Многонациональный характер наполеоновской армии хорошо известен. Вспомним хотя бы "нашествие двунадесяти языков" в Россию в 1812 г. Впрочем, существенные иностранные контингенты служили во Французской армии и ранее - в период консульства, директории и республики. В их рядах попадались как энтузиасты-добровольцы, привлеченные под трехцветные знамена Франции революционными идеями "свободы, равенства и братства", так насильно завербованные французами местные жители и военнопленные из различных европейских армий. Такими "солдатами генерала Бонапарта поневоле" стали бойцы Мальтийского легиона (Legion Maltaise), участвовавшие в его неудачном походе в Египет, а также сотни мальтийцев, служившие в других французских формированиях.

Французская армада, насчитывавшая 13 линейных кораблей, 14 фрегатов и более 400 транспортных судов бросила якоря у берегов Мальты 8 июня 1798 г. Со времен Великой осады острова в 1565 г. войсками Османской империи скалистые берега острова не видали такого мощного флота! На борту находилась почти сорокатысячная армия под командованием 28-летнего генерала Наполеона Бонапарта, имя которого грозно гремело на полях сражений Европы с 1793 г. Направляясь для завоевания Египта (вассального Османской империи), восходящий военный гений Франции был намерен "походя" взять под контроль важнейший стратегический пункт на пересечении морских путей Средиземноморья - Мальту.
Покорение Мальты Бонапартом, ставшее для него одной из самых скоротечных блестящих кампаний, заслуживает отдельного рассказа, тем более, что эти события практически не освещены ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Однако для данного очерка они представляют интерес лишь настолько, насколько имеют отношение к судьбе будущих мальтийских солдат знаменитого полководца.

К 1798 г. Мальта уже более двух с половиной столетий находилась под властью Суверенного военного ордена рыцарей-госпитальеров Св. Иоанна Иерусалима, Родоса и Мальты (Sovrano Militare Ordine Ospedaliero di San Giovanni di Gerusalemme di Rodi e di Malta), проще говоря - Мальтийского ордена. С течением времени богатое и относительно мирное существование на Мальте ослабило боевой потенциал этого военно-духовного ордена, превратив некогда бесстрашных воинов и моряков в хитроумных дипломатов, искусных строителей и учредителей разнообразных католических благотворительных заведений. Французскому вторжению орден мог противопоставить только 332 "воинствующих братьев-рыцарей", около 50 из которых, выражаясь современным языком, давно вышли из призывного возраста. Немаловажным фактором в падении Мальты стало и то, что, по меньшей мере две сотни орденских братьев являлись выходцами из Франции. Многие из этих людей, несмотря на принадлежность к знатным дворянским фамилиям, горячо сочувствовали гуманистическим идеям Французской революции и были склонны ассоциировать с ними агрессивную армию Бонапарта. Великий магистр Ордена Фердинанд фон Хомпеш, первый немец и первый невоенный человек на этом посту, не верил в перспективы обороны острова и уповал на "дипломатию выгодной капитуляции". В этих условиях основной силой, готовой встать на защиту Мальты, являлись орденские воинские части и ополченческие формирования, укомплектованные коренными мальтийцами. По жестокому стечению обстоятельств именно из них впоследствии были набраны мальтийские солдаты Наполеона.
Мальтийцы, сыгравшие ключевую роль в легендарной обороне острова от турок в 1565 г., с тех пор активно привлекались рыцарями-госпитальерами к военной службе. Жители Мальты, глубоко верующие католики и приверженцы старинных традиций, в большинстве своем были лояльны к Ордену. Они видели в нем оплот своей веры. Несмотря на то, что высокомерие аристократов-рыцарей, занимавших на острове почти все ключевые посты, изрядно досаждало простолюдинам-мальтийцам, сочувствующих революционным идеям Европы среди жителей Мальты было довольно мало. В пришедших с моря войсках далекой страны, казнившей своего короля и превратившей множество церквей в непонятные "храмы разума", патриархальные и простодушные мальтийцы видели "безбожников и разбойников". Складывалась парадоксальная ситуация: мальтийцы были готовы драться за рыцарей, а сами рыцари - едва ли готовы драться вообще.

Вооруженные силы Мальтийского ордена в конце XVIII в. были весьма скромными. Элитным подразделением считалась личная Гвардия великого магистра, в которой служили представители лучших мальтийских семей, потомки героев обороны 1565 г. Это подразделение, примерно соответствовавшее структуре гренадерского батальона, в 1798 г. было укомплектовано не полностью и насчитывало несколько десятков офицеров и "кадетов" из числа рыцарей и около 200 нижних чинов-мальтийцев. Несшие охрану резиденций великого магистра и других важных объектов, гвардейцы-гренадеры имели неплохую строевую подготовку и умели демонстрировать бравый вид на парадах. Для этих потомственных солдат, считавших службу Ордену делом своей жизни (скромное жалование едва ли представляло стимул для представителей зажиточных и уважаемых семейств) был характерен неплохой боевой дух, однако их боевая подготовка была не более чем удовлетворительной. Гвардейцы великого магистра щеголяли в роскошных красных мундирах с белым прибором и желтым приборным металлом, под которые надевались белые жилеты. Их головные уборы украшали бело-красные кокарды и пышные плюмажи той же расцветки. Офицеры и кадеты носили под мундирами алые жилеты с изображением белого мальтийского креста - своего рода наследие гордых рыцарских плащей госпитальеров средневековья.

Главной силой сухопутных войск Ордена являлся Мальтийский пехотный полк (Reggimento di Malta), созданный в 1776 г. и насчитывавший на момент "пришествия Наполеона" едва 500 солдат и офицеров из 1 200 положенных по штату. Нижними чинами полка становились в основном мальтийские бедняки, которых привлекли на службу не столько довольно скудное жалование и дармовая кормежка, сколько гарантированный рыцарями "социальный пакет" для их семей. В частности, солдатские жены обеспечивались оплачиваемой работой, дети получали бесплатное начальное образование, а также снабжались одеждой и предметами первой необходимости. Карьерный рост для мальтийца в этой части de facto достигал чина лейтенанта. Современники признают, что мальтийские пехотинцы были неплохо дисциплинированы, однако их подготовка представляется столь же непропорциональной, как и у гвардейцев. Они умели сносно ходить в строю, но скверно стреляли, а своим навыкам в рукопашном бою были обязаны скорее народной забаве - бою на палках, чем упражнениям со штыком. Оружие орденской пехоты - мушкеты образца 1754 г. фирмы "Жирард и Компания Св. Этьена", произведенные более 30 лет назад (поступали на Мальту с 1759 г.), устарели и находились в плохом техническом состоянии. Форма Мальтийского полка, тем не менее, была весьма красива - белые мундиры с красным прибором и желтым приборным металлом, белые жилеты, треуголки с бело-красными кокардами и плюмажами, черные кожаные гетры до колен на пуговицах (у офицеров - сапожки с отворотами). Офицеры носили серебряные эполеты, а их униформа была расшита галунами.
Весьма оригинальным формированием орденской пехоты был Полк мальтийских стрелков (Reggimento di Cassiatori Мaltesi), комплектовавшийся по милиционному принципу из местных добровольцев. Его бойцы получали от казны только оружие и униформу, а все остальные расходы должны были нести сами. Проживавшие у себя дома и в свободное от службы время занимавшиеся гражданскими делами, стрелки должны были выполнять задачи по охране побережья и фортификационных сооружений, полицейские функции, а также по сигналу становиться в строй в полном составе. Учения полка проводились в основном поротно, по территориальному принципу. Стрелки, являвшиеся выходцами из мальтийской мелкой и средней буржуазии, являли собой типичную национальную гвардию конца XVIII в. Им были присущи соответствующие черты: высокая сознательность и дух соперничества с регулярными частями с одной стороны, и недостаточная боевая подготовка - с другой. Впрочем, относительно последнего у современных военных историков Мальты существуют разные мнения. Ричард Мифсуд, исследователь участия мальтийцев в наполеоновских войнах, называет выучку стрелков "слабой". В то же время реконструктор этого полка Сэвиор Гарсиа утверждает, что мальтийские стрелки были обучены егерской тактике и, благодаря отличному знанию местности и умению действовать в составе своих территориальных рот, представляли значительную боевую силу. В 1798 г. полк насчитывал около 1 200 чинов, причем все офицеры, за исключением "почетного полковника"-рыцаря, были мальтийцами. Стрелки имели униформу егерского образца - зеленые куртки с белым прибором, расшитые белым шнуром, широкие красные кушаки, короткие сапожки и головные уборы типа цилиндров с общими для орденских вооруженных сил бело-красными кокардами и плюмажами. Офицеры носили серебряные эполеты и треуголки с красно-зелеными или целиком красными плюмажами.

