В XVII веке в Северной Америке вспыхнула серия конфликтов, вошедших в историю под именем Бобровых войн. Европейцы столкнулись с совершенно новым для себя видом войны, жестокость которой ужаснула даже тех, кто не понаслышке знал о беспощадности европейских религиозных распрей. Это был первый задокументированный случай геноцида в американской истории. А началось всё с безобидной торговли пушниной.
Причиной драматичных событий, развернувшихся в североамериканских колониях начиная со второй трети XVII века, стали бобровые шкурки, которые пользовались большим спросом у европейских колонистов. Индейцы-ирокезы, активно промышлявшие добычей бобров, отвозили шкуры в Форт-Оранж (ныне город Олбани, штат Нью-Йорк). Однако голландцы — а основной торговый оборот приходился как раз на них — предпочитали самостоятельно приезжать в индейские деревни.
Постепенно в торговлю бобровыми шкурами стали всё активнее проникать французские колонисты. Это и повлекло за собой череду локальных конфликтов, которые впоследствии стали частью так называемых Бобровых войн — серии военных столкновений в колониях, которые продлились до начала XVIII века. Если на первых порах дело ограничивалось индивидуальными вспышками насилия, то вскоре голландцы, желая во что бы то ни стало не допустить монополизации торговли французами, пересмотрели своё отношение к вопросу торговли оружием с индейцами. 7 апреля 1648 года они продали ирокезам 400 мушкетов. Купцы из голландской Вест-Индской торговой компании прекрасно знали, что ирокезы воюют с гуронами, а французы покровительствуют последним. Поэтому, продавая оружие, дельцы из Новых Нидерландов понимали, против кого оно будет использовано.
4 июля 1648 года отряд из тысячи ирокезов вышел из лесов вблизи гуронской деревни Сен-Жозеф (ныне Порт-Гурон, штат Мичиган). Когда преподобный Антуан Даниэль, местный иезуитский миссионер, услышал, что ирокезы разбирают частокол, он побежал к часовне и собрал там детей, женщин и стариков. Понимая, что это конец, он отпустил всем присутствовавшим грехи, а затем вышел навстречу штурмующим с крестом в руках, надеясь выиграть немного времени для тех, кто пытался бежать из деревни. Ирокезы застрелили его из голландских мушкетов, после чего подожгли все дома и церковь, куда бросили тело преподобного. В общей сложности ирокезы взяли около 700 пленников.
Воодушевлённые легкостью, с которой они уничтожили вражескую деревню, ирокезы вскоре предприняли рейды на соседние поселения Сент-Игнас и Сен-Луи. Сен-Луи должен был стать конечной точкой их маршрута, однако три гуронских беженца из Сент-Игнас явились туда раньше ирокезов и предупредили местных о надвигавшейся опасности. Несколько сотен жителей деревни успели благополучно её покинуть. Дожидаться неприятеля осталось около 80 местных воинов и два священника-иезуита — Жан де Бребеф и Габриэль Лальман.
Соотношение сил было далеко не в пользу оборонявшихся. И всё же горстка воинов-гуронов дважды смогла отбить атаки ирокезов и отогнать их от частокола. В конце концов ирокезы пошли на решительный приступ, атаковав поселение одновременно в нескольких местах. Это нападение «гарнизон» отразить уже не сумел. Индейцы пленили немногих выживших, включая обоих проповедников, а затем по традиции подожгли каждый дом. Пленников отправили в деревню Сент-Игнас, которую ирокезы сделали своей временной базой. Поселенцев жестоко пытали, а затем убили. Хуже всех пришлось именно священникам: их оскальпировали заживо, «крестили» кипятком и прижигали раскалёнными на костре томагавками. Легенда гласит, что Бребеф стойко выдержал все пытки, не проронив ни слова. За это индейцы оказали ему особую честь. Признавая отвагу иезуита, они вырезали у него сердце и съели: считалось, что сердце храбреца могло придать воинам смелости в бою.
Используя Сент-Игнас в качестве базы, ирокезы продолжили грабить окрестные поселения. 17 марта 1649 года они подступили к хорошо укреплённому форту Сент-Мари. Форт защищали 40 французских солдат и 300 союзников-гуронов, и он оказался крепким орешком для ирокезов. Гуроны, превосходно владевшие индейской тактикой «ударь и беги», устроили засаду на подходе к форту и вынудили ирокезов отступить. Перегруппировавшись, те предприняли новую атаку. К этому времени в укреплении осталось не более двухсот защитников, однако и этот приступ они сумели отразить. Французы отмечали, что, если бы ирокезы попытались штурмовать вновь, они непременно одержали бы полную победу и перебили бы всех находившихся внутри. Однако два неудачных приступа и невиданные доселе потери обескуражили воинственных индейцев. Они отошли обратно в Сент-Игнас, где привязали всех захваченных пленников к кольям, подожгли деревню и ушли, оставив несчастных гореть заживо.
