Возможен ли коммунизм?
Показать полностью
1
0 просмотренных постов скрыто
Ответ Vani1inS в «Капитализм, счастье»13
Если говорить именно о игре "Монополия",
как любитель этой игры в современном исполнении сообщаю, что там никто на халяву не соберёт комплект недвижимости, и тем более, не настроит там домов и отелей, за которые взимается большая рента. Сам комплект без построек дает незначительные дежурные ассигнования. Важно распорядиться средствами так, чтобы себе построить дома и отели, увеличивающие ренту, но при этом быть готовым расплатиться, если на чужие налетишь. Да, рандом там решает по началу, кто-то нарвется на рентабельную недвигу или на сектор шанс с призом, а кто то с первого хода на подоходный налог и иные убытки. По моей памяти, сколько играли, и с самой нерентабельной недвигой вывозили целую игру. Например, играли как то, а у меня кроме аэропортов ничего не попадалось, и рандом решил, что всем необходимо туда попадать каждый ход, так и выиграл) Ну и другой пример, скупил я как то все красные карточки (монополия на тематику улиц Москвы), вложился, и никто на них не попал, тогда я проиграл.
Ответ на пост «Про неэффективность плановой экономики»1
Для ЛЛ: Любое сколько нибудь крупное предприятие планирует свою деятельность, но единого плана для госсобственности в России почему-то нет (предположительно, план мешает воровать уважаемым людям, поэтому его никак не введут).
Плановое хозяйство Советского Союза обладает такими огромными и очевидными преимуществами перед хаосом капиталистической конкуренции, что даже капиталисты тщетно пытаются подражать СССР, вводя во многих странах лжепятилетки.
«Очерк политической истории Америки». Уильям Фостер, экономист, профсоюзный лидер.
Более того, на любом сколько-нибудь крупном предприятии есть план, и внутри крупных капиталистических монополий ("корпорации" – это эвфемизм) экономика как раз плановая.
Именно благодаря централизованному планированию СССР из аграрной страны, разорённой войной, построил развитую промышленную державу. Причём – планомерно сокращая рабочий день - с восьми до семи часов, в тяжёлых условиях до шести, шести с половиной. Это не было "адским надрывом", как принято рисовать это сейчас, во всяком случае со стороны рабочих. Организаторы, советские управленцы - да, работали иногда сверхурочно (многим это очень не понравилось).
"Всё планировали до последнего гвоздя", говорят некоторые.
Номенклатура, которую утверждало правительство и доводило до Госплана - это 1000 штук. Уже там разрабатывали план на 17 тысяч. А все остальное планировали на местах, в регионах. Поставлись десятки миллионов товаров, но только тысяча планировалась на уровне правительства.
Ничего "до последнего гвоздя" вообще нельзя спланировать, потому что познание – бесконечно, и до конца всё познать нельзя не только Госплану, но и науке нельзя познать всё до конца. Поэтому на этом уровне решалось - на государственном, а дальше есть соответствующие экономические отделы на местах, они и решают кому со производить и сколько на местной промышленности. И предприятия сами разворачивают номенклатуру до более конкретной позиции.
И надо сказать что продуктов у нас было - миллионы, десятки миллионов. Нет это делалось не благодаря "центральному планированию". Есть такая концепция - буржуазная, якобы социалистическая, которая называется "центрально управляемое хозяйство", якобы оно у нас было "центрально-управляемое". Не "центрально-управляемое", а централизованное планирование, не всё планировалось наверху, а все разворачивалось и планировалось сверху вниз. А снизу вверх собирались предложения от предприятий, и от городов и от областей - наверх.
Рост экономики современного Китая тоже стоит на фундаменте централизованного планирования (не только пятилетнего). Экономика Китайской Народной Республики является смешанной, и состоит из системообразующего государственного сектора, дополненного частным сектором. Да, доля частного сектора экономики в ВВП Китая составляет около 70%. А в России соотношение обратное - почти 70% ВВП производится на предприятиях в собственности государства. Но в Китае их 30% госсобственности охвачены единым пяти-летним (и более длительным стратегическим) планированием. И это базовые для экономики отрасли - транспорт, тяжелая промышленность, наукоёмкие производства. Их ставка кредитования, позволяет инвестировать в производство (потому что Центробанк контролируется правительством). А в России единственный выполняющийся план - это план по завозу гастарбайтеров, а ЦБ - независимый (от правительства). Результат на лицо, в темпах развития.
Плановая экономика Советского Союза. Артём Карапетян. Фонд Рабочей Академии - Москва
Михаил Васильевич Попов о сложившейся экономической ситуации
Михаил Васильевич Попов о диалектике перехода коммунизма в капитализм
М.В. Попов. Планомерное разрешение противоречий развития социализма как первой фазы коммунизма
И.К. Смирнов, М.В. Попов. Диалектика капитализма и социализма
Показать полностью
Цены в СССР на чрную икру и другие деликатесы
Приходилось ли вам читать воспоминания вроде "в моëм детстве на астраханском базаре трëхлитровая банка чëрной икры стоила 5 рублей при зарплате рабочего 150 рублей"?
Я считаю, что надо было продавать чëрную икру по мировой цене, а полученными деньгами дотировать, например, хлеб и молоко. А вы как думаете?
