Будучи школотой смотрел такие сериалы как "Могучие рейнджеры" и "Шпионка". Тогда мне казалось, что там и там играет одна и та же актриса. Недавно узнал, что это разные актрисы. Слева Эми Джо Джонсон, справа Дженнифер Гарнер
В наши дни Россия — не то чтобы редкое, но точно не самое популярное направление для эмиграции из Западной Европы и Северной Америки. Но так было не всегда. В межвоенный период в Советский Союз приезжало множество американцев: Москва в глазах многих из них была привлекательной альтернативой капитализму, расизму, империализму и западному миру в целом.
Во времена Советского Союза вся планета была разделена на два враждующих политических лагеря: социалистический и капиталистический. Разумеется, находились люди, которых не устраивало то место, в котором они оказывались волею судьбы. Бежали в свое время и из Советского Союза. Тех, кто решался на такое, хвалила западная пресса и клеймили позором на родине. Но были и другие, кто, наоборот, менял капиталистические джунгли на социалистический рай.
Немного истории
В Советской России американские колонии возникли не только в Москве, но и в Горьком [современный Нижний Новгород], в Карелии, в Нижнем Тагиле, Магнитогорске, Украине… И везде, где поселялись американцы, они создавали бейсбольные команды и обучали этой игре своих советских коллег. В результате, была создана бейсбольная лига - сперва эта идея была поддержана советскими властями, которые тогда собирались сделать бейсбол новым национальным видом спорта. Несколько американцев создали газету Moscow Daily News, в которой еженедельно публиковались результаты бейсбольных матчей в СССР и в США. И, естественно, как только началась компания Большого Террора, все бейсболисты были арестованы. А из советской истории исчез факт, что некогда была предпринята попытка сделать американский вид спорта - советским.
Различные источники дают разные данные. По моим оценкам, от 6 тыс. до 10 тыс. человек переехали в СССР в начале 1930-х годов. Пик этого процесса пришелся на 1931 год. Тогда «Амторг» - советское торговое представительство в Нью-Йорке - опубликовал рекламу, в которой сообщалось, что СССР нуждается в 6 тыс. американских специалистов. В ответ, «Амторг» получил более 100 тыс. заявлений. Однако никто - ни в США, ни в СССР - не анализировал этой статистики. Было много американцев, которые не попадали в официальные отчеты. Им говорилось, что для того, чтобы переехать в СССР, требуется только туристическая виза, а по приезде в Москву они немедленно получат работу. То есть, «Амторг» официально не приглашал их, они приезжали на свой страх и риск.
На 1931 год пришелся пик Великой Депрессии, уровень бедности в США был ужасающим. Четверть трудоспособных жителей страны сидела без работы. Я не знаю, сколько американцев работали в сельском хозяйстве, представляется, что их было 20-25%. Во время Депрессии фермеры оказались в абсолютно катастрофическим положении, они практически не могли прокормиться за счет обработки земли. Тогда закрывались не только заводы, но и фермы. В каждом американском городе возникли районы трущоб. Тогда было широко распространено мнение, его разделяли многие мыслящие люди, что на их глазах происходит коллапс капитализма, и что социализм придет ему на смену. Почему люди уезжали в СССР? Потому что им предоставлялся шанс получить работу, которую невозможно потерять; их дети могли получить бесплатное образование; их семьи могли бесплатно пользоваться медицинской помощью - то есть, уровень социальной безопасности, обещанный им, просто поражал воображение. Более того, многие из них получили бесплатные билеты в Россию.
Из тысяч уехавших только немногие вернулись в 1970-е годы. Некоторые вернулись в США уже в эпоху гласности, после 1985 года. В одном случае, очень пожилой американец через полвека вернулся в Чикаго и обнаружил, что в его родном городе все изменилось. Его судьба напоминала историю Рипа ван Винкля [Rip Van Winkle, главный герой одноименной повести американского писателя Вашингтона Ирвинга, опубликованной в 1819 году. Деревенский житель Рип ушел на охоту и проспал 20 лет. Вернувшись домой он обнаружил, что все вокруг невероятно изменилось. Этот литературный персонаж стал символом человека, отставшего от своего времени]. Этот человек говорил, используя речевые обороты и сленг 1930-х годов.
Семья Локшин
В 1986 году в Стране Советов убежище нашла семья Локшин — учёные-биологи Арнольд и Лорен. Арнольд работал в США преподавателем биохимии в Гарварде и был членом Коммунистической партии США. Его жена Лорен тоже отличалась левыми взглядами и даже участвовала в XVI съезде комсомола в СССР.
В 1986 году Арнольда уволили из-за политических убеждений из онколаборатории в Хьюстоне, после чего супруги, опасаясь преследования ФБР, обратились в консульство СССР и попросили убежища. Осенью 1986-го пара приехала в Москву, где ей предоставили жильё и работу. Сначала супруги давали пресс-конференции, на которых подробно описывали преследования, которым подвергались на родине как инакомыслящие. Но вскоре они зажили обычной жизнью советских людей.
