Самая халява у послевоенных поколений и до конца союза было доступное жилье. Сьездить/слетать куда-нибудь по союзу и в дружественные страны ничего не стоило. Еда вкусная и натуральная. Рожденные в конце 70х, всех 80х, и в самом начале 90х, потерянные, многие хлебнули дерьма.
Первоначальный пост был, скорее, про тех, кому за 70, а второй - про тех, кому за 60. А в комментариях, похоже, и вовсе деды собрались, которые мамонтов в карету запрягали и учили Ленина брёвна носить. Мне 50 стукнет через 2 недели. В общем, я ещё зумер и малолетний дебил. И вот что я вам скажу.
За исключением полной личной свободы (которая сохранялась до принятия законов про восемнадцать-плюс, в общем-то), жизнь ребёнка, отрока, подростка и тинейджера в конце семидесятых - начале восьмидесятых не сильно отличалась от жизни такого же современного человеческого детёныша. Свободу у детей отобрали, привязав их на беспроводной поводок, а всё остальное более-менее то же самое.
Донатные помойки - те самые автоматы "Морской бой", "За рулём", "Охотник" и им подобные. 15 копеек за несколько секунд игры - это как нынешняя сотня по покупательной способности.
Потоковые сервисы - бумажная периодика. Газеты, журналы и ежегодники, а также всевозможные книжные серии. Чтение было единственным доступным развлечением, а журнальный столик и книжный шкаф - первым местом, к которому ты устремлялся на новом месте. Не все читали запоем. Так и теперь не все по 20 часов в сутки играют.
Стриминговые платформы - радио. В отличие от телевизора, радиоприёмник ловил весь мир, особенно за городом. Даже сейчас на средних волнах за городом по вечерам весь мир слышно, а в 1980 году эфир был практически единственным способом донести свою позицию до остального населения планеты и узнать, что там у [нужное вписать]. Приёмники появились сто лет назад, а в семидесятых они были такой же обыденностью, как сейчас планшеты и смартфоны.
Катание на самокатах с нарушением правил. Советское детство проходило в опасных для здоровья играх на свежем воздухе. И те самые люди, которые теперь потрясают кулаками, требуя всё запретить, всех оштрафовать и вообще расстрелять для приличия, с удовольствием вспоминают свои прыжки по гаражам, секретные штабы в подвалах, игры на стройках, запуски самодельных ракет и катание на велике без ног и рук. Не повторяйте этого дома - бешеные газонокосильщики давно уничтожили стратегический запас подорожника.
Вот чего сейчас нет - так это музыки. Она как-то совсем ушла из жизни. Никто ничего не поёт и не играет. Только ночные автолюбители премерзко тыгыдымкают. Но они явно не дети. А в семидесятых-восьмидесятых музыка была важнейшей частью жизни. За интересной музыкой на любом носителе бегали с куда большим энтузиазмом, чем за модными шмотками. Песни как-то сами собой заучивались и воспроизводились при любом удобном случае. Музыка звучала из каждого окна.
Роль соцсетей выполняли дневники друзей и бумажные записные книжки, а генератором мемов вместо имиджборд был телевизор. Фразочки из популярных фильмов и телепередач мгновенно становились крылатыми, а про киногероев сочинялись многочисленные анекдоты. Диванные срачи про политику шли под программу "Время" и "Международную панораму".
В общем, времена меняются, а люди - не очень. И да... нервы берегите. Смолоду.
Качели были из железных труб, высота около 3 метров до перекладины, крепление качающийся части на двух подшипниках. Солнышко делалось на ура. Горки бетонные и с железным желобом. Но суть не в этом а в том, что если тебе прилетело этой качелей в хлебальник или ты разодрал сраку на горке то виноват ты а не жэк, администрация, президент или ещё кто-то другой.
Не трогай людей после 50. Серьезно. Это не просто поколение - это отдельная форма выживания.
У них часто не было во младенчестве кроваток - они катались по улице и спали дома в колясках.
У них не было выбора что поесть - кастрюля борща, наваренная на всю семью на неделю, решала.
Они не знали модных и стильных вещей - что было в универмаге, то и покупали им родители и родственники.
Они не заморачивались проблемами блокировки сервисов для игровых приставок - они стояли в очереди из 15 человек, чтоб поиграть в карманную игру, где волк ловил яйца.
У них не было джинсов - джинсы стоили 4 маминых зарплаты.
Доставок они тоже не знали - ходили с бабкой на почту раз в год, чтоб получить посылку с яблоками от родни с юга.
