Мало найдется людей, что не знали бы о крейсере «Аврора» и его роли в русской истории. Но не многие знают, что у легендарного крейсера был героический предок – фрегат «Аврора».
Фрегат «Аврора» был спущен на воду в 1835 году. По легенде «Авророй» его назвал сам Николай Первый в честь одной из придворных дам. Другая версия гласит, что фрегат назвали в честь древнегреческой богини утренней зари, согласно моде того времени на все античное.
Первые 20 лет «Аврора» несла службу в Балтийском море, пока в 1853-м году в судьбе корабля не произошли головокружительные перемены. Все дело в том, что внешнеполитическая обстановка тогда резко обострилась, надвигалась Крымская война и у командования не было сомнений, что это испытание для России будет непростым. Против нас в альянсе выступали Великобритания и Франция, две самые передовые и мощные страны того времени, обладавшие самыми мощными флотами, и контролировавшие моря и океаны почти по всему земному шару.
Под потенциальным ударом оказались наши владения на Дальнем востоке, в то время там еще не было крупных городов, гарнизоны крепостей были малочисленны и слабы, против вероятного десанта объединенных сил было мало шансов. Для того чтобы хоть немного усилить российский флот в Тихом океане, было принято решение отправить туда «Аврору». Корабль вышел из кронштадтского порта и отправился в свое первое кругосветное путешествие, сперва к берегам Южной Америки.
В конце января 1854-го года фрегат совершил тяжелейший переход через мыс Горн, одно из самых опасных для мореплавания мест, где даже современным судам приходится несладко, что уж говорить об архаичном паруснике. Корабль получил довольно серьезные повреждения, из-за протечек в бортах испортились припасы, многие матросы заболели цингой. В конце марта потрёпанный бурями фрегат прибыл в перуанский порт Кальяо. Но там наших моряков ждал неприятный сюрприз: в порту стояла англо-французская эскадра.
В то время война уже была объявлена, но на другом конце земного шара об этом еще не знали. Между английскими и французскими офицерами возникли разногласия по поводу дальнейших действий; английский капитан, понимая, что война неизбежна и начнется со дня на день, предлагал атаковать русских, но французский адмирал, который номинально был командующим эскадрой, не мог решиться на такое откровенное пиратство. Вопрос закрыли перуанские власти. Они заявили, что при попытке устроить бой в порту или в бухте Кальяо, они из крепостных пушек просто-напросто потопят всех, после первого же выстрела. Это было дерзко, но союзники понимали, что по всем международным нормам и правилам перуанцы будут правы. Англо-французы встали на якоря у выхода из бухты, где уже фактически начинались нейтральные воды, и стали ждать, когда фрегат починится, пополнит запасы и попытается отплыть. Проплыть мимо этой эскадры без боя у «Авроры» шансов не было.
Но русские, казалось, и не торопились никуда. Неспешно чинили корабль, штопали паруса, пополняли запасы воды и провизии, лечили больных и раненых. Здоровые же моряки весело гудели по местным кабакам истребляя запасы великолепного южноамериканского рома и не отказывали в ласках местным портовым красавицам. Со стороны казалось, что команда весело разлагается и никуда не торопится. Но на самом деле это была нарочно созданная видимость. Ремонтные работы шли ускоренными темпами, запасы были пополнены, фрегат в любую минуту был готов к отплытию.
И вот в ночь на 14 апреля, когда на Кальяо опустился густой как молоко туман, ровно в полночь все моряки, что так весело и громко гуляли в порту, оказались на борту фрегата. На воду были спущены семь шлюпок, к которым тросами прицепили фрегат. Обмотав весла тряпками и соблюдая строжайшую тишину, русские моряки вывели корабль из бухты под самым носом ни о чем не подозревавших союзников, в открытом море поставили паруса и были таковы.
Утром взбешенные англо-французы заметили пропажу и бросились в погоню, но безрезультатно. Европейцы лишь приблизительно понимали, куда поплыл наш корабль, но четкого направления они не знали. Да и фрегат – это такой корабль, где огневая мощь принесена в жертву скорости и манёвренности. Догнать такую посудину в открытом море при более-менее попутном ветре практически невозможно. «Аврора» совершила рекордно быстрый переход от Кальяо до Петропавловска-Камчатского, всего за 66 дней. 19 июля фрегат прибыл на Камчатку, где моряки и узнали, о том, что война официально уже началась.
Авроровцы вместе с гарнизоном Петропавловска и местными жителями стали готовиться к обороне. С фрегата сняли часть пушек, оставив вооружение только по одному борту, соорудили береговые батареи, укрепили вход в бухту. 17-го августа русские моряки увидели своих старых знакомых; англо-французскую эскадру, которая блокировала «Аврору» в перуанском порту, усиленную вдобавок новыми боевыми кораблями.
