— ...Hello. It's me...
Андрея передернуло, точно от удара током. Скривившись, он оторвался от стопки бронирований, поднял голову, ища источник звука. Много времени это не заняло — Мэтт колдовал над барным айпадом, ответственным за музыку в лобби.
— Мэтт? — тот явно не слышал, увлеченный составлением плейлиста в Spotify для сегодняшнего вечера, — Мэтью! Что это за хрень!
— О, Эндрю! — ублюдочно-жизнерадостный Мэтт поднял свои белесые с прозрачными ресницами глазенки — сегодня пятница, а это значит, что на баре будет много народу, что в свою очередь означало щедрые чаевые, — Привет! Сорри, я не слышал. Ты что-то хотел?
— Да. Переключи, пожалуйста, эту мерзость.
Мерзость тем временем продолжала, точно винт гарроты, вкручиваться в позвоночник:
— ...I was wondering if after all these years you'd like to meet
To go over everything
They say that time's supposed to heal ya
But I ain't done much healing...
Поморщившись, Андрей выдавил сквозь зубы.
— Да, переключи, пожалуйста. Не люблю эту песню.
— Не любишь Адель? Знаешь, она из Тоттенхэма, как и я, — расплылся он в типичной для коренного британца кривозубой улыбке. — Прикинь, почти соседка.
«Вырожденец» — пронеслась в голове мысль.
— Да, не очень люблю. Выключи, пожалуйста.
— Эй, не будь эгоистом, Эндрю. Это популярный трек, девчонки его обожают! А ты сам знаешь, где девчонки, там и чаевые.
И Мэтью медленно издевательски подмигнул своим бесцветным глазом. На секунду Андрею даже показалось, что под бледным веком оказалось темное, расплывшееся во весь глаз пятно Лярше — будто зрачок лопнул, подобно желтку в яичнице и растекся по белку.
— ...Hello, can you hear me?
I'm in California dreaming about who we used to be
When we were younger and free
I've forgotten how it felt before the world fell at our feet...
Жутковатая галлюцинация мелькнула и пропала. На рябом и неровном сыре некрасивого лица вновь тускло поблескивали бесцветные, лишенные выражения глаза.
— Блядь! — выругался Андрей по-русски, после чего перешел на английский. — Ладно, пускай играет. Но с тебя за это на десять процентов чаевых больше, усек?
— Пять! — с усмешкой отрезал бармен.
— Черт с тобой…
— There's such a difference between us...And a million miles…
На самом деле, Андрей соврал. Дело было вовсе не в исполнительнице.
***
Бар и правда был набит под завязку. Мэтью только и успевал наполнять венозной кровью «Гиннеса» пинты и приносить новые кеги из подвала.
У Андрея же, напротив, работы было совсем немного. Вечерняя смена на стойке в этот раз выдалась тихой — почти все туристы заселились еще в утреннюю, в несколько групп, и он сидел, раскачиваясь на кресле и ковыряясь в телефоне. Тот вновь завибрировал, и парень едва не отбросил гаджет, точно ядовитую змею.
— … Hello from the other side… — неслось из динамиков, и глупые жопастые овцы в летних шортах и коротких маечках принимались хором подпевать, — ...I must've called a thousand times…
Меньше. И не звонила, а писала. В чате WhatsApp'a накопилось бесконечное множество непрослушанных голосовых сообщений. Бз-з-з — и пришло еще одно — триста семьдесят восьмое. Андрей еле удержался, чтобы не приложить телефон об стойку.
— …To tell you I'm sorry
For everything that I've done
But when I call you never
Seem to be home…
— Эй, Эндрю! Подсобишь? — Мэтт навалился на стойку, окатив Андрея запахом пота. — На баре просто тотальный месс, а ты вроде не занят. Сгоняй за кегой, будь зайкой!
— Еще пять процентов! — не раздумывая ни секунды, ответил Андрей.
— Ну попросишь ты меня о чем-нибудь… — обиженный бармен уже собирался уходить, когда Андрея замучила совесть.
— Ладно, иду!
Швырнув на стойку табличку «Пауза пятнадцать минут», Андрей взял связку ключей и, продравшись через толпу танцующих, нырнул в комнату с надписью «Staff only». Со всех сторон его теснили ящики с бутылками, коробки с чипсами и орешками, стеллажи с посудой и, конечно же, пивные кеги. Взяв одну, неожиданно легкую, он потряс ее — пусто. Взял следующую — тоже пусто. Три остальных тоже были вычерпаны до дна. Матерясь на русском сквозь зубы, Андрей вышел со склада и пошел через бар, проталкиваясь через кривозубых британских парней и преждевременно рыхлых, бледных девчонок — все на одно лицо.