В 1989 году в Москве вышла их книга "Безмолвный террор: история политического преследования семьи в Соединённых Штатах". Известно, что Арнольд до пенсии работал в онкологическом центре имени Блохина, а дети — Дженнифер и Джеффри — и сейчас работают в Высшей школе экономики.
Моррис и Леонтина Коэн, супруги - разведчики
Супруги Моррис и Леонтина Коэн прожили на Большой Бронной в Москве больше двадцати лет. Долгое время эти разведчики добывали для СССР информацию об атомной бомбе, которая разрабатывалась в США, а также о ракетных вооружениях Великобритании.
Супруги были советскими разведчиками около тридцати лет и были рассекречены в Великобритании. Супруги были выданы перебежчиком польской разведки. В январе 1961 года Коэны были арестован и после суда приговорены 25 и 20 годам тюремного заключения. Супруги держались стойко и не дали никаких показаний о других агентах. Им пришлось провести в тюрьме Британии 9 лет.
Виделись муж и жена раз в месяц, всего час, и то под пристальным взглядом надзирателя. Раз в неделю разрешалось передать письмо. Все предложения Службы безопасности, государственного ведомства британской контрразведки о сотрудничестве в обмен на освобождение были супругами отвергнуты. В 1969 году разведчики были обменяны на английского шпиона Брука. Супруги прилетели в СССР, получили советское гражданство. Служили в КГБ, позднее в Службе внешней разведки России, занимались подготовкой молодых специалистов. Посмертно Коэнам присвоено звание Героев России.
Китти Харрис
Китти вступила в Коммунистическую партию Америки в юном возрасте. В 1931 году, после общения с разведчиком из СССР Эйнгорном стала участницей нелегальной разведывательной работы. Вела деятельность в Берлине, неоднократно приезжала в Москву для обучения. Ее наставником был Уильям Фишера.
В 1936 год Китти направили в Париж. Она стала радисткой в секретной радиостанции НКВД. Харрис была недовольна своими обязанностями и в 1941 году направила главе советской внешней разведки послание, в котором просила обеспечить ее работой. Она была готова поехать на фронт и служить радисткой, шить одежду для военнослужащих, и даже участвовать в операциях в тылу врага.
Однако женщина получила направление в США, а позднее в Мексику. Ее возвращение в СССР произошло только в 1946 году, после чего Китти направили в Ригу. Женщина страдала от отсутствия привычной деятельности и одиночества. Она просила дать ей разрешение вернуться в семью. Но это расценили как желание самовольного обращения в посольство США для получения разрешения на въезд в Америку. Несмотря на то что Харрис не говорила об этом, руководством МГБ Латвийской ССР было принято решение об изоляции разведчицы. Ее признали «социально опасным элементом». В 1951 году Китти арестовали. При этом руководством внешней разведки, в Москве не было предпринято попыток защитить Китти. Информация об аресте женщины в Москву не поступила. Два года Харрис провела в тюрьме, после этого ее перевели в тюремную психиатрическую больницу.
Ее освободили в 1954 году. Женщине была предоставлена комфортабельная квартира в городе Горьком, приличная работа и большая пенсия. Она стала советской гражданкой. Китти жила в Горьком до самого конца, ее смерть произошла в 1966 году.
Аннабель Бюкар
Аннабель Бюкар с 1946 занимала должность клерка в посольстве США в СССР. В Советском Союзе она встретила оперного певца Лапшина, влюбилась и решила, что не хочет возвращаться в Америку. Она писала, что в СССР живут прекрасные люди, которые стараются сделать мир лучше.
Аннабель написала книгу «Правда об американских дипломатах» (Москва, 1949 год). В ней женщина рассказывала о моральной деградации сотрудников посольства США в СССР.
Бюкар и не думала уезжать их столицы: у нее родился сын, она трудилась диктором на радио и всегда утверждала, что очень счастлива. Она писала, что в СССР царит замечательная атмосфера спокойствия, мира, счастья, что очень важно во время усиления военного психоза в других странах мира. Аннабель ушла из жизни в 1998 году, это произошло в Москве.
Ллойд Паттерсон
Художник Ллойд Паттерсон, афроамериканец, переехал в СССР, спасаясь от расизма. Паттерсон прибыл в Москву для участия в проекте, который обличал расовую ненависть. Фильм снят не был, а Ллойд решил остаться в Советском союзе. Ему была предложена должность диктора на московском радио, мужчина длительное время трудился в англоязычной редакции. Паттерсон женился и вскоре в семье родился сын. Когда началась Великая Отечественная война, семья Паттерсон была эвакуирована в Сибирь, а Ллойд оставался в столице.
В 1941 году мужчина был контужен во время бомбежки. Позднее Паттерсон переехал на Дальний Восток, где трудился на радио в городе Комсомольск-на-Амуре. Однажды, прямо во время эфира, Ллойд потерял сознание и скончался, не приходя в сознание. Медики связали это с полученной ранее контузией.
