Достаю новую пачку из куртки. Пластик рвётся с треском, как будто я вскрываю себе грудь, чтобы глянуть, что там внутри. А там — 炭, смола и пара ржавых кусков 記憶 о том, как я в 15 лет закурил за гаражами, чтобы пацаны не назвали меня 弱虫. Доказал, блять. Теперь я — мужик, который каждое утро харкает чёрным, а пальцы воняют никотином, как будто это какой-то ебаный 香水.

Сигарета тлеет между пальцев, и я думаю: «А что, если бросить? Прямо сейчас, нахуй». И тут голос в голове, пропитый и злой, как пьяный самурай, орёт: «Ты кто без сигареты, мразь? Это твоя 魂, твоя 哲学, твой способ сказать миру 死ね». И я верю ему, потому что этот голос — я, только с яйцами, а не тот лох, что пялится на меня из зеркала с жёлтыми зубами и лицом, будто по нему прошлись 鉄拳.

Но потом приходит другая мысль, мелкая, как 針, и втыкается в мозг: «А если это не 魂, а 鎖?» Сигарета — не мой бунт, а мой 主人. Это она говорит мне, когда жрать, когда срать, когда кашлять кровью. Это она решает, что я сдохну в 50, задыхаясь, а не буду бегать по горам, как какой-то 修行者. Я не свободный — я её 奴隷, который платит за каждую затяжку своими лёгкими, своей 命, своими сраными 円.

Стою, держу эту тлеющую 毒 в руках, и понимаю: бросить курить — это не про 意志. Это не про «лёгкий способ», не про книжки какого-то хиппи с именем Аллен Карр и прочую 偽善 хуету. Это про то, чтобы плюнуть в рожу этому голосу и сказать: «Ты не я, сука. Ты — 習慣, а я — 人間». Это про то, чтобы взять пачку, смять её в кулаке, как 鉄, и выкинуть ゴミ вместе с двадцатью годами самообмана.

Тушу сигарету о край стола. 灰 сыпется на пол, как снег в 地獄. Потом беру пачку, сжимаю её так, что пальцы становятся 白, и швыряю в мусорку. Сердце колотится, как 太鼓 на фестивале, руки трясутся, но не от ломки, а от 怒り. От того, что я двадцать лет был 犬 на поводке у бумажки с табаком, а теперь — 終わり, свобода, мать её.

И знаешь что? Это не лёгкий путь. Это 苦痛, это 戦い . Ты не просто бросаешь курить — ты вырезаешь из себя кусок, который считал собой, и смотришь, как он корчится в 血 и умирает. Но потом ты вдыхаешь воздух, чистый, без вони смолы, и понимаешь: это не まだ一日. Это 最初.

Кстати, на моей памяти Марина Васильевна являлась одним из немногих алкоголиков, которая не ходила по городу и не выпрашивала "милостыню", чтобы потом прикупить себе бухлишко. И, честно говоря, даже не знаю откуда она деньги брала, потому видел её только на лавке у своего подъезда, или как она идёт до ближайшей аптеки за боярышником.

В принципе вот и вся история.

Ниже прикладываю ролик местного алкоголика(немного смешной), которому по приколу дали чуть менее полутора литров самогонки, а потом он вырубился так, что пришлось вызывать ему скорую помощь,из опасений, что он может откинуть коньки!))

Видео было предоставлено моим давним знакомым, которому я очень благодарен за данное видео.