Серия «78 Арканов»

Каждый момент растягивался в вечность, и Лиза, цепляясь за остатки рассудка, пыталась понять — что это за призрачная сила, что за туманные чары обрекли её в этом месте на неизвестную участь. Но ответов не существовало, только звук её ударяющихся об пол ног и мрачные объятия тьмы, влекущей её в своё таинственное сердце.

Лиза кричала от ужаса, её голос эхом разносился по пустым, мрачным стенам часовни. Она пыталась схватиться руками хоть за что-нибудь, но её пальцы лишь разрывали воздух, не находя опоры. Невидимая сила была беспощадна и неумолима, лишая её последних крох контроля над ситуацией.

Её тело металось из стороны в сторону, безжалостно ударяясь о холодные, каменные стены. Каждый удар отзывался острой болью. Каменные поверхности, покрытые вековой пылью и паутиной, царапали кожу. Она ощущала, как от каждого нового столкновения сковывает дыхание, замирающее от страха и боли.

Внезапно, сквозь непрекращающийся кошмар, воздух прорезал жуткий хохот. Этот смех, извращённый своим неестественным звучанием, словно исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. Он был полон злорадства и сумасшедшего веселья. Звук проникал в сознание, заставляя волосы вставать дыбом, пронзая разум невыносимой агонией страха.
Этот зловещий смех казался живым, танцующим в её голове и вытесняющим все разумные мысли, оставляя лишь предчувствие неотвратимого конца. Пытаясь унять охватившее её оцепенение, Лиза поняла, что неведомая сила играла с ней, как кошка с беспомощной мышкой, наслаждаясь её ужасом.

Внезапно, как по волшебству, неведомая сила разжала свои холодные пальцы, освобождая Лизу. Её тело безвольно упало на каменный пол, где она осталась лежать, ошеломлённая и дрожащая. Несколько долгих мгновений её разум не осознавал, что ужас закончился. Боль пульсировала в каждой мышце, отдавалась ноющей тяжестью.
В голове стучал гул, навязчиво заполняя пустоту после хаоса, как эхом отзвуки её собственных криков.
Лиза, ощутив ледяное прикосновение страха, медленно поползла в угол, пряча лицо в ладонях, словно это могло защитить её. Там, где пол срастался со стеной, она искала утешения в крошечном пространстве, где незримое зло, казалось, не могло достать её.
Под аккомпанемент собственного прерывистого дыхания и болезненного эхо в ушах, она начала шептать защитный заговор. Слова, едва понятные в выдохах, звучали слабым заклинанием, призванным отгородить внешний мир от её измученной души.

Однако вскоре она замолчала, напрягая слух. В этой неестественной тишине казалось, будто истины скрыты между звуками, ожидали, чтобы быть раскрытыми. Она слушала, жадно вбирая в себя каждый шорох, каждое движение пылинки в воздухе, прислушиваясь к невидимым шагам старой часовни, наполненным и ужасом.

Пару минут Лиза оставалась в тишине, её дыхание постепенно успокаивалось, превращая шум в голове в отдалённый гул. Время, казалось, замерло вместе с ней в этом застывшем, жутком спокойствии. Словно само пространство вокруг неё настороженно выжидало, когда она решится на что-то большее.
И вдруг, весь этот зловещий покой разорвал резкий порыв холодного воздуха. Он пронёсся по часовне, заставляя её содрогнуться, наполняя помещение привкусом мистической тревоги. Этот ветер, такой внезапный и непрошенный, задул единственную свечу, которая до сих пор упрямо горела. Пламя дрогнуло и исчезло, как будто кто-то невидимый специально дунул на него, чтобы погрузить её в кромешную тьму.

В этой мгновенной темноте Лизе показалось, что сама тьма ощетинилась невидимыми шипами, готовыми проколоть её. Однако среди всего этого ужаса она почувствовала, что ей дали небольшой отсрочку, короткую передышку.

Стараясь не терять драгоценного времени впустую, Лиза с трудом поднялась на дрожащие ноги. Её тело протестовало, но страх и инстинкт самосохранения подстёгивали её двигаться. С каждым шагом, который отдавался тяжестью в ушибленных мышцах и ноющих суставах, она продвигалась к выходу.

Она поспешила к дверям, подгоняемая мыслью о том, что время вскоре истечёт, и неведомая угроза вновь спустится на неё. Слёзы сдавленного страха мешали видеть, но она полагалась на едва ли не осязаемую тягу к спасению.

Каждый шаг отзывался болью в теле, но она была ведома стремлением выбраться за пределы стен. И вот наконец, воздух кладбища, пусть чужой и неприветливый, окутал её, становясь первым глотком нового утра.

Обойдя больше половины захоронений, Лиза наконец наткнулась на старый могильный камень, укрытый мхом, который словно оберегал его от времени. Он стоял в углу, несколько покосившись, с высеченным текстом, истертым временем и пронзающим элементами природы. И в тот миг, когда её глаза остановились на этом камне, сердце Лизы дёрнулось — в глубине её существа вспыхнула надежда.

Лебединская Елизавета Михайловна, дата рождения 1803, дата смерти 1901 год.

У Лизы мелко задрожали руки. Невероятная удача.

С замиранием сердца она присела на холодную землю, обхватив ладонями щербатый камень.

Так, что дальше? Кажется, нужно было просто поставить ей пирог и своими словами попросить забрать порчу? Так?

Так. Открыв рюкзак, Лиза вытащила оттуда пирог.

Он заметно пострадал от всех потрясений: он был помят, и несколько небольших кусочков отвалились и раскрошились по дну рюкзака. Однако, несмотря на свои потертости и изъяны, он всё ещё выглядел сносно.

- Ну давай попробуем, - Лиза присела на лавочку соседней могилы и начала снимать газету с пирога, как вдруг услышала шорох прямо за своей спиной. Обернулась – никого. Сердце гулко бухало в груди.

- Ты придумываешь, - говорила она себе вслух, - тут никого нет, это просто какой-нибудь заяц пробежал.

Шорох повторился. Трясущимися руками Лиза раздирала газетную обертку, про себя ругая Анну Павловну за излишнюю упаковку и стараясь не оглядываться на звук.

Звук нарастал и становился все ближе. Лиза оторвала последние кусочки, бросила их на землю, быстро поднявшись, но тут что-то метнулась в траве прямо к ее ногам. Закричав, Лиза вскочила на лавочку. Из травы поднялась черная голова змеи и уже через мгновение, снова спрятавшись, ушуршала в противоположном направлении.

- Змея. Ну, конечно, змеи живут на природе. А тут лес рядом. Вот и приползла, наверное, черт бы ее побрал, - Лиза старалась говорить громче, успокаивая себя. Пару минут она пристально изучала траву рядом со скамейкой, но ничего подозрительного не заметила. Аккуратно слезла, еще раз все оглядела и медленно переступила к могиле неизвестной ей Елизаветы.

- Ну что ж, помогайте мне, - Лиза наклонилась над могилой, чтобы поставить пирог.

Резкий, противный крик раздался из-за спины. Уронив пирог и закрыв уши руками, оторопевшая Лиза упала под тяжестью кого-то, запрыгнувшего ей на спину.

- Старуха, - поняла Лиза, почувствовав тошнотворную вонь.

- Уйди, - закричала Лиза, - уйди от меня! Отче наш, иже еси на небеси….

Старуха заверещала и наотмашь ударила рукой, разрывая когтями нежную кожу на спине. Выгнувшись от пронзившей боли, Лиза закричала.

Второй раз, третий. Боль пульсировала в голове красной точкой. Лиза попыталась выползти из-под демона, терзающего ее тело, но это лишь разозлило старуху, и она с низким, гортанным рыком вцепилась зубами ей между лопаток.

Лиза чувствовала, как натягивается и разрывается кожа, слышала, как старуха, оторвав один кусок, шумно чавкала и, прожевав, проглотила его. Чувствовала, как снова впилась зубами и, чавкая, отрывала куски мышц от ребер, довольно урча.

Кричать Лиза не могла. Кровь из сорванного горла наполняла рот и медленно капала с губ на могилу ее тезки. Боль притупилась, Лиза просто лежала и смотрела в одну точку.

Боль изменилась: она совсем перестала быть резкой и пронзительной, словно пройдя через все уровни страдания, стала просто ощущением комка в горле. Лиза почувствовала, как её рот наполняется горячей кровью; она больше не могла кричать, её голос был сильно надорван, так что каждый вдох был лишен силы. Кровь стекала из сорванного горла, медленно капая с её губ на могилу, рядом с которой, как будто благодаря таинственной связи, тенью возвышалась её тезка.

Вокруг творился настоящий хаос — звуки исполнения кровавых ритуалов старухи сливались друг с другом, создавая какофонию хоровода мучений и неправды. Лиза, ощущая, как враг отрывает куски мяса от её тела, умудрилась поймать взгляд на могильном камне, затихшем под могучим слоем мха и времени. Там она искала спасение - в холодном, безразличном камне, пытаясь привлечь его внимание, словно зная, что он может быть единственны способом закончить эту пытку.

Её мышцы ослабели. Она лежала, обессиленная, и смотрела в одну точку. Лиза не чувствовала боли — только безмолвие, которое охватило её, предоставив последнюю милость в виде звенящего покоя.

- Так, наверное, всегда, когда умираешь от болевого шока, - думала она, - мозг ограждает тебя от мысли о смерти, притупляя боль.

Трава вокруг могилы ожила. Десятки, а может сотни змей, как живое море черных чешуек, окружили её, поднимая головы с грацией царственных стражей. Каждое движение их тонких тел вырисовывало динамичный узор. Змеи приползали со всех сторон, скользя по влажной траве, а их холодные, блестящие глаза, полные ума и тьмы, смотрели с величественным равнодушием на казнь, которая разыгрывалась на их глазах.

- Помоги мне, - прошептала Лиза, пытаясь дотянуться и коснуться пальцами могильного камня, - прошу тебя, помоги мне!

- Хватит! – резкий, громкий мужской голос грозно крикнул сзади. Змеи в секунду разметались в стороны, старуха, недовольно ворча и кряхтя, сползла со спины Лизы, - убирайся!

Шаги медленно приближались, их звук разрезал тишину, как отголоски чего-то неизбежного. Эти звуки были чёткими и уверенными, с каждым новым шагом наполняя Лизу невольным трепетом. Она боялась поднять взгляд, опасаясь увидеть нечто, что может обернуться новой угрозой.

И вот, словно материализуясь из самого мрака, перед её лицом остановились две мужские ноги. Их обладатель явно не стремился скрывать своё присутствие. Она заметила до блеска начищенные ботинки.

- Душа моя, - голос стал глубоким, из него ушли стальные нотки.

Сергей? Как он тут оказался?

- Как… Как ты тут, - силилась Лиза, но Сергей положил ей пальцы на губы.

- Тсс, не трать силы, их и так осталось немного, - он улыбался, но от его улыбки жуть разбирала.

Догадка вспыхнула в её сознании, как молния. В этом осознании не только ошеломляющая удивленность, но и глубокая боль осознания, словно мозаика, наконец-то сложилась в единый образ, приводя к поражению и одновременно к ясности.

Она лежала на холодной земле, а каждый её вдох звучал как эхо в пустоте. Вокруг всё отошло на второй план, когда её разум, как снайпер, фокусировался на выбранной цели

«Все эти тайные знаки, простые жесты, мимолетные взгляды... Всё это указывало на него", — думала она, пытаясь сжать ладони в кулаки. Время замерло, и вся напряженность момента витала в воздухе.

Его молчание говорило громче всякого слова. Теперь, осознав всю глубину своей догадки, ей осталось только ждать: объяснений, откровений, признания, новых пыток, смерти? Она не знала, чего она ждала.

Сергей усмехнулся. В его глубоких, красивых глазах мелькнул огонек злобы.

- Конечно я. Ты мне была обещана, но сама идти не хотела, вот и пришлось хитрить.

- А эта бабка и тот дед тоже ты?

- Ну что ты, нет. Это мои помощники, что-то вроде ваших домашних питомцев. Они помогают мне лишать вас воли. Сломанными мне проще забирать ваши души.

Лиза сплюнула сгусток крови.

- Делай, что считаешь нужным.

Сергей захохотал.

- Ты мне разрешаешь? Ты невероятно щедра. Только я твое разрешение получил гораздо раньше, ты допустила меня до своей крови, мы с того времени единое целое, мы связаны. Мне твое разрешение не нужно.

Резким рывком Сергей поднял Лизу и, перевернув, уложил на спину. Девушка взвыла от острой боли в спине.

Сергей стоял над ней, держа в руках вилы Николая.

- Сука, - тяжело прошептала Лиза, - ты убил Николая? Что он тебе сделал? Ненавижу тебя.

- А я тебя люблю, - приторно-сладко нараспев произнес демон с ядовитой улыбкой и, размахнувшись, вонзил в ее грудь вилы.

Она лежала на холодной земле, словно беспомощная марионетка, раскинув руки. Вокруг нее простиралась зловещая картина — вилы были вонзены в её израненное и истекающие кровью тело, оставляя на коже следы в виде порезов, похожих на карты терзаний. Каждый острый зубец глубоко проникал в её плоть.
Тёмное небо заволокло тучи, как будто сам мир скорбел вместе с ней, нависая тяжестью над её истерзанным телом. С каждой секундой она чувствовала, как сила жизни покидает её, а необратимая тьма нарастает в сознании. Вокруг тихо шевелились тени, играя на грани видимого и невидимого, напоминая о тех призраках, которые всего лишь мечтали о покое, но которые теперь смотрели на неё глазами, полными безмолвного презрения.

Каждый черный змей из тех, что беспрестанно кружили вокруг ее тела, купаясь в теплой крови, как зловещий дьявол, шептал ей нечто жуткое, рассказывая о её страхах. Она могла слышать перешёптывание призраков прошлого, которые заполняли пространство вокруг. У каждого из них — свои жгучие воспоминания, полные боли и страха.

Почва под ней напиталась кровью, насыщая землю. Внутри неё шевелилось непонимание — как она оказалась здесь, среди этого кошмара.

Легкий, едва различимый смешок сорвался с ее губ.

- На карте было 10 мечей, а тут только 4, - и тут же кашель перехватил горло, не дав ей закончить.

Сергей, наклонившись к ней, хищно улыбнулся.

- Душа моя.

ЭПИЛОГ

Женщина на больничной койке повернулась к своей соседке и спросила громким шепотом:

- А ее что, никто не навещает?

Вторая выразительно пожала плечами, давая понять, что не знает и ответила так же громким шепотом:

- Не знаю, никого не видела. Была как-то женщина, но она ее к себе не подпустила. Орала дурниной, чтоб сваливала и больше не приходила. Ох и ругалась она на нее, - женщина приложила руку к груди и выпучила глаза, - ты бы слышала, как она ее материла, кошмар.

Лиза зашевелилась на своей койке и медленно поднялась. Женщины тут же прекратили разговор. Девушка окинула их ледяным взглядом и, надев тапки, вышла из палаты.

- Сердце в пятки уходит от ее взгляда, - прошептала одна женщина другой. Та согласно кивнула.

Пройдя по длинному коридору, Лиза дернула деревянную дверь и вошла в душевую комнату. Умыв лицо, она посмотрела в зеркало. Кожа за время лечения восстановилась, пятна и зуд ушли, волосы начали возвращаться к прежнему лоску, и Лиза становилась похожей на себя прежнюю. Только ледяные, холодные, практически звериные глаза говорили о том, что прежней она не будет никогда. Захватив свое полотенце с синим штампом «псих диспансер» Лиза улыбнулась своему отражению.

- Без души так без души, - улыбка растянулась сильнее обычного и смахивала больше на оскал, - так даже интереснее.

В этот миг всё казалось идеальным, и Лиза, улыбаясь, почувствовала, как счастье льется в неё, как река, наполняющая старую мельницу. Не было никаких забот, только здесь и сейчас, она была частью этой гармонии, и ей хотелось взять её с собой, унести в каждое мгновение этого дня. Счастье не требовало громких слов или великих дел — оно заключалось в тишине, в простоте и в умении ценить то, что есть — свежий утренний воздух, тепло солнечного света и бесконечный, тихий покой деревенской жизни.

За завтраком всё было так же уютно, как прошлым вечером. Анна Павловна, сидя напротив Лизы, иногда с улыбкой одергивала её, напоминая: "Не торопись, милая, тщательно пережёвывай, нас никто не гонит". В её голосе было столько материнской заботы, что Лиза невольно замедлялась.

Позавтракав, троица отправилась в храм. Шли медленно, делая поправку на травмы Лизы, старались ее не торопить, но Лиза чувствовала себя легко, насколько это возможно было в ее положении. Выспавшаяся, сытая, рядом с этими людьми чувствовавшая себя в безопасности она не шла, а порхала.

В храме Николай переговорил с батюшкой сам, избавив Лизу от очередной порции стыда. Батюшка понимающе кивнул и подошел к Лизе:

- Тебе исповедаться и причаститься. Для начала.

Лиза смущённо кивнула, чувствуя лёгкий румянец на щеках, который выдал её неуверенность. Она всегда была далека от религии, и её представления о таинствах исповеди и причастия были скорее размытыми образами из книжек и рассказов чужих людей. Тем не менее, в этот момент она осознавала, что готова отступить от прежних взглядов и сомнений, чтобы спастись.
Её мысли блуждали, пытаясь собрать рассыпанные фрагменты знаний и детских представлений о вере. Это было что-то новое и непонятное, но волнующее. Казалось, едва заметная, но уверенная рука Анны Павловны вела её по этому неизведанному пути, внушая доверие и ощущение, что за новым опытом последует важное открытие.
Лиза была готова сделать этот шаг, какими бы странными и непривычными ни казались ей все эти ритуалы.

- Тогда я скажу, какие молитвы нужно читать ежедневно, попостись и в воскресенье приходи на таинство.

- Как в воскресенье? – оторопела Лиза, - а сейчас никак нельзя?

Батюшка покачал головой.

- Во всем есть свой порядок и правила. Не бойся того, что с тобой происходит, это лукавый тебя искушает. Молись, когда страшно и он отступит.

- Да, батюшка, - покорно опустила Лиза голову, - спасибо.

Из храма они вышли задумчивые.

- Останешься у нас до воскресенья? – спросил Николай.

- Мне так неудобно вас стеснять, но я хотела попросить вас о том же, - честно призналась девушка, - мне некуда идти.

— Вот и славно, оставайся, - улыбнулся он, - стариков порадуешь.

Весь день Лиза старалась помогать по дому, но от ее помощи отмахивались.

- Ну куда, больная, тяжести такие таскать, - ворчал по-отечески Николай, - иди полежи. Или Аннушке на кухне помоги, поболтаете по девичьи.