Сын Ллойда Джим известен тем, что в возрасте двух лет сыграл роль очаровательного негритенка в знаменитом фильме «Цирк». Подросший Джим писал книги, служил подводником, а в 1994 году решил переехать на отцовскую родину.
Ли Харви Освальд
Ли Харви Освальд, молодой морпех, в 1959 году приехал в СССР. Для того он полетел в Соединенное королевство (предлог — будущее обучение в Швейцарии), однако тут же устремился в Хельсинки на авиалайнере, где немедленно получил советскую визу.
Приехав в СССР, Освальд заявил, что желает стать советским гражданином, однако его заявление отклонили. От отчаяния юноша попытался вскрыть вены на руке и укатил прямиком в психиатрическую больницу. Спустя некоторое время он прибыл в посольство США в Москве с целью отказа от гражданства США. Про дерзкого морпеха писали во многих зарубежных изданиях.
Освальд мечтал стать студентом МГУ, но вместо этого его отправили работать токарем в Минск, на радиозавод. Юношу обеспечили отличным жильем и вели за ним постоянное наблюдение. Скоро Освальду стало скучно: нудная работа, отсутствие ночных клубов, хороших магазинов. Он решил возвратиться в США и подал запрос в посольство с просьбой о восстановлении американского паспорта.
К тому моменту Освальд уже был женат на юной студентке Марине Прусаковой, у них появилась дочь. В 1962 году семья улетела в Америку. Кстати, Освальд был главным подозреваемым в деле убийства Кеннеди. Было ли это правдой, неизвестно, так как мужчину застрелили при переводе в окружную тюрьму.
Певец протеста Дин Рид
Самым известным американским невозвращенцем был, конечно, певец Дин Рид. На родине он был преуспевающим певцом и актёром — входил в топ Hot 100 Сharts, а фильмы с его участием удостаивались призов и наград. Но была у него одна закавыка: парень почему-то считал, что его страна — агрессор. Он писал письма против испытаний ядерного оружия в чилийские газеты, участвовал в митингах против войны во Вьетнаме и в акции "Марш на Вашингтон". Но главным его оружием были стихи и песни.
С 1966 года Дин Рид стал посещать СССР — сначала с гастролями, потом — с поездками по стране, а потом и вовсе переселился в социалистический лагерь. Причина была проста — на родине его ждали с распростёртыми объятиями силовики, которым рьяный защитник мира уже набил оскомину. В 1971 году Дин Рид опубликовал в журнале "Огонёк" открытое письмо Александру Солженицыну. В письме он прямо обвинил писателя во лжи о СССР и указывал, что "свобода слова" меркнет перед младенческой смертностью, безработицей и нищетой.
"Вы заклеймили Советский Союз как "глубоко больное общество", поражённое ненавистью и несправедливостью, — писал Дин Рид. — Вы говорите, что советское правительство "не могло бы жить без врагов и вся атмосфера пропитана ненавистью" <...> Вы, должно быть, говорите о моей родине! Ведь именно Америка, а не Советский Союз, ведёт войны и создаёт напряжённую обстановку <...> чтобы давать возможность своей экономике действовать, а нашему <...> военно-промышленному комплексу наживать ещё больше богатства и власти на крови <...> Больное общество у меня на родине, а не у вас, г-н Солженицын!"
Остаток жизни Дин Рид прожил в ГДР, где женился на одной из красивейших немецких актрис — Ренате Блюме. За год до смерти он привозил в США картину "Американский бунтарь", а в 1986-м его неожиданно нашли мёртвым в озере Цейтенерзее. Есть предположение, что руки у ЦРУ оказались длиннее, чем думал певец.
Инженеры-леваки Джоэл Барр и Альфред Сарант
В 1956 году в СССР буквально сбежали от преследования два американских инженера и бизнесмена — Джоэл Барр и Альфред Сарант. Во время Второй мировой войны друзья служили в корпусе связи, откуда в 1942 году были уволены за политические взгляды. После этого Барр устроился в фирму, которая выполняла военные заказы.
После войны приятели основали фирму Sarant Laboratories — надеялись и дальше работать на американскую оборонку, но дело не задалось. Барру пришлось устроиться в фирму Sperry Gyroscop, но в 1948 году его уволили. Удивитесь, но причиной были снова левые политические взгляды американца — он вступил в компартию. Чтобы не быть как бельмо на глазу у американских спецслужб, Барр уехал в Европу. Когда он узнал, что в Америке судят коммунистов Юлиуса и Этель Розенберг, то испугался и перешёл границу с Чехословакией. Очевидно, боялся американский коммунист не зря — после войны в США началась настоящая охота на левых.
