Жду новый пост

Серия «Stories by bazil371»

Та’Гар зашёл в просторную комнату и закрыл за собой дверь. После крепкого двенадцатичасового сна он был полон сил и готов к новым открытиям.

Силой мысли Та’Гар заставил плотные шторы распахнуться, и помещение залил яркий теплый свет Антареса. Он, как и все жители планеты Эн’Сог, принадлежал к расе эронтов, внешне схожими с людьми, но обладающими телепатическими и телекинетическими способностями.

Одетый в свободную белую рубашку и юбку почти до пят Та’Гар как будто не шел, а парил над полом. Он проследовал на середину комнаты и сел на колени на коврик. По обе стороны от него лежали различные принадлежности для сеанса ментальной связи, заготовленные заранее. Напротив, на таком же коврике, стояло кашпо с посаженным в него кактусом.

Все было готово. Эронт закрыл глаза, сосредоточился, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Каро эн гална! — мысленно произнес Та’Гар стандартное приветствие своего народа.

Прошло несколько минут, но ответа не последовало. Та’Гар не первый раз проводил сеанс телепатической связи и знал, что наладить контакт с собеседником получается далеко не сразу. Требовалось немалое терпение, которого, благо, у него было в избытке.

Эронт повторил приветствие. На сей раз долго ждать не пришлось, и он услышал в своей голове испуганный мужской голос:

— Что? Кто это говорит?.. Где я?.. Почему я ничего не вижу?

Та’Гар улыбнулся — он не ожидал, что установит контакт так быстро. К тому же ему был хорошо знаком язык, на котором говорил его «собеседник».

— Меня зовут Та’Гар, я с планеты Эн’Сог, — сказал уже по-английски эронт. — Как твое имя, землянин?

— Что за шутки?! Что происходит? Я умер? Почему я ничего не вижу?

— Я все тебе расскажу, но сначала ответь, как тебя зовут, чтобы я понимал, с кем разговариваю?

Человек не спешил с ответом. Та’Гар понимал его чувства и не торопил.

— Клайв. Клайв Колдуэлл. Так меня зовут.

— Приятно с тобой познакомиться, Клайв. А теперь слушай очень внимательно и не перебивай меня до тех пор, пока я не закончу говорить, хорошо?

— Хорошо…

— Планета Эн’Сог, на которой живу я и мой народ, находится на расстоянии примерно шестисот световых лет от Земли. Мы, эронты, внешне очень похожи на вас, однако живем несоизмеримо дольше, а также в совершенстве владеем телепатией и телекинезом. Я занимаюсь тем, что мысленно борозжу просторы всей нашей необъятной Вселенной, в поисках неупокоенных душ. Когда нахожу кого—то, устанавливаю с ним контакт, выслушиваю его историю, после чего записываю в книгу. Я, если можно так выразиться, летописец Вселенной. От нашего разговора выигрывают все. Я становлюсь обладателем еще одной истории в своей коллекции, а душа наконец—то обретает долгожданный покой. Твою душу, Клайв, я нашел на орбите Хопала, забрал ее с собой и вселил в кактус. Так проще всего наладить связь. Кактусы — очень хорошие ментальные проводники. Его семена завез с Земли еще мой прапрадед. Впрочем, это сейчас не так важно. Сейчас, Клайв, я хочу услышать историю твоей жизни. Не сомневаюсь, она окажется очень интересной. Если у тебя остались какие—то вопросы, не стесняйся, спрашивай, постараюсь на них ответить. Но учти, чем раньше ты мне все поведаешь, тем скорее я смогу помочь с упокоением твоей души. В противном случае ты можешь остаться заточенным в этом кактусе на долгие—долгие столетия. Итак, я тебя внимательно слушаю!

— Выходит, я все-таки умер? — землянин снова задал мучивший его вопрос.

— К сожалению, Клайв, да, твоя душа покинула телесную оболочку. В противном случае я бы с тобой сейчас не разговаривал.

— Ну, конечно… Да… Как иначе?..

Клайв снова надолго замолчал. Та’Гар не торопил его и терпеливо ждал, когда его собеседник соберется с мыслями. Не желая, чтобы их связь прервалась в самый неподходящий момент, эронт, не открывая глаз, наощупь нанес на подушечку указательного пальца из пиалы рядом с собой немного мази и смазал ею свои ноздри. Эта мазь действовала на нейроны мозга и значительно — усиливала телепатические способности.

Клайв подал голос.

— Я все вспомнил…

— Слушаю тебя очень внимательно!

— Я был ученым. Геологом. Меня и еще семьдесят девять умников отправили на недавно обнаруженную планету, чтобы определить, есть ли на ней что—нибудь ценное. Конечно, основную работу за нас должны были выполнять роботы и различные механизмы, однако без людей было не обойтись. Кто-то же должен обслуживать этих железяк, если они выйдут из строя, или если на базе случится какое-нибудь ЧП, да и проведение исследований никто не отменял.

К планете, которую наши астрономы окрестили Синестра, мы летели около двадцати пяти лет. Разумеется, в состоянии гибернации. Жаль, телепортация невозможна, с ней все было бы куда как лучше, быстрее и проще... К 3371 году по нашему летоисчислению мы приземлились на поверхности Синестры. Атмосфера, непригодная для жизни людей, порывы ветра, сбивающие с ног, постоянные песчаные бури — вот что ждало нас там. Выходить за пределы базы без защитных костюмов… нечего было и думать.

Поначалу, можно сказать, все проходило гладко. Я исследовал горные породы, полезные ископаемые, которые привозили дроны. Мои коллеги занимались своими делами, к ним я нос не совал. Однажды мне попался минерал, который оказался даже прочнее алмаза. Невероятная находка! Я тут же попросил наших умников запрограммировать дроны на то, чтобы в первую очередь они искали именно этот минерал. На Земле спрос на него был бы колоссальный. Компанию, осуществлявшую финансирование нашей миссии, несомненно, ждала огромная прибыль. Возможно и мне бы что-нибудь перепало. Я воодушевился. Если поначалу жалел, что вызвался лететь на Синестру, то теперь во мне проснулся азарт, и каждый день я ожидал, что найдется что—нибудь еще более ценное. Интересные вещи находились, однако в большинстве своем ничего необычного.

Примерно через месяц пребывания разведывательные дроны обнаружили огромную, уходящую на километры вглубь планеты, пещеру. Это открытие, казалось, сулило нам много интересного, но вскоре стало понятно, что оно всех погубит.

Та’Гар напрягся. Он чувствовал нарастающий в груди страх, будто ему самому приходилось проживать все описанные события, и терялся в догадках, что за напасть постигла ученых с Земли.

Клайв тем временем продолжал:

— И там, в глубине пещеры, дроны нашли сотни тысячи овальных предметов. Несколько десятков забрали для анализа. Внешне они больше всего напоминали обыкновенные булыжники размером с ладонь. Достаточно прочные и увесистые булыжники. Ни один из них не просвечивался рентгеновскими лучами, и казалось, что они не полые, а сплошные. Мы не знали, что и думать — природное их происхождение отмели сразу, так как буквально все эти камни были одинакового размера и веса, вплоть до сотых долей фута и фунта. Следовательно, кто-то их сделал, но, опять же, размер и вес — кто мог создать такое, если планета, по крайней мере, тогда мы были в этом уверены, безжизненна?

Клайв неожиданно замолчал. Перепугавшись, что ментальная связь прервалась, Та’Гар, силой мысли зажег еще несколько ароматических палочек и на всякий случай снова смазал ноздри мазью.

— Так чем же на самом деле оказались булыжники? — спросил он в нетерпении, впрочем, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Яйцами. Спустя пару дней из каменной скорлупы вылупились мерзкие насекомовидные создания. Похожие на скорпионов, только гораздо больше. И они стали пожирать все. Органика, металл, пластик — для них все было едино. На базе начался ад. Самое ужасное, что мы ничего не могли сделать. Улететь было нельзя — отсек со спасательными капсулами оказался блокирован этими тварями, убежать — означало всего лишь просто отсрочить свою смерть.

Лишь поддавшись инстинкту самосохранения, я покинул базу, оседлал аэроскутер, даже не посмотрев на уровень заряда, и помчал куда глаза глядят…

Энергия закончилась уже через десять минут. Окончательно стало понятно, что я обречен, когда со всех сторон на меня стали наползать эти твари. Их было очень много. Наверное, вылупились яйца в той пещере, и кто знает, сколько их всего было на планете…

Последним, о чем я подумал прежде, чем насекомые набросились на меня и впились своими крошечными, но такими острыми зубами, почему—то стала мысль, что никто не придет на мою могилу…

Ну вот, ты знаешь мою историю. Что будет со мной теперь?

Та’Гар не ответил, погруженный в свои думы. В голове у него роилось множество мыслей и на душе было очень неспокойно. Тогда Клайву пришлось повторить вопрос.

— Извини, меня просто очень впечатлил твой рассказ… Теперь, когда ты мне все поведал, я подарю тебе вечный покой. Конечно же, если ты этого хочешь…

— Меня не станет?

— Да, не останется ничего. По большому счету, от тебя и так ничего не осталось, кроме твоего сознания. Не бойся, это совсем не страшно. И уж точно не страшнее, чем твоя физическая смерть.

— В дрожь бросает при мысли, что я совсем перестану существовать… А что, если я откажусь?

— Тогда я отпущу тебя, и твоя душа будет вечно скитаться по вселенной до тех пор, пока тебя случайно не обнаружит какой-нибудь эронт и не решит тебя упокоить. Не самая завидная участь, честно говоря…

— Пожалуй… Что ж… Я согласен. Сделай это! Лучше уж полное забвение, чем вечность скитаться в космосе бесплотным духом.

— Прощай, Клайв!

Сказав это, Та’Гар усилием воли аннигилировал душу землянина. Кактус при этом слегка обмяк, словно облегченно выдохнул.

Эронт медленно поднялся с коврика. Все его тело била мелкая дрожь. Та’Гар никогда не считал себя впечатлительным, но то, что он услышал сейчас от Клайва, почти слово в слово рассказали трое его предшественников. Все они волей случая оказывались на совершенно разных планетах, но на каждой из них обнаруживались яйца с всепоглощающими тварями. И каждая была ими уничтожена, буквально съедена. Та же участь, скорее всего, уже постигла Синестру.

Это могло означать лишь одно.

Четыре цикла назад воинственная раса хэтов на межгалактическом совете пообещала, что отомстят всем причастным за смерть своего принца. И вот теперь они претворили свою угрозу в жизнь и создали совершенное биологическое оружие, которое грозило гибелью всему живому. Те четыре уничтоженные планеты были, по всей видимости, лишь испытательным полигоном для этих жутких насекомоподобных тварей. Если хэты не научились контролировать их, если этот эксперимент выйдет из-под контроля, в опасности могут оказаться все планеты, и даже за пределами галактики.