— Эй, Эндрю, а где кега?
— Там пусто! Я в подвал! — бросил он в ответ, силясь перекричать набирающий силу контральто, льющийся из всех колонок.
— ...Hello from the outside
At least I can say that I've tried
To tell you I'm sorry
For breaking your heart
But it don't matter, it clearly
Doesn't tear you apart anymore…
Стоя у лифта, Андрей нервно теребил ключи в тягостном ожидании — то ли самого лифта, то ли окончания этой проклятой песни, игравшей, кажется, на repeat'e. Наконец, раздался звуковой сигнал, похожий на звон колокола, и двери разъехались. На секунду в зеркале внутри лифта мелькнуло что-то бледное, большое, с черными волосами. Обернувшись, он увидел перед собой толстуху, что явно собиралась протиснуться внутрь.
— Мне вниз! — грубо бросил он, ныряя в лифт и нажимая кнопку. Толстуха начала было ругаться, но двери лифта закрылись, отрезая Андрея от гнева уродливой посетительницы бара при хостеле.
Подвал находился на целый этаж ниже бара, но музыка была слышна и здесь. По темному коридору носилось от стенки к стенке бесконечное:
— … Hello, how are you?
It's so typical of me to talk about myself, I'm sorry
I hope that you're well…
Стоило Андрею перевести телефон в режим фонарика, как тот вновь завибрировал в руке, а на экране высветилось: «Новое сообщение от пользователя: Аделина. 379 непрочитанных сообщений».
— Да пошла ты…
Продвигаясь вглубь по неосвещенному проходу, он внимательно смотрел под ноги — пивные кеги постоянно стояли, где попало, и можно было отбить себе все пальцы на ногах. Вдруг экран загорелся снова — «Новое сообщение от пользователя: Аделина. 380 непрочитанных сообщений». Читать его Андрей, конечно же, не стал, прогнал пальцем прочь с экрана, как муху. А когда тот погас, парень застыл, чувствуя, как ужас проникает в него холодной, наглой, бесцеремонной рукой и перемешивает органы, кости, мысли...
В конце коридора стояла она. Не было никаких сомнений — бледная, обвисшая, похожая на подвешенную на крюк обескровленную свиную тушу. Черные пустые глаза смотрели дико, бессмысленно. Набухшие руки безвольно болтались вдоль тела, а ноги терялись где-то во тьме, точно та парила в воздухе.
— … So hello from the other side
I must've called a thousand times…
Резко вдохнув, Андрей сделал шаг назад, споткнулся и растянулся на холодном бетонном полу. В панике он направил луч фонарика прямо туда, в лицо жуткого морока… чтобы узнать в нем лишь грязное постельное белье, которое кто-то повесил на край огромной, в человеческий рост, отельной тележки.
— Тьфу ты, еб твою мать! — выругался он, досадуя сам на себя — у страха глаза велики. И страх, конечно же, отступил, а вот навязчивое чувство вины так никуда и не делось.
К счастью, споткнулся Андрей об искомое — пивную кегу, да еще и полную. С трудом приподняв ее на уровне колен, он, пыхтя бульдогом на жаре, еле-еле дотащил ее до лифта, грохнул на пол и нажал кнопку первого этажа.
— Держи свое дерьмо! — задыхаясь, простонал Андрей, закатывая кегу за барную стойку.
— Красава, Эндрю, спасибо, бро, выручил!
Под одобряющий рев толпы на баре, Мэтт принялся менять пивные кеги.
— Да не за что! — отмахнулся Андрей. До конца смены оставалось еще больше четырех часов. Открыв папку с бронированиями, Андрей принялся готовить заезд на завтра. Туристический сезон только начался, хостел обещал быть забит под завязку до конца августа, что, с одной стороны, означало много работы, а с другой — больше чаевых.
Неожиданно об стойку звякнул чей-то стакан. Подняв взгляд, Андрей сначала увидел полную смуглую грудь, а лишь следом — ее владелицу. Встав с кресла, он поправил форму и спросил:
— Добрый вечер, добро пожаловать в Вомбат-Хостел, чем могу быть полезен?
— Помощь, похоже, нужна тебе! — улыбнулась девчонка, обнажив белые мелкие зубки. Карие большие глаза с любопытством оглядывали портье, изящные пальчики с маникюром барабанили по стойке. — Сидишь тут один, скучаешь! Тебя как зовут?
— Эндрю, а тебя? — Андрей в Лондоне всегда представлялся этой «американизированной» формой своего имени, чтобы не создавать собеседникам сложностей с произношением.
