Добрый день, мой уважаемый читатель!
В своей книге я хотел бы рассказать Вам об интересной и в тоже время закрытой от общества работе в уголовно-исполнительной системе, а именно в исправительной колонии строгого режима. Как мне кажется, книга будет интересна тем, кто планирует связать свою судьбу со службой в УИС, а также тем, кто хотел бы узнать побольше о жизни осужденных в местах лишения свободы.
Поскольку я нес службу в воспитательном отделе, то и большую часть книги я посвящу ему, его сотрудникам, постараясь не оставить без внимания и другие отделы и службы.Я затрагиваю значительный временной период (с 2003 г. по 2013 г.), событий и участников в нем будет великое множество. Естественно, взять разрешение у них на их упоминании я не смогу, поскольку многие разъехались, кого то уже нет на этом свете, и как следствие я сознательно не упоминаю место происходящих событий и фамилии персонажей.Тем не менее, я уверяю Вас, что все здесь описываемое чистая правда.
Я постараюсь писать весело и непринужденно, чтобы не утомлять своего читателя, однако в тоже время не смогу обойтись и без мрачных, трагичных моментов.
Вступление
Эта небольшая часть моего повествования будет написана достаточно сухо, т.к. в небольшом объеме мне нужно будет рассказать о 22 годах моей жизни, за что я заранее извиняюсь перед своим читателем.
Вашего автора зовут Дмитрий. Я родился в 1981 г., в самой обычной семье. Моя мама всю свою жизнь проработала техником по учету электроэнергии, а отец обычным электриком. Никто и никогда в моем роду не был сотрудником органов.
Закончив школу, я поступил в 1998 г. в педагогический институт. Заканчивая обучение, передо мной, как и перед всеми выпускниками встал вопрос будущего трудоустройства. Честно говоря, я особо им не занимался, поскольку хотел сходить в армию, однако судьба распорядилась иначе. Вместе со мной училась девушка, отец которой был начальником управления по конвоированию осужденных в звании полковника. Весной 2003 г., узнав о моих планах потоптать сапоги в армии, она предложила поступить на службу к отцу. Как я узнал позже, в те времена в уголовной системе был огромный дефицит кадров, и выпускника ВУЗа отдел кадров мог легко отмазать от срочной службы.
«К чему терять год?» - подумал я, после чего напросился на беседу с полковником.
- Собак любишь? - сходу спросил меня он.
-Эээ…Ну, не особо - ответил я, вспоминая как меня в 7 классе зимой за щиколотку таскала по двору соседская овчарка.
-Ерунда, втянешься! - бодро ответил полковник, направляя меня в отдел кадров управления.
Там кадровик выдала мне направление на прохождение медицинской комиссии на должность кинолога, с которым на руках я и вышел из здания. Нужно упомянуть, что управление по конвоированию располагается в глухом пригороде, и автобусы там ходят не часто. Прождав на остановке полчаса, я решил зайти в соседнее здание, узнать расписание движения автобусов. Как оказалось впоследствии, это был штаб (административное здание, в котором располагались различные службы) исправительной колонии строгого режима.
На крыльце, укрываясь в тени стоял седовласый мужчина в звании подполковника.
-Что ищешь?- спросил меня он, окинув меня взглядом опытного, повидавшего жизнь человека.
- Да вот, хотел узнать, когда будет автобус – скромно ответил я.
- Следующий только через час! А что это у тебя?
- Направление на медицинскую комиссию. Вот, в конвой кинологом пойду.
- А ну ка пойдем ко мне, поговорим.
Подполковник легко подтолкнул меня в спину, и я оказался в его кабинете. Как оказалось, подполковником оказался заместитель начальника по кадрам и воспитательной работе с осужденными Анатолий Викторович.
