Маленькое интро: пост из солнечной Молдовы, поэтому диалоги переданы в оригинале с транслитерацией и переводом в скобках, иначе теряется весь колорит, а так теряется только время читателей. Не нашла в правилах пункт о нецензурной лексике, поэтому будет с матом, ибо в этой стране можно бросить пить, курить, трахаться, но только не материться.
Итак, о психоанализе.
Сука, я буду ржать с этого ещё неделю.
Еду я, значит, в троллейбусе и господь решил, что сегодня я должна искупить все свои грехи. Мало мне было восьмичасовой ебатории с договором купли-продажи квартиры на мать его капитал, так тут ещё и телефон сел - 2%, ни те музыку послушать, ни те книжку почитать, ни те ленту полистать. В итоге телефон благополучно дожил на 2-х процентах до дому, но не суть. Пришлось доставать из сумки Чибисова (Либидо с кукушкой — психоанализ для избранных) и делать лицо кирпичом, пытаясь уловить текст в трясущемся троллейбусе.
Не будешь слушать музыку - будешь слушать долбоёбов, решил господь и понеслась.
Это чудо плюхнулось на сидение напротив на следущей остановке, достало телефон и начало названивать. Прям, я вам скажу, названивать. Знаете, есть такие люди, которые садятся в троллейбус и решают: а начну-ка я НАЗВАНИВАТЬ. Я честно надеялась, что он доберётся до конца своей телефонной книжки хотя бы к Унику, но нет. Я так и не застала тот священный момент, когда он заткнулся, - и слава, наверное, богу.
Надо было сразу уточнить, что этот пост будет понятен в основном молдаваням и тем, кому не посчастливилось жить в этой стране и знать лимбу де стат. Мне, вот, не посчастливилось.
— Ало, салут… Щи, кум ла вой? Шы ла мини-й гини. Яка аз нам лукрат кы ни са стинс лумина ла работа шы кароче дижяба ам ишыт. Бля кароче аз аша хуйня с-антымлат, нуц ынкипуй. Курва аста н-я скрис кы ма юбеште шы ас ушидэ, дак нас рамын ку дынса.
(Алё, привет. Чо, как у вас?... У меня тоже норм. Вот сегодня не работал, потому что отключили свет на работе и короче, зря вышел.. Бля, короче, сегодня такая хуйня произошла, ты себе не представляешь. Курва эта написала мне, что любит меня и убьётся, если я не останусь с ней).
Чудо было из тех, кто покупает себе огромные накладные наушники и использует их как гарнитуру. Само по себе это выглядит настолько смешно, что мне первое время удавалось не ржать только потому, что я размышляла об уровне его самолюбия, раз он спокойно сидит и пиздит в этих наушниках.
Сами по себе диалоги не были бы такими ржачными, если бы не его голос и акцент. Типичный молодой молдаванчик с лицом любимчика преподавательницы биологии сидел и трындел на жуткой смеси румынского, молдавского и русского. Это, знаете, тот случай, когда ты ждёшь, что он будет говорить чисто и красиво, а он мешает слова «circumstantie» с «абстаятельства щея».
Когда он набрал четвёртый номер, я начала переживать. Сначала он позвонил маме (ну конечно, кому же ещё), потом подруге, потом другу, потом другому другу. После четвёртого звонка я и вся задняя половина троллейбуса знали все подробности о его личной жизни. О том, сколько он сегодня часов проработал, точное время, когда у них отключили свет, как у него болят кости и какие он пьёт таблетки (в 25 лет, бля), какой «начальникул меу ый пидар», как его заебала нынешняя девушка и как сильно она любит его, что хочет покончить с собой и он не знает что делать. Когда он позвонил своему пятому другу и сказал ему «мэээй… ту ну штий щи ди пиздец ла мини-н вяцэ происходит, ашэ ди пиздец, ниш ну штиу щи с фак» (мээээй \непереводимое словосочетание\... ты не знаешь какой пиздец у меня в жизни происходит, такой пиздец, я даже не знаю что делать), мне захотелось заржать на весь троллейбус. Это у тебя пиздец? Это у тебя-то пиздец?
Видимо, друзья закончились, потому что дальше он начал названивать подружками и делать милый голос. Надо было это записать бля.
— Аудзь, салут… Ам врут сыц спун кы тари ний-дор ди тини, хай с-ни нтылним… Ну? Эй яры ащея-щь трябэ… Эй ладно, хай сымбатэ…
(Слышь, привет... Хотел тебе сказать, что сильно соскучился по тебе, давай встретимся. Нет? Эй, опять та же хрень... Ладно, давай в субботу).
— Ало, Сорина, салут… щи фащь? Яка ну врей с еш? А с щиу писти доузэщь ди минуте ла ботаника…. Щи, сюрпризэ? Хай, гини…
(Алё, Сорина, привет... чё делаешь? Вот не хочешь выйти? Я буду через 20 минут на Ботанике... Что, сюрприз? Давай, хорошо).
— Ало, Ион?
(Ало, Иван?)
В общем, он заебал весь троллейбус после того, как позвонил ещё пяти людям после этого рассказать, куда конкретно он едет. Но добила нас всех фраза, ради которой, собственно, и писался этот пост. Не помню, какой по счёту это был друг, но он ему позвонил и пересказал всё, что мы уже слышали по пять раз, а потом закончил разговор такой фразой:
— Шы унди ты дущь? Ла фатэ щея Дойна? Трансмите-й привет ди ла мини… ш пупичь… А, шы спуни-й к о сарут… аколо….
(И куда ты идёшь? К той бабе Дойне? Передай ей привет от меня... и поцелуйчики. А и скажи ей, что я её целую... туда...)
Весь троллейбус притих, прислушиваясь: куда же он собирается целовать несчастную Дойну.
— …унде-унде... аколо… ын булетин.
(Куда, куда. Туда. В паспорт).
Каюсь, я заражала. Захрюкала. Закашляла. Ткнулась носом в книгу и разрыдалась. Бля, это были мои предсмертные хрипы и сдавленный гомерический хохот где-то позади меня нихуя не облегчал мне жизнь.
Дальше мне уже было абсолютно похер, что он будет нести (а он не затыкался). У меня в голове билась одна мысль: как, сука, доехать до остановки, выйти и наконец проржаться.
В итоге я встала, когда троллейбус только отошел от молла, до моей остановки ещё километр, я приткнулась к поручню и затряслась. Рядом на сидении отчаянно хрюкал другой парень, вытирая красные от смеха и слёз глаза.
И уже когда мы вот-вот подъезжаем, почти-почти открываются двери, я заношу ногу над ступенькой… и слышу сзади:
— Ало бэй… Салут. Короче аз ам вэзут о бабэ-н тралик ку карти ш ку синие волосы. Штий щи-ди карти?… «Либида ку кукушкэ», кароче бля… ун фел ди камасутрэ ну штиу, ахахаха…
(Алё бэй. Привет. Короче, сегодня видел бабу в тролике, с книгой и синими волосами. Знаешь какой книгой? "Либида с кукушкой", короче бля... вид камасутры, я хз... ахахахах)
Истерически хохоча, я вывалилась из троллейбуса прямо в сугробы, сбила с ног какого-то мужика и, шатаясь и не разбирая от слёз дороги, побежала нахер от этого троллейбуса.