— Иллария! Это значит «веселая». Я из Италии, а ты?
— Москва. Россия.
— О-о-о! — непонятно было, поддельное это удивление или нет. Придвинувшись поближе к стойке, так, что декольте стало еще глубже, Иллария принялась накручивать на палец прядь своих каштановых волос.— А как там в России? Прикольно? А у вас правда нельзя курить на улице?
— Правда. Но все курят.
— Клёво. Слушай… Я тут особенно никого не знаю, а хотелось бы затусить. Ты знаешь какие-нибудь крутые клубы поблизости?
— Да, сейчас покажу на карте, — Андрей уже потянулся было за брошюрами, когда Иллария удержала его руку на стойке. Сердце легонько ёкнуло.
— Подожди! Может, ты мне их сам покажешь? Ты же завтра выходной? Я спрашивала.
Почувствовав интерес к себе, парень выпрямился, на лице расплылась самодовольная улыбка.
— Точно. Знаю я тут пару местечек… Так что, если хочешь затусить — я весь твой.
— Обалденно! У меня еще никогда не было русского! — девушка хихикнула и добавила. — Знакомого, в смысле! Окей, Эндрю! До завтра!
— Подожди! — окликнул он Илларию, которая уже шла к лестнице в номера.— Может, оставишь мне свой номер?
— Он уже есть в системе! — ехидно улыбнулась она. — Комната двести пятнадцать!
С глуповатой улыбкой на лице Андрей проводил взглядом ее подтянутый зад, упакованный в блестящие леггинсы, и вернулся к работе, воображая, как проведет завтрашний день. Так, в фантазиях и бронированиях, он почти не заметил, как наступил третий час ночи.
— Последний заказ! Последний заказ! — кричал Мэтт, собирая потихоньку стаканы со столов. Желающих не оказалось — как и всегда в пятничную ночь, народ быстро накидывался и шел спать, ведь на следующий день их ждали экскурсии в Тауэр, к Стоунхэнджу или даже поездка в Эдинбург. Закончив с уборкой на баре и убедившись, что никого из гостей в лобби не осталось, Мэтью позвал Андрея.
— Эй, бро, перекурить не хочешь?
— Ага, — кивнул тот. Хотелось не столько курить, сколько выйти на свежий воздух, но что мешает совместить приятное с полезным? На дисплее же к тому моменту уже высвечивалось «408 непрочитанных сообщений».
Выйдя на улицу с барменом, Андрей с удовольствием затянулся самокруткой — сигареты в Великобритании стоили слишком дорого, так что он быстро научился обходиться бумагой и табаком. На небе ярко поблескивали звезды, круглая болезненно-бледная луна, напоминающая зад толстухи, освещала задний дворик хостела. Мэтью, как всегда, рассматривал окна в надежде увидеть, как кто-нибудь переодевается.
— Прикинь, сегодня на баре одна красотка так и ела меня глазами, — вдохновенно поделился тот. — Потом оставила пять фунтов бумажкой, я беру, а на ней номер телефона, смекаешь?
— Покажешь?
— Ну, это искать надо, на чай сегодня много давали, — замялся бармен, после чего поторопился перевести тему. — Слушай, Эндрю, а у тебя девушка есть?
— Ну… — Андрей поразмыслил над ответом, но все же решил не усложнять. — Есть.
— О, крутяк. Здесь, в Лондоне?
— Нет, в Москве осталась. А я вот подработать уехал. Ну и может быть жить останусь, если выгорит.
— Круто! — восхитился бармен, и Андрей даже бросил на него злой взгляд — не прикалывается ли? — А ты ее с собой заберешь?
— Куда? — опешил Андрей.
— Ну, сюда, в Лондон. Или поедете куда-то еще?
— Не знаю… Честно говоря… — Андрей замялся, пожевал губы, сплюнул табак, налипший на языке. — Короче, я хочу с ней расстаться.
— Да иди ты! Зачем?
— Ну… Как тебе сказать? Я еще тогда, в России, с ней расстаться хотел… Это ж, понимаешь, они поначалу все такие сексуальные, красивые, интересные. А потом сам не заметишь, как рядом с тобой окажется косное, муторное, обрюзгшее страшилище. Но я как-то не решался. Потом вот Лондон подвернулся, Work and Travel, все такое. Я уехал, сказал ей, мол, когда-нибудь снова будем жить вместе. Мол, перевезу ее сюда, сам только на ноги встану… Короче, думал, все само собой рассосется. Она себе кого-нибудь найдет там, от меня отвыкнет… Так нет же — вон, по десять раз на дню пишет! — Андрей достал из кармана телефон, показав расцветающий уведомлениями экран: «412 непрочитанных сообщений от пользователя Аделина». — Видишь? Прилипла, блядь, как пиявка! У этой клуши сплошь на уме дети, семья, посиделки у родителей и все вот это говно. А мне это на хер не упало, я развиваться, я дальше двигаться хочу, понимаешь?
