Согласно распространённой версии, в русском языке деньги получили своё жаргонное название благодаря купюрам с изображением российской императрицы. Мы решили проверить, подтверждают ли это исторические источники.
Спойлер для ЛЛ:неправда
Утверждение о связи между этимологией слова «бабки» и портретом Екатерины II на деньгах можно встретить, например, в соцсетях и на блог-платформах, на портале Pikabu, в научно-популярных статьях и на сайте «История.рф». Чаще всего авторы пишут, что жаргонное слово обязано своим происхождением изображению императрицы на 100-рублёвой банкноте.
В литературе самое раннее упоминание слова «бабки» в значении «деньги», судя по Национальному корпусу русского языка, относится к 1844 году. В повести Владимира Даля «Петербургский дворник» есть отрывок, описывающий жаргон столичных мошенников: например, «добыть бирку» означало получить паспорт, «увести скамейку» — украсть лошадь. Говорится там и про деньги, когда шайка карманников спрашивает героя, много ли он наворовал: «Григорий отвечал преспокойно: "Бабки, веснухи да лепень", то есть деньги, часы да платок; и мошенники с недоумением посмотрели на Григория, не зная, мазурик ли это, то есть товарищ ли, или предатель».
Пять лет спустя был опубликован очерк Ивана Кокорева «Мелкая промышленность в Москве», в котором автор так пишет про тёмную сторону городской жизни: «Прислушались бы мы к речам здешних обитателей, называющих друг друга физиками, механиками, гранилами, а в презрительном смысле — жуликами семикопеечными, мазуриками; узнали бы, что значит лафа, стрема, что такое петух, что за вещь бабки и как кусается шмель». И в примечаниях поясняет: «лафа — пожива, стрема — неудача, петух — сторож, бабки — деньги, шмель — кошелек». Так что в 1840-х годах слово «бабки» уже бытовало как жаргонное обозначение денег и было распространено и в Санкт-Петербурге, и в Москве.
Бумажные деньги в России действительно ввела в обращение Екатерина II. 29 декабря 1768 года (9 января 1769 года по новому стилю) императрица подписала манифест об учреждении двух Ассигнационных банков, в Санкт-Петербурге и Москве, которые получали право на эмиссию ассигнаций, имеющих хождение наравне с монетами.
Ассигнация номиналом в 25 рублей, 1769 год.
На ассигнации во избежание подделок были нанесены водяные знаки: гербы четырёх царств (Астраханского, Казанского, Сибирского и Московского) и надписи — а также две овальные печати в середине листа. Екатерину II на этих денежных знаках не изображали. Оформление ассигнаций и в дальнейшем было довольно лаконичным: например, в начале XIX века на них был изображён двуглавый орёл.
Ассигнация в 10 рублей. 1819 год.
После реформы, проведённой министром финансов Егором Канкриным, в 1840 году на смену ассигнациям пришли кредитные билеты. Но и на них не было Екатерины II.
Государственный кредитный билет в 10 рублей, 1854 год
Портрет императрицы появился на банкнотах только через сто лет после её манифеста. В феврале 1868 года Сенат выпустил указ о введении в обращение билетов нового образца, а в марте начался обмен старых билетов на новые номиналом в 25 рублей. Ещё через год, в марте 1869 года, в обращение поступили остальные номиналы, от 1 рубля до 100 рублей. На 5-рублёвом билете был изображён Дмитрий Донской, на 10-рублёвом — царь Михаил Фёдорович, на 25-рублёвом — Алексей Михайлович, на 50-рублёвом — Пётр I. Наконец, на 100-рублёвом билете поместили портрет Екатерины II.
Впоследствии за сторублёвыми банкнотами закрепилось название «катеньки», «бабками» же называли любые деньги вне зависимости от номинала.
Наиболее вероятное происхождение жаргонного слова — от популярной игры в бабки. Этнограф и фольклорист Иван Сахаров в книге «Сказания русского народа» (1836) пишет: «В русской семейной жизни эта игра занимает самое почётное место, и нет местечка, где бы она не существовала». Необходимый элемент игры — сами бабки, то есть надкопытные говяжьи кости. Их выставляли определённым образом (в зависимости от типа игры), бьющий должен был выбить утяжелённой костью максимальное число бабок. Как пишет исследователь, добывание, обмен и продажа бабок для мальчиков составляли «особенный вид промышленности», со своим обменным курсом. Особенно ценились самые большие кости (битки), а также бабки, залитые для тяжести свинцом (свинчатки).
Владимир Маковский. «Игра в бабки», 1870 год. Источник: Wikimedia Commons/Третьяковская галерея
Вероятнее всего, жаргонное обозначение денег возникло именно по аналогии с популярной игрой: для многих с детства бабки были фактически денежным эквивалентом. Версия о портрете Екатерины II гораздо менее правдоподобна: в литературе XIX века она не встречается, а сама банкнота с изображением императрицы появилась только во второй половине столетия, когда деньги уже называли «бабками».
Можно допустить, что название связано с отчеканенными при Екатерине серебряными или золотыми монетами, на которых был изображён профиль императрицы. Но это тоже маловероятно, так как никаких следов распространения жаргонного слова в XVIII веке не удалось обнаружить. Монеты называли по их номиналу (пятак, гривенник, двугривенный и так далее), но не по имени правителя.