В кабинете Анатолия Викторовича я провел часа три. Он, как мастер своего дела быстро объяснил мне что такое работа кинолога, после чего сделал мне заманчивое предложение стать офицером, поступив на службу в колонию, на должность начальника отряда, т.к. в настоящее время остро не хватает таких молодых специалистов как я. Он живописно обрисовывал перспективы службы, все больше и больше зомбируя меня и погружая в транс. Досрочная пенсия, ордена и медали, всевозможные льготы, почет и уважение граждан, любовь женщин должны стать моими постоянными спутниками. Апогеем его речи стала перспектива незамедлительного получения квартиры от государства! Бинго, и жизнь удалась!
Я вышел из штаба колонии имея на руках уже новое направление на медицинскую комиссию на должность начальника отряда отдела воспитательной работы с осужденными.
Приехав домой, я поведал матери о разговоре с Анатолием Викторовичем.
Мать, грустно вдохнув сказала – «что ж тогда туда никто не идет?»
Ответ на этот вопрос я узнал через три месяца.
Глава 1. ОВРО
27 августа 2003 г. мой летний отдых был прерван телефонным звонком. Сотрудник отдела кадров сказала, что завтра мне нужно приступать к службе.На следующий день меня встретил Анатолий Викторович, и проводил к кабинету с табличкой «ОВРО».
-Отдел воспитательной работы с осужденными – пояснил он.
-Понятно – ответил я, хотя честно говоря, мне понятно ничего не было.
-Знакомься, это Андрей Владимирович, твой начальник.Андрей Владимирович оказался начальником отдела воспитательной работы.
В затертом зеленом камуфляже, со спичкой в зубах он производил впечатление опытного бойца.
- Здрасьте! Я Дмитрий. Рад с Вами познакомиться.
- Дима, общаемя на ты. Я в зону на планерку, ты здесь сиди, жди меня.
Андрей ушел, оставив меня одного. Кабинет производил удручающее впечатление – ремонта он не видел лет десять, обои на соседних стенах были разные, полки завалены бумагами, на столе валялись в хаосе документы. Более всего меня удивили порножурналы, лежащие в куче на сейфе.
По возвращению Андрей дал мне приказы, указав что и где стоит законспектировать.На мой вопрос про порножурналы Андрей пояснил, что их изъяли при обыске. Почему он их не выкинул, я спросить постеснялся.Спустя пару дней мне оформили пропуск в зону, и впервые в жизни я перешагнул рубеж, отделяющий обычных граждан от уголовников.
Да! Здесь стоит остановиться поподробнее. Зона! Колония! Легкий трепет испытывает человек, оказавшийся впервые в колонии. Проходя по плацу, на тебя смотрят осужденные из локальных участков, огороженных забором из сетки-рябицы.
-Владимирович! Владимирович! Узнал за меня? – кричал какой-то зек Андрею.Андрей даже не реагировал.
- Вас…Тебя зовут – сказал я ему.
-А! – отмахнулся Андрей. Им всегда что-то надо, а я один.
Мы прошли до Дежурной части. Дежурная часть, или как ее все называют в колонии дежурка, располагалась на втором этаже небольшого кирпичного здания, на первом этаже которого находился магазин.В дежурке творился хаос. За пультом, на котором все звенело и мигали индикаторы сидел парень, беспрерывно соединяя кого-то по внутреннему телефону, успевая при этом открывать электрозамки локальных участков.Кто-то громко ругаясь искал в сейфе дежурного какие-то документы. Рядом со мной при входе стоял осужденный. Его поднял в дежурку инспектор, так как он тащил со столовой банку с кашей (а вынос продуктов питания из столовой запрещен) и никак не хотел с этой банкой расставаться. Инспектора он пытался убедить, что каша предназначается кошкам, однако тот был непреклонен. Поняв, что банки ему не видать зек поплелся в отряд.
-Да, дела…-подумал я.
Андрей, взяв со стола журнал учета нарушений осужденных пошел в штаб колонии на планерку. Я шел следом.Штаб колонии представлял собой старое здание из красного кирпича, по внешнему виду которого было видно, что лет ему 80, не меньше.