Следовало как можно быстрее предупредить совет, чтобы сообща решить, что делать с внезапно нагрянувшей проблемой.

Та’Гар как ошпаренный выбежал из комнаты.

«Надеюсь, еще не поздно».

«Так, что ж… эм… меня зовут Лларг, я нахожусь на околоземной орбите, и сегодня мой первый рабочий день на этой станции. Впереди ждет много интересного и меня переполняет энтузиазм, но в то же время с непомерной силой давит груз ответственности, так что я испытываю довольно смешанные чувства. Очень не хочется облажаться сразу после повышения.

До этого я работал на станции контроля UTK-15/74. Работа не пыльная, но довольно скучная, так как форм жизни на этой планете едва ли насчитывалось сорок единиц. Совсем не то, что на Земле.

С тех пор как мы тридцать четыре цикла назад захватили Землю, я всеми силами старался перевестись сюда, на KVS-12/88. И вот, моя мечта осуществилась! Теперь мне предстоит следить за десятью различными секторами, записывать наблюдения в электронный журнал и в конце каждого цикла – по земным меркам это тридцать три оборота планеты вокруг своей оси – делать итоговый отчет. Работа обещает быть безумно интересной, ведь мне предстоит следить за столькими разнообразными формами жизни, такими как…»

– С кем это ты разговариваешь?

Лларг повернулся на голос и увидел, как на него во все четыре глаза уставился Казден-Дал, руководитель станции и его непосредственный начальник.

– Да я тут… записывал… на память…

– Очень рад, что ты с большим рвением относишься к своей работе, мой друг, но все записи, к ней не относящиеся, будь любезен делать в свободное время.

– Конечно, конечно… Простите, больше такого не повторится.

– Прощаю и надеюсь так и будет. И да, просто к сведению, чтобы что-то записать, нужно сперва нажать на кнопку записи, а потом уже говорить.

Выражение лица Казден-Дала ничуть не поменялось, но глаза его смеялись. Среди своих подчиненных он слыл строгим, но справедливым начальником, к тому же отнюдь не лишенным чувства юмора.

Каждый рабочий день он начинал с регулярного обхода своих владений, главой которых его назначили в первый день колонизации Земли. На станции контроля за формами жизни KVS-12/88, как и на всех других, проводились исследования, целью которых являлось выяснение поведения и реакции живых организмов в заранее заданных условиях. Для этого планету делили на сектора, отгороженные друг от друга защитными барьерами, которые предотвращали попадание подопытных из одной зоны в другую.

На KVS-12/88 трудилось более пятисот арконианцев. В ведении каждого из них находилось по девять секторов, наблюдение за которыми велось с огромных мониторов.

Казден-Дал неторопливо прохаживался между рядами своих подчиненных, изредка перекидываясь с некоторыми парой дежурных фраз и проверяя все ли в порядке, как вдруг его окликнули.

– Шеф, взгляните-ка! В графике на ближайшее время не заявлено никаких полетов, однако к нам кто-то приближается.

Казден-Дал подошел к оператору и взглянул на монитор. К станции действительно подлетал небольшой космический корабль. Начальник нахмурился.

– Пятая камера – увеличь.

Оператор провел пальцем по сенсорной панели, постепенно масштабируя изображение шаттла на экране. Серебристая матовая поверхность корпуса и нанесенные на хвост корабля символы Аппарата по Надзору за Эксплуатациями и Контролю Исполнения Решений не оставляли никаких сомнений в том, кто на нем летит.

– Дело плохо… К нам едет ревизор… – прошептал Казден-Дал, а затем своим зычным голосом заговорил по системе громкой связи. – Внимание! Готовность номер два! Всем оставаться на своих местах, о любых происшествиях докладывать мне незамедлительно! Если вы что-то утаите, и это обнаружится при проверке, вам сильно не поздоровится. Всем все ясно? Работаем!

Контролеры были нечастым явлением на станции контроля KVS-12/88, к тому же о грядущей проверке всегда становилось известно заранее. Теперь обычно спокойный Казден-Дал изрядно нервничал и терялся в догадках, чем мог быть вызван незапланированный визит ревизора.

Начальник нисколько не сомневался в профессионализме и честности своих подчиненных и пребывал в полной уверенности, что на его станции все хорошо. Но от этого становилось только хуже. Контролеры просто так не прибывают, а это могло означать лишь одно – что-то все-таки случилось.

Казден-Дал усилием воли заставил себя успокоиться. Нельзя показывать слабину, он все-таки не какой-то сопливый юнец, а начальник самой крупной станции контроля над формами жизни во всех девяти галактиках, находящихся в ведении Арконианской Автократии. Еще ничего не произошло, рано паниковать.

Он прошел в стыковочный отсек, чтобы как положено встретить гостя. Серебристый шаттл проверяющего как раз уже подлетал к шестому пути.

Какого же было удивление Казден-Дала, когда ему навстречу вышел трехметровый робот, который, вне всякого сомнения, и являлся ревизором. На это явно указывал герб АНЭКИРа, выгравированный на всей поверхности металлического туловища.

Придя в себя после увиденного, Казден-Дал бегло отрапортовал:

– Начальник станции контроля KVS-12/88, первый…

Механический голос перебил его:

– Я прекрасно осведомлен о том, кто вы есть. К тому же, есть большая вероятность, что вы больше не будете занимать этот пост.

Окуляры смотрели Казден-Далу, который был на целую голову ниже, прямо в глаза, будто сканируя его. Несмотря на то, что арконианцу стало не по себе и от холодного безжизненного взгляда, и от услышанного, он выдержал эту минутную игру в гляделки. А в следующий момент почувствовал, что оказался связан по рукам тонким, но очень прочным металлическим шнуром.

– Что все это значит? Какие против меня выдвигаются обвинения? – спросил Казден-Дал, прилагая усилия, чтобы его голос не дрогнул.

– Никаких. Пока. Поступила информация от анонимного источника, что в одной из зон произошло серьезное нарушение. Мне было поручено выяснить, что это за нарушение, по возможности, устранить его причину и наказать виновных. До тех пор, пока все вопросы не разрешатся, вы будете всегда находиться при мне. Нельзя допустить, чтобы вы входили в скрытый контакт со своими подчиненными или бежали со станции.

– И поэтому прислали робота?

Проверяющий остановился. Казден-Дал подумал, что тот может ударить его за такой дерзкий вопрос.

– Живые организмы склонны к эмоциям, и их можно обмануть. Чтобы беспристрастно и в кратчайшие сроки выявить источник проблемы нужна машина. Я могу молниеносно оценить ситуацию и принять решение, в меня встроено множество технических приспособлений, в том числе усовершенствованный детектор лжи. Мне еще ни разу не доводилось испытать его. Полагаю, стоит сделать это прямо сейчас.

Робот протянул манипулятор и цепко схватил Казден-Дала за запястье металлическими пальцами. Арконианец вздрогнул, но не стал вырываться, понимая, что может сделать себе только хуже. Спустя пару мгновений проверяющий отпустил руку начальника станции.

– Вы действительно не знаете ни о какой проблеме и абсолютно убеждены, что все под полным контролем. Обмануть мой детектор невозможно, а это значит, что выявить проблему мне еще предстоит, но, по крайней мере, вы невиновны.

– А это, в свою очередь, означает, что меня следует освободить?

– Да, я освобожу вас. Однако вы обязаны будете повсюду следовать со мной, в противном случае…

– Ну, разумеется! – перебил Казден-Дал. – Все-таки и в моих интересах тоже выяснить, что произошло такого, о чем я не в курсе. Обязуюсь также в случае необходимости оказывать посильную помощь.

Робот коснулся металлического шнура, и он мгновенно втянулся внутрь манипулятора.

– Идемте, предстоит много работы.

Казден-Дал и проверяющий вошли в зал контроля.

– Вы же не собираетесь сканировать своим детектором каждого сотрудника? – Казден-Далу было в какой-то мере даже унизительно называть железку, пусть и наделенную искусственным интеллектом, на «вы», но приходилось терпеть. Все-таки робот являлся представителем АНЭКИРа, что ставило его на ступень выше в иерархической лестнице. – На это уйдет уйма времени.

– Вы правы, – сказал ревизор, – но более быстрого и эффективного способа нет. Распорядитесь заблокировать все входы и выходы, никто не должен покинуть это помещение до того, как я всех просканирую.

Как только Казден-Дал убедился, что все сотрудники на месте, он приказал заблокировать главный зал. Практически сразу после этого его гарнитура завибрировала, оповещая о входящем сигнале.

– Слушаю!

– Шеф, на связи Клорг. Вы сказали докладывать обо всех происшествиях…

– Да, что случилось?

– Я понятия не имею, как это произошло…

– Да говори уже!

– Вам лучше самому взглянуть на это!

– Иду! – Казден-Дал отключился и обратился к проверяющему. – Возможно все пройдет быстрее, чем ожидалось.

Клорг выглядел крайне растерянным. При приближении начальника и ревизора растерянность сменилась испугом.

– Докладывай, что там у тебя? – Казден-Дал, серьезный как никогда, уставился на мониторы, пытаясь лично найти причину тревоги своего сотрудника.

– Шеф, я ни в чем не виноват, пожалуйста, не выдавайте меня ему…, – Клорг нервно покосился на робота. – Я сам не понимаю, как так получилось…

– Кончай лебезить, говори по существу!

– Ребенок… В сектор 371 проник ребенок… Я… я не знаю, не понимаю, как… – арконианец нажал несколько кнопок на консоли и изображение с одного монитора растянулось на все девять. Казден-Дал, ревизор и несколько особо любопытных сотрудников увидели удивительную картину.

Камера проецировала на экран один из кварталов разрушенного города. Огромная толпа инфицированных людей (для арконианцев – эксперимент 353-03) толпилась вокруг метровой стены огня, боясь перейти через нее. Посреди кольца пламени на корточках сидел маленький мальчик и самозабвенно лупил лопаткой по песку, совершенно не обращая внимания на творящееся вокруг безумие.

– Я… я не знал, что делать и направил дрона, чтобы он огнем отгородил ребенка от них, а потом связался с вами.

– То есть ты только недавно его обнаружил?

– Да, раньше его не было. Я понятия не имею, откуда он мог взяться. Будто из воздуха появился.

– Это невозможно, ничто не может взяться из ниоткуда, – подал голос робот. – Протяните свою руку ко мне.

– Ч-что? – спросил Клорг, испуганно переводя взгляд с ревизора на начальника.

– Делай как он говорит.

Арконианец медленно вытянул руку вперед. Проверяющий взял его за запястье и через мгновенье сказал:

– Он тоже говорит правду. Он не утаивал информацию и действительно сообщил о ней практически сразу. Вы единственный оператор этого сектора за последний цикл?