Милиционные компоненты обороны Мальты были представлены, кроме того, городским и сельским ополчением (Milizie Urbana и Milizie di Campagna), основанным на выборочной воинской обязанности населения в возрасте от 16 до 60 лет. Общая численность этих частей выглядела весьма внушительной: шесть полков и один батальон в городах и две бригады по три полка каждая в сельской местности, всего от 10 до 13 тыс. штыков. От Ордена ополченцы получали оружие и, в случае с некоторыми городскими контингентами и офицерами - небольшое жалование. Полковыми и бригадными командирами назначались рыцари, остальной командный состав был представлен мальтийцами из числа наиболее авторитетных людей. Боевая подготовка ополченцев велась очень нерегулярно, особенно - в составе подразделений. Тем не менее, они активно привлекались к охране побережья и гарнизонной службе в отдаленных укреплениях, которую несли вахтовым методом. Ополченцы, как правило, неплохо стреляли: свои ружья они без стеснения использовали для охоты на кроликов и прочую мелкую дичь. Большинство ополченцев не были униформированы, за исключением офицеров и, возможно, некоторых городских рот, имевших голубые мундиры с белым прибором.
В боевом расписании сухопутных сил Ордена значились еще кавалерийский полк и отряды конных "тюркопильеров" (всадников, снаряжение которых имитировало таковое турецких воинов) и "бандольеров", однако они не были укомплектованы нижними чинами. Инженерный корпус тоже был представлен в основном квалифицированным командным составом и рассчитывал на рабочую силу местных ополченцев.
Артиллерийский корпус объединял сухопутных и морских канониров и состоял примерно из 400 человек. Орденские пушкари имели темно-синие мундиры и брюки (в остальных частях брюки были белыми) с красным прибором и золотым приборным металлом, а также красные жилеты. Знаком отличия офицеров-артиллеристов были золотые эполеты.
Военный флот Мальтийского ордена, в свое время наводивший ужас на турецко-османское и берберийское судоходство Средиземноморья, к концу XVIII в. значительно сократился, но все еще был способен решать задачи береговой обороны. Главные силы парусной флотилии состояли из двух 64-пушечных линейных кораблей - "San Zacharias" и "San Giovanni", а также 40-пушечных фрегатов "Santa Elisabetta" и "Santa Maria", из которых только последний не был в хорошем техническом состоянии. Силы флота дополняли несколько малых кораблей и галерная флотилия, гребцами на которой служили как невольники-мусульмане, так и каторжники-христиане. Общая численность вольнонаемных матросов, преимущественно мальтийцев, достигала 1 200 чел. Флотскими офицерами становились почти исключительно рыцари. Кадровые моряки на парусных кораблях носили голубые мундиры, на галерах - красные.

Кроме того, имелось два батальона морской пехоты, один из которых нес службу на линейных кораблях и фрегатах, второй - на галерах. Общая численность этих частей достигала 500 чел.
Основой обороноспособности Мальты, делавшей ее "крепким орешком" даже для опытной Французской армии, были ее укрепления. За 268 лет пребывания на острове рыцари-госпитальеры покрыли его сетью превосходных фортификационных сооружений, особенно сильных в районе основных портовых городов - Ла Валетты, Витториозы и др. Там берега буквально оскалились неприступными бастионами. Некоторые из крепостных орудий, установленных на них, впрочем, были изготовлены еще в XVII в., однако они вполне годились в дело. Показательно, что Этьен Пусселж (Etienne Poussielgue), шпион, отправленный Бонапартом на Мальту незадолго до вторжения, так оценивал ее обороноспособность: "Несмотря на ограниченные силы Ордена,... его не удастся застать врасплох. Мальта вполне способна оказывать сопротивление открытому вторжению, пока другая страна (скорее всего, Великобритания или Россия - прим. автора) не придет ей на помощь". Уже после захвата острова главный инженер армии Бонапарта генерал Луи Каффарелли дю Фалга (Louis Caffarelli du Falga) c облегчением заметил: "Нам повезло, что нашлось кому открыть нам ворота". Ворота французам открыли сами мальтийские рыцари во главе с великим магистром фон Хомпешем...

Скоротечная военная кампания, приведшая к падению Мальты и капитуляции Ордена, заслуживает отдельного рассказа, не являющегося задачей данного очерка. Однако отдельного упоминания заслуживает то, что мальтийские солдаты и ополченцы проявили гораздо большую волю к сопротивлению, чем их командиры-рыцари. В целом ряде случаев высокопоставленным "орденским братьям" пришлось долго уговаривать защитников острова сложить оружие и сдать свои укрепления уже после того, как 12 июня 1798 г. вступил в силу мирный договор.
Согласно условиям сдачи Мальтийского ордена, включавшим, в частности, солидные единовременные пособия и пожизненные пенсии великому магистру и французским рыцарям, сохранявшим также всю личную собственность, мальтийские войска Ордена подлежали разоружению. Статья 5-я прилагавшейся к договору "диспозиции" предусматривала передачу Французской армии всех фортификационных сооружений, артиллерии, арсеналов и "стратегических бумаг", а статья 6-я предписывала солдатам-мальтийцам "оставаться в своих казармах до дальнейших распоряжений". Таковые последовали 13 июня, когда всем офицерам и солдатам Ордена "местного происхождения" было приказано выстроиться для смотра в городе Биркиркара близ Ла Валетты. С французской стороны парад побежденной практически без боя армии принимали шеф бригады Ланн и генерал Дюгуа (Dugua). Последний направил Бонапарту рапорт о том, что на смотр прибыли только 147 гренадеров Гвардии великого магистра, 417 стрелков, 172 морских пехотинца и 60 солдат Мальтийского пехотного полка при 18 офицерах. Остальные сочли унизительным для себя маршировать перед захватчиками и остались в казармах или разошлись по домам. Из прибывших же только 25 человек выразили желание поступить на французскую службу.
Столь скромные результаты генерал Бонапарт справедливо расценил как сигнал тревоги. Мальта едва заполучила новых хозяев, а ее солдаты уже были настроены недружелюбно. Отрапортовав Директории в Париж о своем блестящем успехе, честолюбивый французский полководец готовился продолжить выполнении основной задачи своей экспедиции - отплыть в Египет. Держать покоренный остров в повиновении предстояло 4-тысячному гарнизону. Из соображений безопасности французам было выгоднее изолировать наиболее подготовленных бойцов Мальты - забрать их с собой. Кроме того, мальтийцы, язык которых, относящийся к семитской группе, схож с арабским, могли пригодиться на новом театре военных действий в качестве переводчиков. Да и вообще на войне несколько сотен профессиональных солдат никогда не бывают лишними! Руководствуясь этими соображениями, генерал Банопарт 14 июля издал прокламацию, которую французским оккупационным властям на острове следовало довести до сведения всех и каждого. Регулярным солдатам Ордена, покинувшим свои части, предписывалось в 48-часовой срок вернуться на службу. Новый смотр мальтийских частей был назначен на 5 часов вечера 16 июня в форте Св.Эльма, расположенном на берегу главной портовой Великой гавани острова. Солдатам предписывалось построиться в полной форме и, естественно, без оружия. Не явившимся грозило наказание в виде года на галерах. Этим же указом распускались мальтийские стрелки и ополченцы, которым надлежало сдать находившееся у них на руках оружие. Одновременно Бонапарт приказал приготовить на кораблях французской эскадры "помещения с надежными запорами" для транспортировки мальтийцев в Египет. Согласно его плану, бывшие гвардейцы и пехотинцы Ордена приписывались к французским сухопутным войскам, а моряки и морские пехотинцы переходили в подчинение флота.

