В начале первого тысячелетия Рим представлял собой ультимативную силу, которая могла покорить любое смежное государство. Или все же не любое?
Парфянское царство возникло около 250 года до н. э. и охватывало части современного Таджикистана, Афганистана, Ирана, Пакистана, Ирака и Туркмении. Первоначально они были частью монархии Селевкидов (осколок державы Александра Великого), но со временем превратились в сверхдержаву античности. Римляне не рассматривали их как серьезных противников до первого крупного конфликта - с него и начнем.
Парфянская экспедиция Красса, бесславно закончившаяся поражением в битве при Каррах в 53 г. до н.э. породила закономерный вопрос «а чем он вообще думал и на что рассчитывал?». Красс, как человек не обладавший машиной времени, мог анализировать только те события, которые предшествовали походу, а они вполне себе не предвещали ничего страшного. Александр Македонский прошел катком всю персидскую Империю (а она заметно превышала территорию парфян), имея под рукой всего около 35 тысяч человек. Позднее на осколках завоеванных территорий образовалось государство Селевкидов, успешно держащее в узде тех самых парфян. Правда до тех пор, пока сами же римляне не разгромили царя Селевкидов Антиоха при Магнезии в 190 г. до н.э. Другим опытом, на который мог опереться Красс, была относительно недавняя битва при Тигранакерте в 69 года до н. э., когда римляне разбили силы армянского царства. Несмотря на то, что армянское царство славилось катафрактами (тяжелая конница) битва закончилась для них довольно позорно:
«Взойдя на холм и встав на такое место, которое отовсюду было хорошо видно, он вскричал: «Победа наша, наша, соратники!» С этими словами он повел солдат на броненосную конницу, наказав при этом не пускать больше в ход дротиков, но подходить к врагу вплотную и разить мечом в бедра и голени — единственные части тела, которые не закрывала броня. Впрочем, во всем этом не оказалось надобности: броненосные всадники не дождались нападения римлян, но с воплями обратились в постыднейшее бегство, врезавшись со своими отягощенными броней конями в строй своей же пехоты, прежде чем та успела принять какое-либо участие в сражении. Так без пролития крови было наголову разбито столь огромное войско. Тиграновы воины бежали, или, вернее, пытались бежать, — из-за густоты и глубины своих рядов они сами же себе не давали дороги, — и началась страшная резня. Тигран в начале битвы пустился в бегство в сопровождении немногих спутников» (Плутарх, Лукулл, 28)
Луций Лициний Лукулл
Если верны слова, которые Плутарх вложил в уста Красса, когда последний наблюдал голову своего сына на парфянских копьях, то именно на эти победы он и ориентировался «Не без про-лития крови низвергнул Лукулл Тиграна и Сципион Антиоха» (Плутарх, Красс, 26). Примерно аналогичные настроения царили в войске до встречи непосредственно с парфянской армией, которые ожидали увидеть знакомого врага, вроде армян: «Раньше они [римляне] были уверены, что парфяне ничем не отличаются ни от армян, ни от каппадокийцев, которых Лукулл бил и грабил, сколько хотел, считали, что самое трудное в этой войне — предстоящий долгий путь и преследование беглецов» (Плутарх, Красс, 18).
Теперь немного слов о цифрах, современные исследования справедливо критикуют данные римских источников, так Дмитрий Шкрабо анализируя битву при Магнезии, провел подсчет численности римских контингентов, переброшенных на войну с Антиохом получил в сущности примерно равную армию в 70 000 человек, что и у Селевкидского царя. Античная традиция говорит примерно о 30 000 у римлян при Магнезии. Относительно битвы при Тигранакерте римские авторы тоже не скупились на оценки, считая что 100 000 – 250 000 армян вполне достойный противник для сорокатысячной армии Лукулла. Напрашивается контраргумент, что у римского полководца всяко поболее информации было о реальном положении вещей, чем у нас, но всегда есть но. У римских аристократов не существовало чего бы то ни было, хотя бы отдаленно напоминающего современные военные училища, зато в программу классического образования знати вполне себе входило чтение литературных произведений о подвигах предков. Не было некоей глобальной карты, по которой можно было спланировать весь поход – римляне ориентировались на данные географов Александра Великого (как вы понимаете не самые актуальные). Хотя Вегеций и советовал идти по вражеской территории на основе неких рисунков и схем, сложно сказать, насколько они были наглядны (и были ли вообще). Ориентирование же на месте, осуществлялось с помощью найденных тут же проводников, что в общем-то и сыграло свою роль в разгроме римлян при Каррах в 53 г. до н.э.
