После победы в Великой осаде деньги в орден потекли рекой. Многочисленные пожертвования из Европы, доходы с командорств и каперство — все это составляло колоссальные средства, но стройка отнимала больше. В прошлый раз мы с вами закончили на том, что Жан де Ла Валетт решил, что Мальте нужна новая, гораздо более совершенная и построенная с нуля столица. Туда-то и утекала гигантская часть доходов, ведь это должен был быть не просто город, а крепость-мечта по последнему слову науки и техники. Строительство бастионов, дворцов, собора, арсенала, складов, системы водоснабжения и канализации — для всего этого приглашались лучшие инженеры, огромное количество рабочих и выписывались дорогие материалы.
Пьетро дель Монте вступил в должность в 1568 году, после смерти предыдущего Великого Магистра. К этому моменту стройка уже в значительной части опустошила казну ордена, но работы было еще очень, очень и очень много. Дель Монте продолжил возводить городские стены и бастионы, а также внутри крепостных стен закладывались фундаменты будущих зданий и прокладывались улицы.
В 1570 году турецкий флот захватил Кипр у Венеции. Папа Римский Пий V, мягко говоря, выразил недовольство. В 1571 году с криками «Доколе?» была сформирована Священная лига. В нее вошли Испания, Венецианская республика, Папское государство, Генуя, Савойя, Тоскана и Мальтийский орден.
Флот Священной лиги составил около 210 галер; османы, в свою очередь, смогли противопоставить около 230 галер. 7 октября 1571 г. в Патрасском заливе у мыса Лепанто состоялась битва. Христиане выстроились в дугу, чтобы охватить фланги противника. Венецианец Агостино Барбариго командовал левым флангом, правым — наш давний генуэзский знакомый Андреа Дориа, центр возглавил дон Хуан Австрийский — незаконнорожденный сын Карла V. Мальтийский орден в составе от 3 до 6 галер занял ключевое место в составе центрального авангарда, где одну из галер возглавлял легендарный рыцарь ордена Фра Матюрен Ромегас.
Не стану томить: Османская империя потерпела сокрушительное поражение. Ход битвы был довольно стандартным для того времени: подойти на сближение — и на абордаж! Гораздо важнее оказались итоги этой последней крупной битвы гребных флотов. Миф о непобедимости турок на море был развеян, и так как у османов не осталось больше сил для серьезной атаки в ближайшие годы, Мальта могла чувствовать себя в безопасности. Репутационные и финансовые бонусы вновь посыпались на госпитальеров; они в очередной раз доказали свою эффективность, и, несмотря на малое количество кораблей, их вклад в победу сложно было переоценить.
Интересный факт: Мигель де Сервантес, будущий автор «Дон Кихота», в этом сражении получил ранение и навсегда потерял подвижность левой руки.
Золотой Век на Мальте
Период наивысшего могущества наступил для Мальтийского ордена после Лепанто. Столица все так же отнимала много денег,но при Великом Магистре Жане де Ла Кассьере город Валетта обрела не только стены, но и душу. Город начал функционировать. Укрепления, стены и бастионы уже могли выполнять свои оборонительные функции. Начали функционировать магазины, рынки, мастерские, административные здания, дворцы и обержи. Дворец Великих Магистров стал резиденцией правительства, а собор Св. Иоанна — духовным центром Ордена.
Мальтийские каперы стали хозяевами центрального Средиземноморья. Их нападения на мусульманские корабли приносили немалую добычу и делали торговые маршруты между Испанией, Италией и Левантом более безопасными. Мальта стала привлекательным перевалочным пунктом для христианских купцов, которые готовы были платить деньги за такую безопасность.
Орден как суверен Мальты взимал портовые сборы со всех торговых судов, заходивших в гавани Мальты. С товаров, которые продавались на мальтийских рынках, взимались пошлины. Также не стоит забывать о том, что рынок рабов Валетты был одним из крупнейших в регионе; здесь находились тысячи захваченных мусульман. Это были огромные и стабильные источники дохода, которые напрямую зависели от способности флота обеспечить безопасность морских путей.
На волне процветания Мальта превратилась в жемчужину. Город был построен по единому плану в стиле Ренессанс; к этому приложил руку Джироламо Кассар. Для выполнения некоторых художественных заказов на Мальту пригласили великого художника Караваджо. Он был посвящен в рыцари Послушания — это низшая, почетная степень членства в Ордене, не требующая столь строгих доказательств знатности. Он выполнил работы, среди которых «Усекновение главы Иоанна Крестителя» и «Святой Иероним». Его пребывание оказало огромное влияние на местных художников, которые основали мальтийскую школу живописи.
При соборе и дворце существовали капеллы, приглашались композиторы. Музыка была частью религиозных церемоний и светской жизни рыцарей. Строились театры, например, «Маноэль» — один из старейших в Европе. Образование тоже не оставалось в стороне: был основан иезуитский коллегиум — будущий Университет Мальты.
Ну и, конечно, основа основ Ордена Госпитальеров — медицина. Сакра Инфермерия, или же Великая Госпиталь в Валетте, была легендой. Она могла принять до 500 пациентов, а уровень медицины был передовым для своего времени: отдельные палаты для инфекционных больных, чистые постели и смена белья, разные диеты на усмотрение врача и хирурги, которые, благодаря постоянной практике, имели огромный опыт в лечении боевых ран. Лечили всех — рыцарей, мальтийцев, пленных, — демонстрируя гуманитарную миссию и соблюдение обетов Ордена.
Эпоха упадка
К XVIII веку медленно, но верно Мальтийский орден стал терять свою актуальность, словно непотопляемый корабль дал течь. Стала пропадать идея, ведь турки больше не представляли такой же угрозы, как раньше. Европейские державы вели войны друг с другом, и, более того, они начали заключать торговые договоры с Османской империей. Теперь госпитальерам нельзя было спокойно заниматься каперством; это рассматривалось как настоящее пиратство и угроза международной торговле. Огромный источник доходов ордена иссяк.
Внутри ордена также назрели глобальные проблемы. Суровые монахи-воины постепенно превратились в светских аристократов; они пренебрегали обетами бедности, целомудрия и послушания. Жили в своих дворцах, устраивали балы и пиры, содержали любовниц. Вездесущая коррупция также процветала; должности распределялись не по заслугам, а по знатности и связям. Национальные группировки внутри ордена плели интриги как никогда.
Конечно, наиболее дальновидные магистры понимали необходимость перемен; они пытались что-то сделать. Модернизировалась армия, развивалось образование, кодифицировались законы, но, похоже, что историческая миссия ордена подходила к концу.
Сокрушительный удар
Великая Французская революция… Ах, как много интересного в этих словах и как много событий случилось из-за этого феноменального процесса! Например, Ордену госпитальеров это принесло лишь горе и страдания. На территории Франции были конфискованы все владения и доходы, а это составляло около 60 процентов бюджета Мальтийского Ордена. Содержание флота, укреплений и армии стало почти невозможным. Дисциплина среди рыцарей ослабла.Многие, особенно французы, видели в членстве лишь почетную привилегию. Жители Мальты были отстранены от управления и страдали от экономических трудностей, что также создавало напряженность.
9 июня 1798 года огромная французская эскадра, состоявшая из 13 линейных кораблей, сотни судов и 35 000 солдат, появилась у берегов Мальты. Наполеон направлялся в Египет, чтобы ослабить британское влияние на Востоке. Понимая, что Мальта — это ключ к Средиземноморью, было решено захватить ее.
Наполеон под предлогом того, что заканчивалась пресная вода и припасы, попросил разрешения зайти в гавань Валетты. По уставу Ордена, в нейтральный порт не могло войти более 4 кораблей одновременно. «Ну что ж, четыре так четыре». Требуемое количество кораблей вошло в гавань, а основная часть флота начала высадку десанта в слабозащищенных бухтах на западном побережье острова.
Великий Магистр Фердинанд фон Гомпеш проявил нерешительность, и пока велись переговоры, Наполеон тайно связался с французскими рыцарями в ордене. Французские рыцари в Ордене — это была готовая пятая колонна; многие были настроены прореволюционно, они саботировали других и отказывались сражаться против своей родины.