Про опасность социальных утопий и монополизма
Капитализм в сочетании с буржуазной демократией и раздробленностью элит, их постоянной конкуренцией, наличием публичной политической конкурентной борьбы, с наличием его антагонистов в виде консерватизма и социализма и из постоянной борьбы, с раздроблением мира на национальные государства является необходимым условием социального прогресса. Нет это не добро и каждая из названных составляющих сама по себе не является неким носителем прогресса, неким однозначным социальным добром сами по себе, взятые отдельно. Более того, каждая из них взятая сама по себе есть зло, про каждую написаны огромные тома критики и справедливой критики. Но в рамках единой идеологической рамки идеологий прогресса и модерна, в рамках системы мирового равновесия и взаимной борьбы и конкуренции все они вместе составляли некое единое целое грандиозного социального двигателя прогресса и модерна, который и двигал человечество вперёд вплоть до конца 20 века. Двигатель сломался с торжеством финансиализма на Западе, крахом конкуренции систем, взаимоуравновешивающих друг друга после самоликвидации СССР и торжеством линии на построение однополярного мира со стороны США. Основа мирового развития - упорядоченное в конкурентную систему многообразие, но многообразие в определенных рамках европейского Модерна, вытекающего из Христианства. Рамки были сломаны и однополярность очень быстро погрузила мир в Постмодерн - повторение в новых условиях ситуации загнивающей Римской империи, обречённой на поглощение варварами, а затем в начинающееся и уже реально проектируемое на наших глазах новое Средневековье. Всякий монополизм, отказ от упорядоченного в определенных конкурентных рамках многообразия мира или хотя бы политических сил того или иного общества - означает остановку развития, скатывание либо в загнивание монополии, либо в хаос войны всех против всех.
Все названные в начале поста составляющие, особенно капитализм и упорядоченная конкуренция - это конечно зло, само по себе, как и все социальное и политическое в этом мире. Но это зло, действующее по принципу Мефистофеля из Фауста - "Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".
В индивидуальной жизни и развитии каждого отдельного человека господствует принцип развития личности на основе прохождения испытаний, школы жизни, выхода из зоны комфорта, преодоления лишений. И мало кто это отрицает. Но почему то в общественной сфере, в сфере идеологий, на самом деле прекрасно понятно почему, но тем не менее, господствует стремление отказаться от этого принципа, хотя идея постоянной школы, постоянной борьбы, преодоления и выхода из зоны комфорта в сто раз более важна для общества и человечества в целом. Отдельный человек может пройдя период становления, больших испытаний, сформироваться как состоявшаяся личность и если у него есть характер, даже в самой старости сохранить былой запал и ясность ума. С обществом так не работает - оно будет развиваться, как человечество в целом, так и отдельные группы, классы, народы, государства, только в условиях постоянного преодоления, конкуренции и испытаний и все утопии, предполагающие отказ от этого, по сути, означают неизбежность смерти и остановки развития - всякая победа какой либо утопии во всемирном масштабе, так называемое счастье мира и отсутствия борьбы и конкуренции, обернется тотальным крахом всего.
Все названные составляющие одинаково важны - капитализм должен сдерживаться как консерватизмом морали и религии, государством, конкуренцией социализма, ограничением со стороны публичной политики, демократии. И ровно также с каждой из остальных составляющих. Демократия должна, например, уравновешиваться и осуществляться при сильном государстве, но не позволять ему довлеть, должна допускать борьбу и правых прокапиталистических сил и правых консервативных сил, а также конечно левых сил, но не допускать монополии и абсолютной победы ни тех ни других. Думаю общая мысль понятна.
Для политических систем эта мысль давно оформлена в теории и практике институтов и разделения властей, но она слишком узка и реальное конструктивное разделение, порождающее общественный прогресс намного шире и масштабнее просто политической системы из трёх властей.
Мой канал в ТГ.
Показать полностью
После Маркса за философиями очередь не занимать!
Учение Маркса всесильно, потому что оно верно.
В. И. Ленин
Любопытно, если предположить существование некой шкалы порядочности, на каком расстоянии от нуля оказались бы нравственные достоинства множества наших авторитетных «ученых»-экономистов, реформаторов, политиков? Каков был бы вес в «единицах» честности известнейших «пророков», «оракулов» с нобелевскими премиями, геройскими наградами, почетными званиями и пышными титулами? А на сколько «делений» потянуло бы служение истине «совестей нации», - благообразных седоголовых старцев, просто-таки светившихся непогрешимостью, излучавших саму мудрость с перестроечных телеэкранов?
А ведь в вопросах философских, политэкономических такая линейка существует. Она выглядит очень просто. Если понимание и согласие с марксизмом принять за отметку в единицу, а его отрицание за нуль, то картина откроется впечатляющая. На нулевой отметке мы увидим горластую компанию из известнейших персоналий новейшей истории – знаменитых писателей, лауреатов всяческих премий, учёных, политиков, кинорежиссеров, музыкантов, юмористов, пародистов, куплетистов, в то время как на противоположном конце обнаружится зияющая пустота, необъяснимая даже из соображений гауссовского распределения вероятностей, заставляющая заподозрить её искусственный, диктуемый всесильным классовым интересом характер.
В своих «Набросках к критике политической экономии» Энгельс не без раздражения заметил:
«Наш приговор должен быть тем суровее, чем ближе к нашему времени те экономисты, о которых нам предстоит высказать своё суждение. Ибо, в то время как Смит и Мальтус застали в готовом виде лишь отдельные элементы, новейшие экономисты уже имели перед собой целую законченную систему; были сделаны все выводы, достаточно чётко выявились противоречия, и всё же они не дошли до исследования предпосылок и всё ещё брали на себя ответственность за систему в целом. Чем ближе экономисты к нашему времени, тем дальше они от честности. С каждым прогрессом времени необходимо усиливается софистическое мудрствование, чтобы удержать политическую экономию на уровне века. Поэтому, например, Рикардо более виновен, чем Адам Смит, а Мак-Куллох и Милль более виновны, чем Риккардо».
Строг был классик. Что бы он сказал о ныне здравствующих «мыслителях», продуцирующих уже не просто «софистические мудрствования», а полнейшую дичь, низводящих массовое сознание даже не до буржуазной науки, а до уровня добуржуазных классовых представлений и концепций. Действительно, из мрака средневековой дремучести и мракобесия уже и капитализм смотрится заманчивой перспективой, вдохновляющей массы на борьбу за «свободные выборы», за «честный суд», за прочие буржуазные гламуры.
В рамках этой борьбы у господствующей номенклатуры сохраняется пространство для тактического маневра, для ведения «диалога» с обществом с тем, чтобы, выигрывая время, отвлекая внимание ложными движениями, введениями и отменами всяческих экзотических новаций, зафиксировать обретенные в результате разграбления страны материальные и статусные дивиденды.