В штабе колонии располагался кабинет начальника колонии, кабинеты его заместителей и кабинет нарядчика.
Нарядчик – это осужденный. В его обязанности входит вести учет осужденных, учет их по отрядам, по выходу на работу в пром.зону и т.д. Если можно так сказать, среди т.н. «красных» осужденных (т.е. тех, кто работает на должностях в колонии) нарядчик самая блатная должность, т.к. он постоянно находится рядом с начальником колонии (или как его называют «хозяином»), с операми и т.д., и как следствие может урегулировать различные вопросы. Естественно, на такую должность назначают осужденного немолодого, толкового, чтоб другие осужденные не смогли каким то образом повлиять на него.Нарядчиком оказался мужчина лет 50. Я уже позабыл его имя, однако помню отчество – Васильевич. Он был родом с Украины, и жил в Москве. Васильевич ранее был не судим и отбывал наказание за разбой 13 лет. Отсидев лет 10 он ждал суда по УДО (условно-досрочного освобождения), и считал свое наказание вполне справедливым. При разбое на последнюю квартиру его подельник на его глазах, уходя от погони сорвался с балкона 12 этажа и разбился, а он сдался милиции. Васильевича жена не ждала, а ждала дочь, к которой он спустя примерно пол года и уехал, освободившись по УДО. Где он сейчас, одному богу ведомо….
Тем временем, мы зашли на планерку к начальнику колонии, или как его называют что зеки, что сотрудники "хозяину".
Хозяин…Это главная фигура колонии. От него зависит судьба 1300 осужденных, 150 сотрудников и 100 человек вольного состава.Начальника колонии звали Анатолий Дмитриевич.
Анатолий Дмитриевич был седовласым высоким, крепким мужчиной в возрасте и званием полковника. Он имел необычайный голос – низкий, и очень хриплый. Когда он начинал говорить, все замолкали. Звезды на его погонах, в отличие от остальных сотрудников были вышиты нитками золотистого цвета и имели весьма эффектный внешний вид. Естественно, он имел прозвище среди сотрудникаов – «Железный Феликс».
О нем ходили по колонии легенды. Я не могу здесь привести большую их часть, т.к. они нецензурные, но кое-что можно выложить.
На планерке как-то дежурный докладывает:
-Товарищ полковник, у нас ЧП!
- Что случилось?
-В курятнике ночью свет выбило, темень!
- У тебя что ли куры ночью книги читают? Все сотрудники лежат под столом!
Или такой случай. Какой то зек залез на тополь, и отказывался слезать в знак протеста, т.к. у него что-то забрали при обыске. Анатолий Дмитриевич, проходя мимо дерева посмотрел на него и лаконично выдал: «Херня! Жрать захочет – слезет!».
.…После планерки у начальника колонии мы прошли в наш кабинет. Здесь Андрей познакомил меня с другими начальниками отрядов. Да, сотрудники в то время подобрались что надо! Я думаю, стоит вкратце рассказать о них, поскольку каждый из них обладал определенной, уникальной чертой.
Алексей Антонович - добродушный крепкий русский мужик, ранее всю жизнь проработавший летчиком малой авиации. В начале девяностых его сократили, и он поступил на службу в колонию. Алексей Антонович, как и присуще любому русскому человеку любил выпить, и к сожалению не только по пятницам.
Юрий Владимирович - весельчак, любитель петь песни, однако слегка был глуховат, за что частенько страдал на планерках.
Александр Питиримыч – добродушный мужчина, но совершенно не подходящий для работы в колонии. Ранее он проработал в фельдъегерской службе, однако по какой то причине был уволен, после чего решил добивать свою максимальную пенсию (25 календарных лет) в зоне.
Владимир Витальевич – философ и воспитатель. Обладатель низкого голоса, любимой фразой которого была «бытие определяет сознание». Ее он вставлял часто во время разговора, нередко с ее помощью связывая предложения.
