2000 год
Амая Кирпи
Над раковиной висел маленький кусочек зеркала. Удивительно, что он смог уцелеть после конфликта, произошедшего несколько дней назад в женской уборной, принадлежавшей единственному кафе этой части города. Случай, естественно, не афишировали, к тому же взрослые всегда стремились скрывать малоприятные факты действий своих чад, и этот инцидент не был исключением. Однако, несмотря на все предпринятые хитрости старшего поколения, многие знали, кто и зачем разбил несчастное зеркало.
Предрассудки не остановили девочку, когда она пыталась разглядеть отражение, собирая волосы в хвост и стягивая его резинкой.
— Фыр-фыр.
Ребёнок скорчил лицо, пробуя изобразить какое-то животное, и захихикал от того, насколько неудачно это вышло.
Умывшись холодной водой, она снова поглядела на себя и недовольно скривилась: лицо казалось белее, чем обычно, даже прохлада воды не спасала от этой бледности. Похлопав себя по щекам и в последний раз заглянув в зеркальный осколок, девочка осмелилась выйти на улицу, поднялась по лестнице и вошла в крохотный зал.
Называть «P&F» кафе — большое преувеличение, но зато в его распоряжении была огромная летняя веранда, на которой и происходили крупномасштабные мероприятия. А разуться и ступать по ней босиком — невероятно приятно, и девочка любила делать это время от времени, когда наступало тепло.
В зале народа почти не было: двое официантов тихо переговаривались возле стойки, молодая женщина, расположившаяся у окна, читала газету и пила кофе, и мальчишка в школьной форме со скукой глядел в потолок.
Втянув воздух носом, девочка набралась решимости и уверенным шагом направилась к последнему.
— Ну и сколько тебя ждать-то? — стоило ей приветственно вскинуть ладонь, привлекая к себе внимание, как мальчик сразу поднялся навстречу и подхватил под локоть. — Я уже думал, что из-за тебя снова опоздаем на урок.
Девочка сла́бо улыбнулась от того, как он выделил слово «снова», и позволила вывести себя наружу, поблагодарив по дороге официантов. Каждое утро «P&F» становилось местом встречи друзей перед тем, как отправиться в школу, и, к радости детей, никто из персонала не был против неофициальных посетителей.
— Иногда я мечтаю насовсем переехать из этого захолустья, — проворчал Аки-ро, втискиваясь в пространство между соседними домами, чтобы пройти напрямик. — Бабуле теперь стало нравиться с утра использовать меня как рабочую силу.
— Зато она вкусно тебя кормит, — парировала подруга.
Она шла за ним на носочках, ступая на его следы. В голову закрались воспоминания, как они с Аки-ро когда-то давно (память услужливо намекнула, что это было лишь три года назад) гуляли и играли днями напролёт вместе с ребятами, и девочка огорчённо вздохнула. Теперь друг проводил больше времени со своей баскетбольной командой и в обществе бабушки Катсеки, которой нужно было помочь то в одном, то в другом, а в выходные он уезжал в рабочий кварта́л к родителям.
— Ты ведь только перефразируешь её слова? В действительности так не считаешь...
— Сегодня ей захотелось раскритиковать крохотный Эвклаз. Что, если бы не лес, то наш город давно стал забытой деревушкой. Поэтому-то за-хо-лу-стье.
Подруга сладко зевнула, решив, что ворчание Аки-ро не требует ответа.
Через некоторое время они поднимались по лестнице на второй этаж, где располагались школьные кабинеты, под продолжающееся недовольное сопение. В этот день уроки должны были проходить вместе с параллельной группой второй ступени, и номер комнаты, где обычно шли занятия у класса 2-1, стал для ребёнка напоминанием о том, какие они были ещё маленькими. Такая мысль вызвала короткий смешок, который оборвался сразу же, стоило друзьям зайти в класс. Девочка задержала дыхание, оглядела помещение и облегчённо выдохнула, когда увидела, что третья парта у двери ещё пустовала.
Значит, она ещё не пришла, а это уже могло стать поводом ответить улыбкой на приветствие одноклассников. Аки-ро, хлопнув подругу по плечу, направился к своим приятелям — Утъярру и Илаи, сидящим на партах и обсуждающих прошлый баскетбольный матч, и громогласно поздоровался с ними.
