Недавно болтали с подругой-фотографом, и она рассказала, что ей снова заказали съёмку… на похоронах. Сама идея вроде бы не новая, но для меня в этом есть что-то странное и немного неоднозначное.
В нашей семье, например, есть фотографии с похорон моего дедушки. Там плачущая бабушка, утешающая её дядя и сам дедушка в гробу. Честно, я вообще не понимаю, зачем эти фото тогда делали. У меня они вызывают только грусть. Да и сама я точно не хотела бы, чтобы меня снимали в такой момент. Пусть лучше запомнят живой, молодой и красивой.
Спросить, зачем это вообще было нужно, уже не у кого: бабушки нет, с дядей почти не общаемся. Но вот интересно — зачем люди вообще снимают похороны? Для памяти? Для истории семьи?
Судя по тому, что у подруги такие заказы появляются не в первый раз, — спрос есть, и людям это зачем-то важно.
P.S. Фоток деда в гробу не будет — они все остались в старом доме. Лучше покажу его молодого: он у меня почти как кинозвезда
Инсталляция на территории Новосибирского крематория.
Пусть и завершающая для тех, с кем прощаются. Но и те, кто прощаются - как на вокзале. Ждут отправления "поезда". Кто-то с радостью - "да вали уже", кого то семья притащила - "так надо", кто то ... " Ну блин... как так то, и что я тут вообще делаю?" Самое больное и страшное: "Нет-нет-нет-нет! Не так и не сейчас! Я не хочу! Не хочу прощаться!" Последнее не буду обсуждать и описывать никак - это страшно и больно, и как ни обидно - мы все через это однажды (или не раз) проходим.
И я очень сильно прошу - те, кто через это прошел - не воспринимайте мой пост как попытку обидеть или или оскорбить. Просто у меня свой опыт на данном этапе, и я просто хочу поделиться "картинкой" Как сказал мой старший сын на новость, что я начала тут постить свои истории: мама - блогер - горе в семье. Ну да, наверное так и есть. И я много ситуаций пропускаю через призму - могу чем то поделиться, или нет. Этой картинкой немножко делюсь, как и обещала в прошлом посте.
Меня, еще по весне, когда провожала отца, очень сильно "зацепили" платья на манекенах в холле. Очень жалела, что не сфотала тогда. В этот раз успела. Но описательные стенды уже спешила - нас пригласили на прощанье, потому некоторые размыто. Уж не обессудте.
Дочь поделилась, заметив, что я фотаю: "Мам, мне кажется, что платья шевелятся, если на них краем глаза смотреть... Мне жутко" Ну там вся атмосфера жуткая, по факту, так что я просто её обняла.
Про сам ритуал прощанья. Вне зависимости присутствия "Батюшки" - всё очень направленно в христианство. Отца отпевали. Бабушку нет. Но спикер сильно давит в эту тему. Мне, как не приверженецу иудаистичесского направления было неприятно просто потому, что не было нейтральности хотя бы для бабушки - она была ярым коммунистом. Я бы не хотела на своих похоронах таких текстов. Да еще и голосом и интонациями - уместно не на прощании с покойником, а в услугах "секс по телефону". Бабулю менее сексуально озвучивали, но тоже у присутствующих подростков уши заалели... когда провожали отца - от интонаций сотрудницы сводило шею - очень хотелось повернуть голову и посмотреть - что там девочка со своим телом делает, если она так вздыхает и охает. В общем - пафосная, странно и непонятно ориентированная "на клиента" организация.
Но манекены с платюшками да - впечатляют. Как и коллекция интересных вещиц, которые не успела нафотать. Надеюсь - и не представится возможности ближайшее время. Всё же не то место - куда хочется вернутся. Платьюшки с описанием:
Болела моя тёща долго и тяжело. Полгода она уже не работала, было не до того, да и сил не было. Последние пару месяцев меня выдёргивали в любое время дня и ночи и я делал ей уколы, которые хоть немного, но снимали боль и облегчали дыхание. Правда, я никоим образом не дохтур, но в силу врождённой любознательности когда-то приобрёл ненужный навык №46 „Вонзание шприца в живого человека“. Но я не роптал – тёща была хорошим и добрым человеком и я был многим ей обязан.