— Ну, знаешь, Эндрю… — смущенно пробормотал Мэтт. — Неправильно это как-то. Ты бы ей сказал все честно, объяснил. А то это какое-то… Издевательство.
— Слушай, да мне самому херово. Думаешь, нравится мне так ее динамить? Чего ты думаешь, я на эту сраную «Адель» так реагирую? Ее любимая песня, блядь! Теперь из каждого утюга страны!
На давно уже устоявшееся и набившее оскомину выражение Мэтт отреагировал веселым хрюканьем. Андрей с жалостью взглянул на толстяка — как же этих европейцев легко рассмешить — после чего продолжил:
— Там ведь такая же баба. Тоже раскоровела до безобразия, ноет и звонит по тысяче раз. Каждый день: «Привет, как дела?» Сука, бесит!
Андрей и сам не заметил, как перешел на крик. В окна, ведущие во внутренний дворик, начали высовываться обеспокоенные гости, и Мэтт принялся его уводить:
— Пойдем, Эндрю, пойдем…
Больше они не разговаривали. Бармен наскоро пересчитал кассу, протер стойку, крикнул на прощание:
— До завтра, Эндрю! Твой процент под шейкером на полке!
— До завтра, приятель! — бросил ему Андрей, и Мэтью растворился в ночи, что, подобно толще темной непрозрачной воды, прижималась к стеклянным дверям хостела.
Музыка была выключена, гости разошлись, и в хостеле царила благословенная тишина. Пройдясь по лобби, собрав всякие бумажки и прочий мусор, Андрей прошел к бару и забрал оставленную ему пятерку. Никакого номера на ней, конечно же, не было.
— Ах ты лживая жирная жопа! — усмехнулся он.
Открыв «Вконтакте», он хотел было полистать ленту новостей, но, увидев цифру пятьсот сорок два напротив вкладки «Сообщения», взбесился и закрыл к чертовой матери браузер. Потупил в 9GAG. Позалипал в Ютуб. Захотелось в туалет. Он и сам не был уверен — являлось ли это позывом организма, или ему просто было скучно.
Туалет для персонала тоже находился в темном подвале, зато в кабинке располагалось небольшое окошко, что означало, что курить можно сидя прямо на унитазе.
Присев и спустив штаны, он достал мобильник и скрипнул зубами, взглянув на экран. «419 непрочитанных сообщений от пользователя Аделина».
— Да твою-то мать!
С матерью он общался по телефону не далее как вчера. А вот Аделину игнорировал уже больше двух месяцев. Сначала он отвечал на сообщения вяло, неохотно, потом перестал отвечать вовсе, игнорировал звонки, а последние три недели даже не открывал переписку с ней, чтобы у нее сообщения не отобразились, как прочитанные. Взрыкнув «К черту все!», он принялся листать их аж с начала мая.
«Привет. Как дела?»
«Я знаю, нас с тобой разделяют сотни километров...»
«Привет тебе с той стороны...»
«Я звонила тысячу раз, но ты не брал трубку...»
«Наверное, ты был не дома, а на работе...»
Потом начиналась эпоха голосовых сообщений. Были на две-три секунды, истеричные в своей краткости, были ноющие тирады по пять-десять минут. Не выдержав, Андрей промотал все до конца и включил последнее сообщение. Из динамиков телефона раздался женский плач. Голос был смутно похож на Аделинин, но неуловимо отличался. Голос также пытался произносить слова, но речь была несвязна, неразборчива. Андрей очень ярко себе представил, как рыдания кривят говорящему рот. Промотав повыше и включив другое сегодняшнее сообщение, он вздрогнул от резкого крика:
«Подонок! Сволочь! Моя девочка… Ублюдок, как ты мог? Это из-за тебя все, из-за тебя!»
На заднем плане чей-то мужской голос увещевал:
«Мария, перестань, он-то здесь причем?»
«Сволочь! Дрянь!» — продолжали надрываться динамики.
