Заметила, что когда встречаю новое лицо в деревне и знакомлюсь – меня уже знают. Да вот, что за примером далеко ходить – сегодня вечером буквально заглянула в здание бывшей колхозной конторы. Хотела с бригадиром увидеться, поговорить насчёт одного дельца. В плохо освещённом коридоре с густо-зелёными стенами встречаю женщину со шваброй:

— Здравствуйте! Мне бы бригадира повидать…

— Тююю! Его уж нет давно, ушёл домой!

— Он только по утрам здесь бывает, да?

— Ну, утром да, я как гляну – окошко в его кабинете светится, значит, на работе. Часов около семи утра обычно он приходит, разнарядку на день даст и всё, к девяти часам уже ушёл.

— Спасибо, я утром тогда завтра зайду.

— Забегайте.

Женщина продолжает глядеть на меня, даже сквозь сумрак чувствую, что глядит пристально, рассматривает. Не могу рассмотреть её лицо, но, судя по голосу, мы ещё не знакомились с ней:

— Меня Евфросиния зовут, если что. А вас?

— Я знаю. Татьяна я.

— Рада познакомиться, Татьяна! Я тут в школе вашей работаю, лесничеством с ребятами занимаюсь…

— Я знаю.

— Вот так вот, значит? Не видались ни разу, а вы уж всё обо мне знаете…

— Ну, так я стою у магазина, тут Валька идёт. Я у ней спрашиваю: «чья это девушка новая?», а она-то мне и говорит: «это учительница теперь у нас тут поселилась, Ефросинья». Вы ж Вальку-то уже знаете, поди-ко? Я ещё подумала, что шутит она так, юмор просто, а потом и продавщица сказала, что на самом деле имя у вас такое, не шуточное.

Я не знаю никакую Вальку. Ну, то есть, если речь идёт о Валентине Николаевне, то её знаю. Но как-то сомнительно, чтобы женщина лет пятидесяти называла столь почтенную старушку Валькой. А никого другого подходящего я больше не знаю. Но скорость распространения информации по деревне, конечно, восхищает.

Берусь за ручку двери, уходить:

— Хорошего вечера вам,Татьяна!

— И вам здоровьичка!

Татьяна поворачивается ко мне спиной и я вижу на её то ли тёмно-синем, то ли чёрном рабочем ватнике белёсую потёртую надпись: «РЫБОЛОВЕЦКИЙ КОЛХОЗ «ЗАРЯ»». Первый колхоз образован был в Лопшеньге в 1931-м году и назывался тогда, кстати сказать не «Заря», а «Промышленник». После Великой Отечественной войны лопшеньгский колхоз «Промышленник» и яреньжанский колхоз «Красная заря» (принадлежащий соседней деревне Яреньга) объединились и вместо двух колхозов с разными названиями появился общий – колхоз «Заря». С годами рыбный промысел шёл на убыль и вот сейчас, в этот самый вечер, когда я разыскиваю колхозного бригадира, самого колхоза «Заря» уже не существует – теперь есть рыболовецкий колхоз им. М. И. Калинина, объединяющий под собой не только промысловиков из деревень Лопшеньги и Яреньги – к ним добавились ещё хозяйства деревни Луда и деревни Уна. Но на стареньком ватнике уборщицы Татьяны он по сей тот самый – «Заря», с гордым именем первого моторного бота, построенного руками молодых поморских рыболовов девяносто восемь лет назад.

Выхожу из конторы и, стоя на её деревянном крыльце, записываю в Google-календарь задачу на семь утра завтрашнего дня: «поговорить с бригадиром колхоза». Топаю домой и думаю о том, как забавно сейчас схлопнулись в этой маленькой северной деревне совершенно разные эпохи: Google-календарь и бригадир колхоза. По всем канонам течения времени они не должны были пересечься друг с дружкой примерно никогда, но вот, в октябрьский вечер две тысячи двадцать пятого года они встретились в моём телефоне, внезапное.

Правду сказать, заметка не сработала. Ну, точнее, её пришлось переносить в телефоне несколько раз: на разные дни, на разное время. Потому что на завтра к восьми утра бригадира в конторе не оказалась – я обнаружила дверь, подпёртую метлой и тёмные окна. Ну, подумала, что сама дура виновата, слишком поздно пришла, раньше надо было… На следующий день я уже без десяти минут семь прогуливалась около конторского здания, чтобы наверняка не запоздать. Не помогло, бригадир не появился: ни в 7:00, ни в 7:30, ни в 7:40… Я подружилась со всеми бродячими псинами, поглядела во все окна, послушала утренний гул Белого моря и ушла на работу.

