Вереница. Глава 2
Русалки, Туземцы, а кроме…
Было раннее утро следующего дня. Выплывать всегда нужно заранее. Старая шхуна неохотно и лениво потягивалась на водной глади, но едва все канаты и узлы, ограждавшие парус, были развязаны, радостно раскрывала парус. Берег земли удалялся все дальше и дальше. Вокруг плескались волны, дельфины, над головой проносились с диким шумом цапли, чайки, орлы. На лбу выступал пот. Нужно было постоянно следить за направлением ветра.
Компас уверенно показывал на север. Туда направлялся и Адриан.
Вообще то, за время проживания на маяке, что было около одной тысячи лет, или немного больше, он приблизительно составил карту ближайших островов. Но тем более хорошо он знал, что ее там нет. Нужно идти дальше. В неизвестность.
Чтобы продолжать путь без остановки, у него был набор фиников, орехов, сушеных фруктов, болтавшихся на самом носу лодки, возле рыболовных снастей. Адриан позволил себе немного отдохнуть, смотря на такое далекое небо. Глядя как кучевые облака спорят с самим солнцем.
Едва только солнце зашло за тучи, на секунду или две, стал виднеться айсберг.
Огромный айсберг, который не так просто было бы проехать. На минуту он вспомнил про турку, что взял с собой, и небольшой запас кофейных зерен собственного приготовления. Его запах, текстуру, вкус.
Вкус крепкий, но такой знакомый и приятный. В нем была горечь и сладость. Как многое было в этом приятном напитке. Бодрость, сила, гармония, вдохновение.
Он вернулся в реальность. Айсберг все приближался, а он только-только начал поворачивать, размечтавшись о совершенно будничных вещах.
И тут он услышал голос. Ее голос. Она кричала… Адриан… Самый страдальческим голосом на свете. Странно,- подумал он , никогда не слышал чтобы она так кричала. Он взял курс прямо на Айсберг. На берегу стояли, невидимое, забавные животные. Толи пингвины, толи.. Но очень уж красиво они пели. Пели?!,- переспросил себя Адриан, хватая из ножен средней величины кинжал и поворачивая парус.
Но было поздно, несколько пингвинов с берега бросились за ним, и промелькнуло несколько хвостов.
По звуку, они были все ближе и ближе. Он увидел глаза. Холодные, серые, смотрели прямо из воды прямо на него. И готовились броситься. Их было много. Шесть или семь пар.
Обнажая манжеты с пуговицами, Адриан готовился выхватить из-за пояса револьвер. Взвел курок.
Айсберг стремительно приближался.
Как и его жители, которые неотрывно смотрели на него. Нервы были на пределе, но он не шелохнулся. С плеском, что-то выпрыгнуло на него сзади. Он уперся спиной в мачту и обнажил нож прямо перед собой.
Чудовище было прекрасной девушкой, только с рыбьим хвостом. Похоже, русалки. Но взгляд не шутил, как и обнаженные зубы. В полете она крикнула. Потоком ветра его сбило с ног. А звуковая волна заставляла каждую минуту страдать. Что-то было очень мощное в этом натиске. Что-то такое сильное, заставляющее прогибаться под эту сущность, пока, очевидно, она тебя не съест, не оставив ни одной кости.
Звук выстрела пронзил воздух. Дымилось дуло пистолета, и отверстие оставленное им прошило насквозь ее сердце и душу. Она упала в воду.
Сколько там еще таких,- с ужасом подумал бы он в другой ситуации. Но сейчас действовал он на рефлексах. Организм сам поможет тебе победить, нужно только прислушаться к нему. И сейчас, Адриан резко встал, подогнув к телу колени. Тут же очередное чудище бросилось к нему, но он был наготове. И нож прижал ее голову, заставляя поменять траекторию движения. Тут же клинок воткнулся в нее. Снова в сердце. Шла кровь, она затряслась дрожью. На секунду стала совсем покорной. И упала на хвост перед ним.
Еще двое сущностей с двух сторон прыгнули разом к нему. С обоих сторон лодки. Еще один выстрел громко хлопнул со шхуны. Плеск. Треск об борт лодки, другая рука вонзила клинок в другую особь. Еще две покатились по лодке.
Они вяло шевелились, но прыгнуло еще четыре. Разом. Смотря на него и открывая рты для крика. Нельзя было им это позволить. Еще три выстрела бахнуло в тишине. Падающие русалки. Но очередная волна звука, в котором было так много ненависти, сбила с ног. Ужас и любовь, вот что читалось в этой музыке. Как будто на электрическом стуле, настолько невыносимой была эта песня. На глаза наворачивались слезы. Он ничего не мог с собой поделать. Клинок медленно поворачивался в его сторону, русалка все летела к нему, выставив вперед руки, смотря ясно-зелеными глазами так нежно и ласково. Обнажив два ряда устрашающих клыков. Опасность была налицо. Он лежал у борта, сочащийся кровью, выбитый из колеи и совершенно уставший.Ему стало так жаль того, что он натворил. Слеза за слезой. Он ничего не мог с собой поделать. Кинжал приближался к его животу. Все ближе, ближе. На секунду пение остановилось.