Он весело ей подмигивал и теплые волны накрывали Лизу. Она словно вернулась не просто в детство, а в лучшую версию своего детства. Заботливая мама, добрый отец и она, без оглядки любимая.

Придерживая рукой прокушенный живот, Лиза пришла на кухню, Где Анна Павловна колдовала над кастрюлями и уже разносился ароматный запах ухи.

- Лизонька, живот болит?

- Нет, не переживайте. Просто, когда хожу еще немного беспокоит.

- Садись, - указала она рукой в кресло, - сейчас обработаем. И палец твой тоже надо посмотреть.

Быстро пройдя края раны зеленкой, Анна Павловна принялась рассматривать нагноивший палец.

- Ну, с этим мы тоже быстро разберемся. Потерпи немного.

Смочив иглу от шприца в водке, она быстрым движением надорвала плёночку. Гной с кровью в ту же секунду залил весь палец, а Лиза приглушенно застонала.

- Ничего, ничего, милая, почти все.

Анна Павловна слегка надавила на палец, выдавив остатки гноя. Потом наложила дурно воняющую мазь и быстро забинтовала. Лиза испытывала явное облегчение.

- Спасибо.

- Не за что, милая. Кушать хочешь?

- Очень, - честно призналась Лиза.

- Сделаю тебе бутерброд, пока варится уха, - засуетилась хозяйка.

В каждом движении читалось, что ей в радость ухаживать за Лизой, быть полезной.

До слуха Лизы донеслась трель ее мобильного из комнаты.

- Сиди, сиди, я принесу, - вытерла руки Анна Павловна о фартук и заторопилась в комнату.

Когда она вернулась с телефоном, звонивший уже сбросил звонок, но тут же набрал еще раз.

- Алло?

- Лиза! – заорал в трубке мужской голос, - Твою мать, где ты?

- Кто это? – оторопела Лиза.

- Это Сергей, который сегодня был на осмотре твоей квартиры по вызову соседки! Квартиры, в которой абсолютный разгром и кровь на полу! Где ты? С тобой все в порядке?

- Ох, Сергей, - Лиза растерялась и не знала, что сказать, -со мной все в порядке, не переживай! Я в деревне, у родственников.

- Почему дверь твоей квартиры открыта? Почему все разбито и разбросано? Почему на полу кровь? Чья это кровь?  - мужчина все еще был на взводе и вопросы задавал быстро, на повышенных тонах.

- Сергей, успокойся пожалуйста, все правда хорошо. Кровь моя, но переживать не стоит, я всего лишь порезалась. Ерунда!

Анна Павловна настороженно и внимательно слушала разговор.

- Скажи мне, где ты и я сейчас приеду, - тон мужчины становился спокойнее и в нем уже угадывались нотки того самого Сергея, с которым она была на свидании.

- Я не могу пока, мне нужно решить свои вопросы, - Лиза аккуратно подбирала слова, - но я тебе обещаю, совсем скоро я во всем разберусь и все- все тебе расскажу.

- Лиза, - выдохнул мужчина, - ты меня очень напугала. Очень. Скажи, где ты, я приеду и помогу решить все твои проблемы.

- Не нужно, правда, это внутрисемейное, - Лиза попыталась придать своему голосу бодрости, — это буквально на пару дней.

- Хорошо, - сдался мужчина, - но мы с тобой еще об этом обязательно поговорим.

- Договорились, - Лиза нажала отбой.

- Жених? – спросила Анна Павловна, помешивая что-то в сковородке.

- Может быть, - неопределенно пожала плечами Лиза, - мы еще слишком мало общались.

- Жених — это хорошо, - вытерла она руки о передник, - подай-ка мне вот ту маленькую красную книжку.

Лиза передала, прочитав на обложке «Молитвослов». Её красный переплёт казался немного поношенным, что только подчёркивало её частое использование и важность для тех, кто её читал.

- Смотри, - слеповато щурясь, Анна Павловна перелистнула первые страницы до нужной, — это молитва «Отче Наш», она самая главная. Тебе надо ее выучить.

- Хорошо, - Лиза взяла книгу в руки. Неприятное чувство шевельнулось внутри.

Она уселась в уютном кресле с мягкой обивкой, растения на окне лениво купались в утреннем солнечном свете, но даже это умиротворяющее зрелище не могло отвлечь её от нарастающего чувства беспокойства. Книга, которую она держала в руках, была без иллюстраций, страницы словно были покрыты слоем мела, и каждое слово превращалось в шумный хаос, который бледнел, расползаясь по мозгу вместе с поступающим светом. Она осторожно провела пальцами по гладким страницам, но текст, казалось, жил своей жизнью. Слова сплетались в неразборчивую маску, смеялись над её усилиями, напоминали заколдованные символы, не поддающиеся пониманию.

С каждой попыткой сосредоточиться, тошнота усиливалась, поднимаясь из глубины. Она осознала, что не только слова проскальзывают мимо её сознания, но и окружающая реальность начинает размываться. Стены комнаты, когда-то теплых тонов, вдруг стали обжигающе холодными, а щебет птиц за окном казался зловещим натиском, словно мир снаружи провоцировал её на ещё большую борьбу.
«Как же сложно просто понять!» — думала она, ощутив, как образуются слёзы на краю ресниц, готовясь к падению.
Борьба с текстом и своими эмоциями позволила ей понять, что её «попробовать» было чистым самообманом, и она отпустила книгу, как будто сбросила слишком тяжёлое одеяло, стараясь не дать ему охватить её вновь.
Вместо этого, она позволила своим мыслям понемногу расплываться и с каждым новым вдохом чувствовала, как нарастает тошнота.

- Деточка, что с тобой, - только и успела вскрикнуть добродушная женщина. В следующую секунду молитвослов отлетел в сторону, Лиза упала с кресла на четвереньки и ее обильно вырвало. Раз, другой, третий. Рвота извергалась из нее нескончаемыми потоками, болезненно скручивая многострадальный желудок.

- Коля! Коля! – отчаянно звала Анна Павловна, суетясь возле Лизы.

Николай вбежал на кухню прямо в уличных галошах.

- Да что же это такое творится! – кинулся он к Лизе.

Лизу не просто рвало. Её тело дрожало в агонии, и с каждым спазмом, из её живота поднимались комья земли – истлевшие, пахнущие гнилью и протестом самой природы. Каждый комок, словно замысловатая шутка дьявола, расползался, открывая на свет белых червей. Эти шевелящиеся создания, обитатели подземного мира, вываливались наружу, оставляя в своем следе слизистые пузыри, полные ядовитого зловония. Их множество казалось нескончаемым потоком. Глаза Лизы были широко раскрыты, как у лошади, почувствовавшей приближение беды, пока рот, в полном противоречии, раскрылся в безмолвном крике. Вместо слов, вместо слёз, её тело выбрасывало наружу смесь земли и мерзких гадов. Лизу пронзила волна отвращения, когда её органы, казалось, поднимались с рвотой на поверхность в этой странной потасовке с собственным организмом.

- Свят, Свят, - Крестила Анна Павловна Лизу, придерживая свободной рукой ей волосы.

- Давай ее на свежий воздух, - скомандовал Николай и попытался поднять девушку под руки. Получилось не с первой попытки, еще два болезненных спазма пришлось переждать и потом тянуть обессиленную девушку практически на себе. Усадив ее на скамейку у крыльца, Николай сел рядом, тяжело дыша. Анна Павловна уже выскочила из дома с большой кружкой воды.

- Попей, дитя, - хозяйка поила ее с рук, понимая, что удержать кружку самостоятельно Лиза сейчас не сможет.

- С чего ее рвать-то начало? – тихо спросил Николай.

- Молитву учила, Отче Наш, - так же тихо ответила Анна Павловна, с нежной заботой обняла Лизу, прижав ее к своей груди и поглаживая по волосам. Она ощущала, как страх и тревога исходили от девушки, словно холодное дыхание зимнего ветра. Лиза, ослабленная, с дрожащими губами, прижалась к ней лицом, зарываясь в мягкие складки её платья, будто искала спасения.

Анна Павловна, гладила её по голове. Это было прикосновение единения, как будто они делили одну душу, впитывая друг в друга тепло и силу, незримо передавая надежду.

"Ты не одна, Лиза", - шептала Анна Павловна, ее голос был полон окутывающего уюта, как плед в морозный вечер. Она осторожно укрывала Лизу от мук, делая всё возможное, чтобы мгла в сердце девушки немного рассеялась
Ласковые слова попадали в Лизу, проникая в самые потаённые уголки души, где она хранила свои страхи. Анна Павловна знала, что только с помощью любви и безусловного принятия можно избавиться от тени, нависшей над Лизой. Каждое прикосновение, которое она делала, было наполнено желанием восстанавливать разрушенную надежду, как садовник, ухаживающий за заболевшими растениями.
Лиза потянула руки, обнимая Анну Павловну, её тело отзывалось на зов утешения, к которому она так стремилась. Звуки её тихого дыхания начали синхронизироваться с сердцебиением Анны Павловны, создавая некую мелодию, в которой сливались страх и облегчение, печаль и надежда.

- Сегодня мой последний день, - Лиза с усилием оторвалась от груди, - прошу вас, помогите мне. Я не доживу до воскресенья. Анна Павловна, помогите испечь пирог, я не умею.

- Ну, раз такое дело, то оно конечно, поможем, - Николай легонько хлопнул себя по коленям, - ты не переживай, дочка, осилим недуг твой.

Глава 18

Убирать на кухне Лизе не доверили. Слишком слаба, сказала ей Анна Николаевна и отправила полежать, пока они все не приберут. Но Лиза понимала – жалеют они ее, дуреху бестолковую. Все прекрасно понимали, что во всем она виновата только сама, но все равно не бросают.

Скоро зашла Анна Павловна и поинтересовалась, как Лиза себя чувствует.

- Гораздо лучше, спасибо, - Лиза попыталась подняться, - простите меня пожалуйста еще раз. Свалилась я вам на голову.

- Что ты, - замахала та на нее руками, - не мели ерунды, деточка. У нас дети уже все выросли, разъехались из дома и остались мы с Колей одни. Внучат привозят редко, одиноко нам. Так что не переживай, ты нам не в тягость. Пойдем, научу тебя пирог печь. Если ты, конечно, твердо решила.

Анна Павловна посмотрела в глаза Лизе.

- Твердо, - кивнула девушка, - пойдемте.

Девушка с сосредоточенным лицом пыталась вжиться в ритм приготовления теста, но оно упорно продолжало превращаться в комья, неудобные и вязкие. Лиза нервничала, её пальцы норовили схватить что-то, чтобы отвлечься от непривычной работы, в то время как Анна Павловна, с умиленной улыбкой на губах, уже замешивала мягкое, почти воздушное тесто для своих домочадцев.

- Не торопись, - сказала она с доброй нежностью, - тесто любит спокойные руки.
Эти слова прозвучали как медленное заклинание, но напряжение всё равно витало в воздухе, как незримая тень, нагнетающая атмосферу. Лиза понимала, что все вокруг делают вид, будто вечер пройдет как обычно, однако она чувствовала, как под кожей нарастает волнение, мучительные мысли о предстоящем визите на кладбище терзали её душу.

Она заглядывала в свои страхи, встречая их смело, но этот внутренний конфликт тянулся, подобно затянувшейся тени солнца, и ни о каком спокойствии не могло быть и речи. Николай, со своей всегда поддерживающей улыбкой, дважды мельком предлагал присоединиться к ней в ее прогулке на кладбище, но для Лизы это было больше, чем простое недоразумение: она знала, что готова впустить в своё сердце доброту, но была бы не в силах позволить никому подвергаться риску.

- Подводить добросердечных стариков под опасность нельзя - повторяла она про себя, вздыхая глубоко и стараясь отвлечься от настойчивого шепота своих мыслей.

Стараясь удержать себя в руках, она взглянула на пестрое убранство кухни: яркие фартуки и разразившийся в воздухе аромат свежей выпечки, который будто пытался отвлечь её от угрюмых размышлений. В этом уютном пространстве Лиза чувствовала, как её сердце стучит с бешеной скоростью, как будто оно хотело покинуть её грудь и сбежать.

С каждым замесом теста, ее нервы продолжали углубляться, но улыбка Анны Павловны, пронизывая, почти волшебной энергией, придавала ей сил.

«Тут нужно просто довериться», - размышляла Лиза. Она погрузилась в процесс, позволяя мысль о своих страхах на время ускользнуть.

Когда на небе начали зажигаться первые звезды, разбрызгивая огненными точками темноту, Лиза почувствовала, что пришёл её час. Завернув пирог в старую газету, она отметила, как слегка потрескивает его корка — знак, что внутри скрывается нечто теплое. Взгляд её упал на старые галоши Анны Павловны, великой хранительницы уютных домашних переживаний. Надев их, она почувствовала, как прохлада вечера проникает ей за шиворот теплой кофты.

- Может, передумаешь? – выразила свои волнения сердобольная женщина
- Пока решилась, надо сделать, - Лиза произнесла с твердостью, хотя внутри неё бурлили эмоции. Она понимала, что это её собственный путь.

- Я провожу тебя, - уверенно сказал Николай и взял прислоненные к дому вилы.

Лиза тихо засмеялась про себя, представляя Николая в роли отважного рыцаря с вилами, готового сразиться с невидимыми врагами. Он напоминал ей героев из сказок, где поддержка и преданность друзей помогали справляться с любыми испытаниями. Пусть никакие вилы не могли защитить от тех незримых сил, которые её беспокоили, но знание того, что Николай стремится быть рядом и готов поддержать в любой момент, давало Лизе ощущение уверенности и тепла. Это было очень ценно — иметь рядом человека, готового стоять на страже её покоя, пусть даже и в самых безумных вымыслах.

- Храни вас Бог, - крестила их в спины Анна Павловна.

За домом раскидывался широкий луг, словно незримая сцена, на которой разыгрывались игры природы, а через него, как старинная тропа, пролегал их путь. Лиза и Николай шли в полной тишине, погрузившись в свои мысли, каждый из которых был сокровищем, зарытым в лабиринте памяти. Небо уже сияло множеством звёзд — тысячи светил перемигивались между собой, создавая иллюзию таинственной беседы, ведённой на языке тишины.

Природа замерла, моментально подтачивая привычный городской шум, который стал фоном её жизни. На первых шагах на лугу Лиза почувствовала, что это неизведанная тишина, вбирающая в себя её тревоги и страхи, была оглушающей, чуждой для её сердца, забитого криками мегаполиса. Но эта тишина продолжалась недолго, словно предвещая новый оборот событий. Вскоре на землю, как мягкое покрывало, опустился ночной сумрак, и природа снова ожила.

Со стороны леса донёсся негромкий звук — где-то заухала сова. Ночной страж призывал к пробуждению всех потерянных душ, а из зарослей раздались трели ещё какой-то птицы, чьи голоса соплом их звуков переплетались с неумолкающим стрекотом кузнечиков. Ночная жизнь расцветала вокруг, её мелодия становилась всё громче, завораживая своей бесконечностью.

Вдруг, как волшебница, на небе выплыла полная луна, наподобие хрустального шара, невзирая на мглу. От её мягкого света рассеялась ночная тьма, обнажая местность, отталкивая тени прочь, и вдруг всё вокруг стало совершенно иным. Силуэты деревьев, томно склоняющихся к земле, и старых домов вдалеке, которые со временем обросли мхом и тайнами, приобретали сопричастность к сказке. Луна, будто разливая свет как вино — нежное, прозрачное и лёгкое, — создавала атмосферу волшебства, где каждая ветвь, каждая травинка становилась частью историй, о которых никто не смел бы подумать.

Лиза остановилась на мгновение, задержав дыхание: всё выглядело так сказочно, как будто они пересекли рубеж между реальностью и легендой. Каждый шаг по лугу, искрящемуся под лунным светом, приближал её к пониманию себя, к своевременному переосмыслению и обретению того, чего она долго искала. Ночь казалась живой, дышащей, и вместе с ней их сердца начинали петь в унисон, погружая их в единство, где у каждого есть своя мелодия, но вместе они создавали нечто великое и прекрасное.

Вскоре показалось кладбище. Как будто неведомая сила пронзила Лизу, и её сердце провалилось в пустоту, оставив за собой лишь горькое эхо тревоги. Угрюмые надгробья, обнимаемые призрачным светом луны, стояли в молчаливом созерцании, словно хранители темных тайн, бережно укрываемых в своих каменных сердцах. Ветер прошёл сквозь ветви деревьев, звеня о хрупкость жизни, и Лиза почувствовала, как холодный пот окатил её спину.

— Николай, давайте дальше я сама, — произнесла она с дрожью в голосе, физически ощущая страх, но пытаясь подавить его всеми силами. Каждый шаг приближал её к мрачным монументам и зловещему покою, сам по себе вызывавшей в ней ужас.
Николай, понимая её состояние, остановился и взглянул ей в глаза.

— Иди с Богом. Если вдруг что - ты зови, я рядом буду, - произнёс он, упирая вилы в землю, как бы утвердив свои намерения, и перекрестил Лизу. Этот жест не просто покровительство, а надежда, олицетворение связи между ними, которое крепче любой преграды.

Лиза почувствовала, как внутри неё затаилась лёгкая благодарность, переплетённая с тревогой. Она знала, что Николай не оставит её, даже если их пути разойдутся в этом мрачном месте. А луна всё ещё бдительно наблюдала за ними, её свет как будто подчёркивал важность момента, когда страх облекался в форму чего-то могущественного.

Собравшись с духом, Лиза сделала шаг вперед, указывая на ворота кладбища, основанные на старых камнях, покрытых мхом, как будто время остановилось, пресекая все движения. Она понимала, что пересекает границы не только физического пространства, но и эмоционального — среди мраморных плит, где покоились души, их святое место. В этом мире красоты и ужаса у неё не было выбора — нужно было идти вперёд, несмотря на страх, который цеплялся за её сердце как тень.

С каждой пронзающей тишиной, с каждым шагом вглубь кладбища, она ощущала, что здесь, среди этих молчаливых свидетелей, она может найти ответ на свои вопросы и свое спасение, а Николай, оставшийся на краю как неустанная опора, был бы как свет маяка в бурном море. И если зло вдруг явится лично— она в любой момент сможет позвать его, зная, что за её спиной сойдётся крепкая линия, связывающая их души в этом безумном танце жизни и смерти.

Глава 19

Постояв пару минут у старых, ржавых ворот, Лиза почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Время замерло, и все звуки вокруг стали отдалёнными, как будто кладбище обвило их невидимой паутиной. Врата, обросшие плесенью и покрытые коррозией, выглядели так, будто десятилетия непрерывного дождя и ветра оставили на них свой след, саму жизнь старались запереть внутри.

