Молодой юрист Андрей Морозцев весь учебный год боролся не за диплом, а за право бодрствовать. Казалось, что обычная терапия могла бы вернуть его к нормальной учёбе. Но препарат, который снимает симптомы его редкой болезни, в России фактически недоступен — и за попытку достать его Андрея отправили в колонию..

Идиопатическая гиперсомния — диагноз, при котором даже десять часов сна не спасают: днём накатывают туман в голове и приступы непреодолимой дремоты. Для Андрея это обернулось уголовным делом.

Коротко о главном

• Студента-юриста из Хабаровска Андрея Морозцева приговорили к пяти годам строгого режима за покупку за рубежом лекарства — армодафинила (производного модафинила).

• У Андрея идиопатическая гиперсомния — тяжёлая дневная сонливость. Зарубежный врач рекомендовал модафинил; в России препарат не зарегистрирован и включён в Список II психотропных веществ ограниченного оборота.

• Следствие квалифицировало заказ как контрабанду (ст. 229.1 УК РФ) и незаконное приобретение крупной партии (ст. 228 УК РФ). За «несоблюдение запретов на ввоз» по КоАП предусмотрен штраф до 2,5 тыс. рублей, однако суд посчитал случай более серьёзным: была нарушена установленная процедура (личный визит к зарубежному врачу, рецепт, декларирование)..

• 6 ноября 2025 года Хабаровский суд огласил приговор; Андрея взяли под стражу в зале суда (он попытался свести счёты с жизнью). Ранее он был под подпиской о невыезде. Защита уже подала апелляцию.

• Случай вызвал резонанс: пациенты и юристы обсуждают правомерность приговора. Одни указывают, что речь идёт о редком диагнозе и в стране нет альтернативного лечения; другие настаивают, что это уголовное преступление.

Как всё было

• Диагноз и заказ лекарства. У Андрея обнаружили гиперсомнию — патологическую дневную сонливость. Российские схемы (витамины, антидепрессанты) не помогли. За рубежом при таких состояниях назначают модафинил и его производные. По рекомендации американского врача Андрей в 2023 году заказал через интернет из Индии препарат с армодафинилом. Первая посылка пришла без проблем.

• Задержание и обвинение. Весной 2023 года при получении второй посылки Андрея задержали: посылку расценили как «ввоз крупной партии психотропного вещества». Возбудили дела по ст. 228 УК РФ и ст. 229.1 УК РФ. Андрей утверждал, что не знал об ограничениях и действовал по рецепту, но следствие усмотрело умысел. Из его слов в суде:

  «Обвинение выносится по статье о контрабанде и по статье о пересылке. Мне грозит… при полном сложении от 20 лет. Тогда как настоящий наркоман, допустим, с кустом марихуаны получит пару лет условно. Это абсурд!»

• Суд и приговор. Дело слушали в Центральном районном суде Хабаровска. На прениях защита настаивала: случившееся тянет на административную статью (штраф), а не на уголовную ответственность. 6 ноября 2025 года судья Назарова признала Андрея виновным и назначила пять лет колонии строгого режима. После оглашения приговора он попытался покончить с собой прямо в зале суда. Охрана среагировала быстро, его спасли, а меру пресечения изменили на содержание под стражей. Защита уже сообщила, что обжалует решение в краевом суде.

Справка. В соответствии со ст. 16.3 ч. 3 КоАП РФ несоблюдение запретов на ввоз ограниченных веществ карается штрафом до 2 500 рублей. Вместе с тем ст. 229.1 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за контрабанду наркотических и психотропных веществ. П. 3.1 ст. 47 закона «Об обращении лекарственных средств» позволяет врачебной комиссии назначить запрещённый в РФ препарат неизлечимо больному пациенту, однако Минздрав России включил в перечень разрешённых к ввозу по этой схеме лишь два наименования — модафинила среди них нет.

Закон и наказание

РРоссийское право различает ограниченный и запрещённый оборот. Модафинил нахоодится в Списке II: это не «вне закона», но под жёстким контролем. Покупать и пересылать его можно только при наличии лицензии и при соблюдении специальной процедуры.ы. КоАП (ст. 16.3) устанавливает административный штраф (до 2 500 руб.) за неофициальный ввоз веществ ограниченного оборота.