Раз-два в неделю к ней приходили коллеги с работы. Вежливые, интеллигентные тётки пили с тёщей чай со сладостями и судачили о всяком, отвлекая от тяжёлых мыслей и болезни. Было безусловно приятно, что сотрудницы её не забывают и проведывают несмотря на то, что шансы на возвращение в родное конструкторское бюро были равны нулю. Подруг-коллег можно понять – все практически одногодки и многолетняя совместная деятельность сблизили их, сделав практически второй семьёй. И от такой верности и дружбы становилось тепло и слегка завидно.
Но вот час пробил – тёща умерла. Предчувствуя скорую кончину, она сама, незадолго до смерти, договорилась о месте на кладбище рядом со своими родителями. В течении суток я сам, поскольку жена и тесть находились в прострации, решил все соответствующие бюрократические вопросы, выбил у себя на работе ПАЗик для желающих поехать на кладбище и организовал поминки. На кладбище кроме нашей семьи поехали несколько сотрудников тестя, мои коллеги и десяток сотрудниц покойной тёщи.
После похорон почти все отсеялись и помянуть остались пяток тёщиных бывших сотрудниц. Посидели, повспоминали, посмеялись, всплакнули. Всё как полагается. Через несколько часов они собрались, ещё раз выразили соболезнования и одна за другой ушли. Я убрал всё со стола, отправил тестя спать и уложил спать жену. Этот блядский бесконечный день закончился.
Утром мы встали, позавтракали и собрались идти уж не помню по каким делам. И тут нас ожидал довольно неприятный сюрприз: пропали стоявшие в коридоре псевдоитальянские полусапожки покойной тёщи. Она купила их полгода назад, но практически не носила ибо не было сил ходить на улицу. Особо сии полусапожки никто не искал, но их отсутствие бросалось в глаза.
Спустя неделю мы начали складывать вещи покойной для отправки на благотворительность/утилизацию и лишь тогда появилась мыслишка: кто-то из пришедших на поминки милых и верных сотрудниц спиздил обувь покойной ибо кроме них больше никто в квартиру не заходил. Не то, что бы нам было жалко эти полусапожки – хуй с ними, их бы всё равно никто не стал бы носить, подарили бы кому-нибудь, но само ощущение произошедшего просто ввергло в лёгкий ахуй.
Это же, блядь, какой крысой нужно быть что бы спиздить обувь покойной подруги, рядом с которой ты проработала не один десяток лет?! Попроси, никто бы не отказал, мы все её вещи попросту раздали. Но нет, нужно прийти в скорбящую семью и втихую сунуть лапти покойницы в торбу. Странно, что ещё трусы с мертвеца не сняли! Блядство и скотство! Причём никто из гостей не бедствовал, у всех был достойный доход.
Понятно что никто не печалился по поводу сего, но ощущение сюрреалистичности данного случая осталось навсегда. Ну и стойкое отвращение к крысам и мародёрам, обирающим покойников. Неприятное, брезгливое воспоминание.
Прошу прощения за столь минорный и огорчительный пост.
Внезапно всплыло воспоминание - раньше, когда кого-то хоронили, гроб ставили перед подъездом. Мне с третьего этажа всё было хорошо видно.
Соседи выходили прощаться, стояли, общались. Через полчаса, может, час, гроб увозили. А за машиной оставался след из гвоздик, он тянулся от подъезда до конца двора, до «большой» дороги.
Пацаны во дворе друг другу передавали: не наступай на цветы, а то умрешь! Не знаю, известная ли это примета или чисто детская.
А сейчас вот таких коллективных прощаний как будто больше не бывает. Или осталось где?