Фердинанд фон Гомпеш отдал приказ об обороне, но было уже поздно. Французские войска уже подошли к стенам Валлетты; мальтийские ополченцы попытались оказать сопротивление, но без шансов. В итоге 12 июня 1798 года Орден капитулировал. Он утратил суверенитет над Мальтой; рыцарям разрешалось собрать личные вещи и покинуть остров. Франция гарантировала госпитальерам пенсии, но так и не выполнила это обещание.
Таким образом, спустя 268 лет правления на Мальте, госпитальеры вновь утратили дом, обрекая себя на скитания. На сегодня все. Deus vult!
В 1530 году, прибыв на Мальту, госпитальеры пришли в уныние, поняв, что они получили. Родос был богат,зелен, с великолепной гаванью и развитой инфраструктурой. Мальта же встретила их голой, выжженной скалой с минимумом пресной воды и примитивными поселениями. Конечно, это шокировало; всех обуяло чувство отчаяния. Рыцарям и их свите негде было жить. Они селились в скромных домах местных жителей в Биргу и соседней Сенглеа. Это вызывало некоторое напряжение с населением.
В связи с нарастающим недовольством орден разделился на два лагеря.
1. Континентальная партия, в основном французская фракция, выступала за то, чтобы покинуть остров, обменяв его на владения в Италии или даже в Новом Свете. Помимо неудовлетворённости самим островом, французские рыцари преследовали прямые политические выгоды. Мальта находилась в сфере влияния Испании, что усиливало позиции их главных соперников — испанских рыцарей. Континентальная партия активно вела закулисные переговоры, отправляя письма своим покровителям при французском дворе, чтобы те оказали влияние на Папу и императора Карла. Возвращение базы в Италию или Францию вернуло бы им политическое влияние. 2. Мальтийская партия, фракция испанцев, продвигала убеждение в том, что Мальта — это их новый дом и крепость. Они понимали, что, скорее всего, другого шанса получить суверенную территорию не будет и нужно усиливать то, что имеется. К тому же именно здесь, на переднем рубеже, они смогут наиболее эффективно бороться с исламом. Конечно же, у них были и скрытые мотивы, а именно то, что, оставаясь на Мальте, они, как вассалы испанской короны, являлись главной военной силой в регионе, а это давало огромный вес как внутри ордена, так и в глазах Мадрида.
Великий Магистр Филипп Вилье де Лиль-Адан к тому времени был уже стар и болен. К концу жизни он не обладал характером и волей, чтобы железной рукой обуздать соперничающие партии. Лавируя между интересами двух партий, он, скорее всего, просто хотел спокойно дожить свой век. В 1534 году в возрасте 70 лет Господь прибрал его к себе.
Чтобы преодолеть кризис, как это часто бывает, нужен сильный лидер. Именно таким и стал новый Магистр Пьеро де Понте, представитель языка Италия. Он положил конец неопределённости и, вопреки ожиданиям, не стал поддерживать Континентальную партию.Жак де Бурбон в своей работе «Великая и главнейшая крепость христианского мира против турка» (1559 год) прямо связывает начало масштабных работ с де Понте. Сразу же после избрания он издал официальный указ, предписывающий начало масштабных инженерных работ по укреплению столицы Биргу и Форта Святого Ангела. С этого момента все ресурсы — денежные, людские и материальные — стали направляться на укрепление Мальты. Де Понте не просто отдал приказ,а активно перешёл к действиям. Доходы от европейских командорств уходили не на содержание двора или иные нужды — всё шло на строительство. Работали на стройке все: наёмные рабочие, местные жители, мусульманские рабы, сами рыцари. При такой политике было понятно: Рубикон перейден, все остаются на Мальте. У испанцев и французов появилась общая, осязаемая цель. За 8 месяцев успели заложить основы новых бастионов, и, возможно, Пьеро де Понте свершил бы ещё много великих дел, но его жизнь оборвала вспышка чумы в ноябре 1535 года.
В 1536 году Диего де Осас-и-Коваррубиас,так же известен французским именем — Дидье де Сен-Жай, испанец из языка Кастилии, стал новым Магистром ордена. Он не изменил курса своего предшественника и продолжил работы по укреплению, понимая жизненную необходимость создания крепости. Параллельно с этим госпитальеры не прекращали укреплять свой флот и вести активные действия против берберских корсаров, которые постоянно угрожали мальтийским рыбакам и прибрежным поселениям. К сожалению, Диего де Осас тоже пробыл у руля недолго, скончавшись от болезни в сентябре 1537 года. В правлении этих двух магистров не было ярких побед и грандиозных событий, но именно они заложили фундамент и определили путь.
Опыт, сын ошибок трудных.
Окончательную победу Мальтийской партии закрепило избрание Великим Магистром Хуана де Омедеса-и-Коскона в 1537 году. В течение последующих 16 лет шла масштабная строительная программа, которая превратила Мальту в неприступную крепость. На протяжении 1540-х годов были построены Бастионы Омедеса,дабы усилить главную резиденцию в городе Биргу. Также с конца 1540-х, по мере роста флота, было построено здание Арсенала для хранения, ремонта и производства оружия и снаряжения для галер.
К сожалению, без мрачных событий правление Магистра де Омедеса не обошлось. Способствовал этому Тургут-реис, также известный в Европе как Драгут — один из самых грозных османских корсаров и адмиралов. Поговаривают, что его учителем был сам Хайруддин Барбаросса. В 1547 году, решив прощупать почву, Драгут с небольшим флотом из 23 галер появился в районе Марсашлокка и осадил рыбацкую деревню. Госпитальеры, организовав оборону, отбили атаку, и Драгут отступил. Это был первый звоночек,предвестник катастрофы, которая случилась в 1551 году. Объединённый флот под командованием Драгута,Синан-паши и Мурада-аги решил провести военную кампанию и атаковать главную гавань Мальты. Однако, как уже говорилось выше, Мальта стала достаточно крепким орешком, поэтому османы понесли потери. Госпитальеры доказали эффективность своей строительной программы, и казалось, что вот-вот солнце выйдет из-за туч… Но османы,не желая уходить с пустыми руками, отправились на остров Гоцо, который не был защищён так же хорошо, как Мальта. Без особого сопротивления, сломив оборону острова, Драгут угнал в рабство всё его население, а это около 5000 человек. Но и это ещё не всё.После разорения Гоцо османам показалось мало, и флот двинулся к Северной Африке, где осадил Триполи — последний крупный оплот госпитальеров на африканском побережье. Располагавшийся там гарнизон не смог долго сражаться. Таким образом,Орден лишился важной базы и понёс суровый демографический урон, а Османская империя укрепила свой контроль.
Усиление позиций.
Эти набеги заставили госпитальеров пересмотреть концепцию обороны: если раньше они в основном укрепляли Биргу, то теперь стали укреплять и гавани. Уже в 1552 году был построен Форт Святого Эльма. Он располагался на самом кончике мыса, который, как кинжал, разделял две большие гавани. Теперь любой вражеский корабль, желавший войти в Большую гавань или в гавань Марсамшетт, должен был пройти под смертоносным огнём его пушек. Также проводилось усиление Сенглеа— это полуостров, который находится к западу от Биргу; на самом его кончике был построен Форт Святого Михаила. Таким образом,получился оборонительный треугольник, три вершины которого — Форт Святого Эльма, Биргу и Сенглеа — обеспечивали плотный перекрёстный огонь.
Правление де Омедеса подошло к концу 6 сентября 1553 года — он умер естественной смертью. Будучи скорее администратором и строителем, нежели харизматичным лидером, его авторитарный стиль управления не всем приходился по вкусу. Он централизовал власть в своих руках, снижая влияние отдельных языков, и жёстко пресекал любые попытки возобновить дискуссии о переезде. Также он стремился приблизить орден к первоначальным идеалам, ужесточая правила для рыцарей, борясь с роскошью и нарушениями монашеского устава.
Следующим Великим Магистром стал Клод де ла Сенгль. Его правление было сосредоточено на главных задачах: артиллерия и инфраструктура. Де ла Сенгль понял,что одних крепких стен недостаточно — нужна была мощная артиллерия. Он не только активно закупал орудия в Италии,но и наладил собственное производство на Мальте, используя медные рудники, разработка которых началась ещё при Омедесе. Все новые бастионы были оснащены современными артиллерийскими платформами,что обеспечивало высокую плотность и эффективность огня. Также немало внимания уделялось и подготовке личного состава — проводилось обучение канониров, как рыцарей, так и наёмников.