Немного понаблюдав за их игровой потасовкой и дружеской руганью, девочка подтянула резинку на волосах и в одиночестве проследовала к своей парте. День начинался обыденно. Слишком обыденно.
Стрелки на часах отсчитали точно 8:15, когда в кабинет бодрым шагом зашла женщина, словно только и ждала начало урока за дверью. Выслушав приветствие, учитель Керсель медленно обвела взглядом весь класс, взошла на кафедру и раскрыла журнал.
— У меня новость, уважаемые школьники, — проговорила она, постукивая пальцем по бумаге, и каждый ребёнок невольно поёжился, когда пронизывающий взор тёмных глаз на миг остановился на нём. — В ближайшие дни в класс 2-1 будет переведён ученик, и я бы хотела, чтобы любой из вас отнёсся к нему с почтением. Не каждый день переводятся столь важные персоны и ещё посреди учебного года, поэтому только понимание, уважение и приветливость — покажите, что Хикоеро не просто деревенская школа, а в первую очередь приятный коллектив и сплочённость, и ей можно гордиться своими учениками!
Выражение лица и интонация в голосе женщины отражали всю степень её неудовольствия от такой новости, в отличие от своих подопечных. Девочка видела, как Марит за соседним столом наклонилась вперёд к Кото, что-то прошептала ей в затылок, после чего обе тихо захихикали. Она постаралась напрячь слух, чтобы понять, что могло их так рассмешить, но одноклассники заговорили меж собой громче, и учителю пришлось приструнить детей, нача́в перекличку. Оттого обсуждение ошеломляющей новости было отложено до перемены.
«Как такое могло произойти, чтобы ученика зачислили в середине года?» — подумалось девочке, когда до неё дошёл тот факт, что с начала второго триместра прошёл почти уже месяц.
Учитель Керсель обмолвилась, что он важная персона... неужели кому-то захочется жить вдали от цивилизованного мира, когда есть возможность оставаться внутри него?
Ребёнок посмотрел на женщину, которая со свойственным ей спокойствием вернулась к уроку, и не озаботилась тем, чтобы утолить детское любопытство. Учитель открывала рот, воспроизводя звуки, складывающиеся в термины, но девичьи мысли скакали по своей воле и совсем не хотели идти в нужном направлении. Они медленно перетекали в другое русло.
Интересно, у Адель получится отыскать полуночный ключ?
Девочка, конечно, не считала себя умницей, но ей становилось некомфортно оттого, что никак не получалось собраться и записывать основные исторические моменты в тетрадь. Она встряхнула головой и покрепче взялась за карандаш, прогоняя сюжетные драмы, от которых привычно клонило в сон.
— Ученик за шестой партой, читайте, пожалуйста, страницы пятьдесят и пятьдесят один, — голос учителя Керсель вырвал её из полусонного состояния, и она с новым усердием сосредоточилась.
Только теперь на друге, поднявшегося ответить.
— После смерти короля место предводителя за́нял его младший сын... — на́чал читать Аки-ро.
Подруга еле сдержала зевок.
Следить за мальчиком ей нравилось: никто из знакомых не обладал столь живой мимикой. Её завораживало выражение лица, проявляющееся в моменты, когда друг что-нибудь излагал, пересказ старой истории это был или физическая формула из прочитанного учебника — неважно, что именно. Аки-ро мог даже ворчливо бурчать — эффект не менялся, всё равно за движением его мимических мышц было забавно наблюдать. Только не сегодня. Однообразное чтение мальчика напомнило главного героя книги, который из-за постоянной боли в лицевом рубце не позволял себе выражать эмоции, и ребёнок совсем потерял нить с реальностью.
Не спи, не спи, не спи!
— Амая!
Кто-то дотронулся до руки, отчего девочка вздрогнула, резко распахнула глаза и застонала от света, казавшегося ярче после темноты. Силуэт, склонившийся над ней, постепенно при́нял черты, а отрывистый смех вызвал приступ раздражения.
— Ох, не смотри на меня так, твой взгляд просто убийственный, — Аки-ро заулыбался и похлопал подругу по руке, раздразнив ещё больше. — Я и не думал, что такой интересный урок может утомить!
