Мужчина достал из полиэтиленового пакета бутылку с прозрачной жидкостью и сделал глоток. Лицо при этом сморщилось, а белки глаз стали красными.
– Ты бы хоть про себя рассказал, — продолжил хриплым голосом Виктор. — Как докатился до такой жизни?
— Много нас было в городах, — начал свой рассказ робот. — Прямо как самокатов электрических. Куда ни плюнь, везде мы — роботы. Сервис доставки был лучший в стране. Потом всё не нужны стали. Большая часть моего брата попала на комбинат, а счастливчикам удалось сбежать.
Робот говорил монотонно, а его глаза-линзы светились красным светом, изредка мерцая.
— Страшное место, Виктор. Мне приятель один рассказал, что там творилось в то время. Счастливчик сбежал из цеха подготовки в последний момент. Говорил, там роботы, ожидая участи, висели на конвейере вниз головой, а при входе стояли стальные контейнеры, доверху заполненные конечностями и головами.
— Бесчеловечно как-то, не по-христиански.
Робот взял блокнот, который лежал рядом на картоне и что-то молча записал карандашом, а после продолжил диалог: — Если поймают, считай, что сгинул. А я ведь не самокат какой, мне жить хочется. Понимаешь?
Точным движением робот Миша извлёк из нагрудного отсека примятую пачку сигарет и протянул её собеседнику: — Держи, Виктор. В гараже нашёл, подумал, что пригодиться. У меня ведь лёгких нет, так что травись на здоровье.
Бомж вытянул из пачки сигарету, ловко вставил её в рот и подкурил. Сизая струйка дыма потянулась к небу.
— Это ещё почему? — удивился Виктор.
— А за что мне вас любить? Вы злые.
— Что верно, то верно, — сказал бомж и выпустил в небо облачко дыма.
Робот вновь взял в руки блокнот, карандаш и что-то записал.
— Когда-нибудь мир узнает, что у роботов тоже есть душа, и я всё для этого сделаю.
На мгновение в воздухе повисла тишина, нарушаемая только редким шумом с железки.
— Я ведь, Мишка, когда-то токарем работал на заводе. И всё у меня было, пока бухать не начал. Даже и не знаю, где теперь моя доченька — красавица. Когда вспоминаю — реву.
— Мне сложно тебя понять, — сказал робот и похлопал по плечу товарища увесистой композитной рукой, — Но я не слепой и вижу, что тебе плохо.
— Слушай, я никогда не думал, что доживу до роботов-бомжей, — засмеялся Виктор. – Мы в 90-х. смотрели фантастику в видеосалонах: «Звёздные войны», «Назад в будущее». Кассеты тогда были плёночные. Да что я тебе объясняю, ты всё равно нихрена не поймёшь.
Бомж примял тлеющий окурок, кашлянул и продолжил рассказ.
— Для меня, Мишка, это был новый мир. Я смотрел эти заморские фильмы на одном дыхании, но мне было сложно даже представить, что через много лет буду сидеть на картонных коробках под трубами теплотрассы и разговаривать по душам с беглым роботом-курьером.
— Это — факт, — сказал робот. — Научно-технический прогресс.
Они ещё долго болтали о прошлом, пока ночь не накрыла город чёрным полотном, а в домах не погасли жёлтые окна.
— Мечта у меня есть, — сказал робот. — Хочу в Сургут рвануть. Говорят, там какой-то меценат организовал нелегальный приют для беспризорных роботов. Женюсь, книгу начну писать, заменю аккумулятор.
Мужчины сидели на ступеньках заброшенного подземного перехода. Ниже на площадке горел костёр. Над огнём висел закопчённый котелок, в котором бурлило варево.
— Отличная мечта! — голос Виктора эхом отразился от мраморных стен и потолка. – Ну и что же тебя останавливает?
— Не знаю, не думал об этом. Если автостопом рвануть, так на первом же посту поймают.
— Шутник ты, Мишка. Ну кто же тебя в машину-то пустит?
Костёр потрескивал, шипел и стрелял искрами в разные стороны.
— Кажется, я знаю, как тебе помочь. Здесь неподалёку железнодорожная станция.
— И там, я так понимаю, есть телепорт, который расщепит меня на атомы, а затем соберёт в Сургуте? — уточнил робот и похлопал по плечу товарища увесистой рукой. — Процесс, как я понимаю, безболезненный. Верно?
— Ну какой к чёрту телепорт? Мы тебя к вагону грузовому снизу прицепим и доедешь до своего Сургута как миленький. Ты робот сильный, справишься.
— Охраны там много, опасно.
— Ерунда. Нам главное на местных бомжей не нарваться. Иначе меня покалечат, а тебя на металлолом сдадут в ближайший пункт приёма.
— Спасибо тебе, Витя. Если всё получится, всю жизнь тебя добрым словом вспоминать буду.
— Ладно, не благодари. Потом будешь благодарить. В общем, решено, ночью выдвигаемся.
Робот заполз под грузовой вагон, осмотрелся и надёжно ухватился за массивную раму.