Разумеется, предписание Бонапарта было выполнено лишь частично. Как известно, если крестьянин решил спрятать оружие, заставить сдать "стволы" невозможно ни угрозами, ни посулами. Именно старые орденские мушкеты в руках бывших стрелков и ополченцев несколько месяцев спустя заставили французский гарнизон ретироваться под защиту стен Ла Валетты, когда на Мальте вспыхнуло народное восстание против захватчиков... Однако с навербованными из самой бедноты пехотинцами и происходившими из авторитетных фамилий гвардейцами дело обстояло несколько иначе. Многие из них, конечно, бежали и перешли на нелегальное положение, но другим не позволила сделать это необходимость обеспечивать свои семьи или превратно понятая гордость. К тому же им и в голову не могло придти, какую жестокую участь уготовил им Наполеон Бонапарт. 16 июня 1798 г. 119 гвардейцев-гренадеров и 358 пехотинцев выстроились в форте Св.Эльма, откуда им суждено было начать долгий путь скитаний по дорогам наполеоновских войн.
Внезапно мальтийцев окружили шеренги французских солдат со штыками наизготовку. Под угрозой расстрела их разбили повзводно и заставили погрузиться на различные корабли французского флота. Поняв, что их ждет расставание с милой родиной, многие оказали отчаянное сопротивление. Генерал Каффарелли свидетельствует, что против "зачинщиков" пришлось применить оружие и несколько человек были ранены штыками, а другие - сильно избиты. Некоторые из мальтийцев бросились в воду со сходен и, мастерски ныряя, попытались скрыться вплавь. Однако у французов на этот случай были приготовлены шлюпки с матросами, которые вылавливали беглецов. В конечном итоге всех "новобранцев поневоле" водворили в трюмы и посадили под замок.
Несмотря на проявленную жестокость, Французская армия была еще не чужда революционным идеям гуманизма. Декретом генерала Бонапарта от 17 июня семьям насильно мобилизованных мальтийцев было назначено денежное содержание. Жены солдат каждые 10 дней должны были получать по 20 су, а дети до десятилетнего возраста - по 10 су. Для унтер-офицерских семей выплаты составляли 30 и 15 су соответственно. Для покрытия этих расходов из жалования каждого мальтийского солдата Французской армии удерживалось по одному сантиму ежедневно. Об этой инициативе в восторженных выражениях писала учрежденная французами газета "Journal de Malte", но современные мальтийские историки сомневаются, что выплаты реально имели место.
Французская армада вышла в море. Мальтийских солдат продержали в трюмах до тех пор, пока берега их родины не скрылись за горизонтом. Однако, когда их наконец выпустили на палубу, несколько человек снова бросились в море. Наверное, они надеялись, что за французской эскадрой следуют на рыбачьих лодках их родственники и друзья, которые подберут их. Вылавливать пловцов пришлось французскому бригу "Naiade". Здесь надо отдать должное человечности французов: они вполне бросить "мятежников" в открытом море, но спасли их. Впрочем, наказание за новый мятеж было жестоким: мальтийцев снова на сутки заперли в трюмах, на сей раз без пищи и воды. После этого непокорные солдаты с маленького острова наконец смирились со своей участью и провели остаток плавания к берегам Египта без открытых возмущений.

1 июля Французская армия начала высадку на берег близ Александрии Египетской. На следующий день город был захвачен и генерал Бонапарт с главными силами выступил на Каир. С похода 5 июля им был отдан приказ командиру 69-й полубригады (Demi-Brigade) генералу Дюмуе (Dumuy) организовать мальтийских солдат в единый пехотный батальон из девяти рот. Новая часть должна была именоваться Мальтийским легионом.
Мальтийцы в это время находились в Александрии, где комендант генерал Клебер задействовал их на строительстве новых и ремонте старых укреплений. В десятых числах июля переформирование было завершено, и в командование новой иностранной частью на французской службе вступил шеф батальона Бурбель (Bourbel, ранее служил при штабе армии). Офицерами были назначены в основном бывшие мальтийские рыцари французского происхождения, перешедшие на службу Директории. Историограф Мальтийского легиона Ричард Мифсуд заявляет, что на этом этапе был только один младший офицер-мальтиец. К офицерскому чину можно приравнять и другого мальтийца - врача Легиона Салву Сперанца. Общая численность личного состава, включая приданных французских военнослужащих, достигала 500 чел. Первая элитная рота получила название "гренадерской". Мальтийские легионеры продолжали носить свои красочные орденские мундиры, белые с красным и красные с белым. Вероятно, они были вооружены вывезенными с Мальты орденскими мушкетами: во всяком случае, один из инспектировавших Легион французских офицеров напишет, что ружья у легионеров "старые и негодные", в то время, как стрелковое оружие французского производства в Египте было вполне удовлетворительным.