Понимая зависимость от пресной воды, он приказал строить больше цистерн для сбора дождевой воды. Таким образом,Мальта стала не просто крепостью, а крепостью, насыщенной артиллерией. Де ла Сенгль не дожил до Великой Осады, умерев от болезни 18 августа 1557 года, но именно его пушки гремели на стенах в 1565 году.
Многонациональный характер наполеоновской армии хорошо известен. Вспомним хотя бы "нашествие двунадесяти языков" в Россию в 1812 г. Впрочем, существенные иностранные контингенты служили во Французской армии и ранее - в период консульства, директории и республики. В их рядах попадались как энтузиасты-добровольцы, привлеченные под трехцветные знамена Франции революционными идеями "свободы, равенства и братства", так насильно завербованные французами местные жители и военнопленные из различных европейских армий. Такими "солдатами генерала Бонапарта поневоле" стали бойцы Мальтийского легиона (Legion Maltaise), участвовавшие в его неудачном походе в Египет, а также сотни мальтийцев, служившие в других французских формированиях.
Французская армада, насчитывавшая 13 линейных кораблей, 14 фрегатов и более 400 транспортных судов бросила якоря у берегов Мальты 8 июня 1798 г. Со времен Великой осады острова в 1565 г. войсками Османской империи скалистые берега острова не видали такого мощного флота! На борту находилась почти сорокатысячная армия под командованием 28-летнего генерала Наполеона Бонапарта, имя которого грозно гремело на полях сражений Европы с 1793 г. Направляясь для завоевания Египта (вассального Османской империи), восходящий военный гений Франции был намерен "походя" взять под контроль важнейший стратегический пункт на пересечении морских путей Средиземноморья - Мальту. Покорение Мальты Бонапартом, ставшее для него одной из самых скоротечных блестящих кампаний, заслуживает отдельного рассказа, тем более, что эти события практически не освещены ни в отечественной, ни в зарубежной историографии. Однако для данного очерка они представляют интерес лишь настолько, насколько имеют отношение к судьбе будущих мальтийских солдат знаменитого полководца.
К 1798 г. Мальта уже более двух с половиной столетий находилась под властью Суверенного военного ордена рыцарей-госпитальеров Св. Иоанна Иерусалима, Родоса и Мальты (Sovrano Militare Ordine Ospedaliero di San Giovanni di Gerusalemme di Rodi e di Malta), проще говоря - Мальтийского ордена. С течением времени богатое и относительно мирное существование на Мальте ослабило боевой потенциал этого военно-духовного ордена, превратив некогда бесстрашных воинов и моряков в хитроумных дипломатов, искусных строителей и учредителей разнообразных католических благотворительных заведений. Французскому вторжению орден мог противопоставить только 332 "воинствующих братьев-рыцарей", около 50 из которых, выражаясь современным языком, давно вышли из призывного возраста. Немаловажным фактором в падении Мальты стало и то, что, по меньшей мере две сотни орденских братьев являлись выходцами из Франции. Многие из этих людей, несмотря на принадлежность к знатным дворянским фамилиям, горячо сочувствовали гуманистическим идеям Французской революции и были склонны ассоциировать с ними агрессивную армию Бонапарта. Великий магистр Ордена Фердинанд фон Хомпеш, первый немец и первый невоенный человек на этом посту, не верил в перспективы обороны острова и уповал на "дипломатию выгодной капитуляции". В этих условиях основной силой, готовой встать на защиту Мальты, являлись орденские воинские части и ополченческие формирования, укомплектованные коренными мальтийцами. По жестокому стечению обстоятельств именно из них впоследствии были набраны мальтийские солдаты Наполеона. Мальтийцы, сыгравшие ключевую роль в легендарной обороне острова от турок в 1565 г., с тех пор активно привлекались рыцарями-госпитальерами к военной службе. Жители Мальты, глубоко верующие католики и приверженцы старинных традиций, в большинстве своем были лояльны к Ордену. Они видели в нем оплот своей веры. Несмотря на то, что высокомерие аристократов-рыцарей, занимавших на острове почти все ключевые посты, изрядно досаждало простолюдинам-мальтийцам, сочувствующих революционным идеям Европы среди жителей Мальты было довольно мало. В пришедших с моря войсках далекой страны, казнившей своего короля и превратившей множество церквей в непонятные "храмы разума", патриархальные и простодушные мальтийцы видели "безбожников и разбойников". Складывалась парадоксальная ситуация: мальтийцы были готовы драться за рыцарей, а сами рыцари - едва ли готовы драться вообще.
Офицеры невеликого рыцарского воинства накануне французского вторжения.
Вооруженные силы Мальтийского ордена в конце XVIII в. были весьма скромными. Элитным подразделением считалась личная Гвардия великого магистра, в которой служили представители лучших мальтийских семей, потомки героев обороны 1565 г. Это подразделение, примерно соответствовавшее структуре гренадерского батальона, в 1798 г. было укомплектовано не полностью и насчитывало несколько десятков офицеров и "кадетов" из числа рыцарей и около 200 нижних чинов-мальтийцев. Несшие охрану резиденций великого магистра и других важных объектов, гвардейцы-гренадеры имели неплохую строевую подготовку и умели демонстрировать бравый вид на парадах. Для этих потомственных солдат, считавших службу Ордену делом своей жизни (скромное жалование едва ли представляло стимул для представителей зажиточных и уважаемых семейств) был характерен неплохой боевой дух, однако их боевая подготовка была не более чем удовлетворительной. Гвардейцы великого магистра щеголяли в роскошных красных мундирах с белым прибором и желтым приборным металлом, под которые надевались белые жилеты. Их головные уборы украшали бело-красные кокарды и пышные плюмажи той же расцветки. Офицеры и кадеты носили под мундирами алые жилеты с изображением белого мальтийского креста - своего рода наследие гордых рыцарских плащей госпитальеров средневековья.
Рыцарь штаб-офицер (губернатор Форта Св. Эльма) и солдат Гвардии великого магистра, 1790.
Главной силой сухопутных войск Ордена являлся Мальтийский пехотный полк (Reggimento di Malta), созданный в 1776 г. и насчитывавший на момент "пришествия Наполеона" едва 500 солдат и офицеров из 1 200 положенных по штату. Нижними чинами полка становились в основном мальтийские бедняки, которых привлекли на службу не столько довольно скудное жалование и дармовая кормежка, сколько гарантированный рыцарями "социальный пакет" для их семей. В частности, солдатские жены обеспечивались оплачиваемой работой, дети получали бесплатное начальное образование, а также снабжались одеждой и предметами первой необходимости. Карьерный рост для мальтийца в этой части de facto достигал чина лейтенанта. Современники признают, что мальтийские пехотинцы были неплохо дисциплинированы, однако их подготовка представляется столь же непропорциональной, как и у гвардейцев. Они умели сносно ходить в строю, но скверно стреляли, а своим навыкам в рукопашном бою были обязаны скорее народной забаве - бою на палках, чем упражнениям со штыком. Оружие орденской пехоты - мушкеты образца 1754 г. фирмы "Жирард и Компания Св. Этьена", произведенные более 30 лет назад (поступали на Мальту с 1759 г.), устарели и находились в плохом техническом состоянии. Форма Мальтийского полка, тем не менее, была весьма красива - белые мундиры с красным прибором и желтым приборным металлом, белые жилеты, треуголки с бело-красными кокардами и плюмажами, черные кожаные гетры до колен на пуговицах (у офицеров - сапожки с отворотами). Офицеры носили серебряные эполеты, а их униформа была расшита галунами. Весьма оригинальным формированием орденской пехоты был Полк мальтийских стрелков (Reggimento di Cassiatori Мaltesi), комплектовавшийся по милиционному принципу из местных добровольцев. Его бойцы получали от казны только оружие и униформу, а все остальные расходы должны были нести сами. Проживавшие у себя дома и в свободное от службы время занимавшиеся гражданскими делами, стрелки должны были выполнять задачи по охране побережья и фортификационных сооружений, полицейские функции, а также по сигналу становиться в строй в полном составе. Учения полка проводились в основном поротно, по территориальному принципу. Стрелки, являвшиеся выходцами из мальтийской мелкой и средней буржуазии, являли собой типичную национальную гвардию конца XVIII в. Им были присущи соответствующие черты: высокая сознательность и дух соперничества с регулярными частями с одной стороны, и недостаточная боевая подготовка - с другой. Впрочем, относительно последнего у современных военных историков Мальты существуют разные мнения. Ричард Мифсуд, исследователь участия мальтийцев в наполеоновских войнах, называет выучку стрелков "слабой". В то же время реконструктор этого полка Сэвиор Гарсиа утверждает, что мальтийские стрелки были обучены егерской тактике и, благодаря отличному знанию местности и умению действовать в составе своих территориальных рот, представляли значительную боевую силу. В 1798 г. полк насчитывал около 1 200 чинов, причем все офицеры, за исключением "почетного полковника"-рыцаря, были мальтийцами. Стрелки имели униформу егерского образца - зеленые куртки с белым прибором, расшитые белым шнуром, широкие красные кушаки, короткие сапожки и головные уборы типа цилиндров с общими для орденских вооруженных сил бело-красными кокардами и плюмажами. Офицеры носили серебряные эполеты и треуголки с красно-зелеными или целиком красными плюмажами.