Осечка у Сент-Мари не остановила экспансию ирокезов, и вскоре они уничтожили ещё пятнадцать гуронских поселений. Племенной союз гуронов фактически перестал существовать как самостоятельная сила. Некоторые отщепенцы примкнули к другим союзным племенам, кого-то поддержали французы. Особенно много гуронов ушло к племени табаков. Что же касается французских иезуитских миссий, то без индейцев в них не было нужды, и очень скоро многие были заброшены.
В декабре 1649 года ирокезы и их союзники-сенеки напали на табаков: те приняли к себе гуронов, и это дало начало новому витку кровавой бойни. Крупный отряд ирокезов подошёл к миссионерскому городку Сен-Жан. Воины-табаки приготовились к обороне, однако противник демонстративно не нападал. Наконец укрывавшиеся в городе гуроны не выдержали психологического давления и вышли за стены городка, чтобы сразиться с врагом под открытым небом. В два часа дня 17 декабря 1649 года ирокезы и сенеки начали атаку на крепость, перебив вышедших к ним гуронов. Благодаря своей хитрости они сумели существенно ослабить гарнизон, у которого теперь практически не было шансов удержать форт. Нападение, как обычно, было яростным и кровавым. Священник Шарль Гарнье, помогавший воинам на стене, упал, раненный тремя мушкетными пулями. Обессилевший от ран и потери крови, он тем не менее был ещё жив, хотя и не мог пошевелиться. Ирокезы добили священника, буквально раздробив ему голову. Штурм был успешным, и лишь немногим удалось сбежать.
История сохранила описания чудовищных зверств, имевших место в ходе Бобровых войн. Ещё больше эпизодов не были зафиксированы, и мы не можем точно увидеть истинные масштабы произошедшего тогда геноцида. То, что осталось от гуронов, стало племенем беженцев, вынужденных жить на пустошах без поддержки деревень и общины и постепенно вымирать.
К примеру, в начале 1650 года группа гуронов нашла убежище на острове Святого Иосифа на озере Гурон. В марте, после нескольких недель пребывания на острове, беженцы были вынуждены отправиться на материк в поисках пищи и нового пристанища. Стояла весна, лёд на озере истончился, и многие провалились в воду и утонули. Тех же, кому посчастливилось пережить этот «марш смерти», впоследствии перерезали отряды рыскавших по окрестностям ирокезов, которые твёрдо решили извести своих врагов под корень. Нападавших не смягчил даже тот факт, что среди несчастных было много детей, которые и без того настрадались от голода. Преподобный Поль Ражено, священник-иезуит, с горечью писал:
«У моего пера нет чернил столь чёрных, чтобы описать зверства ирокезов (…) Наши голодные гуроны были изгнаны из города, ставшего обителью ужаса. Эти бедняги попадали в засады наших врагов-ирокезов. Некоторые были убиты на месте, некоторые — взяты в плен, женщины и дети были сожжены (…) На своём пути они [гуроны] встречают бойню со всех сторон. Голод ли преследовал их, или они столкнулись с врагом, более жестоким, чем сама жестокость».
В конце 1653 года четыре из пяти племён ирокезов в Монреале заключили с французами мирные соглашения. Однако клочок бумаги не остановил кровопролития. Война продолжалась, и в 1656 году самое сильное племя Лиги ирокезов, могавки, фактически уничтожило союзное французам племя эри, остатки которого впоследствии растворились в ирокезах. Последовательные разгромы гуронов, табаков и эри сделали пять ирокезских племён доминирующей силой между рекой Оттава на севере и Камберлендом на юге. Они контролировали всю торговлю от Мэна на востоке до Онтарио на западе.
Однако и этого ирокезам было мало. На протяжении 1670–1680-х годов они последовательно выступали против племён, поддерживаемых Францией, и сумели одержать ряд побед. И всё же к середине 1680-х годов постоянные войны дали о себе знать. Натиск ирокезов ослаб. В 1684 году племена шони и майами нанесли Лиге сокрушительное поражение, похоронив мечту ирокезов о собственной империи.
Однако индейские войны на этом не кончились. Каждая последующая была не менее жестокой, чем первая, познакомившая европейских колонистов с неизвестным им доселе видом войны. Пока индейцы резали друг друга, англичане, к тому времени выдавившие с Восточного побережья голландцев, и французы искусно направляли их ярость в нужное для себя русло, постепенно забирая их владения.