Фярид Харисович – об этом человеке я расскажу подробнее, т.к. он стал моим наставником.
Помимо этих пяти уважаемых мужчин в отделе было пару молодых ребят, чуть старше меня. Серега – слегка странноватый тип, спустя пару месяцев уволившийся со службы, т.к. связался с ккой то сектой, в которую по слухам его втянула жена.
Вениамин – улыбчивый парнишка, но прослуживший также не дольше Сергея.
Также параллельно со мной в отдел пришло еще четыре выпускника, двоих из которых уволили за неслужебную связь с осужденными практически сразу, может быть в течение полугода.
На планерке я узнал, что мне достается отряд №13, в котором числилось порядка 100 уголовников, для которых я должен был стать отцом родным. Фярид Харисович (или по простому Харисыч) был назначен моим наставником, т.к. и его отряд №11, и мой отряд №13 находились в одном здании.
-Сынок, пошли в отряд! – сказал Харисыч.
Открылся электрозамок калитки локального участка наших отрядов, и я с Харисычем зашел в мрачный, неосвещенный коридор барака.
Тогда я не знал, что здесь мне придется провести четыре года своей молодой жизни.
Глава 2. Харисыч.
Первое, что поражает человека, впервые зашедшего в общежитие осужденных – запах. Кажется что воздух состоит из запахов пота, табака, затхлых вещей, обуви и остатков еды. Картина усугубляется вечным полумраком в жилых секциях, т.к. окна в лучшем случае моются пару раз в году, а все подоконники заставлены какими-то банками, бутылками из под кетчупов, тарелками и т.д. С общего коридора секции до конца не проглядывались, поскольку между верхнем и нижним ярусами кроватей практически повсеместно были натянуты простыни, выполнявшими роль отделяющих перегородок. Зеки жарили хлеб на плите в кухне, отчего по всему коридору стоял дым. Такой жареный хлеб они называли «жамшыки».
- Мрачноватая картина…- подумал я.
Между тем Харисыч открыл свой кабинет, и я прошел в него.
- Чаю? – спросил Фярид.
- Давайте, если можно – опять скромно ответил я.
Харисыч приоткрыл дверь и поймам первого проходившего зека попросил позвать кого-то то ли по имени, то ли по кличке «Мусик».Мусик (я не помню его имени) оказался дневальным отряда №11. Дневальный – осужденный, работающий непосредственно с начальником отряда. Он ведет учет осужденных в отряде, подготавливает поименные карточки на утреннюю и вечерние проверки, занимается хозяйственными делами в отряде, и т.д. За свою работу он получает небольшую зарплату, которую как правило тратит тут же в магазине на чай и конфеты для себя и сотрудников, постоянно заходящих к нему после обыска в отряде и прочих мероприятий.Мусик, зайдя в кабинет без слов понял что от него требуется и тут же принес чай и конфеты. Мусик имел вид абсолютно интелигентный, не свойственный осужденным – аккуратная стрижка, отсутствие наколок, тихий голос. Весь его образ довершали очки с затемненными стеклами.- Таких зеков не бывает…- по наивности подумал я. Я сильно ошибался – Мусик отбывал 12 лет за вооруженный разбой на квартиру, совершенный в составе банды.
Харисыч, поинтересовавшись о делах в отряде отпустил Мусика по своим делам.
А теперь я расскажу поподробнее по Фярида Харисовича. Фярид был по национальности татарином. Попал в наш город он из Пензы, по распределению еще в советское время. Фярид проработал на тот момент в колонии почти 25 лет, поэтому во первых его уже ничем удивить было нельзя, а во вторых он совершенно не переживал за работу. Роста он был невысокого, с полноватой фигурой.
Фярид ходил по зоне с папкой под мышкой, с фуражкой на затылке, и очень любил производить важное впечатление, изображая своим видом кипучую деятельность. Это называлось «быть в образе». Как я узнал чуть позже, почти все сотрудники колонии находились в таком состоянии.