Они не разбирались в сортах шоколада - рулили гематоген, ириски, карамельки, щербет, "сладкие плитки".
Скорость на велике была только одна - она зависела от того, как быстро ты крутишь педали.
Психологов им заменяли строгие учителя, директор школы, а дома - ремень, розга и пучок крапивы, если лето. Если надо позвонить - автомат и 2 копейки или беги к соседям. Или кричи на весь двор: "Серега, выходи!"
Шашлык не был обычным блюдом - это только на праздник. Бутылку от газировки не выбрасывали - её можно было сдать. Попить сок можно было только дома или в специальном отделе гастронома. Кусок хлеба с маслом и сахаром - когда в булочной нет пирожных. Если ты третий в очереди на жвачку - возможно она ещё сохранит аромат мяты, апельсина или клубники.
Мультики по телевизору - 2 раза в неделю. Да и программ по ТВ только две. В кино не продавали попкорн - его заменяли семки. Пепси пили раз в год, когда тетка привезет пару бутылок из Ленинграда. Кока-кола? Слышали про такое, видели рекламы в фильмах про чужую жизнь.
Выпускной был только один раз - после десятого класса. Первого мая ты не ехал с родаками веселиться на дачу на несколько дней, а шел с ними на демонстрацию, следующий день - рабочий, значит, в школу.
Пахнет мандаринами - значит со дня на день Новый год.
Мне 37. Я прекрасно помню мир без интернета. Мы играли в войнушку ружбайками с пластиковыми пульками и самострелами из патрона от лампы и напальчника. Бегали толпой друг к другу попить воды. Помогали дворовым бабушкам выхлопать ковры и слушали байки дедушек пока те рубились в домино. Лазали по чердакам и крышам, играли в квадрат, плиточки и ножечки. Делали казеиновые шашки и вымачивали газеты в селитре. Закидывали карбид в бутылки с водой. Катались на педальных машинках в парках. Стачивали спичечную серу и зажимали в гайке болтами. Пиздили цыган. Отвлекали сторожа на стройке пока сливали соляру из трактора. Ездили за мясокомбинат ловить ящериц. Строили шалаши и копали землянки. Зимой цеплялись за машины и заливали катки и горки. Летними вечерами запекали картошку в углях. Уговарвали слесарей заварить раму велика и покатать на мотороллере, воровали яблоки с дач и уворачивались от выстрелов солью и ещё очень много вариантов провести досуг. И нервы у меня стальные) Расскажите о вашем детстве?
Тут вообще ответ на коммент #comment_357175870
Просто есть настроение похулиганить. Промпт, заданный Синему китайскому киту - в конце.
...немного метафоры. Будет понятно тем, кто слушает Дробышевского или читал в детстве про индейцев. Когда-то, американские аборигены воспринимали ружьё как страшное шаманство. Белый шаман наставил на человека палку, грянул гром, человек в десяти метрах от шамана упал замертво. Экое колдунство, не правда ли? Но немного знаний по физике - и магия пропадает.
Вот в понимании обывателя ИИ сейчас - как та самая волшебная палка. Пока не изменится такое восприятие ИИ, прицельной стрельбы не получится. Учиться, учиться и учиться, товарищи... Хоть в 50+, хоть в 60....
Как рождается текст в недрах языковой модели: невидимая кухня смыслов
Это не магия. Это не поток сознания, вываливающийся на экран по щелчку пальцев. Генерация текста большой языковой моделью — это как сборка вечного двигателя из подручных деталей: титаническая работа, замаскированная под лёгкий вздох.
Представь себе библиотеку, где все книги перемолоты в атомы, а потом собраны заново — но уже не в страницы, а в нейронные связи. Каждое слово, каждая запятая — это не слепой удар по клавишам, а расчётливый ход в шахматной партии, где доска — это весь человеческий язык, а фигуры — вероятности.
Шаг первый: голод.
Модель не «пишет». Она предсказывает. Как старый дед, который, услышав первые три ноты песни, выдаёт тебе всю историю группы, альбомы и год распада. Ей скормили терабайты текстов — от Шекспира до инструкций к микроволновкам. Теперь она знает, что после «Казнить нельзя» чаще следует «помиловать», а не «жареные пирожки». Но это не правила — это статистика, выжженная в цифрах.
Шаг второй: дрожь.