Так что, сегодня вопрос стоит не просто о невежестве «ученых»-экономистов, вопрос заключается в степени их вины и ответственности перед народами за создаваемый информационный шум, назойливым «глушением» сокрывающий всякую свободную мысль. И ведь не ради голодных детей своих, не под прицелом автоматов опускаются до низменной лжи сонмища «элитных» проституток от экономической «науки»; нет, вульгарный шкурный интерес движет гладкоговорящими номенклатурными холуями - ничего личного, господа, только бизнес.
Вот, некий «академик» из бывших завлабов, Евгений Ясин бойко строчит: «Потом пришли большевики. У них были красивые идеи о свободе рабочих и крестьян, о плановой экономике, которая должна быть согласно марксизму намного эффективней рыночного хаоса. Но в итоге снова получилась иерархия, самодеятельность, свойственная рынку, а в плановом хозяйстве присутствовавшая в основном на плакатах в виде призывов, не получилось. На Западе снова на зависть всё получалось, а у нас нет. Стало ясно, что Маркс ошибся: предсказал конец капитализму и рынку, а они только взялись развиваться, принося благосостояние народам стран, выбравших этот путь».
В этой топорной агитке «ученый» парой фраз «развенчивает» большевиков, Маркса, плановую экономику, «идею свободы рабочих и крестьян», по-видимому, имея в виду то, что Ленин называл «живым творчеством масс», сокрушаясь далее тем, что и капитализм у нас построен «иерархический», которому «противопоказаны свободные выборы» и «самодеятельность граждан». Разумеется, Ясин и не первый, и не главный «обличитель» марксизма. Кривая дорожка социальной демагогии, задолго до него проторенная, как профессиональными лжецами, так и энтузиастами-любителями, никогда не была пустынной. Сколько именитого люда по ней прошастало! Тут и Гитлер с Геббельсом, и известный борец с «иудокоммунизмом» предатель генерал Власов, и Рейган с Бушем, и Горбачев с Яковлевым, и Черномырдин с Ельциным, и целая свора евролордов, общечеловеков, демократизаторов, цивилизаторов, не говоря уж о многомиллионных массах рядового дурачья, «освобожденного» от «совка» и полагающего, что у них в головах есть некие «убеждения», поскольку ученые господа из телевизора им либерально всё разъяснили.
Правда, иногда, фрондирующая «элита» может позволить себе откровенности, как недавно проговорился один из авторитетов монетаризма Герман Греф: «Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции. Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность получать напрямую не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины, которые спущены на головы, средства массовой информации, которые как бы независимы, а на самом деле мы понимаем, что все средства массовой информации всё равно заняты построением, сохранением страт?»
Так вот чем озабочены либеральные писаки – сохранением «страт», говоря научно, защитой классовых интересов своих хозяев, куски с обильного стола которых перепадают и всяческим «аналитическим центрам», «фондам содействия», «институтам развития» и прочим понятливым академикам, способным «правильно» изложить суть «рыночных реформ», обосновать «человечность» скотства, «справедливость» паразитизма и «эффективность» воровства.
То, что после уничтожения Советского Союза, ликвидации плановой экономики и тотального разграбления народного достояния, никто даже не попытался произвести научный, системный анализ причин крушения социализма в нашей стране, говорит о том, что такой анализ чем-то невыгоден «рыночным реформаторам», что объективный, бесстрастный «разбор полетов» может обнажить совершенно неприемлемую для властвующей номенклатуры правду, показать всю ложность и тупиковость навязанного народу в 1991 году пути.
Чем дольше буржуазия будет пытаться сохранить "священное и неприкосновенное право частной собственности", чем усиленнее будет противиться естественно необходимому обобществлению экономики, переходу к социалистическому хозяйствованию, тем гротескнее и безобразнее будут становиться формы классового насилия и террора по отношению к подавляющему большинству народа.
Что делает разумный человек после того, как сконструированная им ракета, рванув к небу, проделав огромную дугу, рухнет на землю? Ликующе воскликнет – Да! Всё верно! Принцип правильный! После чего побежит к обломкам и, внимательно исследуя их, будет фиксировать недостатки конструкции, определять причины неудачи, чтобы устранить их в будущей, более совершенной модели. Может быть упадут и вторая, и третья ракеты, но, в конечном итоге, Разум всегда выходит победителем. Глупец же будет торжествовать – Я предупреждал! Не может ракета летать! И думать нечего!
Даже самый беглый анализ показывает, что падение «ракеты» советского социализма было вызвано не «ошибками» в марксистско-ленинской теории, а наоборот, грубейшим её извращением, вульгаризацией, отягощенными своекорыстием и невежеством правящей партийной бюрократии.
Не претендуя на охват всей марксистской философии, посмотрим, что могло бы «устареть» в сфере политической экономии, само существование которой приводит в ярость многочисленных шаманов от «экономикс» - свода примитивных мантр во славу рыночного «саморегулирования».
Какие рациональные доводы можно привести против очевидного принципа коммунизма – от каждого по способностям, каждому по потребностям? Никаких нельзя. Разве жизнь человека не обеспечивается трудовой деятельностью? Разве в обществе нет разделения труда, в котором каждый занят не производством продукта для личного потребления, не натуральным хозяйствованием, а общественно необходимой работой, как острословили застойные умники, «на дядю»? А коли так, то не логично ли будет предположить, что все трудоспособные члены общества должны наравне участвовать в деле производства материальных и культурных благ на пользу всех, а не избранных? И разве не самым разумным будет создание такого порядка, при котором каждый может полностью раскрыть в труде все свои таланты и способности? Что здесь «утопичного»? А как должны удовлетворяться естественные нужды людей если не по потребности? Одному густо, а другому пусто? Это и есть плод натужных умствований казенных либералов? Что здесь можно обсуждать, о чем спорить?