Набравшись смелости, она отважно толкнула калитку. Скрежет ржавых петель раздался, как предостерегающий крик в тишине, проникая прямо в её душу. Звук резанул по ушам, вызывая страх. Лиза перепугано оглянулась на Николая. С его лица исчезла ставшей уже привычная улыбка, осталась лишь тень обеспокоенности.
— Нет, сама, — прошептала она себе, стараясь прибавить уверенности. Она сжала кулаки, ощущая, как холодный метал ворот передаёт ей остроту истинности момента.

«Я должна сама» Это было не просто решение — это было вызов себе, необходимость пересечь порог своих ограничений.
Внутри неё боролись противоречивые эмоции — беспокойство и решимость, страх и желание понять то, что скрывается в тени. В этих размышлениях вдруг всплыли образы тех, кто ушёл, чьи истории потеряны во мгле. Сделав ещё один шаг навстречу старым монументам, она ощутила, как в её груди вспыхнул огонь. Прохлада ночи уже не могла её остановить, ведь сейчас, в этот миг, она приняла на себя обязательство — не только перед собой, но и перед теми, чьи имена увековечены на камнях, чьи жизни теперь запечатаны навсегда в этом священном убежище.

Луна, болезненным, иссохшим оком сквозь тучи смотрела на мир, заливая его мертвым светом. Ночь казалась бездонной пропастью, затягивающей все живое в свои холодные объятия.
Лиза шла по тропинке, покрытой влажными листьями и острыми осколками разбитых оград. Вся земля под ногами сыпалась в выемки, как память о тех, кто умер здесь - забытых или погибших безмолвно, без покаяния.

Каждый шаг был шагом в пропасть: тёмные корни прогрызали землю, вытягивая свои багровые пальцы к её ногам, словно пытаясь удержать в бездне забвения.
Ветви деревьев, переплетаясь, образовывали устрашающие фигуры, которые казались движущимися тенями. Тёмные кроны тянулись к небу, пронзая ночной мрак, и шептали, словно заключённые в безграничной тьме, забытые слова. Друзья и враги, покойники и живые, - всё стало одним жутким полотном разлагающейся смеси. Время от времени кругом слышались тихие поскрипывания -  старое дерево, чья кора с треском лопалась, словно старческий хрип, делало тишину ещё более напряжённой. Девушка отчаянно старалась не встречаться взглядом с извивающимися тенями, что с каждым шагом становились все теснее и плотнее. Они оживали, морща сухие багровые листья под ее ногами, и своими шепчущими голосами заполняли тишину предательского ночного часа.
Девушка чувствовала, как с каждым вдохом грудь сжимает ледяной страх. Сердце билось со сбоями, словно дряхлый механизм, издавна забытый человечеством. Тяжесть, как черная пелена опустилась на плечи, давя беспощадно. В неумолимом наступлении тьмы образы были искажены, зловещая жизнь прокрадывалась в каждую складку её воображения.
Каждый скрип старого дерева, каждый угасающий шёпот ветра выкрикивали её имя - как проклятие, как предупреждение. Окруженная лицами, она слышала их тихие стоны и леденящие кости просьбы. Это были звонкие напоминания о её лжи, завитой неправдами, как паутинка.

Она ощущала, как сама тишина кладбища вздыхает рядом - причудливые фигуры, встающие из полумрака, казались осязаемыми и живыми, обманчивыми в своей неподвижности.
Краем глаза ей чудились гниющие фигуры, тянущие к ней свои скрюченные пальцы из самых укромных углов кладбища. Мрак густо окутывал тяжелые надгробья, некоторые из которых были разбиты и заросли мхом, словно забытые временем. Тонкие ветви деревьев, проросшие сквозь трещины в каменных плитах, мягко шелестели, словно шепча секреты древних могил. Ветер гулял по пустынному кладбищу, принося с собой запах гнили и влажной земли, а в дальних темных углах можно было разглядеть таинственные тени - то ли ветви, то ли призраки давно заброшенных душ. Их уродливые лица, словно вылепленные из самых мрачных кошмаров, обжигали мозг. Она опускала взгляд, но ужас не отпускал - он жил внутри, корчась в неведомой жажде разрушения.
Пространство казалось густым и вязким, как смола, и её ноги утопали, словно в болоте забытых надежд и несбывшихся мечтаний. Чувства сожаления и отчаяния опутывали, сжимая со всех сторон, как едва видимая, но всепоглощающая сеть.

Лиза вдохнула глубоко, прогнав волнение. С каждым шагом она чувствовала себя всё более уверенной — страх и неподвижные тени больше не могли управлять ею. Эта ночная арена стала её полем боя и одновременно светом надежды, где именно она стала не наблюдателем, а истинным исследователем, готовым бороться с демонами.

Шагая по тропинкам, замысловато извивающимся между могил, Лиза вглядывалась в имена, выгравированные на холодных камнях. Каждое из них хранило свою историю, но вместо того, чтобы успокаивать, они тянули её в водоворот беспокойства. Словно в поисках утешения, её глаза метались от одной надписи к другой, обнаруживая россыпь известных фамилий и дат: Ивановы, Петровы, Сидоровы — где-то сияли имена, бытующие в памяти родных и знакомых, но вот ни одной Елизаветы.

«А что, если тут вообще нет такой?» Эта мысль оказалась неприятной, как трещина на идеально гладкой поверхности, и Лиза, стараясь избавиться от мрачных размышлений, быстро отгоняла её.

«Будет, не может не быть» Её имя не может затеряться в вечности среди этих могил — оно такое же, как и сотни других, не такое уж редкое или странное.

В центре кладбища стояла заброшенная часовня. Её стены, когда-то гордо возвышавшиеся, теперь едва держались, облупившаяся штукатурка открывала взору трещины, больше походившие на обветшалые уста мёртвого монстра, застывшего в вечном крике. На входе скрипучая деревянная дверь висела на одной петле, чуть качаясь от порывов холодного ветра.
Крыша часовни прохудилась, и дождевые капли беспрепятственно пробивались внутрь, стекая по стенам, как давно слезы молящихся. Каждая из них оставляла за собой грязный след, добавляя ещё больше уныния и запустения.
Внутри часовни царила кромешная тьма, лишь изредка нарушаемая вспышками молнии, освещая мрачный интерьер призрачным светом. Пахло затхлостью и гнилью, смешиваясь с запахом влаги и сырой земли. Всё пространство было запутано сетями старых пауков, взметнувшихся в уголках и между обломками деревянных скамей, на которых когда-то сидели прихожане.
Под ногами лежали куски растрескавшегося каменного пола, а стены были покрыты плесенью, рисовавшей узоры, напоминающие древние руны. Здесь и там на полу валялись обгоревшие останки свечей, свидетельствовавшие о давнишних молитвах, принесённых в надежде на спасение.

Вдруг, среди векового запустения, в глубине помещения мелькнуло слабое мерцание. Это был маленький, едва различимый свет, будто закутанный в саван полумрака. Он пробивался через слои пыли и паутины, его истолчённый луч пытался высвечивать образы прошлого, скрытые в густой тени.

Среди пыли и обломков, среди апатии времени и заброшенности, одна свеча всё же стояла на древнем подсвечнике. Вопреки всем законам запустения, её пламя спокойно колыхалось, словно не замечая ветхости окружающего мира.
Лиза ощутила, как по позвоночнику пробежал холодок. Пламя свечи отбрасывало пляшущие тени на стены, оживляя их жуткими призрачными силуэтами, словно души, застывшие на границе между мирами. Эти тени, казалось, дышали, сжимались и расширялись в ритме незримого дыхания, перенося Лизу в иной мир, где время остановилось, где звуки были поглощены мрачной пустотой.

Свеча стояла как странный символ чего-то древнего и таинственного. Если приглядеться, то казалось, что нечто тёмное и безликое шевелится на границе светового круга, в то время как стена указывала её узором из непонятных письмен, которых раньше Лиза не замечала. Эти лозы, напоминавшие окаменевшие сухие жилы, словно пытались пробраться внутрь и овить пламя, питаясь его теплом.
Каждый шаг Лизы отдавался странным эхо, возвращающимся к ней из глубины здания, словно кто-то невидимый повторял её движения. Неведомый шепот на грани слышимости проникал в сознание, заставляя мыслить о том, что здание жило своей, чуждой человеку, жизнью. Любопытство не брало верх, это было просто ощущение — как будто мёртвые стены пытались ей что-то нашептать, донести древнюю и страшную тайну.

Неразгаданное, будто невидимая рука, трогало её сердце, и страх — чистый, первобытный — завладел её мыслями, заставив забыть всё вокруг. Пламя свечи, продолжающее мерно покачиваться, напоминало о жуткой несправедливости времени, которое здесь, среди изуродованных временем стен, казалось остановилось навсегда.

Пока Лиза, заворожённая раскрывшейся перед ней зловещей сценой, продолжала стоять в ослеплённом пламени свечи полумраке, нечто невидимое вдруг крепко сжало её лодыжки. Она даже не успела вскрикнуть, как её тело, подчиняясь чужеродной силе, оказалось на холодном каменном полу, и её резко потащило обратно в глубь часовни.

Она чувствовала шероховатость камня, как он беспощадно царапал её кожу, оставляя алые метки на руках и спине. Страх обрушился на неё ледяной волной, каждый мускул кричал от ужаса и беспомощности. Попытки ухватиться за какие-то зацепки или выбоины в полу оказались тщетными — неведомая сила была неотвратима.
Её сердце колотилось в груди, как барабан перед сражением, всплеск адреналина окутал разум мутным покровом паники. В голове пронеслись обрывки мыслей, умоляющих силы, которым было всё равно, о пощаде. Каждый звук, от шороха пыли до глухого удара хрустящей под её телом сухой листвы, усиливал ощущение полного ужаса.
Тени на стенах приобрели новые, зловещие формы, причудливые сцены древних кошмаров. Они сопровождали её невольное движение, широко раскрытыми тёмными глазницами наблюдая за происходящим, как судьи, готовые вынести окончательный приговор.

Глава 16

Лиза вскочила на ноги. Все, она больше не может оставаться в этом доме. Схватив телефон, она выскочила в подъезд в чем была, забыв даже про обувь. Сбежав по ступенькам вниз, открыла подъездную дверь и словно выпала из кошмара в реальную жизнь. Она не видела, куда бежит. Слезы застилали глаза, превращая окружающий мир в размытое месиво из серых теней и бликов от уличных фонарей. Страх подгонял в спину. Пульс ударял в виски, как барабанный бой, заглушая любые попытки здравых мыслей пробиться сквозь панику.
Ее ноги почти не касались земли. Каждый звук, даже едва различимый шорох или треск ветки, резко усиливал ее тревогу, превращаясь в воплощение преследующего кошмара.
Только когда дыхание кончилось, срываясь на хриплый, болезненный кашель, она немного сбавила шаг. Ей казалось, все сжалось до одного — единственного укола страха, терзающего изнутри. Ладони дрожали, стиснутые в кулаки, ногти оставляли глубокие, болезненные отметины на коже. Голова кружилась, воздух казался густым, словно сироп, и каждый вдох давался с трудом, будто её самого жизненного пространства стало невыносимо мало.

Она озиралась вокруг, бросая испуганные взгляды через плечо. Каждый тёмный угол, каждый шорох становились подозрительными, наполняясь невидимой угрозой. В какой-то момент ей показалось, что тени зашевелились, как живые, стремящиеся к ней своими вытянутыми, неосязаемыми руками.

Слёзы, солёные и горячие, стекали по щекам, оставляя следы, как временные татуировки страха и отчаяния. Внезапно ей захотелось спрятаться, укрыться от жестокого мира, однако вечернее безмолвие и отражения страхов, казалось, плотно окружили её, отрезая любые пути к спасению и умиротворению.

Этот район она знала плохо, поскольку гулять предпочитала в центре, поэтому дом, у которого она стояла, был ей не знаком. Лиза села на лавочку перевести дыхание. Из подъезда вышел крупный мужчина с усами, за руку которого держала девочка лет семи.

- Папа, смотри, тетя плачет, - выглядывая из-за ноги мужчины, показала на нее пальцем девочка.

- Не тычь пальцем, это некрасиво, - шикнул на нее мужчина.

- Девушка, вам нужна помощь? – обратился он к Лизе осторожно, - может скорую вызвать? Или полицию?

Ага, конечно. Скорой она никогда не объяснить происхождение укусов. Как, собственно, и полиции. Не дай бог еще Сергей приедет на вызов.

- Нет, спасибо, все в порядке, - мотнула она головой и выдавила кривую улыбку, - за мной сейчас приедут. Отец.

- Я мог бы подождать вашего отца с вами, если хотите.

Было видно, что сам мужчина этого не хотел, а лишь предложил из вежливости. Лиза снова замотала головой.

- Нет, нет, спасибо. Я справлюсь.

- Хорошо, - мужчина потянул за руку дочь, которая все это время завороженно рассматривала Лизу.

- Не пялься, - шепотом наставлял он ребенка, — это некрасиво!

Девочка потянула папу за руку вниз и что-то прошептала ему на ухо. Мужчина, немного поразмыслив, кивнул. Девочка отпустила его руку и медленно подошла к Лизе. Любопытные детские глазенки осмотрели ее с ног до головы, потом она открыла детскую сумочку, перекинутую через плечо, вытащила оттуда конфету и положила рядом с Лизой на скамейку.

- Не плачь, - чуть более уверенно девочка коснулась руки Лизы, - плачут только ревы. Если тебя обижают – расскажи папе. Он тебя защитит, мой папа всегда так говорит. И я ему все-все рассказываю, и ты своему расскажи.

- Обязательно, - улыбнулась Лиза ребенку и взяла конфету, - спасибо тебе большое.

Девочка сделала серьезное лицо, вернувшись к отцу взяла его за руку и потянула.

- Пойдем.

Мужчина последний раз обернулся на девушку и пошел за ребенком.

Лиза сникла. Никакой отец за ней не приедет. Он оставил ее с матерью, когда Лизе было шесть. А потом вообще умер, спустя девять лет.

- Такой молодой и сердечный приступ, - сокрушается мать по сей день, так и не пережив смерть отца.

Лиза не знала куда идти, кому позвонить, что делать. Телефон в руке завибрировал. На дисплее высветился незнакомый номер. Приготовившись послать настырного звонящего ко всем чертям, Лиза сняла трубку.

- Алло! – напряженно почти прокричала она в трубку.

- Ахах, Елизавета, я не вовремя похоже, - знакомый голос со смешинкой донесся из трубки. Мужчина с озера, спасший ее!

- Ой, здравствуйте! Как я рада вас слышать!

- Целый день на звонки не отвечаешь. Я че звоню, в Брянск собрался, к тетке погостить. Тебе сальца-то привезти?

- Конечно, конечно, привезти, - Лиза старалась сдержать себя в руках, но голос дрожал, грозя вот-вот перейти в плач.

- Что-то голос у тебя невеселый, у тебя все хорошо?

Такой просто, искренний вопрос небезразличного человека прорвал в Лизе последнюю преграду, и она зарыдала.

- Что ты, дочка? Что с тобой? – в голосе уже не было насмешливости, отдавалась только тревога.

- Меня убьют, - рыдала Лиза в трубку, - меня завтра убьют!

- Где ты сейчас? Я приеду, ты дома?

- Нет, я на улице, я не знаю, где я. Недалеко от своего дома.

- Встань и посмотри табличку с адресом на доме, - голос превратился во встревоженно-командный.

Лиза обошла дом, нашла табличку и продиктовала адрес.

- Будь там, я уже выезжаю, дочка.

Мужчина положил трубку.

Прошло около сорока минут, и Лиза услышала отчаянно ревущий и чихающий звук мотора. Приехал!

Она бросилась с лавочки к дороге и замахала руками. Ласточка остановилась рядом с ней. Встревоженный мужчина выскочил с водительского места и заторопился к Лизе. С нее в эту секунду словно все силы выкачали. Она стояла на месте, не могла сделать даже шаг навстречу и ей отчаянно хотелось лишь одного – упасть в объятия мужчины и рыдать. Чтобы ее пожалели, защитили, хотелось почувствовать себя маленькой девочкой, за сильной папиной спиной.

Мужчина бережно обнял Лизу.

- Ну как так, дочка? Как же ты так умудрилась? Еще и босиком. Давай, садись в машину, ко мне поедем. Сейчас нам Анна Павловна вкусненького приготовит, отдохнешь и расскажешь все. Согласна?

Лиза кивнула.

— Вот и славно. Садись.

Мужчина бережно усадил ее на переднее сиденье, достал с заднего сиденья куртку и накрыл ее плечи.

— Вот так, - приговаривал он, укутывая ее поплотнее, — вот так. Теперь все будет хорошо.

Всю дорогу в машине стояла тишина, лишь шум мотора напоминал о движении. Уличные фонари за окном то и дело сменялись тёмными силуэтами деревьев, отбрасывая мимолетные тени на Лизино лицо. Она сидела, опустив взгляд, но иногда украдкой поглядывала в окно, как будто искала успокоение в ночных пейзажах. Время от времени ею овладевали эмоции, и она тихо всхлипывала, стараясь не нарушать безмолвие. Слезы, как маленькие капли дождя, собирались в уголках её глаз, и она аккуратно вытирала их пальцами.

Лиза старалась дышать ровно, но лёгкая дрожь вырывалась наружу, несмотря на все её старания. В машине разливался мягкий полумрак, и её попутчик, сидевший за рулем, изредка бросал сочувствующие взгляды в её сторону, понимая, что сейчас лучше всего просто быть рядом и молча поддерживать её присутствием. Она устала и донимать ее расспросами не время. Все потом.

Остановились они в тихом уголке частного сектора. Вокруг раскинулись аккуратные домики с ухоженными садиками, где редкие фонари отбрасывали теплый свет на тротуар. Как только машина затихла, из одного дома, стоявшего чуть вглубь от дороги, вышла женщина. Она была одета в тёмный халат, а её волосы небрежно заколоты, словно она отвлеклась от домашних дел. На её лице было трудно определить возраст — то ли опыт прожитых лет, то ли спокойствие, кажущееся вечным.

Подойдя к калитке, женщина остановилась, и, как только пассажиры вышли из машины, её глаза округлились от удивления. Увидев Лизу, она в ужасе всплеснула руками и в этом движении было всё — и потрясение, и мгновенное сочувствие. Ветер мягко шевелил края её халата, а тишина ночи вновь окутала улицу, нарушаемая теперь лишь их взволнованными голосами и тихими всхлипами Лизы.