– Да, и раньше ничего подобного не случалось.

– Снова правда, – ревизор отпустил руку оператора. – Однако проблема все еще остается. Каким-то образом ребенок проник не в свой сектор. Где-то имеется брешь в защитном куполе. Это недопустимо. Ее нужно устранить.

Казден-Дал и сам понимал, что это может быть чревато огромными проблемами. Если живые организмы начнут переходить из одной зоны в другую как им вздумается, система, существовавшая циклами, рухнет, и начнется хаос.

– Пошли дронов прочесать периметр и посмотри, соответствует ли число людей в соседних секторах заявленному. Нужно выяснить, откуда ребенок и вернуть его обратно.

Пока Клорг бегал пальцами по приборной панели, выполняя команду, Казден-Дал мысленно радовался. Да, проблемы копились одна за другой, но по крайней мере стало известно, что ни он, ни его подчиненный ни в чем не виноваты. Осознание этого факта принесло ему большое облегчение.

– Шеф, изменений ни в одном из секторов нет. Каждая единица на месте.

– Быть не может! – воскликнул Казден-Дал. – Ведь откуда-то же… Погодите, а где он?

И действительно, в том месте, где совсем недавно находился ребенок, теперь было пусто.

– Куда он делся?

– Не знаю, – озадаченно произнес Клорг. – Огонь он не смог бы преодолеть.

– Ну не мог же он взять и испариться!

– Я все время наблюдал за сектором 371 и могу со стопроцентной вероятностью утверждать, что именно так и произошло, – обыденно сказал ревизор, и Казден-Дал мог бы поклясться, что если бы робот мог испытывать эмоции, его тон был бы удивленным.

– Но вы же буквально только что утверждали, что ничто не может взяться из ниоткуда, а значит обратной ситуации быть тоже не может.

– Мои визоры засекли исчезновение ребенка. Его будто стерли с экрана.

Не утруждая себя в этот раз просьбой, ревизор снова взял Клорга за запястье. Перепуганный оператор вскрикнул и вжался в спинку кресла.

– Это не его рук дело. Тогда как такое возможно? Я не могу рационально объяснить данный феномен.

– Земля еще не до конца изучена. Вполне возможно, на планете имеют место подобные явления, – предположил Казден-Дал, хотя и сам не верил в свои слова.

– Исключено! – отрезал робот. – Земля находится в Солнечной системе. Здесь действуют те же физические, химические и прочие законы, по которым живут и арконианцы. Я думал вам об этом известно.

– Известно, – сквозь зубы процедил Казден-Дал. – Что ж, я уверен, что, несмотря на кажущуюся несуразность ситуации, мы сможем во всем разобраться.

– Шеф, смотрите! – пришедший в себя Клорг уже водил пальцами по приборной панели, выводя на мониторы изображение с одной из камер. – Ребенок! Теперь он в другом конце сектора!

– Да что же это такое?!

– Пошлите к ребенку дрона, – сказал единственный, кто среди всех наблюдавших за разворачивающимися событиями оставался холоден и расчётлив. – Пускай он оглушит его. Потом следует забрать его на станцию и изучить.

– Он что, снова исчез?

– Как, опять?!

– Немыслимо!

– Может какой-то сбой в системе?

Гомон нарастал, любопытных глаз вокруг собиралось все больше. Желая понаблюдать за развитием событий, несколько десятков арконианцев покинули свои рабочие места. Чтобы восстановить порядок и продемонстрировать перед сотрудником АНЭКИРа свое влияние, Казден-Дал напряг голосовые связки и заорал на весь зал:

– А ну, живо все по местам! И чтобы я больше никого в радиусе пяти метров не видел!

Спустя несколько мгновений в помещении воцарилась практически абсолютная тишина.

– Шеф, он опять появился, - неуверенно подал голос Клорг.

– Пальни по нему теперь дистанционно, не подлетай близко.

Управляемый Клоргом дрон нацелился на ребенка и выстрелил крошечным шариком с электрозарядом.

– Вы… вы это видели?

– Он что, прошел сквозь него? Заряд прошел сквозь него?

– И он даже не шелохнулся…

– Просто невероятно!

Даже ревизор стоял совершенно неподвижно и молча смотрел на мониторы. Со стороны это выглядело так, будто у него сел заряд.

– Шеф, я извиняюсь, если позволите…

Казден-Дал обернулся. Перед ним стоял смущенный Лларг.

– Я, кажется, ясно сказал…

– Простите, простите, я слышал, да, вы говорили, но… кажется я знаю, в чем может быть дело…

Начальник нахмурился, обвел недоверчивым взглядом подчиненного.

– Пусть скажет, – «очнулся» робот. – Нам нужны зацепки.

– Что ж, выкладывай, – развел руками Казден-Дал.

– Я работаю здесь первый день, и я занял место Аранда, недавно уволенного по очень серьезной статье.

Робот секунду покопался в глубинах своей машинной памяти и обратился к личному делу названного сотрудника.

– Пристрастие к горячительным напиткам, дебоширство, неоднократное неисполнение должностных обязанностей, неподчинение приказам. Уволен с запретом занимать любые должности в государственных учреждениях Арконианской Автократии на срок в семьдесят два цикла с последующим правом реабилитации. Продолжайте.

- Мы с ним давно знакомы, живем в соседних домах. Пересекались после очередного рабочего цикла, ходили иногда смотреть спортивные трансляции, выпивали, конечно же, как же без этого… Он уже тогда мне жаловался, что начальство его не ценит, постоянно цепляется без причины. Когда его уволили, Аранд напился сверх меры, пришел ко мне. Я его таким пьяным и злым еще никогда не видел. Едва не дошло до рукоприкладства, еле успокоил. И вот тогда он рассказал, что обязательно отомстит. Только не сказал как. Я думал, что это все пустые слова, сказанные в пьяной горячке, но теперь мне кажется, что он претворил свою угрозу в жизнь.

– Ты хочешь сказать, что Аранд и этот ребенок как-то связаны? – уточнил Казден-Дал.

– Да. Аранд ведь технический гений, он из металлолома может все, что угодно собрать. Я не знаю как, но мне кажется, он собрал какое-то голографическое устройство, скорее всего даже не одно, и перед увольнением поместил их в сектор 371. Так что скорее всего мы имеем дело с голограммой.

– В этом есть смысл, - заключил проверяющий. – Вашу руку, пожалуйста.

Лларг также подвергся процедуре проверки на детекторе лжи.

– Он не врет и искренне верит в свою версию. Ее необходимо проверить.

– Спасибо тебе! Дальше мы сами, возвращайся на свое место, – Казден-Дал кивнул Лларгу и едва заметно улыбнулся, после чего тут же обратился к Клоргу. – Если это действительно голограмма, значит ее источник должен находиться неподалеку. Проверь зону огненного круга, где мы видели ребенка в первый раз.

Догадки подтвердились. Спустя некоторое время дрон извлек на свет тщательно замаскированную песком небольшую коробочку с выпуклыми линзами на боковых гранях.

– Очевидно, это и есть голопроектор. Уничтожь и найди все остальные. Надо полагать, теперь проблема решена? – спросил Казден-Дал у ревизора.

– Эта – да. Но все же, пока я здесь, не лишним будет проверить каждого сотрудника. Возможно, вскроются еще какие-нибудь нарушения. Это и для вашего спокойствия в том числе.

Земля сделала пол-оборота вокруг своей оси, когда проверяющий закончил процедуру проверки последнего оператора. За это время дроны, посланные Клоргом, обнаружили в секторе 371 еще четыре голопроектора.

– На станции все в полном порядке, – заключил робот. – Всю информацию, включая видеозапись и аудиограмму моего пребывания здесь я предоставлю на рассмотрение своему начальству. Окончательного решения ожидайте через один цикл.

– Уверен, оно будет справедливым, и никто в итоге не пострадает, – сказал Казден-Дал.

– Не могу этого гарантировать. Все найденные устройства уничтожены?

– Да. Если мы найдем еще, заверяю вас, что уничтожим и их. Скажите, а что будет с Арандом, он понесет наказание?

– Непременно. Ложный вызов сотрудника АНЭКИРа, попытка диверсии на станции контроля – серьезные преступления. Хорошо, что решили прислать меня, и все довольно быстро вскрылось. До свидания.

– Был рад сотрудничеству, но, надеюсь, больше с вами мы не встретимся, - пошутил арконианец.

– Не разделяю вашего оптимизма, – заявил ревизор и поднялся на борт своего шаттла.

Казден-Дал подошел к иллюминатору и стал задумчиво смотреть на звезды. День выдался непростым, но теперь все плохое осталось позади…

Гарнитура снова завибрировала, заставив начальника вздрогнуть от неожиданности.

– Шеф… Защитный купол в секторе 68… Он… Его нет…

Когда первый луч солнца показался из-за горизонта, Редж уже не спал. Погруженный в свои думы он просто лежал и смотрел в потолок. Что-то тревожило его душу, необъяснимое чувство того, что сегодня обязательно произойдет нечто плохое, прочно засело внутри и никак не желало уходить.

Редж жил со своей женой Джулией в небольшом городке в паре часов езды от столицы и не знал бед. Денег всегда хватало — заказы поступали регулярно, его картины хорошо покупали даже за пределами страны. Имя Реджинальда Колтона работало уже само на себя, сделав его знаменитым художником, так что о своем необычном даре он вспоминал все реже и реже.

Все было прекрасно, поэтому Редж ума не мог приложить, что может пойти не так. В конце концов, он просто решил не забивать себе голову дурными мыслями. Чему быть, того не миновать.

Джулия, лежащая рядом, протяжно вздохнула во сне, дернула рукой и повернулась набок. «Интересно, что ей снится?», подумал Редж и тут же забыл об этом, обратив свой взор на восхитительные девичьи округлости, которые ему открыло так удачно сползшее покрывало. Будить любимую совсем не хотелось, но устоять было решительно невозможно — ладонь уже легла на упругую ягодицу и стала медленно ее поглаживать.

«Она такая теплая! Живая! Моя! Только моя!»

На этом он не остановился и, едва касаясь бархатной кожи, одними подушечками пальцев прошелся по стройному изгибу талии. Прижавшись носом к волосам Джулии цвета воронова крыла, которые источали нежный аромат клубники и яблок, Редж не спеша двигался все выше. Не помня себя от переполнявших его чувств и эмоций, он крепко, но в то же время ласково, обхватил рукой грудь Джулии и прижался к жене вплотную.

— Что ты такое творишь? — раздался еще сонный, но уже игривый голос Джулии.

— Не спится… — только и смог сказать Редж, задыхаясь от возбуждения.

— И поэтому ты решил и мне не давать спать?

