Коротко: Чтобы избежать сотрудничества России и Китая, для США будет полезным втравить Россию в заведомо проигрышную войну, т.к. в истории, после проигрыша, Россия всегда легко шла на консенсус с Западом/
___________________
Весс Митчелл
22 августа 2021 г.
Самый большой риск, с которым столкнутся Соединенные Штаты в двадцать первом веке, если не считать прямой ядерной атаки, — это война на два фронта с участием их сильнейших военных соперников, Китая и России. Такой конфликт повлечет за собой масштаб национальных усилий и риск, невиданный для поколений, фактически столкнув Америку с ресурсами почти половины евразийского континента.
В СУММЕ, ни одна из классических стратегий последовательности, которых придерживались великие державы прошлого, не соответствует сегодняшним условиям Америки. Россия слишком враждебна, чтобы ее «перевернуть», Китай слишком далеко продвинулся в своем подъеме, чтобы его можно было откладывать, а требования обеих держав слишком обширны и несовместимы, чтобы их можно было эффективно кооптировать.
Общим знаменателем во всех трех случаях является то, насколько отношения США с их соперниками превратились в модели конфронтации и эскалации. Во всяком случае, формирующаяся модель в мировых делах с антагонистическими и все более непримиримыми блоками больше напоминает подготовку к Первой мировой войне, чем гибкую дипломатию и изменчивые коалиции прошлых веков.
Однако есть одна сила, которая может изменить эту модель и подстегнуть момент творчества в международных союзах: страх. Исторически сложилось так, что страх перед растущей державой всегда был основным мотивом для государств пересмотреть свои приоритеты. Сторонники разрядки с Россией (вариант 1) правы, усматривая, что эта страна, вероятно, больше подвержена влиянию страха из-за ее более слабой силовой позиции. На сегодняшний день готовность России сотрудничать с Китаем, а не уравновешивать его, совпала с проведением Пекином внешней политики «прятаться и выжидать». Но по мере того, как Китай превращает свой растущий экономический вес в большую военную мощь и политическое влияние, страх России перед подчинением Китаю неизбежно будет расти.
С американской стратегической точки зрения большой вопрос: когда это произойдет? Сторонники отсрочки конкуренции с Китаем (вариант 2) правы в том, что эта страна еще не полностью реализовала свой военный потенциал. Это создает окно возможностей для дипломатии США, чтобы произвести перестановки, которые поставят нас в более выгодное положение. В то же время мы не можем ослабить нашу военную охрану в западной части Тихого океана в этот период, так как такое смягчение может побудить китайцев предпринять попытку прорыва сейчас — скажем, попытаться захватить Тайвань — до того, как Соединенные Штаты смогут осуществить модернизацию сил, предусмотренную NDS. Таким образом, Америке нужно, чтобы страх России перед Китаем созрел в более короткие сроки, чем могут быть реализованы стремления Китая достичь ключевых целей военного потенциала по отношению к Соединенным Штатам.
Может быть, это и есть то, что сейчас происходит. Момент истины для России по Китаю ускоряется двумя факторами. Во-первых, пандемия COVID-19 , которая значительно увеличила разрыв в силе между двумя евразийскими державами. В то время как в Китае за последний год наблюдался исторический рост, в России произошел резкий спад, который, вероятно, окажется устойчивым. Эффект можно увидеть не в последнюю очередь в дебатах по бюджету в России , где впервые импульс, кажется, смещается в сторону сторонников использования российских резервных фондов для обеспечения стимулирующих расходов на инфраструктуру, вероятно, за счет обороны.
Второй фактор — западные санкции, одним из практических последствий которых стало то, что Россия стала больше полагаться на китайские финансы и рынки. Нигде это не ощущается так остро, как на российском Дальнем Востоке, в Сибири и Центральной Азии, где стремление Китая стать доминирующим инвестором в промышленность и инфраструктуру все больше угрожает российским интересам и суверенитету.
В обоих случаях парадокс заключается в том, что усиливающаяся зависимость России от Китая усиливает страх России и подпитывает ее потребность в стратегических альтернативах. Перед Кремлем встанет дилемма: продолжать ли способствовать подъему Китая и рискнуть стать пособником амбиций Пекина или попытаться уравновесить его мощь.
В этом парадоксе кроется возможность для Соединенных Штатов. Целью нашей дипломатии в отношении России — и сутью нашей стратегии по предотвращению войны на два фронта — должно стать обострение дилеммы России и обеспечение того, чтобы по мере созревания ее страха перед Китаем у нее были жизнеспособные варианты внешней политики, кроме агрессии. в сторону Запада. Такой подход не будет работать на том основании, что Соединенные Штаты могут ухаживать за Россией или склонять ее к примирительной позиции. Наоборот, его предпосылка будет заключаться в том, что в той мере, в какой какое-либо снижение напряженности в отношениях с Россией все еще возможно, это будет происходить потому, что российские лидеры на основе хладнокровного понимания своих собственных интересов решают, что разрядка с Западом отвечает интересам России. безопасность нуждается в лучшем, чем их нынешняя агрессивная политика.