- Боже, деточка, эк тебя помотало, миленькая!

Она бережно обхватила Лизу за плечи и повела в дом.

— Вот тебе тапки, не сбивай ноги попусту. Стой тут, - женщина открыла большой советский шкаф и достала с верхней полки пару полотенец.

- Пойдем, помогу тебе помыться, грязная как анчутка

, - слова женщины были пропитаны теплом, в них не было ни осуждения, ни злости, что незнакомая девушка свалилась им на голову посреди ночи со своими проблемами.

В ванной она помогла Лизе снять футболку и ахнула, увидел укус на животе.

- Деточка, - разглядывая укус, прошептала пораженная хозяйка.

Лиза стояла с самым несчастным видом.

- Я сейчас принесу зеленку, обработаем и помоешься, как сможешь. Если нужна моя помощь, я помогу. Потом ужинать и спать, кажется у тебя был тяжелый день.

Лиза была благодарна женщине за то, что она не задавала вопросов.

После обработки раны Лиза отказалась от помощи с приемом душа и женщина тактично удалилась.

Болело все, что могло болеть. Помывшись, как смогла, Лиза вытерлась пушистым полотенцем и надела халат, предоставленный хозяйкой. Старый, выцветший от частой стирки, но опрятный болтался на Лизе мешком.

Хозяева сидели на кухне, откуда доносились их приглушенные голоса. И невероятный аромат жаренной картошки. Желудок снова свернул спазм. Аккуратно ступая, Лиза прошла на кухню. При ее появлении хозяева тут же смолкли. Первой нарушила неловкое молчание хозяйка.

- Ну что же ты встала в проходе? Я уже наготовила, садись за стол, - засуетилась она. Николай тоже подскочил со стула, уступая ей свое место. Лиза села.

- Давай, давай, дочка, налегай! Вон тощая какая, ребра да масла торчат, - улыбнулся он.

Анна Павловна с удивительной ловкостью накрыла на стол. Каждое её движение было точным и уверенным, как у человека, который всю жизнь посвятил созданию домашнего уюта. Перед каждым из них оказалась тарелка с аппетитной, дымящейся жареной картошкой, золотистые ломтики которой источали аромат, способный разбудить аппетит даже у самого сытого гостя. Рядом она поставила свежие, сочные помидоры и огурцы, нарезанные аккуратными кружочками, словно сам сад радовался возможности поделиться своими дарами.

Маринованные грибы покачивались в маленькой мисочке, искрясь в свете лампы и излучая тонкий аромат укропа и чеснока. Рядом с тарелками стояла корзина с хлебом — его тёплый запах мгновенно наполнял комнату, напоминая о том, что заботливые руки вымесили это тесто. Хлеб выглядел необыкновенно аппетитно, его корочка была ровной, янтарного цвета с хрустящей, но мягкой сердцевиной. Всё это создавалось ощущение искреннего гостеприимства, когда каждый кусочек пищи казался пропитанным любовью и душевным теплом хозяйки.

Когда все сели за стол, хозяйка перекрестила стол, себя, повернувшись к образам в углу и наигранно-сурово посмотрела на Лизу.

- Ешь давай, не заставляй кормить тебя с ложечки, как маленькую.

- Простите, я не могу есть, - крутя вилку в руках, тихо сказала Лиза.

- Что так? – удивились хозяева.

Лиза дважды глубоко вдохнула и выпалила:

- Порча на мне, не могу ничего есть. Вся еда со вкусом гнили, даже самая аппетитная.

Хозяева переглянулись.

- Ты попробуй, совсем немного. Если не понравится, никто тебя не заставит, Николай участливо похлопал Лизу по руке.

Без особой надежды девушка подцепила кусочек картошки на вилку и поднесла к носу. Невероятный аромат любимой жаренной картошки приятно щекотал ноздри. Закружилась голова.

Аккуратно положив картошку в рот, Лиза раскусила ее зубами. Невероятно вкусно! Вкусно! Ни вкуса гнили, ни порченности, только вкус, любимый с детства. Лиза набрала полную вилку и запихнула в рот. Издав протяжный стон наслаждения, она потянулась за хлебом.

- Ну вот, - усмехнулся Николай, хотя в глазах читалась лишь тревога, - говорил же, моя Аннушка мастерски готовит.

Лиза с жадностью запихивала в рот всё, что было на столе, будто боялась, что в следующий миг всё это исчезнет, как сладкий мираж. Её руки работали быстро и ловко, не останавливаясь ни на секунду, как если бы всему этому угощению был отпущен короткий срок существования. Усиленно пережёвывая каждый кусочек, она иногда давилась и кашляла, но её желание насытиться было настолько сильным, что остановиться она не могла.

Анна Павловна и её муж тихо сидели напротив, с пониманием наблюдая за этой сценой. Они обменивались взглядами, полными сочувствия и теплоты, осознавая, как важно для Лизы это мгновение утоления голода. Словно ведомые каким-то невидимым этикетом сострадания, они не произнесли ни одного слова, лишь наблюдали за тем, как еда исчезает с тарелок.

Наконец, когда на столе не осталось ни крошки, Лиза откинулась назад, тяжело выдохнув. Она чувствовала себя теперь не только переполненной, но и несколько растерянной, как будто только что завершила важное, но изнурительное путешествие. В этот миг она заметила тихие, но внимательные взгляды хозяев, устремлённые на неё с другой стороны стола. Смущение волной захватило её, и легкий румянец залил щеки. Лиза ощутила себя неловко, словно забыла о манерах и в первый раз спохватилась о том, что её так внимательно и доброжелательно принимали в этом доме.

- Извините пожалуйста, - принялась она извиняться, но ее остановили.

- Что ты, деточка, что ты! Кушай, набирайся сил, все правильно. Чайку хочешь? У меня и булочки есть, вчера пекла, с яблоками.

- Хочу, - кивнула Лиза.

Когда Анна Павловна налила всем чай, Лиза прочистила горло и села ровно на стуле.

- Я хотела сказать вам спасибо. Вам, Николай, что вытащили меня тогда на озере. И сейчас не бросили меня на улице. И вам, Анна Павловна, за ужин, за заботу. Я очень давно не видела таких отзывчивых и добрых людей. Честно говоря, я думала таких уже нет. Я знаю, что у вас много вопросов. Я готова вам рассказать. Только не перебивайте. Пожалуйста.

Никто из хозяев не проронил ни слова.

Лиза глубоко вдохнула, сжала ладони в кулаки. Николай положил руку поверх ее кулачка.

- Не переживай, мы не осудим.

Лиза выдохнула и рассказала хозяевам все- без утайки, без прикрас. Периодически Анна Павловна охала и тихонько крестилась, Николай задумчиво причмокивал, но девушку не перебили ни разу.

- И когда Николай позвонил, я уже не сдержалась. Столько всего свалилось, что я просто не выдержала.

Анна Павловна мягко встала из-за стола, её стул издал лишь едва слышный скрип. Быстрым шагом, но с какой-то особенной лёгкостью она направилась в соседнюю комнату, где, на мгновение задержавшись, принялась искать что-то важное среди множества аккуратно сложенных вещей. Вернувшись, она держала в руке небольшой нательный крестик, который висел на простой, но крепкой веревочке. Крестик был скромным.
— Держи, — сказала Анна Павловна с тихим, но твёрдым голосом, протягивая крестик Лизе, — дочке покупала, хотела отправить с посылкой, но тебе, видать, нужнее.

В её словах чувствовалась не только забота, но и понимание, что в жизни иногда встречаются моменты, когда именно такие символы могут дать человеку поддержку. Лиза аккуратно приняла этот дар, ощущая его лёгкий холод в руках, который мгновенно согревался от её тепла.

Не раздумывая ни минуты, она тут же надела крестик на шею, и он уютно улёгся на её ключицах, словно всегда принадлежал ей. В этот момент она почувствовала, как на её плечи мягко опустилась невидимая, но ощутимая защита, которая согревала её изнутри и придавала уверенность. Это был миг, когда она позволила себе быть уязвимой и одновременно защищённой.

- Что же делать с тобой, дочка? – задумчиво сказал Николай.

- Я сама не знаю. Мне гадалка говорила пирог испечь и на кладбище отнести, но предупредила, что поможет только если свечка будет ровно гореть. А она вот так…, - не договорив, девушка опустила голову, - и срок заканчивается завтра.

- Давай поступим так, - Николай сложил руки на столе, сцепив их в замок, - завтра с утра пойдет к отцу Станиславу в наш приход, спросим у него совета, как быть. А сейчас все по койкам – ночь скоро, все устали и перенервничали.

Постелили Лизе в маленькой комнате. После переезда дочери ее использовали как кладовую и хранили там сезонные вещи. Николай все вытащил, Анна Павловна застелила свежее постельное и, пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по комнатам.

Постепенно наступила тишина, накрывающая дом, словно мягкое одеяло. Лиза невольно задержала дыхание, позволяя волнам спокойствия медленно окутывать её.
Впервые за последние дни она ощущала эту блаженную тишину. Словно ветер унес весь шум и суету, оставляя только чистый звук собственного дыхания.

Снаружи лунный свет пробивался сквозь занавески, создавая мягкие тени, танцующие на стенах, и в этом свете она ощущала себя в безопасности, словно опять вернулась в детство, где об этом лишь мечтала.

Лиза вдруг поняла, насколько важно это состояние. Она сжалась в клубок, стараясь запомнить каждую мельчайшую деталь: едва уловимый запах трав, который, казалось, пробивался из величественного сада за окном, ощущение мягкости подушки под головой и прохлады простыней, шуршащих при каждом движении. В перерывах между тишиной в её сознании звучали мелодии исчезнувшего мира, той жизни, которая была до проклятья – будто она была в другой Вселенной, существовавшей так давно, что воспоминания о ней превратились в легкие призраки.
Эти мысли играли в её голове, пока она пыталась перенести свое сознание в то время, когда всё казалось ясным и простым. Каждый вдох напоминал ей, что спокойствие — это дар. Её тело постепенно расправляло напряжённые мышцы, отпуская накопившуюся тревогу и усталость, выпуская их в неслышный эфир. Она начала чувствовать, как страх, как старая одежка, отходит на второй план, оставляя пространство для покоя.
И в этот единственный миг Лиза ощутила, что душа её, словно цветок, медленно распускается, позволяя нежному свету пронизывать её изнутри. В тишине не было ни страха, ни тревог, только она сама и тихий шёпот души, где переплетались несбывшиеся мечты и надежды на то, что завтра будет лучше. Каждое мгновение, проведённое в этой тишине, напоминало ей, что жизнь — это как златистый песок, который можно найти даже в тенистых уголках сердца. Наступила ночь, которую она ждала долго, и в этом мгновении тишины Лиза наконец нашла себя.

Скоро из соседней комнаты донесся легкий, мерный храп. Под него Лиза и уснула спокойным, безмятежным сном.

Глава 17

Проснувшись, Лиза сначала медленно открыла глаза, и первая волна свежести, пробравшись сквозь настежь открытое окно, нежно касалась её щеки. Эта, казалось бы, мелочь была почти магической, напоминая о том, что вокруг все живое, каждый лоскуток природы ждал её пробуждения. Счастье расползалось по её телу, как теплый поток, заполняя каждый уголок радостью, как утренний туман, струящийся сквозь поля.

Она нырнула в уютные одеяла, тихо потянувшись, позволяя своему телу растянуться, словно уставшая вьючная лошадка, разминающая ноги после долгого пути. Вдыхая аромат свежей земли с ароматами скошенной травы и диких цветов, она осознала, как будто весь мир, который так беспокоил её в последние дни, рассосался за пределы этого деревенского уюта. Каждый вдох напоминал ей о волшебстве простоты — теплого хлеба, который её бабушка пекла с любовью, о чистых, струящихся ручьях, о том, как легкий ветерок играл непослушными волосами.

Лиза выскочила из постели и шагнула по холодному деревянному полу, и то ли от свежести утра, то ли от радости, её сердце трепетно заколотилось. Она подошла к окну и мир вокруг развернулся в непревзойденные картины: за окном раскинулся зелёный луг, как живописная ладья, в которой плыли яркие цветы, а вдалеке верхушки сосен весело играли с нежными облаками. Птицы напевали свою утреннюю песню, а ветер нежно шептал, поздравляя её с пробуждением.

Не особо торопясь, Лиза вымыла миску после жженой травы, переложила розы из ванной в таз и приняла душ. Бодрости и чистоты это не прибавило, сколько она не терла себя губкой с дорогим гелем для душа. Казалось, что вонь квартиры пропитала насквозь и ее. Воспользовавшись дезодорантом и ароматическим спреем для тела, Лиза понюхала кожу рук – запах остался, но был значительно слабее.

Просушив волосы феном и натянув первое попавшееся из шкафа, она даже не посмотрела на себя в зеркало. Ей не нравилось то, что она там видела. Грязные вещи даже стирать не хотелось. Она просто собрала их в мусорный пакет и поставила на выходе из квартиры.

- Пришло время исправлять свои ошибки, - сказала Лиза вполголоса сама себе.

Сев за стол, девушка набросала короткий список дел.

Пункт первый – купить мобильник, взамен утопленному.

Вторым пунктом она обозначила восстановление сим-карты. Ей, собственно, не важна была основная масса людей, имеющих этот номер. Мама тоже не проблема – ее номер Лиза помнила наизусть. Подруги? С ними можно списаться в социальных сетях. Только ради одного человека она хотела это сделать – ее спаситель на озере. Добродушный, усатый дядька излучал невероятное тепло и уют. У него добрые, глаза, светящиеся теплом и светом, такие могли бы согреть даже в самый холодный день. Его щеки, слегка поросшие легкой серебристой щетиной, придавали ему вид опытного собеседника, готового выслушать и поддержать. Каждый жест его руки, когда он легонько поворачивал рулевое колесо, был полон уверенности — он знал, как вести не только машину, но и судьбы людей, окружавших его.
Запах свежего хлеба и сладкого чая, исходивший от него, словно шёл из уютной деревенской кухни, где готовят с любовью и душой. Его голос, низкий и глубокий, был мелодией для ушей — обволакивающей и умиротворяющей, как тихий шёпот ветра между деревьями. Он говорил неторопливо, с той размеренной мудростью, которую могут себе позволить только те, кто не спешит по жизни и ценит её мелочи.
Когда она диктовала ему номер, в её душе закипело желание не просто узнать этого человека лучше, но и разделить с ним что-то большее. Он невольно напоминал ей о покойном отце, с его неизменной доброй улыбкой и поразительной способностью находить радость в простых вещах. Вспоминая, как по утрам они вместе сидели за столом и баловались щедрыми кусками домашнего сала с черным хлебом, она почувствовала сильное душевное влечение к этому уютному дядьке.

«Я хочу познакомиться с его женой», — прокралась мысль. Собранные с заботой и любовью грибы - звучало как настоящая кулинарная находка, а Брянское сало, вырисовывающееся в её воображении, не оставляло шансов не пойти к ним в гости. Это была не просто еда, а олицетворение домашнего уюта и традиций, связующих поколения. Она понимала, что в этом доме её ждало нечто большее, чем вкусные блюда — там бы её окружала та забота и поддержка, которые она так привыкла видеть в глазах своего отца.

Третий пункт был подчеркнут – вернуть шестьсот тысяч.

Четвертый и пятый она объединила – не забыть паспорт и купить продукты.

В большом торговом центре у дома было все, что необходимо. В одной из уютных ниш на первом этаже разместился небольшой салон связи. За стойкой, украшенной логотипами известных брендов, стоял молодой улыбчивый сотрудник, чье лицо светилось приветливостью. К нему не было длинных очередей, а процесс восстановления сим-карты не занял более пары минут.

Перевод такой крупной суммы она решила оформить из дома, пользуясь личным кабинетом на сайте. Так спокойнее.

В супермаркете, особо не думая, набросала в корзину первые попавшиеся продукты: яблоки, хлеб, молоко и макароны, яйца. На кассе автоматически оплатила покупки, и, не поблагодарив продавца, поторопилась домой.

Взбив омлет, вылила его на сковородку и села за ноутбук. Со своего счета перевела на счет, указанный в смс почти все, что у нее было. Остаток составлял пятнадцать тысяч рублей.

- Добро пожаловать за черту бедности, - горько усмехнулась Лиза, - ты пришла к тому, от чего бежала.

Когда пришло оповещение, что деньги списаны, Лиза отправила смс: «Простите». Через пару мгновений пришло ответное сообщение: «Берегите себя».

Лиза набрала маме.

- Доченька, наконец-то! Я тебе звонила, ты так долго была недоступна, я уже начала переживать. С тобой все хорошо? – взволнованный голос матери не вызывал обычного раздражения.

- Я телефон случайно его утопила, вот сейчас новый купила и сразу звоню.

- Ну слава Богу, - облегченно выдохнула мама.

- Мам, - Лизе очень хотелось рассказать матери обо всем, что произошло, хотелось выплакаться, хотелось ее защиты, но она не могла себе позволить так волновать ее, - Мамуль, как ты? Как у тебя дела?

Женщина заметно смутилась.

- Да, в целом, хорошо. Дочь, у тебя точно все хорошо?

Лиза смахнула выступившую слезу.

- Конечно, просто мы обычно так мало говорим, вот и хотела узнать – как ты?

- Ты просто всегда так занята, торопишься, спешишь, не буду же я тебя отвлекать. А я что, я ничего. Давление немного беспокоит. Как прихватит, я таблеточку выпью, прилягу и отпускает потихоньку. А так хорошо все.

Прижав телефон плечом, Лиза переложила ароматный, поджаренный омлет на тарелку.

- Мам, давай я поужинаю и перезвоню тебе, ладно?

- Конечно, дочь. Спасибо, что позвонила.

Лиза нажала отбой. Приятно иногда поговорить с мамой просто так, ни о чем.

Отрезав кусочек, Лиза сунула его в рот и тут же выплюнула. Вкус оказался отвратительным. Она аккуратно понюхала блюдо, не заметив ничего странного. Яйца вроде не протухшие, второй кусочек оказался таким же на вкус. Отодвинув тарелку, Лиза в отчаянии положила голову на стол. Неужели это из-за чертовой порчи она не может есть? Мороженое казалось на вкус гнилой рыбой, омлет тоже отвратителен. Есть его абсолютно невозможно. Желудок издал урчание, подобно зову умирающего кита. Может попробовать конфеты, принесенные клиенткой? Какая никакая, а все же еда. Распечатав коробку, Лиза аккуратно коснулась конфеты сначала языком, потом откусила маленький кусочек. Обычный шоколадный вкус. Быстро засунув всю конфету в рот, она зажмурилась и принялась быстро жевать. Вкус не изменился, такой же приятно-шоколадный и вкраплениями молотых орехов, каким и должен быть. Сунув в рот сразу три конфеты, Лиза распечатала бутылку шампанского.