Джулия повернула голову и страстно поцеловала мужа. А через секунду они стали единым целым и казалось, что ничто на свете не сможет разрушить их счастье…

* * *

После удачного начала дня, Редж, оставив супругу в постели, вышел во двор подышать свежим воздухом. Он сел в плетеное кресло и, откинувшись на спинку, стал смотреть на медленно проплывающие по небу облака.

Идиллию внезапно прервал громкий хлопок и яркая вспышка. От неожиданности Редж вскочил на ноги и увидел перед собой женщину, позади которой извивалась огромная змея-альбинос.

Художник сразу же узнал обеих. Колдунью с пышными белоснежными кудрями, одетую в платье из тончайшего шелка, едва прикрывавшее ее наготу, звали Камилла. Чудовище за ее спиной было также знакомо Реджинальду, ведь именно с его полотна оно и сошло в реальный мир.

Их появление не предвещало ничего хорошего. Теперь Редж понял, что предчувствие беды его не обмануло.

— Найти тебя оказалось не так уж и сложно, Реджинальд, — растягивая слова, произнесла Камилла. — Я бы даже сказала, ты и не прятался вовсе. Даже имя не сменил. Понимаю. Начинать с нуля ох как не просто…

— Зачем ты здесь? Что еще тебе от меня нужно? — спросил Редж сквозь зубы. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на женщину и собственноручно придушить, но понимал, что гигантская змея не позволит ему приблизиться к хозяйке.

— Все такой же пылкий, грубый! Как и тогда, когда мы в первый раз встретились. Этим ты мне и понравился, - Камилла мечтательно закусила губу. — Вернее, не только этим. Мне снова нужен твой талант. Надеюсь, ты его еще не утратил?

— Без понятия. Я уже несколько лет не пользовался им, - честно ответил Редж. — Дай угадаю — тебе понадобилась очередная зверушка?

— И все такой же смышлёный! Ты не разочаровал меня. Пока что… Ты прав. Я хочу, чтобы ты нарисовал мне… дракона.

— Значит, огромной пятиметровой змеи тебе стало не хватать?

— Ты же прекрасно знаешь, рептилии — моя слабость. Герда получилась замечательной, ты постарался на славу, — Камилла наклонила голову своей любимицы к себе и звонко чмокнула ее в лоб. От этого зрелища Реджу стало не по себе. — Но она — не дракон. Драконы имеют ряд преимуществ перед змеями. Думаю, не нужно говорить каких?

— Хорошо, так и быть, я нарисую тебе дракона, но при одном условии — ты оставишь меня и мою жену в покое, чтобы мы о тебе больше никогда не слышали!

— Жена? Тебя можно поздравить?

— Благодарю, — без эмоций ответил Редж.

— Понятно, — скривилась Камилла, но тут же вернула самообладание и снова улыбнулась. — Что насчет дракона?

— Ты уже слышала мои условия.

— Слышала… Но давай договоримся, ты не будешь ставить мне условия, иначе и я, в свою очередь, выдвину свои, а они тебе ох как не понравятся!

— Ты не можешь вечно…

— Могу! Могу и буду, Реджинальд! Ты разбил мне сердце, и пускай это было давно, рана до сих пор не затянулась, а такое не прощается! Со мной у тебя могло быть все — власть, влияние, горы золота, но ты решил довольствоваться скромной ролью художника и женился на этой своей… Джулии. Не забывай, это с моей помощью ты сделал себе имя. Ох, Реджинальд, ты еще не знаешь, на что способна женщина с разбитым сердцем. То, что я требую от тебя — это лишь цветочки... Даю тебе неделю и не часом больше на то, чтобы ты нарисовал мне дракона. И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус. На седьмой день ровно в полдень я пришлю своего человека, который доставит тебя вместе с холстом в мой дворец, где ты при мне оживишь моего дракона. Если хоть что-то пойдет не так, ты останешься вдовцом. Тебе все ясно?

Редж до хруста в суставах сжал кулаки, но он был бессилен что-либо сделать. Попытки торговаться могли сделать и без того патовую ситуацию еще хуже.

— Я понял, Камилла… Скажи только… какого ты хочешь дракона?

— Хочу серебряного. Устрашающего, но при этом не уродливого. Самого большого, какого ты сможешь нарисовать. В остальном, полагаюсь на твой вкус, любимый! — последнее слово она произнесла с особым ударением, в котором Редж услышал нотки обожания и в то же время презрения.

— Будет сделано, — художник, будто покорный слуга, склонил голову.

— Не сомневаюсь.

Громкий хлопок, и Камилла вместе со своей змеей исчезла во вспышке портала.

* * *

Редж был вне себя от гнева, но выбора не оставалось — ему придется выполнить заказ Камиллы, хочет он этого или нет. И далеко не факт, что после этого она оставит его в покое.

Художник проклинал тот день, когда судьба свела его с колдуньей. Тогда он был еще простым начинающим живописцем, пусть и полным амбиций. Красивая, статная, богатая Камилла нашла его на рынке, где Редж пытался продать свои картины, чтобы заработать на еду. Она не задумываясь купила все его полотна и пригласила к себе в замок. В тот же вечер, досыта накормив яствами, о которых юноша даже не слышал, Камилла совратила его и сделала своим любовником.

Колтон остался жить у нее, совершенно забыв о том, каким трудом раньше зарабатывал себе на пропитание. Камилла поспособствовала тому, чтобы о Редже и его картинах узнали по всей стране, помимо этого открыла в нем необычный талант оживлять все, что бы он ни нарисовал. Для этого было достаточно поставить в углу холста подпись, чего раньше он не делал.

Тогда же и появилась на свет Герда. К тому времени Редж успел достаточно хорошо узнать колдунью, чтобы понять: вовсе она не белая и пушистая, какой казалась поначалу. Испугавшись, что Камилла может навсегда заточить его у себя в замке, чтобы он создал армию монстров, Редж воспользовался случаем и убежал от нее…

Как бы там ни было, следовало немедленно приступать к работе. Недели ему хватит с лихвой, но тянуть не стоило. Все необходимое для того, чтобы написать дракона — холст три на четыре метра, краски, кисти и прочие художественные принадлежности — к его большому облегчению в избытке находились в мастерской. Редж мысленно похвалил себя за привычку запасать все впрок, в противном случае пришлось бы ехать в город и тратить минимум полдня на покупки недостающих компонентов.

Жене он рассказал все без утайки. Джулия знала про «его темное прошлое», как она в шутку называла то время, что Редж провел с Камиллой, и нисколько не упрекала его в этом. Она также согласилась с тем, что работу нужно закончить как можно раньше и попутно придумать, как избавиться от докучливой колдуньи.

Уже к исходу шестого дня дракон был почти полностью готов. Оставалось нанести лишь финальные штрихи. Редж отложил в сторону палитру и кисти, отошел в другой конец своего кабинета и придирчиво осмотрел свое творение. Он разглядывал дракона несколько минут, но так и не увидел в нем каких-то существенных изъянов.

В этот момент сзади бесшумно подкралась Джулия и обняла его.

— Ах ты, испугала. Осторожно, у меня руки в краске.

— Ничего страшного, — Джулия, не ослабляя хватку, прижалась щекой к его плечу. — Завтра за тобой придут, да?

— Да. Трудно представить, каких бед она может натворить, имея дракона…

— А что, если попробовать натравить этого дракона на нее? Пускай сожрет или испепелит. Он же может дышать огнем?

— Конечно, это же дракон. В любом случае, это очень опасно. Если Камилла хотя бы почувствует, что я вздумал хитрить, она может сделать с тобой что угодно. Не прощу себе, если с тобой что-то случится. Боюсь, в покое она оставит меня только когда я умру…

Редж мягко освободился от объятий и развернулся к жене лицом. Выражение его чересчур сосредоточенного лица с немигающим взглядом ни на шутку обеспокоило Джулию.

— Милый, что с тобой?

— Кажется, у меня появился план. Слушай меня очень внимательно и не перебивай…

* * *

На следующий день во дворе открылся портал. Редж уже ожидал гостя. Широкоплечий амбал взвалил себе на спину холст с драконом и кивком головы указал художнику на телепорт. Колтон на секунду оглянулся, подмигнул жене и вошел в арку межпространственного перехода. Здоровяк шагнул за ним следом.

Они оказались прямо в каминном зале дворца колдуньи. Камилла восседала на большом кресле с высокой спинкой, в ногах у нее свернулась кольцом Герда.

— Здравствуй, Реджинальд! Порадуй же меня. Мне уже не терпится увидеть моего дракона!

Амбал поставил холст на пол и прислонил к стене. Увидев картину, Камилла словно маленькая девочка захлопала в ладоши.

— Он прекрасен! Любимый, ты превзошел сам себя!

— Спасибо на добром слове, — пожал плечами Редж.

— А теперь давай, оживи его. Хочу увидеть моего нового питомца во всей красе.

Художник достал из кармана куртки кусочек угля и, присев на корточки, поставил в углу холста свою роспись.

Постепенно рисунок стал принимать объемные очертания. Первым из картины показалось левое крыло, затем голова и шея дракона. Очень скоро рептилия приняла телесную форму полностью, заняв своей тушей треть каминного зала.

Дракон оглядел всех присутствующих и остановил свой взгляд на Редже. Оглушающий рев вырвался из глотки чудовища. Колтон, почуяв неладное, в испуге попятился назад, но было уже поздно. Мощная струя огня мгновенно испепелила художника, не оставив от него не следа. Такая же участь в следующее мгновение постигла и подручного колдуньи.

Сама Камилла, явно никак не ожидавшая такого поворота событий, впала в ступор. Смерть Реджинальда ошеломила ее. Лишь в самый последний момент она смогла совладать с собой и выставила перед собой магическую преграду. Следующее заклинание колдунья выпустила в дракона, чтобы сделать его кротким и послушным. Под действием чар рептилия тут же успокоилась и, будто котенок, смиренно легла на пол.

Только сейчас Камилла по-настоящему осознала, что только что произошло. Да, она заполучила себе дракона, как того и желала. Но Реджинальд Колтон погиб, и теперь его талант больше никогда ей не послужит. Грандиозным планам колдуньи больше не суждено было сбыться.

Ноги ее неожиданно подкосились, она упала на колени, закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала.

— Ты уверен, что мы поступили правильно? — спросила Джулия.

— Другого выхода я не видел. Реджинальд Колтон должен был умереть, чтобы Камилла оставила нас в покое, причем она должна видеть его смерть собственными глазами. Надеюсь, все прошло именно так, как я и запланировал. А уж если бы дракон еще и ее убил…

Редж и Джулия ехали под покровом ночи в карете, оставляя позади свой дом. Оставаться там было опасно, поэтому им пришлось покинуть свое уютное гнездышко и спешно перебраться в другое место.

