В июне этого года у меня, как и у всех студентов Бауманки, которым повезло не отчислиться в течение семестра, наступила сессия. Проходила она абсолютно спокойно и без сюрпризов, и, по пути на предпоследний экзамен, я уже вовсю планировал гулянки с любимой девушкой, работу над проектом с ребятами с потока и прочие радости каникулярной жизни.
Билет попался элементарный, экзаменатор - лучший человек на с̶в̶е̶т̶е̶ кафедре, да и предмет несложный. За радостью от того, как здорово все складывается, первые проявления боли слева в груди я попросту проигнорировал. Если у человека ничего не болит - он умер, не так ли?)
Хорошее настроение от сданного экзамена и предстоящего отдыха омрачала только все усиливающаяся боль. Вскоре трудно стало не то, что идти - почти невозможно было даже сидеть, настолько было херово. За 40 минут, прошедших под девизом "слабоумие и отвага" я проковылял 200 метров от универа до ближайшего мака, делая перерывы на прилечь на каждой попадающейся лавочке и хрипя:"не, я в порядке, спасибо" ребятам, спрашивающим, нужна ли мне помощь.
После десяти минут лежания на лавочке около мака наступило затишье перед бурей, и я вызвал - нет, мой наивный читатель, не скорую, а такси до дома. К сожалению, по продолжительным стонам на каждой кочке вежливый и молчаливый таксист понял, что дело плохо, и предложил вызвать скорую.
Разумеется, я отказал - чего людей зазря беспокоить, само пройдет...
И лишь когда, выбравшись из такси, я осознал, что не могу дойти даже 10 метров от калитки до дома, дошло: Пиздец с большой буквы П подкрался незаметно.
Последним идиотским усилием воли я дошел до дома, открыл входную дверь и с чувством выполненного долга грохнулся лицом вперед прямо в прихожей.
Смутно помню, как меня переложили на кровать и вызвали скорую. Дальше - больше. Приехавшая бригада вколола мне лошадиную дозу обезбола, и я слегка пришел в чувство. Говорю - так и так, сердце, сволочь такая, внезапно прихватило и не отпускает.
Доктора почесали в затылках. Сделали кардиограмму - блокада левой ножки пучка гиса. Говорю, мол, это дерьмо у нас семейное по отцовской линии, всю жизнь считал, что не страшно.
Врач снова чешет репу и выдает:"Ну, положим тебя с подозрением на острый инфаркт миокарда". Сказать, что я охуел - не сказать ничего.Спрашиваю, сколько он видел инфарктов в 19 лет - тишина. И это логично - просто не бывает их в таком "нежном" возрасте.
Ну, кто я такой, чтобы спорить с врачами - пакуют меня в скорую и везут в реанимацию с острым, блять, инфарктом миокарда в 19 лет. Слов нет, одни эмоции, мысли на тему "Как лечение от инфаркта при том, что это не он, поможет?" стараюсь от себя гнать.
Дежурящий в приемном покое врач, ознакомившись с диагнозом, говорит, что хотел бы хоть одним глазочком посмотреть на тех, кто учил бригаду скорой в меде. Звучит раздраженное:"Сколько инфарктов в таком возрасте вы видели? Я - ни одного за 43 года практики в кардиологии". Но после этого я слышу обнадеживающее:"Но если не инфаркт, то нужно понять, почему ему так хреново. Не симулирует же явно".
И вот я уже валяюсь в кардиологической реанимации, увешанный разными прикольностями круче новогодней ёлки. Инфаркт исключается в первые же десять минут, а вот пробивающий потолок лейкоцитоз и жуткие боли заставляют дежурящих здесь врачей удивленно переглядываться и пожимать плечами, назначая новые анализы.
Когда к моей койке прикатили рентгеновский аппарат и шутливо попросили "принца уэльского" приподняться, чтобы под спину мне уложили пластину, я, подыгрывая, сделал максимально величавую рожу и со смехом оторвался от койки. И тут же потерял сознание от боли.
Очнулся в холодном поту уже на пластине - говорят, отрубился буквально на десять секунд. Все мысли вытеснены словом "Пиздец", впервые за день становится по-настоящему страшно. Еще страшнее становится, когда из шутливых и веселых врачи, глянув ретнген, становятся серьезными и торопливыми. Меня прямо на койке катят на КТ грудной клетки, на руках переносят в аппарат и обратно, и, что самое стремное - полностью игнорируют мои вопросы.
Наконец, я снова в палате, откуда спешно увозят куда-то двух других больных. Грустно киваю на прощание деду Матвею, с которым мы играли в города, а в голове одна мысль:"Ну вот и настал пиндец котенку".
В помещении скопилось семь штук врачей, один из которых весело говорит:"Я хирург, у тебя взорвалось легкое, и натекло туда уже столько, что отёк легкого после откачки почти гарантирован :)", параллельно доставая какие-то тюбики и склянки. "А еще зона, которую я буду дренировать, почти не обезболивается. Терпи", - с такой же улыбкой на лице.
Я в таком ахуе, что просто молча наблюдаю, как меня мажут новокаином, а хирург готовит трубку и скальпель...
Полагаю, что от моего ора, когда трубка все же попала в плевральную полость, проснулись все мертвые в радиусе пятидесяти километров. "Походу, новокаинчик-то перестал действовать", - довольно констатировал хирург, прикрепляя двухлитровый мешок к трубке.
Полагаю, что от моего же ора после того, как в сдавленное легкое, из которого откачали больше литра красно-серой жидкости, первый раз попал воздух, ожившие мертвецы вновь упокоились. Хирург, заляпанный кровью не хуже Джейсона Вурхиза, хлопнул меня по плечу и сказал:"Да, неплохой гидропневмоторакс вышел!", вызывая все более стойкое желание уебать ему чем-нибудь очень тяжелым.
Через три часа сделали рентген и убедились, что легкое постепенно расправляется, и признаков отека пока нет. Помню, как добрая медсестра в нарушение всех инструкций дала мне телефон, и я смог передать родным, что жив, относительно цел и вполне себе орёл.
А ночью, когда в палату вернули деда Матвея, мы с ним сошлись на том, что диагностическая ошибка бригады скорой помощи спасла меня от целого букета осложнений, и что бы ни делалось - все к лучшему! Но скорую, если начал помирать, все же лучше вызвать сразу, а не через три часа :D
P.S. Если найдутся желающие - запилю второй пост про последующее нахождение в больнице, благо, там хватало и смешных, и грустных историй.