— Отстань, ехидна, я не только взглядом умею изводить, но ещё и руками.
Амая прикрыла рот и сладко зевнула: кратковременный сон не принёс облегчения и лишь усилил желание закрыть голову руками и снова уснуть.
— В ночное время нужно спать, если ты этого не знала, а не зачитываться своими книжками и после дремать на уроках, злюка. Хорошо, что учитель Керсель была довольна моим чтением и не заметила, как по твоему подбородку стекает слюна. Ты должна быть благодарна мне за сокрытие преступления!
Мальчишка не переставал усмехаться, пытаясь вывести подругу из себя ребячеством, и, кажется, ему безумно нравилось выражение усталого негодования на девичьем лице. Всем было известно, что Аки-ро — любитель ради комичного эффекта преувеличить, и Амая, естественно, не поверила ему. Но всё-таки провела пальцами по губам, чтобы убедиться.
— Поверила-поверила.
Она притворно втянула воздух и намерева́лась сказать в ответ что-то язвительное, но друг выглядел таким счастливым, вскидывая руки, словно одержал верх над самым лютым врагом, что было сложно всерьёз сердиться на него.
Подперев кулаком щёку, девочка не сводила с него взгляда, то ли пытаясь его прожечь своим молчаливым гневом, то ли рассматривая каждый дюйм знакомого лица. Аки-ро тоже не понимал, отчего подруга так пристально на него смотрела, но азартный синий огонь продолжал бесноваться в бледно-зелёных глазах.
— Ребята всё ещё обсуждают новость и, думаю, нескоро успокоятся, а информация дойдёт и до детсадовцев. Но тебе это неинтересно, да?
Амая быстро осмотрела класс, который наводнили школьники с других ступеней обучения, и первым делом отметила, что большинство девчонок столпились возле стола старосты и негромко обсуждали полученные све́дения. Учитель Керсель обмолвилась, что новенький — мальчик, а этот нюанс не мог быть спокойно воспринятым среди женской половины школы.
— Ты, без всякого сомнения, прав, мой дорого́й друг, — проговорила девочка низким голосом, пытаясь передать интонацию и манеру речи ещё одного героя из книги — старьёвщика, к которому во время долгих размышлений о нынешнем расследовании частенько забегал сыщик.
Аки-ро как в воду глядел: бо́льшую часть ночи подруга, впрочем, как и обычно, провела за чтением одной детективной истории, от которой оторваться была не в силах. Ей не терпелось поскорее добраться до основной развязки в сюжете, так как его хитросплетения и напряжённая работа сыщика и его помощницы в поисках полуночного ключа достигли пика, и осталось совсем немного до раскрытия преступления. Как же Амае хотелось получить подтверждение своим догадкам!
Руки самопроизвольно потянулись к полке под партой, пальчиками зацепили податливый уголок и вытащили сокровище, сверкающее и переливающееся при утреннем свете из-за прозрачной обложки.
— Знаешь, новенького переведут в октябре*, — продолжил рассуждать Аки-ро, будто девочка выразила бурную заинтересованность к этой теме, но было слышно, как в его голосе нарастают нотки раздражения.
(Прим. автора: *В Эвклазе октябрь считается месяцем почитания леса.)
Мальчику не нравилось, когда к нему не прислушивались. Тем более пренебрегали, выставляя книгу между ним и собеседником. И в большей степени — если это делала Амая.
— Неужели?
Ей совсем не хотелось разговаривать о такой ерунде, как перевод какого-то ребёнка в их сельскую школу. Да, казалось немного интересным и необычным, что важная (по словам преподавателя) персона вскоре поменяет своё место жительства не к началу учебного года, и, конечно, девочке хотелось увидеть, кого представляет собой будущий одноклассник, но вряд ли она бы позволила другу когда-нибудь узнать об этом. К тому же Амае новость, правда, не казалась ошеломительной и требующей столь пристального внимания.
— Брось, Май, тебя снедает любопытство, я же вижу!