— Я вроде разумом и понимаю, что твой оживленный портрет не является тобой, и вообще не знаю, можно ли считать его живым человеком, но все же… Он был точной твоей копией, а ты послал его на убой…

— Джулия, послушай. Мы это уже обсуждали, и ты согласилась. Так было необходимо. Всегда приходится чем-то жертвовать. Я считаю, что мы еще заплатили ничтожно маленькую цену.

— Да, пожалуй, ты прав. Главное, чтобы эта гадина нам больше не докучала, — Джулия обняла мужа. — Я люблю тебя!

— И я тебя!

Редж посмотрел на проносящиеся за окном силуэты деревьев. В голове раз за разом проносились слова жены: «не знаю, можно ли считать его живым человеком». Он и сам не знал, но для него Джулия была самой что ни на есть настоящей. Колтон никогда не говорил и никогда не скажет, что в действительности Джулия погибла два года назад — ее загрызли в безлюдном переулке бешеные беспризорные псы. Спустя месяц после трагедии Редж, не помня себя от горя, нарисовал свою возлюбленную и оживил. Это была та же Джулия, внешность, голос, характер, повадки. Никто не знал, что она хоть и идеальная, но все же копия и эту тайну Колтон хотел унести с собой в могилу.

— У нас все будет хорошо. Обещаю.

Покой маленького африканского племени Камбо был нарушен в тот момент, когда на территорию их деревни въехал, покряхтывая выхлопной трубой, старенький пикап.

Остановившись прямо посреди импровизированной площади, водитель заглушил мотор.

Жители толпой окружили автомобиль – хоть они и жили вдали от цивилизации, техника не являлась для них чем-то диковинным. Более того, некоторыми вещами, выменянными у туристов, они пользовались в повседневном быту.

Вылезать из машины нежданные гости не спешили, а из-за наглухо тонированных стекол нельзя было разглядеть, кто сидит внутри. Страха аборигены не испытывали, однако старались держаться от пикапа на безопасном расстоянии и просто перешептывались между собой, строя догадки, кто же к ним пожаловал. Так продолжалось несколько минут, пока один мальчик, осмелев, не рискнул подойти поближе и подергать за ручку двери со стороны водителя. Дверь не открылась, зато из автомобиля послышались голоса. Никто из жителей деревни не понял ни слова, но по тону стало ясно, что сидящие внутри явно остались этим действием недовольны.

Вскоре толпа расступилась и вперед, опираясь на палку-посох, вышел Буру – вождь племени, сухонький маленький старичок в цветном красно-синем одеянии и венком, сплетенном из веток, на абсолютно лысой макушке.

- Отойди, Кваку! – беззлобно, но властно сказал он юнцу на своем языке.

Когда мальчик выполнил приказ, послышалось четыре синхронных щелчка – сработал иммобилайзер пикапа – и наружу вышли четверо. Один из них ростом и внешне походил на аборигенов – такой же маленький, чуть больше полуметра, темнокожий, с большими толстыми губами, носом и ушами, но одежда на нем была весьма престранная. Необъятные шорты, в которые с легкостью могло бы поместиться два таких же человека как он, и которые удерживались лишь благодаря широкому поясу. Грязная засаленная майка с вырезом едва ли не до пупка. Голову его венчала совершенно не вписывающаяся сюда фуражка, а на ногах вместо обуви были обмотки из выцветшей ткани.

Трое же остальных на первый взгляд друг от друга ничем не отличались, зато среди жителей племени заметно выделялись. Они были наголову выше самого высокого аборигена, а военная экипировка и огнестрельное оружие в руках недвусмысленно давали понять, что цель их визита – явно не туризм.

- Здравствуй, отец! – обратился к вождю человек в фуражке на чистом французском.

- На территории деревни изволь не использовать чужеземную речь, - сверкнул глазами Буру, - ибо ты не турист, Ганжу!

- Хорошо, отец, - склонил голову Ганжу, переходя на банту, язык племени.

- Я, по-моему, в прошлый раз четко дал понять, что мы не хотим больше видеть тебя здесь. Зачем ты здесь? И кто эти люди с тобой? У тебя снова неприятности?

- Знаю. Мне нужна помощь.

- Ах, помощь? Значит, ты считаешь нормальным покидать семью, свое племя, родную деревню, а потом снова заявляться сюда, как ни в чем не бывало, и просить о помощи. В прошлый раз мы простили тебя, помогли, вылечили, и как ты нам отплатил? Снова сбежал! Неизвестно куда и зачем!

- Я зарабатывал деньги, отец…

- И как, много заработал? – не дождавшись ответа, вождь продолжил: - Проси помощи у этих вот своих друзей, - он указал посохом на людей позади Ганжу.

Троица мгновенно отреагировала на этот жест. Они перехватили винтовки поудобнее и щелкнули предохранителями, но увидев, что им ничего не угрожает, так же быстро поспешили убрать оружие.

- Отец, можно мы поговорим у тебя, наедине, без лишних глаз и ушей.

Буру нахмурился. Выбора все равно, похоже, не было, к тому же свидетели сейчас и правда не нужны.

- Ладно, пойдем. Этим своим только скажи, чтобы стояли здесь и не делали глупостей.

Ганжу перекинулся парой фраз со своими спутниками, после чего двое забрались на кузов пикапа с оружием наизготовку, будто собравшись от кого-то обороняться, а один остался на месте.

- Рамон сказал, что пойдет с нами.

- Он понимает по-нашему?

- Нет.

- Тогда зачем ему идти с нами?

- Не знаю. Но, я считаю, лучше не спорить.

- Без лишних ушей, говоришь?..

Вождь лишь покачал головой, развернулся и пошел по направлению к своей хижине.

- Расходитесь все, нечего тут глазеть! – зычным голосом, нетипичным для такого маленького старика, обратился он к племени и дважды крутанул посох вокруг своей оси. – Сидите по домам, пока я не разрешу выйти!

Аборигены подчинились. Буру в сопровождении Ганжу и Рамона зашел в свою хижину. Человек с винтовкой, завидев у входа деревянный ящик, поспешил сесть на него. Поза его казалась расслабленной, но оружие из рук он не выпускал, готовый при необходимости воспользоваться им.

Вождь же расположился по-турецки на своем топчане. Ганжу места не досталось, поэтому он остался стоять.

- Итак, я слушаю тебя!

- Отец, я задолжал этим людям много денег. Не стану говорить, как так получилось. Это просто произошло. Я совершил ошибку. Все совершают ошибки.

- Только ты чаще других…, - буркнул вождь.

Ганжу сделал вид, что не услышал, и продолжил:

- Они сказали, что убьют меня, если не получат назад свои деньги, которых у меня не было, и которые в срок я достать не мог. Тогда мне пришла в голову идея, и я рассказал им про слонов…

- Что ты сейчас сказал? – Буру вскочил на ноги, лицо мгновенно налилось кровью. Он схватил посох и принялся охаживать им нерадивого сына, а тот лишь выставил вперед руки, защищая голову. Рамон не вмешивался и от души хохотал, наблюдая за этим зрелищем.

- Отец, дай же мне договорить… - взмолился Ганжу, но вождь остановился лишь тогда, когда окончательно выбился из сил. Тяжело дыша, он плюхнулся на топчан и махнул рукой. Потирая ушибленные руки, сын продолжил: - Послушай, им всего-то и нужно, что шесть, может восемь бивней. От нас требуется только показать, где конкретно находятся слоны и потом помочь погрузить бивни в машину.

- Нет, - коротко ответил Буру.

- Нет? – удивился Ганжу.

- А ты ожидал другого ответа? Думал, что я, услышав о твоих проблемах, тут же стану их решать? И как? Ценой жизни слонов? Нет, нет, нет. Свои ошибки ты должен исправлять сам.

- Но, отец, я не знаю, где находятся слоны!

- Знаю. И это меня очень радует!

- Эти люди же убьют меня! – в глазах Ганжу читался неподдельный страх. – Неужели какие-то слоны тебе важнее сына?

- Ты мне не сын! – отрезал вождь. – Ты – позор моего рода и племени. Даже жизнь навозного червя дороже твоей. Я не позволю убивать слонов.

- Но тогда они убьют тебя, убьют вас всех!

- Если убьют, значит, так тому и быть. Духи предков одобрили бы эту жертву, - Буру встал и, поманив за собой гостей, вышел из хижины. – Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Обескураженный, Ганжу последовал за отцом. Последним на улицу вышел Рамон.

Там их встретила вся мужская половина племени Камбо. Аборигены выстроились полукругом, в центре которого стоял пикап, напротив хижины вождя. Двое приезжих, оставшихся охранять машину, лежали сейчас возле нее на земле бездыханные. В шеях каждого из них торчало несколько дротиков.

Явно не ожидавший увидеть такое, Ганжу застыл в изумлении. Рамон вскинул было оружие, но не успел даже нажать на спусковой крючок. Десятки дротиков впились в участки тела, незащищенные броней или одеждой. Бандит закатил глаза, захрипел, рухнул на колени, после чего, сделав последний вздох в своей жизни, упал замертво.

- Уберите тела! Отнесите их подальше от деревни и сожгите! – приказал вождь, после чего повернулся к сыну. – Теперь ты!

- Отец, ты… ты же н-не убьешь м-меня?

- Возможно, я сейчас совершу самую чудовищную ошибку, однако я сохраню тебе жизнь. Как бы там ни было, ты моя плоть и кровь. Уходи и более не возвращайся! И запомни, если ты появишься здесь вновь, даже после моей смерти, тебя ждет та же участь. Лучше навсегда забудь сюда дорогу.

- С-спасибо, отец! С-спасибо! – раскланялся Ганжу.

- Прочь с глаз моих! – сказал Буру и хлёстко ударил сына посохом по ногам.

Ганжу, поправив сползшую на лоб фуражку, подбежал к пикапу, сел за руль, завел двигатель и дал задний ход. Когда машина скрылась в из виду в чаще леса, вождь едва слышно прошептал:

- Надеюсь, я все сделал правильно…

На Конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory, с призом за 1 место - 3000 р. Тема на август

Когда по дому разнеслась трель дверного звонка, Джек не поспешил встать со своего любимого кресла. Он никого не ждал сегодня, как, впрочем, не ждал последние месяца три. Смерть жены сделала его нелюдимым затворником, и после похорон ни один человек больше не ступал на порог его дома.

На всякий случай Джек попытался вспомнить, не заказывал ли он что-то из еды или техники, но тут же отмел эту мысль. Все телефоны давно уже были выключены, а редкие вылазки в интернет обычно не заходили дальше новостной ленты.