Навела справки у населения – существует ли вообще в природе этот самый колхозный бригадир. Существует. Не далее, как нынче поутру его видели идущим с невода – навага сейчас прёт, так большая часть мужиков с ловли не вылезает. Примчав на невод, узнала от мужиков, что бригадира уже и тут след простыл – умотал на Заяцкий мыс, на тоню́, там промышлять будет до конца недели, а может и дольше… Ну, что же, я не спешу, начну его поиски снова к концу недели – очень уж хочется мне, чтобы у моих ребят из лесничества отдельное помещение для занятий было, чтобы они восьмым уроком не за деревянными партами в школьном классе сидели, а в каком-то более уютном и комфортном пространстве. Надеюсь, получится…

А пока что учу ребятню там, где приходится: то в школьном музее, то в сельсовете, то на улице. Опытным путём выяснила, что для доведения одного взрослого до состояния «хочу смотреть в стену и молчать» требуется: либо сутки один на один с шебутным младенцем, либо сорок пять минут с девятью озорными подростками. Было у нас тут полевое занятие по орнитологии – на побережье Белого моря ходили, учились фотографировать птиц с помощью телеобъектива. Что ж, добиться того, чтобы в объектив попадали птицы, а не: ребячьи ноги в береговом песке, Костина мордашка, Сашина лапка, швыряющая песок, Тимофей, швыряющий Андрея… Это была задача не из лёгких, но птиц мы всё ж таки поснимали. Отняла камеры, отправила этих котиков-обормотиков по домам, сама ещё немного прошлась берегом в одиночестве – вынесли они меня крепко. Но камеры после них пахнут вкусно: дымом, клубничной карамелью, мокрой шерстью шапок и мылом.

Вообще, кто-нибудь предупреждал бы что ли, какое это заковыристое дело – учительствовать. Мало знать информацию, мало уметь её доносить. Нужно ещё и каким-то нутряным чутьём предугадывать опасности и заранее предотвращать их! Вот, казалось бы, что может пойти не так на занятии по орнитологии? Карточки с птичками, распечатки самых важных фактов о них, видео про обработку пораненого крыла у дрозда… Видео, которое я заблаговременно сама посмотрела, чтобы убедиться – без мата, без лишней информации, без жестокости и крови. Смотрим с детьми. Вот только вместо раненой птицы почему-то ребячье внимание приковывают джинсы ветеринара, которая обрабатывает пернатого… Что ж, мне бы стоило догадаться об этом заранее, у меня две трети класса – пацаны в раннем пубертате. Пожалуй, никаких больше видео с женщинами на наших уроках, обойдёмся мужскими версиями.

На второй месяц моего учительствования в школьном лесничестве, появился первый прогульщик – восьмиклассник Женя. Признаться, когда он пропустил одно занятие, я заподозрила, что он с одноклассницей где-то прогуливается, её на уроке как раз тоже не было. Но ребята быстренько доложили, что нигде не гуляет она, а сильно болеет, дома сидит, лечится. Что делает Женя никто не знал.

На следующем уроке Женя снова не появился, правда, на этот раз информация о его местонахождении у других учеников была – все наперебой сообщали мне, что он пошёл работать, копает где-то какую-то канаву и ему за это заплатят целых четыре тысячи (это они произносили с придыханием и нескрываемым восхищением – добытчик парень, однако!). На самом деле, ничего удивительного – большинство подростков в деревнях стараются, как можно раньше начать зарабатывать своими силами. Вскапывают огороды пожилым людям, таскают воду из колодцев, пропалывают сорняки на грядах. Особо толковые парнишки и девчонки разбираются в технике и Женя, кстати, из таких как раз. Катя мне как-то сказывала о нём:

— Женя, он хоть и подросток ещё, но давно уже с мужиками почти наравне, как взрослый… Он и за рулём, он и моторы чинит, и двигатели перебирает, всё может.

И всё же во имя дисциплины и для понимания ситуации, с Женей я решила поговорить. Ну,когда он на уроке каком-нибудь появится, в конце концов… Пока что он уже вторую неделю пропускает, так что орнитологическую тему мы без него закончили и волонтёрскую тему начали тоже без него. Надеюсь, ещё придёт…

Женя пропустил пять занятий подряд и явился, наконец-то. Ругать и отчитывать пацана мне не хотелось, а вот разобраться в чём истинная причина прогулов и можно ли с этим что-то сделать – было просто необходимо. После урока отпустила всех, его попросила задержаться на пару минут:

— Женя, почему ты пропустил пять занятий?

— Нууу… Я это, работал, потом нога болела, потом опять работал…

— Твоя мама сказала мне, что ты подрабатываешь по выходным. Но ты и по вторникам занятия пропускаешь, почему?

— Да мне там это, побольше работы подвернулось, я после школы ходил…

— Скажи, пожалуйста, насколько твоя работа важна для твоей семьи? Если ты станешь чуть меньше подрабатывать, твоей семье будет сложнее жить?

— Не знаю… Да родителям пофиг, наверное. Отцу точно пофиг. Но мне это очень нужно – зарабатывать, я в Новгород поступать хочу через год…

— Ясно. Спасибо, что рассказал. Но у меня просьба – предупреждай, когда не можешь прийти на урок, иначе нехорошо получается, мы ждём тебя и волнуемся.

— Ладно.

Теперь через одно-два посещения занятий, Женя регулярно пропускает два-три, но перед каждым пропуском пишет в чат: «Здравствуйте, не смогу прийти, извините».

Фотографии Сергея Михеева, Российская Газета.