17 - 20 июля гренадерская рота Мальтийского легиона приняла боевое крещение. Она выступила в составе мобильной колонны генерала Дюмуе в направлении на Даманхур и была вовлечена в ожесточенные бои с атаковавшими колонну отрядами мамелюкской конницы. В конечном итоге Дюмуе был вынужден вернуться в Александрию, причем мальтийские гренадеры составили арьергард. Описывая это сражение, французский очевидец отмечает, что мальтийские легионеры "подвергались постоянным атакам, и несколько из них были убиты". Наградой их мужеству стала сдержанная похвала генерала, отметившего в рапорте, что его новые солдаты "превосходно выстояли под неприятельским огнем". Однако до конца августа мальтийцы продолжали использоваться преимущественно на тяжелых работах в дневное время: комендант Клебер резонно полагал, что, выросшие в условиях жаркого климата, они больше подходят для этого, чем французы. Лояльности к французскому триколору легионерам это явно не добавляло.
2 августа Мальтийский легион вместе с гренадерской ротой 69-й полубригады выдвинулся из Александрии в Абукир. Соединению была поставлена задача обезопасить коммуникации Французской армии в направлении на Розетту (Рашид). Поход сопровождался постоянными стычками с арабскими партизанскими отрядами, лояльными мамелюкским правителям Египта. Мальтийцы потеряли трех человек убитыми и 11 ранеными. Среди выбывших из строя оказался и их командир Бурбель. Как только французская хватка на горле Легиона ослабла, солдаты с Мальты начли "показывать характер". Генерал Дюмуе докладывал о "скверном поведении определенного количества мальтийских солдат, которые угрожали своим офицерам и злонамеренно подавали дурной пример товарищам". Генерал также предложил отправлять мальтийцев на все задания совместно с французами, высказывая опасения, что "иначе они могут дезертировать". Хотя, собственно говоря, куда бедолагам было бежать в чужой стране, да еще посреди пустыни?
После того, как в ночь с 1 на 2 августа британский флот адмирала Нельсона атаковал врасплох и практически уничтожил стоявшую в заливе Абукир близ устья Нила французскую эскадру, на долю мальтийских легионеров выпало особенно мрачное и неблагодарное задание. Бойцы легиона были задействованы для сбора и захоронения плававших в воде трупов французских моряков и выуживания среди прибитых к берегу обломков "всего, что еще годилось к употреблению". Согласно свидетельству современника, работать им приходилось по пояс в воде, от чего обувь многих солдат вскоре пришла в негодность. Также отмечалось, что мальтийцы, как глубоко верующие люди, проявили большое уважение к погибшим. Засыпание каждой могилы они сопровождали общей молитвой. Возможно, это было обусловлено и тем, что среди жертв сражения при Абукире вполне могли оказаться их земляки и вчерашние товарищи по вооруженным силам Мальтийского ордена. Хотя "приватизированные" французами орденские корабли в этой несчастливой битве не участвовали, многие из мальтийских моряков и морпехов, мобилизованных во Французский флот, служили на разгромленной Нельсоном эскадре адмирала де Брюи. Кстати, те из них, кто попал при Абукире в плен к британцам, были без лишних формальностей зачислены в Королевский флот (Royal Navy) как потенциальные враги французов.

11 августа мальтийцы вместе с французской ротой вышли из Абукира, сопровождая транспортный конвой в Розетту, куда благополучно прибыли 13 числа. С 18 по 25 августа последовал новый переход по пустыне - на сей раз в Эль Раманию, который, за отсутствием командира части, был осуществлен под началом капитана гренадерской роты. Достигнув цели, Легион получил приказ разбить укрепленный лагерь и обеспечивать из него безопасность в зоне Александрийского канала. После того, как мальтийцы завершили строительные работы, был проведен их первый строевой смотр в Египте и составлена строевая записка. Согласно этому документу, в Легионе числились "21 офицер, включая врача, 20 сержантов, включая оружейного мастера, 38 капралов, 4 барабанщика, 228 рядовых - итого 311 всех чинов". В документе значилось, что "большое число" мальтийцев оставались в гарнизонах Александрии и Абукира в качестве "рабочих, ординарцев, пекарей и денщиков".
30 августа Мальтийскому легиону был назначен новый командир, колоритная личность которого заслуживает отдельного описания. Бернард МакШихи (Bernard MacSheehey), сын мятежных ирландских католиков, бежавших во Францию от британских притеснений, он вступил на французскую службу в 1796 г. За плечами у этого офицера было выполнение секретного задания в Ирландии, а в активе - репутация отчаянного храбреца и неуправляемого упрямца. Прозвище, закрепившееся за бессменным командиром Мальтийского легиона во время Египетской кампании - "Огонь МакШихи" - может свидетельствовать не только о его пылком нраве, но и об огненно-рыжей шевелюре. Словом, новый шеф батальона был под стать своим дерзким подчиненным.
Первые отзывы нового командира легионеров о своей части были вполне благоприятные. "Качество младших офицеров отменное; офицеры демонстрируют отличный боевой дух", - пишет МакШихи Бонапарту, напоминая, тем не менее: "Мой генерал, очень важно, чтобы вы проинформировали меня о своих планах касательно недостатка офицеров, так как есть несколько рот вовсе без офицеров". "Дисциплина и обучение являлись постоянным предметом моих забот, и я могу доложить вам, мой генерал, что Мальтийский легион находится в этом отношении на достойном уровне, лучшем, чем я ожидал увидеть по прибытии".
"Огонь МакШихи" сразу же вскрыл серьезные злоупотребления в снабжении: французские интенданты в Египте, не способные прокормить даже собственные войска, "каких-то мальтийцев" вообще посадили на голодный паек. "Легион не получил ни одного су со времени моего прибытия, - доносил шеф батальона своему командующему. - Чтобы обеспечить моих людей чем-нибудь, кроме хлеба,... я был вынужден просить друга одолжить мне деньги для выплаты солдатского жалования". Одновременно, желая довести до максимума боевой потенциал своей части, МакШихи добился возвращения в ряды всех разнорабочих и денщиков (приказ от 2 сентября), а также откомандирования из Абукира нескольких десятков "спешенных" мальтийских моряков, переживших разгром французской эскадры.
Дальнейший боевой путь Мальтийского легиона описан в рапорте шефа батальона МакШихи генералу Бонапарту от 14 вандемьера (5 октября) 1798 г. Вот типичная выдержка из этого документа: "Мы должны были выступить в тот же день, выбрав один из нескольких маршрутов, все из которых были равно опасны. Арабы опять атаковали нас, и мы понесли новые потери. Несколько человек, среди которых - капитан и лейтенант, были убиты и ранены в ряде сражений против бедуинов...

Мой генерал, со времени формирования эта часть (мальтийский легион - прим. автора) не знала не единого периода отдыха и неизменно доказывала свою храбрость и стойкость перед лицом самых жестоких испытаний".
На основании рапорта шефа батальона МакШихи можно сделать заключение, что вплоть до поздней осени 1798 г. служба Мальтийского легиона состояла в основном в сопровождении французских транспортов и патрулировании коммуникаций в районе Эль Рамании. Легионерам зачастую приходилось вступать в бой, причем как с сохранявшими верность прежним правителям Египта партизанами, так и с промышлявшими разбоем бедуинами. Потерь с обеих сторон в таких стычках было предостаточно, чего нельзя сказать о славе, ласкавшей своими лучами только главные силы Французской армии на Востоке (Armee d"Orient). Нередко привлекались легионеры и к разнообразным тяжелым работам. Очевидно, что привыкшие к жаре мальтийцы более других подходили для этого, и французские воинские начальники использовали их "по полной"._____________________________________________М.Кожемякин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Вы наверняка слышали байку о том, как Наполеон Бонапарт, прибыв в Египет и увидев Сфинкса, пришел в ярость от его «слишком африканского» лица. Будто бы великий полководец, будучи ужасным расистом, не смог вынести такого оскорбления для своей утонченной европейской натуры и приказал солдатам снести статуе нос пушечным выстрелом. Вся эта история, конечно же – полная чушь.

Эта байка, скорее всего, родилась как невинная шутка, история для туристов, и кочует она по миру уже больше века. А в наше время интернет вдохнул в неё новую жизнь, превратив в «доказательство» расизма и жестокости европейской цивилизации. Кто первый решил, что Наполеон мог так поступить, неизвестно, но версия эта оказалась удивительно живучей.

В 1995 году лидер негритянской экстремистской организации «Нация ислама» Луис Фаррахан даже использовал её в своей речи во время так называемого «Марша миллиона мужчин» – массового протестного шествия негров на Вашингтон. «Превосходство белых заставило Наполеона взорвать нос Сфинкса, потому что он слишком сильно напоминал вам о величии черного человека», - заявил он. Ирония в том, что саму «Нацию ислама» и лично Фаррахана часто обвиняют в расизме и антисемитизме, а ещё в любви к конспирологии и весьма специфической трактовке истории.