У России очень мало тёплого побережья. Его буквально не хватает на всех. Отсюда переполненность курортов, отсюда непомерные цены – либо не слишком хорошие бытовые условия.
А теперь взгляните на это. Пляжи с белым песком в окружении зелени – на берегу чистых уютных бухт, где не бывает штормов:
Прозрачнейшая вода, удобные гавани, морской порт, уютные улочки старого города и (что немаловажно!) военно-морская база на Средиземном море:
И всё это могло быть российским! Почему Екатерина II отвергла щедрый дар короля Георга III, в 1780 году предложившего русской императрице этот райский остров?
Речь идёт об острове Менорка в Средиземном море:
По Утрехтсткому договору 1713 года он (как и Гибралтар) стал английской колонией. А в 1775 году англичане остро нуждались в военной помощи для подавления разгоревшегося в североамериканских колониях восстания. Король Георг III обратился к Екатерине с личным посланием, в котором просил направить в Америку 20-тысячный экспедиционный корпус. Императрица ответила отказом – ей самой предстояла война с Турцией (по итогам которой в 1783 году был присоединён Крым).
Английский король Георг III и русская императрица Екатрина II
Уговаривая императрицу, британский посол Гаррис перепробовал разные методы. Откровенно льстил, пытался играть на политических амбициях, заявляя, что «Россия слишком велика, чтобы рассматривать значительные события безучастно», и что «интересы Европы стали теперь интересами России». Екатерина знала цену этим словам и не поддавалась.
И тогда в ход пошёл «территориальный подкуп». Сначала русским собирались «сосватать» часть американских колоний. Но князь Потёмкин, через которого англичане пытались влиять на Екатерину, был настроен скептически: «Корабли наши с трудом могут выйти из Балтийского моря; как же вы хотите, чтобы они переплыли Атлантический океан? Если уж вы даёте нам что-нибудь, то пусть оно будет поближе к дому». Именно тогда Гаррис и предложил Менорку.
Остров Менорка в XVIII веке
Потёмкина идея воодушевила: «Подобное приобретение было бы памятником славы императрицы, воздвигнутым посреди моря». Но Екатерина и тут показала себя опытным и разумным политиком. По легенде, выслушав фаворита, она сказала: «Невеста слишком хороша, меня хотят обмануть».
Светлейший князь Потёмкин-Таврический и Екатерина II
И Екатерина была права! Вот слова из донесения посла Гарриса своему правительству: «Уступка Менорки будет вполне условна». Екатерина Великая не поддалась на обман, англичане проиграли войну с заморскими колониями, что привело к появлению США, а Менорка в 1802 году снова стала испанской.
"Добрый царь и плохие бояре" - это выражение стало крылатым, и совершенно не зря. Оно, хоть в наши дни может употребляться в разном контексте и с разными целями, в первую очередь чрезвычайно интересно именно со стороны исторической, так как отражает особенности мышления широких слоёв населения в традиционном монархическом обществе, и далеко не только в российском. Через него можно многое понять о том, как мыслили простые люди несколько сотен лет назад, если, конечно, раскрыть значение выражения глубже и обратиться к конкретным примерам, когда оно работало. Для этого же, в свою очередь, великолепно подойдёт такой с первого взгляда совсем не выдающийся русский самодержец, как Пётр Третий. Ниже я расскажу весьма причудливую историю о том, как этот деятель прожил несколько жизней, при это умерев весьма молодым, и как это связано с "добрым царём и злыми боярами", культурными связями различных народов и мышлением людей старой эпохи.
Россиянин поневоле
Будущий русский царь появился на свет в 1728 году в Гольштейне (Голштинии), земле на севере Германии, тогда бывшей отдельным фактически независимым княжеством в очень призрачной к тому моменту Священной Римской империи. Он воспитывался там, и в сущности своей был одним из очень многочисленных немецких принцев, которых позже, в XIX уже столетии, великие державы будут выбирать как основателей королевских династий для новых государств вроде Болгарии, Греции или Бельгии. Впрочем, до этого было еще довольно долго, а пока эти благородные люди жили в своих небольших в большинстве своём владениях, занимаясь местечковой политикой. Конкретно герцоги Голштинии "бодались" не столько с германскими соседями, сколько с Данией, что являлась соседом с севера - у княжества с этим скандинавским королевством были давние конфликты за владение Шлезвигом - чуть более северной территорией, где жили вместе немцы и датчане. Осложнялось дело тем, что герцоги Шлезвига и Гольштейна были ветвью правившей в Копенгагене династии, что ожидаемо породило споры о том, каков должен быть статус территорий - как княжества СРИ или как части Датского королевства? В общем, нюансов много, и сам по себе конфликт, как и все подобные ему, возникавшие на феодальной почве в раздробленных германских землях, чрезвычайно сложен.
Сейчас эти территории разделены между ФРГ и Данией, но раньше их статус был куда более спорным
Однако, детали его в данном случае маловажны, а упомянут он был лишь потому, что Пётр (полное имя при рождении - Карл Петер Ульрих) с юных лет пропитывался именно что атмосферой этой борьбы, а также, естественно, немецкой культурой. Несложно понять, что он был в сущности своей совершенным немцем. И если с перспективы языка, культуры и собственной идентификации это было верно более чем, то вот родословная юноши была иной - по линии матери он был Романовым, ибо являлся сыном Гольштейнского герцога и вышедшей за него замуж одной из дочерей Перта Великого, Анны. Таким образом, наличие русской высочайшей крови могло в теории, при благоприятных обстоятельствах, дать ему шанс взойти на трон в Петербурге.