- А что? Почему бы и нет, - немного повернув голову в сторону, где обычно лежала Багира, оправдывающимся тоном сказала Лиза - такой стресс, могу я себе позволить?

Переместившись в комнату и удобно устроившись на кровати, она потянулась к бокалу с шампанским, который остался на прикроватной тумбочке. Золотистые пузырьки всколыхнули её мрачные мысли, но это чувство лёгкости быстро сменилось на головокружение. Мир вокруг словно расплывался в серых тонах.

Громко зазвонил телефон. Лиза, слегка вздрогнув, взглянула на экран - "Екатерина клиент". Ей не хотелось общаться. Она не была готова к очередной порции эмоций, которыми наполняла её жизнь эта женщина. Она в принципе не готова вообще ни к каким эмоциям.

- Алло, Ираидочка, добрый день! Я нашла деньги, у меня вся сумма на руках! Когда сможем начать? Мне к вам приехать?

Лиза смотрела в одну точку, не находя слов. Весь её внутренний мир был затянут тёмной пеленой.

- Потратьте их на что-нибудь полезное, Кать, - произнесла она почти механически, бесцветным голосом.

- В смысле? - удивлённо спросила Екатерина. Паника в её голосе была слышна даже на расстоянии. - А как же порча?

Слово "порча" пронзило Лизу горячей иглой. Она вспомнила, как Екатерина приходила к ней, полная тревоги и страха, ищущая помощи. Но сама Лиза сейчас была как истощённый сосуд - в ней не осталось сил.
— Нет у вас никакой порчи, я вас обманула. У вас всё хорошо, и будет хорошо. Всего доброго, - произнесла она и положила трубку, как будто сбрасывая с плеч тяжёлую ношу, но самого облегчения все же не пришло.
Ощущение опустошения накрыло её с головой. Лиза больше не могла тянуть этот комок лжи, который связывал её с реальностью. Она снова отвела взгляд на пустоту комнаты — после такого разговора мир казался ещё более бессмысленным.
Шампанское ударило в голову быстрее и сильнее, чем обычно и уже скоро, когда шампанского оставалось еще половина, девушка посапывала в положении полусидя, не выпустив бутылку из рук.

Глава 15

Пить хотелось неимоверно. Лиза попыталась облизать губы, но слюны не было совсем, и она только провела сухим языком по потрескавшимся губам. Тягучая головная боль была глухой и далекой. Она пыталась открыть тяжелые веки, но удалось ей это не с первого раза. Застонав, взялась за голову. Вокруг было темно, неужели она проспала до самой ночи? Встать никак не удавалось и Лиза, обнаружив себя на полу кухни, облокотилась спиной о стену. Тяжелая голова тут же упала на руки и новый приступ боли заставил ее застонать. Схватившись за виски, Лиза глубоко вдохнула, попутно борясь с накатившим приступом тошноты, моментально загорчившим в горле. Надо вызвать скорую, обычное обезболивающее не справится с таким острым похмельем. Сейчас, она посидит еще минутку и попробует найти свой телефон. Еще одну минуточку. Пусть приступ немного ослабнет.

Неожиданно Лиза замерла. Из глубины квартиры раздался странный шлепок — звук, который мог бы показаться безобидным, если бы не его непрерывное, настойчивое повторение. Такой шум бывает, когда хозяйка с силой бросает сырое филе на стол, но сейчас, в этом мрачном и зловещем моменте, он звучал куда более пугающе. Лиза вытянулась по струнке, её сердце забилось в груди.

Она прислушалась, в напряжении затаив дыхание, а её чувства обострились до предела, словно она оказалась в сердце густого леса, где каждый шорох мог означать опасность. Несколько секунд абсолютной тишины наполнили комнату странной атмосферой, а затем — снова шлепок. Каждое повторение вгоняло дрожь в холодные жилы Лизы, сковывало не только её тело, но и разум, погружая его в бездну тревоги.
Словно нечто невидимое, но осязаемое, приближалось к ней. Шлепки повторялись всё чаще, их ритм становился всё более настойчивым, двигаясь по направлению к кухне, где среди привычных бытовых предметов царила идиллическая тишина. Она ощущала, как воздух стал плотным, как бы застыв в ожидании. Лиза искала разумное объяснение, но любой логичный ответ разбивался о непроглядный мрак, растворялся в нарастающем ужасе.
Холодный пот выступил на лбу крупными каплями.
Что-то настойчиво приближалось, и она не могла понять, насколько близко это. С каждой секундой пространство вокруг становилось все более замкнутым.

- Что делать? – в ужасе метались мысли, - где телефон? Вызвать полицию, срочно! Блин, да где же этот чертов телефон? А может лучше заорать? Так надежнее. Соседи услышат и сами вызовут полицию. А грабители могут испугаться и убежать.

- Ага, - тут же спорила она с собой, - или убьют тебя еще быстрее, чтоб не орала. Что делать? Здесь даже спрятаться негде, разве что лезть под стол.

Шлепки приближались, каждый из которых бил по нервам, заставляя дыхание сбиваться и руки мелко дрожать. Превозмогая острую головную боль, Лиза оторвалась от стены и попятилась спиной вперед, по памяти выстраивая путь к столу. Она боялась оторвать глаза от коридора. Боялась увидеть того, кто сейчас покажется там. Здравый смысл говорил ей, что это воры, но что-то внутри отчаянно этому сопротивлялось. Чем же они тогда так странно шлепают?

Когда Лиза заползла под стол, шлепки, уже раздававшиеся практически в коридоре, прекратились. Она изо всех сил напрягала зрение, стараясь даже не моргать – боялась увидеть своих незваных гостей, но пропустить их появление тоже было страшно. Наступила тишина. Абсолютная.

Тишина бывает разной. Эта была тяжелой, пугающей. Создавалось впечатление, словно ты находишься на большой глубине, в кромешной темноте, не понимая, где верх, а где низ. И единственное, что ты слышишь в этой глухой бездне – биение собственного сердца.

Капля пота, прокатилась по лбу и упала на ресницы. Лиза дернулась и дважды моргнула. Тут же из коридора донеслись звуки возни. Тяжелый, глубокий выдох и шлепок. Напряженные нервы не выдержали, и резкая дрожь передернула все тело. Когда нечто появилось в коридоре, Лиза оцепенела, не в состоянии даже закричать.

Глубокая старуха в драных лохмотьях смотрела на нее ненавидяще. Длинные, сбившиеся в колтуны волосы, свисали неопрятными паклями. Старческая, морщинистая кожа свисала на лице и руках, одежда, больше похожая на драный мешок едва прикрывала тощие ноги, полностью покрытые пигментными пятнами. Держа что-то в руках, старуха, не сводя глаз в Лизы, сделала неуверенный шаг вперед. Еще один. Ноги ее дрожали в коленях, каждый шаг давался старухе с огромным трудом. Еще шаг. Еще. Она уже почти дошла до стола и кислый запах старого тела, смешанный с запахом пота и кошачьей мочи, резал Лизе нос.

Остановившись, старуха глубоко выдохнула и бросила из рук что-то вперед себя. Лиза поняла, что за звук она слышала.

С теплым шлепком на пол приземлились внутренности старухи. Ее зловонные кишки змеями расползлись по полу перед Лизой. Не в силах даже закричать, девушка лишь поджала ноги.

Сипло вдохнув и снова тяжело выдохнув, старуха сделала два больших шага вперед, оказавшись рядом со столом. Встав рядом с кучей кишок, старуха задрала драные лоскуты, когда-то бывшими одеждой и перед глазами Лизы предстал сильно заросший лобок и вспоротый живот, из которого брали начало кишки, змеившиеся по полу. Лиза в ужасе закрыла рот рукой. Старуха, схватившись за край стола, наклонилась и посмотрела прямо на Лизу.

- Что, - скрипучим голосом словно прорычала старуха, - не нравится?

Мерзко захихикав, старуха, не сводя глаз с Лизы, положила вторую руку себе на лобок и затолкала в себя пальцы. Глаза Лизы расширялись все больше. Она наблюдала, как рука старухи все глубже погружается в ее лоно. Сантиметр за сантиметром, с тошнотворным чавканьем, рука погрузилась по локоть, и старуха потянула ее назад. Лиза не успела моргнуть, как рука старухи сунула ей под нос кусок гнилого мяса.

— Это твоя душа, - зловеще скрипела старуха, — это твоя натура.

Оцепенение спало, и Лиза заверещала, надрывая пересохшее горло. Щелчок, темнота, забвение.

Сознание Лизы проснулось еще до того, как она открыла глаза. Распластавшаяся на полу девушка не шевелилась, напрягая слух. Тишина. Открыв глаза по очереди, она выдохнула. Скорее обреченно. Она понимала головой, что сейчас старухи нет. Наступил день, а значит все потусторонние страшилища ушли. Но также она четко помнила, что к той клиентке они приходили днем и со страхом ждала этого часа. Но как старуха попала? Лиза ведь выполнила все рекомендации, натерла все пороги, преграждая им путь. Тяжело поднявшись, она прошла в коридор, уже не оглядываясь по сторонам, взяла высохшую сумочку и вытащила свечу. Как она могла о ней забыть? Гадалка четко сказала – прожечь, как только вернешься домой. Но Лизу тогда пригласил на свидание Сергей и она совсем забыла. Может ничего страшного не произойдет, если она сделает это сегодня?

Поставив свечу в низкий стакан, она подожгла ее и села напротив. Поначалу свеча горела спокойно, и ее пламя мерцало ровно и уверенно, будто наслаждаясь своим собственным теплом. Но вскоре пламя затрепетало и будто ожило, начав играть и танцевать на фитиле. Оно то устремлялось вверх, то замирало, словно пойманное невидимым ветром. Постепенно свеча начала коптить, и из верхушки пламени потянулся тонкий, извилистый черный дымок, похожий на миниатюрную змею, поднимающуюся к потолку.
Вдруг с треском от пламени стали отрываться крохотные искры, разлетаясь по воздуху, как крошечные светлячки, родившиеся в самом сердце огня. Они кружились вокруг свечи, прежде чем исчезнуть без следа. В один из таких моментов фитиль свечи неожиданно раскололся на две части, но это не помешало пламени продолжать гореть единым целым. Пламя, будто объединившее разорванное сердце фитиля, продолжало свой строгий и величественный танец, завораживая своим непрерывным движением.

Лиза наблюдала за диким танцем свечи неподвижно, только слезы катились по щекам.

«Если свеча будет чадить, значит поздно уже. Ни я, ни господь Бог тебе не поможет» - вспомнила она слова гадалки.

Не дойдя и до середины свечи огарок от фитиля отвалился, а на самой свече натекли оплывы и длинные тянущиеся вниз сталактиты.

Лизе казалось, что в эту минуту краски начали пропадать. Все вокруг, включая ее саму, приобретало серые оттенки, поглощая яркость и свет. Стало трудно дышать. В голове пульсом билась мысль – нужно что-то делать! Нужно бежать, нужно исправлять! Но импульс не доходил до тела, словно ее охватил эмоциональный паралич. Все виделось смутно, как сквозь грязное стекло, в ушах зашумело. Нет, чтобы она сейчас не предприняла, все без толку. Ее судьба решена. Что ей делать? Спасения она не видела. Уже завтра все закончится. Нужно только дождаться. А может не ждать? Интересно, что будет, если она наложит на себя руки?

- Сыграть на опережение, - без тени улыбки негромко проговорила Лиза, — вот они удивятся. Или будут рады, что работу сделала за них?

Девушка подняла голову к потолку:

- Эй, уродцы, помочь вам или заставить выполнять работу по полной?

Тишина. Живот больно скрутило от голода, но Лиза проигнорировала. Есть она не могла. От головной боли казалось, что ее мозг опутан раскаленной металлической проволокой, которая сжимается все сильнее, озноб бил отощавшее тело до судорог, шелушащиеся пятна уже покрывали не только бедра, а распространились по всему телу и вызывали жуткий зуд. Девушка беспрерывно чесалась, разодрав некоторые места до крови.

Нагноившийся палец не проходил, а наоборот увеличился в размерах, приобретя иссиня-черный оттенок и при каждом прикосновении боль прошибала до плеча.

Лежать. Я хочу зарыться в одеяло и просто лежать. Пусть будет, как будет. Борясь с головокружением, держась за стены, девушка дошла до постели, рухнула в нее и с головой укуталась в одеяло. Сил не было ни на что. Как и желания. Телефон разрывался звонками и смс, это страшно раздражало, но Лиза неподвижно лежала под одеялом, бессмысленно глядя в одну точку. Спать хотелось страшно, но сон никак не шел. Вспомнился фильм о второй мировой войне, где фашисты пытали пленных солдат отсутствием сна. Точнее они давали им спать, но не более двадцати минут.

- Мои мучители хуже фашистов, - шевельнулись губы, - хотя есть ли между ними вообще разница?

Пролежала Лиза до самого вечера. Если бы не острое желание пить, то она не вставала бы совсем. Завернувшись в одеяло, как в плащ, еле передвигая ногами, пошла на кухню.

Когда она поравнялась с дверями ванной, по ней что-то очень сильно ударило изнутри. Лиза замерла лишь на секунду и пошла дальше. Страха уже не было. Словно она использовала весь лимит и теперь превратилась в пустую оболочку без каких-либо эмоций.

Попив, Лиза поставила стакан на стол. Но толи она поставила его слишком близко к краю, толи его кто-то столкнул, уже через секунду стакан упал на кафель, разбившись на мириады мелких осколков.

- Красивый был стакан, - Лиза взяла со спинки стула полотенце для рук и бросила поверх осколков, чтобы пройти, не поранив ступни.

В комнате стало заметно холоднее. Даже одеяло не помогало согреться. Казалось, что помимо явного понижения общей температуры, ей периодически дули в затылок холодных воздухом.

Квартира жила своей жизнью. Из-под кровати доносились непонятные шорохи, звуки копошения и писки, словно там крысиное гнездо.
Стены начинали дышать — Лиза целиком ощущал пульсацию, едва различимую, будто квартира была самой большой живой клеткой. Из углов темной комнаты вытягивались тонкие тени, напоминающие зловеще извивающихся змей, их движения ускользали из поля зрения всякий раз, когда она пыталась сосредоточить на них внимание.
Хлопки и шаги в коридоре повторялись все чаще до тех пор, пока не превратились в один бесконечный, приглушенный шумовой поток. Он становился тяжелее и гудящим, как будто к ушам прикладывали старинные часы с раскачивающимся маятником, счет времени которых неразборчив и бессмысленен.
Часто она слышала еле различимый шепот, исходящий, казалось, из стен, напоминая тихие, зловещие заклинания. Коробки с вещами перемещались сами по себе, их содержимое будто бы пыталось сбежать из плена картонного одиночества. На зеркалах время от времени проступали странные отпечатки, как будто кто-то изнутри пытался выбежать наружу, искаженные черты проявлялись в их мрачной глубине, погружая в лавину неосуществимых кошмаров, от которых невозможно избавиться.
Квартира, казалось, дышала, шептала и следила, заставляя чувствовать себя заложником собственных стен.

Лиза прикрыла глаза. Пусть делают, что хотят – шумят, разговаривают, разбивают, пусть хоть разнесут все здесь к чертовой матери. Только ее пусть не трогают, она хочет просто лежать. Словно проклятое облегчение, она снова ощутила приближающееся предчувствие опасности.

С каждой новой волной звуков её понимание реальности расплывалось, а окружающее пространство наполнялось давящей тяжестью. Все эти шумы становились симфонией безумия, зловещий восторг которой заполнял её сознание, и она снова почувствовала, как холод пробирает её до самых костей. В этой беззащитной позе, лёжа, Лиза надеялась, что невидимые силы, терзающие её собственный мир, не коснутся её души.  Она хотела в этот момент быть не более чем тенью на полу, частью этого безумства, чтобы не ощущать остроты пустоты, которая разбивала её на осколки.

Её тело словно растаяло в воздухе, превращаясь в ничто, не имеющее ни формы, ни веса. Лиза поняла: может, именно в этом покое, погруженном в отчаяние и заключается её выживание. Закрывая глаза и нарушая покой своих мыслей, она пыталась войти в особый мир, где все звуки были простыми выбросами молчания, где лишь тишина могла быть её защитой.

Она позволила звукам плавно обвивать её, словно шелковыми лентами, и мир вокруг начал расплываться, слившись с бесконечностью опустошения. Она не знала, что именно ждало её за пределами этой тишины, но сейчас она была готова смириться с тем, что к ней пришло.

Неожиданно входная дверь громко хлопнула и тяжелые шаги направились в сторону спальни. Может сейчас? Лиза не открыла глаза, предвкушая, как сам дьявол или отвратная старуха вцепится ей в горло, высосет остатки жизни и все прекратится. У самого входа в комнату шаги стихли. Несколько мгновений Лиза прислушивалась. Тихо. Абсолютно тихо. Она открыла глаза и провела взглядом по комнате. Рядом со шкафом, уткнувшись лицом в стену стоял человек. Мужчина, по просвечивающей лысине кажется немолодой.

- Ты кто? – без эмоций спросила Лиза.

Молчание. Человек даже не шевельнулся.

- Эй, ты! – громче окликнула его Лиза.

Мужчина чуть заметно дернул правым плечом. Может какой-то алкаш забрался в квартиру в надежде поживиться? Осторожно опустив ноги на пол, девушка сделала неуверенный шаг в его сторону. Еще один. Еще. Он по-прежнему бездвижно стоял к ней спиной. Остальные звуки в квартире затихли, словно притаились. Внизу живота у девушки зашевелилось какое-то странное предчувствие. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, девушка коснулась кончиками пальцев его плеча.

- Эй, - позвала она тихо, - ты кто?

Реакции не последовало, но Лиза подметила для себя – это живой человек, не видение и не дух. Он из плоти и крови. Уже увереннее, она схватила его за плечо, насколько хватило сил и попыталась развернуть.

- Слышь, ты! Пошел на хрен отсюда, алкашина, я сейчас ментов вызову!

Мужчина резко развернулся и схватил Лизу за руки.

Его глаза и рот были грубо зашиты толстой красной нитью, и он силился что-то сказать, но звуки напоминали лишь мычание. Лиза заверещала, пытаясь оттолкнуть урода, но тот повалил ее на пол, придавил всем своим телом и правой рукой крепко вцепился ей в горло. Левой же он принялся дерганными рывками сдирать шов с губ, мыча и брызгая кровью на лицо девушки. Пальцы больно впивались в глотку и кричать было невозможно.