Офицер Мальтийского пехотного полка и ополченец из Мальтийских стрелков.
Милиционные компоненты обороны Мальты были представлены, кроме того, городским и сельским ополчением (Milizie Urbana и Milizie di Campagna), основанным на выборочной воинской обязанности населения в возрасте от 16 до 60 лет. Общая численность этих частей выглядела весьма внушительной: шесть полков и один батальон в городах и две бригады по три полка каждая в сельской местности, всего от 10 до 13 тыс. штыков. От Ордена ополченцы получали оружие и, в случае с некоторыми городскими контингентами и офицерами - небольшое жалование. Полковыми и бригадными командирами назначались рыцари, остальной командный состав был представлен мальтийцами из числа наиболее авторитетных людей. Боевая подготовка ополченцев велась очень нерегулярно, особенно - в составе подразделений. Тем не менее, они активно привлекались к охране побережья и гарнизонной службе в отдаленных укреплениях, которую несли вахтовым методом. Ополченцы, как правило, неплохо стреляли: свои ружья они без стеснения использовали для охоты на кроликов и прочую мелкую дичь. Большинство ополченцев не были униформированы, за исключением офицеров и, возможно, некоторых городских рот, имевших голубые мундиры с белым прибором. В боевом расписании сухопутных сил Ордена значились еще кавалерийский полк и отряды конных "тюркопильеров" (всадников, снаряжение которых имитировало таковое турецких воинов) и "бандольеров", однако они не были укомплектованы нижними чинами. Инженерный корпус тоже был представлен в основном квалифицированным командным составом и рассчитывал на рабочую силу местных ополченцев. Артиллерийский корпус объединял сухопутных и морских канониров и состоял примерно из 400 человек. Орденские пушкари имели темно-синие мундиры и брюки (в остальных частях брюки были белыми) с красным прибором и золотым приборным металлом, а также красные жилеты. Знаком отличия офицеров-артиллеристов были золотые эполеты. Военный флот Мальтийского ордена, в свое время наводивший ужас на турецко-османское и берберийское судоходство Средиземноморья, к концу XVIII в. значительно сократился, но все еще был способен решать задачи береговой обороны. Главные силы парусной флотилии состояли из двух 64-пушечных линейных кораблей - "San Zacharias" и "San Giovanni", а также 40-пушечных фрегатов "Santa Elisabetta" и "Santa Maria", из которых только последний не был в хорошем техническом состоянии. Силы флота дополняли несколько малых кораблей и галерная флотилия, гребцами на которой служили как невольники-мусульмане, так и каторжники-христиане. Общая численность вольнонаемных матросов, преимущественно мальтийцев, достигала 1 200 чел. Флотскими офицерами становились почти исключительно рыцари. Кадровые моряки на парусных кораблях носили голубые мундиры, на галерах - красные.
"Парадный портрет" флота Мальтийских рыцарей, ведущего бой с берберийскими корсарами. Моряки, к слову, были более боеготовы и во время "пришествия безбожных якобинцев" оказали относительно успешное сопротивление.
Кроме того, имелось два батальона морской пехоты, один из которых нес службу на линейных кораблях и фрегатах, второй - на галерах. Общая численность этих частей достигала 500 чел. Основой обороноспособности Мальты, делавшей ее "крепким орешком" даже для опытной Французской армии, были ее укрепления. За 268 лет пребывания на острове рыцари-госпитальеры покрыли его сетью превосходных фортификационных сооружений, особенно сильных в районе основных портовых городов - Ла Валетты, Витториозы и др. Там берега буквально оскалились неприступными бастионами. Некоторые из крепостных орудий, установленных на них, впрочем, были изготовлены еще в XVII в., однако они вполне годились в дело. Показательно, что Этьен Пусселж (Etienne Poussielgue), шпион, отправленный Бонапартом на Мальту незадолго до вторжения, так оценивал ее обороноспособность: "Несмотря на ограниченные силы Ордена,... его не удастся застать врасплох. Мальта вполне способна оказывать сопротивление открытому вторжению, пока другая страна (скорее всего, Великобритания или Россия - прим. автора) не придет ей на помощь". Уже после захвата острова главный инженер армии Бонапарта генерал Луи Каффарелли дю Фалга (Louis Caffarelli du Falga) c облегчением заметил: "Нам повезло, что нашлось кому открыть нам ворота". Ворота французам открыли сами мальтийские рыцари во главе с великим магистром фон Хомпешем...
Бонапарт высаживается, магистр фон Хомпеш сдается...
Скоротечная военная кампания, приведшая к падению Мальты и капитуляции Ордена, заслуживает отдельного рассказа, не являющегося задачей данного очерка. Однако отдельного упоминания заслуживает то, что мальтийские солдаты и ополченцы проявили гораздо большую волю к сопротивлению, чем их командиры-рыцари. В целом ряде случаев высокопоставленным "орденским братьям" пришлось долго уговаривать защитников острова сложить оружие и сдать свои укрепления уже после того, как 12 июня 1798 г. вступил в силу мирный договор. Согласно условиям сдачи Мальтийского ордена, включавшим, в частности, солидные единовременные пособия и пожизненные пенсии великому магистру и французским рыцарям, сохранявшим также всю личную собственность, мальтийские войска Ордена подлежали разоружению. Статья 5-я прилагавшейся к договору "диспозиции" предусматривала передачу Французской армии всех фортификационных сооружений, артиллерии, арсеналов и "стратегических бумаг", а статья 6-я предписывала солдатам-мальтийцам "оставаться в своих казармах до дальнейших распоряжений". Таковые последовали 13 июня, когда всем офицерам и солдатам Ордена "местного происхождения" было приказано выстроиться для смотра в городе Биркиркара близ Ла Валетты. С французской стороны парад побежденной практически без боя армии принимали шеф бригады Ланн и генерал Дюгуа (Dugua). Последний направил Бонапарту рапорт о том, что на смотр прибыли только 147 гренадеров Гвардии великого магистра, 417 стрелков, 172 морских пехотинца и 60 солдат Мальтийского пехотного полка при 18 офицерах. Остальные сочли унизительным для себя маршировать перед захватчиками и остались в казармах или разошлись по домам. Из прибывших же только 25 человек выразили желание поступить на французскую службу. Столь скромные результаты генерал Бонапарт справедливо расценил как сигнал тревоги. Мальта едва заполучила новых хозяев, а ее солдаты уже были настроены недружелюбно. Отрапортовав Директории в Париж о своем блестящем успехе, честолюбивый французский полководец готовился продолжить выполнении основной задачи своей экспедиции - отплыть в Египет. Держать покоренный остров в повиновении предстояло 4-тысячному гарнизону. Из соображений безопасности французам было выгоднее изолировать наиболее подготовленных бойцов Мальты - забрать их с собой. Кроме того, мальтийцы, язык которых, относящийся к семитской группе, схож с арабским, могли пригодиться на новом театре военных действий в качестве переводчиков. Да и вообще на войне несколько сотен профессиональных солдат никогда не бывают лишними! Руководствуясь этими соображениями, генерал Банопарт 14 июля издал прокламацию, которую французским оккупационным властям на острове следовало довести до сведения всех и каждого. Регулярным солдатам Ордена, покинувшим свои части, предписывалось в 48-часовой срок вернуться на службу. Новый смотр мальтийских частей был назначен на 5 часов вечера 16 июня в форте Св.Эльма, расположенном на берегу главной портовой Великой гавани острова. Солдатам предписывалось построиться в полной форме и, естественно, без оружия. Не явившимся грозило наказание в виде года на галерах. Этим же указом распускались мальтийские стрелки и ополченцы, которым надлежало сдать находившееся у них на руках оружие. Одновременно Бонапарт приказал приготовить на кораблях французской эскадры "помещения с надежными запорами" для транспортировки мальтийцев в Египет. Согласно его плану, бывшие гвардейцы и пехотинцы Ордена приписывались к французским сухопутным войскам, а моряки и морские пехотинцы переходили в подчинение флота.