Впрочем, долгое время это было совершенно неважно, так как при рождении мальчика был жив и другой внук Петра, который Пётр II, и его племянница Анна, и незамужняя дочь Елизавета, и некоторые другие из более "престижных" представителей Романовых. Следовательно, родителям Петра было сложно полагать, что очередь дойдёт до их сына. Но судьба распорядилась иначе - указанные внук и племянница, оба успев, формально или реально, поправить Россией, а также прочие потомки, кроме Елизаветы Петровны, умерли или были удобно отстранены от власти дочерью царя-реформатора, которая притом сама никогда не выйдет замуж и не оставит потомков, по крайней мере тех, что могли бы претендовать на власть. Поэтому она, дабы оставить за своей династией бразды правления, вспомнит о племяннике и пригласит его в Россию, куда он и прибудет в начале 1742 года. Так из принца (с 1739 года - собственно герцога) небольшого образования Пётр станет наследником огромной державы. После этого его женят на другой немецкой принцессе, которая позднее станет известна как императрица Екатерина Вторая, и крестят в православие под именем Пётр Фёдорович.
Пётр Федорович
Петр с женой
Традиционная точка зрения на всю дальнейшую жизнь Петра, включая и его очень короткое правление в первой половине 1762 года, очень нелестная - ему приписывают лень, нежелание заниматься государственными делами, недалёкость и презрение ко всему русскому. Конечно, нельзя верить этой точке зрения, составленной в своей основе лично Екатериной и её сподвижниками, которые Петра и свергли, полностью, но некоторые вещи отрицать сложно. Так, имело место явное игнорирование царём интересов России в деле внешней политики и полное предпочтение личным пристрастиям в этой сфере. Об этом история весьма известна - в последние года руководства Елизаветы Российская империя вела войну с Пруссией (это была часть более широкой Семилетней войны), королём которой наследник восхищался, и практически победила, но как раз к концу войны царица умерла, и получивший престол Петр остановил боевые действия, отказавшись от всех завоеваний России, включая присоединённую ещё в 1758 году Восточную Пруссию. Это очень разозлило элиту государства и явно повредило его интересам.
Кроме этого, Пётр III решил начать новую войну, и тоже скорее из личных побуждений - с Данией за возвращение владений его предков по линии отца, голштинского герцога. По сути, он использовал полученные огромные ресурсы для решения отдалённых проблем локального характера. Можно спорить на тему того, насколько в теории полезным для России в этом случае могло бы быть получение надёжного контроля над перешейком между Балтикой и Северным морем, коим и являются территории Шлезвига и Гольштейна, но один факт остаётся неоспоримым - император вышел из де-факто уже выигранной войны, отдал занятые земли и таким образом обесценил и сделал бессмысленными потраченные на борьбу с сильной прусской армией ресурсы и жизни солдат и офицеров, при этом готовясь потратить столько же в новом конфликте, носившем скорее личный и авантюрный характер. Это не очень похоже на поступок действительно хорошего правителя.
Внешняя политика Петра была, в общем, сомнительной. Но всё же надо отметить, что некоторые его внутренние деяния были куда более удовлетворительными, как объективно, так и для определённых социальных кругов того времени. Среди таких надо выделить Манифест о вольности дворянства, дававший много льгот вместителям голубой крови (одна из самых весомых - отмена для благородных лиц обязательной службы на государство, как статской, так и военной) и подготовку манифеста и мероприятий по секуляризации чрезмерно раздувшихся к тому времени убыточных для казны владений монастырей. И хотя второе было начато ещё Елизаветой, Пётр стремился ускорить сей процесс (вполне вероятно, что не из-за шибкой прогрессивности, а по причине неприязни к Православной церкви, но тем не менее). Сложно сказать, сколько здесь было личной инициативы молодого императора, а сколько высших сановников, оставшихся от прошлого правления, однако нельзя сказать, что курс внутренней политики при Петре шёл каким-то губительным путём.
Как можно понять, фигура Петра весьма противоречива. Можно долго додумывать, что было бы, останься он у власти дольше, но это в общем-то бесполезно, ибо всего спустя полгода правления Петра свергли и позже (вероятно, хотя никем не доказано) убили. К власти пришла его жена Екатерина, которая вовсе не имела русской крови, но, кажется, оказалась лучшей кандидатурой на роль правительницы для российской верхушки. Вполне возможно, что странная внешняя политика Петра и его действительно весьма пренебрежительное отношение к России, русской культуре и православию, послужило аргументом, перевесившим дворянские вольности и секуляризацию. В любом случае, властвование внука основателя Петербурга кончилось быстро, а его последовавшая за свержением смерть породила множество слухов о том, кто это сделал и по чьему велению, и они были совсем не лестны по отношению к Екатерине и её сторонникам.