Коммунизм есть единственно возможная среда бесконфликтного существования сообщества разумных людей, объединившихся к всеобщей пользе. Любое многоклеточное живое существо является идеалом коммунистической организации, в которой отдельные клетки могут выжить лишь в качестве части единого организма. Но разве человек может существовать в отрыве от общества? Разве люди не частицы единого социального организма, связанные миллионами незримых нитей друг с другом?
Что объединяет людей? Производство жизненно необходимых благ. Что их разъединяет? Частная собственность на средства производства, мешающая координировать трудовую деятельность, дробящая единый процесс общественного жизнеобеспечения на множество автономных процессов, направленных на максимизацию прибыли кучки воров-«собственников». Марксистская политэкономия не только вскрывает это недостойное человека противоречие, но и указывает путь его устранения. Ликвидация института частной собственности, плановая нетоварная экономика, непосредственно ориентированная на удовлетворение общественных потребностей в натуральных продуктах и услугах, равенство в труде, равенство в доступе ко всем потребительским благам. Ничего радикального и фантастичного в этом нет. Когда-то были упразднены институты рабовладения, крепостничества, инквизиции и ничего, мир хуже не стал. Буржуазное право формально уравняло всех перед законом и снова ничего, принцы голубых кровей поворчали было, но смирились с неизбежным. Коммунизм, упраздняющий институт частной собственности, наёмный труд, делает следующий шаг к равенству людей не только потому, что это справедливо, но и потому, что только так можно организовать общественное производство на разумной основе, достичь наивысшей производительности труда, рационально используя ограниченные природные ресурсы.
Либерал в этом месте непременно воскликнет – планом нельзя всего предусмотреть! Причем этот либерал, чаще всего не является специалистом ни в планировании, ни в программировании, ни в управлении сложными производственными процессами, однако своё «мнение» имеет. Однако ведь и «рынок» ничего не предусматривает. Это всего лишь торговая площадка, а что на ней будет выставлено, решают и планируют люди. Разница в том, что в рыночной экономике планирование раздроблено, осложнено взаимным сокрытием информации, незнанием истинных общественных потребностей, поэтому ведет к анархии, стихийности производства, в котором каждый производитель дорого бы заплатил за точное знание – что и в каких количествах следует произвести. Устранение неопределенности, целенаправленное планирование есть суть управленческой деятельности хоть при капитализме, хоть при социализме, однако только обобществление производства позволяет решить эту задачу максимально качественно и полно.
Не случайно, государства, прибегавшие к государственному планированию, достигали впечатляющих показателей роста реального сектора экономики, демонстрируя миру подавляющее превосходство централизованного управления над хаосом борьбы частных интересов.
Каковы политэкономические условия, диктующие необходимость обобществления частной собственности и перехода к плановой нетоварной экономике? Певцы либерализма берут самые высокие ноты во славу конкуренции и тут же срывают голос, сталкиваясь с тем неприятным фактом, что любая конкуренция ведет к монополии. Это истина была очевидна ещё во времена Маркса и уж подавно никем не оспаривалась ещё в начале ХХ века. В своей известной работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Ленин исчерпывающе характеризует природу и противоречия конечной фазы капиталистического производства:
«Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований.
Это уже совсем не то, что старая свободная конкуренция раздробленных и не знающих ничего друг о друге хозяев, производящих для сбыта на неизвестном рынке. Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами. Производится приблизительный учет размеров рынка, который «делят» между собою, по договорному соглашению, эти союзы. Монополизируются обученные рабочие силы, нанимаются лучшие инженеры, захватываются пути и средства сообщения — железные дороги в Америке, пароходные общества в Европе и в Америке. Капитализм в его империалистской стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению.
Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее».
Что устарело в этих ленинских словах? И сегодня этот «невыносимый гнёт» монополистов российское население имеют всё удовольствие испытывать на собственной шкуре, перейдя от скучной теории к бодрящей практике каждодневной борьбы за выживание.
Опыт советского социалистического строительства блестяще подтвердил и возможность, и эффективность отказа от частной собственности на средства производства. Без «эффективных собственников» прекрасно обходились такие сложные системы как энергетика, железные дороги, Аэрофлот, Газпром, все учреждения здравоохранения и образования, жилищно-коммунальное хозяйство, общепит и т. п. Те проблемы, которые объективно присутствовали в обществе были вызваны отнюдь не отсутствием частного «бизнеса», а исключительно невежеством и некомпетентностью властвующей партийной бюрократии, пытавшейся соединить несовместимое – товарно-денежные отношения с плановой экономикой, наемный труд с равенством, рыночный обмен с директивой.
А ведь требовалось всего-то привести производственные отношение в согласие с давно известными политэкономическими требованиями, открытыми Марксом, Энгельсом, Лениным, разрешить противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Следовало объединить всех «социалистических» товаропроизводителей в единый плановый нетоварный народнохозяйственный комплекс с равенством трудового участия и равенством платы. Создать условия для раскрытия каждым человеком всех своих способностей и талантов на благо общества. Обеспечить реальное равенство, бесклассовость, ликвидировать всяческие привилегии и льготы, лишить карьеризм, шкурничество, делячество их основы – права распределять, возможности получать какие-либо социальные и материальные преимущества, используя должностное положение.
Не только у России - у всего человечества нет иного пути, как повернуть в сторону научного, марксистского анализа закономерностей общественного развития, к осмыслению политэкономических основ грядущего мира, в котором не будет невостребованных людей, не будет «важных» и «второстепенных» персон, не будет самозваных «элитариев» и бессловесной «массы». И на дороге к этому новому миру философия Маркса остаётся самым надежным путеводителем.
Показать полностью
1
Капиталистические монополии и торговля
"...Под угрозой, что иначе им совсем не отпустят кокса, заводы вынуждены были согласиться на заключение таких условий..."