Форт Св. Эльма.
Разумеется, предписание Бонапарта было выполнено лишь частично. Как известно, если крестьянин решил спрятать оружие, заставить сдать "стволы" невозможно ни угрозами, ни посулами. Именно старые орденские мушкеты в руках бывших стрелков и ополченцев несколько месяцев спустя заставили французский гарнизон ретироваться под защиту стен Ла Валетты, когда на Мальте вспыхнуло народное восстание против захватчиков... Однако с навербованными из самой бедноты пехотинцами и происходившими из авторитетных фамилий гвардейцами дело обстояло несколько иначе. Многие из них, конечно, бежали и перешли на нелегальное положение, но другим не позволила сделать это необходимость обеспечивать свои семьи или превратно понятая гордость. К тому же им и в голову не могло придти, какую жестокую участь уготовил им Наполеон Бонапарт. 16 июня 1798 г. 119 гвардейцев-гренадеров и 358 пехотинцев выстроились в форте Св.Эльма, откуда им суждено было начать долгий путь скитаний по дорогам наполеоновских войн. Внезапно мальтийцев окружили шеренги французских солдат со штыками наизготовку. Под угрозой расстрела их разбили повзводно и заставили погрузиться на различные корабли французского флота. Поняв, что их ждет расставание с милой родиной, многие оказали отчаянное сопротивление. Генерал Каффарелли свидетельствует, что против "зачинщиков" пришлось применить оружие и несколько человек были ранены штыками, а другие - сильно избиты. Некоторые из мальтийцев бросились в воду со сходен и, мастерски ныряя, попытались скрыться вплавь. Однако у французов на этот случай были приготовлены шлюпки с матросами, которые вылавливали беглецов. В конечном итоге всех "новобранцев поневоле" водворили в трюмы и посадили под замок. Несмотря на проявленную жестокость, Французская армия была еще не чужда революционным идеям гуманизма. Декретом генерала Бонапарта от 17 июня семьям насильно мобилизованных мальтийцев было назначено денежное содержание. Жены солдат каждые 10 дней должны были получать по 20 су, а дети до десятилетнего возраста - по 10 су. Для унтер-офицерских семей выплаты составляли 30 и 15 су соответственно. Для покрытия этих расходов из жалования каждого мальтийского солдата Французской армии удерживалось по одному сантиму ежедневно. Об этой инициативе в восторженных выражениях писала учрежденная французами газета "Journal de Malte", но современные мальтийские историки сомневаются, что выплаты реально имели место. Французская армада вышла в море. Мальтийских солдат продержали в трюмах до тех пор, пока берега их родины не скрылись за горизонтом. Однако, когда их наконец выпустили на палубу, несколько человек снова бросились в море. Наверное, они надеялись, что за французской эскадрой следуют на рыбачьих лодках их родственники и друзья, которые подберут их. Вылавливать пловцов пришлось французскому бригу "Naiade". Здесь надо отдать должное человечности французов: они вполне бросить "мятежников" в открытом море, но спасли их. Впрочем, наказание за новый мятеж было жестоким: мальтийцев снова на сутки заперли в трюмах, на сей раз без пищи и воды. После этого непокорные солдаты с маленького острова наконец смирились со своей участью и провели остаток плавания к берегам Египта без открытых возмущений.
Генерал Бонапарт в Египте. Картина Жан-Антуана Гро.
1 июля Французская армия начала высадку на берег близ Александрии Египетской. На следующий день город был захвачен и генерал Бонапарт с главными силами выступил на Каир. С похода 5 июля им был отдан приказ командиру 69-й полубригады (Demi-Brigade) генералу Дюмуе (Dumuy) организовать мальтийских солдат в единый пехотный батальон из девяти рот. Новая часть должна была именоваться Мальтийским легионом. Мальтийцы в это время находились в Александрии, где комендант генерал Клебер задействовал их на строительстве новых и ремонте старых укреплений. В десятых числах июля переформирование было завершено, и в командование новой иностранной частью на французской службе вступил шеф батальона Бурбель (Bourbel, ранее служил при штабе армии). Офицерами были назначены в основном бывшие мальтийские рыцари французского происхождения, перешедшие на службу Директории. Историограф Мальтийского легиона Ричард Мифсуд заявляет, что на этом этапе был только один младший офицер-мальтиец. К офицерскому чину можно приравнять и другого мальтийца - врача Легиона Салву Сперанца. Общая численность личного состава, включая приданных французских военнослужащих, достигала 500 чел. Первая элитная рота получила название "гренадерской". Мальтийские легионеры продолжали носить свои красочные орденские мундиры, белые с красным и красные с белым. Вероятно, они были вооружены вывезенными с Мальты орденскими мушкетами: во всяком случае, один из инспектировавших Легион французских офицеров напишет, что ружья у легионеров "старые и негодные", в то время, как стрелковое оружие французского производства в Египте было вполне удовлетворительным.
Мальтийский легионер в Египте, 1800.
17 - 20 июля гренадерская рота Мальтийского легиона приняла боевое крещение. Она выступила в составе мобильной колонны генерала Дюмуе в направлении на Даманхур и была вовлечена в ожесточенные бои с атаковавшими колонну отрядами мамелюкской конницы. В конечном итоге Дюмуе был вынужден вернуться в Александрию, причем мальтийские гренадеры составили арьергард. Описывая это сражение, французский очевидец отмечает, что мальтийские легионеры "подвергались постоянным атакам, и несколько из них были убиты". Наградой их мужеству стала сдержанная похвала генерала, отметившего в рапорте, что его новые солдаты "превосходно выстояли под неприятельским огнем". Однако до конца августа мальтийцы продолжали использоваться преимущественно на тяжелых работах в дневное время: комендант Клебер резонно полагал, что, выросшие в условиях жаркого климата, они больше подходят для этого, чем французы. Лояльности к французскому триколору легионерам это явно не добавляло. 2 августа Мальтийский легион вместе с гренадерской ротой 69-й полубригады выдвинулся из Александрии в Абукир. Соединению была поставлена задача обезопасить коммуникации Французской армии в направлении на Розетту (Рашид). Поход сопровождался постоянными стычками с арабскими партизанскими отрядами, лояльными мамелюкским правителям Египта. Мальтийцы потеряли трех человек убитыми и 11 ранеными. Среди выбывших из строя оказался и их командир Бурбель. Как только французская хватка на горле Легиона ослабла, солдаты с Мальты начли "показывать характер". Генерал Дюмуе докладывал о "скверном поведении определенного количества мальтийских солдат, которые угрожали своим офицерам и злонамеренно подавали дурной пример товарищам". Генерал также предложил отправлять мальтийцев на все задания совместно с французами, высказывая опасения, что "иначе они могут дезертировать". Хотя, собственно говоря, куда бедолагам было бежать в чужой стране, да еще посреди пустыни? После того, как в ночь с 1 на 2 августа британский флот адмирала Нельсона атаковал врасплох и практически уничтожил стоявшую в заливе Абукир близ устья Нила французскую эскадру, на долю мальтийских легионеров выпало особенно мрачное и неблагодарное задание. Бойцы легиона были задействованы для сбора и захоронения плававших в воде трупов французских моряков и выуживания среди прибитых к берегу обломков "всего, что еще годилось к употреблению". Согласно свидетельству современника, работать им приходилось по пояс в воде, от чего обувь многих солдат вскоре пришла в негодность. Также отмечалось, что мальтийцы, как глубоко верующие люди, проявили большое уважение к погибшим. Засыпание каждой могилы они сопровождали общей молитвой. Возможно, это было обусловлено и тем, что среди жертв сражения при Абукире вполне могли оказаться их земляки и вчерашние товарищи по вооруженным силам Мальтийского ордена. Хотя "приватизированные" французами орденские корабли в этой несчастливой битве не участвовали, многие из мальтийских моряков и морпехов, мобилизованных во Французский флот, служили на разгромленной Нельсоном эскадре адмирала де Брюи. Кстати, те из них, кто попал при Абукире в плен к британцам, были без лишних формальностей зачислены в Королевский флот (Royal Navy) как потенциальные враги французов.