Бой начался с того, что французский пароход поднял нейтральный американский флаг и попытался войти в бухту, разведать местность. Но русские узнали знакомые по перуанским приключениям очертания корабля и открыли огонь. Французы, получив незначительные повреждения, спешно ретировались.
Затем несколько дней русские отбивали атаки объединенных сил сбрасывая в море превосходящих числом врагов.
24 августа противник высадил около 900 морских пехотинцев, элитные войска того времени, ветеранов многих колониальных войн. Десант смог обратить в бегство артиллерийский расчет береговой батареи и захватить Никольскую сопку, высоту, господствующую над городом. Отступающие русские артиллеристы сумели вывести из строя пушки, но это лишь ненадолго могло остановить союзников. Те закрепились на высоте, и стали ждать, когда с кораблей подвезут их пушки. Этого решительно нельзя было допустить, ибо если бы враг сумел установить там свою батарею, то весь город и все русские позиции оказались бы под прямым обстрелом, и битва была бы проиграна.
В бой бросились 350 русских моряков и солдат гарнизона. В ходе этого эпизода битвы союзники были вынуждены отступить, потеряв убитыми и тяжелоранеными более четырехсот человек. После этого командующий эскадрой английский адмирал Прайс застрелился. Историки до сих пор спорят о причинах этого поступка. Некоторые утверждают, что он просто чистил оружие и произошел несчастный случай. Но эта версия не выдерживает никакой критики; Дэвид Прайс был опытным моряком и очень маловероятно, что это была случайность. Вероятнее всего контр-адмирал действительно предпочел смерть позорному проигрышу.
Так или иначе в должность командира эскадры вступил французский адмирал де Пуант. Тот предпочел не испытывать судьбу и отступить в союзные порты для починки кораблей и лечения раненых. Несмотря на полученные во время обороны повреждения, «Аврора» бросилась в погоню за отступающим неприятелем и нанесла бегущим еще некоторый урон. После перестрелки в заливе де Кастри силы союзников разделились и ушли на свои базы. Приближалась зима.
Русское командование понимало, что несмотря на успех в отражении августовских штурмов, весной союзники вернутся с еще большими силами и тогда шансов отбиться уже не будет. В начале марта было принято решение об эвакуации гарнизона и всех жителей Петропавловска-Камчатского. Не дожидаясь пока сойдет лед, русские пропилили фарватер, погрузили все имущество на корабли и отплыли в сторону устья реки Амур, где находились серьезные русские укрепления.
Когда в начале мая к Петропавловску прибыла англо-французская эскадра, союзники оказались немало обескуражены. В городе не осталось ни одного человека. Даже оконные рамы и дверные петли русские колонисты погрузили на корабли и увезли с собой. Командующий операцией французский адмирал был в бешенстве. Он распылил свои силы и отдал приказ разыскать и уничтожить русские корабли.
Через несколько дней три корабля союзников настигли нашу эскадру у северной оконечности острова Сахалин. В открытом бою у русских шансов было немного, ведь против трех боевых кораблей с нашей стороны были фрегат «Аврора», вооруженный транспортный корабль «Двина» и еще около пяти судов, не несущих на себе пушек. Несмотря на это «Аврора» подняла боевой флаг и приготовилась к сражению. Количество кораблей с нашей стороны смутило неприятеля. Издалека было непонятно, что эскадра состоит в основном из транспортных кораблей. Тем более русские корабли уже вошли в пролив между Сахалином и материком.
Этот момент сыграл злую шутку с союзниками. Все дело в том, что в то время те края были еще довольно плохо исследованы. Русские уже знали, что Сахалин – это остров, отделенный от материка судоходным проливом. Но ни французы, ни англичане и такой информацией не обладали. Они были уверены, что русские корабли вошли в залив, из которого нет другого выхода. Союзники оставили два тяжелых боевых корабля блокировать вход в пролив, а самый быстрый корабль отправился за подкреплением.
Спустя еще несколько дней прибыли подкрепления, и союзная эскадра отправилась вглубь «залива», намереваясь наконец-то перебить этих надоедливых русских. После нескольких дней погони англо-французы были поражены видом устья реки Амур, куда уплыли наши корабли. Так в Европе узнали, что Сахалин – это остров. Ну а гнаться за русскими кораблями по реке было чистым самоубийством, и союзной эскадре ничего не оставалось, кроме как несолоно хлебавши отплыть восвояси.
За мужество и находчивость командующий операцией Василий Степанович Завойко был награжден орденом Святого Георгия третьей степени. Также награды и поощрения получили многие отличившиеся в бою моряки и солдаты гарнизона. А высочайшим повелением Александра Второго было установлено, отныне и впредь в составе русского флота иметь корабль с героическим именем «Аврора».