Это Сирена запнулась о трупы других сирен. Этого было достаточно. Он быстро взял себя в руки, выставив кинжал перед собой, прыгнул вперед. Кинжал прижался к ее шее, закрыв ей подбородок с щелчком. Она так красива,- подумал он.
Как жаль что это ужасное чудовище в милом обличии англелочка.
Нож прижимался все ближе и ближе. На шее выступила кровь. Она, от нехватки кислорода, начала обмякать прямо на руках.
- Возьми меня, охотник. Я последняя.
Я не сделаю тебе зла.
***
Плыл дальше до самого вечера.
Едва марево заката стало клониться за линию моря, Кен увидел большой песчаный берег. На нем стояло припарковано, по меньшей мере, несколько сотен кораблей.
Но никого не было видно.
Но его слух уловил мельчайшие колебания воздуха. Здесь теплилась жизнь.
Едва его шхуна причалила, и не успел еще он сойти на берег, как на него из за громадных кустов, выбежало сразу несколько человек, с копьями наперевес.
- Стой, где стоишь, путник.
Аляписто одетый чернокожий туземец направлялся к нему спокойной, размеренной походкой, глядя прямо в глаза. С ним было около тридцати товарищей.
- Откуда взялся, - медленно задал вопрос молодой человек, направивший на него копье.
- Я с острова Никарагуа. Сосед, можно сказать. А вы всех так любезно встречаете?
- Ты пойдешь с нами, - был получен ответ.
Его вели, также с опаской поглядывая, но уже немного с большим спокойствием. Ведь он один. Но затупившиеся копья по-прежнему со жжением впивались в его кожу.
Шли долго, около двух-трех часов. Закатное солнце медленно уходило за горизонт, после чего на ярко синем небе показался острый пик луны, при том, что солнце еще не зашло.
Они медленно вошли в лагерь. Тропинка, то каменистая, словно насыпь в высоких горах, сменялась глиной, но была вполне протоптанной.
На костре явно были видны останки костей. Черепа. На каждой палке забора висело по черепу.
Человеческому.
В лагере было несколько шалашей, только не из дерева, а обмотанные шкурами диких животных. На вершинах вместо флюгера висели рога различных животных.
- Синий глаз, я привел его. Говорит, с соседнего острова. Что будем делать с ним?
- А чем же он, по-твоему, отличается от других?
С этими словами его копьями загоняли в большую клетку из бамбука. Крепко накрепко перевязав прутья.
Племя радовалось и разжигало новый костер. Они выглядят как натуральные индейцы. Перья на головах различных оттенков, похожие на павлиньи.
Но останков ее не было видно. К тому же, наверняка ее бы так просто не поймали.
Вечер. Огромный костер разожжен. Племя, состоящее из, по меньшей мере, ста человек, танцевали у костра. Близилась полночь. Странник долго сидел в углу клетки, о чем то думая.
Индейцы поют песни, довольные, держась за руки, водят хороводы, подбрасывают дрова в костер. Он уже довольно высокий, около двух метров в высоту.
Было достаточно времени, чтобы детально рассмотреть это место.
Они живут в небольших вигвамах, построенных из кожи неизвестных животных. Кажется, один был из жирафа. Другой – пантера. Третий – из толстой кожи единорога. Ни один не похож на другой. Живут в них по три-четыре человека. Внутри тоже горит огонь, юрты ярко подсвечиваются .
Внутри каждого вигвама – кострище.
Похоже, что туземцы всегда были рады новой пище.
Интересно, они меня съедят до полуночи?
Тем временем танцы у костра становились загадочнее, а ночь шла с неимоверной скоростью. Похолодало. Его клетку взяли и потащили в неизвестном направлении. Несколько аборигенов.
Клетку подвесили прямо над костром. Видимо, решили отдать меня своим богам, думал он, пока ноги неимоверно плавились от жара. Сколько людей было зажарено в этой клетке?
Неизвестно, да может быть и знать не стоит.
Неизвестные разрезали небольшие зелено-фиолетовые кактусы. Сидя в огромном кружке у костра.
Луна выглянула, и на глазах располнела. Ее белый лик висел на самом верху неба, и едва один из лучей попал в Кен, тот зарычал. Туземцы покосились на него, не ожидав такой реакции, в испуге схватились за копья. Потянулись к копьям. Но было слишком поздно. Медведь уже раскрывал пасть, лапами разрывая клетку напополам..