Битва при Абукире. Знаменитая картина Джорджа Арнальда, отлично передающая ужас этого разгрома для французов. Мальтийским легионерам предстояло вылавливать трупы...
11 августа мальтийцы вместе с французской ротой вышли из Абукира, сопровождая транспортный конвой в Розетту, куда благополучно прибыли 13 числа. С 18 по 25 августа последовал новый переход по пустыне - на сей раз в Эль Раманию, который, за отсутствием командира части, был осуществлен под началом капитана гренадерской роты. Достигнув цели, Легион получил приказ разбить укрепленный лагерь и обеспечивать из него безопасность в зоне Александрийского канала. После того, как мальтийцы завершили строительные работы, был проведен их первый строевой смотр в Египте и составлена строевая записка. Согласно этому документу, в Легионе числились "21 офицер, включая врача, 20 сержантов, включая оружейного мастера, 38 капралов, 4 барабанщика, 228 рядовых - итого 311 всех чинов". В документе значилось, что "большое число" мальтийцев оставались в гарнизонах Александрии и Абукира в качестве "рабочих, ординарцев, пекарей и денщиков". 30 августа Мальтийскому легиону был назначен новый командир, колоритная личность которого заслуживает отдельного описания. Бернард МакШихи (Bernard MacSheehey), сын мятежных ирландских католиков, бежавших во Францию от британских притеснений, он вступил на французскую службу в 1796 г. За плечами у этого офицера было выполнение секретного задания в Ирландии, а в активе - репутация отчаянного храбреца и неуправляемого упрямца. Прозвище, закрепившееся за бессменным командиром Мальтийского легиона во время Египетской кампании - "Огонь МакШихи" - может свидетельствовать не только о его пылком нраве, но и об огненно-рыжей шевелюре. Словом, новый шеф батальона был под стать своим дерзким подчиненным. Первые отзывы нового командира легионеров о своей части были вполне благоприятные. "Качество младших офицеров отменное; офицеры демонстрируют отличный боевой дух", - пишет МакШихи Бонапарту, напоминая, тем не менее: "Мой генерал, очень важно, чтобы вы проинформировали меня о своих планах касательно недостатка офицеров, так как есть несколько рот вовсе без офицеров". "Дисциплина и обучение являлись постоянным предметом моих забот, и я могу доложить вам, мой генерал, что Мальтийский легион находится в этом отношении на достойном уровне, лучшем, чем я ожидал увидеть по прибытии". "Огонь МакШихи" сразу же вскрыл серьезные злоупотребления в снабжении: французские интенданты в Египте, не способные прокормить даже собственные войска, "каких-то мальтийцев" вообще посадили на голодный паек. "Легион не получил ни одного су со времени моего прибытия, - доносил шеф батальона своему командующему. - Чтобы обеспечить моих людей чем-нибудь, кроме хлеба,... я был вынужден просить друга одолжить мне деньги для выплаты солдатского жалования". Одновременно, желая довести до максимума боевой потенциал своей части, МакШихи добился возвращения в ряды всех разнорабочих и денщиков (приказ от 2 сентября), а также откомандирования из Абукира нескольких десятков "спешенных" мальтийских моряков, переживших разгром французской эскадры. Дальнейший боевой путь Мальтийского легиона описан в рапорте шефа батальона МакШихи генералу Бонапарту от 14 вандемьера (5 октября) 1798 г. Вот типичная выдержка из этого документа: "Мы должны были выступить в тот же день, выбрав один из нескольких маршрутов, все из которых были равно опасны. Арабы опять атаковали нас, и мы понесли новые потери. Несколько человек, среди которых - капитан и лейтенант, были убиты и ранены в ряде сражений против бедуинов...
Мамлюкская конница в бою. Худ. Войцех Коссак.
Мой генерал, со времени формирования эта часть (мальтийский легион - прим. автора) не знала не единого периода отдыха и неизменно доказывала свою храбрость и стойкость перед лицом самых жестоких испытаний". На основании рапорта шефа батальона МакШихи можно сделать заключение, что вплоть до поздней осени 1798 г. служба Мальтийского легиона состояла в основном в сопровождении французских транспортов и патрулировании коммуникаций в районе Эль Рамании. Легионерам зачастую приходилось вступать в бой, причем как с сохранявшими верность прежним правителям Египта партизанами, так и с промышлявшими разбоем бедуинами. Потерь с обеих сторон в таких стычках было предостаточно, чего нельзя сказать о славе, ласкавшей своими лучами только главные силы Французской армии на Востоке (Armee d"Orient). Нередко привлекались легионеры и к разнообразным тяжелым работам. Очевидно, что привыкшие к жаре мальтийцы более других подходили для этого, и французские воинские начальники использовали их "по полной"._____________________________________________М.Кожемякин.
Заядлые любители кроссвордов знают, что владения Папы Римского Ватикан – самое малюсенькое государство в мире. Но не всё так однозначно... В мире существует образование, которое, если закрыть глаза на некоторые нюансы, можно назвать государством. И это государство меньше Ватикана почти в 4 раза. Что это за загадочная микространа?
Возможно, речь идёт о Силенде – крошечном самопровозглашённом государстве в Северном море, которое целиком и полностью располагается на... морской платформе?
Да, у Силенда есть физическая территория, которую он способен защитить, и почти все атрибуты «всамделишного» государства, начиная от паспортов и заканчивая правительством. Но есть одна проблема – Силенд не признан ни одной страной мира, и его представителей нет в ООН и любой другой уважаемой организации.
В статье же пойдёт о крошечном государстве, которое де-факто признала одна уважаемая держава, поэтому его как минимум можно назвать частично признанным государством.
Речь идёт о Мальтийском ордене. Стоп-стоп... Как понятно по названию, Мальтийский орден располагается на острове Мальте, что находится в Средиземном море.
И не надо обладать широкими познаниями в географии, чтобы знать, что Мальта уж точно больше Ватикана. Это как никак целый остров, а не несколько зданий в центре Рима. Всё совсем не так…
Да, есть Республика Мальта. Она целиком и полностью находится на Мальтийском архипелаге. Площадь островной страны составляет 316 км², а размер папской республики всего лишь – 0,44 км².
Однако существует ещё одно государственное образование с созвучным названием – Мальтийский орден.
Это рыцарский религиозный орден, берущий свои начала из времён седой старины. Он был образован ещё в эпоху Крестовых походов. Его предтеча – орден Госпитальеров – в своё время был могущественной силой, имевшей обширные владения на Святой Земле.
Однако мусульмане выпроводили крестоносцев с Ближнего Востока. После чего рыцари-изгнанники осели сперва на Кипре, а затем на Родосе.
На Кипре у них не сложились отношения с местным королём, а на Родос положил глаз турецкий султан, чьей военной силе скромный орден хоть героически и противостоял 2 года, но в итоге был вынужден собрать пожитки и перебраться на Сицилию.
Наконец, в 1530 году госпитальеры обосновались на Мальте. С той поры и родился современный Орден Мальтийских рыцарей.
Опустим дальнейшие исторические перипетии. Поговорим лучше о сегодняшних реалиях достославных рыцарей.
На сегодняшний день орден владеет фортом Сант-Анджело в городе Биргу (Мальта) и несколькими зданиями в Риме (Италия). Общая площадь владений рыцарей – 0,012 км².
Для сравнения: площадь Ватикана 0,44 км². Таким образом площадь владений Мальтийского ордена почти в 4 раза меньше папского государства.
А можно ли назвать Мальтийский орден всамделишным государством?
Достославный орден обладает физической территорией и осуществляет на ней свой суверенитет. Ну да, форт и несколько резиденций в Риме трудно назвать обширной территорией. И всё же она есть, и она находится под юрисдикцией ордена.
У ордена есть правительство в лице Суверенного Совета и конституция, а его граждане обладают паспортами.
И это не сувениры какие-то, а международно признанные документы. Их обладатели могут въехать без визы в 32 страны мира. Правда, лишь несколько сотен человек из более чем 13-титысячного населения ордена имеют паспорт.
