Построена в начале 18 века, памятник эпохи Петра 1 в стиле барокко. Является ярким примером перхода русской архитектуры к европейским традициям и стилям и напоминает о крупных преобразованиях, затронувших в эту противоречивую эпоху русскую культуру и сделавших её яркой частью общей европейской культуры.
исходные файлы
В основном делалось в Фотошопе, для изменения черт лица и изменении фигуры юзалась PhotoDiva, там это просто быстрей. Фон-одежда-прическа - генерация Gemini. Так же Gemini делала кожу фарфоровой и блестящей.. могу это и руками в фотошопе, но зачем?))
для улучшения качества фото юзалось https://www.pica-ai.com/photo-enhancer/ Черт лица оно не меняет совсем, только улучшает качество
Дворцы Растрелли, музыка Вивальди и Баха, скульптуры Бернини и картины Караваджо — всё это шедевры эпохи барокко. Как можно сказать, что оно безобразно? Тема кажется парадоксальной, но историки не могут оценивать барокко как позитивное явление. Это выражение дурного вкуса.
Слово «барокко» первоначально было оценочной категорией, а не обозначением стиля. Это была негативная кличка «непонятного» искусства. Аналогично в XX веке слово «модернизм» приобрело негативный оттенок.
В эпоху Барокко стремление к необычному и поразительному достигает своего пика. Художники и деятели этого времени находят вдохновение в уродливом, безобразном и всём, что выходит за рамки привычного. Барокко без колебаний обращается к темам, которые ранее считались аномальными и маргинальными.
Художники века барокко охотно черпали свои сюжеты в истории мученичества св. Варфоломея, с которого содрали кожу. К услугам мастеров были и другие страницы христианского мартиролога: мученичество св. Лаврентия, сожженного заживо на раскаленной решетке, или казнь св. Себастьяна, чья мужественная красота в сочетании со страданиями тела, пронзенного стрелами, создавала образ, исполненный особой, неведомой прежде чувственности. Другой пример: на картине Бернардо Каваллино (XVII в.) св. Агата погружена в экстаз, одновременно мистический и эротический. В полуобмороке наслаждения она прикрывает обеими руками свое кровоточащее тело; вырванные у нее палачом обе груди, полные и круглые, лежат на большом блюде».
Бернардо Каваллино «Святая Агата» (1616–1656)
Жорж де Латур «Мученичество святого Себастьяна» (около 1649)
Тициан «Мученичество Святого Лаврентия» (около 1558)
Слово «компрачикосы» известно любителям книг Виктора Гюго, описавшего их страшные дела в романе «Человек, который смеется». Гуинплен, герой романа, попал к компрачикосам в детстве, которые изуродовали его, разрезав рот, чтобы он постоянно улыбался. Его судьба ужасает читателей. Но самое жуткое в этом трагическом сюжете то, что в действительности происходили более трагичные истории.
Так кто же они – компрачикосы? В переводе с испанского языка это слово буквально значит «Покупатель детей». Продавцов живого товара находилось достаточно: «начиная с бедняка-отца, освобождавшегося таким способом от лишнего рта, и кончая рабовладельцем, выгодно сбывавшим приплод от принадлежащего ему человеческого стада».
Вот как об этом написал Гюго: «Компрачикосы представляли собой необычайное и гнусное сообщество бродяг. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали и продавали детей. Но не похищали их. Кража детей – это уже другой промысел. Что же они делали с этими детьми? Они делали из них уродов. Для чего же? Для забавы».
Иллюстрация к роману «Человек, который смеется»
Это была целая наука. Нормальный человеческий взор заменялся косоглазием. Гармония черт вытеснялась уродством. Фабрикация уродов производилась в большом масштабе. Компрачикосы подвергали обработке детей так, как китайцы обрабатывают дерево. У них были свои секретные способы и особые приемы. Из рук компрачикосов выходило странное существо, остановившееся в своем росте. Оно вызывало смех и заставляло призадуматься.
Компрачикосы не только изменяли внешность ребенка, но и стирали его воспоминания. Дети не осознавали нанесенных им увечий. Ужасные хирургические операции оставляли шрамы на их лицах, но не в их сознании. В лучшем случае они могли вспомнить, что их схватили незнакомые люди, потом что уснули и их начали лечить. Они не помнили ни прижигания серой, ни разрезов железом.
Дети, подвергшиеся этой операции, становились редкими и ценными экземплярами. Их покупали как представители знати, так и обычные люди. Одни из них обитали в роскошных дворцах, радуя взор уставших монархов, а другие странствовали по городам, веселя огромные толпы на площадях. Компрачикосы забирали детей в раннем возрасте — примерно в два-три года, когда их организм ещё мог поддаваться значительным изменениям. В этот период при многих европейских дворах начали появляться карлики. Мода на таких людей была распространена по всей Европе.
В эпоху барокко все партии сопрано давались кастратам. Цирюльники, совершавшие кастрацию, мало чем отличались от знаменитых и вселяющих ужас злодеев.