Туда же, в Чехословакию, приехал и его друг Сарант. Очевидно, у приятелей всё же были какие-то связи с советской разведкой, так как в Чехословакии оба сменили имена, в 1956 году въехали в СССР. В Советском Союзе инженеров приняли с распростёртыми объятиями: друзья сыграли немалую роль в становлении советской микроэлектроники. Сарант долгое время возглавлял ленинградскую лабораторию СЛ-11, где была создана первая компактная ЭВМ УМ-1. Там же работал и Барр. За создание ЭВМ американцам была присуждена Государственная премия. Кроме всего прочего, приятели стояли у основания НИИ полупроводниковой электроники.
После распада Страны Советов Барр неоднократно приезжал в США, но остался верен России. Из-за трений с руководством Сарант уехал из Ленинграда на Дальний Восток, где работал в Институте автоматики и Институте искусственного интеллекта. Умер в 1979 году от сердечного приступа.
Эдвард Ли Говард
Эдвард бежал в Хельсинки, но его обвиняли в шпионаже. До конца жизни он утверждал, что был невиновен и стал жертвой клеветы, из-за чего ему пришлось спасаться бегством.
Он скончался у себя на даче в России при загадочных обстоятельствах.
Рой Франклин Бартон
Учёный-этнолог сбежал в СССР что бы не платить алименты, и потому что давно интересовался советским строем. Шесть месяцев он проработал в Ленинградской больнице, а после защитил диссертацию языческих верованиях на Новой Гвинее, участвовал в работе Антирелигиозной выставки, женился на советской женщине, но при всем при этом сохранил американское гражданство.
После его преследовало НКВД, и он жаловался на это в американское посольство. 1940 году он вернулся в Америку.
Вольф Мессинг
«Психологические опыты — это моя работа», — писал он. В юности он выступал в цирке фокусником, но называл это громким словом - «эстрадная телепатия». В 1937-м публично предсказал гибель Гитлера, который назначил премию в 200 000 марок за голову Мессинга.
У него были спецпрограммы на гос концертах, где он выступал со своими талантами. Им восхищались люди Советской эпохи и многие стали его дар провидением.
Заключение
Советский Союз начинался как грандиозный интернациональный проект, декларировавший свою приверженность межнациональному сотрудничеству и отказу от дискриминации на почве происхождения. Сюда ехало огромное количество самых разных людей — мечтателей и романтиков, циников и строгих прагматиков. Судьбы этих странников сложились по-разному — они переплелись с историей страны и идеологии, стали ее частью и прошли через те же изломы и повороты. А потом на долгие годы Советский Союз стал очень и очень закрытой страной и о былом гостеприимстве будто бы почти ничего не напоминало. Но лишь до поры до времени.
В 1957 году в Москву приехали десятки тысяч иностранцев на Всемирный фестиваль молодежи. Французы и англичане, колумбийцы и американцы, японцы и новозеландцы — все они ходили по московским улицам (тем же самым, по которым двумя-тремя десятилетиями ранее ходили деятели гарлемского ренессанса, финские рабочие и немецкие бетонщики), знакомились со своими сверстниками из СССР и открывали для себя новую культуру. Начиналась новая эпоха в отношениях СССР с иностранцами — совершенно другая, но не менее интересная.
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, делитесь ссылками в социальных сетях. Спасибо за внимание!
Запрещённая мода: Как женщины XIX века носили контрабанду в кринолинах
В XIX веке кринолины стали символом женской элегантности. Но за пышными юбками скрывалось нечто большее, чем просто мода. В тайных складках, карманах и хитроумных конструкциях кринолинов женщины скрывали целые миры: драгоценности, шёлка, письма и даже оружие. Они использовали свои наряды как инструмент контрабанды, обводя вокруг пальца таможенников, полицию и даже своих мужей. Эта история — о том, как мода стала настоящим полем боя для смелых и находчивых.
Рождение кринолина и его возможности
В середине XIX века кринолины стали популярны благодаря своей способности придавать юбкам невероятный объём. Конструкция из металлических обручей, прикрытая тканью, позволяла женщинам носить пышные платья без лишней тяжести. Однако модницы быстро обнаружили неожиданные преимущества этой новинки.
Кринолины создавали вокруг тела пустое пространство, куда можно было спрятать всё, что угодно. Век изобретательности начался с простых бытовых нужд — женщины использовали складки юбок для хранения платков, кошельков и мелочей. Но вскоре они пошли гораздо дальше.
Первые случаи контрабанды
В эпоху, когда высокие пошлины на импортные товары были нормой, шёлковые ткани и драгоценности становились объектом контрабанды. Женщины, возвращавшиеся из поездок в Европу, прятали драгоценные товары в своих кринолинах, обходя строгие таможенные проверки.
Существуют записи о том, как француженки и англичанки ввозили целые рулоны дорогих тканей, обматывая их вокруг обручей кринолина. Подобная контрабанда могла обогатить семью или стать основой для нелегального бизнеса.
Шпионы в юбках
Кринолин оказался полезным не только для торговли. В годы Крымской войны (1853–1856) и Гражданской войны в США (1861–1865) женщины использовали свои наряды для скрытной передачи информации.