"Прощание с родным человеком – тяжёлый момент, а затянутые церемонии и формальные процедуры делают его ещё более мучительным для раздавленных горем близких. В крематории на Подгороденке зал прощания и печь находятся в разных зданиях. Ритуальному автобусу приходится совершать несколько остановок, а гроб – по несколько раз выносить и заносить. А если габариты вызовут сомнения, его вместе с покойным могут дополнительно отправить на взвешивание и доплату за перевес. На Морском кладбище в крематории весы стоят прямо в церемониальном зале, но если окажется, что тело с гробом весят больше 130 килограммов, ехать доплачивать придётся на Партизанский проспект."
Незадолго до ковидной эпохи похороны старого друга организовывали. Приезжаем с приятелем в похоронное агентство, а там тупая пизда, в смысле менеджер, нам от порога, с улыбкой до ушей; "Ой, как хорошо, что вы решили услугами нашей замечательной компании воспользоваться!.. В смысле "На хуй!?" Так дура и не поняла, куда и почему ее послали. А мы с приятелем развернулись и в другую контору поехали. Там хоть при виде клиентов от радости не скачут.
В память об ушедших близких людях сделал несколько простых фильмов. За поминальным столом, на годовщину, день рождения - когда собираются родные и близкие, своими глазами увидел, что это находит отклик в душе. Такой вот скромный виртуальный памятник. Может когда-нибудь это войдёт и в нашу поминальную традицию.
От автора. Предлагаемый материал является пятнадцатым постом цикла Воспоминания о жизни в СССР Содержание. Благополучный 1958 год. Смерть матери. Работы не нашёл, поступаю в аспирантуру. Сдаю экзамены. Начало учёбы в аспирантуре. Тяжёлая обстановка в семье. Устройство в общежитии. . Дела аспирантские. Отношения с женой не улучшались. Дела аспирантские, продолжение.
Чем запомнились 1958 и 1959 гг. 1958 год запомнился ликвидацией МТС. Следующий год остался в памяти как начало многих неприятностей.
Благополучный 1958 год Жена после того, как уехала в Москву, подала на развод для того, чтобы прописаться у родителей и устроиться на работу. Но после прописки в Москве она разводиться не стала. Взяла своё заявление из суда. Я летом 1958 года, будучи в Москве как участник ВДНХ, заезжал в гости к матери в Ленинградскую область. Она работала гл. бухгалтером в одном из совхозов под Ленинградом. Всё бы хорошо, но за пределами стокилометровой зоны селили отсидевших срок зэков. Семью с детишками одного такого отбывшего свой срок подселили в и их многоквартирный дом. Мать мне жаловалась, что он часто напивается и обижает жену и детей. А те бегут к ней в квартиру, так как она их защищает. Я её предупреждал, чтобы она не связывалась с этой семейкой во избежание всяких неприятностей. Побыл я у неё недолго и уехал на работу в Красноярск. Я продолжал интенсивно работать, получил первую почётную грамоту и был этим очень удовлетворён, даже доволен. Все остальные бумажные и иные награждения еже не производили впечатления. Разве что только почётный знак «изобретатель СССР», полученный намного позже, когда у меня было уже 40 изобретений. А первой грамотой я дорожу до сего времени (рис. 1).
Рис. 1. Первая почётная грамота, нагрудный знак «Изобретатель СССР». Фото из личного архива
1958 год характерен тем, что с.-х. технику передали в колхозы, ликвидировали МТС, а для ремонта техники и выполнения спецработ, например, внесение извести в почву, создали на базе МТС Союзсельхозтехнику. Это была очередная глупость Хрущёва, так как многие вопросы логистики с.-х. работ, оплаты за работу в конце года продукцией и др. были опробованы и успешно применялись. Вместо усиления сферы обслуживания с.-х. предприятий (как например, в США) она была значительно ослаблено. Летом этого года жена родила сына. Главный инженер управления С.С. Черепанов предлагал должность инженера по технике безопасности с представлением квартиры, но я почему-то не принял это предложение, а зря.
Дополнительно к своей основной работе приходилось как и прежде ездить в командировки по проверке использования, качества ремонта и хранения техники. В первый раз зимой мне пришлось работать на открытом воздухе при температуре – 49 ⁰ С. При этом вокруг стоит туман. Но оказалось, что такая температура не такая уж и страшная. В хорошей зимней одежде можно работать и на «улице».