С собой Красс взял около 35-40 тысяч воинов, из которых без малого 4 тысячи составляла конница и столько же легковооружённых, иначе говоря его армия была сравнима как с силами Александра Великого (тот располагал 4500 всадников). И в общем-то, исходя из предыдущих событий, такой армии должно было хватить для парфян. Должно было, не окажись они противником, сильно отличавшимся от всего с чем сталкивались римляне прежде.
Основу армии парфян составляли преимущественно конные лучники гиппотоксы и тяжеловооруженные всадники катафракты, набираемые из знати.
Конные лучники парфян
Пехота представляла собой крестьянское ополчение и представляла собой суслика, номинально есть, по факту говно и мало кто его видел. Это в общем-то уже сильно отличало их от персидской армии Ахеменидов, которая делала ставку на взаимодействие легкой пехоты и конницы. Единого стандарта вооружения катафрактов не было – явно активно использовались пластинчатые и кольчужные доспехи, полностью закрывающие всадника и коня. Наступательным вооружением выступало двуручное копье контос длиной около 4 метров и лук.
Парфянский царь Гирод, узнав о вторжении римлян, разделил свою армию на две части. Один корпус отсек армянское царство, в этот раз выступавшее на стороне Рима, другая часть во главе с Суреной отправилась встречать Красса. Армия Сурены существенно уступала римлянам, всего она составляла 11 тысяч воинов, из которых 10 000 составляли конные лучники и 1000 катафрактов. Дополнительно части Сурены были усилены тысячей верблюдов с запасом стрел и двумястами телегами с наложницами. Ход битвы лучше всего описан у Плутарха и Диона Кассия, за вычетом явных преувеличений события выглядят следующим образом: Красс выстроил свое войско в каре, распределив по когортам конницу, это говорит о его понимании того факта, что правильное сражение лоб в лоб его не ожидает. Парфяне по-видимому сначала думали атаковать катафрактами, но увидев плотный строй тяжелой пехоты, отказались от этой идеи, окружили римлян и начали осыпать их стрелами.
Римляне в свою очередь, ожидали пока те истощат запас стрел и перейдут в рукопашную, однако, увидев верблюдов нагруженных стрелами, решили контрактовать, что было поручено сыну Красса Крассу. Прорыв должен был осуществляться корпусом из 1300 всадников и 8 когорт тяжелой пехоты, в сумме это около 4000, возможно 5000 человек (зависит от комплектности выбранных частей). Парфяне увлекли молодого Красса за собой, отсекли от основных сил и перешли к уже знакомому обстрелу. Попытка контратаки силами галльских всадников бывших по сути легковооруженными была отражена катафрактами. Оставшиеся силы молодого Красса отступили к холму, где были засыпаны стрелами и добиты ударом катафрактов, в плен попало около 500 человек, остальные погибли. Примерно схожим образом развивались события возле оставшихся сил Красса старшего, который несколько приуныл, увидев голову сына, насаженную на пику. Парфяне методично расстреливали плотный строй римлян, купируя контратаки союзной конницы своими катафрактами. Ночью парфяне отошли (они не любили воевать в темноте), что дало возможность римлянам вернуться в лагерь. Бросив тяжелораненых в количестве 4000 человек (позднее перебиты парфянами), римляне начали отступление, в ходе которого вероятно погибло еще около 20 000 человек, а сам Красс был хитростью заманен к парфянам и убит (Дион Кассий сообщает, что в голову трупа влили раскаленное золото). Десять тысяч человек было взято в плен, остальные убиты или без вести пропали – армия Красса перестала существовать.
Позднее в 40 г. до н.э. Вентидий Басс смог взять реванш, разбив армию парфян, численностью 20 000 при Гиндаре, но увы дальнейшие события развивались не столь радужно.