Меня он с ходу окрестил сынком
.-Сынок, знаешь что самое главное в нашей работе? – спросил он меня.
- Э…Ну, наверное знать законы?
- Главное – большая мусорка! – засмеялся Фярид, и стал наводить порядок на столе, сбрасывая в нее старые заявления, ходатайства осужденных, судя по датам провалявшиеся на столе не одну неделю.Фярид был знатный «болтокрут», как его называли осужденные. О его отношении к работе ходили легенды. Я сам был свидетелем не одного случая, когда Харисыч просто издевался над зеками, надеявшимися на него.
Один раз Харисыч пил чай в каптерке. Зашел зек, несколько дней назад отдавший ему по всей видимости какое то заявление, может быть на свидание или телефонный разговор, а может быть даже ходатайство на помилование.
- Харисыч, подписал? – спросил он.
- Подписал – ответил сходу Фярид, даже не помня ни этого зека, ни его заявления. Обычно после этого ответа зек уходил, но видимо это был не тот случай.
- И что теперь? - удивленно спросил осужденный.
- Вызовут!
- Куда вызовут? – опять удивленно спросил зек. Видимо, в его заявлении была совершенно иная просьба.
- Ты мне мозги не биби (вместо биби была сказана другая фраза)! Куда писал – туда и вызовут!
Или такой случай. Однажды Фярид пришел с утра с бодуна. Накануне он выпивал с начальником опер.отдела (на нем я тоже остановлюсь подробнее чуть позже) и с утра болел.
- Сынок, я с папкой вчера ушел?
- Да.
- Потерял ее где-то…А, ладно.В папке Харисыч таскал заявления, ходатайства на УДО, акты по нарушениям осужденных и прочую макулатуру.
- Не переживай, найдется – успокаивал его я.
-Я буду переживать? Пусть зеки переживают за свои бумаги! – рассмеялся Фярид.…
Зеки, смекнув что с Харисычем каши не сваришь, стали все свои бумаги тащить мне. Я оформлял документы на условно-досрочное освобождение, перевод в колонию поселение, оформлял осужденных за нарушения в ШИЗО (штрафной изолятор), подписывал заявления на телефонные переговоры, свидания, и т.д. Фактически я стал работать начальником двух отрядов. А Харисыч и не возражал! Любимой его поговоркой стала такая «Сынок, работай! Зря я что ли за тебя налоги пять лет платил, пока ты там в институте учился бабочек ловить!».
Ну, так мы и стали с ним нести службу – я помогал ему по бумагам, а он гонял зеков в отряде....
В 2007 г. у него случился инсульт, и он очень долго был на лечении. Я постоянно навещал его в больнице. Потихоньку здоровье возвращалось к нему, и он даже начинал шутить. Спустя полгода его выписали. Начальник колонии перевел его на более простую работу в знак уважения его выслуге и его возрасту.Харисыч прослужил примерно до 2010 г. Выйдя на пенсию, совершенно бросил пить алкоголь и занялся на родине сельским хозяйством – завел кур, баранов, коров.
Иногда, раз в год он приезжает к нам, и мы устраиваем посиделки. Харисыч смотрит на нас, улыбается и вспоминает свою службу…
Глава 3. Мой отряд № 13. Назар.
Мой отряд был рабочим – т.е. зеки выходили работать на пром.зону колонии. В представлении обывателей, да и в моем тоже осужденные должны целыми сутками пилить лес, подтаскивая буграми стволы на пилораму. Конечно же, это не так.
На пром.зоне, помимо пилорам находились свинарник, котельная, гараж, цехи глубокой переработки древесины, швейные цеха и еще целая куча различных производств. Колония - словно отдельное государство. Мне иногда казалось, что если закрыть все ворота, то мы, словно подводная лодка можем автономно существовать не один месяц - на складах имелась еда, воду можно брать со скважины, электричество можно вырабатывать генератором.