Добрый Пётр Федорович
Здесь наступает момент, когда следует вспомнить слова про "доброго царя и злых бояр" из вступления. Большинство населения в Российской империи, как и во всех государствах того времени, составляло крестьянство. В обществе, где монархическое устройство, религия и традиционный уклад доминируют, отношение к личности самодержца, особенно среди простого населения, не обременённого образованием, крайне трепетное. Крестьяне той эпохи искренне считали монарха помазанником Божьим, неприкосновенным властителем, который по определению добр и милосерден. И это не отличительная черта России, совершенно нет - в 1790-х годах во Франции, центре Просвещения, крестьяне в окраинных регионах на западе страны будут восставать против революционного Парижа в том числе из-за казни короля, которую они воспринимали как ужасное преступление. В целом, позитивное отношение к венценосной персоне в традиционных агарных обществах встречается в большинстве случаев.
При этом данная особенность не отменяла возмущений крестьян несправедливым строем, произволом дворян и чиновников. Мнение о том, что "хорошего царя" "обманывают" нехорошие вельможи, и стоит только донести до него правду, как всё пойдёт на лад - крайне часто имело место. Из этого прямо истекает заключение о том, что многие крестьянские возмущения начинались именем монарха, даже если он потом сам их подавлял. А ещё более интересная ситуация складывалась, если правитель умирал вскоре после начала царствования или в наследном статусе, не доживая до восхождения на престол. В таком случае социальное недовольство выливалось в волнения, возглавляемые самозванцами, выдававшими себя за "невинного доброго государя, пострадавшего от злого окружения".
Легко вспомнить нескольких Лжедмитриев, которые седлали ненависть доведённого до разорения боярством и правительством Годунова населения и устраивали мощнейшие возмущения, выдавая себя за убитого (опять не доказано, как и с Петром III) сына Ивана Грозного. А если обратиться на запад, то можно привести в пример Португалию, где погибший в бою молодой король Себастьян стал легендой и "породил" четырёх самозванцев, отражая таким образом желание португальцев с избавиться от испанских захватчиков и восстановить величие страны.
Похожая ситуация возникла и после смерти Перта III - быстро начали появляться слухи и легенды о том, что император спасся и скоро придёт для помощи народу. Это подогревалось тем, что легитимность Екатерины II ввиду отсутствия у неё крови Романовых и прихода к власти путём переворота легко подвергалась сомнению. При этом её политика прекрасно способствовала появлению легенд о Петре, так как она стала апогеем укрепления крепостнической царской системы, весьма угнетавшей основную массу населения. Крестьяне законодательно были лишены права жаловаться на помещиков, их в большом числе переводили в крепостное состояние, а вместе с тем урезались права казачества, которое попадало под всё больший и больший государственный контроль. Это рождало огромное недовольство людей.
Одно из знаменитых классических полотен, на котором точно передана сущность крепостнических отношений. При Екатерине II они были самыми жёсткими для крестьян за всю историю российской монархии.
Вышло хорошее комбо - "злая" немка, повернувшаяся противсвоегомужа (вспоминаем про патриархальную семью, где подобное - просто немыслимо на нескольких уровнях), законного государя и внука Петра I, который только начал править и ввиду этого не сформировал о себе никакого мнения помимо "дефолтного" о Божьем помазаннике. Эта немка издаёт законы, угнетающие простых людей, и потакает "злым боярам", чем только подогревает недовольство. Может, и не такая плодотворная ситуация для волнений, как в Смутное время, но значительный потенциал точно имелся
И конечно, можно возразить, что в действительности политика Екатерины была во многом продолжением политики мужа (а по-хорошему - Елизаветы), и общий курс самодержавия тогда на самом деле не зависел от конкретной персоны на троне (что доказывает хотя бы то, что Жалованная грамота дворянству Екатерины опиралась во многом на подобный манифест Петра), но этого не могли понимать крестьяне и казаки, которые воспринимали рано ушедшего государя не как отдельного человека (о чьём характере они не имели представления), а как образ "доброго царя-мученика", вокруг которого можно легко и "легитимно" собраться для отпора надоевшему строю.
Так и вышло - не один раз в 1760-ые годы и позднее по всей России появлялись "Петры Фёдоровичи", с разной степенью успеха собиравшие вокруг себя народ. Большинство из них малоизвестны, за исключением двух, одним из которых являлся донской казак Емельян Пугачёв, предводитель очень серьёзного восстания 1773-75 годов, в котором приняли участие крепостные крестьяне, крепостные, бывшие рабочими на уральских заводах (посессионные крестьяне), казаки и представители национальных меньшинств (башкиры, калмыки и прочие). Оно было весьма кровавым и тяжёлым, поскольку началось ближе к восточным окраинам страны, в регионе, полном кочевых народностей и ещё не забывших прежние права казаков, а позже перекинулось в плодородные места по Волге, где крепостнический гнёт был особенно силён. Здесь, в Поволжье и на Южном Урале, народный гнев, катализированный образом "доброго царя Петра Фёдоровича", вылился с особенной тяжестью.
Хоть Пугачёв был ни капли не похож на почившего царя, для масс это было неважно из-за особенностей восприятия императоров вообще
Разумеется, слабо организованные войска повстанцев разбили и порождённые ими многочисленные бунты тоже подавили, казнив "Петра Фёдоровича". Но восстание Пугачёва оказало большое влияние на политику Екатерины, заставив её провести ряд реформ и улучшить методы администрирования (что, однако, часто тоже означало урезание прав широких масс). Если же рассматривать пугачёвщину в контексте "наследия" Петра III, то она, безусловно, является ярчайшим его представителем. По сути, этот спорный и неоднозначный, мало правивший император послужил тому же, чему и царевич Дмитрий с португальским королём Себастьяном - созданию образа "доброго царя", который был принят на вооружение людьми в тяжёлый период истории для весьма неэффективной, но всё же борьбы с социально-политическими проблемами. Не как правитель и человек он оказался важен, а как икона для простых людей той эпохи, обладавших иным мировоззрением, чем мы.