"Юбка-шпионка" в Крыму
Анна Коваль, русская шпионка, передавала секретные документы, спрятанные в подкладке её кринолина. Она могла пересечь вражеские линии без подозрений, выдавая себя за богатую даму.
Женщины Конфедерации
В США южанки прятали оружие и боеприпасы в своих юбках, помогая Конфедерации. Одна из самых известных историй связана с Белль Бойд, которая использовала свои пышные платья, чтобы передавать письма и карты.
Контрабанда и гламур на границах Европы
В Европе XIX века процветала контрабанда продовольствия. Швейцарские женщины переправляли дорогие сыры через границы, пряча их в специальных карманах юбок. Француженки использовали кринолины для перевозки бутылок вина и шампанского, рискуя быть пойманными и оштрафованными.
Одна из популярных легенд рассказывает о женщине, которая провезла через границу 30 бутылок вина, спрятав их в юбке. Когда её остановили таможенники, она заявила, что объём её наряда — всего лишь дань моде.
5: Революция и рискованные игры
Во время революций и восстаний кринолины становились важным инструментом для перевозки оружия и медикаментов.
Январское восстание, 1863 год
Во время Январского восстания женщины использовали свои платья для перевозки боеприпасов. Их называли "передвижными арсеналами".
Французские коммуны
В 1871 году женщины Парижской коммуны спрятали в кринолинах взрывчатку, чтобы взорвать мосты и здания, занятые правительственными войсками.
Искусство маскировки
Таможенники того времени часто не решались досматривать женщин из-за моральных норм. Этот страх использовался в пользу контрабандисток, которые довели искусство маскировки до совершенства.
Фальшивые подолы
Некоторые платья имели двойное дно, куда можно было спрятать почти всё, от драгоценностей до нелегальных книг.
"Кринолинный бег"
В некоторых случаях женщины использовали кринолины для того, чтобы перевозить контрабанду на большие расстояния, двигаясь группами. Они изображали простых дам, гуляющих по улицам, чтобы не вызывать подозрений.
К середине XIX века власти начали подозревать, что мода — это не просто мода. В газетах появлялись истории о том, как женщины перевозили оружие и драгоценности.
В 1864 году английская таможня арестовала Мэри Энн Браун, которая пыталась провезти в кринолине десятки золотых украшений. Этот случай вызвал громкий скандал, но также вдохновил других на новые ухищрения.
В конце XIX века кринолины стали выходить из моды, уступая место другим фасонам. Однако их место заняли другие элементы одежды, которые продолжали использовать для контрабанды.
Женщины, привыкшие находить способы обходить правила, продолжали использовать моду как инструмент в борьбе за свои цели.
Кринолины XIX века стали не только символом эпохи, но и свидетельством того, как находчивость и изобретательность могут превратить обычный предмет гардероба в средство борьбы, спасения и сопротивления.
Женщины, использовавшие свои наряды для контрабанды, доказали, что в условиях ограничений можно находить пути к свободе. Их истории напоминают нам о силе духа и смекалки, скрытой за пышными юбками.
Фрейлина особого назначения из трилогии "Опасные Игры с Тенями".
Это ещё юная Фианна, без шрамов, ран и больших жизненных разочарований, только получившая головокружительно престижную высокооплачиваемую работу при дворе, полна амбициозных планов и чуть оглушена своим неожиданным успехом.
Фианна появляется во второй части трилогии уже умудрённой горьким опытом и украшенной шрамами, закаленной разведывательной и диверсионной деятельностью верной фрейлиной своего дома.
Эта история произошла на одном из оборонных предприятий, которых немало в нашей России. На этом предприятии, как и везде, существовала своя лаборатория. Так же как и везде, она имела свой статус секретности. О том, что там делали, неизвестно ничего, кроме слов: «отдел 42», «продукт 344» и так далее.
Поскольку завод оборонный, то на нем была служба безопасности, состоящая из самых рядовых и не очень работников ФСБ, призванных блюсти секреты государственной важности.
Работал в отделе безопасности майор Фисенков Александр Алексеевич, еще молодой мужчина 35 лет отроду, малопьющий, некурящий, обычный служака. Субординацию соблюдал, с подчиненными вел себя ровно. Повышение по службе шло в плановом порядке, зарплата хорошая, только доставлял огорчение маме, которая все ждала, когда же ее красавец-сын женится, да одарит бабушку внуками.
Но ничто так не изматывает человека, как рутина жизни. К тридцати годам он заметил, что у него уже начал расти животик и, чтобы сохранить себя в форме, стал делать по утрам пробежки, а вечером, вымотанный безумной скукой и многочасовыми наблюдениями за мониторами, просто усаживался перед телевизором и так происходило каждый день. Террористы, экстремисты, как назло, не хотели нападать, а работники предприятия, как назло, никому секреты старались не продавать. А может просто они никому и не были нужны эти секреты.