Девушка хрипела и все слабее сопротивлялась. Когда нитка с его рта была сорвана, он наклонился над телом девушки, нервно нюхая ее, как ищейка, похрюкивая и кряхтя. Вот он обнюхал плечо, грудь, ребра, мелко тряся головой, словно все было не то, что он искал.

Но на животе остановился, принюхался, несколько раз прошел носом по кругу и мерзко заклокотал, выдавая звук, похожий на радостный смех. И тут он вцепился ей в живот зубами. Резкая боль пронзила все тело девушки, вспыхнув в глазах красным пятном. Первые секунды ее сковала боль, но следом за оцепенением пришел мощный прилив сил. Лиза забрыкалась, пытаясь сбросить чудовище с себя, но старик вгрызался в ее живот все сильнее, рыча от удовольствия.

Стук в окно. Три ровных, размеренно четких удара снаружи по стеклу. Старик замер и поднял слепую морду, принюхиваясь. Снова три четких удара. Испуг читался на его лице. Казалось он настолько сжался, что стал меньше размером. Отпустив горло Лизы, он заелозил и пополз задом к выходу, клокоча, ворча и издавая еще множество мерзких звуков. Лиза прокашлялась и отползла к кровати. Старик полз как ящерица, только задом наперед. Вот он выполз в темный коридор, завернул за угол и последний раз его глаза блеснули в темноте.

Все еще борясь с кашлем в саднящем горле, Лиза не торопилась подниматься. Она боялась повернуться к окну и увидеть того, кто стучал. В окно. Снаружи. На 4 этаже. И если этот дед так испугался его, то Лиза понимала –  видеть того, кто стучал, ей однозначно не хочется.

Она не понимала, что она чувствует. Кажется, страх все-таки нашел ее и теперь крепко держит в своих объятиях. Но это не тот страх, который испытываешь в обычной жизни, это нечто большее, значительнее. Благоговейный страх.

Теплая ладонь легла на голову Лизы и провела по волосам.

- Душа моя, - низкий, глубокий голос заставил миллиарды мурашек пробежать от затылка до самых пят, - скоро все закончится, потерпи еще немного.

Когда приступ кашля отпустил, и тошнота немного спала, Лиза зажала нос и опрометью бросилась в комнату открывать окна. Из-под двери ванной дым тянулся заметным потоком и стелился по полу.

- Давай, - уговаривала она себя, - последний рывок. Это все равно нужно сделать, соберись!

Пару раз вдохнув у окна, она снова задержала дыхание и, быстро добежав до ванной, схватила миску и сунула ее в раковину, заливая водой.

- Пойду пройдусь, пока проветривается, находиться дома невозможно.

В аптеке Лиза выбрала противовоспалительную мазь и купила бинты. Палец ныл все сильнее, а у края ногтя начал образовываться мешочек с гноем. Попросила фармацевта помочь забинтовать. Девушка нехотя согласилась. Все-таки, пятьсот рублей сумма небольшая, но для некоторых достаточно убедительная.

Куда же ей пойти? Подругам звонить не хотелось. За эти дни ни одного звонка от них не было, ни одного сообщения. Ехать к маме тоже не вариант. Слишком она переживательная женщина – за один только нагноивший палец может загнать ее на полное обследование, запивая нервы валерьянкой. Нет, маму тревожить точно не стоит. Сергей? Тоже нет, не в правилах Лизы было звонить первой мужчине, поэтому девушка купила мороженое у уличного продавца и отправилась в парк. Включив приятную музыку в наушниках, она, не торопясь, шагала по вымощенным дорожкам, окруженных цветущими кустами. Людей в парке было немного, что ей подходило идеально. Столпотворения она не любила, но благодаря редким прохожим и совсем одинокой себя не чувствовала.

Откусив от мороженного, Лиза сморщилась и тут же выплюнула на газон. Мороженное на вкус было прогорклым и отдавало гнилой рыбой.

- Падла, - выругалась Лиза вслух, из-за чего на нее удивленно оглянулись двое прохожих.

- Не покупайте мороженое у входа, - показала она рожок и демонстративно выбросила его в урну, - оно испорченное.

Злилась Лиза недолго. Музыка расслабляла, теплый ветерок и солнце настраивали на расслабляющий лад. Вскоре Лиза вышла к живописному озеру, раскинувшемуся как зеркало под ясным небом, где плавали десятки уток и величавых лебедей, скользящих по водной глади с грацией истинных аристократов. Солнце играло на поверхности воды, отражая золотистые лучи, словно разбросанные волшебные искры, а сам воздух наполнялся ароматом свежести и нежности.
На берегу озера, в порыве радости, носились стайки ребятни, смех и восторг которых сливались в одну гармоничную мелодию. В их азартных глазах сверкали огоньки ожидания, когда они бросали кусочки хлеба в воду, стараясь привлечь внимание больших птиц. Лебеди, с их благородными шеями и поблескивающими перьями, словно королевские особы, уверенно приближались, не проявляя ни капли страха, в то время как утки, со своей игривостью, вечно находили время для шалостей.
Дети, не в силах сдержать свои восторженные крики, протягивали руки с лакомствами, и птицы, склонив головы, охотно брали хлеб прямо из ладоней, не оставляя ни единого кусочка. Эта незамысловатая игра становилась настоящим праздником дружбы, где участниками были как люди, так и природа, взаимно доверяющиеся друг другу.

Лиза, наблюдая за этой радостной сценой, почувствовала, как её сердце наполняется теплым светом, а заботы и тревоги, которые преследовали её в последние дни, на время растворялись в атмосферном волшебстве момента. Озеро стало для неё местом, где можно было вновь ощутить невинность детства, когда невидимые границы между человеком и природой стирались, а каждый миг наполнялся смыслом и легкостью.
Такие моменты безмятежности, когда время замирает, напоминали о важности простых радостей, думала она. Лиза решила, что в следующий раз, когда её жизнь станет слишком сложной, она обязательно вернется к этому уютному озеру, где лебеди и утки будут ждать её, а дети продолжат весело радоваться жизни, словно их детские сердца никогда не познали грусти.

Что-то нежное всколыхнулось в душе, и Лиза прямиком направилась к стайке детей.

- Ребят, а где вы хлеб взяли?

- Вон там, - показал один из мальчишек пальцем на другую сторону озера, - в магазине продается.

- А можем с вами договориться? Я вам дам сто рублей, вы сбегаете купите новую булку себе, а эту мне отдадите?

Мальчишки недоверчиво посмотрели на Лизу.

- И еще 100 рублей сверху, идет? – подмигнув им, Лиза достала из сумки две сторублевые купюры.

Сомнения мальчишек хватило ровно на две секунды. После чего, схватив купюры и сунув Лизе в руки хлеб, они, весело гомоня, побежали на перегонки к магазину.

Лиза улыбнулась им в спину и, оторвав кусочек хлеба, подошла к берегу. Птицы, копошащиеся там, тут же развернулись и, активно перебирая лапками, поплыли к середине озера.

- Наверное быстро подошла, испугала их, - подумала Лиза.

Она бросила первый кусочек в воду. Птицы никак не среагировали. Остановившись на середине озерца, неподвижные следили за ней.

Второй кусочек, третий. Никакой реакции. Лиза начинала злиться. Разрывая хлеб, она все сильнее бросала его, пытаясь докинуть до этих глупых птиц. Те же, в свою очередь, никак не реагировали.

Злость закипала в Лизе, подобно лаве. Поднималась из самого нутра и искала выхода. Девушка все сильней рвала хлеб, все дальше забрасывала.

- Да что еще вам надо, идиоты тупые, - яростно шипела Лиза и, взяв размах побольше, изо всех сил швырнула последний кусок. В плече что-то хрустнуло, и резкая боль пронзила до самой шеи. Ойкнув, девушка прижала больное место второй рукой, выронив маленькую сумочку в воду.

Боль привела в чувство. Лиза гладила плечо и удивлялась приступу ярости. Ну, уплыли птицы, и что тут такого? С чего вдруг это ее так разозлило? Она в принципе никогда не допускала в себе таких ярких вспышек, а тут…

Волны боли пошли на спад, рука уже немного шевелилась.

- Погуляла, блин, - расстроенно оглянулась вокруг девушка в поисках хоть кого-нибудь, кто поможет вытащить ей сумочку из воды. Ни одного человека вокруг, как назло.

Поднявшись с небольшим усилием, Лиза аккуратно подошла ближе к кромке воды, стараясь сохранять равновесие на слегка скользкой от влаги траве. Озеро перед ней расстилалось гладкой, зеркальной поверхностью, отражая кусочки неба и редкие облака, словно кто-то кинул белые перышки на синий шелк.
Её взгляд сосредоточился на ярком пятне сумки, которая упала немного дальше, среди ласкающих берег волн. Она лежала на небольшом расстоянии от неё, игриво покачиваясь на воде, словно дразнила свою хозяйку. До сумки можно было дотянуться, но для этого нужно было сделать в шаг в холодную воду, и Лиза знала, что белоснежные, дорогие кроссовки немедленно потеряют свою первозданную чистоту.

Неохотно она наклонилась, аккуратно развязала шнурки и сняла кроссовки, заботливо оставив их подальше от воды на сухом пятачке земли. Ветер слегка развевал её волосы, и она почувствовала лёгкую прохладу, от которой кожа покрылась мурашками. Лиза присела на корточки и опустила ноги в воду, поражённая её пронизанной свежестью. Вода была прохладной, обнимала её ноги нежно и мягко.
Сделав глубокий вдох, чтобы согреться внутренним теплом, Лиза осторожно двинулась к сумке, каждый шаг отдаваясь в теле лёгкой дрожью от прикосновения воды.

Наклонившись, Лиза опустила руку в воду и взяла сумочку.

- Телефону, наверное, хана пришла, - успела подумать Лиза до того, как ее за руку что-то схватило.

Обхватив запястье мертвой хваткой, Лизу держали, не давая вытащить руку из воды. Страх пришел не сразу, но уже через несколько секунд, когда появилось осознание, обуял девушку с головой. Она истерично дергала рукой, упираясь ногами в дно. Ноги уходили все глубже в песок, но хватка не ослабевала. Еще секунду назад полностью прозрачная кромка воды, сейчас была абсолютно черной, с резким запахом гниения и сырости и казалось, что ежесекундно она становится еще темнее, глубиннее, будто там собираются и пульсируют живые тени. Запястье сжимала чья-то рука, лишая возможности вырваться, и сердце от ужаса пропускало удары.
Лиза металась, как пойманная рыба, дергала рукой, отчаянно стремясь освободиться. Каждый её шаг, каждое движение было медленно и мучительно. Ноги уходили всё глубже в рыхлый песок, который, как будто пытался захватить девушку.

- Помогите! – закричала Лиза во все горло, - Помогите! Пожалуйста!

Ее крик разносился по пустынной набережной. Девушка продолжала дергать рукой, слезы накатили на глаза. Неожиданно то, что держало ее под водой, резко и сильно потянуло вниз. Не успев даже вскрикнуть, голова Лизы оказала под водой и только сейчас она поняла, что так крепко ее держало.

Старушечья рука, покрытая трупными язвами и нарывами, обхватила ее запястье. Лиза отчаянно сопротивлялась – дергала ногами, насколько могла, била руками по воде, изо всех сил вытягивала голову, в надежде поднять ее над уровнем воды и вдохнуть. Хватка проклятой старухи была словно стальная. Неожиданно вторая рука схватила Лизу за подбородок и с силой сдавила, не давая поднять голову. Лиза понимала разумом, что там, где она сейчас – очень мелко и под водой находится максимум ее лицо, но дна, которое всего пару минут назад так отчетливо просматривалось, разглядеть было невозможно. Казалось под ней бездна. От нехватки воздуха удары по воде становились реже и слабее, ноги уже не упирались в дно, а легкие, разрывающиеся до этого огнем, перестали ощущаться, словно ничего и не было. Лиза обмякала, пришло ощущение покоя и умиротворения, даже старушечья рука, сдавливающая челюсть девушки, уже не пугала.

Резкий рывок за пояс штанов выдернул девушку из воды, словно невидимая рука судьбы возвращала её в мир живых. Она ощутила, как холодные пальцы ветра прошлись по её коже, прежде чем беспомощное тело рухнуло в чьи-то крепкие руки. Волосы, мокрые и спутанные, прилипли к лицу, а капли воды стекали по щекам, смешиваясь со слезами, оставшимися незамеченными.

Неизвестные руки трясли её за плечи, словно стремясь пробудить спящую душу, вернуть её из покоя забвения в реальность. Порывистые хлопки по щекам отдавались тупой болью, но она едва реагировала, лишь робко, как во сне, коротала очереди нескладных возражений. Между гранями сознания и забытья, в глубинах своего измученного разума, она жаждала остаться в этом совершенном и бесконечно спокойном неведении, где время теряло смысл, а заботы растворялись в дрожащем, мерцающем воздухе.

Шум окружающего мира постепенно набирал силу, пробуждая её от сладкого усыпления. Волны звуков с тихим шепотом разбивались об нее, проникали в сознание, отдаваясь громким эхом.

- Девушка, девушка, вы меня слышите? – доносился до ее сознания гулкий, далекий мужской голос.

Удар по щеке. Вспышка в сознании оказалась болезненной и Лиза, замычав что-то нечленораздельное, зажмурилась.

Еще удар. Еще один. Лиза приходила в себя медленно и тяжело, пока резкий приступ тошноты не заставил открыть глаза. Увернувшись, как могла, в другую сторону от мужчины, она извергла из себя поток воды, все еще пахнущий тиной.

- Живая, - с явным облегчением мужчина взял ее за затылок, помогая не уронить голову.

- Ну как же вы так, девушка.

- Сознание потеряла, - Лиза выдала первое, что пришло в голову, утирая рот, - спасибо вам.

- Да не за что, вы тут одна?

- Одна.

— Это плохо, что одна. Может позвонить кому-то надо? – мужчина зашарил руками по карманам в поисках телефона, - друзьям, мужу? Как же вы домой будете добираться?

- Не нужно никому звонить, - Лиза попыталась встать, но голова кружилась и получилось не с первого раза. Она с благодарностью приняла протянутую мужчиной руку - Я телефон, кажется, утопила. Вы не посмотрите?

Незнакомец, убедившись, что Лиза крепко стоит на ногах, отошел к воде и уже через секунду вытащил ее сумочку.

- Да тут все насквозь вымокло, - мужчина растеряно крутил сумку в руках.

- Ожидаемо, - выдохнула Лиза, - дайте мне ее пожалуйста.

- Ну все равно не понимаю, как вы там умудрились-то. Там глубина то на двадцать сантиметров. И я, главное, иду такой, а вы такая на четвереньках стоите, голова четко так в воде. Я, главное, думаю наркоманка, наверное. А потом смотрю – одета хорошо, не похожа. Не хотел даже подходить, не поверите, черт дернул подойти и заглянуть, а вы вот такая вот, и главное же…

Бубнеж мужчины раздражал Лизу, которую все еще мутило и к общей слабости добавилась острая головная боль.

- Спасибо вам огромное еще раз, - перебила она мужчину, - вызовите мне такси пожалуйста, я домой поеду.

- Да зачем такси, я вас сам довезу. Там у входа в парк моя ласточка стоит, пойдемте.

Взяв Лизу под локоть, мужчина направил ее к выходу. Не имея особых вариантов, Лиза повиновалась.

Мужчина болтал без умолку. Пока они дошли до выхода, она уже знала все о его родственниках до шестого колена, как он купил свою ласточку в полцены у соседа, как съездил на море с 2006 году по путевке от завода и еще много совершенно ненужной информации.

Ласточка оказалась разваливающимся жигуленком зеленого цвета.

- А мы точно доедем? – спросила Лиза с опаской.

- Обижаете, девушка! Я мою красавицу сам перебрал, вот этими руками, - мужчина продемонстрировал мозолистые ладони, - она надежнее любого такси.

Лиза опасливо окинула взглядом пятна ржавчины, буйным цветом цветущие почти по всему автомобилю.

- Ну, - девушка потянула ручку дверцы на себя, - двум смертям не бывать, верно?

- Верно! – радостно отозвался мужчина, - а в каком это смысле?

- Да просто, вспомнилась крылатая фраза.

Доехали они достаточно быстро. Лиза еще раз поблагодарила мужчину за спасение, на что тот лишь отмахнулся.

- Оставьте ваш номер, - попросил он.

Лиза замялась, на что мужчина расхохотался добротным смехом.

- Да вы не подумайте, я женатый человек. Хорошая вы, девушка. Сразу видно – честная и добрая. Чем-то на дочку мою похожи. Она уже выросла и уехала к мужу за границу жить. Хотелось бы просто общаться, с женой вас познакомлю, вы ей понравитесь! Знаете, какие грибочки она маринует? Мм, вкуснотища, завезу вам как-нибудь, пальчики оближете! И тетя Валя по осени свиней забивает и сало солит – с чесночком да перцем черным. Ездим к ней в Брянскую область, привезу вам, вы обязательно должны попробовать.

Ой, совсем я, старый, заболтал вас. Меня, кстати, Николаем зовут.

Лиза улыбнулась. Ей стало так тепло на душе. Она продиктовала свой номер и, поблагодарив еще раз, вышла из машины. Жигуленок, громко тарахтя, тронулся и вскоре завернул за дом.

Лиза еще немного постояла у подъезда, домой заходить совсем не хотелось. С мокрых волос уже давно перестало капать, руки она протерла как смогла влажными салфетками, только на джинсах грязь засохла и уже осыпалась небольшими кусочками. Соседи, входя в подъезд, брезгливо и недоуменно окидывали ее взглядом, стараясь побыстрее закрыть за собой дверь. Лизе было плевать на них. Лизе было плевать на всех в эту минуту. Она села на лавочку, поставив рядом все еще мокрую сумку, и прикрыв глаза, подставила лицо теплым солнечным лучам.

- Лизонька, что с тобой произошло? – противный голос ворвался в расслабленное сознание, - ты вся в грязи, как поросенок!

Соседка стояла рядом с Лизой в неизменном цветастом халате.

- Я подумала в магазин сходить, молока прикупить, да хлеба. Выхожу, а тут ты сидишь, грязная. А что на подбородке? Синяк? Опять мужик твой тебя побил? Бедненькая какая, - запричитала старуха.

Лиза в одно мгновение вспыхнула гневом, словно спичка, чиркнувшая по тонкой полосе зажигательной поверхности, но тут же осекла себя. Её глаза готовы были метнуть молнии, но разум успел обуздать взметнувшиеся эмоции. Она гордо подняла голову, стараясь не замечать долгого, цепкого взгляда старухи, который, казалось, пытался проникнуть в саму её душу. Лиза плавно встала, стараясь придать своим движениям максимальную непринужденность, и медленно извлекла из сумочки ключи, металл которых приятно охладил жар её ладоней.