Эхо Петра III
Впрочем, можно найти и пример того, как "Пётр Фёдорович" достиг немалого успеха, вероятно, превзойдя настоящего царя в плане успешности правления. Речь идёт о втором широко известном самозванце, который объявился даже не в России, а на Балканах. Конкретно - в Черногории. С первого взгляда это кажется странным, но только с первого - на самом деле нет ничего удивительного в том, что славянская православная страна признала "Петра III" "своим". В те года завоёванные Османской империей балканские православные народы имели весьма сильный образ России как старшей сестры и защитницы, что в первую очередь было вызвано скрепляющей религиозной идентичностью.
Черногория находится в том регионе, где географические условия отлично подходят для партизанской войны и изоляции в горах
Преимущественно православные балканские народы имели и имеют близкую связь с Россией, которая иногда могла выливаться в интересные ситуации
Но почему местом появления самозванца стала именно Черногория, а не Болгария или Греция? Причина в том, что тогда она единственная из всех балканских стран была непокорной Османам. Черногорцы, которых одни исследователи называют особой группой сербов, а другие - отдельным народом (но всё равно сербам очень близким), смогли сопротивляться турецкому вторжению по причине, которая прослеживается прямо в названии страны - в ней много гор, и при этом недалеко имеется побережье Адриатического моря, через которое можно связываться с Италией (а именно - с враждебной туркам Венецианской республикой). Такая география создала идеальные условия для сопротивления мусульманам, которое было весьма успешно - в середине XVIII столетия Черногория была всё ещё независима, хоть войны о Османами шли очень часто. Черногория временами была османским вассалом, но непосредственно завоёвана была лишь однажды и на короткий период (на рубеже XV и XVI столетий). Горные кланы страны напрямую Константинополю так и не подчинились.
Черногорцы - народ весьма воинственный и суровый, как и все горные жители
Удивительно, но между католической Венецией и исламской Османской империей православная Черногория смогла выжить, прибегая периодически к союзу с итальянцами
Слухи о том, что Пётр III жив, дошли и до Балкан. В 1766 году на черногорской земле объявился человек, назвавший себя чудом выжившим русским царём. К тому времени страна переживала не лучшие времена - отношения и с турками, и с венецианцами были напряжены. Светлейшая Республика лишила Черногорию выхода к морю, навязав ряд условий в плане государственного управления, а Османы стремились подчинить непокорную территорию как вассала или взять под полный контроль. В этих условиях "Пётр Фёдорович" и появился. Это был мужчина неясного происхождения, по имени Стефан (в истории остался с прозвищем "Малый"). Любопытно, что своего настоящего имени он не скрывал, в отличие от подавляющего большинства самозванцев. Конечно, ношение "царём" "чужого" имели объяснялось необходимостью скрываться от преследований "злодеев", но тем не менее такая относительная честность весьма показательна.
Даже по этому изображению сложно судить, насколько реально Стефан был похож на настоящего императора. Впрочем, для черногорцев это было так же неважно, как и для русских крестьян
В 1767 году Стефан пришёл к власти и был народом страны общепризнан как чудом спасшийся российский император. Его правление, куда более долгое, чем у настоящего Петра - шесть лет до 1773 года, оказалось неожиданно продуктивным. Он понимал, что проблемы Черногории исходят во многом от устаревших средневековых практик управления и междоусобиц черногорских племён. Им была проведена судебная реформа, упорядочившая судопроизводство, а также проделаны серьёзные шаги в сторону секуляризации страны (до того Черногория управлялась церковными сановниками). Также с переменным успехом шла борьба с турками и венецианцами.
В конце концов, османские власти смогли убить царя Черногории, подкупив его слугу, который и избавился от крайне неприятного султану руководителя. Впрочем, Османская империя всё равно не подчинит страну, в ней просто восстановится бывший до Стефана теократический порядок. Несмотря на то, что этот самозванец тоже продержится не очень долго и умрёт насильственно, его активность была поразительно компетентной и долгой на фоне прочих подобных деятелей. Часть этого успеха, однозначно, связана и использованием "популярного имиджа" "Доброго Петра Фёдоровича", хотя многое решали особенности самой Черногории и личности Стефана.
Так интересно устроен наш мир - немец по духу, волею судеб и генетики ставший российским императором, правивший мало и весьма посредственно на фоне двух женщин, между грандиозными царствованиями которых оказался, тем не менее из-за особенностей сознания простых людей в традиционной монархии оставил немалое наследие, даже будучи мёртвым.
И хотя "добрым царём", который пал жертвой "злых бояр" Пётр едва ли был (по крайней мере, не так, как это себе представлял народ), его образ, хотя даже не столько его, сколько абстрактного "хорошего государя", послужил возникновению ряда легенд и событий не только в России, но и за её пределами.