В тот день майор посмотрел на график проверок. Ничего существенного – плановая прослушка одного из отделов на телефонном коммутаторе. За несколько лет он настолько привык к этим прослушкам, что чужие личные секреты его не волновали, а разговоры на производственные темы просто раздражали. Все равно он в науке ничего не понимал, а обилие технических терминов заставляло его переключать штекер от магнитофона и наушников в другое гнездо.
Так было и в тот день. Вставив штекер в первое попавшее гнездо, над которым горела лампочка, он услышал голос, который слегка раздраженно кому-то говорил:
– Секс-бомба…четырнадцать…ноль, три…восемьдесят два … активировать!
Скука и безмятежность сразу куда-то испарились. Он напрягся на стуле, но колесико под стулом, повинуясь закону усталости, неожиданно сломалось и, дернув от неожиданности рукой, чтобы не упасть, майор Фисенков нечаянно выдернул шнур и тут же с досадой понял, что не заметил, куда он был включен.
Инструкции он знал и первым делом хотел доложить вышестоящему начальству. Схватил телефон, но передумал: «Ну, про бомбу я доложу, а про секс? Мало ли что, скажут – заработался майор. Отправят в санаторий для реабилитации, а потом – досрочно на пенсию. Нет, надо для начала самому разобраться, хотя, а вдруг – рванет?».
Единственно, что он успел заметить – звонок шел из «отдела 47», скрывающего под собой название «Особая технологическая лаборатория». Нервы напряглись до предела – он попросил лейтенанта Антонова усилить наблюдение на мониторах за этим зданием. Сам лично прошелся по коридорам этой лаборатории, но ничего подозрительно не заметил.
Ночь спал плохо, ему казалось, что утром, придя на работу, обнаружит там одни развалины. Но страшные мысли так и остались просто мыслями. Успокоившись, отправился к себе в управление, благо личная «десятка» всегда была под рукой.
В управление он, начиная издалека, задавал один и тот же вопрос: «Что произойдет, если активировать секс-бомбу?». Ответы были разные, но сразу заметил одну закономерность – одни сотрудники начинали говорить скабрезности, другие сами его просили скабрезностями продолжить. Только один старлей Арутянц Гарик, с несвойственным для армян отсутствием чувством юмора, сердито пробурчал: «Работать надо, а не о бабах думать».
«Да он прав, я тоже так подумал, все дело в женщине, ее-то и надо искать», – решил майор.
Для расследования дела запросил личные дела всех сотрудников «отдела 47». Оказалось 97 человек, из которых почему-то всего 12 женщин. Пролистав несколько мужских анкет, бросил, подумав, что речь все же идет о женщине. Мыслил он дедуктивно, сказалось влияние книжек о Шерлоке Холмсе, майоре Пронине и других. Внимательно вглядываясь в лица женщин, отсеивал тех, кто по его мнению просто не могли соответствовать "секс-бомбе" по возрасту и, главное, по внешности.
Остались две анкеты. Две красивые девушки смотрели на него с фотографий, но он сомневался, дотягивают ли они до "секс-бомб". Прочитав одну анкету, сразу обратил на пункт: «замужем». Пришлось отложить, так как почему-то посчитал, что "секс-бомба" не может быть замужем.
Заглянул в последнюю анкету – Нины Лоскутовой, как значилось на корочке папки. Стал внимательно вглядываться, с неудовольствием отметив, что на официальной фотографии в глазах у девушки спрятана улыбка. Данные девушки сразу вызвали подозрение: оказалось, что она работает всего три месяца. А пункт «дата рождения» бросил его в пот – 14.03.82. Именно эти цифры говорил неизвестный по телефону в тот злосчастный день.
Майор вскочил, зашагал по комнате, не выпуская из рук личное дело.
«Неужели шпионы? Откуда? Почему бомба? Почему секс? Кличка? И кто, и что должен активировать?», – нервничал он и, не зная, что подумать, беспрестанно вглядывался в лицо красивой девушки.
Потом его осенило – надо просто за ней установить наблюдение, узнать явки, пароли, связи. Тем более он холостой и делать ему все равно по вечерам нечего.
Он ждал ее на выходе, вглядываясь в стеклянную дверь, ждал, когда она выйдет. Наконец она появилась. Открыв перед ней дверь, выпустил ее из проходной. Похоже, ей стало приятно от внимания мужчины, она улыбнулась ему и сказала: «Спасибо». На черно-белой фотографии было совсем не то, что он видел сейчас. Она была несомненно красивой, а улыбка и глаза вызвали у майора легкое замешательство. Он сразу подумал: «Ну, как-то слишком пошло называть такую девушку «секс-бомбой»».
Но легкое замешательство сменилось чувством долга, предприятие было в опасности. Она села в рабочий автобус, и майору пришлось ехать с ней, а машину бросить до завтра на стоянке. В автобусе внимательно смотрел, пытаясь найти в ней хоть что-то шпионское. Но настоящих диверсанток и шпионок он никогда не видел, про них он только читал в книгах и знал, что они бывают очень красивыми.