Вот хороший пример того, как более мощный капитал ведет к отношениям зависимости, хотя бы в такой форме, что оптовый торговец увеличивает свою торговую прибыль за счет промышленной и перекладывает с себя всякий риск, если даже он возникаете результате его собственной спекуляции:
«Напротив, спекуляция типографской бумагой противоречит стремлению синдиката достигнуть устойчивых цен и согласовать предложение со спросом. Бумага вообще и типографская в частности не относится к числу объектов спекуляции. Согласно наблюдениям, сделанным почти на всех бумажных фабриках Германии, те самые оптовые торговцы, которые при понижении цен на бумагу продают ее in bianco [по передаточной надписи], не считаясь с издержками ее производства, именно они, покупая потом бумагу у бумажных фабрикантов, озабоченных получением заказов, самым недостойным образом производят давление на цены.
Бывало, да и теперь еще бывает так, что бумажных фабрикантов, сидящих где-нибудь в горах и отрезанных от бумажного рынка, такие торговцы путем ложной информации принуждают продавать по цене, которая намного ниже рыночной. Наоборот, когда цены на бумажном рынке обнаруживают тенденцию к повышению, те же самые торговцы, пуская в ход все свое искусство и всяческие меры убеждения, побуждают бумажных торговцев заключать с ними возможно более крупные сделки или продавать значительные количества бумаги, между тем как сами они уже воздерживаются от дальнейшей продажи.
В этом случае ущерб наносится в первую очередь владельцам типографий, которым приходится сверх всякой меры оплачивать торговцу его удачную спекуляцию. На втором плане при весьма быстро преходящей высокой конъюнктуре пострадавшими оказываются и фабриканты бумаги, потому что, едва начинается движение рыночных цен вниз, этот торговец без долгих разговоров снижает цены или же, если он не может сам взять бумагу, спокойно предоставляет бумажному фабриканту сидеть на своем товаре. Только в очень редких случаях фабрикант бумаги решается подать жалобу на неисполнение договора или вообще вчинить судебный иск против торговца, опасаясь утратить на будущее время заказы»
Итак, синдикат поставил своей задачей устранить организованную таким образом оптовую торговлю типографской бумагой. После того как созданием синдиката удалось устранить большое число агентов, которые занимались сбытом типографской бумаги наряду с другими сортами, все еще оставалось большое количество торговцев, которые торговали типографской бумагой.
Тогда синдикат задался целью не только отказывать в отпуске типографской бумаги фирмам, которые занимались спекуляцией, но и помешать появлению новых торговцев типографской бумагой. Поэтому синдикат уже во многих случаях отказывался продавать эту бумагу таким фирмам, которые лишь во время существования синдиката решили распространить свои торговые операции и на типографскую бумагу» («Kontradiktorische Verhandlungen», I, S. 111).
Образование синдиката одним ударом меняет положение. Против раздробленных торговцев выступает объединенная промышленность. Власть капитала теперь на стороне
промышленников. Но более того. Теперь торговец предстает тем, что он есть в действительности, т. е. заменимым вспомогательным средством по сравнению с необходимой, независимой промышленностью. Обнаруживается как бы превосходство естественной необходимости производства над капиталистической необходимостью распределения посредством торговли. Синдикат вводит ее в ее «законные границы».
«Торговлю следует считать легитимной, если на базе точных закупочных цен с надбавкой достаточной прибыли торговец продает бумагу дальше и при этом соблюдает условия, которые производители бумаги признают допустимыми и которые являются обычными при продаже бумаги».
Таким образом, торговец бумагой превращается в агента синдиката с твердыми комиссионными. У него отняли его свободу, и громко звучат его жалобы на недостойное обращение, со скорбной тоской рассказывает он о добрых старых временах славной торговли. Но самым тягостным из всех продиктованных условий представляется ему то, что теперь он должен покупать исключительно у синдиката и ни у кого больше. Для него невозможно использование конкуренции между производителями, и он сам становится орудием укрепления синдиката, увековечения той монополии, которая скручивает его.
Он должен оставить всякую надежду, ибо над дверью, ведущей к сбытовому бюро синдиката, написано буквами, которые нагоняют на него такой же ужас, как на грешника слова Данте над вратами ада: покупай только у синдицированных предпринимателей и продавай лишь по ценам,
назначенным синдикатом. Это — конец капиталистического торговца.
Средством, ведущим к устранению спекуляции из торговли, является также заключение долгосрочных договоров. Так, угольный синдикат постоянно назначает на целый год цены, не
подлежащие изменению, и ни при каких обстоятельствах не отступает от этого «основного правила»
Осенью 1899 г. германский коксовый синдикат заставил своих покупателей покрыть их потребность на два года— 1900 и 1901. Отметим, кстати, что синдикат использовал свою силу для того, чтобы цены 1900 г., уже в феврале 1899 г. установленные на уровне 14 марок, повысить на оба года до 17 марок. Под угрозой, что иначе им совсем не отпустят кокса, заводы вынуждены были согласиться на заключение таких условий.
Пример интересен и потому, что он показывает, насколько мало влияние синдикатов на кризисы. Договоры были заключены в 1899 г., т. е. приблизительно на 27 месяцев вперед. В середине 1900 г. конъюнктура начала понижаться.а 1901 г. был годом кризиса, но максимальные цены для кокса были обеспечены. Вследствие этого действие кризиса на обрабатывающую промышленность чрезвычайно обострилось («Kontradiktorische Verhandlungen», 3. Sitzung, S. 638,.
655, 664).
Tempora mutarvtur! [Времена меняются!] В биржевой анкете 1893 г. спекуляция — высший расцвет и глубочайший корень капитализма. Спекуляция — все: производство, торговля, сделки на разницу; всякий капиталист — спекулянт; и даже пролетарий, взвешивающий, где ему лучше всего продать свою рабочую силу, — тоже спекулянт.
В анкете о картелях святость спекуляции предана забвению. Она — безусловно зло, из которого вытекают кризисы, перепроизводство, короче, все дурные стороны капиталистического общества. Пароль —устранение спекуляции.