Прокрутив еще несколько сообщений выше, он нашел то, что длиннее, надеясь, что смысла в нем будет больше. Действительно, женский голос был еще ровным и спокойным, хотя подрагивал от слез:
«Здравствуйте, Андрей!» — он вздрогнул, осознав, чей слышит голос, — Это мама Аделины, Мария Семеновна. Андрей, я вам пишу с ее телефона… Извините, у меня нет вашего лондонского номера… В общем, Андрей, я считаю, что вы должны знать… Аделины больше нет… Она утонула… Вернее… Я не знаю… Может, это несчастный случай или… В общем, я надеюсь, что вы прилетите на похороны моей девочки… Церемония прощания состоится двадцать первого июня… Извините, если побеспокоила… Простите...»
Женщина сорвалась на плач и сообщение завершилось. Андрей сидел совершенно раздавленный. Где-то внутри ворочался, скрёб, набирая силу, гадкий червь, сжирающий мысли, опустошающий черепную коробку, по которой эхом носилось «Это ты виноват! Ты виноват! Ты виноват!»
Появилось жгучее желание бросить телефон о кафель, расколотить, растоптать его, лишь бы уничтожить это жуткое доказательство произошедшего. Но вместо этого он ткнул в сообщение выше, отправленное за два дня до предыдущего.
«Привет. Это я, любимый» — вот теперь это был голос Аделины, — «Я очень по тебе соскучилась. Теперь я живу только мечтами о прошлом и воспоминаниями. И, пожалуй, больше так жить не могу. Я звонила тебе, наверное, тысячи раз, но ты не брал трубку. Может, ты был занят, я не знаю… Я пишу это, чтобы извиниться за то, что собираюсь сделать. Пожалуйста, не вини себя. Надеюсь, у тебя все будет в порядке. А я… В общем, это мой последний тебе привет — с той стороны...»
И, слушая этот голос чужой угасающей жизни, Андрей глотал слезы, понимая, что все произошедшее — это его вина, что бы там ни говорила Аделина, как бы ни оправдывала — во всем виноват именно он. И, словно в доказательство его слов, приглушенное дверью, промежутком между этажами и отражающееся от стен, прозвучало:
— Hello, it's me…
Вскочив с места, Андрей запутался в штанах и едва не растянулся на кафеле. Он пулей выскочил из туалета и взбежал по лестнице наверх, лишь бы выключить к чертовой матери этот проклятый трек.
— Hello, can you hear me?
Ступеньки скользили под ногами, издевательски умножаясь в своем количестве, лампочки мигали, так и подначивая — «Споткнись! Споткнись!»
— It's no secret
That the both of us
Are running out of time…
Когда он взбежал в лобби, по нему уже разносился мощный голос британской певицы, резонируя от стен, колонн, окон и стеклянной двери:
— Hello from the other side !
И «привет с той стороны» действительно был. Она стояла ровно за стеклянной дверью на улицу, прижимаясь к ней плоским бледным лицом. Черные от пятен Лярше глаза пялились в пустоту, рот раскрыт, а по абсолютно белой коже струились ручейки воды. Вспухшее чудовище, утопленница, лишь отдаленно напоминающая девушку, которую Андрей когда-то даже любил.
— I must've called a thousand times!
Она жалобно разевала свою жабью пасть под музыку, а черные волосы беспорядочными мокрыми колтунами свисали на лицо. Андрей отступал шаг за шагом к бару, не в силах отвернуться, отвести взгляд от ожившего кошмара, что теперь плющил белое лицо о стекло, и дверь уже потихонечку начала двигаться вперед, готовая впустить в хостел печального призрака.
— Hello from the outside
At least I can say that I've tried
To tell you I'm sorry
For breaking your heart
But it don't matter, it clearly
Doesn't tear you apart anymore...
– Да. Я готов жить дальше, — прошептал Андрей, истерично тыкая пальцем в айпад. Наконец, удалось попасть в нужную кнопку. Палец скользнул по красной надписи Delete, удаляя трек из плейлиста, заменяя великолепный контральто ночной тишиной. Не глядя туда, за дверь, где шаталось из стороны в сторону бледное воплощение его вины, он достал из кармана телефон и одним свайпом удалил всю переписку, после чего добавил пользователя «Аделина» в черный список. Подняв глаза, по ту сторону дверей он увидел только редкие огни проезжающих машин и ложащиеся на стекло первые капли июньского дождя.
Сердце колотилось о стенки грудной клетки, руки дрожали, телефон едва не выпал из рук. Налив холодного свежего Гиннеса, он осушил залпом целую пинту, после чего налил еще, надеясь, что начальство не слишком прилежно просматривает записи с камер.
Выдохнув, Андрей вернулся с стойке, положил телефон дисплеем вниз, присел к компьютеру и вбил поиск по номерам.
— Двести пятнадцатый, значит! — произнес он задумчиво, открыл список гостей, взял ручку, достал из принтера лист бумаги и принялся переписывать телефонный номер Илларии.