Смерть матери Новый 1959 год начался с неприятностей. Неожиданно в адрес Крайсельхозуправления пришла телеграмма о смерти матери. Меня отпустили с работы на похороны. Я срочно на самолёте прилетел в Ленинград. От моего дяди, жившего там, узнал страшные подробности смерти матери. Оказывается, после очередного случая защиты от пьяного соседа (отсидевшего срок) его жены и детей он в порыве злости задушил её и сбежал из дома. Милиция и совхоз организовали его поиски. Комсомольскими патрулями перекрыли все дороги. И следующим утром при досмотре очередной машины обнаружили его, лежащего в кузове машины, которая направлялась в Ленинград. Он прикинулся ничего не знающим, не хотел вылезать из кузова. Но его вытащили насильно и сразу взяли под стражу.
Поехал я в этот совхоз с женой дяди Павла. Дядя Павел отпросился с работы и приехал на следующий день. Там уже была сестра в сильно подавленном состоянии. Определить моё состояние при виде мёртвой матери (как теперь бы сказали) стрессом -- это значит не сказать ничего. Ко всему прочему меня сильно угнетало чувство вины за то, что я отпустил её от себя и допустил возможность совершения этого преступления. Это чувство не покидает меня до сих пор. Все хлопоты о погребении матери взял на себя её брат, дядя Павел. Я же в состоянии прострации всё время находился около неё. Вглядываясь в её очень изменившееся лицо (как бы распухшее и одутловатое), я навсегда запомнил медицинский термин «в результате асфикции» -- удушения и вид её лица. После похорон матери я на обратном пути заехал в Москве к сыну (в первую очередь) и к жене, жившей в месте с отцом и матерью. Сочувствия я не получил, а получил разбирательство и упрёки (особенно со стороны тёщи) за то, что дёшево продал перину.
Работы не нашёл, поступаю в аспирантуру Мы с женой начали обсуждать, как нам дальше жить. Она наотрез отказалась возвращаться в Красноярск. Надо было мне так же категорически заявить, что я уезжаю и жду её там. Но мы решили, что я уезжаю из Красноярска, где-то нахожу работу и мы будем там жить. После приезда в Красноярск я подал заявление об увольнении с работы и 1 февраля 1959 г. был уволен. Так что в Москву я приехал в конце февраля . Начал искать работу, но даже в Московской области с сибирской пропиской нигде не взяли. Поехал я в г. Перово. Тогда он ещё не входил в состав Москвы. В нём был расположен Всесоюзный институт механизации с.-х. (ВИМ). Там на работу тоже не приняли. Пошёл я к своему другу (с 1-го курса института дружили), который по распределению был туда направлен на работу. Он мне и говорит: «Я поступаю в аспирантуру. Давай поступать вместе». Пошли к зав. аспирантурой, а она и говорит, что до окончания приёма документов осталось 4 дня, Экзамены в аспирантуру принимали по мере подачи документов –А вы хорошо подготовились к сдаче экзаменов? –Конечно. –А по иностранному языку? У нас работницы библиотеки, делающие переводы, очень строго принимают. Я ответил утвердительно. Что мне ещё оставалось, хотя совсем не готовился. Я и не думал об этом.
