Zarazakill

Он победил. Он социалист. И он действительно обещает арестовать Нетаньяху, если тот приедет в Нью-Йорк. Если вы думали, что США — это про свободный рынок, капитализм и «американскую мечту», то, видимо, вы не читали новости за 5 ноября 2025 года.
34-летний Зохран Мамдани, депутат ассамблеи штата, мусульманин, уроженец Уганды (мать и отец — индийцы), стал первым мэром-социалистом в истории Нью-Йорка. Он набрал более 50% голосов, оставив позади даже бывшего губернатора Эндрю Куомо и республиканца Кертиса Сливу.
И да, он открыто называет себя «демократическим социалистом» — не «левым демократом», не «прогрессистом», а именно социалистом.
А теперь самое интересное — его предвыборные обещания:
- Бесплатный и быстрый автобус (сейчас они еле ползут со скоростью 13 км/ч — медленнее пешехода в пробке);
- Заморозка аренды для 1 млн квартир со стабилизированной рентой;
- Бесплатное дошкольное образование для всех детей до 5 лет;
- Муниципальные магазины в каждом районе — «чтобы бороться с корпоративной олигархией»;
- Повышение налогов для богатых — чтобы собрать $9 млрд в городскую казну (при том, что его планы стоят $7 млрд в год — больше, чем бюджет NYPD!);
- Арестовать Биньямина Нетаньяху, если тот приедет на Генассамблею ООН:

Наш город верит в решения Международного уголовного суда
(При этом США не признают юрисдикцию МУС, но детали, видимо, не так важны.)

Реакция Трампа?
«Стопроцентный фанатик-коммунист!» «Он не получит из федерального бюджета ни цента!» «Если мешает — арестуем его самого» Он даже угрожал взять Нью-Йорк под федеральный контроль, чтобы «навести порядок».

А Илон Маск в последний день выборов призвал голосовать против Мамдани — за Куомо.

Интересные детали: - Мамдани стал гражданином США всего в 2018 году — 7 лет назад! - Он — первый мэр-мусульманин, первый южноазиатец и самый молодой мэр Нью-Йорка за 100 лет.
- Его поддержали Александрия Окасио-Кортес и Берни Сандерс, но отказались поддержать сенаторы Чак Шумер и Кирстен Гиллибранд.

The New York Post на первой полосе изобразил его с серпом и молотом и назвал город «Красное Яблоко».

Итог: Нью-Йорк — город, который некогда «поднял» Трампа, теперь сам стал фронтом социалистического эксперимента. Если Мамдани выполнит обещания — США получат первый «соцгород» на манхэттенской модели. Если нет — его карьера станет лучшим аргументом против прогрессистов до конца века. А пока… поздравляем с исторической победой, товарищ мэр. Только не забудьте, где брать $7 млрд.

P.S. Представьте, что кто-то в России обещает «муниципальные магазины в каждом районе», «заморозку ренты», «бесплатный транспорт» и «арестовать Беннета при въезде в Москву» — и выигрывает выборы. Вот это поворот.

Пруфы целиком
https://www.rbc.ru/politics/05/11/2025/690672a79a79477898718... https://www.bfm.ru/news/588837 https://www.mk.ru/politics/2025/11/05/vpervye-merom-nyuyorka... https://www.gazeta.ru/politics/news/2025/11/05/27105260.shtm...

#США #НьюЙорк #политика #социализм #Мамдани #реальностьСтраньшеFiction #пруфы #Трамп #Нетаньяху

Споры вокруг англицизмов давно вышли за рамки лингвистического интереса. Они стали поводом задуматься о том, как язык отражает не только способы общения, но и мировоззрение общества, его ценности и даже идеологию. Русский язык сегодня находится на перепутье — либо он сохранит свою целостность и богатство, либо превратится в инструмент потребительской коммуникации, управляемый извне.

Почему люди защищают англицизмы?

Одни считают заимствования естественным явлением, которое неизбежно в условиях глобализации. Однако важно отличать органичное развитие языка от массированного культурного импорта через кино, рекламу, соцсети и корпоративную среду. Современный поток англицизмов — это не стихийный процесс, а результат системной работы, направленной на создание единого информационного пространства, где доминирует английский язык.

