Ну мы с мамой тоже поздоровались и пошли домой. Так как дома меня не было каких-то несчастных полгодика, я навернул маминых пирогов и отбыл в опочивальню — дрёмой понежиться на родных перинах. Нарыло меня по-взрослому, и спал я в общей сложности 26 часов, с двумя перерывами — на попить и пописать.

Предположительно:

— Нет, Наташка, это ненормально — столько спать. Может, он помер ещё вчера, а ты сидишь чай с пирогами жрёшь. Иди ложку к носу приложи — должна потеть. А мёртвые, сама знаешь, не потеют.
— Валя, что ты несёшь?

Пошли проверять.

— Ну, вспотела?! Да не ты — ложка. Да?! Чёрт! Ну, слава богу. С другой стороны — значит, дышит. Хотя... очень странно. Вторые сутки пошли. Слушай, а может, это летаргический?! А что, очень может быть. Лет на двадцать заснёт, не больше.

В общем, меня проснуло-таки, и я ходил чумной ещё полдня потом. А квартирки-то у нас — мечта стукача. Через стену не то что шёпот — мимику было видно. Что-то там на кухне были разговоры за полковника. Ну это я чисто мимолётом услышал. Ну и как бы ладно. Чё мне эти их бабьи разговоры.

А у меня мышление ассоциативное. Ну как мышление?.. Ну, я слышу что-нибудь — и сразу себе это как-то представляю. У меня почти все существительные — живые. Ну, в виде образов. Не надо думать, что я настолько уж переспал.

Ну а полковник он какой?! Осанистый, коренастый, усатый, скорее всего, грудь на выкате — чтоб медали лучше было видно, и руку должен жать так, чтобы в туалет хотелось — тем, кто это видит. Мне тогда генерал Лебедь сразу представился. Ну мысленно, а не лично. Он так говорил, что листья на соседних деревьях осыпались от конкретики. Ну, такой, как Иволгин в «Особенностях...». Ну и всё, я полковника представил — и ушёл.

Тут в какой-то день смотрю — мамка волнуется. А по ней это сильно заметно. Подойдёт, утюг включит, пальцем поверхность потрогает, так бровями в сторону поведёт — мол, горячий — и выключит. Села на кресло — сразу встала и села на диван. Медленно открыла шторы — и резко задёрнула. Взяла газету почитать — тут же свернула. Открыла книгу — читала стоя. И это вы ещё не знаете, как я переживаю. Тут природа не то что не отдохнула, а за все поколения мне странностей подобрала. Ну да ладно. В этот момент важно тихим голосом спросить:
— Что случилось? — чтоб не спугнуть.

резко захлопнув книгу

— Ничего не случилось. С чего ты взял?

Тапки левый с правым перепутала — и пошла на кухню непринуждённой походкой, насвистывая. А у нас с деньгами всю жизнь было не особо, а тут я с моря вернулся — первая копейка в доме завелась — а она насвистывает. Видимо, действительно ничего особенного не произошло. А делиться такой информацией нельзя ни в коем разе. Ты что?! Мы люди не суеверные, но чёрные коты в нашем районе нас обходили за версту.

Ну к нему идти?.. Что это ещё за закидоны?! В глаза его никогда не видывала — и домой?.. На ресторан пока тоже рано замахиваться. Может, он жадный и скажет: «Каждый платит за себя» — а нафига это мне нужно? — прикидывала мама все возможные варианты потенциальных событий.

Как потом выяснилось, там на каком-то совете в верхах было принято решение, что полковник сам прийти изволят. А зная маму — она в такие моменты так начинает убирать квартиру, что если не остановить, она ремонт сделает в хате.

Всё чин-чинарём. Спала на бигудях — поэтому не спала. Плюс нервничала. В общем, проснулась в три часа ночи — и давай ждать шести вечера. Ну, чтоб не опоздать. У нас в семье так. Отпуск летом — а мы в январе уже стоим на вокзале при параде и с сумками. Смех смехом — мы действительно несколько раз из-за маминого обострённого чувства пунктуальности припёрлись на вокзал за два часа до поезда. А там — фонарь один. Стояли под ним неподвижно, как два маньяка в ночи.

А мамы у меня совсем немного. Ну вот эти выражения — «метр в прыжке», «метр с кепкой», «Женщина, встаньте. Ах, это вы уже?!» — это ироничные шуточки про невысоких женщин и суровая реальность жизни моей мамы. На медосмотре на вопрос «Рост?» отвечала сухо, коротко, чётко:
— Полтора метра.
Ни больше ни меньше. Всё, что было — всё принесла. Больше нет.

Но на такие важные случаи у мамы были припрятаны туфли на шпильках. Как наденет — так хоть в баскетбольную секцию отдавай.

А по другую сторону линии фронта тётя Валя маму главнокомандующему рекламирует. А уж как она это делает — я знаю. Беседы с тётей Валей всегда сопровождаются запиванием валидола валерьянкой.

Ну а как... Такое событие! Я дома остался. Интересно же — на полковника глянуть хоть одним глазком. Мать раза четыре ставила на газ чайник. Там вода уже умаялась кипеть. Ну, с пяти часов. И тут — ни секундой раньше, ни секундой позже — в 18:00 снова закипел чайник, и раздался звонок в дверь. Мы с мамой так вздрогнули, как будто не ожидали. Ну, мама — женщина всё-таки — выдержала паузу, секунды три точно, и отворила дверь.

— А-а-а где полковник?! — волнительно спросила мама, смотря куда-то вниз. И закрыла дверь.

А зная маму, лучше ей в такие моменты наводящих вопросов не задавать. Тётя Валя всё расскажет. Она же там, на первом этаже, дежурила — на случай чего.

В общем, оказалось, что не все полковники выглядят как генерал Лебедь или Иволгин. Мать моя готова была к любому повороту событий, по её словам, но чтоб ещё ниже её?!
— Что это за цирк с карликами?!
— У Гулливера отпросился, что ли?!
— Конкурс лилипутов где-то в городе?!
— цензурно резюмировала она вечером, когда уже подотпустило.

Это было самое короткое свидание офицера Советской армии в истории человечества, однозначно. Да и мама моя таких скоротечных не припомнит, хотя бывало всякое.

Тётя Валя сидела на кухне, вся в слезах, и наминала полковничьи пироги, приговаривая:
— Это ж столько трудов насмарку, а?..

Доела все пироги на нервной почве, встала из-за стола, сказала:
— Ну тебя, Наташка, с твоими пирогами!
— захлопнула дверь и ушла.

На фото: генерал Лебедь.