Он отхлебнул пива и снова уставился в телевизор. Цветные картинки и безумная музыка сменяли друг друга, реклама шампуня плавно перетекла в анонс нового корма для собак. Джек не вслушивался. Все его внимание было приковано к ползающей по экрану мухе. Наблюдать за ней оказалось намного интереснее, чем в тысячный раз смотреть, как две женщины с наигранной радостью готовят салат, нарезая ингредиенты сверхострым ножом, сделанным по секретной разработке. Насекомое вальяжно прохаживалось по поверхности телевизора, периодически замирая на месте и потирая передние лапки. Особенно уморительно это выглядело, когда она как бы «взаимодействовала» с показываемыми по ящику вещами, внося в и без того нелепые сюжеты еще больше абсурда.

В дверь снова позвонили. Наверное, соседи, подумал Джек и едва слышно пробубнил вслух:

- Проваливайте давайте, нечего вам тут делать. Если что-то нужно, идите просить у кого-нибудь другого, а ко мне не лезьте.

Он зевнул и протер глаза тыльной стороной ладоней. Когда, проморгавшись, он снова сфокусировался на телевизоре, то с некоторой долей сожаления увидел, как муха вдруг взлетела вверх, покружила немного под потолком и вскоре скрылась в другой комнате.

- Ну и черт с тобой! Можно подумать, ты единственная на всем свете. Другую себе найду, раз плюнуть. И не смей ко мне больше возвращаться.

Теперь уже три протяжных звонка раздались из динамика и, словно этого было мало, в дверь громко постучали. На этот раз Джек не выдержал и рывком поднялся с кресла, в порыве чувств обещая, что если это коммивояжер или озорничающие дети, то без синяков они от него не уйдут. Тем не менее, ему стало интересно, кто же может так настойчиво желать, чтобы он вышел.

На крыльце стоял молодой человек лет двадцати с небольшой коробкой в руках. Бирка на куртке гласила, что его зовут Том. Вполне симпатичный паренек, отметил про себя Джек, из разряда тех, по которым наверняка сохнут многие девчонки. Ему бы моделью работать, если бы не одно обстоятельство – три глубоких шрама, проходивших через всю левую щеку от виска к подбородку.

- Чего тебе? – угрюмо спросил Джек.

- Для вас посылка, - ответил парень и как бы в доказательство своих слов потряс перед собой коробкой.

- Я ничего не заказывал, ты, наверное, не по тому адресу зашел.

- Да нет, все верно. Джек Кирби, Эберлин драйв, 17-03. Я никогда не ошибаюсь, - улыбнулся паренек.

От этой улыбки Джеку стало не по себе. Было в ней что-то неестественное, а уж в сочетании со шрамами и вовсе пугающее. Чтобы не выдать своих эмоций, он взглянул на лист бумаги, приклеенный скотчем к коробке, на котором действительно значилось его имя и адрес.

- Да, это мой дом, но, повторяю, я ничего не заказывал.

- Охотно вам верю, но…

- До свидания, - махнул рукой Джек и надавил на дверь, однако Том выставил вперед ногу, не дав ее закрыть.

- Слушайте, мое дело – доставить посылку и передать вам лично в руки. Тут так и написано – «лично в руки». Просто поставьте подпись, что вы ее получили, а дальше делайте с ней все, что захотите, ок?

- А если не поставлю?

- Тогда я буду приходить к вам каждый день до тех пор, пока не передам посылку.

- А если я тебе прямо сейчас ноги переломаю, и ходить ты уже ни к кому не будешь?

- Сэр, ну зачем же так?! – парень словно нисколько не удивился такому вопросу и все продолжал улыбаться. – Что я вам плохого сделал? Я всего лишь выполняю свою работу. Просто поставьте свою подпись, возьмите посылку и, вполне возможно, мы больше никогда не увидимся. Идет?

Джек, нахмурившись, долго сверлил взглядом курьера. Постоянно улыбающиеся люди вызывали у него недоверие и приводили чуть ли не в бешенство. А уж этот парень и вовсе выглядел как маньяк, сбежавший из психушки. Джеку захотелось съездить ему по физиономии, но он сумел обуздать свой гнев.

- Ладно, давай, оставлю тебе автограф. Но после этого чтобы и близко к моему дому не подходил!

- Как скажете, - сказал Том и протянул планшет. – Вот электронное перо. Распишитесь здесь, внизу, где пустая строчка.

- Да вижу, не слепой.

Джек пробежался глазами по дисплею, желая удостовериться, что не берет кредит или не продает себя в рабство. Но, похоже, все было чисто.

- Вот, держи.

Том взял обратно планшет и вручил Джеку посылку.

- Что бы там ни было, сэр, надеюсь, оно поднимет вам настроение.

- Топай отсюда, пока я тебе его не испортил.

Курьер ничего не ответил, лишь невозмутимо повел бровями и, козырнув на прощание, легким шагом покинул территорию дома Джека.

Миссис Бойл из дома напротив, впервые за неделю увидев своего соседа, приветливо помахала ему рукой. Джек еще сильнее нахмурился. Хватит с него встреч на сегодня. Если он увидит еще хоть одного человека, то точно выйдет из себя.

- В мясорубку свою руку засунь, карга, - буркнул Джек. Он ничего не имел против миссис Бойл, приятной, милой старушки, не раз помогавшей покойной Лесли, но сейчас его бесили абсолютно все.

С силой захлопнув входную дверь, он испытал небывалое облегчение. Здесь, под крышей своего дома, в абсолютном одиночестве, ему стало хорошо и спокойно. Возвращаться в зону комфорта всегда приятно.

Джек внимательно оглядел посылку. Нечто прямоугольное и довольно увесистое – около двух фунтов (примерно 1 килограмм – прим. автора), обернутое глянцевой белой упаковочной бумагой. Сперва он хотел отправить этот нежданный подарок в мусорную корзину – неизвестно, что находится внутри и жертвой чьего розыгрыша можно стать, но любопытство перебороло страх.

Особо не церемонясь, Джек одним резким движением разорвал бумагу сверху и извлек на свет книгу в черном кожаном переплете. На обложке и корешке было выполнено тиснение красной фольгой, изображающее круг, из которого выходят три короткие наклонные линии. Такой рисунок он видел впервые.

Джек бегло пролистал страницы. Вся книга была испещрена различными символами, черно-белыми иллюстрациями и словами на латыни. Чаще всего встречалось изображение головы козла и перевернутой пятиконечной звезды. Нередки были и сцены насилия, такие как расчленение, сжигание заживо, различного рода пытки и весьма детально нарисованные половые акты.

- И кто, спрашивается, мог прислать мне эту дрянь?!

На листе, приклеенном к посылке, отправитель не значился – в этой графе стоял прочерк. Джек еще раз внимательно осмотрел обложку, провел пальцем по шершавому корешку.

- Добротная книжица, ничего не скажешь. Явно коллекционное издание. За такое, думаю, можно запросто выручить пару сотен долларов. Если это чья-то шутка, то крайне дорогая шутка.

Джек пожал плечами и кинул книгу на журнальный столик. Вопросами сбыта он решил заняться позже, а сейчас его ждали недопитое пиво и бейсбольный матч между Boston Red Sox и Los Angeles Angels, который должен был вот-вот начаться.

Но стоило сесть обратно в свое кресло, как тут же появилось непреодолимое желание снова взять книгу в руки. Странное чувство тревожности охватило его и не желало покидать, и Джек не мог объяснить, откуда оно взялось. На секунду ему даже показалось, что он слышит у себя в голове чей-то голос, который говорил: «иди сюда, ну же!». Не в силах сопротивляться невидимой силе, он подошел к журнальному столику. Книга выглядела простым черным пятном среди пестрых глянцевых журналов, поверх которых лежала, но именно она больше всего притягивала к себе взгляд.

- Мне долго тебя ждать?!

Джек мотнул головой, будто выходя из транса, и выглянул в окно. Как оказалось, кричал какой-то подросток, нарезающий на велосипеде круги на дороге. Чуть поодаль от него, едва переставляя ноги и тяжело дыша, бежала маленькая худенькая девочка.

- Вот ты копуша, Хизер. Будешь отставать, не получишь мороженого, ясно?!

Джек цвыкнул и произнес всего лишь одно слово: «Дети…».

Тем не менее, желание потрогать книгу, еще раз посмотреть ее содержимое никуда не делось, а лишь усилилось. Джек и сам не заметил, как она оказалась у него в руках.

Теперь он уже стал осматривать ее внимательнее. Как и раньше, значение написанного он не понимал, но теперь смог различить некоторые отдельные более-менее знакомые слова, встречающиеся особенно часто: satan, diabole, mortus, deus. Сомнений быть не могло, написано на латинском языке. Книга явно служила учебником или пособием для служителей некоего культа, поклоняющегося антихристу.

Сам Джек всю жизнь считал себя атеистом до мозга костей. Он не понимал людей, которые искренне верят во всякие байки про рай, ад, бога, черта, реинкарнацию и прочее, однако признавал их право на это, лишь бы не навязывали другим свои убеждения и не лезли куда не следует.

В очередной раз Джек отметил замечательное оформление книги и мысленно воздал похвалу сотрудникам типографии, в которой она была выпущена, но его никак не покидало непонятно откуда взявшееся желание пролистать все от корки до корки, рассмотреть каждую деталь.

Страница за страницей стал изучать содержимое книги. Помимо козлиной головы и пентаграммы, в ней довольно часто встречалось число 666 в различных интерпретациях. Подсознание подсказало, что его еще называют «числом зверя». И только сейчас Джек понял, что означает символ на обложке – три шестерки, слитые воедино.

Он с интересом разглядывал рисунки со сценами пыток и к своему удивлению обнаруживал, что ему нравится то, что на них изображено. Более того, некоторые из них захотелось претворить в жизнь. Он не без удовольствия представил, как в темном сыром подвале тонкими лоскутами сдирает кожу с привязанного к стене цепями курьера, принесшего книгу. Парень вызывал неприязнь, и дело было даже не в шрамах и не в постоянной улыбчивости, просто нутром Джек чувствовал, что этот человек плохой.

Сцены расчленения плавно перетекли в сцены сексуального насилия. От обильного количества иллюстраций, изображающих сатиров, минотавров и просто мерзкого вида плешивых мужчин, сношающих в самых немыслимых позах не только грудастых женщин, но и животных, Джек возбудился так, как не возбуждался от самых горячих порножурналов. Оставлять книгу не хотелось, но ему было просто необходимо снять небывалое напряжение в паху. Он убежал в туалет, но через минуту вернулся, тяжело дыша, и продолжил изучение.

На одном из разворотов красовался рисунок получеловека-полукозла. Он сидел на камне в позе лотоса, черные крылья за спиной расправлены, одна рука поднята вверх, а голова повернута вправо. Джек завороженно изучал каждую деталь диковинного существа, как вдруг вскрикнул и выронил книгу. По всему телу табуном пробежали мурашки.

«Нет, этого не может быть. Мне просто померещилось».