К счастью, этот миф легко разбить в пух и прах, вооружившись всего парой фактов. Во-первых, у Наполеона не было машины времени. Он родился в 1769 году, а в Египет отправился в 1798. А вот упоминания о повреждённом лице Сфинкса, рисунки и записи путешественников существовали задолго до его рождения.

Более того, Наполеон был известным ценителем истории и культуры, он искренне интересовался историей Древнего Египта и даже организовал первую научную экспедицию по изучению древностей. Вряд ли он стал бы уничтожать то, что так ценил, и портить бесценный памятник древности.

Давайте копнем глубже и рассмотрим доказательства. В 1737 году, задолго до рождения Наполеона, датский капитан Фредерик Луи Норден путешествовал по Египту и сделал подробные зарисовки Сфинкса. На них уже отчетливо видна статуя без носа. Эти рисунки легко найти в интернете.

Чуть позже, в 1759 году, голландские путешественники Йоханнес Эгидий ван Эгмонд ван дер Нейбург и Йоханнес Хейман опубликовали книгу о своих странствиях. В ней они подробно описывают Сфинкса, отмечая, что его нос «слегка поврежден». Книга, кстати, доступна онлайн.

В 1760 году доктор Зигмунд Якоб Баумгартен в своем труде «Дополнение к английской всеобщей истории» пишет о Сфинксе, у которого «нос изуродован, вероятно, мусульманами, из-за их неприятия изображений».

Это лишь несколько примеров, но все они свидетельствуют о том, что Сфинкс был поврежден задолго до появления на свет Наполеона. У нас есть и рисунки, и письменные свидетельства. Игнорировать их - значит упорно верить в миф.

Но если не Наполеон, то кто? Доктор Баумгартен намекает на мусульман. В XV веке историк аль-Макризи писал, что в 1378 году некий Мухаммед Са’им аль-Дахр уничтожил нос Сфинкса, возмутившись тем, что местные жители поклоняются статуе. Возможно, именно на эту историю ссылался доктор Баумгартен. Но это всего лишь одна из версий, к тому же записанная спустя много лет после предполагаемого события.

Есть и другая версия. Археолог Марк Легнер, изучив повреждения Сфинкса, пришел к выводу, что они были нанесены между III и X веками нашей эры. В таком случае ни аль-Дахр, ни тем более Наполеон не могли быть виновниками.

Стоит помнить, что в Древнем Египте повреждение статуй не было чем-то из ряда вон выходящим. Египтяне верили, что в изображениях могут обитать души богов или умерших, и иногда стремились «освободить» их, повреждая статуи. Кроме того, нос - одна из самых хрупких частей статуи, он выступает вперед и легко может быть отбит. Многие древние статуи, не только египетские, но и греческие, и римские, лишились носов или других выступающих частей именно по этой причине.

Таким образом, нет никаких доказательств того, что нос Сфинкса пострадал из-за чьей-то расовой неприязни. У нас есть несколько подозреваемых, но точный ответ на вопрос «кто?» пока остается тайной. Зато мы можем с уверенностью сказать, что это был не Наполеон.

***********************
Подпишись на мой канал в Телеграм - там посты выходят на неделю раньше.

Также я провожу исторические стримы - подпишись, чтобы получать уведомления. Записи доступны на моем канале.

В развитии цивилизации моря и океаны сыграли огромную роль. Чем более развитым становилось человечество, тем больше оно прибегало к водным массивам как к простому средству связи между различными землями. Вода даёт гораздо больше возможностей для быстрого и дешёвого перемещения, чем суша, поэтому большинство развитых цивилизаций так или иначе имели тесную связь с одним из океанов или же с каким-либо имеющим непосредственное отношение к океану водоёмом . На морских связях некогда строились эллинистический мир и Римская империя, из создания обширных водных путей во многом выросло величие западноевропейской цивилизации, через океан ислам проник в далёкие от Аравии Восточную Африку и на острова юго-восточной Азии.

В наши дни значение океанов так же огромно, как и раньше, а на самом деле оно даже больше - почти половина всех людей живёт на побережье или очень близко от него, а большая часть мировой торговли (свыше 80%) приходится на водные маршруты. Таким образом, значение огромных открытых водоёмов в деле распространения, развития и укрепления цивилизации очень сложно переоценить. Но в них самих есть отдельные места, которые имеют колоссальную ценность как ключевые точки всей морской, а следовательно и фактически почти всей мировой торговли и коммуникации. Это точки соединения многих основных морских маршрутов, носящие естественный (проливы) или искусственный (каналы) характер возникновения. В ряде рассказов я представлю историю этих объектов и окружающих их мест, а также глобальное влияние каждого из них.

Фараоны, французы и индийский чай

Ближний Восток в древнейшие времена был, пожалуй, самым развитым регионом мира. Здесь расположились две речные долины - Нила и Тигра с Ефратом, в которых земледелие впервые стало массовым. Это, в свою очередь, послужило появлению сначала децентрализованных культур, а затем государств, которые, помимо возделывания земли, освоили металлургию, сначала с медью, а затем с бронзой, сформировали развитые религиозные культы, зачатки наук, построили первые монументальные архитектурные памятники и прочее в таком духе. К концу Бронзового века, которым называют эти времена ввиду использования древними государствами бронзы как основного металла, возникший в долине Нила Египет стал мощнейшим и сильнейшим из ближневосточных государств. Помимо него, существовали Вавилония и Ассирия в Месопотамии, Элам на юге нынешнего Ирана, а также некоторые государства на территориях, сопредельных Ближнему Востоку - Хеттское царство в Анатолии, Пунт и Куш в Африке южнее Египта, минойская цивилизация на Крите и микенская на юге Балканского полуострова.

Совершенно очевидно, что налаживание торговли в регионе, который представлял из себя мозаику развитых государств и культур, не заставило себя долго ждать. В ходе Бронзового века были проложены многие торговые пути, по которым происходил обмен между разными частями тогдашнего развитого мира. Большинство из них были не очень длинными и проходили по суше, так как открытый океан и подавляющее большинство морей из-за ограниченного поля административного влияния древних государств и малоразвитых кораблестроительных и навигационных технологий были недоступны тогдашним людям даже в таким передовых местах, как Крит и Египет. И хотя постоянные водные маршруты в восточном средиземноморье определённо пролегали (о чём красноречиво говорит процветание тогда крито-микенской культуры и её государств, имевших тесную связь с Сирией, Палестиной и Египтом), лишь один морской путь бронзовых времён был действительно продолжительным и долгоиграющим - так называемый Путь благовоний. Он соединял с Ближним Востоком юг Индостана, где тогда тоже начали формироваться развитые культуры. Проходя недалеко от побережья, Путь благовоний затрагивал и южный и восточный берега Аравии с побережьем нынешней Эритреи, способствуя развитию этих территорий. Этот маршрут, делавший возможным обмен несколькими видами ценных товаров (специи из Индии и Африканского рога, ладан с юга Аравии и другие), сформировался в Бронзовую эру и пережил её катастрофическое окончание, просуществовав вплоть до поздней Античности. Он был первым в истории крупным морским торговым путём, соединявшим многие земли.