— У тебя, Мишка, хватка стальная — сказал бомж Виктор, заглянув в темноту подвагонного пространства. – Так что доедешь до Сургута и начнёшь новую жизнь.
— Спасибо тебе, — сказал робот. — Ты настоящий человек. Самый человечный человек.
Они оба замолкли и просто смотрели друг на друга минуту-другую. Было слышно, как скрипят колёсные пары и грохочут вагонные сцепки.
— Лишь бы аккумулятор не подвёл, — прервал молчание робот. — Хватило бы заряда до Сургута.
— Не ссы, Мишка, — засмеялся бомж. — Хватит заряда. Где наша не пропадала.
— Береги себя, Витёк. А, главное, на местных не нарвись. Они из тебя котлету сделают. Ты мне сам об этом говорил.
— Плевать... Я уже никого не боюсь. Отбоялся своё.
Они пожали друг другу руки на прощание, и через мгновение бомж Виктор растворился в ночной темноте железнодорожной станции.
«Теперь-то всё будет иначе, — думал робот Миша, вглядываясь в ржавое днище вагона. — Мне больше не придётся прятаться и унижаться. Начну работу над книгой, найду единомышленников».
Через минуту робот услышал истошный вопль и мат. Это был голос Виктора. Миша сразу узнал его.
— Помогите! — донёсся крик сквозь шум проходящей электрички.
«Если останусь, то не будет никакой новой жизни. Загнусь здесь как мои коллеги по несчастью или, чего доброго, попаду на комбинат».
Робот молча висел под вагоном ещё несколько секунд. Из темноты вновь прилетел истошный вопль Витька, но неожиданно для робота грузовой состав стронулся.
— Плевать, — сказал Миша. — Будь что будет.
Его композитные кулаки разжались, и он упал на пропитанный мазутом щебень. Через мгновение робот выскользнул из-под движущегося вагона и устремился на голос друга. Пробежав сто метров, он увидел кучку бомжей. Они пинали ногами Витька, а Витёк хрипел и плакал.
— Ну, черти вокзальные! — воскликнул робот. — Порву.
— Мишенька, — простонал Витька. — Уходи, Христом Богом молю. Тебя охрана поймает и отправит на комбинат.
— Это ещё что за чучело? — выкрикнул один из банды вокзальных.
Но Миша уже ничего не слышал. Он с первого же удара сшиб самого крупного, а потом набросился на остальных.
Вдруг всех ослепила вспышка света. Свет был настолько ярким, что было сложно разобрать, кто скрывается за ним.
— Лежать, мордой в пол, — раздался голос из громкоговорителя.
— Охрана, — закричал кто-то из бомжей. — Валим отсюда, пока нас не поймали.
Бомжи бросились в россыпную, оставив на рельсах избитого Витьку и робота.
— Уходи, дурак, — взмолился Витька. — Тебя же на комбинат отправят. Уходи.
— Я не брошу тебя, друг, — сказал робот и склонился над его измазанным кровью лицом.
Из нагрудного отсека робота на грязную шпалу выпал блокнот.
— На рельсах андроид, — раздался чей-то голос из темноты. — Работаем быстро.
За спиной Михаила что-то засвистело, и через мгновение его накрыла стальная сетка. Миша дёрнулся, но было уже поздно. Сетка надёжно стянула его конечности. Он упал набок и начал брыкаться, как пойманный зверь, а Виктор лишь только смотрел на беспомощного друга и плакал.
Два здоровенных бугая в униформе ухватили обездвиженного робота за ноги и волоком утащили в густую темноту.
— Прости меня, электронный брат, – сквозь слёзы сказал бомж. — Прости.
На город обрушился дождь. Виктор залез под балкон многоэтажки и лёг на холодный бетон. Он смотрел на то, как крупные капли лупят по листьям кустарника, а на мутных лужах вздуваются пузыри. По прилегающему к дому тротуару пронеслась мокрая девушка с пакетом на голове. Виктор сразу же вспомнил дочку. Из внутреннего кармана куртки он вытащил блокнот и раскрыл его пожелтевшими пальцами на странице, уже испещрённой заметками.
– У роботов тоже есть душа, – прочитал бомж.
Глаза побежали по строкам, и пленительная история о беглом роботе, который любил жизнь, поглотила Виктора. Покончив с блокнотом, бомж смахнул слезу и сжал губы.
— Добрый он был. Такой доброты в человеке днём с огнём не сыщешь. Это особенная доброта, неземная.
Бомж запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил потёртую фотографию дочки. Он слегка прикоснулся обветренными губами к глянцу фотобумаги.
— Красивая... Прямо как мама.
Какое-то время молча разглядывал потускневшее изображение.
— Если не примет, исчезну из её жизни навсегда. Она право имеет, а я виноват до скончания века.
Через полчаса дождь затих, и во дворе дома началась обычная суета. Виктор всё так же лежал на бетонной отмостке. Глаза его были закрыты, а морщинистое, грязное лицо выражало умиротворение. Он лежал, сжимая в руке потрёпанную фотокарточку, а люди просто спешили по своим делам, словно не замечая худое скрюченное тело.