Разве не кастраты сделались самым ярким выражением барочного искусства, одной из главных символических фигур которого и в скульптуре, и в живописи, и в музыке был именно ангел? А ангелы, согласно взглядам теологов, действительно, существа бесполые.
Голос кастрата обычно производил впечатление возвышенное и вместе с тем чувственное. В народном сознании они были похожи на ангелов буквально во всем. Недаром в неаполитанских консерваториях юных евнухов для бодрствования у детских гробов наряжали ангелочками.
Сама операция и её последствия были по-настоящему ужасны. Почти все певцы оказывались кастрированы в результате одного и того же развития событий. Сначала церковный регент или органист находил у мальчика нерядовые музыкальные способности, и с согласия родителей приступал к его обучению. То был поворотный момент в жизни мальчика: если у него обнаруживались примечательные вокальные данные, это обычно приводило к немедленной ранней кастрации, так как музыка и карьера оказывались важнее любых моральных соображений. Мальчиков очень часто брали из самых бедных многодетных семей. Родители таким образом избавлялись от лишних ртов.
Операция никогда не производилась до достижения мальчиком семилетнего возраста и редко после двенадцати лет. Важно было сделать её прежде, чем активизировалась гормональная функция яичек, так что обычно мальчиков кастрировали между восемью и десятью годами. Сама операция была очень быстрой. Начиналась она с рассечения паха и извлечения семенников, затем хирург отсекал их, предварительно перевязав семяпровод. Это было совсем не похоже на кастрацию гаремных евнухов, у которых удалялись и наружные половые органы, причем обычно после полового созревания, так что детский звук голоса уже не сохранялся.
Главной проблемой была анестезия. В лучшем случае это было питье, куда подмешивался опиум, способный на довольно долгое время подавить все реакции мальчика. Чаще, однако, считалось достаточным просто зажать сонные артерии, чтобы ненадолго прервать кровообращение и тем вызвать у мальчика обморочное состояние; затем его погружали в ванну с молоком, чтобы размягчить детородные органы, или в ванну с ледяной водой, тоже обладающей обезболивающим эффектом и предотвращающей чрезмерное кровотечение. Некоторые врачи считают, что смертность в результате кастрации могла достигать 80%.
Кастрация, – как пишет П. Барбье, – при этом была похожа на лотерею. А в лотерее мало кто выигрывает: счастливых победителей восторженно встречали сильные мира сего, а тем временем другие, после операции не преуспевшие, не имели иных перспектив, кроме как грустно пристроиться в церковный хор какого-нибудь захолустного аббатства. Голоса у кастратов иногда бывали просто ужасные, резкие и дребезжащие, – это о них композитор Паизиелло говорил, что их кастрировали «в дурную погоду»
Вот так в барокко и осуществляется эстетизация безобразного и оправдание зла. Мир теряет свои привычные очертания и, действительно, становится похожим на жемчужину неправильной формы.
Когда мы слышим слово «барокко», перед нами всплывают образы роскоши, пышных балов, позолоты и изобилия декора. Однако за этой внешней пышностью скрывается глубокий кризис и упадок. Барокко (от итальянского «barocco» — причудливый, вычурный) было символом распада и завершения эпохи Возрождения. В португальском языке это слово использовалось моряками для описания бракованных жемчужин неправильной формы. В середине XVI века оно вошло в разговорный итальянский язык, став синонимом всего грубого, уродливого и фальшивого. Эпоха барокко воспринималась как время утраты красоты и хорошего вкуса.
Барокко базируется на представлении о том, что мир создан не Богом, а возник в результате жизнедеятельности больного моллюска. Этот принцип проявляется в использовании раковин причудливой формы как ключевого элемента архитектуры барокко.
В эту эпоху возрастает интерес к теме насилия, смерти, а похороны становятся своего рода театральным представлением, наполненным мирскими и даже эротическими мотивами. Человек барокко словно говорит перед смертью: «Небо подождет».
В эпоху барокко в городах начали строить анатомические театры. В Гааге открытие такого театра отметили весьма необычным способом: публичным вскрытием двух девочек, которые срослись друг с другом. На это важное мероприятие был приглашен художник, который запечатлел происходящее на полотне, и впоследствии эта картина стала украшением одной из стен театра.
Ян ван Нек. Анатомический урок доктора Фредерика Рейша (1683). На картине справа изображен Фредерик Рюйш со скальпелем в руке.
В помещениях, построенных по типу амфитеатра, простые люди, иногда приходившие даже семьями, могли наблюдать за вскрытием человеческих тел. Поход на такое «представление» считался развлечением, часто весь процесс мог сопровождаться музыкой, а в антракте зрителям предлагали еду и напитки. Подобные заведения были также и площадкой для обучения, ведь ближайшие к месту действия ряды всегда занимали студенты-медики, которые за дополнительную плату могли также принять участие во вскрытии.
Анатомический театр
Философы, художники и простые зрители проявляли интерес к препарированным трупам. Публичные вскрытия привлекали много людей, которые платили за возможность увидеть процесс. Это увлечение стало частью европейской культуры, распространилось оно и на Россию. В России посещение анатомического театра было обязательным для тех, кто считал себя прогрессивным человеком. Это стало частью джентльменского набора, включающего в себя интерес к науке и медицине.