Сдаю экзамены Экзамены по спецпредмету я сдавал моему будущему научному руководителю И.Н. Чернышеву. Он мельком говорил о своих предках, которые вели даже разведывательную работу в пользу России на высшем уровне ещё в начале позапрошлого века, но потом попали в опалу и сошли со сцены на уровне государства. Как недавно я понял, что он имел в виду, вероятно,Чернышева, бывшего при Александре 1-ом представителем императора при Наполеоне. Основная трудность ожидалась от экзамена по немецкому языку. Перед экзаменом меня спросили, о чём мне дать переводить статью из научного журнала – про двигатель или про с.-х. машины. При этом меня предупредили, что по двигателю статья будет сложнее для перевода. Я прикинул в уме и решил, что о двигателях, потому что я за время ремонтов освоил их устройство и работу до мельчайших подробностей. К тому же в МТС для выработки электричества применялся немецкий стационарный дизель с генератором. Так что и с руководством на немецком языке я был немного знаком. Поэтому я посчитал, что мне будет достаточно знать одно слово в предложении для его перевода. Начал я читать и сразу вслух переводить. Мне экзаменаторши несколько раз делали замечания, что я перевожу не совсем так, как написано. Эти замечания я парировал тем, что я перевожу не дословно, а как правильнее с технической точки зрения. Экзамен я сдал.
Начало учёбы в аспирантуре После этого меня определили аспирантом в лабораторию с.-х. транспорта, научным руководителем назначили И.Н. Чернышева. Моего друга А.Т. Бурякова – тоже туда. Руководителем ему назначили зав. лабораторией В.А. Гобермана. Среди аспирантов приёма 1959 года было всего три женщины, но много ребят из среднеазиатских республик, в основном из Узбекистана. Кстати, они себя считали элитой среди среднеазиатского населения. Количество и национальный состав аспирантов представлен на рис. 2. На нём три женщины в первом ряду – не аспирантки, стоят (указываю тех, чьи фамилии помню): первый справа С. Гельфенбейн, третий Н. Бережнов, после женщин–Рассадин, затем я, через одного после меня Ю. Иванов, крайний в ряду С. Крашенинников.
Рис. 2. Аспиранты ВИМ приёма 1959 г. Фото из личного архива
После зачисления в аспирантуру надо было выбрать тему диссертации, сдать кандидатский минимум по трём предметам, дать задание в КБ на проектирование экспериментальной установки.
Тяжёлая обстановка в семье А в семье обстановка была тяжёлая (для меня). Основным моим времяпровождением было заниматься и гулять с сыном. Всю стипендию и даже деньги на приобретение научной литературы (20 рублей в квартал) я отдавал жене. А тёща жаловалась родне и знакомым на жадность зятя: «Пошлёшь его батон купить, а он 15 копеек просит ему дать». А что мне было делать, если у меня и таких денег не было. Так прошло примерно месяца два-три. Я в растерянности, не знаю, что предпринять. Приезжает в Москву мой дядя в командировку, зашёл ко мне в гости, оценил обстановку. Потом и спрашивает меня: «Ты что в аспирантуре сделал?» -- Ничего. -- Ничего и не сделаешь, если и дальше будет так продолжаться. -- А что же делать? -- Надо из этой семейки Вам уходить. Тобой так и дальше будут помыкать. Я внял этому совету, поехал в ВИМ. А там тогда были дома современные и большой частный сектор. Я договорился с одним из владельцев большого дома, который был менее, чем в ста метрах от ВИМа, что он моей семье сдаст комнату. Рассказал об этом жене, она отказалась от моего предложения. Спрашиваю: «Почему?» -- А кто за меня будет заступаться, когда ты будешь меня обижать?» -- В Красноярске мы жили одни, и я тебя не обижал. Мои попытки уговорить её ни к чему не привели. Тогда я сказал, что буду просить поселить меня в аспирантском общежитии ВИМа. Я там буду жить, а на выходные приезжать к ней домой. Она сразу согласилась.
Устройство в общежитии Пошёл я по предложению зав. аспирантурой в общежитие, которое размещалось в полуподвале пятиэтажного дома. Там жили аспиранты из РСФСР из Узбекистана, человек 10 – 12 в одной большой комнате. Мне узбеки и говорят, что места в общежитии все заняты. Тогда я пошёл к сотруднице, которая этим вопросом ведала. Надо было сразу к ней обратиться, чтобы уточнить положение. Она мне сообщила, что одно место ещё есть. Она разберётся, почему его заняли. А мне предложила сразу сдать ей документы на временную прописку в общежитии. Оказалось, что какой-то деятель из Узбекистана по договорённости с узбекскими аспирантами нелегально там жил. Так я попал в аспирантское общежитие. Перед этим я договорился с женой о том, какую часть стипендии мы выделим мне на проживание в общежитии. Сошлись на том, что из аспирантской стипендии (в 98 или 100 рублей) я буду оставлять себе 30 рублей. А остальное идёт на содержание ребёнка и меня, когда я буду приезжать на выходные. Условия, конечно, были кабальные, и я на них согласился, хотя другие иногородние аспиранты почти всю стипендию, а узбеки всю – тратили на себя.