Слежка длилась до самого подъезда, но и то заняла значительное время, пришлось незаметно ходить с ней по всем магазинам. Да еще и простоять на холодном декабрьском ветру до самой ночи, но результатов были неутешительны. К ней никто не приходил, и майор, продрогший насквозь, взял такси и поехал домой.
– Саша, где ты был? – спросила мама.
– На задании, мам.
– Опасное?
– Не совсем.
– Ты поосторожнее там, на заданиях, сынок.
Напившись чаю, майор телевизор смотреть не стал, просто лег и стал прокручивать один и тот же ролик в мозгу – как она выходит с проходной, как ходит по магазинам и разговаривает с продавцами. Промучившись до утра так и не заснул.
В утреннем автобусе он увидел ее опять. Ее грустный взгляд в окно вызвал в душе Александра такое чувство жалости к ней, что он понял, что безнадежно влюбился. В его жизни было много женщин, но эта была совсем другая, хотя и шпионка. Чувство долга начало как-то рассасываться, но не до конца. Когда он не смотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями, чувство долга опять нарастало, но стоило ему только повернуться к ней… Дело закончилось тем, что он получил замечание от стоящей рядом пожилой уборщицы тети Вали: «Александр Алексеевич, ну что вы вертитесь! Вы мне все пуговицы пооборвете!». Пришлось возвращаться с заоблачных высот на землю.
На работе он взял ее личное дело и опять стал читать – Воронеж, школа, институт, родственников за границей нет. «Может вовсе не шпионка», – начал сомневаться он, но пролить свет на истину мог только тот человек с телефона. Ведь звонил же он кому-то в здание? А вдруг там уже целая шпионская сеть? Нет, надо действовать наверняка».
После работы он встал опять на то же место, где был и вчера. Так же она улыбнулась ему и в этот раз, но он достал удостоверение и представился:
– Александр Алексеевич Фисенков, майор службы федеральной безопасности.
Девушка внезапно отпрянула, наверно, подумала о «застенках КГБ». А ему стало стыдно, и мысленно отругал себя: «Идиот! Взял девушку - напугал». Потом неожиданно для себя предложил, глуповато улыбаясь:
– А пойдемте в кино?
Девушка, оправившись от испуга, тоже начала улыбаться:
– Меня никогда не приглашали в кино майоры из ФСБ.
– Ну, тогда я буду первым.
– Хорошо, я согласна.
Кино его не интересовало, он все косился на девушку, рассматривая ее красивый профиль. В конце концов взял ее ладошку в свою руку, она сразу выдернула и хлопнула его по руке. Так продолжалось несколько раз, пока они не начали хихикать. Зрители без конца оборачивались, и они просто-напросто решили уйти.
Шли пешком, по дороге он вспомнил все анекдоты, которые знал. Про свою опасную и трудную службу тоже ей рассказал. Так и подошли к ее подъезду.
– Мы еще встретимся? – спросил Александр.
– Встретимся, – ответила Нина, смотря уже так, что можно было понять, что он тоже ей нравится.
– А если я за тобой утром заеду? Мы же на одном предприятии работаем, – не унимался майор.
– Хорошо, я в семь утра выйду.
Домой майор не пошел, а побежал – ему в этот момент хотелось взлететь. Влетел в свою квартиру, схватил маму и начал крутить по комнате.
– Сашенька, осторожнее, – испугалась мама за себя, все-таки она человек немолодой, да и спина у неё болит.
– Опять с задания? – спросила она, глядя в счастливые глаза сына.
– Да, мам.
– Ясно все с тобой.
Они встречались каждый день, потом он остался у нее, и мама уже радовалась, видя, что дело идет к свадьбе. Нина ей очень понравилась, и мама иногда открывала шкаф, с надеждой глядя на навязанные детские носочки да маленькие кофточки и вздыхала
.
Чувство долга у Александра стало совсем маленьким как червячок, который поселился в печенках, почти невидимый, но иногда он все же посылал сигналы. Александр умел выуживать информацию у людей, но от Нины ему не удалось ничего узнать – любимая женщина явно к шпионской деятельности не имела никакого отношения. Но как бы там ни было, беспокойство об активированной бомбе о себе давало знать.
Однажды на работе ему пришла в голову еще более странная и страшная мысль: «Все понял! Ее хотели завербовать, значит, сеть шпионов существует, но кто они? Ведь сказали – «активировать», а не «активирована»!»
От таких мыслей он начинал нервничать и ходить на коммутатор каждый день, в результате чего так надоел телефонистам, что они просто накапали сотрудникам того отдела, и «отдел 47» перестал практически вообще куда-то звонить.
Он злился и смотрел на старый политический плакат, с которого щупальца иностранных разведок тянулись к его родному предприятию. И в его перевозбужденном мозгу эти щупальца превращались в волосатые и потные руки каких-то похотливых мужиков, которые тянутся к его любимой Нине.