Прежде чем попасть в Сирию с Месопотамией и в Грецию, товары из Индостана и Аравии должны были пройти через участок, ныне занимаемый отчасти Египтом, а отчасти Израилем. Тогда же он целиком принадлежал стране пирамид, которая получала большую выгоду от Пути благовоний. Египет тогда был огромной державой, расширившейся и в Азию, и в более южные области Африки. Он был, однозначно, самой сильной из стран Бронзового Века и обладал огромными ресурсами. Поэтому вполне понятно, почему в Египте ещё в конце Бронзы возникла идея о создании канала, который бы соединил Красное море со Средиземным и позволил через это намного облегчить торговлю с Кипром, Грецией и Анатолией. И такое сооружение действительно было создано и функционировало уже в XIII столетии до нашей эры. Оно имеет условное название "Канал фараонов" и соединяло Нил с Горькими озёрами, расположенными непосредственно у Красного моря. И хотя это была довольно окольная дорога по реке и озёрам, как уже было отмечено, водный маршрут сам по себе сильно облегчал коммуникацию, сделав Египет ещё более важным звеном, расположенным посередине между Аравией, Африканским рогом и восточным Средиземноморьем.

В дальнейшем ввиду частых кризисов и завоеваний Египта канал много раз забрасывался и столько же строился заново. Это делали как собственно египетские цари (фараоны), так и внешние силы, завоёвывавшие долину Нила всё чаще и чаще в ходе Античности и раннего Средневековья. Канал фараонов восстанавливался и персидским царём Дарием (VI век до нашей эры), и династией Птолемеев несколько столетий спустя, и римским императором Траяном (II век нашей эры), и арабами после завоевания ими Египта в VII столетии. Однако со временем Путь благовоний утратил былое значение, ровно как и сама страна пирамид - развитие цивилизации привело к возникновения империй вокруг Египта, которые затмили его и сделали жертвой своих завоеваний. В VIII столетии канал был засыпан и забыт, а правители как самого Египта, так и всего Ближнего Востока сосредоточились на обмене по сухопутному Шёлковому пути и морскому пути между Ираном, Аравией и Восточной Африкой, которые ещё долго оставались актуальными. В итоге местность между долиной Нила и Синайским полуостровом, несмотря на своё стратегическое значение как тончайшего перешейка между морями, станет мало кому интересна, и всерьёз пытаться возродить старый канал никто не будет - ни многочисленные египетские султанаты Средних Веков, ни пришедшие им на смену Мамлюки, ни Османская империя, правившая Египтом с XVI по начало XIX столетия (в последней была одна попытка, но она провалилась).

Продолжалось это до того момента, пока в Египет не прибыли европейцы. Они до определённого этапа тоже мало интересовались этой землёй, поскольку после открытия морских путей через Атлантику и Тихий океан ударились в "океанический" колониализм с проникновением в Индию, Америки и в Восточную Азию, и не уделяли большого интереса Ближнему Востоку. Османская империя долгое время представляла из себя грозную силу, с которой Европа должна была считаться. Даже несмотря на то, что после Великих географических открытий земли, где когда-то стояли бронзовые державы, утратили роль посредников в сухопутной торговле с Китаем и слабли и беднели, лишь к концу XVIII столетия европейцы собрали силы и проявили интерес к этому региону. Первыми были французы, армия которых во главе с самим Наполеоном в последние года XVIII столетия и в первые XIX-го временно займёт долину Нила, разгромив турецко-мамлюкские войска.

В ходе этого похода будет сделано несколько открытий, которые оживят интерес к исследованию Египта. Во-первых, один французский офицер обнаружит Розеттский камень, где один текст будет продублирован на двух версиях древнеегипетской письменности и на древнегреческом языке. Этот объект позволит положить начало расшифровке древнеегипетского языка и египтологии вообще, сделав древнюю историю Египта новым актуальным направлением в европейской науке.

Во-вторых, Бонапарт увидит остатки Канала фараонов, и выскажет мысль о том, что построение чего-то подобного вновь может в разы облегчить мировую торговлю, которая к тому моменту всё ещё шла через открытые португальцами весьма долгие океанические пути.

Эта передовая мысль, однако, самим Наполеоном воплощена не будет - в конце концов египетская экспедиция провалится и кончится поражением Франции. Идея о строительстве канала попала в Европу, как и интерес к Египту и его истории, но практического эффекта это долго не давало.

Однако сам Египет французским вторжением был изменён - после ухода наполеоновской армии местный османский наместник Мухаммед Али-паша будет вынашивать план по уходу от Константинополя, который оказался неспособен защитить свою провинцию. В 1831 году он открыто восстанет против имперских властей и добьется такой большой степени автономии, что можно говорить о фактической независимости Египта после этого момента. В правление этого деятеля и его преемников Египет сильно расширит свою территорию, модернизирует армию и будет пытаться двигаться в сторону развития по западному лекалу. К середине XIX столетия он станет уже достаточно солидным государством.

А между тем европейцы всё больше и больше присматривались к Египту. Помимо того, что эта страна представляла огромный исследовательский потенциал как один из первых центров развитой государственности в мире, популярной на Западе стала идея о создании канала, который мог бы вновь соединить два моря и тем дать новое дыхание мировой торговле. В XIX столетии это было уже гораздо актуальнее, чем в древности - вместе с ростом капитализма и колониальных империй росла и степень глобализации мира, расширялись торговые связи между целыми континентами, что требовало как можно более удобных морских путей. Поэтому Египет как страна, где потенциально можно создать канал для формирования этих самых новых маршрутов, стал предметом обсуждения в Европе. Исследователи разного рода ехали в страну, пытаясь определить, где и как прорыть канал. Само же правительство Египта этому не препятствовало, так как понимало возможную пользу для себя при успешном осуществлении задумки.

В 1850-ые наступил момент X - французский дипломат и предприниматель Фердинанд де Лессепс, видимо, не желая уступить пальму первенства в проекте, возрождённом в мысли Наполеона, человеку из другой европейской державы, возьмётся за создание канала. Понятно, что этот проект не повторял древний канал - с новыми технологиями его можно было прорыть напрямую в самом узком месте у Синайского полуострова, между Африкой и Азией. Строительство началось в 1859 году. Лессепс создал Компанию Суэцкого канала, среди акционеров которой было и правительство Египта. Оно к тому времени провалило многие свои прогрессивные реформы и имело финансовые проблемы, поэтому рассчитывало с помощью канала поправить свои дела. Спустя десять лет, в 1869 году, канал был открыт для эксплуатации. Он получил название "Суэцкий" по наименованию порта, через который выходил в Красное море.

Проект имел огромный успех - поскольку он позволял сократить путь из Европы в Азию на тысячи километров, начали стремительно создаваться маршруты через него. Старые пути, открытые ещё португальцами, потеряли былую популярность, и теперь на коне был тот, кто вёл суда через Египет. Акционеры канала и сам Лессепс озолотились, и это вполне заслуженно - своими вложениями они очень сильно изменили мировую торговлю, сделав её выгоднее и быстрее. Это неизбежно вело к процветанию, правда пока в основном только европейскому.

Впрочем, надо сказать, что не только лишь торговлей ценен Суэцкий канал - контроль над ним также означал гораздо более быстрый доступ в Азию и Восточную Африку для армии и флота. Вполне ожидаемо, что этим не мог не заинтересоваться самый успешный тогда империализм - британский. Лондон не мог позволить себе просто смотреть, как французы берут контроль над таким важным местом, и потому начал действовать - используя слабость Египта, который даже с прибылями от канала (которых он получал, естественно, меньше, чем французские акционеры) не смог преодолеть финансовые проблемы, Великобритания взяла часть акций лакомого объекта, выкупив их у каирских властей в 1875 году. А ещё через семь лет, в 1882 году, британцы оккупируют Египет, лишив его независимости (при этом номинально страна пирамид была частью Османской империи до 1914 года). После этого именно Великобритания станет реальным владельцем канала.