Идеал спекуляции изменяется спекуляцией на идеале «стабильных цен», представляющих собой смерть для спекуляции. Теперь оказывается, что биржа и торговля носят спекулятивный характер, презренны, подлежат устранению во благо промышленной монополии. Промышленная прибыль соединяется с торговой, капитализируется в учредительскую прибыль, становится в этой форме добычей триединства, воплощающего в финансовом капитале высшую форму капитала вообще, ибо промышленный капитал есть бог-отец, который в торговом и банковом капитале родил бога-сына, а денежный капитал есть дух святой. Их три, но они едины в финансовом капитале.
Надежность картельной прибыли в противоположность ненадежности спекулятивной прибыли отражается в различной психологии их представителей и в конкретных формах их выступлений. Картельный магнат чувствует себя господином производства, его действия налицо. Своим успехом он обязан организации производства, сокращению непроизводительных издержек. Он сознает в себе представителя общественной необходимости в противовес индивидуальной анархии и рассматривает свою прибыль как подобающее воздаяние за свою организаторскую деятельность. Для его капиталистического мышления представляется совершенно естественным, что ему достаются плоды организации, создание которой — дело не его одного.
Совершенно иначе выступает спекулянт. Он появляется скромно, с сознанием собственной вины. Его выигрыш — просто проигрыш других. Пусть он, спекулянт, необходим, все же его необходимость свидетельствует только о несовершенстве капиталистического общества.
Банковый капитал и банковая прибыль
Показать полностью
3
Игра по марксизму - “Монополия”. Маркс одобряет
Есть одна знаменитая игра которая просто и практично объясняет базовые признаки работы капитализма по Марксу - это Монополия.
Игроки начинаю игру сразу с пачкой денег (первоначальный капитал), где все участки, которые символизируют собой земли, участки городов, заводы и т.д. свободны (идет захват земель (средств производства) у общин, разорившихся феодалов, капиталистов или крах брежневской экономики при Горбачеве и т.д.). В игре имеются карточки с событиями, часто совершенно противозаконными, но они очень сильно подчеркивают особенности настоящего крупного бизнеса.
Первичное накопление капитала
Сперва все идет просто отлично, все ходят, скупая участки, повышают свои фонды и активы средствами производства, бизнес растет, все купаются в деньгах, дружно и лениво общаясь с друг другом, повышают рентабельность и производительность только что купленных участков, строя на них здания, которые сдирают все с большей и большей эффективностью деньги с других игроков, посмевших на них вступить.
Пачка денег растет у всех, у кого-то быстро, у кого-то медленнее (здесь многие, как бизнесмены в реальной жизни делают ошибку - считают что скорость роста их бизнеса нормальная), а эффективность роста предприятий здесь больше играет случайность броска кубика. Доходит даже до абсурда, в банке кончаются деньги и в ход идут расписки! Естественно, все нарушают закон, без этих грешков не будем капитализма, ибо старые порядки отжившей формации мешают делать капитал с точки зрения закона (например Демидовским заводам было запрещено нанимать беглый людей, чтобы не нарушать прав феодалов).
Как говорится, тренд капитализма - восходящий, в это время устраивать революции по Марксу бессмысленно, тебя будут бить и пролетарии и буржуазия! Игра на данном этапе простая, и у многих игроков возникает вопрос: что любители нашли в этой игре? Скучная и тупая игра для малышей.
Капитализм
Наступает середина игры, нескупленных участков становится маловато, рынок оказался не бесконечным, а очень даже конечным. Все начинают видеть, что один игрок очень сильно разбогател и теперь дерет деньги с удвоенной силой со всех, становясь все богаче, а остальные чувствуют спинным мозгом - они начинают разоряться.
Игроки из-за конечности рынка начинают все сильнее и сильнее грызть друг друга, так возникает конкуренция.
Начинается главный этап игры, игроки объединяются в группировки, пытаясь “разорить” счастливчика, одиночки здесь не выживут (идет активное создание картелей, синдикатов, трестов). Но это не решает проблемы, разоренный счастливчик опускается на уровень ниже, но сразу выдвигается другой разбогатевший игрок, например из выигравшей команды (синдикат, конечно, сразу разваливается), который ничем по поведению не отличается от предыдущего богатея, игроки опять вынуждены объединятся против него, создавая новые группы, включая разоренного игрока.
Начинается обычная капиталистическая гонка по принципу, “умри ты сегодня, а я завтра.”
Также многие начинают обвинять ведущего, что он подыгрывает самому богатому игроку, и если бы в игре были задействованы настоящие деньги, это было бы вполне естественно и справедливо. Как чиновник может устоять от подкупа такими большими деньгами? Никак, его задача в жизни, состоит в том, чтобы за деньги лишь слегка подыгрывать участникам капиталистической гонки, и больше ничего. Обычно у меньшинства начинается появляться неудобные вопросы, что с капитализмом что-то не так, но тренд бизнеса пока восходящий, хотя уже не у всех, вот они и начинаю выдвигать различные теории, что с этой игрой что-то не так, нечестно все! Зато богатые им отвечают, что крутиться надо и смотреть за всеми, правила изучать.
Империализм
И наступает заключительный этап игры. Один игрок умудрился всех обыграть! У него теперь самые лучшие участки и самые высокие строения, срывающего с несчастного попаданца на его участок кучу денег. Теперь он стабильно выигрывает и может даже особо не следить за игрой. Остальные понимают, что через 10 или 20 ходов они наверняка проиграют, а то что они до сих пор в игре, это вопрос случая и времени. Все поиски способа заработка в игре исчезли. В таких случаях капиталисты ищут любой способ заработка и выжимают своих работяг досуха, начинается даже депопуляция населения, ибо выжатые работяги уже не могут содержать более трех детей, не впадая в бомжатский образ жизни, это работает закон воспроизводства рабочей силы.
Обычно все заканчивают на этом этапе игру, но мы заглянем чуть-чуть дальше.
В жизни перед игроками стоит простой вопрос: станут ли капиталисты пролетариями или нет. Но жизнь не игра, в ней нельзя ограничится ее бумажными правилами и свернуть поле, посетовав на несправедливость и нечестность жизни от случайностей игральной кости и выйти из нее, игроки в реальный капитализм этого сделать не могут. Мы же в этой жизни живем и должны доиграть до конца.