Открыв массивную дверь подъезда, она почти беззвучно укрылась за его уединяющими стенами, оставив за спиной любопытную старушку, прожигающую ей спину взглядом. Ступени первого этажа, серые и едва освещенные, быстро пролетели под её ногами. Воздух был наполнен пыльным ароматом старого бетона и лёгким запахом сырости,

Быстро пробежал лестничный пролет первого этажа, она выглянула в подъездное окно. Соседка все еще стояла у лавочки, но уже достала из кармана простенький кнопочный телефон и набирала чей-то номер.

- Сплетница чертова, - сплюнула Лиза, - чтоб у тебя язык отсох.

Глава 14

В квартире по-прежнему стоял уже привычный зловонный аромат, проникающий в каждую щель и заполоняющий собой пространство. Лиза сквозь облако гнилостного запаха казалась практически невидимой — он стал для неё таким же привычным, как и собственное отражение. Даже запах жжёных трав выветрился, уступив место этому удушающему невидимому облаку, которое, как тень, окутывало все вокруг.

Раздевшись прямо в коридоре, она сняла с себя последние элементы нормальной жизни, оставив лишь нижнее белье, словно это была её последняя защита от мира.  Ее одежда, влажная и тяжелая, лежала небрежной кучей на полу, словно метафора внутреннего хаоса, разрывающего ее изнутри. С легким презрением, она отодвинула эту груду ногой, не придавая ей значения. Обычно аккуратная и чистоплотная, она теперь вела себя как тень самой себя — ей было абсолютно всё равно на внешний вид, на грязь, скапливающуюся вокруг.

Отражение, встретившее её взгляд в зеркале было неприятным — волосы, некогда блестящие и полные жизни, выглядели неопрятно, запущенные, местами поросшие сединой, как предвестники старости, ползущие к ней на перегонки. Кожа лица, потерявшая все краски жизни, приняла землистый оттенок, который резко контрастировал с темными кругами под глазами. На висках пестрила странная сыпь.
Яркий синяк на подбородке — зловещий подарок старухи с озера. При мысли об этом, Лиза не испытывала ни страха, ни злости; её душа была обременена абсолютной пустотой, как будто все живительное отошло в сторону, оставив лишь оболочку, которая терзалась от собственных муках.
Выступающие ребра, подчеркнули болезненную худобу, стали ещё одним символом её опустошенности. Пятна на бедрах, словно тёплые тени, хранили свои тайны — они не вызывали ни боли, ни зуда. Лиза провела пальцем по шелушащемуся участку кожи, и, почувствовав его шероховатость, ощутила только холод, ничего больше. В этой гнетущей тишине, где звуки жизни притихли, она оставалась одной, словно пленница, без надежды на освобождение или перемены.

- Херня, - без эмоций подумала девушка, - кремом помажу и пройдет.

В дверь позвонили. Открывать не хотелось, но звонок был настойчивый и девушка крикнула:

- Секунду!

Накинув халат, Лиза распахнула дверь. Перед ней предстала стильно одетая девушка, в легком ситцевом платье.

- Ой, - смутилась она, - а как я могу увидеть Ираиду? Звоню ей, но телефон не доступен.

- Приемов больше нет и не будет, - Лиза попыталась закрыть дверь, но девушка схватилась за ручку.

- Вы не поняли, я уже была у нее на приеме, и она мне сильно помогла, хотела ее отблагодарить.

Лиза всматривалась в лицо девушки, но никак не могла вспомнить.

- Были?

- Да, да! У меня у мужа любовница была, а Ираидочка провела ритуал и посоветовала подстричь волосы, и вы знаете – сработало! Муж теперь от меня ни на шаг не отходит, ревнует, как мальчишка! Она наш брак спасла, - девушка расплылась в улыбке, - может вы подскажете, когда она будет?

Наконец Лиза узнала девушку. Чуть меньше месяца назад была серой и неприметной, как пыльный угол в заброшенной комнате, очень боялась потерять мужа. А теперь перед ней стоит роковая красотка -  мягкие волосы, распущенные как река, бросались на её плечи, обрамляя лицо с выразительными чертами. Губы, ранее невзрачные, теперь притягивали внимание ярким макияжем, каждая линия будто бы подчеркивала её новую сущность — обнаженную, многослойную. Взгляд, который когда-то был полон страха и неуверенности, теперь светился загадочностью и очарованием, словно в нём сочетались древние тайны и жгучая страсть.
Её платье так красиво лежало по фигуре, что выглядело даже смело и провокационно. Лиза даже на секунду раскрыла рот от удивления.

- Извините, - сказала Лиза, - Ираида переехала, и я не знаю, как с ней связаться.

- Очень жаль, - девушка заметно погрустнела, - тогда можно я оставлю это вам? - она протянула пакет, - не нести же его обратно, ей-богу.

Замявшись всего на пару секунд, Лиза приняла пакет.

- Удачи вам, - попрощалась девушка и направилась к лифту.

Лиза молча закрыла дверь и заглянула в пакет. Коробка конфет и шампанское.

- Ну вот, не такая уж я и плохая, - Лиза достала шампанское и убрала в холодильник, - надеюсь, это мне зачтется в небесной канцелярии.

И Лиза рассказала все. И про ритуалы, и про таро, и про обман, и про неудавшееся театральное, и про колечко с бриллиантами, и про клиентку с монетой, которая, собственно, и дала номер. Она, наконец, решилась открыть душу, как будто срывая с себя тяжёлую маску, которую носила слишком долго. Она рассказывала про увлечение магией, которое поначалу казались ей всего лишь увлечением, но со временем стали губительным наваждением и способом хорошо зарабатывать.

Рыдания рвались из груди девушки, под конец рассказа она уже просто не могла говорить из-за всхлипываний.

Лицо женщины посуровело и от материнской нежности не осталось и следа. Она смотрела отстраненно и, как показалось Лизе, с какой-то злобой.

- Знаешь, - она тщательно подбирала слова, - такие как ты…. Хотя, не мне читать тебе морали. Ты и так сама все понимаешь. Не буду врать – помогать тебе я не хочу.

Лиза разразилась еще большими рыданиями, сползла со стула, и, встал на колени, поползла к женщине.

- Умоляю вас! Умоляю! Помогите, они же меня заберут, умоляю!

Схватив женщину за руку, Лиза целовала ее ладони. Женщина отстранила ее мягко, но уверенно.

- Не у меня ты должна прощения просить, и повторюсь – помогать тебе у меня желания мало.

Лиза встала.

- Вы правы, - утирая слезы, потянулась она за своей сумочкой, - я все это заслужила.

- Погоди, - тон женщины немного смягчился, - буду честной, шансов помочь мало. Я не судья. Ни тебе, не кому бы то ни было. Но помогать – моя задача. Садись и записывай, что нужно делать.

Лиза приняла из рук женщины лист бумаги с ручкой и, утирая слезы, внимательно записывала все рекомендации.

- Все поняла? Выполняй все в точности, это важно. Возьми свечку и прожги ее сегодня после полуночи дома. Если свеча будет гореть ровно, без чада – значит печешь пирог с мясом и несешь в полнолуние на кладбище. Находишь там могилу с именем покойницы, как и у тебя. Оставь у нее на могиле пирог и попроси забрать порчу твою.

- А когда полнолуние?

- До полнолуния 3 дня, - задумчиво ответила женщина, — вот, возьми этот камень, он заговоренный, даст тебе защиту от любой нечисти. Только носи его с собой все время, нигде не оставляй. Только рядом с тобой он будет работать. И не забудь купить гвоздики домой. Не скупись, большой букет возьми. Гвоздика тоже защитит тебя от потусторонних гостей.

- Спасибо вам! – Лиза готова была расцеловать женщину.

- Погоди, - лицо женщины оставалось суровым, - а если свеча будет гореть и чадить, значит поздно уже, ни я ни господь Бог тебе уже не поможет.

- Да, да, я поняла вас, - Лиза взяла свечу и убрала в сумочку.

- Сколько я вам должна?

Женщина хмыкнула.

- Не нужно мне ничего, не равняй всех деньгами. Жива останешься, принеси мне яблок, только не магазинных. Купи у старушек из их сада, их руками выращенных.

Лиза кивнула и выскочила за дверь.

Спасение есть!

Заказав такси, Лиза пританцовывала на месте. В нее словно жизнь вдохнули. Спасение есть!

Открыв дверь в квартиру, Лиза неуверенно остановилась на пороге. Прислушалась – никаких посторонних шумов. Она все еще топталась на пороге, боясь зайти, когда открылась соседская дверь.

- Лизонька, солнышко, - закудахтала соседка, поправляя неизменный цветастый халат, - как ты, милая?

В эту минуту Лиза пожалела, что не успела зайти в квартиру. Сейчас она с радостью предпочла бы компанию призраков и десятка чертей, чем притворно-сладкой, любопытной соседки.

- Все хорошо, - выдавленная улыбка вышла неестественно-кривой, - не стоит переживать.

Лиза попыталась нырнуть в свою квартиру, но приставучая соседка уже схватила ее за рукав.

- Знаешь, ты так кричала, так кричала тогда… Так меня перепугала! А почему полицейским не рассказала, что тебя мужик какой-то бил? - голос соседки звучал обеспокоенно, но в то же время настойчиво.

- Потому что меня никто не бил, – Лиза попыталась вырвать руку, но соседка держала ее хваткой бульдога. – Это просто недоразумение, не стоит делать из этого трагедию.

- Недоразумение? – глаза соседки сузились, и она наклонилась ближе. – Лиза, ты ж понимаешь, я тут не за себя волнуюсь. Это уже не первый раз, когда из твоей квартиры доносятся крики.

Лиза вздохнула, понимая, что просто так не отделается. – Понимаю, что это звучит странно. Но правда, я просто… споткнулась и упала. Всё в порядке.

- Как не бил? А что кричала тогда? А я переживала, между прочим, капли вон сердечные пила, - старушка махнула головой в сторону своей квартиры, - а мне полицейские штраф, между прочим, выписали! Три тыщи целых! А я им говорю – милки, я ж пенсионерка, откуда такие деньжищи? А они мне – ложный вызов, ложный вызов. Лизонька, когда ты мне три тыщи вернешь?  Я ж пенсионерка, переживаю тут за вас всех, а мне за мое доброе сердце вон как отплачивают, неблагодарные. Наташка, проститутка, из 143 квартиры тоже тогда притон устроила, мужиков водила. Я полицию вызвала, как сознательный гражданин заявила, а мне опять сказали штраф платить за ложный вызов. Якобы мужик, который ходит, ее жених. Знаю я таких женихов, не зря 83 годка прожила, знаю че говорю. Ну так что, дочка, когда три тыщи вернешь бабушке?

Лиза резким движение выдернула руку из цепких лап соседки. Не ожидая такой реакции, соседка отпрянула.

- Слышишь ты, мать Тереза, - зашипела Лиза, - не хрен лезть в чужую жизнь и штрафы платить не будешь. Ничего я тебе возвращать не буду!

- Но ты же так кричала, -залопотала старуха.

- В своей квартире я буду орать тогда, когда мне захочется. А еще раз сунешься, знаешь же, чем я занимаюсь? Прокляну! —последнее Лиза произнесла угрожающим шепотом, максимально приблизившись к лицу соседки.

- Свят, свят, свят, - запричитала старуха и поспешила скрыться за дверью квартиры.

- Дура старая, - бросила рассерженная Лиза вслед закрывающейся двери и прошла к себе. Неприятный запах в квартире значительно усилился.

Сняв обувь и осторожно заглядывая за каждый угол, Лиза прошла сначала в комнату, открыла балкон настежь, потом на кухню и открыла окно, подставив лицо ворвавшемуся потоку воздуха. Теперь все будет хорошо. По дороге домой она дала себе обещание завязать с приемами, практикой в целом и настроена была свое обещание сдержать.

Лиза с решительным видом оглядела кухню. Первым делом она сгребла все колоды карт – старую потёртую Таро, нарядное Ленорман и ещё несколько менее известных оракулов – и как можно аккуратнее сложила их стопкой. Вслед за картами в мусорное ведро отправилась магическая атрибутика: хрустальный шар, с которого когда-то начиналась её страсть, связки измятых перьев для ритуалов, амулеты и камни.

Переместившись в комнату, она достала из шкафа пёстрые платья, которые покупала для особо "волшебных" встреч с клиентами. Тяжёлые ткани ниспадали складками, перекрывая друг друга своими экзотическими узорами. К ним прилагались парики всевозможных оттенков и длин – от огненно-рыжего кудрявого до серебристого прямого, – каждый из которых Лиза надевала, стараясь подчеркнуть ту или иную загадочность своего образа. Теперь же все они были беспощадно упакованы в мусорные пакеты, затянутые на узелки.

- Ничего, - приговаривала Лиза, выкидывая остатки свечей, — это ничего. На первое время есть на что жить, попробую опять поступить в театральное, на крайний случай пойду в магазин продавцом работать. Я справлюсь, не пропаду.

Подхватив пакеты под мышку, Лиза направилась в коридор и самым неаккуратным образом разместила их у стены, мысленно желая распрощаться с этим этапом своей жизни навсегда. Она снова вернулась в комнату, огляделась вокруг и вдруг почувствовала удивительную лёгкость. В воздухе, как ей показалось, стало больше простора, и даже дышать стало легче. Это было начало чего-то нового.

Обойдя квартиру дважды и убедившись, что ничего не осталось, Лиза достала из сумочки свечу и принялась ее разглядывать. Самая обычная, восковая с вкраплениями каких-то трав. Похоже ручная работа. Только сейчас для Лизы это была не просто свеча, это была надежда на жизнь. Даже не богатую, пусть даже не самую счастливую, а самую обычную, но жизнь. Со своими взлетами и падениями, радостями и горестями. И за эту жизнь еще придется побороться. Лиза бережно убрала свечу обратно в сумочку.

Понимая, что с общей уборкой одна не справится, Лиза решила вызвать клининг, да и ей будет спокойнее, если в квартире будут еще люди.

На холодильнике всегда висела визитка, прикрепленная магнитиком. Быстро набрав номер, Лиза обозначила оператору фронт работ и договорилась о цене. Спустя сорок минут две милые восточные девушки переодевались в фирменную рабочую одежду и вытаскивали баночки с моющим средством из фирменной сумки-переноски. Работа закипела. Пока одна мыла окна в комнате, вторая бойко разобралась с осколками чашки в раковине, при виде которых Лизу передернуло и заныла рана на ладони.

Девушки делали работу быстро, слаженно, изредка переговариваясь и по-девичьи беззаботно хихикая. В их движениях сквозила юношеская легкость и непринужденность.

Лиза наблюдала за ними с некоторой завистью.

Самые обычные девушки – молодые, простые, жили самой обычной жизнью, решали самые обычные проблемы и она, словно по другую сторону стекла, на волоске от смерти, преследуемая всеми чертями ада.

Громкий крик одной из девушек заставил Лизу вздрогнуть. Они переглянулись с другой девушкой, до этого усердно отмывавшей духовку и почти наперегонки бросились в комнату, на крик.

Та стояла у стены, прикрыв рот рукой, не сводя глаз с чего-то на полу. Что это – Лиза поняла не сразу, но, когда поняла, ее замутило.

- Я диван отодвинула, помыть там хотела, а там вот, - она указала пальцем на несколько больших кусков мяса. Так вот откуда так сильно воняло – прогнившее, серо-зеленое, покрытое слизью, резко пахнущее прогорклой затхлостью снова вызвало рвотный позыв.

- Я не знаю, как оно там оказалось, - закрыв нос рукавом кофты, Лиза боролась с головокружением и шумом в ушах, - правда не знаю, может кошка затащила?

- Я уберу, не переживайте, - девушка взяла новый мусорный пакет и, натянув ворот водолазки на нос, принялась собирать сгнившее мясо.

- Спасибо, - пошатываясь, Лиза развернулась и поспешила в ванную.

Лиза плеснула прохладной водой себе на лицо, и это принесло ей заметное облегчение. Медленными движениями она промокнула лицо мягким полотенцем. Вглядевшись в свое отражение в зеркале, она заметила глубокую морщину, тянущуюся по лбу словно тонкая трещина, и тени усталости, залегшие под глазами. В волосах бросалась в глаза седая прядь, словно внезапно налетевший снег. Глаза, некогда яркие, потеряли блеск и словно покрылись матовым налетом. Даже в худшие времена она не позволяла себе так выглядеть. Когда она покончит с этим кошмаром, первым делом посетит хорошего косметолога и парикмахера и обязательно хорошенько выспится. Возможно даже несколько дней не будет вылезать из постели.

В дверь ванной постучали.

- Извините, можно мне набрать воды?

- Конечно, - улыбнулась Лиза и пропустила девушку в ванную.

Когда уборка была закончена, и Лиза расплатилась с девушками, она приостановила их на секунду. Достала из кошелька две пятитысячные купюры и протянула им.

- Возьмите на чай, спасибо вам большое.

Девушки не сразу взяли купюры, но Лиза настояла и они, не прекращая благодарить, все же приняли их.

В начисто отмытой квартире даже дышится легче. Кажется, воздух здесь стал прозрачнее, а свет проникает в каждую щель, отражаясь от блестящих поверхностей. Еще раз обойдя квартиру, Лиза остановилась в центре комнаты и, внимательно оглядев помещение, удовлетворенно кивнула. Пыль, ранее притаившаяся на полках и в углах, теперь была всего лишь воспоминанием, смытым в бездну уборочных хлопот.
Свежий аромат лимонного чистящего средства все еще витал в воздухе. На кухне все выглядело как в картинке из журнала: сверкающая раковина, ровными рядами стоявшая посуда и бесконечно гладкая столешница, приглашавшая к кулинарным экспериментам.
Лиза закрыла глаза и глубоко вдохнула — не было ничего приятнее, чем ощущение чистоты и порядка, где каждая вещь находилась на своем месте, элементами пазла, сложенного в идеальную, завершенную картину.

«Чисто в квартире, чисто в душе» - вспомнилась любимая мамина поговорка.

Теперь, когда до полнолуния оставалось три дня, нужно заняться защитой дома и себя, чтобы ее потусторонние гости не пугали и не мучали. Багиру Лиза решила забрать позже, после всех защитных ритуалов. Бедное животное и так намучалось, ни к чему над ней лишний раз издеваться.

Пробежав глазами по списку гадалки, девушка быстро оделась и вышла.