Другие уверяют, что у этих слов нет русских аналогов. На деле же 90% так называемо «не переводимых» терминов легко заменяются уже существующими выражениями. Проблема не в языке, а в утрате навыков владеть им.

Третья категория реакций — самая примечательная. Многие просто отвергают проблему, называя её "скрепами", заговором или бредом. Но стоит обратить внимание: такие комментарии часто шаблонны, эмоциональны и лишены аргументов. Среди них встречаются не только искренние сторонники западных ценностей, но и высказывания, похожие на стандартные ответы, характерные для автоматических аккаунтов (боты).

Это говорит о том, что современная языковая среда — не просто поле общения, а поле борьбы: между культурой и рынком, смыслом и потреблением, свободным мышлением и внешним влиянием.

Капитализм vs социализм: язык как зеркало системы

Можно сказать, что сегодня мы наблюдаем столкновение двух подходов к языку:

- В капиталистической модели язык становится товаром: удобным, быстрым, адаптированным под рынок. Здесь побеждает слово, которое работает здесь и сейчас, даже если оно лишено глубины и исторической связи.

- В социалистическом подходе язык рассматривается как народное достояние — его нужно развивать, защищать и передавать следующим поколениям. Такой взгляд предполагает осознанную политику, образование и государственную поддержку.

Именно поэтому вопрос о языке нельзя сводить к личным предпочтениям. Он связан с тем, какое общество мы хотим строить — зависимое от глобальных трендов или способное говорить о мире на своём языке, думать своими понятиями и видеть своё будущее.

Что делать?

На уровне личном — начать использовать родные слова. Это не архаизм, а восстановление связи с родной культурой.

На уровне общества — требовать от СМИ соблюдения литературных норм, поддерживать проекты, популяризирующие русский язык, и формировать языковую среду, в которой человек чувствует себя комфортно без использования иностранных клише.

На уровне государства — рассмотреть возможность создания института русского языка, и принять закон, который будет регулировать использование языка в бизнесе, образовании и медиа.

Почему это важно?

Каждый англицизм — это не просто слово, а изменение мышления. Замена слова "срок" на "дедлайн" меняет отношение к времени и ответственности. Постоянное потребление чуждых терминов разрушает связь с классической культурой. Дети начинают хуже понимать Пушкина, Толстого, Чехова — не потому что они менее умны, а потому что их язык стал другим.

Язык — это не просто способ общения. Это инструмент мышления, хранилище памяти, связь с прошлым и основа для будущего. Его нельзя отдавать на откуп рынку, рекламе и транснациональным корпорациям.

Пора выбирать: либо мы позволим нашему языку стать посредственным, управляемым извне, либо начнём его защищать — как важнейший элемент нашей культуры, нашего сознания и нашей независимости.

«Это же естественно! Язык развивается!» — так обычно отвечают те, кто не видит проблемы в нашествии английских слов. Но давайте на минутку остановимся и спросим себя: а точно ли это развитие? Или нас просто убедили, что всё именно так и должно быть? "Кринж" — новое чувство или старое под новой вывеской? Да, слово кринж(от англ. cringe — "съёживаться") действительно передаёт особый вид неловкости — когда за кого-то настолько стыдно, что хочется провалиться сквозь землю. Но разве раньше в русском языке не было способов описать это чувство? Было:
-"Испанский стыд" — когда стыдно не за себя, а за другого человека.
- "Передёрнуло" — эмоциональная реакция на что-то настолько глупое или нелепое.
- "Жесть" — ситуация, после которой остаётся только сбежать.
Получается, вместо того чтобы развивать свою лексику, мы просто берём готовое слово из другой культуры. Потому что оно «звучит круче», «моднее» или «короче».

Мы сами выбираем англицизмы… или нам их навязывают?
На первый взгляд кажется, что да — мы свободны в выборе слов. Но стоит присмотреться повнимательнее:
-Кино и сериалы: большая часть контента, который мы потребляем, англоязычная. Мы привыкаем слышать слова вроде флекс, лука или чилл как нечто родное.
- Соцсети: алгоритмы активно продвигают тренды, пришедшие из западной культуры. Сами слова типа трэнд или инфлюенсер уже давно стали частью нашего обихода.
- Работа и бизнес: корпоративный мир буквально пропитан англицизмами — дейли, дедлайн, коучинг, онбординг.
Часто эти понятия можно легко перевести, но никто даже не пытается. Так что выбора у нас, как оказывается, совсем немного. Нам просто показывают одни слова чаще других — и со временем они кажутся единственно верными.

