Ма-ма. Мама. Мамочка
В 1916 году до одной из нищих шаньдунских деревень дошла весть, что в Мукдене какие-то русские вербуют молодых мужчин для работы в России. Семьи в деревне большие, а прокормиться трудно - в город потянулось большое количество младших сыновей. В их числе был и 18-летний Цзи Шоу-шань. В Китае было плохо и голодно, в России оказался настоящий ад - Цзи Шоу-шань попал на стройку мурманской железной дороги. Жили в бараках, оставленных военнопленными. В бараках кишели вши и вскоре разразилась эпидемия тифа. Кормили плохо, денег не платили, о медицинском обслуживании и не слышали - началась цинга. Болеть нельзя - невыход на работу означал лишение пайка. Каждый день хоронили товарищей. Цзи Шоу-шань потерял там половину зубов и должен был помереть, но весной 1917 года он попал в большую группу китайцев отправляемых в Армению на рытье оросительных каналов. В Армении было тепло и выплатили деньги за работу на Севере - по 50 копеек на брата.
В Армении работали вместе с русскими заключенными. Денег не платили, кормили плохо.
В октябре охрана каторжных куда-то делась, начальство испарилось. Пошли толпой в Тифлис.
В Тифлисе на улицах была революция и красногвардейские патрули. Часто стреляли и все было непонятно. И здесь с Цзи Шоу-Шанем произошло все в точности как в рассказе Булгакова "Ходя".
Он подошел, совершенно голодный, к группе каких-то людей в красных повязках и выпалил все, что знал на русском. Люди взорвались хохотом, расспросили его кто он и откуда, накормили хлебом с кипятком. И позвали с собой в Грозный.
В пути Цзи Шоу-шань особенно сдружился с людьми в полосатых тельняшках. Их старший, матрос Тимофеев, назвал его "Саней" и стал показывать устройство пулемета "максим". Цзи сразу ухватил науку, а на пробных стрельбах положил очереди куда надо - оказался прирожденным пулеметчиком.
В Грозном Тимофеев получил назначение командиром бронепоезда "Богатырь" и взял "Саню" с собой. Цзи очень много перенял у Тимофеева, стал отважным и решительным бойцом. В бою, под обстрелом, когда приходилось худо, Цзи кричал с диким китайским акцентом любимое выражение Тимофеева: "Даешь, даешь "максимка" мировую революцию!". Бойцы смеялись и становилось не так страшно.
Цзи жил и спал рядом с верным пулеметом. Рядом с ним же его и свалил тиф. Тимофеев лично отнес его в санитарный поезд и размахивая наганом потребовал "лечить как положено". Поезд отвез Цзи в Грозный, где его поместили в переполненный тифозными больными барак. Места в палате не нашлось и Цзи положили в коридоре. Случилось это 4 февраля 1919 года.
В ночь со 4 на 5 февраля части Деникина захватили город.
Цзи проснулся от криков, выстрелов и беготни. Понял, что в городе белые и надо бежать - как они расправляются с интернационалистами, Цзи знал не понаслышке. Он собрал все силы что были и побежал за остальными ранеными.
Пробежав несколько кварталов, раненые встретили цепь белых. Белые штыками погнали их назад. У барака их встретила другая цепь и всю толпу погнали к кладбищу.
На кладбище приказали всем раздеться и принялись люто-бешено всех рубить и стрелять.
Цзи получил удар шашкой и потерял сознание. Очнулся под утро в своей и чужой крови, заваленный трупами и продрогший до костей. Кое-как выбрался и дико дрожа дополз до ближайшей хибарки с глухо закрытыми ставнями. Ухватился за них и слабо постучал. Ставень приоткрылся, выглянула какая-то пожилая женщина и тут же в ужасе отпрянула. Цзи прильнул к окну и в полубреду застонал: "Ма-ма, мама, я своя... я красная боец, мама...".
Женщина вышла и молча помогла ему вползти. В комнате в тифозном бреду метались мальчик и две девочки - дети этой женщины. Женщина дала Цзи кусок хлеба и теплой воды. Затем вынесла старые штаны и рубаху, чтоб Цзи прикрыл наготу.
Цзи оделся, съел хлеб, разомлел от тепла и тут же уснул мертвым сном. Он даже не слышал как приходил патруль белых. Белые искали скрывшихся большевиков, но, увидев тифозных детей, сразу вышли из дома.
Цзи очнулся через сутки и несколько дней помогал ухаживать за детьми и по дому: мыл полы, стирал белье, топил печку, штопал одежду. Свою спасительницу он называл "Мама". Имени не выучил, а фамилию запомнил - Артёмина. Дети в бреду звали "ма-мо-чка" и Цзи решил, что это имя Артёминой.
Когда Цзи немного окреп, Артёмина сообщила ему, что недалеко от города по ночам собираются подпольщики и назвала место. Цзи тепло попрощался с "мамой" и ушел.
За городом он встретил буденновца "Ванюшу" и шахтера с Донбасса "Федю". Вместе подались на север и вскоре встретили красный партизанский отряд. С отрядом ушли партизанить в район Ростова - там Цзи пришлось стать кавалеристом. Осенью соединились с красной армией и вместе с "Ванюшей" подались в Первую Конную.
Цзи добивал Деникина, дрался с поляками, брал Перекоп. Все свое скромное красноармейское жалование копил и отправлял в Грозный, маме...
В 1956 году красные следопыты Владикавказа услышали историю о Цзи Шоу-шане от ветеранов интернационального отряда Николая Гикало. Ветераны помогли наладить контакты с "буденновцами", а те, запросив в архивах сведения, прислали ответ, что Цзи Шоу-шань демобилизовался в 1921 году и поступил на рабфак в Москве. Следопыты написали запросы в Минобразования и, на всякий случай, в МИД. Вот этот запрос "на всякий случай" все и решил. Цзи Шоу-шаня нашли. Не в архивах, нет. Наши дипломаты в Пекине ходили на экскурсию по пекинским НИИ. Экскурсию вел руководитель научного сектора горкома партии Пекина Цзи Шоу-шань. Его спросили об однофамильцах на нашей Гражданской, а он тем самым "Саней" и оказался...
В сентябре 1957 года в Пекин летали корреспонденты Литературной газеты и составители сборника "Китайские и корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов". Историю, что вы прочитали, он им сам и рассказал. Вот так - опуская подвиги и подробно о "маме".
Корреспондеты все же ждали про геройство:
"... товарищ Цзи, взволнованный воспоминаниями о далеких легендарных годах своей молодости, как-то весь помолодел, по солдатски распрямился и мы очень живо представили себе его в образе тех лет - смуглолицего, худенького китайского паренька, в красноармейском шлеме, с пулеметной лентой на плечах, прильнувшего к рукояткам раскаленного "максима" ("Богатырь" три месяца подряд не выходил из боев - прим. авт.) и сопровождающего свои очереди кличем: "даешь!".
Но: "Пригладив свои седеющие волосы и отхлебнув остывшего чая, Товарищ Цзи закончил:
- Среди советских товарищей-специалистов, с которыми я сейчас работаю, случается встречаться с людьми одного со мной возраста, участниками Октября и Гражданской войны. И всякий раз кажется, что встретился с самым близким родственником, с дорогим другом далекой молодости, с родиной мамы...".
Цзи Шоу-шань специально попросил взять для сборника его фотографию без седины, на которой не так видно длинный, во всю щеку, розовый сабельный шрам.