Однако при импорте крупной партии или при нарушении процедуры действия могут квалифицировать как уголовное преступление. По делам с модафинилом чаще применяют ст. 228 УК РФ (незаконное приобретение наркотических/психотропных веществ) и ст. 229.1 УК РФ (контрабанда). За контрабанду крупной партии психотропов УК РФ предусматривает до десяти лет лишения свободы.

Защита Морозцева настаивала: «Он вёз лекарство для себя, а не на продажу, значит, речь должна идти об административной ответственности по КоАП, а не о статье УК». Подобный аргумент срабатывал раньше. Например, в 2013 году в Красноярске мужчина заказал 20 г модафинила (по рецепту), признал вину и из-за малой дозы получил административный штраф. В деле Андрея суд увидел «продолжение преступления» (две посылки) и назначил реальный срок.

Судебная практика по аналогичным случаям. Таких дел немного, но примеры есть:

• 2019, Москва: мать больного мальчика (болезнь Баттена) заказала за рубежом спасительную инъекцию. Дело возбудили, позднее расследование прекратили.

• 2021, Архангельская область: у жителя Няндомы изъяли 3,5 г модафинила; возбуждено дело по ст. 229.1 УК РФ (контрабанда).

• 2020, Санкт-Петербург: таможенники изъяли 80 таблеток модафинила у местного жителя, возбуждено уголовное дело по аналогичной статье.

• 2017, Санкт-Петербург: 70-летнюю женщину задержали в Пулково с модафинилом — ей вменили контрабанду сильнодействующего вещества.

• 2013, Красноярск: приведённый выше пример — штраф.
  

  Судебные решения заметно различаются: нередко дела прекращают или переквалифицируют в административные, но иногда назначают реальные сроки — как в случае Морозцева.

Лечение гиперсомнии и роль модафинила

В России для пациентов с выраженной дневной сонливостью официально почти нет эффективных альтернатив. Модафинил показан при нарколепсии и гиперсомниях — за рубежом это стандарт терапии. Как объясняет сомнолог Роман Бузунов:

«Модафинил используют не только при СХУ, но и для помощи пациентам с нарколепсией, гиперсомниями, СДВГ… Эффективных аналогов у него нет».

В России доступен лишь ряд вспомогательных средств (например, кофеин, пирацетам), а недавно появился питолизант (препарат «Вивроцет/Виворет») для лечения нарколепсии, но его эффективность при идиопатической гиперсомнии сомнительна. Официальные клинические рекомендации по ИГ пока отсутствуют. Минздрав признаёт идиопатическую гиперсомнию орфанным заболеванием, но протоколы лечения не утверждены.

Формально получить модафинил легально можно, если по решению врачебной комиссии он признан жизненно необходимым. Но в утверждённом перечне разрешённых к ввозу препаратов всего два наименования — модафинила там нет. На практике о таком механизме мало кто знает, а реализовать его часто сложно и дорого: многие остаются без эффективной терапии. Некоторым пациентам приходится ездить за границу за рецептом, проходить через «красный коридор» и надеяться на лояльность таможни.

На запрос СМИ Департамент здравоохранения Москвы фактически указал на необходимость личной консультации у зарубежного врача и строгий порядок ввоза: сначала приём в США/ОАЭ/Индии (поскольку в России модафинил не продаётся), затем рецепт и импорт через официальные каналы. Это дорого и неудобно, поэтому многие действуют на свой риск. По мнению части юристов и пациентов, приговор Андрею особенно тяжёл, поскольку от препарата напрямую зависит качество его жизни.

Общественный отклик и «К чему это приведёт?»

Случай Морозцева активно обсуждают в соцсетях и СМИ: пациенты с нарушениями сна считают приговор чрезмерным. Весной 2024 года группа таких людей обращалась к президенту с петицией — разрешить ввоз модафинила как «единственного средства» борьбы с дневной сонливостью. Клиники и эксперты отмечают, что без модафинила качество жизни пациентов резко ухудшается: в России тысячи таких людей фактически остались без лечения.

Сторонники Андрея подчёркивают: с учётом диагноза и мотивов он скорее пациент, чем преступник. «Я до конца верил в правду, закон и справедливость», — цитируют его слова. Оппоненты возражают: закон есть закон, а устоявшейся судебной практики по таким делам пока нет.