"Хотите, чтобы вас цитировали? Станьте сильнее!"
Звучит красиво, но это не совсем честный аргумент. Мощная экономика — не гарантия сохранения языка. Зато примеры других стран показывают, что дело вовсе не в масштабе, а в желании:

Китай несмотря на глобализацию, активно заменяет английские термины на свои собственные.

Германия несмотря на высокий уровень знания английского среди населения, немцы активно сопротивляются заимствованиям в повседневной речи и особенно в официальных документах. Лингвисты даже создают специальные комиссии, чтобы придумывать новые слова для современных реалий — например, Fernseher (телевизор) вместо TV, или Datenschutz (защита данных), вместо того чтобы брать прямой эквивалент из английского.

Испанский язык под угрозой влияния английского — особенно в латиноамериканских странах. Но в самой Испании существуют мощные институты, такие как Королевская академия испанского языка (Real Academia Española), которая регулярно обновляет словарь, предлагая адаптированные или переведённые варианты новых слов, вместо бездумного копирования английских терминов.

Япония страна, где глобализация давно стала частью жизни, но местный язык не только сохранил свою уникальность, но и активно развивается. Японцы часто создают свои собственные заимствования — wasei-eigo (японизм из английского), например: - salaryman — офисный работник; - komuteru от commuter — человек, который ездит на работу из пригорода. Это не просто копирование — это переработка чужих понятий под свой язык и культуру.


Видите закономерность? Чтобы защитить язык, не обязательно быть мировым лидером. Нужно просто ценить его.

Что происходит на самом деле?
За каждым англицизмом стоит не просто удобство — а смена мышления. Когда мы говорим лукап, а не образ, чекап, а не проверка, флексить, а не хвастаться — мы начинаем думать не на русском, а через призму другого языка. Это не призыв к тотальному запрету заимствований. Английские слова могут быть полезны, если они действительно заполняют пробелы в языке.
Проблема в другом: когда мы заменяем ими всё подряд — получается не обогащение, а размывание родного языка. Если мы хотим, чтобы русский оставался живым, богатым и выразительным — пора начать задумываться над каждым словом. Не оправдывать заимствования, а выбирать их осознанно. И помнить: есть много слов, которые родились здесь, до нас — и их тоже стоит услышать.

Стоит только заговорить о засилье англицизмов, как сразу находятся те, кто начинает оправдывать это явление: "А как же слова 'алгебра', 'балкон' или 'чемодан'? Они ведь тоже заимствованные!" Но здесь кроется подмена понятий.

Разница между заимствованиями и культурной колонизацией.
Да, русский язык всегда впитывал иностранные слова, но:
- Раньше заимствования обогащали язык, когда не было своих аналогов (например, "телефон", "компьютер").
- Сейчас мы заменяем имеющиеся русские слова на англицизмы просто потому, что это "модно":
- "Кринж" вместо "стыд" или "испанский стыд"
- "Чекап" вместо "медосмотр"
- "Хейтить"* вместо *"ненавидеть"

Вопрос: Зачем нам "лукап", если есть "образ"? Зачем "флексить", если можно "гордиться"?

"Но в английском же удобные слова!" — миф**
Часто можно услышать: "У слова 'кринж' нет аналогов!" На самом деле есть:
- "Стыд"
- "Испанский стыд"
- "Неловкость"
- "Отвращение"

Просто мы разучились говорить по-русски.

Англофилы любят представлять Запад как мир джентльменов и прогресса, но забывают, что:
- Англия построила своё богатство на работорговле, колониальном грабеже и опиумных войнах.
- Американская культура насаждается через Голливуд, соцсети и рекламу, вытесняя национальные традиции.
- Язык — это оружие. Кто контролирует слова — контролирует мышление.

Что же с этим делать?
Не поддаваться на манипуляции ("Это же просто слова!").
Говорить правильно: "Образ" вместо "лукап", "наставник" вместо "коуч".

Англицизмы — это не "естественный процесс", а мягкая колонизация. Если мы не остановимся, через 20 лет наши дети будут думать на англо-русском искажении языка, а не на великом могучем русском языке.