Однако Джек мог поклясться, что четко видел, как человек-козел медленно повернул голову и пристально посмотрел на него. Чтобы развеять сомнения, он перевернул упавшую страницами вниз книгу, нашел нужный разворот и еще больше обомлел от ужаса. Существо продолжало буравить его взглядом и помимо всего прочего за его спиной появились языки пламени, которых раньше точно не было. В следующую секунду картинка ожила, огонь разгорелся еще сильнее, а сам человек-козел вдруг встал во весь рост и протянул руку вперед, словно желая схватить Джека. Тот с хлопком захлопнул книгу и, скорее инстинктивно, нежели осознанно, швырнул ее в дальний конец комнаты.

Потрясенный увиденным, Джек прислонился к стене и медленно осел на пол. Он не мог взять в толк, что за чертовщину только что увидел. Галлюцинациями никогда не страдал, веществами никакими не баловался, алкоголем не злоупотреблял – максимум три бутылки пива в день.

Его прошиб озноб, будто в доме резко стало градусов на двадцать холоднее.

Обняв себя, Джек попытался успокоиться и собраться с мыслями. Будучи реалистом, он постарался проанализировать ситуацию с точки зрения здравого смысла.

Первое, что пришло на ум – ему досталась некая высокотехнологичная книга со встроенным гибким экраном, который мог отображать простенькие видеоролики, один из которых только что был продемонстрирован. Но нет, она выглядела самой что ни на есть настоящей, сделанной из бумаги и кожи.

Тогда, возможно, страницы пропитаны какими-то веществами, воздействующими на разум и психику. Такая версия показалась Джеку более правдоподобной, однако проверять свою догадку и вообще подходить даже близко книге не хотелось.

Его снова передернуло от холода. Нужно разжечь огонь и согреться.

На четвереньках, так как сил встать на ноги не было, Джек подполз к камину. Трясущимися руками он положил в него скомканную бумагу и несколько поленьев, наощупь нашел на полке коробок и с седьмой попытки смог, наконец, заставить спичку загореться.

Пламя быстро охватило дерево и бойко заплясало в камине. Тепла, однако, Джек почему-то не ощущал. Он подкладывал полено за поленом, пока не истратил весь запас в дровнице. От камина шел жар, но согреться не получалось. Он протянул руку почти вплотную к огню и тут же, обжегшись, отдернул.

Знобило все сильнее. Джек явственно чувствовал, как околели пальцы рук и ног, а изо рта при выдохе, как ни странно, шел пар. Переведя взгляд на книжный шкаф, на котором стояла электронная метеостанция, он к своему удивлению обнаружил, что та показывает температуру воздуха в комнате 79°F (≈26°С – прим. автора).

Джек успокаивал себя мыслью о том, что все происходящее – всего лишь страшный сон. Скоро он проснется и обнаружит, что просто уснул в кресле за просмотром телевизора. Не будет никакой книги, никаких сатанинских символов и картинок, никаких…

Внезапно он почувствовал, как кто-то крепко обнял его сзади, и что-то мягкое уткнулось в затылок. Вздрогнув, Джек обернулся и увидел перед собой Лесли. На ней было синее в горошек платье, как в тот день, в который погибла. Она выглядела печальной, в глазах стояли слезы.

- О, мой дорогой, ты же весь дрожишь. Замерз, бедненький. Давай я тебя согрею.

Джек не мог поверить, что его покойная жена сейчас здесь, во плоти, и говорит с ним. В голове один за другим возникало сотни вопросов, но ни один из них он не озвучил, а просто повернулся к Лесли и заключил в объятия. Несколько минут они так и стояли на полу на коленях, не в силах оторваться друг от друга. Дрожь понемногу стала утихать.

- Поцелуй меня, - вдруг сказала она, и Джек, не задумываясь, исполнил ее просьбу. Их губы сомкнулись. Лесли была теплая, мягкая, живая.

Они целовались с закрытыми глазами, как и всегда. Джек считал поцелуй неким таинством, предпочитал в этот момент полагаться на все остальные чувства, кроме зрения.

Вдруг в ноздри ударил запах горелой плоти. Джек сморщился, на секунду открыл глаза и в ужасе закричал. Перед ним по-прежнему стояла Лесли, только теперь она выглядела так, какой он увидел ее в морге после аварии. Именно потому, что она выглядела так, ее похоронили в закрытом гробу.

На Лесли не осталось ни единого живого места. Вся кожа обгорела, покрылась волдырями, кое-где даже просвечивали кости. Опознать ее по лицу не представлялось возможным: волос на голове, равно как век и ушей, не было, левый глаз вытек, вместо носа – бесформенное нечто.

Лесли пыталась что-то сказать, но изо рта вылетали лишь бессвязные пугающие хрипы. Когда же она протянула к нему руки, Джек, не задумываясь, схватил с подставки кочергу и со всей силы обрушил на жену. Железный прут вошел острым концом в череп жены и ее голова, будто переспелый арбуз, лопнула, запачкав комнату крови, кусочками мозгов и осколками кости.

Джек тяжело дышал. Набрать полную грудь воздуха никак не получалось. Лесли не могла оказаться видением, он слышал, видел, чувствовал ее. Она и сейчас лежала, обезглавленная, на полу гостиной. Джек поборол в себе желание подойти к телу, чтобы лишний раз удостовериться в реальности происходящего. Страх сковывал похлеще любого транквилизатора. Он просто сидел на полу, прислонившись к стене, и не моргая смотрел в потолок, заляпанный кровью.

Снова по дому разнеслась трель звонка. Этот звук больше не раздражал Джека, даже наоборот. Кто бы ни оказался по ту сторону двери, после всего, что произошло, он будет рад визиту нежданного гостя.

На крыльце стояла миссис Бойл. Старушка теребила в руках платочек, а когда Джек открыл ей дверь, тихо ахнула.

- Господи, Джек, да на вас лица нет. Что случилось? С вами все в порядке?

Он не знал, что ответить. Сказать правду, показать ей тело Лесли? А если она вызовет полицию, и на него повесят убийство? Убийство того, кто давно мертв… Ему бы хотелось все рассказать, выговориться, найти поддержку и понимание, но Джек решил, что миссис Бойл для этого не совсем подходящая кандидатура.

- Все нормально, не волнуйтесь. Я просто… просто… плохо спал этой ночью. И эти новости… э-э-э… в Сингапуре… По телевизору передавали, вы не слышали?

Он сочинял на ходу и едва сдерживался, чтобы не засмеяться, так комично и нелепо представлялась ему вся эта ситуация.

- Нет, там что-то серьезное произошло?

- Ну… сильное наводнение, не обошлось без жертв…, - Джек, видя, как сильно переживает миссис Бойл, решил прекратить пугать ее и сменил тему. – Как сами поживаете?

- Оу, я же совсем забыла, зачем пришла. Принесла вам небольшой подарочек. Думаю, вам понравится. Вытяните руки вперед.

Джек удивился, ведь с собой она ничего не принесла, тем не менее просьбу исполнил. Миссис Бойл аккуратно разложила у него на ладонях платочек, а затем обхватила свою голову руками и резко потянула вверх. Голова вместе с шеей с треском рвущейся плоти и хрустом ломаемых позвонков отделилась от тела. Джек, от страха боясь пошевелиться, наблюдал за происходящим. Миссис Бойл тем временем положила на платочек голову, которая неожиданно залилась громким басовитым смехом.

Поняв, что еще немного, и потеряет сознание, Джек с отвращением отбросил «подарочек» подальше от себя, юркнул в дом и закрыл за собой дверь на все три замка.

Это сон, всего лишь сон, как мантру повторял он себе, но чувствовал, что это не так. Все происходящее было чересчур реальным. Живые картинки, голова миссис Бойл, Лесли… Джек обвел глазами гостиную и обнаружил, что тело жены, как и брызги крови на стенах и потолке исчезли. Уже решив, что окончательно сошел с ума, увидел, что книга по-прежнему лежит в том месте, куда он швырнул ее.

- Ну, конечно! С нее все и началось…

Джек подбежал к книге и, не задумываясь, бросил ее в почти погасший в камине огонь. Пламя тут же вспыхнуло и взметнулось вверх, как будто он подлил туда горючего. Прошла минута, две, а огонь все не утихал, но и книга не желала гореть и даже не опалилась.

Почему-то Джек вспомнил курьера. Просто ни с того, ни с сего перед глазами встал его образ – не сходящая с лица улыбка, синие кепка, куртка и штаны на коричневых подтяжках, серебряная серьга в ухе. Тогда, при первой встрече, этих подробностей он не замечал, а теперь он видел все так явно, будто парень стоял перед ним.

- Будь ты проклят, сволочь! – что есть мочи крикнул Джек в никуда. – Зачем ты принес мне эту книгу? Заче-е-е-ем?!

- Затем, что так нужно. Ты был избран.

После всех произошедших событий Джек нисколько не удивился тому, что из кухни вышел Том. Сначала он подумал, что видит очередного призрака, но нутром чувствовал – на сей раз все по-настоящему.

- Вижу, ты так и хочешь на меня наброситься. Задушить или свернуть шею, правда? Только это бесполезно. Ты не сможешь причинить мне вреда. Я запросто завалю тебя, хоть с виду и неказист. Да и даже если ты убьешь меня, это тебе не поможет. О, да! Есть лишь один способ избавиться от кошмаров.

Джек напрягся. Ему очень хотелось, чтобы то, через что он прошел сегодня, больше никогда не повторялось.

- И какой же? Что тебе от меня нужно?

- А, заинтересовался? – Том улыбнулся шире обычного, и Джеку стало еще больше не по себе. – Все очень просто. Возьми книгу, открой ее на странице триста семьдесят один и три раза прочитай то, что там написано.

- И тогда все закончится?

- В тот же миг, - кивнул парень. – Никаких кошмаров, никакого страха, никакой боли. И меня ты больше никогда не увидишь, клянусь.

- Зачем тебе все это? И ты сказал, что я был избран… Кем и для чего?

- Ты очень любопытен. Не все вопросы нуждаются в ответах, тебе они в любом случае не дадут избавления. Давай не будем тянуть резину – сделай, что нужно и разбежимся, идет?

Джек не особо верил курьеру и подозревал, что это очередной морок, но готов был хвататься за любую соломинку, лишь бы прекратить тот кошмар, в котором оказался. Он подошел к камину и ножницами для угля достал из огня книгу. На удивление она нисколько не нагрелась. Если это не сон, то мистика здесь уж точно имеет место быть. Ни к месту в памяти всплыл эпизод из фильма «Властелин колец».

- Какая там страница нужна? – недовольно спросил Джек.

- Триста семьдесят один, - участливо подсказал парень, не переставая улыбаться. – Читается так как написано. Это латынь, мудрить тут не надо.

- Нашел. И вот это я должен три раза прочитать? И что потом?

- Потом все закончится, как я и обещал.