Вместо того, чтобы спрашивать, «какой ценой» мы достигнем разрядки с Россией, такой подход будет спрашивать, «при каких условиях» мы можем представить себе, что Россия выбирает этот путь для себя, и сосредоточиться на определении и установлении этих условий. Чем больше Россия будет видеть заблокированным путь экспансии на запад и чем больше она увидит практических альтернатив китайскому господству на востоке, тем меньше она будет расходиться с нашими фундаментальными интересами и тем больше она будет расходиться с Китаем. В этом смысле у покойного Збигнева Бжезинского было наоборот: мы не должны хотеть, чтобы Россия стала более западной в своем геополитическом призвании; мы должны хотеть, чтобы он стал более восточным.
КОНЕЧНО, не во власти Америки выбирать для России восточный путь. В наших силах сформировать стимулы для того, чтобы Россия сама сделала этот выбор. С практической точки зрения это потребовало бы от Соединенных Штатов выработки последовательной, но, по сути, раздвоенной политики в отношении России, с одной планкой, ориентированной на Россию в Европе, и другой, в значительной степени отдельной, ориентированной на Россию в Азии. Лейтмотивом политики России в Европе должно стать упорное сопротивление российской экспансии, завершившееся решительным поражением нынешних целей России в приграничных районах Европы. Судя по истории, Россия серьезно относится к разрядке с противником только после того, как ее вынудили к этому поражение или серьезная неудача
.. Это было таким же предварительным условием успеха Рональда Рейгана в Рейкьявике после поражения Советского Союза в Афганистане, как и для английских государственных деятелей, выступавших посредником в англо-русском соглашении после поражения России в Порт-Артуре в 1905 году неудача, скорее всего, не только потерпит неудачу, но и может быть контрпродуктивной, поскольку она косвенно уступает территорию и подтверждает ставку нынешних российских лидеров на то, что возрождение империи на Западе достижимо силой оружия.
Эквивалентом Порт-Артура или Афганистана сегодня является Украина. Соединенные Штаты должны захотеть, чтобы Россия получила военный отпор достаточной силы, чтобы побудить ее руководство пересмотреть свои предположения о вседозволенности постсоветского пространства как предпочтительной зоны стратегической экспансии. Америка может помочь добиться этого результата во многом так же, как она это сделала в Афганистане: предоставив местному населению средства для более эффективного сопротивления России в больших объемах, чем она делала до сих пор, и поощряя европейских союзников делать то же самое. И мы должны значительно повысить стоимость кибератак и других атак на Соединенные Штаты, в том числе за счет ответных атак на важнейшую инфраструктуру России и введения санкций в отношении ближайшего окружения Путина и вторичного рынка российских облигаций.
Эта боль, однако, должна иметь цель, выходящую за рамки простого наказания; а именно, нанести поражение ради стратегического эффекта, с расчетливой целью убедить Россию, что выбранный ею путь расширения на запад закрыт. Напротив, политика США в отношении России в Азии должна быть откалибрована таким образом, чтобы поощрять перенаправление внимания и энергии России в этом направлении. Такая политика будет состоять из экономических, военных и политических планов.
В экономическом плане Соединенным Штатам следует создавать стимулы для своих азиатских союзников и партнеров, чтобы не дать Китаю получить экономическую монополию на российском Дальнем Востоке, в Сибири и Центральной Азии. Лучше всего для этого подходит Япония, обладающая близость, столица и проявленное желание конкурировать с Китаем в этих регионах. Действительно, евразийская стратегия правительства Абэ была явно направлена на предотвращение китайско-российского объединения и выделила более 30 миллиардов долларов на рассматриваемые регионы. Вместо того, чтобы блокировать эти усилия, как это обычно делает политика США, мы должны поощрять их. Хорошей отправной точкой было бы создание целенаправленных исключений из санкций США для азиатских союзников и партнеров, чьи фирмы привлекают восток России. Со временем такая договоренность может превратиться в более широкую структуру «трех полуостровов», созданную по образцу Инициативы трех морей в Центральной Европе и направленную на разработку альтернатив инициативе «Один пояс, один путь». Цель должна состоять в том, чтобы ввести стратегическую конкуренцию в форме инвестиций со стороны союзников и партнеров Америки в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и тем самым лишить Китай его нынешнего монопольного статуса. Военная составляющая новой политики США повлечет за собой ослабление сопротивления США продаже российского оружия любой стране Индо-Тихоокеанского театра военных действий, которая стремится приобрести это оружие, чтобы противостоять китайской экспансии. Нет причин, по которым Соединенные Штаты должны хотеть применять санкции к компаниям или частным лицам в Индии — стратегически важной стране, за которой Америка пытается ухаживать, — когда оружие Санкции направлены против общего врага Китая. Отказ от санкций может включать в себя разумные гарантии для систем вооружений США, действующих параллельно друг с другом в одной стране, хотя во многих случаях на самом деле в интересах США, чтобы соответствующие государства продолжали покупать российское оружие, которое дешевле и проще в эксплуатации. , и уже знакомых местным военным, а не выбирать более совершенное западное вооружение. Уменьшение препятствий США на пути к этому результату может оказаться полезным не только для устранения источника трений с этими региональными союзниками и партнерами, но и для создания новых точек трения между Россией и Китаем.
Весс Митчелл (https://en.wikipedia.org/wiki/Wess_Mitchell)
22 августа 2021 г.
https://nationalinterest.org/feature/strategy-avoiding-two-front-war-192137?page=0,2