Мои осужденные трудились в цехе сувенирной продукции, или как его они сами называли в «сувенирке» - резали шахматы, нарды, шкатулки и прочий шир.потреб. Ежедевно на работу выходило человек 40, а остальные находились в отряде, в жилой зоне.
Публика в моем отряде была разношерстной – убийцы, насильники, грабители, воры и т.д. Примерно 2/3 народа были местные, а 1/3 москвичи. В отряде были разные все касты – «обиженные», «мужики», ну и ясное дело «блатные». Более того, в моем отряде отбывал наказание и лидер преступников зоны Серега – т.н. «смотрящий».
Изучая личные дела, приговора я, до недавнего времени совершенно не знакомый с преступным миром человек, был поражен. Просто немного расскажу о тех людях, с кем мне пришлось работать.В отряде было 2 человека, убившие своих матерей. Имя одного уже не вспомню, второго звали Алексей. Алексей, т.к. носил очки имел прозвище очкарик, и находился среди касты т.н. «обиженных». За убийство матери он получил 10 лет, и на тот момент отбыл пару лет. Интересен был приговор бригадира сувенирного цеха, мужика по имени Владимир. Он был киллер. Убийства он совершал по примеру знаменитого Леши-солдата, используя парики и женскую одежду. Ему отвесили 18 лет, из которых он тогда отбыл примерно лет пять. Забегая вперед, скажу что с ним я поддерживал нормальные взаимоотношения, и знаю что он освободился условно досрочно. Проживает он сейчас в г.Смоленске, работает водителем автобуса.Среди москвичей характерны были почему то разбои. Так, один мужик, по моему его фамилия была то ли «Гичев», то ли «Гочев» совершил разбойное нападение на авторынок в Москве. Залетев с обрезом в балок, он застрелил кассира, но не успел взять деньги. Срок ему дали 15 лет. Ранее он был не судим, и постоянно был подавлен своим сроком. Нарушений он не допускал, вследствие чего в последующем был переведен по решению суда в колонию-поселение.Были в отряде и насильники мальчиков. Я помню их имена, но не хочу о них вспоминать и рассказывать.Был тихий парень с деревни по имени Владимир. Будучи старослужащим в армии убил новобранца. Получил 6 лет.
Пожалуй, один из самых поразивших меня приговоров был в отношении человека, убившего за один день четверых женщин. Имя убийцы я не помню и даже вспоминать не хочу. Он был полубомж, и шастал по свалкам в поисках цветмета. Забредя на базу одного из предприятий он стал воровать кабель. Сторожем в тот вечер была женщина, к которой как на грех пришли две дочери. Матери не здоровилось, и она старшую дочь, которой было 16 лет пройтись по территории. Она, заметив что воруют кабель закричала, но вор не убежал, а набросился на нее, ударив ножом, после чего стал дальше заниматься кабелем.Мать, переживая что дочери нет отправила вторую. Второй было 14 лет. К сожалению, ее постигла та же участь. Наконец мать, не дождавшись детей вышла из балка и увидела вора. Тот, не раздумывая нанес ей несколько ударов ножом. Вот так, за пол часа не стало целой семьи...Убийца, сдав кабель в цветмет и вернувшись в поселок зашел к своей знакомой, выпил с ней. Что творилось у него в голове, мне не понять. С целью сокрыть убийство трех человек, он решил убить знакомую и незамедлительно сдаться милиции. Видимо, он решил получить за бытовуху лет шесть, семь, и пока шло следствие спрятаться в СИЗО.Однако, не вышло. Ему дали 25 лет. Почему не ПЖ, я не знаю…Судьба с ним распорядилась иначе. Осознавая оставшийся срок, он свел счеты с жизнью, повесившись в камере штрафного изолятора.