Очевидно, что Британская империя использовала своё новое приобретение для усиления мирового влияния и контроля над своими азиатскими и африканскими владениями. Теперь, когда путь в Индию, производящую чай, опиум и прочие товары для целей метрополии, стал в разы быстрее, сила и влияние Лондона ещё более усилились. Фактически, англичане через канал контролировали львиную долю глобальной торговли, получив очередной рост могущества.

Ключ к балансу мира

Но ничто не вечно под луной, и праздник разгульного империализма не исключение. После двух мировых войн Британская империя была сильно ослаблена, а её возможности контроля подорваны. Тем не менее, уходить из Египта британцы не хотели - потерять такое ценное место было бы слишком болезненно. Предоставив Египту ещё в 1922 году формальную независимость (а реально сделав королей из династии Мухаммеда Али своими марионетками), Лондон полагал сохранить над этой страной власть и соответственно продолжить контролировать Суэцкий канал. В 1936 году Египту таки будет предоставлена реальная независимость, однако канал по-прежнему будет принадлежать британцам и прочим европейским акционерам Компании Суэцкого канала. Однако в 1940-ые годы были внесены свои коррективы - появился Израиль, что вызвало подъём арабского национализма вообще и египетского национализма в частности. Египет сопротивлялся территориальному росту Израиля и не признал его как государство. Логично, что Великобритания как одна из стран, поддерживающих Израиль, стала восприниматься египтянами в ещё более худшем свете, чем раньше. Набирали популярность идеи о том, чтобы изгнать не только евреев из соседней Египту Палестины, но и британских военных из района Суэцкого канала, проведя его национализацию.

На волне левых националистических настроений к власти в Египте в 1954 году пришёл Гамаль Насер, идеолог панарабского национализма, противник Израиля и западных держав. Он в 1956 году объявит о национализации канала, что крайне возмутит Израиль, Францию и Великобританию, которые в ответ попытаются разбить Египет, вернуть контроль над каналом и свергнуть Насера. Это конфликт получил название Суэцкий кризис. В его ходе и проявилось ярчайшим образом значение этого места для мира - конфликт грозил разрушить торговые цепочки, затормозить коммуникацию континентов и таким образом нанести огромный урон всем без исключения. Поэтому два противника по Холодной войне, США и СССР, выступят скорее на стороне Египта и вынудят западные державы и Израиль остановиться и признать национализацию. В итоге Египет стал владельцем канала, что окончательно уничтожило имперские позиции Великобритании. Канал же продолжил функционировать.

По сей день Суэцкий канал играет огромную роль, о чём красноречиво говорит один недавний эпизод - в марте 2021 года танкер застрял посреди канала, что вызвало коллапс огромного числа морских грузоперевозок и обошлось убытками в десятки миллиардов долларов. За неделю, что судно будут удалять с пути, оно успеет вызвать весомый шок для мировой экономики. Этот инцидент, как и Суэцкий кризис, очень ярко иллюстрирует огромную важность канала для глобальной экономики, а также то, насколько сильно её стабильность зависит от морских торговых маршрутов.

Автор Захар Колисниченко

Похищенный у матери армянский мальчик после суровой школы мамлюков входит в ближайшее окружение французского полководца. К сожалению, он не сдал последний экзамен — на преданность.

1799 год. После неудачной осады сирийской Акры Бонапарт возвращается в Египет. Неподалеку Каира генерала встречал командир городского ополчения шейх Аль-Бекри.

«Весь в пыли, подходит с одышкой. Лицо загорелое, длинные волосы заплетены в косу. Без бакенбардов. Голенища сапог закатаны. В белых трико из кашемира и в генеральском мундире», — таким впервые увидел Наполеона 17-летний охранник шейха. Следующие 15 лет он будет заботиться о безопасности и комфорте лидера Франции.

СЕМЬ РАЗ ПРОДАЙ, ОДИН ОБРЕЖЬ

В 1783 году в Тифлисе (Тбилиси) у мелкого армянского купца родился сын Ростам. Вскоре семья уехала на историческую родину. Когда парню было 11, отец открыл магазин в другом городе и пригласил жену с детьми к себе. Дорога была опасной: местные князья воевали, повсюду бродили бандиты. Ростама похитили. Его мать с сестрой вскоре также оказались в рабстве.

«Я решил бежать сразу же, как только выйдем за ворота, чтоб не оказаться вдали от знакомых мест. Наконец открылась дверь, ведущая во двор. Первое, что предстало моему взору во дворе, было тридцать оседланных, готовых к путешествию лошадей. Потом отворили дверь большого сарая, где находилось шестьдесят хорошо одетых мальчиков моего возраста. При первом же взгляде на них я подумал: „Меня продают в четвертый раз“»

Со временем мамлюки стали элитной кастой, которая боролась за власть и в 1250 году завоевала независимость. Неполные три столетия на территории Египта, Сирии, Аравийского полуострова существовал Мамлюкский султанат.

На время французского вторжения Египет формально принадлежал Османской империи, но реально страной управляли вожди мамлюков Ибрагим-бей и Мурад-бей (оба родом из Грузии).

Ростама перепродавали семь раз, пока в Стамбуле его не приметил купец, поставлявший живой товар Сала-бею, одному из управляющих Египта. Там из несовершеннолетних рабов, захваченных на Кавказе и среди тюркских кочевников, формировали армию мамлюков. Парней обращали в ислам, учили арабскому языку, верховой езде и фехтованию.

Когда-то считали, что лишенные семьи и родины солдаты будут преданы только своим хозяевам. Затем иллюзия исчезла, но метод рекрутинга стал традицией.

Главной силой мамлюков была легкая конница, которая засыпала противника стрелами. Они гордились своими победами над монголами и крестоносцами в 13 веке, но в 19-м кавалерийские наскоки не могли разрушить каре французской пехоты. Ружейные залпы и огонь артиллерии косили всадников с дистанции. Тот, кто прорывался ближе, был заколот штыками.

В Египте армянина обрезали и доставили в лагерь, где он учится управлять лошадью и бросать лассо. Воины из Грузии приняли уроженца Тифлиса как своего. Они держались вместе, помогали землякам и занимали высокие места в мамлюкской иерархии. Тогда парень принимает грузинскую фамилию Размадзе (то есть «сын Раза»). Во Франции его сократят до Раза.

«Почему-то многим кажется, что только грузины и мегрелы могут стать хорошими мамлюками, однако армяне гораздо смелее их», — писал на пенсии Ростам

Проходит несколько месяцев, и Сала-бей берет нового слугу с собой в паломничество в Мекку. На обратном пути паломники узнали, что Каир взят французами. Мамлюки не имели сил отбить столицу и отступили к Акре. Местному паше не понравился ход войны, и он напоил Сала-бея отравленным кофе.

Потеряв хозяина, Ростам едет в оккупированный Каир. Опасаясь репрессий, он скрывает свою принадлежность к мамлюкам. Месяц живет на улице, продает коня и оружие. Когда ничего ценного не осталось, вовремя подвернулось место в охране шейха Аль-Бекри. Тот подчинился французам и был поставлен во главе местных подразделений.

ЧЕРЕЗ ВИНО — В ПАРИЖ

Египетский поход должен был нарушить связи Лондона с владениями в Азии. Наполеон мечтал впоследствии двинуться на Индию, ценнейшую британскую колонию.