Прочитал пост с интересом и с... ненавистью! Да-да, полыхнуло малость. Ибо, там вот императрицы бунты подавляют, тут мошенники о троне мечтают, а еще там и сям всякие высокородные и не очень, роскошная жизнь, дворцы и яхты, ухаживания и балы.... кто то претендует на российский престол, не ведая даже русского языка и более того, не разу не видав того, кто его, мошенника, потом кормить будет. Все эти князья и высокородные, богатые и типа успешные... да пошли вы все в жопу! Большую такую ЖОПУ!!!! Как же я понимаю революцию... Бегали, интрижки и роскошь, а кормил все это тот единственный, незаменимый и самый почетный и уважаемый мною человек:
Художник Малютин Сергей Васильевич "Пахарь"
Это единственный человек, у которого нет родословной, можно сказать и имени в массе людей нет, но это лучшее из всего человечества. Все эти элитки, это мусор и генетический хлам.
Здрав будьте дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию наш самый первый ролик, появившийся на канале. Посвящён он вопиющей бездарности Петру 3, человек отдал все завоевания Русско-Прусской войны своему кумиру, да и в целом не отличался особой вменяемости и тёк лишь при одном упоминании Фридриха "Великого". Надеюсь вам будет интересно! Что бы вам было не скучно, в ролике используются мемасы и авторские зарисовки.
Княжну-красавицу распластали на вшивой постели. Офицер первым позабавился и, сыто ухмыляясь, кивнул солдатам: "Ваша очередь".
Бедная княжна смотрела в желтый, с черными пятнами плесени, потолок подвала. Слезы текли по ее лицу. Теперь ей не хотелось ни денег, ни славы, ни власти.
Лишь бы все это побыстрее кончилось.
"Фройляйн Франк" называли ее в 1770 году в немецком городе Киле, где она блистала на балах и светских раутах.
Молоденькую женщину описывали как невысокую, стройную красавицу с копной блестящих, темных волос. Будучи, по всей видимости, немкой, "фройляйн Франк" больше была похожа на уроженку солнечной Италии. Это придавало Франк пикантности и привлекало к ней повышенное внимание мужчин.
Немного позднее "фройляйн Франк" перебралась из Киля в Берлин, где с ней приключилась некая неприятная история, к сожалению, оставшаяся неизвестной. Из Берлина фройляйн пришлось спешно уехать.
Осела красавица в бельгийском Генте. Здесь она представлялась всем как "Фройляйн Шелль".
Вскоре на одном из балов фройляйн познакомилась с сыном голландского купца ван Турса. Молодой мужчина без ума влюбился в красавицу, и она не упустила возможности пустить по ветру все его состояние.
В Генте фройляйн Шелль атаковали вездесущие бельгийские кредиторы. С женщины требовали огромные суммы, которые она беззастенчиво занимала у знакомых аристократов. В 1771 году Шелль пришлось спешно бежать из Гента в Лондон, прихватив с собой ван Турса, бросившего семью ради темноволосой красавицы.
В Лондоне фройляйн назвалась госпожой де Тремуйль, аристократкой и путешественницей. Едва беглецы ступили на землю Туманного Альбиона, как де Тремуйль потребовала, чтобы ван Турс взял у английских купцов огромный кредит. Деньги женщина забрала себе.
Художник Франческо Беда.
Весной 1772 года кредиторы стали угрожать ван Турсу долговой тюрьмой. Голландец под именем "барон Эмбс" сбежал в Париж. "Госпожа де Тремуйль" на протяжении некоторого времени оставалась в Лондоне, но затем присоединилась к Турсу, причем, в сопровождении нового поклонника - авантюриста, пройдохи и мота барона Шенка.
В Париже "Госпожа де Тремуйль" стала спешно искать новые возможности обогащения. Молодая женщина обожала роскошь, ей необходимы были шикарные наряды, кареты, украшения.
Великолепно владевшая несколькими языками, авантюристка могла общаться с богачами изо всех стран Европы. Однако в Париже женщина поняла, что европейцам хочется некой экзотики, что аристократические красавицы немецких, английских или голландских кровей уже не так популярны.
Так появилась princesse de Voldomir - "принцесса де Волдомир", или же "княжна Елизавета Владимирская". Многоликая европейская авантюристка выдала себя за дочь русской императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита графа Алексея Григорьевича Разумовского.
Новоявленная княжна утверждала, что она оказалась в Персии, где провела детство. Достигнув совершеннолетия, прибыла в Европу для того, чтобы заявить свои права на наследство, оставшееся в Российской империи.
Елизавета Петровна и Алексей Разумовский - "мать" и "отец" "княжны Владимирской".
Перевоплощение в русскую княжну оказалось чрезвычайно удачным. Интерес к авантюристке среди европейской аристократии многократно вырос. Еще бы! Теперь она была не некой "фройляйн", а потенциальной наследницей русского престола!
У княжны немедленно начали появляться новые богатые поклонники. Престарелый маркиз де Марин был без ума от "русской красавицы". Граф Рошфор де Валькур, гофмейстер при дворе графа Лимбургского, пошел еще дальше и предложил княжне руку и сердце. Молодая женщина предложение приняла, однако, свадьба так и не состоялась: в начале 1773 года кредиторы настигли беглянку и ее сообщников в Париже. Ван Турс и барон Шенк были схвачены и заключены в долговой тюрьме.