Да, контингент был тот еще! В то время строго не соблюдались номы уголовно-исполнительного законодательства, и в одном отряде находились как ранее не судимые, так и лица с семью, восемью судимостями.Поначалу работать было тяжело. Работяги, заправив свои шконки уходили на работу, а оставшая масса народу целый день слонялась по отряду. Многие днем спали, кто-то читал книги, кто-то смотрел телевизор – вообщем убивали время. Тяжело было заставить народ убираться хотя бы у себя в проходах – сумки зеки хранили под кроватями, а не в каптерках, тумбочки были заставлены всевозможными банками, или как их называли «чеплашками». Телогрейки висели на спинках кроватей, а не на вешалках. Вообщем мрак!Я вызывал зеков по одному в свой кабинет. Кого то можно было убедить словом, кого то приходилось наказывать – накладывать взыскания, сажать в штрафной изолятор. Медленно, очень медленно ситуация стала меняться к лучшему, однако все же этого было недостаточно. В коридорах по прежнему была темень, при входе в отряд повсеместно валялись окурки, в туалет вообще зайти было страшно.Я, в силу отсутствия опыта не знал как исправить ситуацию…
На отряде хозяйственными делами занимается дневальный, или как его называют осужденные «старшак». Ранее я вас познакомил с Мусиком, дневальным отряда № 11, а теперь познакомлю со своим.Имя его кануло в лету. Я помню только кличку – «Бэба». Бебе было лет 35, и за свои годы он имел три судимости. Бэбу я наблюдал в двух состояниях – либо на плацу во время проверки, когда он помогал мне отбивать карточки с данными осужденных, либо спящим в вещ.каптерке. Неважно, сколько было времени – Бэба всегда спал. Помимо этого, он был редкостный тормоз и неряха. Любые поручения он выполнял спустя рукава, либо вовсе забывал про них. Постепенно для меня стало ясно, что порядок в отряде с ним не сделать, и я стал всерьез задумываться о его замене. К сожаленью, на тот период времени мне было трудно прямо в глаза сказать человеку, что он меня не устраивает по работе. Судьба все решила за меня. Бэба, пользуясь своим положением прошел на пром.зону, откуда вместе с досками для пола пронес бутылку какой то мутной браги. Оперативники сработали четко, и к вечеру Бэба поехал в штрафной изолятор, слетев с должности дневального.Штрафной изолятор, или сокращено ШИЗО. Это помещение, где в камерах зеки отбывают наказание за достаточно серьезные нарушения сроком до 15 суток. Целыми днями осужденные сидят, читают книги, рассказывают друг другу истории, как они до осуждения воротили деньгами, ездили только на Мерседесах и БМВ и решали бандитские дела.…
Наступил ноябрь 2003 г. Я уже достаточно хорошо знал своих осужденных. В своей работе я старался расположить их к себе, никогда никого незаслуженно не обижая. Меня в отряде называли по отчеству – Александрович, или просто «Саныч».В один из ноябрьских дней ко мне в кабинет зашел осужденный по фамилии Максимов. Максимов или «Макс» был зеком старой закалки, и имел за плечами не одну ходку. Лет тогда ему было под пятьдесят. Роста он был не высокого, и ходил он с тростью.
- Саныч. Старшака у нас нет. Скоро нужно будет снег убирать с локалки (локалка, т.е. «локальный участок» – территория отряда, огороженная забором. Внутри локалки есть участок для курения, турники, столы для шахмат, домино и т.д.).
- Да понятно. Есть кто на примете?
- Есть один парень, он в соседнем отряде. Я его давно знаю. Его кличут Олег, погремуха «Назар».
Я побеседовал с Олегом. Его фамилия была Назаренко, отсюда и кличка. Назар быстро мне раскидал, что и как он будет делать в отряде, после чего я через оперов перекинул его к себе.