В назидание мальчик толкнул книгу щелчком пальцев, отчего та свалилась подруге на голову. Это обещало вызвать бурю отрицательных эмоций со стороны Амаи, но пока она ровно садилась, с нежностью и аккуратностью распрямляла смятые листы и хватала губами воздух, подбирая слова, чтобы объяснить другу, почему считает его идиотом, ей в висок врезался... самолётик?
На разлинованном бумажном крыле каллиграфическим почерком было обозначено имя получателя.
«Кирпи Амая»
— Ох, ребята, прошу прощения, не хотела прерывать ваш очень занимательный разговор...
Друзья посмотрели на подошедшую одноклассницу с немым вопросом, но если мальчишеское лицо засветилось искренним дружелюбием, то девочка испуганно сжала коленями ладони и съёжилась. Она помнила, кто разбил зеркало в «P&F»...
Фейлор Ринн, заметив реакцию Амаи, презрительно поджала губы, повернулась к мальчику, прислонившись к столу бедром, и отбросила изящным движением руки один из хвостиков за спину.
— А раз нашлась причина подойти к вам, то, — одноклассница сделала театральную паузу, от которой у Амаи внутри всё заледенело. — Ты же придёшь сегодня на тренировку, Шестой?
И в ожидании ответа обе девочки перевели взгляд на Кисито. Кажется, в отличие от подруги, он не видел какого-то подвоха в происходящем, потому что неподдельно улыбнулся уголками тонких губ. Однако Амая замерла и сдавила ноги сильнее, отчего заболели руки.
Ей казалось неправильным, что Фейлор была единственным женским игроком школьного баскетбольного клуба, только внятно объяснить свою точку зрения она не могла даже себе, так как играла одноклассница на высоком уровне и была любима всеми. Амае просто это не нравилось, так же, как и прозвище, которым окрестили друга, используя его порядковый номер.
— Конечно, Ринн, я когда-нибудь разрешал себе пропускать тренировку?
Фейлор заулыбалась, захлопала ресницами и смущённо наклонила голову.
— Будем честными, иногда ты...
— Потому что требовался родителям дома, и мне приходилось в быстром темпе бежать на автобус, — перебил её Аки-ро, сгладив невежливость движением ладони, обозначающим «не бери в голову». — А сегодня я ночую здесь, у Маи, так что не идти будет глупо.
Удовлетворённая таким ответом Фейлор развернулась на каблучках и, пригвоздив Амаю к стулу быстрым взглядом, молча удалилась к своей парте. Аки-ро снова повернулся к подруге и что-то продолжил говорить, но та не смогла отвести глаз от прямой спины одноклассницы. Казалось, что изящную девичью фигуру окутывала аура ненависти. Ненависти к ней, Кирпи Амае.
Но ведь я не сделала ей ничего плохого!
Подтащив к себе самолётик, она аккуратно развернула его и увидела на фоне нарисованного пламени кажущимися чёрными слова, педантично написанные на каждой строчке:
«Гори в аду!»
Наконец-то на входе зашуршала ткань, когда её попытались отодвинуть в сторону. Она была плотной и тяжёлой, и нужно было приложить должное усилие, чтобы справиться с ней быстро. В том, что пришедшему гостю пришлось немного повоевать прежде, чем зайти, не приходилось сомневаться: голос у него был запыхавшийся. Или он просто вприпрыжку преодолел ступени.
— Это я.
На фарфоровом дне в остатках чая сиротливо плавали лепесточки. Крутя чашку то в одну сторону, то в другую, Амая вздохнула, так как ей привиделось, что чаинки сложились в узор, предсказывающий нерадостное будущее. Ещё раз вздохнув, девочка вытянула руки и, устроив на них голову, закрыла глаза.
Пока Аки-ро разувался, казалось, что время тянулось бесконечно. Ожидание никогда и никому не приносило удовлетворения и, как известно, убивало, а от него у девочки возникало нервное напряжение, достигающее апогея в самый неподходящий момент, и после становилось безразличием, в котором её и застал вернувшийся домой мальчишка. Когда он сел напротив, Амая не подняла головы.
— Здравствуйте, милая девочка! — произнёс Аки-ро, практически уткнувшись своим смуглым носом-кнопкой в дружеское ухо. — Сегодня прекрасный денёк, не правда ли? Точнее, прекрасный вечер. Но вы его не увидите, если продолжите спать!