В уютном, почти домашнем уголке района, расположился небольшой, но весьма популярный бытовой магазин. Именно в нём, среди множества привычных глазу товаров, Лизе удалось найти то самое дегтярное мыло. Его характерный терпкий аромат сразу наполнил ноздри, вызывая ассоциации с чем-то далеким, ушедшим в прошлое, но таким родным и настоящим. Этот запах словно оживлял воспоминания о бабушкиной ванной комнате в старом дачном доме, где простота и забота о природе всегда были в почёте.
После покупки Лиза уверенной походкой направилась в аптеку. Там, среди множества аккуратно расставленных на полках коробочек и баночек с лекарствами, она, лавируя между рядами, наконец наткнулась на целый стеллаж, посвященный сушеным травам. Внимательно сверившись со списком, написанным заранее, Лиза методично отобрала необходимые позиции. Когда у неё в руках собралась нужная комбинация трав, она даже не обратила внимания на еле заметный аромат ромашки и мяты, наполняющий пространство вокруг. Лиза направилась к кассе, стараясь не задерживаться, чтобы успеть осуществить все дела, запланированные на этот полный событий день.

С последним тёплым дуновением ветерка, который бережно подхватил подол ее платья, подошла к двери цветочного магазина.

Среди сотни ярких и нежных цветов, ей в руки легли смиренные, но такие величественные в своей простоте гвоздики. Их бархатистые лепестки, напитанные росами утренних туманов, выглядели хрупкими и нежными, как крылья бабочек, только что явившихся миру. Однако, как только её пальцы коснулись этих лепестков, она почувствовала их скрытую силу — они оказались удивительно упругими и на ощупь жесткими, будто созданными, чтобы выстоять под любыми ветрами и дождями. Эти гвоздики были словно символом стойкости, скрытой под внешностью воздушной красоты.

Выложив покупки на кухонный стол, Лиза набрала в вазу воду и аккуратно расставляла цветы. Давно она не видела гвоздик. На самом деле, они потерялись в её памяти, словно забытый сон, который оставляет только отголоски в сердце.

Эти крохотные цветочки, словно маленькие звёздочки на ночном небе, были единственными, что могла себе позволить семья Лизы, чей скромный достаток не позволял роскошествовать. В день учителя, когда школа наполнялась атмосферой радости, Лиза сжимала в руках свой букетик с гвоздиками, весь состоящий из трёх скромных цветочков, едва видневшихся из аккуратно завязанной зелёной ленточки. Вокруг неё одноклассники несли величественные цветочные композиции: ярко-красные и оранжевые розы, источавшие сладкий аромат; нежные белоснежные лилии, кокетливо покачивающиеся на длинных стеблях; и высокие элегантные гладиолусы, словно готовые соревноваться в высоте друг с другом. Её куцый букет гвоздик не вызывал ни зависти, ни восхищения.
Школьные коридоры заполняли радостные голоса одноклассников, а она стояла в тени, мучительно радуя себя тем, что даже эти гвоздики, которые стоили ее матери целого рабочего дня на рынке, будут приятны учителю. Она помнила, как сжимала в руках букет, стесняясь своего подарка, но всё равно гордилась тем, что с ним. Букеты одноклассников были яркими противовесами её серой, неприметной жизни, в которой ей оставалось лишь мечтать о более красивом будущем.

Теперь, уже став взрослой и, казалось, успешной девушкой, зарабатывающей неплохие деньги на чтении Таро, Лиза переосмыслила свои предпочтения. Она купила себе множество роскошных букетов, наполняющих её квартиру звучными цветами. Но сейчас, держа в руках гвоздики, она вновь почувствовала себя той самой девочкой, серой и неприметной, с жидкими косичками и штопанными колготками.
Эти цветы напомнили ей о всех тех страданиях и замешательстве, которыми наполнен был её детский мир. Каждой серой полоске в её жизни соответствовало по несколько гвоздик, и сейчас, когда она смотрела на них, её сердце сжималось от воспоминаний. Эти цветы, хоть и скромные, отражали её истинную сущность — ту часть, которая не могла забыть о своих корнях, даже достигнув удобной жизни.
Гвоздики в её руках казались такими же хрупкими, как были в её детских воспоминаниях. Такими же хрупкими, как она сама, когда стеснялась показывать их, как прятала от одноклассников, но сейчас эти скромные цветы стали символом её непростого пути.

Лиза тряхнула головой, отгоняя неприятное наваждение. Те времена прошли, и она уже совсем не такая. Она снова возьмет свою судьбу за рога - поступит в театральное, освоит новую профессию, благо сейчас это доступно. Она больше не будет прозябать в нищете, она найдет способ обеспечить себя и мать.

Зазвонил телефон и на дисплее высветился незнакомый номер.

- Алло? – осторожно ответила Лиза.

- Елизавета? Добрый день. Вас беспокоит Сергей, если помните.

Лиза на секунду нахмурила лоб.

-А, Сергей, конечно! Вы приезжали, когда полоумная соседка подумала, что меня убивают.

- Ну да, - в голосе послышалась улыбка, - как ваш кошмар? Не приходил больше?

- Нет и думаю больше не придет, - тоже улыбнувшись, Лиза перебирала пальцами лепестки цветка, - погодите, я же не оставляла вам свой номер?

- Эмм, специфика работы, - смутился Сергей, - по правде говоря, я хотел пригласить вас выпить чашку кофе сегодня. Что скажете? Я угощаю.

- Давайте, - согласилась Лиза, - где и во сколько?

- Я сейчас недалеко от вашего дома, могу заехать.

- Буду готова через час, до встречи.

Лиза сбросила вызов.

А почему бы и нет? Мужчина красивый, высокий, широкоплечий, темноволосый – полностью во вкусе Лизы. Да и рядом с ним будет гораздо спокойнее. Хоть он и не в состоянии защитить ее от преследователя, но девушка надеялась, что при нем они проявляться не будут. А какие у него красивые, глубокие карие глаза. Немного переключить мозги точно не помешает – решила Лиза и бросилась к шкафу, подобрать подходящий наряд.

Когда через полчаса сборы были закончены, Лиза брызнула на себя духами и критически оценила свой образ в зеркало прихожей.

- Идеально, - подмигнула она своему отражению и взялась за ручку двери.

Черт, забыла порог обработать дегтярным мылом. Немного отступив назад, Лиза хотела уже было пойти на кухню за вонючим бруском, но телефон снова зазвонил. Пришло смс от Сергея.

«Жду тебя внизу»

- Потом, - махнула она рукой в сторону кухни, - приду и сделаю, - и окрыленная, вышла на лестничную площадку.

Глава 12

Сергей ждал ее у машины. Быстро окинув его взглядом, Лиза отметила неплохой вкус в одежде – светлая водолазка гармонировала и темным пиджаком, в меру обтягивающие брюки и до блеска начищенные туфли. Он был одинаково хорош как в полицейской форме, так и в обычной одежде. Сергей подал ей руку и, открыв дверь, помог сесть в машину. Галантный, обворожительный, но почему же он свободен? Или не свободен?

Хотя какая разница, он точно будет ей принадлежать – мысль была настолько неожиданной для самой Лизы, что она даже воровато оглянулась вокруг. Не сидит ли за ее спиной чертенок, нашептавший на ухо. Обычно она предпочитала не связываться с женатиками или просто несвободными мужчинами.

Во-первых, с моральной точки зрения — ей важны честность и преданность в отношениях. Она не хотела быть третьей лишней, осознавая, что на другой стороне есть человек, который ждет и надеется на верность.
Во-вторых, есть и практическая сторона. Отношения с женатым мужчиной могут обернуться не только бесконечным стрессом и приступами ревности, но и сложными обстоятельствами, связанными с дележкой внимания, времени и чувств. Зачастую такая связь временная и всегда приводит к слезам и разбитому сердцу и никогда не заканчивается ничем хорошим. А если еще и жена узнает о существовании любовницы, есть риск лишиться достоинства и части волос.

Но было в этом мужчине что-то особенно притягательное. Что именно – Лиза пока не могла понять, но то ощущение спокойствия и защищенности, которое она ощутила рядом с ним было для нее ново, отчего притягивало.

- Дура совсем, ты его видела пять минут за всю жизнь, выдохни, - проворчала она тихо.

Сергей сел на водительское.

- Елизавета, выглядите просто шикарно, - взяв ее за руку, он поцеловал ладонь девушки. Лиза зарделась румянцем.

- Недалеко есть неплохая кофейня «Арабика», предлагаю начать там. А дальше, как пожелаете, согласны?

Ну как она могла отказать, когда он смотрел на нее такими глубокими, невероятными глазами. Бабочки в животе забили крылышками, ватность растекалась по всему телу, казалось ее оглушило, и она ничего не видела, кроме этих невероятных глаз.

Сумев лишь кивнуть в ответ, Лиза попыталась взять себя в руки и, прочистив горло, громко спросила:

- А чем вы занимаетесь, Сергей?

И тут же ойкнула, поняв, какую глупость спросила.

Сергей же, на удивление, не посмеялся над вопросом.

- Знаете, Лиза. Давайте так – я вам расскажу, но это останется нашей маленькой тайной. Я, конечно, работаю в органах, но это не основной мой заработок. Я соучредитель в частном охранном предприятии, которое приносит неплохой доход. Только рассказывать об этом никому не нужно, давайте это будет наш секрет?

Лиза вновь лишь кивнула, тихо радуясь тому, что не выставила себя полной идиоткой.

- Приехали.

Они вошли в небольшой зал, наполненный ароматами кофе и свежей выпечки, заказали напитки и сели у окна.

Сергей оказался удивительно интересным собеседником, способным поддержать разговор на любую тему. А еще он обладал редким даром – умением слушать. Их разговоры лились плавно то о книгах, то о фильмах, то о жизни в целом. Казалось, время потеряло значение, и мир вокруг прекратил своё существование, оставив их наедине в этом уютном уголке кафе. Лиза то и дело заливалась смехом от шуток Сергея, его остроумие поражало и очаровывало её.

Сергей, как бы невзначай, дважды касался её руки, и эти прикосновения отдавались в её сердце приятным трепетом. Это было так естественно, словно их руки всегда стремились друг к другу. Каждое прикосновение заставляло её сердце биться быстрее, и в эти моменты Лиза ловила себя на мысли, что смотрит в его глаза чуть дольше, чем следовало бы. Она пропадала в них, как в таинственном глубоком омуте, насыщенном теплом и какой-то непередаваемой загадочностью. Эти глаза отражали мир, в котором ей хотелось бы быть.

Лиза чувствовала, что её охватывает приятное волнение и лёгкость. Она поняла, что устоять перед его обаянием и добротой уже невозможно, и в этом мгновении её охватила тихая и невероятно тёплая уверенность – она безвозвратно пропала в этих глазах и, возможно, не хочет возвращаться.

Спустя пару часов, когда на улице уже стемнело, у Сергея зазвонил телефон.

Он извинился и вышел из кофейни на улицу, чтобы поговорить.

Лиза попросила у официанта счет.

Вот это да, она даже не предполагала, что так бывает. Не представляла, что от одного взгляда можно настолько потерять голову. Может это она и есть, та самая пресловутая любовь, о которой пишут в книгах?

Время шло, а Сергей все не возвращался. Официант уже косо поглядывал на Лизу, перешептываясь с барменом. Лиза набрала номер Сергея и к своему удивлению услышала в трубке: «абонент находится вне зоны действия сети». Неужели он ее бросил? Вот так вот глупо и совсем не смешно?

Хотя, кажется, все закономерно. Он — обычный прохвост, мастер манипуляций, умеющий ловко наматывать на язык обаяние и лесть. Под его обаятельной улыбкой скрывается холодный расчётливый разум, который использует искренние чувства других как топливо для собственного эгоизма. Она, полная надежд и мечтаний, попадает в его ловко расставленную паутину, полагая, что это обычный романтический вечер, который позволит сбежать от серых будней.

В уютном ресторане, наполненном мягким светом и тихим звоном столовых приборов, он излучает увлеченность. Изысканные блюда и чашки с ароматным кофе становятся фоновой музыкой для его соблазнительных слов. Она слушает его, погружаясь в его истории с блеском в глазах. Он говорит о своих успехах, о путешествиях, о том, как ему не хватает настоящих чувств — она забыла о порою глупых взглядах со стороны случайных прохожих, которые предугадывали эту игру.

Но как только счет оказывается на столе, ситуация меняется. Он, словно сценарист, написавший свою роль до последнего слова, изящно поднимается, примеряя маску «спокойного и невозмутимого».

В этот миг её надежды разбиваются о суровую реальность. Вздохнув, Лиза вытащила кошелек, чтобы расплатиться за кофе, но тут колокольчик на входной двери звякнул и в зал вошел улыбающийся Сергей, держа в руках охапку роз.

- Извини, пока говорил по телефону, увидел цветочный магазин и вот захотел тебя порадовать, - он протянул букет Лизе, - я сейчас оплачу счет.

Девушка приняла букет в руки, но тут же ойкнула, чуть не выронив его. На безымянном пальце правой руки выступила капелька крови.

- Укололась, - извиняющимся голосом сказала Лиза, — вот неуклюжая.

Сергей внимательно осмотрел ее палец и, поднеся ко рту, прижался губами, аккуратно собрав выступившую кровь. В эту секунду по венам Лизы вместо крови побежала раскаленная лава. Она перестала даже дышать, горя изнутри.

— Вот и все, - выпрямился Сергей, - у собачки боли, у кошечки боли, у Лизочки не боли, - усмехнулся он. – Это я виноват, нужно было брать цветы без шипов, извини.

Быстро расплатившись, они сели в машину.

- Куда еще твоей душе хочется? – спросил Сергей, заводя мотор.

- Отвези меня домой пожалуйста, - попросила Лиза и Сергей, лишь кивнув, начал разворачивать автомобиль.

Подъехав в дому, Сергей не дал Лизе взять цветы, а вызвался донести их до квартиры, чтобы избежать новых травм.  Уже стоя у входной двери, он передал цветы хозяйке и, отказавшись от предложения войти, поцеловал руку на прощание.

- Скоро увидимся, душа моя, - мягко улыбнулся он и спустился по лестнице, не желая ждать лифт.

Как только Лиза закрыла за ним дверь, на нее навалилась смертельная усталость.

Ваза в доме была одна. Лиза набрала в ванну холодной водой и положила розы в воду. Завтра будет с ними разбираться, сегодня ей хочется просто спать, из нее словно выкачали всю энергию.

Глава 13

Утреннее мягкое солнце коснулось лица Лизы, как нежный шёпот пробуждения после безмятежной, но бесцветной ночи. Она не проснулась, она вынырнула из бездонной черной ямы, из которой не осталось ни следа сновидений. В этом состоянии, которое пронзало ее кости и душу, всё вокруг казалось размытым и неясным. Разбитое состояние и головная боль никуда не делись. Вдобавок ее морозило, как при высокой температуре.
В слабом свете утра находилась лишь одна мысль: «Как же приятно было бы просто ощутить ещё один солнечный день по-настоящему».

Нужно выпить кофе, может полегчает. Осторожно выглядывая из-за угла, Лиза проверила сначала коридор, а потом кухню. Никого. Чуть более уверенно она вошла на кухню.

- Я стала чертовым параноиком, - мрачно проворчала девушка, доставая турку, - хотя и не удивительно.

Поставив кофе вариться на плиту, Лиза села за стол и включила мобильный. Пока на экране шла загрузка, она рассмотрела свой уколотый вчера палец. Он разбух и покраснел, наверное, занесла инфекцию. Нужно обработать мазью. Телефон полностью прогрузился и начали приходить оповещения о пропущенных звонках и сообщениях.

Снова мама звонила несколько раз. Перезвонив ей, Лиза поговорила пару минут и, нажав на отбой, принялась читать сообщения.

«Ираида! Я переводила вам тридцать тысяч, а вы отправили меня в черный список! Знайте, я этого так не оставлю, я написала заявление в полицию. Верните деньги, бессовестная!»

«Дорогуша, неужели ты думала, что сможешь кинуть меня? Ты хоть знаешь, кто мой муж? Да я тебя размажу! Верни деньги или я буду решать вопрос с тобой по-другому»

«Слышишь ты, дрянь! Ты взяла деньги и ничего не сделала, мой муж ушел к любовнице, а меня вышвырнул на улицу! Я тебя найду, бойся гадина!»

Десятки сообщений от разгневанных клиенток. Лиза раздраженно нажала на кнопку выключения. Аппарат коротко завибрировал и погас.

- Надо сменить симку, - вслух сказала Лиза, - и найти новую квартиру.

Кофе в турке, уже забытый Лизой, пролился на плиту.

- Ну, конечно, - вздохнув, Лиза, не спеша поднялась со стула и сняла его с плиты.

Кофе облегчения не принес. Ни одна, ни вторая кружка. Выпив таблетку обезболивающего и собрав волосы в хвост, Лиза принялась за рекомендации гадалки - тщательно обработала бруском мыла порог входной двери, читая короткий заговор:

«За три черты, черт, не ходи».

Повторив его трижды для большей надежности, Лиза решила обработать все остальные пороги в квартире.

- Они же не только через входную дверь заходят. Откуда та черная тень зашла – не понятно. Значит надо обработать все.

Воспоминание о темном силуэте заставило ее упорнее натирать небольшие межкомнатные порожки.

Оставшуюся от бруска половину Лиза выбросила в мусорное ведро и дважды вымыла руки в надежде отбить едкий запах.

- Ну уж если мыло не волшебное, то эта вонь точно любого черта отпугнет.

С травами тоже было несложно. Высыпав мелко порубленные сухие цветы в глубокую миску, она подожгла ее спичками. Тонкий столбец черного дыма устремился к потолку. Держа миску одной рукой, Лиза медленно обходила квартиру, читая заговор с листа:

«Вся сила злая, нечисть лихая!

Вон из моего дома убирайся!

Со двора убирайся, назад не возвращайся!

Тут тебе не жить, не быть, радости не знать!

Коли враз не уберешься, то беды не оберешься!

Как я сказала, так тому и быть!»

Дымок медленно поднимался, наполняя квартиру горьким запахом жженой полыни и можжевельника. Уже через несколько минут дышать было сложно и слезились глаза. Лиза держалась из последних сил, стараясь закончить обряд, но горло першило, и она закашлялась, когда оставалась только ванная комната.

Борясь с кашлем, Лиза сунула миску за дверь ванной, поставила ее на пол и побежала на кухню открывать окна. Высунувшись почти по пояс, она судорожно вдыхала свежий воздух.

- Кошмар какой-то, - продышавшись, Лиза вытерла слезящиеся глаза, - сейчас минутку подышу и открою окно в комнате, пусть сквозняком протянет, выветрит эту гадость.