«Ну ладно», подумал Джек. Сердце бешено застучало. Его не покидало ощущение, что он совершает, возможно, самую большую ошибку в своей жизни. С другой стороны, это всего лишь напечатанные слова. Никто еще не умирал от того, что просто читал строчки текста.

- Denegando deus, animam meam levavi ad te, Satan! – прочитал Джек и вопросительно посмотрел на курьера.

- Еще два раза. Давай-давай.

- Denegando deus, animam meam levavi ad te, Satan!

Джек хотел что-то сказать, но Том зашипел на него и замахал руками.

- Не-не-не, даже не думай. Заклинание нельзя прерывать. Ну неужели это так сложно? Я разве попросил о чем-то невыполнимом? Просто прочитать маленький кусочек текста три раза. Не пятьдесят, не сто, не тысячу – всего три. Давай, дружище, без лишних слов. Последний рывок.

Джек выдохнул, набрал в грудь воздуха и произнес:

- Denegando deus, animam meam levavi ad te, Satan! (Отринув бога, вверяю тебе свою душу, Сатана! – прим. автора).

Как только последнее слово слетело с губ, его глаза широко раскрылись и в следующее мгновение он упал замертво.

- Замечательно, - по слогам произнес курьер и достал из нагрудного кармана ручку и маленький блокнотик, в который аккуратным почерком был записан список из ста имен и адресов. Найдя нужное место, парень вычеркнул шестьдесят пятую позицию: Джек Кирби, Фейр-Лоун, штат Нью-Джерси, Эберлин драйв, 17-03. – Следующий пукнт назначения – Кармель, штат Индиана.

Насвистывая веселую мелодию, курьер поднял с пола книгу, открыл все замки и покинул дом через дверь. Совершенно не заботясь о том, увидит ли его кто-нибудь, он сел в свой старенький Chrysler Cordoba и завел двигатель. Пройдет немало времени, когда, в конце концов, обнаружат бездыханное тело Джека. К тому же, как и в случае с предыдущими жертвами, коронерам ничего не останется делать, кроме как констатировать смерть от сердечного приступа.

Парень внутренне ликовал. Он действовал с опережением графика, и все шло как по маслу. В Индиане его ждали еще шестеро, родившихся шестого июня в шесть часов утра. Повелитель будет доволен, он получит души в срок, а когда придет время, встретит Тома как героя и отведет ему особенное место среди своих преданных слуг в царстве вечных страданий. Он обещал, а Сатана никогда слов на ветер не бросает.

Примечание: рассказ писался по картинке (автор иллюстрации - Стивен Эмиль Фабиан)

Я медленно открываю глаза. Не знаю, удалось ли мне вообще хоть немного поспать...

Нехотя поднимаюсь на ноги – нужно идти дальше.

Жуткий спазм в животе заставляет меня согнуться пополам. За недели (месяцы, годы? я уже давно потерял счет времени), проведенные в Пустыне, я успел немного привыкнуть к боли, но так и не научился не замечать ее вовсе.

Голод и жажда стали моими верными спутниками на пути к Черному Треугольнику. Слюна уже почти перестала выделяться, о пересохшее затвердевшее нёбо можно было запросто поранить язык. Во рту не побывало ни крошки, ни капли воды с тех пор, как я очутился здесь.

Если бы меня спросили, как это произошло и где это здесь, я бы не смог дать ответа. Мне и самому хотелось бы знать, какие события привели меня в это место, окрещённое мной Пустыней, сколько я здесь нахожусь и выберусь ли когда-нибудь отсюда.

Пустыня… Одно я знаю точно – она не из моего мира. Это бескрайнее место, в котором нет ничего кроме камня, песка, палящего солнца... и Черного Треугольника. Только он один заставляет меня идти вперед и дает надежду, надежду на то, что когда-нибудь я, наконец, выберусь отсюда. Не знаю, возможно, я просто сошел с ума, что, в общем-то, немудрено, и внушил себе, что Черный Треугольник – портал, который перенесет меня обратно домой. Как бы там ни было, я всей душой верю в это. Никогда ни во что и ни в кого не верил, ни в бога, ни в дьявола (может, потому и попал сюда), но сейчас моя вера крепка как никогда, пусть даже ни на чем и не основывается.

Как же хочется есть! И пить! Однажды я был близок к тому, чтобы закинуть себе в рот горсть песка, но передумал, разумно посчитав, что только преумножу свои страдания, не утолив при этом голода. Я пробовал сосать небольшие камешки, чтобы усилить слюновыделение. Это оказалось плохой идеей. На вкус камешки были… словами это не передать! Едва они касались моего языка, меня выворачивало наизнанку. Поскольку исторгать из себя желудку было нечего, рвота приносила мне дополнительные мучения. Однажды я даже подумал, что исторгну из себя собственные внутренности.

Кстати то, что я не умираю, служило еще одним доказательством того, что нахожусь в другом мире. Ни один человек не сможет прожить без воды больше недели. Не знаю, сколько я здесь, но уж точно намного дольше.

Кости в теле словно стали чугунными, а по венам пустили не кровь, а ртуть. Я еле волочу ноги, но все еще нахожу силы, чтобы идти вперед. Треугольник зовет, манит к себе, обещая избавление от страданий. Мне даже кажется, что он слегка пульсирует таким слабым темным светом. До него осталось совсем чуть-чуть. Еще в начале моего пути Треугольник казался мне чем-то бесконечно далеким, недосягаемым. Я шел к нему чертовски долго, а он как будто удалялся. Не иначе играл со мной, проказник. А теперь – вот же он, казалось, только руку протяни и дотронешься – близко-близко. Особенно если сравнивать с вечностью.

Снова поднимается песчаная буря. В Пустыне они не редкость. Самое ужасное, что от них практически некуда спрятаться. Лишь однажды мне удалось отыскать скальное образование, которое могло меня защитить. Там буря не причинила мне особого вреда. Однако чаще всего мне приходилось пережидать их на открытой местности. Единственной вещью, которая могла хоть как-то защитить мою голову от неумолимо жалящего песка, был мой плащ. Обветшалый, дырявый словно решето, и все же со своей задачей он справлялся. Зрение, слух, обоняние до сих пор оставались при мне, хотя никаких звуков, кроме завывания ветра, и никаких запахов, кроме запаха раскаленного песка, уловить мне еще ни разу не удалось. А вот потерять способность видеть я никак не мог. Если я не буду знать, в какой стороне находится Треугольник, тогда всё. Проще будет умереть.

Я часто размышлял о самоубийстве. Да только вот беда – в Пустыне не существовало ни одного нормального способа расстаться с жизнью. Здесь не росло ни одного дерева, на котором можно было бы повеситься. Ни одной пропасти, чтобы спрыгнуть и разбиться насмерть. Ни одного водоема, чтобы утопиться. Ни одного острого предмета, чтобы вскрыть себе вены или вонзить в сердце. Единственным вариантом оставалось разбить голову о камень, но решиться на это я не мог. Где гарантии, что я не буду биться в агонии сутки напролет, если неудачно сломаю шею и меня парализует? Или что смогу удариться достаточно сильно и тут же испустить дух, а не стать безмозглым дурачком с перекошенным ртом и пустым взглядом?

Поблизости нет ничего, ни единой выпуклости, за которой можно было бы укрыться. Только горная гряда впереди, но туда я бы не успел добежать, даже будь у меня волшебные сапоги-скороходы. Что ж, плащ, мой милый верный друг, послужи мне еще раз, прошу тебя! Я обматываю им голову, оставив небольшое отверстие для дыхания, и, свернувшись калачиком, ложусь на песок. Такие же рваные, как и плащ, штаны и рубаха не защитят мое тело от песка, но хотя бы смягчат его укусы. А к боли я успел немного привыкнуть.

В этот раз буря свирепствовала недолго. Песок жалил не так сильно, как раньше, и даже не оставил ни одной царапины на коже. На короткое время я даже представил, что нахожусь на некоей необычной массажной процедуре.

И вот я снова в пути. Треугольник там, за горной грядой. Оставалось немного, самую малость.

Я взбираюсь на скалы. Силы на исходе, но осознание того, что скоро все мучения могут закончиться, открывает во мне второе дыхание. Стираю руки в кровь, но постепенно преодолеваю уступ за уступом.

Поднявшись наверх, я вижу перед собой Его. Треугольник во всей своей красе и величии. Светится, пульсирует. Внезапно я почувствовал, как меня обдало прохладой – приятной, исцеляющей. После изнуряющей, высасывающей из тебя все соки жары, то чувство, которое я испытал в тот момент, было сродни оргазму. Я вздрогнул всем телом, и мурашки волной пробежали от макушки до самых пяток, а затем и обратно. Сомнений быть не могло, Он звал меня к себе.

Только сейчас, взглянув вниз, я увидел, что мне предстоит последнее испытание. Подступы к Треугольнику охраняла огромная глубокая впадина, преодолеть которую можно было лишь по узеньким дорожкам, паутиной проходящим через нее.

Я спустился с гряды и вскоре оказался перед расщелиной. Узенькие дорожки, шириной едва ли больше моей стопы, выглядели не слишком-то надежно. Было бы очень обидно, пройдя такой путь, оступиться и упасть в бездонную пропасть. Да только вот ничего другого, кроме как идти вперед, мне не оставалось. Сдаться в шаге от заветной цели? Ну уж нет!

Я выбрал самую крепкую и надежную на мой взгляд дорожку и стал продвигаться по ней боком. Делал короткие шажки, одновременно стараясь удерживать равновесие. Хвала богам, ветер больше не налетал – то ли он услышал мои мольбы, то ли просто не доходил досюда.

Наконец я оказался на другой стороне впадины. Ноги, все это время находившиеся в невероятном напряжении, гудели как гонг, по которому ударили молотом. Однако я справился! Дошел!

Треугольник! Я уже иду! Я здесь, друг мой!

Прохлада, исходившая от Него, стала куда более ощутимой. В кои-то веки я мог дышать полной грудью. Ни с чем не сравнимое удовольствие!

Черное марево Треугольника покрылось рябью, призывая меня шагнуть внутрь. Медлить я не стал – просто взял и прошел сквозь портал. Навстречу дому.

***

До чего же холодно!

Где это я? Кругом только лед и снег. Я чувствую, как волосы на голове покрываются инеем. Дышу на замерзшие ладони, но не чувствую тепла. Лишь холодный пар вырывается у меня изо рта.

Я смотрю вперед и замечаю вдалеке слабое сияние. Щурюсь, напрягая зрение.

О, боги, за что вы так со мной?! Это не мой дом! Я попал в другой мир! В Царство вечного холода!

Крик отчаяния и ужаса вырывается у меня из глотки и эхом разносится по долине.

А там, на горизонте, пульсирует, будто смеясь надо мной, Голубой Треугольник…