От щекочущего чувствительную кожу дыхания девочка дёрнулась, врезавшись лбом в мальчишеский подбородок — ребята ойкнули и стали усиленно потирать ушибленные места. И хотя Амае хотелось сделать вид, что Аки-ро для неё ноль без палочки, всё-таки она не смогла сдержать чувство удовлетворения, просочившиеся откуда-то изнутри. Друг ругался, растирал подбородок и смотрел обиженным взглядом, и его вид вызвал лёгкий прилив сил.
«Это не ревность и не злость», — пыталась убедить саму себя девочка, ошарашенная наплывом эмоций. «Мне просто надоело пить чай, дожидаясь, когда этот мальчишка соизволит вернуться!»
— Ну и что ты теперь выдумала?
Подвигав челюстью, Аки-ро последний раз огладил овал лица и с какой-то подозрительной медлительностью протянул к подруге развёрнутые ладонями вверх руки, словно прося мира. Мальчик знал Амаю как облупленную, но ощущал себя рассерженным. Её детское поведение (она глядела исподлобья), и тем более причина обиды, скорее всего, надуманная, прибавляли раздражения. А он так устал выяснять отношения.
Амая металась меж желаниями: огрызаясь, ударить мальчишку ещё и по рукам или спокойно объяснить, почему она так страстно желает сделать ему больно. Она не понимала этого желания, не понимала, откуда оно появилось. Амае элементарно хотелось показать другу, что...
Я не знаю. Я что-то хотела показать ему?
— Тренировка заканчивается около пяти часов, а ты видел, сколько сейчас времени?.. Только не говори мне, что опять повёлся на невинное лицо Ринн.
Аки-ро промолчал, и его нахмуренный взгляд намекал на то, что мальчишка начинает злиться всерьёз. Весь Эвклаз хоть краем уха слышал, что у баскетбольного клуба есть неизменная привычка — после усердных тренировок отдыхать на террасе «P&F», обсуждая промахи и достижения команды, и Амая, несомненно, знала об этом. Но она и не исключала возможности, что осуществлялась традиция по замыслу Фейлор, и от мысли, что та флиртовала с Аки-ро, у девочки бегали мурашки.
И, кажется, мальчишка был от такой перспективы только в восторге.
— Глупышка Амая, — по слогам выговорил друг и коснулся её руки.
Вместе с теплом пальцев девочка почувствовала замешательство. Она могла позволить сколько угодно расстраиваться, будучи наедине с собой, но вести себя настолько по-детски перед Аки-ро? Будто бы она ревновала его к школьным друзьям!
Как он ещё не выплеснул на меня своё раздражение? Веду себя отвратительно, а он продолжает пытаться успокоить, не удивительно ли?
— Я неглупая, — серьёзным тоном заявила Амая, по привычке надув губы, и отодвинула чашку подальше от локтей, чтобы ненароком не столкнуть её. — Просто хотела...
Она замолчала. Аки-ро уловил неуверенность в голосе подруги и усмехнулся.
— Всё предельно понятно.
— Не думаю... но закрыли тему. Хочешь чаю? Или, может, полноценно поужинать?
— Нет, спасибо. Я поел в... то есть не голоден.
У Амаи на душе стало легче, когда до неё дошло, что друг специально не упомянул, где именно успел перекусить. Он достаточно быстро сообразил, что расстроило подругу, и постарался уйти от темы «Ринн». Мальчишка не сводил с девочки своего насмешливого взгляда, в котором всё ещё плескалось раздражение — кажется, она в самом деле перегнула палку.
Амая убрала упавшую на глаза чёлку, скрывая за таким простым действием своё смущение. Девочке казалось волнующим мальчишеское понимание, ведь пребывала в уверенности, что он вряд ли мог правильно воспринять её слова.
— А где наша прекрасная мама́? — Аки-ро демонстративно посмотрел по сторонам, а потом, дурачась, помотал головой и приподнял плечи, будто удивившись, куда пропала взрослая женщина.
Девочка заставила себя расслабленно рассмеяться.
Другу нравилось делать акцент на близость их семей (бывшую близость, теперь-то родители мальчика жили слишком далеко, чтобы заходить вечерами на чай), но привычка осталась, и в мыслях дети не перестали считать себя почти братом и сестрой.