Про Назара я хотел бы рассказать подробно. Ни до, ни после я более не встречал таких осужденных! Назар был сыном тюрьмы. Свои подвиги он начал еще на малолетке, имея к своим 30 годам четыре судимости. Между судимостями Назар на свободе особо не задерживался. На сей раз он был судим за разбой к 9 годам колонии, из которых на тот момент отбыл примерно 5 лет.Мы быстро сработались. Назар отлично справлялся со всеми хозяйственными делами. В отряде стало чище – уборка проходила и утром, и вечером. Решили вопросы с освещением – поставили лампы даже там, где их отродясь не было. Локальный участок тоже стал преображаться. Походы на пром.зону стали у меня и Назара постоянными – то мы тащили краску для пожарного щита, то саморезы и гвозди для полов, то еще какую то ерунду.Назар, как рыба в воде ориентировавшись среди преступников постоянно мне подсказывал, кто и что замышляет недоброе – кто где брагу поставит, кто по ночам в карты играет и т.д. Естественно, Назару приходилось постоянно «крутиться между двух огней» – мною и блатных, однако он всегда оставался на моей стороне, никогда не предавая меня.
Примечательны два случая.
Однажды Назар зашел ко мне в кабинет, сказав что блатные просят забрать с проходной на пром.зоне секцию батареи, в которую вмонтирован электротэн. Внешне батарея выглядела самой обычной, и даже имелись выходы для подсоединения труб к системе отопления. Электротены строго запрещены для использования в жилых секциях согласно мер пожарной безопасности. Естественно, блатные хотели этот тен поставить в свою секцию.Назар не мог им отказать, поэтому придумал такой спектакль…Мы подошли в проходную, в которой находилось человек 20. Далее состоялся такой диалог:- Саныч. Вот батарея для отряда- Назар, да какая это батарея? Это же тэн!- Да какой тен? Вон, и подводка для воды есть, нужно забирать в отряд!- Не ври мне!Тут Назар, резко развернувшись пошел на выход, крича при этом типа «да нафиг оно мне надо! Стараюсь для отряда, а никто не ценит и т.д.».Я даже слегка опешил. Вернувшись в отряд я нашел Назара в каптерке. Он смеялся, наливая чай себе и мне, как ловко съехал от
блатных, при этом прямо говоря, что пошли они куда дальше со своим тэном, ведь тепло будет им, а отвечать потом ему.
Второй случай. Я дежурил в ночь на СУСе (СУС – отряд строгих условий содержания), в котором отбывали наказание самые отъявленные преступники. СУС отгорожен о жилой зоны забором, и попасть свободно на его территорию нельзя. Зайти можно только через калитку, для чего со стороны жилки установлен звонок для вызова инспектора.Примерно около 21.00 раздался звонок. Я вышел, и увидел около двери Назара.- Тебе чего?- Саныч, дверь не открывай – тихо сказал он. Блатные просят через тебя передать пакет с конфетами (он назвал кличку, я уже не помню), так как у него сегодня день рожденья. Завтра об этом узнают опера, у тебя будут проблемы. Я пойду в отряд, отдам их обратно. Скажу ты не разрешил. Ок?- Давай.Назар развернулся и пошел в отряд, на ходу показывая блатным, отиравшимся в локалке, что мол не хочет Саныч передавать подарок
.…Прошел примерно год. Сын тюрьмы захотел на волю. Я написал характеристику на Назара, подготовил необходимые документы. Назар прошел суд и был овобожден условно-досрочно. Мне жаль было с ним расставаться, но и держать его вечно было нельзя. Он подготовил мне достойного приемника, парня по имени Слава. Славик тоже хотел домой, не хотел лезть в блатные дела, хотя сам был на свободе в бандитских кругах.
Судьба Назара сложилась печально, иначе я не стал бы здесь так подробно расписывать его дела, подставляя его. Освободившись зимой 2005 г. он вернулся в свой город, но не найдя себя на свободе спился. Примерно через год я узнал, что он повесился. Назар, покойся с миром…Моя же служба шла своим чередом…
Продолжение следует...