Лейтенант Антонов тоже чувствовал себя несчастным. Майор не отпускал его от себя ни на час, даже в туалет отпроситься и то была проблема.
Он тыкал во все гнезда на коммутаторе, даже туда, где говорили научными терминами, и наконец ему повезло! С какого-то телефона он услышал тот самый голос, который сообщал, что с сетью все в порядке.
– Антонов! – заорал он в рацию.
– Я здесь, – мгновенно отозвался за спиной лейтенант Антонов.
– Комната 345, здание 209, вперед!
Чуть не застряв в дверях, оба влетели в указанную комнату. За столом, заставленным компьютерами, сидел маленький хмурый очкарик.
– Ты сейчас по телефону разговаривал? – рявкнул майор.
– Да, а что?
– ФСБ!
Майор, недолго думая, выдернул одной рукой из-за стола этого очкарика, а второй – надел ему наручники. Сотрудники лаборатории недоуменно перешептывались, видя как перепуганного очкарика ведут по коридору двое мужчин, профессия которых не вызывала никаких сомнений.
Наручники в кабинете сняли. Очкарик, маленький с длинными и сальными волосами из-под такого же грязного лавсанового берета хлопал глазами, понимая, что встреча с этими людьми ему ничего хорошего не сулит.
– На кого работаешь?! – начал допрос майор. Он сразу понял, кто это. «Интернетчик» – всегда говорил он презрительно про таких, считая, что по Интернету они за деньги продают информацию, да и с иностранными разведками могут запросто связаны.
Очкарик, несмотря на испуг, отвечал чётко – такой-то отдел, непосредственный начальник такой-то.
– Меня не это интересует, это я и без тебя знаю! – раздражённо перебил фэсбэшник.
– А что вас интересует?
– Кто твой хозяин?
Очкарик историю знал плохо и урок про крепостное право, похоже, пропустил. Но, поискав в мозгу нужную ссылку, ответил:
– Я хозяин этой сети и компьютеров, они у меня все на балансе.
Поняв, что они разговаривают на разных языках, майор решил прибегнуть к последнему приёму. Достал заветную кассету с записью из стола, включил ее и с победным ехидством стал смотреть на этого мерзкого «Интернетчика», из-за которого он бы запросто мог остаться без семейного счастья.
– Секс-бомба…четырнадцать…ноль, три…восемьдесят два … активировать, – звучало с кассеты.
– Где бомба? – майор схватил очкарика за комбинезон и притянул его к себе.
– Какая бомба, там нет никакой бомбы! Я там не про это говорил! Понимаете… – очкарик схватил ручку и листочек со стола майора и начал писать, – мне Нина Лоскутова (при этих словах Фисенков чуть не задушил его) звонила, она программу-переводчик установила, а номера лицензионного не было, я ей и подсказал.
Очкарик что-то написал и поднял листочек. Там было написано «SB-14-03-82».
– А почему секс-бомба? – недоверчиво осведомился Антонов.
– По телефону плохо слышно было, я ей так вместо букв словами продиктовал.
– А «активировать»?
– Там кнопочка на вкладке есть, надо было по ней мышкой кликнуть.
Тут майор вспомнил – чтобы скрасить скуку и рутину на работе, он покупал для своего персонального компьютера какую-то игрушку на компакт-диске и там было нечто подобное.
– Не врешь? Антонов, сходи, проверь, если правда – пусть работает.
Антонов и очкарик ушли, майор начал хохотать и бить себя личным делом Нины по голове.
– Ну, надо же! А я подумал Нина – диверсант! Сеть! Шпионы с бомбами! Надо же так подумать!
Кончив хохотать, он стал размышлять: «Неудобно перед парнем получилось, неплохой вроде. На Кольку Зайцева из моего класса похож, надо, наверно, его на свадьбу пригласить. Ведь если бы не он… Да… плохая привычка профессиональная у меня – во всех плохое видеть, надо как-то перестраиваться.
– Антонов! – крикнул в рацию.
– Слушаю, товарищ майор!
– Я в управление! – нагло наврал ему.
А ему просто хотелось увидеть любимую Нину и прямо сейчас. Она была в отпуске, и на работе ее уже не было целую неделю. А на душе было так светло и чисто, как будто груз, давящий душу, исчез, и от червячка ни следа не осталось.
Лифт не работал. Но он взлетел на седьмой этаж и с удовольствием отметил, что не было одышки. Повернув ключ и зайдя в квартиру, увидел Нину, несостоявшуюся шпионку. Снял куртку и повесил на крючок. Она полоскала что-то в ванной и приветливо помахала ему рукой.
– Привет!
– Привет, любимая, – нежно ответил ей.
Он смотрел, как она стоит возле ванны в короткой красной сорочке, которую специально купил для неё, и, не отрывая глаз от любимой женщины, нагнулся, чтобы снять ботинки. Но в этот момент сорочка поднялась выше допустимой ватерлинии. Он не стал снимать ботинки. Секс-бомба сработала…