— Уже спит.
— Чем займёмся, пока за нами никто не следит?
В мальчишеском голосе были явно слышны озорные нотки, отчего Амая слегка растерялась.
— А что ты мне хочешь предложи́ть?
Не прилагая усилий, Аки-ро умел заинтересовать, и его прищуренный взгляд казался многообещающим, пока девочка не задала встречный вопрос. Друг стушевался и запаниковал: глаза забегали, пытаясь выцепить предмет, на котором можно сосредоточиться, губы приоткрылись и мгновенно закрылись, будто мальчик не нашёл слов, чтобы нача́ть. В итоге Аки-ро вздохнул.
— Думаю, что ты обязана кое-что знать...
Амая стала тщательнее вглядываться в посеревшее мальчишеское лицо, которое стало от напряжённых мышц совсем взрослым и пугающим. Мальчик словно впал в транс: его молчаливый пронзающий взгляд остановился на фарфоровой чашке, а выражение лица стало отрешённым — ребёнок погрузился в свои неутешительные мысли. Девочка сглотнула и почти беззвучно произнесла:
— Что я обязана знать? Аки-ро, что случилось?
Она протянула ладонь и осторожно дотронулась до его руки, отчего мальчик дёрнулся, помотал головой, будто отбрасывая лишние слова, и знакомо усмехнулся.
— Ничего ужасного, не пугайся так явно, а то мне неловко. Теперь мне кажется это глупым... — Аки-ро запустил пальцы в свои тёмные волосы и с нажимом зачесал их назад, продолжая смотреть куда-то перед собой. — Но какую по счёту ночь я вижу сон, который не помню после пробуждения. Не забываются лишь чувства, наполняющие меня в нём. Я их ощущаю и после, с такой же яркостью и силой, как будто всё ещё находясь во сне. Ощущение, что я с кем-то очень долго говорю, только о чём? И с кем? Май, мне кажется, что это не закончится чем-то хорошим...
Амая сомневалась, что мальчишка с ней был до конца честен, о чём за него говорили и мимика, и жесты, которые были слишком хорошо изучены за столько лет. Ей было неприятно такое недоверие со стороны друга детства, но было и страшно от мысли, что он что-то утаивал.
Если кто-то и мог подумать, что Аки-ро нашёл в снах лишь предлог, чтобы выпутаться из ловушки, в которую себя загнал, без умысла обмолвившись о страхах, только не его подруга. Она относилась к сновидениям со всей серьёзностью.
Тем более несколько недель подряд Амае тоже снилось что-то неясное, и она старалась как можно дольше не ложиться в постель, лишь бы оттянуть тот миг, когда вернётся кошмар. Она читала книги, засиживалась со школьными заданиями, помогала матери по дому, придумывала истории, которые могли с ней произойти, будь она в другом месте, пыталась освоить что-то новое, ещё непроверенное — только бы не уснуть. Но в итоге всё равно засыпала. И кошмар возвращался.
В отличие от друга, девочка помнила то, что ей снилось.
Пустота, которая пожирала тьму, множилась, увеличивалась в объёме, затмевала собой всё, пока не взрывалась, выпуская на свободу тварей. Их распахнутые пасти, блестевшие на фоне белых клыков алым цветом. Льющаяся кровь. Сколько же её там было...Казалось, что тьма вобрала её в себя всю, без остатка, и стала отливать бордовым. Непроходимый лес. Погоня. Обречённость. Смерть.
— Ты побледнела.
Амая зажмурила на секунду глаза и когда снова их открыла, до конца осознала, как глубоко погрузилась в свой ночной кошмар, такой реалистичный, будто наяву, и от этого мурашки бежали по коже. Вдобавок пугало то, что несколько минут назад таким же потерянным выглядел и Аки-ро, но делиться с ним мыслями девочка не спешила. И ей не понравилось, что никто из них не желал ни в чём признаваться друг другу.
«Как только пойму значение этим снам, и появиться хоть какое-то им объяснение, сразу ему всё расскажу!» — попыталась успокоить себя Амая, чувствуя вину за последующую ложь.
— Задумалась, могут ли твои сны быть связаны с предвидением?