В 36 году до н. э. Марк Антоний решил вернуть орлов легионов Красса, а заодно и римское величие. Обычно это военное мероприятие удостаивается короткой характеристики «неудачный поход», что дает не самое ясное предположение о том, что произошло. А случилось следующее, против Парфии Антоний собрал армию, насчитывающую 60 000 римских пехотинцев, 10 000 испанской и кельтской конницы, плюс союзнические силы насчитывающие 30 000 человек (включающие корпус армянским всадников), что давало в сумме астрономические 100 000 человек. И хотя армянские силы откололись от Антония, свалив домой, он все еще обладал колоссальными силами. По итогу похода от стрел и болезней погибло 24000 человек (20000 пехотинцев и 4000 всадников). Потеря 30 % войска примерно соответствует тяжелому поражению в битве. Чуть ниже я объясню, почему так получилось. Как вы понимаете, Марк Антоний, обладая неимоверно большими ресурсами, нежели Красс, также ничего не смог сделать, хотя и знал уже своего врага.
Реального успеха римляне добились в дипломатических баталиях – переговорами Цезарь Август (сам он себя именовал Цезарь, но никак не Октавиан) добился возвращения знамен легионов Красса и подтверждение римского протектората над Арменией. В течение первого века нашей эры Армения стала ареной битвы за влияние, а в 113-114 годах Траян, судя по всему, решил закрыть вопрос наглухо. Суммарные экспедиционные силы составляли около 80-100 тысяч человек, чего должно было хватить с горкой для появление парфянской провинции под крылом Рима. И в целом все шло достаточно хорошо – римляне традиционно для начала войны сменили армянского царя на собственного ставленника и, беря один город за другим, дошли аж до столицы Парфии Ктесифона, захватив и его. Дальнейшее развитие событий было довольно закономерным – тылы встали на рога, вспыхнули восстания в Месопотамии, Иудее, Палестине и Сирии. Парфяне развернули партизанскую войну, с переменным успехом атакуя позиции римлян.
Хотя Траян видимо, и был полон решимости воевать с парфянами до конца, но умер от болезни в 117 году, передав власть Адриану. Нередко можно встретить удивление, что Адриан фактически отказался от завоеванного Траяном, отдав парфянам все отбитые земли, уйдя за Евфрат и убрав гарнизоны из Армении. Хотя ничего удивительного тут нет, если понимать, что завоеванными эти земли отнюдь не были, но об этом ниже.
Пожалуй, наибольших успехов в войне с парфянами добился Септимий Север в 195-199 гг., который хотя как и Траян безуспешно уперся в Хатру, так и не взяв ее, но все же сумел присоединить к Риму большие территория, включая северную Месопотамию.
Очередную «окончательную» победу в 214 году пошел одерживать Каракалла, правда заканчивал эту войну уже префект претория Макрин. По итогу мягко говоря не самой успешной для римлян битвы у Нисибиса 217 г. был заключен мирный договор по которому захваченные Империей города отходили обратно парфянам, а римляне выплачивали колоссальную контрибуцию.
Насладиться победой парфянская династия особенно не успела – Аршакидов сменили Сасаниды, которые впрочем, охотно включились в битву с Римом. Для понимания из 428 лет истории Сасанидского Ирана почти 140 лет они воевали с Римом, а итоговую точку в этом противостоянии поставили арабы.
А вот теперь давайте разбираться, думаю, многих интересует ряд вопросов. Во-первых, как вообще римляне, полагавшиеся преимущественно на тяжелую пехоту могли воевать с конными лучниками, во-вторых, как так вышло, что Александр Великий прошел навылет с меньшими силами через много большую Империю, а римляне обрушивая сотни тысяч на персов, так и не смогли добиться окончательной победы. Дело в том, что мы обычно изучаем историю битв, что создает ошибочное мнение, что задача армии вторгнувшись на чужую территорию найти там вражескую армию и разбить в решительном сражении. Сражение суть просто инструмент войны и политики, цель которой навязать свою волю неприятелю, для чего совсем не обязательно устраивать генеральное сражение.
Римский тяжеловооруженный пехотинец был достаточно ультимативной силой в ближнем бою, как метко заметил Майкл Бишоп лучшим способом противодействия римскому мечу было не попадать под его удар, что и делали парфяне предпочитая засыпать легионеров стрелами с безопасного расстояния.
