнем этаже, сверху соседей нет; со 2-й стороны есть соседи-мигранты, у них ежедневно к 7 утра полный кипиш начинается; снизу живёт одинокий мужик-вечный-ремонт с перфоратором и болгаркой).

Сёма учился на третьем курсе психфака. Больше всего он любил свою машину, установленную в ней стереосистему и пустой ночной город. Выйдет, бывало, часиков в десять вечера, сядет в машину, накрутит бас на магнитоле и айда кататься по проспектам и дворам.

Чаще всего для своего музыкального променада Сёма выбирал будние дни. Ему нравилось, когда на улицах мало людей и никто не мешает делиться с миром хитами последних недель.

Студент любил брать с собой друзей. Ребята уважали парня за доброту и отменный музыкальный вкус. Сёма всегда разрешал девочкам курить в машине, а для мальчиков подбирал только качественный пацанский рэп.

Иногда, после нескольких часов поездки внутри музыкальной машины, ребята останавливались где-нибудь в укромном дворе с хорошим эхом и выходили наружу.

Контуженные тяжелыми басами и высокофилософскими рифмами студенты общались исключительно с помощью крика. Так информация доходила лучше, а шутки казались смешнее. Это было понятно по истеричному женскому смеху.

Когда жители многоквартирных домов просили молодых людей вести себя потише, Сёма применял реверсивную психологию и добавлял громкости, а иногда посылал к фрейдовскому источнику жизни.

Как-то раз ребята заехали в малознакомый район, где царила космическая тишина. Улицу освещало всего одно окно, из которого валил густой белый дым. Все остальные жители либо спали крепким сном, либо изображали таковой.

Несколько раз скрипнув подвеской на лежачих полицейских и погудев пробегающей мимо собаке, машина Сёмы припарковалась на газоне.

Молодые люди сидели внутри, слушали музыку и громко общались, периодически выходя наружу, чтобы справить нужду у ближайшего дерева. Они не заметили, как единственное светящееся окно потухло и улица погрузилась в полную тьму. Скрипнула дверь подъезда, и свет снова залил двор, но на этот раз он был не электрическим, а исходил от улыбки местного жителя по имени Боря Лопухов. О дружелюбие этого человека ходили легенды.

В руках Бориса была полная тарелка блинов, которыми он спешил поделиться с любым, кто попадется ему на пути.

Тук-тук-тук — постучался мужчина в стекло. От излучаемого им добродушия выцвела вся тонировка, обнажив салон и его содержимое.

— Чё надо? — спросил будущий дипломированный целитель душ Семён, опустив стекло на два сантиметра.

— Здравствуйте, — широко улыбался Лопухов. — Невероятная удача — встретить бодрствующих людей в такое время суток! Борис, — представился мужчина и протянул свободную руку.

Сёма хотел закрыть окно, но дружелюбная пятерня Бори пролезла в щёлку, увеличила зазор и достала до всех присутствующих в машине.

Стоило кому-то открыть рот, чтобы выказать своё неуважение, Лопухов тут же принимал это за знак и засовывал в открытую пасть блин.

— Не поймите меня неправильно, — продолжал улыбающийся мужчина, — но я бы хотел попросить вас убавить немного громкость. Мой Тузик любит читать по вечерам, а ваши превосходные песни мешают ему погрузиться в атмосферу книги. Он очень чувствительный.

— Тузик? Читать? — ухмыльнулся Сёма, и все в машине заржали.

— Передай своей шавке, что пусть погрузится в задницу, — ответила барышня, сидевшая на пассажирском сиденье и курящая электронную сигарету.

— Простите, я не расслышал, что передать, — сознался Боря. — Тузик у вашей двери, передайте ему лично. Мы вышли на прогулку вместе.

Девушка посмотрела через окно, но, никого не увидев, решила, что у такого слащавого мужчины и пёс соответствующий — размером с котёнка. Она открыла дверь, чтобы пнуть животное. В эту же секунду к ней на колени заполз взрослый питон, который радостно вилял хвостом и был настроен на крепкие объятия.

— А-а-а-а! — завизжала студентка, абсолютно не готовая к такой открытой любви, и попыталась отбиться электронной сигаретой, которая тут же была проглочена змеёй.

— Тузик, негодяй! — обратился Борис к питону. — Ты же бросил! Опять надул? Простите его, — извинялся Лопухов перед истерящей публикой, — он просто очень любит людей, особенно девушек — у них шея тоньше, удобнее обнимать. — Затем он снова обратился к питону: — Если куришь, то хотя бы выйди на улицу!

Как только Тузик покинул машину, Сёма спешно заблокировал двери.

— У меня тут ещё Иван-чай с собой и чайник, который работает от прикуривателя, — вспомнил Борис и попытался открыть водительскую дверь. — Кажется, что-то заело.