Первый выход: пригласить иностранного инвестора с кучей бабок, который будет ходить по участкам разоряющихся старых бизнесменов и всем кидать бабки из своего бездонного кармана. Это спасет на время ситуацию, от хорошего притока денег все игроки возрадуются, но опять это только на время. Здесь все просто - главный игрок съест этого иностранного чувака с бабками или этот чувак его съест. Но бизнес разоряющихся получит только временную передышку, ситуация улучшится только на короткий период, хотя ради его привлечения пришлось отдать кое какие территориальные приобретения, например Курилы, кусок Баренцева моря и т.д..
Второй выход: опрокинуть стол, треснуть пару игроков по морде, выкинуть одного с балкона и продолжить с оставшимися игру, это как вы поняли, обыкновенная война.
Война при этом может быть криминальной, сепаратисткой или чисто военной, не важно, игроки пытаются силовыми методами решить экономические проблемы. В результате избитый игрок соглашается продолжить игру без половины участков или в квартиру приходит полицейский (ООН) и заставляет всех играть по правилам, стараясь не замечать, как оставшиеся игроки продолжают пинать друг друга под столом.
И не забываем про участвующий в игре пролетариат! Пролетариат, хорошо поработавший долгое время на хозяина и скопивший немного деньжат, становится дерзко умным, он решает что хватит горбатится на дядю и вместо того, чтобы купить себе квартирку или выкопать бассейн на даче, решает сыграть по-крупному! Он поверил в общество равных возможностей и он решил стать капиталистом! Ради этого шага журналисты долго и нудно писали все статьи о прелестях капитализма. Он увольняется и все свои накопления вкладывает в дело, купив себе кофейню, шашлычную, шиномонтаж, салон красоты, ювелирный магазин и т.д., планируя там поработать немного как простой работяга, а как только раскрутится бизнес, стать хозяином и отдыхать на Бали, как рекомендуют в модных журналах, типа “Космополитен”. Это в игре выглядит, как появление новых игроков с деньгами, каждый раз, через несколько ходов. Их с большим удовольствием ждут старые игроки!
Это как появление иностранного инвестора, только круче, у этих игроков значительно меньше прав! Поэтому этих игроков, “новых капиталистов”, разоряют на самых первых участках старые бизнесмены, они даже не успевают сделать круг, как вылетают из игры, и чем дольше длится эта игра, тем более безнадежна и печально судьба этих игроков. Ну а старые бизнесмены по привычке несут журналистам новые деньги на привлечение лохов в их уютный кружок, работая по типу Форекса, привлекая новых мотыльков в их убыточную отрасль.
Что мы сейчас и наблюдаем: кто успел открыть бизнес в 90-х и не разорился, тот процветает, а новые бизнесмены пытающиеся сейчас открыть бизнес по более мягким правилам и с вроде выгодной идеей, вылетают в трубу за пол-года.
В результате квартира пополняется кучей людей, которые разорились и прислуживают самому богатому игроку за копейки, надеясь что он им даст чуть-чуть поиграть, отвалив капельку бабла от своих сокровищ, а он над ними еще всячески издевается, то спинку просит почесать, то в кофе молока добавить и т.д. В результате у всех собравшихся в голову начинает приходить один вопрос:
- Что они здесь делают?
Играют!
- Они могут спокойно работать и жить без него?
Могут! Да запросто!
- А может нахрен выкинуть эту игру и продолжить дальше жить без ее дурацких правил? Если играть получается все равно только одному игроку, а остальные страдают?
А как эта ситуация называется в марксизме, когда один или несколько игроков заправляют всей игрой, а все остальные им только прислуживают? Империализм, высшая стадия капитализма. А дальше ко всем проигравшим приходит мысль, что игра дурацкая, не стоит ей заморачиваться и тратить на нее жизнь, раз уж выиграть становится вообще не реально. Идея, которая овладела массами и стала материальной силой.
И какие выходы из этой игры человечество придумало за целых сто лет?
1. Классовые мечты мелкой буржуазии, которые выдвигают одинаковые идеи под разными соусами либертарианства, народничества, чернопередельцов и эсеров - все крупные игроки должны исчезнуть (кто и как это будет делать, скромно умалчивается, наверное государство, и вообще в этом вопросе они напускают максимальный туман), их имущество раздать мелким игрокам, соответственно, оставить только мелких игроков. Монополизм это якобы извращение капитализма, да и все их богатство нажито с нарушением закона. Даже антимонопольные законы принимаются, эффект от которых для системы как мертвому припарки. Зато они приносят пользу крупным игрокам, помогая разорить и поглотить других крупных игроков. В общем, нажить честно гигантское богатство при капитализме не представляется возможным технически. А так как капитализм или игра в “Монополию” все время рождает новых крупных капиталистов, чистки должны проводиться регулярно раз в 10 лет, наверное? Игроки над такими вещами не задумываются или стараются не распространяться. Да и чистки обычно сопровождаются кровью. Периодически бросать общество в гражданскую войну или бандитский беспредел, как это делали Березовский и Ходорковский?
2. Меньшевизм – ждать, пока самый крупный игрок наиграется в игру, разорив всех и доведя до точки кипения, после чего проигравшие ему вцепятся ему в горло и забьют ногами и, разделив его богатства, провозгласят социализм. Это как бы эволюционный путь развития. В ходе разорения слабых игроков надо бороться за уменьшение страданий их, а заодно и рабочих. Довольно бессмысленное занятие, так как у разоряющихся нет никаких излишков, все поглощает конкурентная борьба с главным игроком, это больше напоминает благие напоминания. А самое главное – не надо ничего делать, просто сидеть, раздавая советы, и ждать, когда все завершится своим путем. Как показывает опыт, ждать надо лет двести, а победившие игроки ни на грамм не будут уважать меньшевиков и прислушиваться к их словам, они же все сами сделали, без них. И все вернется на круги своя.