Рыцари чеканят собственную валюту – мальтийский скудо. И это не ничего не стоящие фантики, которые интересны лишь коллекционерам и туристам. Это настоящие деньги. Их как минимум можно обменять на евро. Ещё у Мальтийского ордена как у всамделишной страны есть почтовая служба, печатающая собственные марки.
У ордена налажены дипотношения как минимум со 113 странами мира, в том числе с Россией.
Орден состоит или имеет статус наблюдателя во многих международных организациях. Например, государство рыцарей имеет статус наблюдателя в ООН.
Ну Силенд тоже обладает физической территорией и правительством. Он тоже печатает марки и деньги. Правда, они имеют разве что коллекционную ценность. Силендские паспорта не признаны ни одним государством. Однако в своё время паспортами Силенда успешно пользовались различные мошенники и баскские террористы – чем это не признание, пусть и не на официальном уровне? 🙂
И всё же Силенд не признан абсолютно ни одним реально существующим государством. А вот Италия признаёт Мальтийский орден в качестве суверенного государства.
Красным цветом выделены страны, имеющие дипоотношения с Мальтийским орденом.
Достаточно ли всего этого, чтобы считать орден настоящим государством? Вопрос до сих пор дискуссионный. Здесь есть много юридический проволочек. Однако если Италия, которая является членом ООН, признаёт Мальтийский орден в качестве суверенного государства, то как минимум Мальтийский орден можно назвать частично признанным государством. Это ставит страну мальтийских рыцарей на одну доску, например, с Северным Кипром и Южной Осетией.
История пребывания ордена иоаннитов в России довольно коротка, особенно в сравнении с общей тысячелетней историей этой странствующей корпорации. Чтобы уяснить причины, по которым рыцарство забралось так далеко от давно облюбованного им Средиземноморья, заглянем в глубину веков.
В 1023 году египетский халиф Али аль-Заир позволил итальянским купцам из Амальфи восстановить в Иерусалиме старинный госпиталь (от латинского hospitolis — «гость», то есть речь идёт прежде всего о гостинице), за пятьсот лет до того учреждённый там папой Григорием Великим для христианских паломников, посещавших Святую землю. Происхождение имени иоаннитов исследователи объясняют по-разному. Согласно одной из популярных версий, их постоялый двор располагался на месте древнего монастыря Святого Иоанна, от которого столетие спустя название перешло, выражаясь современным языком, к частному охранному предприятию, так как во взбудораженном Первым крестовым походом Израиле паломникам требовалась помимо крова и медицинской помощи уже и вооружённая охрана.
С той поры иоанниты, иначе называемые госпитальерами, наряду с орденом Храмовников, пресловутыми тамплиерами, принимали деятельное участие в защите новоиспечённого Иерусалимского королевства. Рыцарей, покрытых красными плащами с восьмиконечными белыми крестами (они символизируют восемь рыцарских добродетелей: веру, милосердие, правду, справедливость, безгрешие, смирение, искренность и терпение), можно было видеть сражающимися и на равнинах Палестины, и в горах Ливана, и в дельте Нила, у стен осаждённой христианами Дамиетты. Нередко в кровавых столкновениях с воинами Пророка иоанниты, прикрывая отступление единоверцев, погибали почти поголовно, однако их организация каждый раз возрождалась, пополняясь вновь и вновь прибывающими из Европы крестоносцами. Более набожные и благочестивые, нежели основная разнородная масса двинувшихся на покорение Востока европейцев, члены ордена, подчиняясь утвержденному римским папой строгому уставу, не позволяли себе обычных по тому тёмному времени зверств, поэтому, когда в 1187 году Иерусалим всё-таки пал, покоритель его Саладин великодушно разрешил госпитальерам продолжить в городе их гуманитарную миссию.
Недолго орден ещё держался в своих владениях на палестинском побережье, а затем через Кипр принужден был перебраться на остров Родос, где в продолжение двух столетий противостоял теперь уже исламской экспансии, последовательно отразив нападения египетского и турецкого султанов. Особенно сложно было справиться с Мехметом II, уничтожителем Византии. Третье же вторжение, произведённое в 1522 году руководимыми султаном Сулейманом Великолепным турками, заставило рыцарей после полугодового сопротивления оставить и Родос. Правда, через семь лет они получили от испанского короля Карла, воссевшего в тот год на престол Священной Римской империи, роскошный подарок — остров Мальту. Владение было предоставлено в аренду, но плата взималась чисто символическая: ежегодно на Сицилию с Мальты отправляли по одному соколу.
Однако развить гостиничный бизнес на средиземноморском курорте госпитальерам не пришлось: уже 1565 год вошёл в европейскую историю как Год Великой осады Мальты. Сорокатысячная турецкая армия несколько раз безуспешно штурмовала укрепления рыцарей, численно уступавших туркам в четыре раза. Мужество защитников и полководческий талант Великого магистра де ла Валетта, именем которого названа островная столица, оградили в ту пору не только Мальту, но и Сицилию (тамошний вице-король от страха так и не сподобился прислать подкрепление осажденным мальтийцам), и Неаполь, да, пожалуй, и всю христианскую Европу от воинствующего исламизма.
Сражение при Лепанто 1571 года, крупнейшая морская битва XVI столетия, в которой на стороне Священной лиги участвовали мальтийские рыцари, хоть и не оказало решающего влияния на исход той турецко-венецианской войны, однако во многом предопределило ослабление турецкой мощи на Средиземноморье и, как следствие, постепенную размилитаризацию ордена, чаще называемого в ту пору уже Мальтийским. Рыцари теперь боролись в основном с морскими разбойниками, а заодно и пиратствовали сами, преимущественно разоряя берега Северной Африки.
К концу восемнадцатого века военная слава иоаннитов поблёкла, героический дух сделался достоянием истории, так что Наполеону не стоило никакого труда по пути в Египет захватить Мальту: остров сдался французам без боя. Снова лишённые отечества, рыцари возложили все свои надежды на очередного и довольно неожиданного покровителя — русского царя Павла. Но тут мы забегаем немного вперёд.
Официальные сношения России с Мальтийским орденом начались при Петре I. В 1698 году боярин Борис Петрович Шереметев отправился в Европу с дипломатической миссией, посетил Рим и Венецию, а затем завернул и на Мальту — целью посольства было прозондировать почву для сколачивания антитурецкой коалиции. Встретили русского дипломата на острове с «преизрядными яствами и питием и конфетами разными». А на прощание подарили знаки ордена — украшенные бриллиантами звезду и крест на чёрной ленте.
Новый виток русско-мальтийской дружбы относится ко времени царствования Екатерины II. Русские офицеры посылались тогда на остров для прохождения морской практики, а некоторые добровольцы-иоанниты отправлялись служить на российский флот, как, например, граф де Литта, которого упомянем ещё и далее. В 1770-х годах орден втянулся в тяжбу за наследство польского князя Острожского, завещавшего всё имение мальтийцам в случае пресечения его потомства по мужской линии. При помощи императрицы иоанниты утвердили свои права в Польше и даже образовали на её территории одно из своих отделений — великих приорств. Когда же в результате так называемого второго раздела Польши острожские земли вместе с Волынью достались России, орден иоаннитов стал уже напрямую зависеть от Петербурга, что вскоре сыграло рыцарям на руку.
Взошедший на русский престол после смерти матери император Павел при всей непредсказуемости был, однако же, последовательным сторонником и благодетелем иоаннитов. Один из его учителей оставил в своем дневнике любопытную информацию к размышлению (запись сделана в феврале 1765-го, когда великому князю шёл одиннадцатый год): «Читал я его высочеству Вертотову историю (Имеется в виду “История мальтийских рыцарей” в 14 книгах аббата Рене Обера де Верто. — М.Л.) об ордене мальтийских кавалеров. Изволил он потом забавляться и, привязав к кавалерии своей флаг адмиральский, представлять себя кавалером мальтийским». Как многое у Павла, детское увлечение впоследствии приняло серьёзную форму (вспомним «забавы» его с орденом Святой Анны, который он повелел своим друзьям прикручивать к эфесам шпаг таким образом, чтобы это никому постороннему не было заметно, а в дальнейшем такое ношение награды стало официальным). Сделавшись императором, Павел осыпал орден разнообразными милостями (конвенцию «Об установлении сего Ордена в России» он подписал ещё до своей коронации). Повысился более чем вдвое доход с польских имений иоаннитов, для чего великое приорство польское преобразовано было в российское (российско-католическое) с десятью командорствами вместо прежних шести. А затем в Петербург прибыл с Мальты посол — выслужившийся в России до адмиральского чина граф де Литта, который преподнёс Павлу давно обещанный титул протектора ордена и долгожданные орденские знаки. Кроме Павла мальтийскими кавалерами стали его старшие сыновья, Александр и Константин Павловичи, государственный канцлер князь Александр Безбородко, вице-канцлер князь Алексей Куракин и несколько других лиц. В тот же день протектор привёл к присяге командоров нового российского приорства — на сей раз уже православного, что выглядело, мягко говоря, странным в общей структуре римско-католического ордена.