С другой стороны, римская армия с большим количеством легковооруженных воинов и союзной конницы могла относительно свободно перемещаться по вражеской территории, отгоняя лучников. В стратегическом отношении ситуации патовой не была – римская армия шла по вражеским землям, беря (зачастую без боя) подконтрольные парфянам города, а вот это уже было их проблемой, которую избеганием сражения было не решить. Но почему же тогда Рим так и не смог уничтожить парфян? Здесь нам нужно опуститься на промежуточную ступень между стратегией и тактикой – это уровень оперативного мастерства, вот здесь у римлян были серьезные проблемы. Дело в том, что проход римской армии по какой-то территории не означал ее автоматического подчинения, стоило легионам скрыться из видимости, земли позади превращались в кучу мелких очагов сопротивления. С другой стороны, парфяне предпочитали направлять свой удар не на легионы (за исключением случаев, когда могли окружить и перестрелять их), а на их линии снабжения. Так добыча еды для Антония превратилась в настоящий ад, поскольку его фуражиры подвергались постоянным ударам летучих отрядов парфян. Адриан, получивший Империю в наследство от Траяна в придачу заимел отнюдь не завоеванные территории, а войну перешедшую в партизанскую стадию.
Тогда как черт возьми, смог это сделать Александр Македонский? Нередко на этот вопрос отвечают классическим гуманитарным отмазом «Персия была ослабленным колоссом на глиняных ногах». Парфия же видимо, была образцом стабильности, где очередной победитель римлян мог считать большим успехом, если его тут же не убьют очередные заговорщики, а гражданская война носила вообще хронический характер.
Я в принципе, понимаю сложности историков, для которых война представляет собой черный ящик, в котором решительно непонятно что происходит, но дать объяснение победе одной стороны нужно. Суть в том, что Александр вел в Персии две войны, одна из них нам хорошо знакома – это сражения при Гранике, Иссе и Гавгамелах, другая же и была причиной подчинения обширных территорий. Александр разбивал свою армию на автономные летучие боевые соединения, которые рассыпались по многочисленной территории, давя локальные очаги сопротивления, разгромив их, он передавал землю в подчинение своим офицерам, которые добивали остатки. Его отнюдь не встречали гостеприимным хрустом персидской лепёшки. Он имел абсолютно те же проблемы, что были у Траяна, Антония или любого другого римского Императора – стоило Александру выйти из Бактрии, как там вспыхнули восстания. С теми же самыми конными лучниками, что попортили кровь римлянам. К сожалению, для восставших такая «малая война» была родной стихией македонянина, который с невероятной скоростью (по 50 км в сутки) бросался на каждый очаг сопротивления, устраивая массовый террор в восставших регионах (Диодор пишет о 120 000 перебитых жителях, что является явным преувеличением, но дает представление о масштабах террора).
Для понимания, как выглядела один эпизод кампании Александра
Координированное наступление армии Александра Македонского на западном побережье Малой Азии в 334 г. до н.э., приводится по диссертации "ПОЛКОВОДЧЕСКОЕ ИСКУССТВО АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО: ИСПОЛЬЗОВАНИЕ АВТОНОМНЫХ БОЕВЫХ СОЕДИНЕНИЙ", Клейменов А.А., стр. 531
Ирония в том, что война с помощью автономных боевых соединений не была чужда и римлянам – легион по своей сути и был таким самодостаточным соединением и раздельные удары мобильных групп активно использовались в той галльской войне. Разница была в том, что македонская армия создавалась «от конницы», которая до Филиппа и была ударной силой. Армия Александра хотя и была относительно немногочисленной, но пехота и конница составляла в ней единое целое. В римских же войсках многочисленная конница была по большей части союзными частями, которые не были полностью инкорпорированы внутрь военной машины, оставаясь отдельными подразделениями со своими собственными командирами. Они вполне подходили для вспомогательных задач, но сложные спецоперации им уже доверить было нельзя. Как следствие, разделение войск на части было огромным риском, нередко заканчивающимся гибелью этого корпуса. А без разделения армии на части давить каждый очаг сопротивления было невозможно. Поэтому когда мы говорим про то, что Адриан сдал все достижения Траяна нужно понимать, что ему как раз для сохранения эти земель требовалось бы гасить очаги сопротивления, разделив армию. Со временем римляне, конечно, начали наращивать свои конные войска (а сасаниды, сменившие парфян наоборот пытались набирать пехоту), увы одновременно с этим шло и увядание римской Империи, которая даже находясь на пике могущества не смогла сломить персов.