Он дергал за ручку так сильно, что дверь грозила оторваться с петлями. Три человека, вцепившись в дверь, держали её изнутри, помогая центральному замку, на который не было надежды.

— Не переживайте, я попробую сзади, — успокаивал Борис ребят.

Словно акула, кружащая вокруг дрейфующего корабля, он улыбался всеми своими зубами и пытался проникнуть внутрь, чтобы потопить посудину в море любви и добра.

Перепуганные студенты не захотели дальше испытывать судьбу и решили перебраться в другой двор. Заведя машину, Сёма начал сдавать назад, но колёса буксовали на раскисшей от недавнего дождя земле.

— Ура! Я помогу! — Борис радостно вцепился в капот и начал толкать машину.

После того как весь двор наполнился ароматом свежесожженного сцепления, стояло ясно, что так просто не выбраться.

— Пойду позову помощь! — предложил еще более радостно Лопухов.

Поняв, что это их шанс, студенты уже хотели вытолкать машину своими силами и уехать, но Борис обратился к своему питомцу:

— Пока меня нет, ты за главного! Развлекай гостей нашего двора и не отходи от них ни на шаг! — серьёзно сказал мужчина и, держа перед собой тарелку с блинами, ринулся на поиски бодрствующих.

Осознав, что выхода нет, дерзкие студенты выключили музыку и включили панику. Громче всех переживал Семён. Молодой психолог хорошо разбирался в душевных тревогах и показывал на своём примере, до чего доводит отчаяние.

Тем временем Боря собирал во мраке рекрутов добра. Несмотря на позднее время суток, ему легко удавалось найти «желающих». Один мужчина в парке подошёл к нему с ножом в руке и попросил Бориса отдать всё, что у него есть. Боря радостно вручил мужчине вилку и потом полчаса преследовал грабителя по закоулкам и кустам, всячески пытаясь быть ограбленным на блины и вечную дружбу, пока тот не сдался.

Следующей жертвой доброжелателя стал ночной автоугонщик. Боре этот тип сразу понравился: неразговорчивый, с интересными инструментами. На предложение помочь он молча размахивал руками, пытаясь что-то показать, а Борис угадывал — что. Будучи чемпионом области по игре в «крокодила», Лопухов никак не хотел сдаваться, но, понимая, что у него нет шансов, а знакомый грабитель играть отказывается, пригласил на помощь двух полицейских, что неподалеку спали в своей машине. Стражи порядка поняли всё с полуслова, но продолжать игру отказались, забрав все призовые места, а заодно и всю компанию. Лопухова вместе с его новыми знакомыми погрузили в «бобик» и отвезли в отделение.

Никогда ещё Лопухов не был так счастлив. Оказавшись в закрытом помещении с кучей незнакомцев, Боря предложил не терять времени зря и сыграть в мафию. Отказаться было невозможно — пять минут в обществе добродушного болтуна были тяжелее ночи, проведенной со следователем. После девяти кругов игры каждый был готов сознаться в том, что он — настоящий мафиози, причём буквально. Люди писали «чистосердечное» и просили немедленного суда, лишь бы покинуть камеру.

Когда все уголовные дела были закрыты, а Боря переключился на стражей порядка, было принято решение скорее вернуть его домой, пока он не открыл новые.

Студенты спали крепким сном, когда раздался знакомый голос, который громко пообещал:

— Всё будет хорошо!

Молодые люди открыли глаза и увидели невероятное. Перед машиной стояло несколько человек в форме, с лоснящимися от блинов лицами. Все они выглядели уставшими и хотели лишь одного — «помочь».

Боря скомандовал: «Раз!» — и машину толкнули. Приложенной силы хватило не только для того, чтобы вытащить авто из западни, но и чтобы припарковать его в дерево, окончательно лишив возможности ездить.

Понимая, что им никогда не покинуть злосчастный двор, Сёма и его друзья попросили полицию забрать их с собой за нарушение общественного порядка.

Боря тоже мечтал вернуться в отделение, но ему отказали, попросив дождаться более крупного дела. Заварив на дорожку чай для всей компании, Лопухов с грустью помахал рукой новым знакомым и, забрав Тузика, отправился спать.

***

Машину Сёма забрал лишь после получения диплома. Всё это время он передвигался по городу на общественном транспорте и слушал музыку в наушниках, боясь привлечь к себе излишнее внимание.

После этого случая парень переосмыслил жизнь, повзрослел, стал чаще задумываться о философии и о времени, которое он бездумно тратил на совершенно незначительные вещи. Он научился сдержанности и уважению к окружающим, чего теперь требовал и от остальных. Стал невероятно зануден.

Но и Боря Лопухов тоже сделал для себя некоторые выводы, главным из которых был тот, что если собираешься идти куда-то ночью, то блинов нужно печь минимум две тарелки. Ведь никогда не знаешь, кого встретишь на своём пути.

Александр Райн

Предыдущий рассказ про Бориса Замечательный сосед