Княжне Владимирской удалось сбежать при помощи ее нового влиятельного знакомого, литовского великого гетмана князя Михаила Казимира Огинского, который, весьма вероятно, принимал непосредственное участие в создании образа "princesse de Voldomir".
Князь Михаил Казимир Огинский.
На протяжении некоторого времени княжна скрывалась в деревне под Парижем. Когда Шенк и ван Турс (официально принявший фамилию Эмбс) были выпущены из долговой тюрьмы под поручительство старика маркиза де Марина, авантюристы немедленно отправились во Франкфурт, надеясь там скрыться от кредиторов.
Однако заимодавцы настигли троицу и во Франкфурте. Княжну, голландца и барона-пройдоху должны были заключить в местную долговую тюрьму, но этого не случилось благодаря влиятельному поклоннику красавицы.
42-летний граф Фердинанд де Лимбург был так очарован красотой авантюристки, что не просто освободил ее из гостиницы, где она была заблокирована кредиторами, но и оплатил все долги молодой женщины!
Де Лимбург предложил княжне пожить в его замке Нойсес во Франконии. Авантюристка с удовольствием приняла это предложение. Де Лимбургу "княжна" назвалась совершенно другим именем - Али-Эметы или же султанши Алины.
Влюбленный граф был исключительно щедр. Де Лимбург позволил "султанше" распоряжаться доходами от земель вокруг замка по своему усмотрению. Наконец-то у женщины появился стабильный и постоянный доход!
В Нойсесе у "Алины" был роскошный двор, фрейлины и служанки. Мужчинам-поклонникам "султанша" вручала орден "Азиатский крест".
Деньги де Лимбурга "Алина" тратила напропалую. Так, она убедила любовника приобрести соседнее графство Оберштейн, для чего графу пришлось занять огромную сумму.
Осенью 1773 года Лимбург сделал "султанше" предложение и взял на себя обязательство оставить невесте графство Оберштейн, если помолвка по какой-то причине расстроится.
В замке Нойсес начали готовиться к свадьбе. Невесте нужно было предоставить конференц-министру фон Горнштейну документы о ее происхождении. Так появилась единственная "автобиография" авантюристки:
Владения отца моего были подвергнуты секвестру в 1749, и находясь под ним двадцать лет, освобождены в 1769 году. Я родилась за четыре года до этого секвестра; в это печальное время умер и отец мой. Четырёхлетним ребёнком взял меня на своё попечение дядя мой, живущий в Персии, откуда я воротилась в Европу 16-го ноября 1768 года.
Единственный портрет самозванки "принцессы Владимирской".
В письме "Алины" конференц-министру содержится единственное указание на ее дату рождения - 1745-й год. Если принять это на веру, то в 1773-ем году женщине было 28 лет.
"Султанша" не указала в письме имен своих родителей, однако, уточнила, что она - подданная русской императрицы Екатерины и "принцесса Азова". Граф Лимбург, прочтя автобиографию авантюристки, заподозрил было неладное, но "Алина" смогла убедить жениха, что копию письма она отправила "своему опекуну", вице-канцлеру Александру Голицыну. Конечно же, копия отправлена не была.
Колоссальные траты на двор "Алины", покупка графства Оберштейн, подготовка к свадьбе почти полностью разорили графа Лимбурга: теперь он сам стал объектом преследования со стороны кредиторов, грозивших ему долговой ямой.
Кроме того, конференц-министр Горнштейн выразил сомнения в подлинности биографии "султанши". Стали достигать замка Нойсес и слухи о похождениях невесты графа.
Лимбург наконец-то решил навести справки, и узнал, что Голицын не является опекуном "Алины", что происхождение этой женщины туманное, и, скорее всего, самое что ни на есть низменное.
Граф немедленно расторг помолвку и отказался передать невесте графство Оберштейн.
Алина заявила, что поедет в Петербург и там получит официальную бумагу о своем благородном происхождении.
Лимбург через несколько дней передумал и слезно просил прощения у красавицы. Однако авантюристке он уже был не интересен: "султанша Алина", снова став "русской княжной", загорелась новым "выгодным делом". Вскоре выяснилось, что "выгодное дело" - это притязания на престол Российской империи.
"Княжна Тараканова" в сериале "Екатерина. Самозванцы".
В декабре 1773 года самозванка заявила, что, раз она дочь Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского, значит, имеет права на русский трон. По мнению историков, лже-княжну вдохновило на подобное заявление начавшееся в России восстание Емельяна Пугачева, назвавшего себя "чудом выжившим" императором Петром III.
Заявление авантюристки осталось бы простым сотрясанием воздуха, если бы ее не поддержала антироссийская Барская конфедерация, созданная краковским епископом Каетаном Солтыком.
Поляки с удовольствием начали распространять слух о появлении законной наследницы "принцессы Волдомир".
В 1774 году "княжна" вступила в переписку с виленским воеводой Каролем Радзивиллом по прозвищу "Пане Коханку", одним из виднейших деятелей Речи Посполитой. Старый враг России, Радзивилл надеялся использовать самозванку для расшатывания ситуации в империи. "Елизавета Алексеевна", в свою очередь, тянула из поляка деньги.
Кароль Радзивилл "Пане Коханку".
Пока в России на самозванку не обращали внимания, "принцесса Владимирская" чувствовала себя вполне вольготно.