Что дальше. Приговор не вступит в силу до рассмотрения апелляции. Если защите удастся его смягчить, это может стать значимым прецедентом. В противном случае другие пациенты будут осторожнее или продолжат добиваться изменения законодательства. Эти процессы тревожат и медицинское сообщество: врачи опасаются рекомендовать препараты из Списка II, понимая риски уголовного преследования.

Вечером 6 ноября сам Морозцев опубликовал прощальный пост в соцсетях, но, к счастью, остался жив после попытки суицида. Сейчас он находится в СИЗО Хабаровска и ждёт решения вышестоящего суда. При появлении новых подробностей я опубликую новые материалы.

Что вы думаете? Справедливо ли применять уголовные статьи к людям, которые ввозят незарегистрированные препараты для личного лечения редкой болезни? Должна ли процедура законного ввоза быть проще для пациентов? Делитесь мнениями в комментариях.

Источники:
https://www.ntv.ru/novosti/2947561/
https://www.kommersant.ru/doc/6680517
https://ria.ru/20231011/son-1901816843.html

Простите, не удержался, текст целиком написан chatGPT на волне однотипных постов от "коллег" 😁

Утро. Приём только начался, а пациент уже ждёт у двери. Сам пришёл, сам записался, сам распечатал карту. В трёх экземплярах.

Мужчина, 31 год. В очках, с рюкзаком. Достаёт оттуда папку, в папке — ещё папка. В ней — бумажка. На бумажке — надпись:

> «В последнее время я стал Google Docs. Но без автосохранения».

Я: Расскажите подробнее.

Он (ровно): Кажется, я сохраняю в себе слишком много информации, но ничего не сохраняется. Я что-то говорю — и оно сразу исчезает. Люди слушают, но не слышат.
Иногда зависаю, просто глядя в стену. Коллеги говорят: "перезагрузись".
Я боюсь потерять всё — даже если ничего важного не было.

(Ага. Эмоциональное выгорание с диссоциацией и ощущением когнитивной нестабильности. Метаметафора в упаковке из тревожного невроза. Интересно.)

Я: Когда началось?

Он: После того, как меня в третий раз попросили переслать один и тот же отчёт.
Я сказал: «Я уже это писал».
А они: «Ну тогда перепиши».
С тех пор мне кажется, что я живу в режиме “перезаписать без предупреждения”.

(Тревожный компульсивный контур. Страх утраты значимости. Проблема хранения и самости. И, возможно, просто надо сменить отдел.)

Я: Что говорят другие врачи?

Он: Терапевт предложил глицин и отдых.
Невролог сделал ЭЭГ и сказал: «У вас мозг как у студента».
Психотерапевт сказала: “Попробуй записывать чувства в блокнот”.
Но в чём смысл записывать, если у меня отключено автосохранение?

(Интернализация бессмысленности. Прекрасно. Почти Кафка. Почти диагноз.)

Я: Бывают ли “сбои”, “зависания”?

Он: Конечно. В метро забыл, куда еду. В супермаркете завис перед полкой с крупами на 25 минут. Один раз девушка спросила, чего я хочу от отношений — и у меня просто… колесико загрузки. Ничего не происходило.

(Экзистенциальный таймаут. Признаки когнитивной перегрузки. Удивительно, что он ещё не начал платить за расширенное хранилище в голове.)

Провожу экспресс‑оценку:
✔️ тревожный фон — высокий
✔️ память — субъективно страдает
✔️ эмоциональная отстранённость — умеренная
✔️ вера в то, что он облачный документ — стойкая

Диагноз: невротическое расстройство с цифровой агонией, идентичностной расщеплённостью и синдромом "Ctrl+Z не работает в жизни"

Назначаю:

• Когнитивно-поведенческую терапию с элементами «человечности»
• Тёплый суп вечером (да, серьёзно)
• И обязательный сеанс без экрана: просто 30 минут в день не быть файлом, а быть собой

Он кивает. Медленно, как будто нажал «Сохранить как черновик».
На прощание говорит: «Спасибо, что не предложили просто "удалить кеш".Вы - первый кто меня выслушал».

Мы привыкли, что надо всё успевать, всё запоминать, быть полезным, быть на связи.
Но никто не учит нас быть собой, когда автосохранение не работает.

Если вы тоже чувствуете, что становитесь облачным документом с разбитым шрифтами и бесконечным редактированием — приходите.
Или просто подпишитесь на мой телеграм — там не нужно подтверждать изменения. Всё сохраняется автоматически.