Дела аспирантские Дела в аспирантуре сразу пошли. Мы с руководителе выбрали тему: найти методы уменьшения вредного воздействия колёс транспортного агрегата на легкодеформируемую почву поля. Я составил заявку на проектирование экспериментальной установки для КБ ВИМа, стал посещать занятия по подготовке к сдаче экзамена кандидатского минимума по немецкому языку. Подготовка к экзаменам проводилась только по иностранному языку. С нашей, немецкой группой занималась очень интересная (не по внешности) преподавательница. Она жила в центре Москвы в многокомнатной квартире в доме на Ст. Армянском переулке, была коренной москвичкой и рассказывала много интересного о Москве и её знаменитых жителях.
В аспирантуре дела продвигались нормально. Экзамены кандидатского минимума я сдал на отлично и легко. Только пришлось потрудиться при подготовке к сдаче экзамена по специальности, так как мой научный руководитель определил, что мне надо сдать экзамен по теории прочности почвы. Но в этом деле мне помогло то, что сопротивление материалов в институте нам преподавал И.С. Синяговский, который большое внимание при обучении уделял не просто выполнению расчётов, а объяснению физической сущности прочности и деформации материалов, хотя это относилось к конструкционным материалам. Общие закономерности и подход к расчётам были одинаковы, но имелись и существенные отличия.
Отношения с женой не улучшались В рабочие дни я жил в общежитии, на выходные приезжал «домой». К не чувствовал особой радости, кроме как от общения с сыном. Окружающие тоже не испытывали добрых чувств ко мне, даже жена. Об этом я узнал случайно из черновика её письма к объекту, как я понял, её первой любви. Она писала: «На выходные дни домой приходит муж, и идти домой мне в эти дни совсем не хочется». Как я к этому отнёсся, почему всё терпел? Я сам вырос без отца и терпел всё из-за сына, так как не считал возможным, чтобы он повторил мою судьбу. Но как писал ещё давно Е. Баратынский: «Не властны мы в самих себе и в молодые наши леты даём поспешные обеты, смешные может быть всевидящей судьбе». И я сделал потом то, чему всеми силами противился. Наши отношения с женой продолжали оставаться и в дальнейшем на уровне, близком к разрыву.
Дела аспирантские, продолжение Установку для проведения экспериментов мне спроектировали быстро, чертежи передали на завод ВИМа, но к новому году её изготовить не успели, хотя по плану были должны. Начальник цеха, где изготовляли установку, обратился ко мне с просьбой подписать акт о её приёмке, так как в противном случае рабочим за декабрь зарплату платить будет нечем. Я по опыту уже знал, что в таких случаях будут в первую очередь выполняться поступившие после нового года заказы, а оплаченные и не выполненные — по остаточному принципу. Их выполнение может растянуться на неопределённое время. Но перед новым годом приходит ко мне бывший однокурсник Коля Тимофеев, работавший на заводе ВИМа. И от имени директора завода Геллера предлагает: «Тимофей Маркович просит подписать акт приёмки установки». — Ну да, подпишешь акт, а потом изготовления не дождёшься, знаю я эти штучки. — Тимофей Маркович обещал, что в течение самое большее месяца установка будет готова. — Ну если Тимофей Маркович обещал... Давай акт. Т. Геллер был известен как человек, который держит слово. Акт я подписал. А установку завод сделал и передал в лабораторию через две недели после нового года.
Так что 1959 год закончился для меня в смысле аспирантуры неплохо. Семейные дела были на более низком уровне.