Орден иоаннитов существовал параллельно с российской наградной системой, преобразованной Павлом весной 1797 года. В день коронации русский монарх подписал известное «Установление для российских орденов»: большинство прежних государственных наград превратилось в разные степени единого Российского кавалерского ордена. Орден Святого Андрея стал отныне дополнительно именоваться «орденом 1-го класса», Святой Екатерины — «2-го», Святого Александра Невского — «3-го», Святой Анны — «4-го класса». Был создан иерархический порядок внутри единого кавалерского ордена, где, однако, не нашлось места наиболее почитаемым наградам — «Святому Георгию» и «Святому Владимиру». Так Павел расправился с ненавистным ему материнским наследием: за георгиевскими и владимирскими кавалерами сохранялись их привилегии, вручение же этих орденов не производилось вплоть до смены правителя.
Не сделавшись в полной мере частью русской системы наград, Мальтийский крест тем не менее занял в ней особое место: он стоял по важности вслед за орденом Святой Анны первой степени. А вскоре с потерей Мальты и изгнанием с неё рыцарей (отбившие остров у французов англичане и не подумали возвращать его иоаннитам) император Павел был избран Великим магистром (правда, римский папа не утвердил православного самодержца в этом звании). Рядом со своим гатчинским дворцом он велел построить для размещения администрации русского приорства специальную резиденцию. Оригинальный замок, возведённый из прессованного суглинка по проекту архитектора Николая Львова, и по сей день является одним из перлов туристической Гатчины.
В списке русских кавалеров Мальтийского креста немало славных имён. Мы коротко остановимся только на двух, обойти которые в нашей истории никак нельзя: Александр Суворов и Гавриил Державин. В 1794 году, т.е. ещё до воцарения Павла и утверждения Мальтийского ордена в России, при штурме варшавского предместья гениальный наш полководец не пожалел желчи. По рассказу, сохранённому Денисом Давыдовым, «обратясь к графу Кинсону (В то время граф Виктор Кинсон был мальтийским полковником, впоследствии же, перейдя на русскую службу, он сделался командиром Ингерманландского драгунского полка и генерал-майором. — М.Л.), Суворов спросил его: “За какое сражение получили вы носимый вами орден и как зовут орден?”. Кинсон отвечал, что орден называется Мальтийским и им награждаются лишь члены знатных фамилий. “Какой почтенный орден! — воскликнул Суворов. — Позвольте посмотреть его”. Сняв с Кинсона, он показал его всем, повторяя: “Какой почтенный орден!”. Обратясь потом к прочим присутствующим офицерам, он стал их поодиночке спрашивать: “За что получили вы этот орден?” — “За взятие Измаила, Очакова и прочее”, было ответом их. “Ваши ордена ниже этого, — сказал Суворов. — Они даны вам за храбрость, а этот почтенный орден дан за знатный род”».
Язвительность, однако, не помешала хитроумному Александру Васильевичу, получив точно такой же восьмиконечный крест из рук государя, постоянно носить его. Современник, описывая пребывание Суворова в Вене перед Итальянским походом, отметил на его шее «Мальтийский крест на широкой черной ленте».
Не менее чуткий к политическим ветрам, Гавриил Романович Державин (кстати, близкий друг Львова, строителя Приоратского замка) отметился одой «На поднесение его императорскому величеству великого магистерского ордена святого Иоанна Иерусалимского и на победу, над Французами российским флотом одержанную 1798 года» (под таким названием это сочинение, более известное как ода «На Мальтийский орден», было в год написания опубликовано в III книжке альманаха «Аониды»).
…Кто ж горня Иерусалима
Наследник сей и друг Христов?
В ком доблесть благодати зрима
И соподвижник кто Петров?
Не тот ли, сердца нежна свойства
И чувства жалости, геройства
В святой душе что совместил,
Отверз отеческие длани,
Приемлет странников без дани
И душу рыцарств воскресил?
В художественном отношении эта державинская ода, конечно, уступает более значительным его творениям и ныне обратила бы на себя внимание, пожалуй, разве что слишком по-современному звучащей фразой «Идут Американцы в бой», но в своё время не осталась незамеченной тем, кому предназначалась: чуткому Гавриилу Романовичу был пожалован Мальтийский крест с бриллиантами и, по сложившейся уже доброй традиции, осыпанной алмазами табакеркой.
«Соподвижник Петров» между тем устроил в своём новеньком Михайловском замке отдельный от Большого тронного Мальтийский зал — для рыцарских церемоний, но воспользоваться им не успел: 24 марта (по новому стилю) 1801 года Павел был задушен вломившимися в его покои заговорщиками. Сын и преемник его Александр восстановил в правах «боевые» русские ордена, а родовитый Мальтийский крест, включая маленький солдатский крестик (донат), выдававшийся нижним чинам с 1800 года, как и сам рыцарский орден, постепенно лишил всех прежних милостей. Молодой царь изначально не пожелал принять титул Великого магистра, потом отказался от звания протектора, а после поражения Наполеона, когда нужда в Мальте окончательно отпала, да и с прибравшими остров к рукам англичанами ссориться было некстати, деятельность иоаннитов в России постепенно свелась к нулю. Бывший мальтийский посол Литта сделался членом Государственного совета и обер-камергером, удостоился высшей российской награды — ордена Святого Андрея Первозванного. А через четверть века в реестре вещей Александра I, хранившихся после его смерти (или исчезновения — как хотите) в Петербургском арсенале, «крест мальтийский» был обозначен на предпоследнем месте, перед тремя шитыми звездами «неизвестного ордена».
В настоящее время иоанниты разбросаны по миру, резиденция же их Великого магистра располагается при папском престоле — в римском Ватикане.
Суверенный Иерусалимский Военно-монашеский Орден Госпитальеров им. Св. Иоанна, Родоса и Мальты
Очень похожий на датский флаг - флаг Мальтийского Ордена.
По международному праву Мальтийский орден является государствоподобным образованием, при этом сам орден позиционирует себя как государство. Суверенитет Мальтийского ордена рассматривается на уровне дипломатических миссий, но не как суверенитет государства. Иногда рассматривается как карликовое государство. Орден выдаёт собственные паспорта, печатает собственную валюту и марки. Имеет почтовые соглашения примерно с 70—80 странами.
В настоящий момент Итальянская Республика признаёт существование Мальтийского ордена в качестве суверенного государства, а также экстерриториальность его резиденции в Риме (Мальтийский дворец, или Магистральный дворец на виа Кондотти, 68, резиденция, и Магистральная вилла на Авентине). С 1998 года Орден также владеет фортом Сант-Анджело, также имеющим экстерриториальный статус на 99 лет с момента заключения договора с правительством Республики Мальта. На Мальте его посольство находится в Кавальере Святого Иоанна. Таким образом, Орден формально имеет территорию, над которой осуществляет собственную юрисдикцию
Продолжим рассказ о Риме и его достопримечательностях, который я начал здесь.
В центре Рима дикая смесь времён и эпох. Над раскопанным форумом Траяна возвышается средневековая цитадель, в которой сейчас располагается... Мальтийский орден.
Да-да, тот самый рыцарский орден, который был образован во время крестовых походов, уже в Новое время обосновался на острове Мальта, и когда его оттуда выгнал Наполеон, российским император Павел I, пригласил рыцарей в Россию.
Оказывается, орден до сих пор жив-здоров. Правда, чем нынешние рыцари занимаются, то мне не ведомо. Может, как масоны, собираются раз в месяц, проводят какие-то службы, встречи, обряды посвящения в рыцари ордена.
Может вы в курсе, чем сейчас занимается Мальтийский орден?
Продолжаю по вечерам озадачивать нейросеть. В ВК есть сообщества, где устраивают тему дня или принимают заказы. Есть потребность сделать такое на Пикабу?