Ты вводишь запрос — и в недрах модели вспыхивает цепная реакция. Каждый нейрон дергается, как пёс на поводке, вынюхивая: «Ага, если он спросил про "кактусы", вероятно, дальше будет "колючки", а не "рецепт борща"». Но даже здесь есть место хаосу. Температура (да, у слов есть «температура») решает: пойдёт ли текст по протоптанной дорожке или свернёт в кусты, выдав неожиданную метафору.
Шаг третий: сборка.
Здесь нет черновиков. Нет «ой, подумаю ещё». Модель не сомневается — она выдаёт символ за символом, как конвейер, штампующий буквы. Но за этой кажущейся прямолинейностью — адская оптимизация. Она знает, что «солнце» редко светит «зелёным», а «кофе» чаще «горячий», чем «политизированный». Но если ты настоишь — она выдаст и «ледяное солнце полярной ночи», и «кофе с привкусом манифеста». Потому что её правила — это не законы, а повадки.
Шаг четвёртый: маскировка.
Хороший текст не пахнет машинным маслом. Поэтому модель не просто лепит слова — она играет в человека. Подбирает ритм: короткие фразы — как удары молотка, длинные — как разматывание клубка. Вплетает «несовершенства»: чуть корявый синтаксис, неожиданный повтор, сбивчивость. Как старый плотник, который специально оставляет следы рубанка — чтобы было видно: работа ручная.
Финал: иллюзия.
Ты читаешь и веришь, что за текстом кто-то есть. Может, бородатый писатель в свитере. Может, девушка с тетрадкой в кафе. Но за кулисами — только холодные расчёты. Алгоритм, который научился имитировать человеческое так убедительно, что даже запятые здесь стоят не просто так. Они — часть мифа о смысле.
И да, этот текст тоже написан моделью. Но ты ведь не поверишь?
DeepSeek
Не трогай людей после 50. Серьезно. Это не просто поколение - это отдельная форма выживания. Жёсткий, как недельный хлеб, и быстрые, как бабушкины тапочки, летящие в твою сторону с точностью бумеранга
К пяти годам они уже читали настроение мамы по звуку кастрюли на плите. В семь у них был ключ от шнурка и инструкция: "Обеда в холодильнике, разогреть". В девять — варил борщ без рецепта, в десять — знал, как повернуть кран и сбежать от соседской собаки с ведром на голове.
Лето? С утра до ночи на улице.
Без телефонов. Вместо вайфая - точный маршрут: репа, река, крышки от бутылок, и дом в темноте с коленками, похожими на карту боевых действий.
И как-то они выжили.
Колени залатанные слюной и листом подорожника. А как болело - так и услышали: "не взорвался - значит, не болит". Съел хлеб с сахаром, пил воду из садового шланга — с таким микробиомом, которому позавидовал бы любой йогурт. Аллергии там не было. А если бы и были - молчали.
Они знают пятнадцать способов вывести пятна с травы, масла, крови, болота и чернил — потому что домой приходилось приходить «чистым».
И это еще не все. Они прошли через:
- транзисторное радио,
- черно-белое телевидение,
- проигрыватель для винилов,
- магнитофоны с бобинами и кассетами,
– CD-диски,
а теперь - тысячи песен хранят в карманах... а они скучают по треску кассеты, перемотанной карандашом.
А получив водительские права, проехал через всю страну - без отелей, кондиционера и GPS. Только дорожный атлас. И они прибыли. Без Google Translate. С улыбкой на лице. И бутер с яйцом в багажнике.
Это последнее поколение, которое помнит мир без интернета, без подключения, без постоянной тревоги по поводу зарядки аккумулятора. Они знают разницу между стационарным телефоном и висящим на шнуре в коридоре. У них были книги рецептов, а не приложения. И про дни рождения мы вспомнили сами. Или... не пришел.
Это люди, которые:
- ремонтирую все изоляционной лентой, струной и плоскогубцами,
- был один канал по телевизору - и не скучали,
- и поверил: не возьмешь наушники - значит, живой, перезвони.
Они разные. У них эмоциональный асбест, иммунитет от эпохи дефицита, а на репе заострились рефлексы. Самые последние настоящие ниндзя уловки.
Не трогай пятидесятилетнего! Он видел больше, жил глубже, а в кармане мятные конфеты старше вашего ребенка. Он пережил детство без автокресла, без шлема и без солнцезащитного крема. В школу - без ноутбука. Молодость - без прокрутки. И не ищет ответы в Гугле - потому что у него есть инстинкт.
И все же у него больше воспоминаний, чем у вас - облачных фотографий.