3. Радикальные левые (анархисты, троцкисты) - всех крупных и мелких игроков моментально лишить имущества и денег. Деньги ликвидируются. О том, что при этом моментально рухнет хозяйственная жизнь страны, они стараются не задумываться, типа массы сами разберутся. Такая точка зрения не особо отличается от идей мелкой буржуазии, ибо рухнувшая экономика сразу возрождает капиталистов, маскирующихся под социалистов или анархистов, которые под прикрытием псевдосоциалистических идей объединяются в одну партийную структуру и начинают грабить народ коллективно. Анархия - мать порядка. Частно- или коллективно-капиталистического, зависит от того, какой идеей ее осеменит папаша-переворот.
4. Марксизм-ленинизм с переходным периодом - имущество отбирается только у крупных игроков, частные банки объединяются в один государственный, а деньги из него отпускаются на нужды общества и стимулирование коллективных предприятий с целью развития их до общенародных. В результате этих мер у общества резко возрастает уровень потребления и оно отправляется к оставшимся мелким и даже средним игрокам делать покупки, что, в свою очередь, повышает прибыльность их средств производства. Это называется НЭП, экономическая политика, которая проводилась в СССР при Ленине и Сталине и которая сейчас проводится в Китае. Но государство при НЭПе работает только в интересах пролетариата - социализм же, и оно скорее откроет больницу, чем будет спасать неудачника-бизнесмена, что является нормой при капитализме. При НЭПе частник остается сам по себе, государство ему не мешает, но и не помогает. Большая часть этих игроков либо разоряется и вливается в коллективные предприятия, либо вливается, не дожидаясь разорения, так как такая форма заработка гарантирует стабильный, растущий доход. А самые крупные и умелые частные игроки постепенно оттесняются от управления бизнесом государственным вмешательством, что, впрочем не мешает им иметь вкусный кусок пирога за заслуги на ниве эффективного менеджмента.
5. Консервация и кейнсианство - посредством государственного регулирования не давать капиталистам сильно богатеть и грабить рабочих. Баланс этот довольно трудно поддерживать в течение длительного времени из-за самой природы капитализма, для этого должна быть хорошо развитая колониальная система, которая дает постоянный приток денег из вне, а если притока нет, то остается лишь фашизм. А лучше все и сразу! Но капиталисты через некоторое время все равно сломают эту систему, ибо государство это они.
А что же за нелюбовь к ленинским методам у капиталистов, если либертарианство предлагает решения намного жестче? А то, что их игра постепенно сворачивается. Капиталисты постепенно разоряются в конкурентной игре с социалистическим государством, которое владеет имуществом бывших крупных игроков. Впрочем, та же судьба их ожидает и при любой форме капитализма, быстрее или медленнее, ведь не важно в какой форме собственности находится более эффективный бизнес, частной или общенародной.
Или их бизнес развивается до размеров интересных государству, и попадает под его контроль, а капиталист становится управляющим, хотя и имеющим определенный процент с прибыли (по заветам Мао - 20%)
А пролетариат становится сильно богатым и постепенно по уровню доходов начинает перерастать мелких капиталистов, хозяину киоска с шаурмой становится обидно, что он теперь зарабатывает меньше сварщика, и он уходит на более высокооплачиваемую пролетарскую работу, хотя при капитализме он бы ушел в бомжи, да еще с кучей навешанных долгов, которые приобрел, пытаясь спасти бизнес.
Тут видно два аспекта:
1. Классовый - капиталистам не нравится, что любая кухарка способна управлять государством после получения соответствующего образования. Одна лишь мысль, что народ будет править государством, доводит их до судорог.
2. Государственный - капиталистическое государство существует только ради интересов капиталистов, поэтому когда возникает кризис и стоит вопрос, дать субсидии капиталистам или закрыть пару больниц, государство всегда выберет гос. помощь капиталистам. Что не мешает капиталистам потом попрекать рабочих в желание халявы, что они хотят помощь от государства, хотя сами они ее постоянно и регулярно получают.
Так в чем проблема капиталистов, если экономическая модель европейских мыслителей Адама Смита, Давида Рикардо и Карла Маркса чудесно работает? Проблема для них в Марксе заключается в том, что он продолжил мысль своих предшественников и вместо нравственного морального сокрушения предшествующих ученых, что такова жизнь, надо с этим смирится и продолжать жить, он внезапно показал, что дальнейшее развитие не просто возможно, но неизбежно, и наметил пути того, как его ускорить и миновать стадию монополистического капитализма.
В результате буржуазная пропаганда вынуждена отрицать очевидное:
- Маркс ошибся в своих прогнозах! Никакого монополизма нет!
- А что это у вас за спиной Микрософт, Газпром, Дюпон и Шелл выглядывают?
- Это вам кажется! Только Микрософт был осужден, он исправился! А на остальные у вас есть постановления суда?
- Хм.. а как суд может их осудить если они все вхожи в кабинеты президентов?
- Это вам кажется! В нормальных странах с этим успешно борются и давно победили эти явления!
- Да что вы за спиной опять прячете семейство Бушей, Клинтонов, Трампа, подогнавшего зятю контракт на строительство мексиканской стены, а осуждаете Саркози!
- Их осудили? Нет!
- Ладно, трудно доказывать очевидные вещи, у меня есть дела поинтереснее.
Вывод
Игра “Монополия” является быстрым способом понять основы марксизма - первичное накопление капитала, капитализм, империализм.
Попытка выхода из тупика игры “Монополии” в виде таких действий как война, вызов других игроков (инвесторов), ликвидация крупных игроков, только отсрочивает возврат в тупик капитализма, и лишь один выход гарантирует постоянный эффект и причем без резких переходов - марксизм-ленинизм.
Всем, кто не понимает, как работает капитализм и в чем его проблемы, играть в “Монополию”. Ссоры в ходе игры символизируют войны.
Крупная буржуазия не любит социалистический НЭП, потому что понимает, что любой капитализм без поддержки государства не конкурентоспособен, и только подчиненное им государство может обеспечить капиталистов крупными инвестициями, но если власть государстве будет принадлежать народу, этого не случится.
Показать полностью
4