В 1689 году выдающийся голландский ученый Фредерик Рюйш, ботаник, врач и анатом, открыл уникальный музей. Он назывался Museum anatomicum ruyschianum, что переводится как «Анатомический музей Рюйша». Рюйш был известен своими достижениями в анатомии. Он разработал метод сохранения препаратов в их первоначальном виде. Для этого ученый создал специальный консервант. Это открытие стало важной вехой в истории анатомии и медицины.
Созданный Рюйшем музей мог похвастаться большим собранием скелетов, различных органов и заспиртованных человеческих зародышей — от маленьких, размером с горошину, до вполне сформировавшихся. Самым впечатляющим экспонатом этой серии был четырехмесячный плод внутри матки с плацентой и пуповиной.
Рюйш украшал заспиртованные органы кружавчиками, воротничками и цветочками.
Слово «инсталляция» появилось позже, но именно так хочется назвать, например, интерьер анатомического театра Лейденского университета, где посетителей встречал ряд скелетов с вымпелами в руках. Музейные витрины оформлялись как натюрморты, где скелеты располагались вокруг горки из камней, извлеченных из почек и мочевого пузыря, а на камнях находились деревья из высушенных сосудов, заполненных красным воском, бальзамированные органы, чучела птиц.
Фредерик Рюйш увлеченно придумывал подобные жутковатые инсталляции. Экспонаты сопровождались изящными надписями: «Смерть не щадит даже созданий нежного возраста», «К чему любить мирские вещи?» Детский скелет с чучелом цветастого попугая в руках украшало изречение: «Необратимое время пролетает мимо». Экспонировались и прообразы современной социальной рекламы. Например, Рюйш демонстрировал изъеденные сифилисом кости известной амстердамской проститутки Анны ван Горн.
Здесь были и идиллические объекты. Детские скелеты с цветочками и бабочками. К заспиртованным детским рукам Рюйш прикреплял высушенных экзотических насекомых. Создавая свои композиции, Фредерик Рюйш не имел намерения оскорбить общественную нравственность. Да никто и не собирался оскорбляться, все эти объекты воспринимались как медицинские пособия или же произведения изобразительного искусства. В бэкграунде у голландцев были ужасы Босха, и шокировать их было непросто.
Стареющий анатом Рюйш задумал продать свою коллекцию анатомических препаратов, желая увековечить свои научные достижения. Он обратился с предложением к Лондонскому королевскому обществу, однако сделка не состоялась из-за чрезмерно высокой цены — 30 тысяч гульденов. В итоге покупателем стал российский император Пётр Алексеевич.
Пётр I, создатель и главный популяризатор Кунсткамеры, хотел привлечь как можно больше зрителей в этот уникальный музей. Для этого он сделал вход бесплатным и угощал каждого гостя чашкой кофе или водки. Император стремился доказать, что физические особенности людей — это естественное явление, а не проклятие дьявола.
Рюйш, согласно условиям контракта, предоставил русскому царю не только свою коллекцию, но и метод бальзамирования. Эта технология была применена после смерти Петра I для подготовки его тела к торжественному прощанию. Гроб с телом оставался открытым на протяжении месяца.
Первые экспонаты Кунсткамеры.
В результате в общественном сознании медицина и анатомия вошли в число тех наук, которыми должен интересоваться всякий сторонник прогресса. Работа с трупами или хотя бы посещение анатомических театров казались непременным условием приобщения к тайнам жизни и мироздания.
Но эпоха барокко была противоречивой. В просвещённой Голландии суеверия оставались сильны. Соль, нож, каравай, разбитое зеркало, тикающие часы, три зажжённые свечи предвещали несчастья и смерть. Люди искали знамения в природе и поведении животных. Возраст 63 года считался критическим, а крашеные волосы попутчиков в дилижансе – предвестником разбойников. Прорицатели и гадалки пользовались популярностью у знати. Люди верили в дома с привидениями и колдовство.
Барокко содержит в себе безобразное, гротескное, фантастическое. Мир теряет свои привычные очертания и, действительно, становится похожим на жемчужину неправильной формы.
В посте использованы фрагменты видео с ютуб-каналов:
«Семья Жариновых» (Нравственно ли искусство? Разбираем самые сложные вопросы)
«Кунсткамера» (Кунсткамера 1 серия, Кабинет Фредерика Рюйша и кунсткамера Петра Великого)
«КроссКульт» (Baroque in 11 minutes. Fine art. CrossCult)
В честь праздника Богоявления, отмечаемого 6 января, в католических странах к праздничному столу подавался особый пирог, содержащий «сюрприз» в виде запечённого боба, ореха, фигурки Христа или святых, монетки. Тот, кому доставался «сюрприз», провозглашался Бобовым королём и возглавлял празднество. Одной из традиций было провозглашение Бобовым королём королевы праздника и в этот момент все присутствующие кричали «Король пьёт! Да здравствует король!»