Египет был покорен за три месяца, но война закончилась проигрышем раньше. В первые дни августа 1798 года адмирал Нельсон уничтожил французский флот, стоявший у острова Абукир. Доставлять резервы из Европы стало невозможно.

В августе 1799-го Наполеон тайно отплыл домой. Брошенная армия капитулировала.

Аль-Бекри набрал охрану из трех десятков мамлюков, которые прятались в убежищах. В свои 17 лет армянин был среди них самым старшим — его назначают командиром. Навеселе шейх обещает отдать ему в жены свою 12-летнюю дочь.

Запрещенное исламом вино Аль-Бекри распробовал во время визитов в резиденцию Наполеона. Не имея привычки к алкоголю, он быстро втянулся. Теперь шейх каждый вечер пьет в одиночестве у себя дома. Спиртное втихаря приносит Ростам — и вскоре также пробует шампанское. Аль-Бекри приказал «высечь пьяницу», но отменил приказ, когда охранник пригрозил рассказать всем о его грехах.

Наказание отменили, но отношения испортились. Командиром отряда и женихом дочери шейха становится другой мамлюк.

Из Египта Наполеон хочет забрать двух мамлюков — в Европе модно иметь экзотическую прислугу. Ростам не упустил шанс проявить себя. При встрече Наполеон потрепал его за ухо и спросил, хорошо ли он ездит верхом и владеет саблей. «Я дрался с арабами», — отвечает Ростам и показывает шрамы на руках. В тот же день он получает саблю с бриллиантами на рукояти и пару пистолетов в позолоченных футлярах. Во время ужина подносит Бонапарту блюда, а ночью спит у входа в его спальню.

Осенью 1799 года Наполеон вернулся во Францию. Популярный в народе генерал воспользовался политическим кризисом и обострением ситуации на границах. Правительство и парламент распустили, Бонапарта избрали первым консулом с диктаторскими полномочиями.

АРМЯНСКАЯ ТЕНЬ ФРАНЦУЗСКОГО ИМПЕРАТОРА

Во Франции Ростама обучают европейской охоте и обращению с оптикой. Ежедневно он чистит подзорные трубы и ружья Наполеона, на охоте подает и перезаряжает оружие. А еще — помогает хозяину одеться утром, во время еды выполняет работу официанта, сопровождает на прогулках. Наполеон следит, чтобы оруженосец имел лучшего коня, богатое восточное платье, пышный тюрбан. Его жена Жозефина также полюбила мамлюка.

«Она так любила мужа, что симпатизировала всем, кто был ему искренне преданным и верно ему служил. Более того, она защищала этих людей, успокаивала Его величество, у которого был неудержимый вспыльчивый характер. Несколько раз только вмешательство Жозефины спасло меня от увольнения», — вспоминал оруженосец.

Близость полководца с мамлюком, в среде которых практиковались половые контакты между воинами и юными рекрутами, способствовала сплетням о романе хозяина со слугой. Английский пропагандист Льюис Голдсмит даже утверждал, будто Ростам был одновременно любовником Наполеона и Жозефины.

Впрочем, версия о бисексуальности Бонапарта ничем не подтверждается. Не доказаны и серьезные обвинения в причастности Ростама или кого-то другого из наполеоновских мамлюков к гибели участника роялистского заговора генерала Пишегрю и адмирала Вильнева, дважды побежденного британцами при Абукире и Трафальгаре. По официальной версии, первый совершил самоубийство в тюрьме, сильно затянув на шее галстук. Второй якобы от стыда убил себя шестью ударами ножа.

Ростам так описывает Наполеона: «У Бонапарта были маленькие, изысканной формы, руки и ноги. Могу с уверенностью сказать, что первые парижские красавицы позавидовали бы таким рукам. Его тело было словно вылепленный скульптором… Обычно он носил гвардейскую форму, а на торжества — гренадерскую… Во дворце всегда был в туфлях с золотыми шнурками, а сапоги надевал только на охоту».

РАБОТА ЗА ЕДУ

Мамлюк спал в комнате смежной со спальней Наполеона. Император при необходимости вызывал звонком. Как-то в полночь он попросил ужин в постель. Когда Ростам подал еду, Наполеон вдруг спросил:

— Ты разбогател? Сможешь одолжить мне денег?

Мамлюк служил три года, однако ни разу не получил платы. У него не было денег даже на табак, и он вынужден был продать свой кашемировый шарф. Но Ростам ответил:

— Да, господин. Все то время, что я служу вам, я чувствую себя богатым человеком. Но в кармане у меня только 12 луидоров. Я готов отдать вам все.

— Как так? Ты больше ничего не имеешь? Сколько ты получаешь за службу?

— Ничего, господин. Но я не жалуюсь и ничего не требую.

Выяснилось, что Наполеон забыл определить плату для слуги, а чиновники не хотели брать на себя инициативу. Деньги за три отработанных года Ростаму не вернули, но с тех пор платили 1200 ливров в месяц. На них можно было купить 15 кашемировых шарфов. Затем его утвердили в должности оруженосца, и плата увеличилась вдвое.

ПРАЗДНИК ЗА АВСТРИЙСКИЙ СЧЕТ

Перед франко-русско-австрийской войной 1805 года 22-летний Ростам собрался жениться. Его избранницей стала 16-летняя дочь дворецкого императрицы Жозефины. Бонапарт пообещал, что в случае победы устроит свадьбу за свой счет.

Именно так произошло. В «битве трех императоров» под Аустерлицем Наполеон меньшими силами разгромил австрийскую и российскую армии, которые возглавляли Франц II и Александр I. По итогу войны Австрия потеряла ряд территорий и согласилась выплатить 40 миллионов франков. Свадьба Ростама обошлось Наполеону в 1341 франк и одну подпись на брачном контракте, которой нарушил закон и поженил мусульманина с католичкой. Через год у них родился сын Ахилл.

Мамлюк не оставляет Наполеона в походах, и во время войны 1812 года входит в Москву. Есть свидетельства, что Ростам часто посещал местных армян, ища возможности найти в турецком рабстве своих мать и сестру. Он убедил Наполеона, чтобы при отступлении из города, французы не поджигали квартал вокруг армянской церкви.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Поражение в России подорвало ресурсы Франции. Наполеон талантливо отбивается, но не может противостоять коалиции России, Великобритании, Австрии, Пруссии, Швеции. В конце марта 1814 года союзники входят в Париж.

Император соглашается отречься от власти, и после неудачной попытки отравиться отправляется в ссылку. С ним на средиземноморский остров Эльба добровольно плывут более 1600 военных. Ростам остается дома. К тому времени Наполеона предали все маршалы и высокие чиновники, но именно неблагодарность мамлюка-охранника вызывает всеобщее недовольство публики.

Раза живет тихо, тратит заработанное на императорской службе. Во время «Ста дней» он пишет Наполеону о своей готовности служить, но тот с отвращением бросил записку в камин. После второго отречения великого полководца сослали подальше, на остров Святой Елены в Атлантическом океане, откуда он не вернулся.

Ростам между тем имел еще несколько возможностей надеть наряд придворного мамлюка. В 1824−1825 годах за деньги выставляет себя на показ в Лондоне, а в 1840-м участвует в переносе останков Бонапарта в парижский Пантеон. Между этими событиями он переехал в провинциальный городок, где его жена получила работу на почте. Умер в 64 года, а еще через сорок лет были найдены и опубликованы его мемуары.