— С Раулом? — Аки-ро почесал запястье чуть выше ремешка. — Кто знает...
Оба ребёнка без слов посмотрели на слабо качающуюся от движения пластмассовую звёздочку, присоединённую к ремешку. За чёрной полупрозрачной гранью угадывался силуэт маленького существа — тейрами, получившим от Аки-ро имя «Раул», и его святилище в виде украшения помогал осуществлять между ними энергетическую связь. В сказках вскользь упоминалось об этом, а также о способностях мальчика с помощью пробудившегося Раула (что происходило редко) предсказывать будущее через сны. Только Амае почему-то вдруг подумалось, что именно из-за него она и видела кошмары, хотя в это и было трудно поверить, так как без святилища тейрами вряд ли мог бы повлиять на неё.
— Но я чувствую приближение необъяснимого, грандиозного. Мне кажется, что это связано с приходом новенького... и что-то здесь явно не так, внутри переворачивается от одной мысли об этом.
— Ты усложняешь, Аки-ро. Считаешь, что новенький стремится попасть в наше захолустье, лишь бы рассказать нам о сингэ? Наивно так думать, на-ив-но.
— Кто тебе сказал, что он что-то нам должен? Тем более никто в здравом уме не будет со всеми подряд обсуждать такое — сама помнишь правила. Я лишь пытаюсь выразить своё предчувствие в слова...
Амая насупилась.
— Тогда почему ты считаешь, что из-за какого-то мальчика произойдёт что-то грандиозное?
Друг склонил голову и смотрел на девочку в течение нескольких минут перед тем, как ответить. Вдумчивость в его взгляде тревожила.
— Без малейшего понятия, если честно. Интуиция подсказывает: что-то начнётся, и мне становится страшно, что мы с тобой этого не избежим.
Дети переглянулись. Амае показалось, что Аки-ро пытается намёками подготовить её к грядущим событиям, которые были ему откуда-то известны. Но она не понимала его туманных слов и не знала, как реагировать.
— Надо прочитать «Сказки на ночь» ещё раз, — не дождавшись ответа от подруги, мальчик вздохнул и поднялся на ноги. — Возможно, мы что-то упускаем из виду.
Девочка считала это бессмысленным. Однако поднялась и последовала за Аки-ро в комнату.
Книга со сказками, о которых упомянул друг, досталась ей в далёком, ещё не омрачённым родительским разводом детстве. Тогда Амая учила по ней буквы и перед сном упрашивала маму перечитывать раз за разом, представляя, как существа, считающие в человеческом мире мифом и легендой, обретали в ночи форму и делились своими историями.
Отцу они не нравились, и он старался пресекать подобное: прятал книгу в различные места, полагая, что дочь её не отыщет. Только Амая не могла заснуть без сказок о сингэ и всегда без труда отыскивала их. Круг начинался по-новому.
И никому не приходило в голову, что в детских россказнях может содержаться столь важная информация. Важная для выживания обоих детей. Но сколько раз их нужно перечитать, чтобы Аки-ро остановился?!
— Там нет ничего нового, мы зачитали книгу до дыр... что ты хочешь всё время там найти? Серьёзно, Аки-ро, давай поговорим о чём-нибудь другом!
Амая, пока зажигала свечи в комнате, пыталась убедить мальчишку в бесполезности его идеи. Дождавшись, когда пламя разгорится ярче, она распласталась на выстланном циновкой полу и уставилась на Аки-ро.
Ребёнок сел рядом с подругой и поймал её недовольный взгляд, но смотрел будто не в синие глаза, а куда-то за пределы реальности, туда, куда девочке дорога была недоступна. Словно он снова видел свой сон...
— Май?
— Что тебя тревожит?
— Возможно ли, что мои сновидения — пророчество. И могут ли они стать настоящими, как твои «Сказки на ночь».
— Нет, конечно, нет. То, что мы оказались существами из мифов, лишь досадное недоразумение. Кошмары — это просто сны, Аки-ро, они не обязаны сбываться, даже несмотря на то, что ты умеешь видеть в них будущее. Просто не забивай себе этим голову.
Только проблема была в том, что Амая не знала, кого хотела успокоить больше: себя или Аки-ро.