В мае 1774 года "княжна" отправилась в Венецию на встречу с Радзивиллом. Назвавшись графиней Пиннеберг, самозванка поселилась в огромном доме, принадлежавшем посольству Франции. У авантюристки был собственный двор, фрейлины, множество поклонников.
"Пане Коханку" пообещал "русской княжне" всецелую поддержку со стороны Барской конфедерации, в том числе, военную. Главное условие - после получения престола, "Елизавета Алексеевна" должна была предоставить Польше полную независимость.
В Венеции "княжна" щедро раздавала "Кемски волости" разного рода просителям и авантюристам. В обмен на русские земли многоликая самозванка получала энные суммы денег.
"Великая княжна всероссийская" пыталась взять колоссальный кредит у венецианского купечества, но негоцианты оказались людьми недоверчивыми и отказали просительнице.
Разочаровавшись в Венеции, "княжна" попросила Радзивилла доставить ее в Стамбул: женщина надеялась, что османские богачи будут щедрее венецианских.
Джованни Антонио Каналетто "Венеция".
В июне "княжна" отплыла из венецианского порта Маламокко. Провожали "Елизавету Алексеевну" с большими почестями. В Турцию авантюристка по какой-то причине не поехала: 30 июня ее корабль причалил в Рагузе (ныне - Дубровник, Хорватия). Город являлся столицей так называемой Дубровницкой республики.
"Принцесса Владимирская", едва ступив на причал, была приглашена в дом французского консула Дериво, который оказывал знатной иностранке всевозможные почести.
Консулу "княжна" рассказала трагическую, но полностью ложную историю своего детства. Екатерина II сослала малышку в Сибирь с ее няней. Няня не выдержала лишений и скончалась, воспитанием девочки занимался священник. Позднее именно священник помог "Лизе" бежать из-под стражи. "Княжна" добралась до "Донской столицы", где ее спрятали казаки.
Екатерина II пыталась отравить девочку, но ей удалось спастись. Лишь после того, как верные казаки вывезли Елизавету Алексеевну в Персию, она почувствовала себя в безопасности. Воспитывалась "княжна" при дворе шаха Жамаса.
По словам самозванки, Емельян Пугачев был ее родным братом, сыном императрицы Елизаветы Петровны и князя Разумовского. "Он пытается вернуть мне престол", - заявила молодая женщина консулу Дериво.
Художник Владислав Чахурский.
Рассказы "княжны" были не так опасны, как деятельность Кароля Радзивилла, прикрывшегося ее именем. Подняв на знамя самозванку, воевода стремительно нанимал на собственные средства албанцев и боснийцев для удара по России с Запада и соединения с войском Емельяна Пугачева.
В Дубровницкой республике происходящее вызвало панику - авантюра "принцессы" грозила обернуться войной с Российской империей. Сенат крошечного государства обратился к "великой княжне" с просьбой покинуть страну.
"Елизавета Алексеевна" приняла представителей сената с холодной надменностью, как и подобает особе императорских кровей. "Я буду находиться здесь, сколько пожелаю, вы мне не указ", - заявила самозванка.
Власти Дубровницкой республики не оставили свои попытки выдворить опасную гостью. Сенат обратился к российскому министру иностранных дел Никите Ивановичу Панину. Так о существовании самозванки наконец-то узнала Ее Императорское Величество Екатерина II.
Портрет Екатерины II.
Впрочем, государыня была занята подавлением Пугачевского бунта, и деятельностью "княжны" она не сильно заинтересовалась.
Для "принцессы Владимирской" отсутствие внимания со стороны русских было своего рода индульгенцией на продолжение аферы. "Княжна Тараканова", как ее прозвали в России, действовала все более нагло.
Самозванка создала поддельное завещание своей матери Елизаветы Петровны. В докУменте черным по белому было написано: по достижению 18 лет следует короновать дочь императрицы, Елизавету Алексеевну.
Между тем, военная афера Кароля Радзивилла терпела крах. Османская империя отказалась участвовать в войне с Россией, боснийцы и албанцы вступали в войско "Пане Коханку" неохотно: всего набралось не более 300 человек.
Кроме того, Радзивилл совершенно разорился, а попытка взять огромный кредит в Риме завершилась безуспешно.
Поняв, что сажать "русскую княжну" на трон ему предстоит с тремя сотнями ратников, Кароль отказался от авантюры. Потерявший почти все состояние, пан отступил и начал искать возможность примириться с императрицей Екатериной II.
Пане Коханку.
Отказ Пане Коханку спонсировать ее "предприятие", стал мощным ударом по "княжне Владимирской". Вскоре последовал и второй удар: восстание Емельяна Пугачева, "дорогого брата" авантюристки, было разгромлено.
"Княжне" срочно был нужен новый мощный союзник. Самозванка написала письмо турецкому султану, в котором пообещала колоссальные территории в Российской империи в обмен на военную помощь. Радзивилл, которого "княжна" попросила передать письмо, даже не удосужился сделать это, настолько глубоко было его разочарование в "наследнице".
С каждым днем положение самозванки ухудшалось. Россия заключила мирный договор с Турцией. Польша была в очередной раз усмирена. В Рагузе над "великой княжной" стали откровенно потешаться: в газетах публиковали фельетоны и рассказы о запретной связи "Елизаветы Алексеевны" с Емельяном Пугачевым.
Последним ударом стал отказ консула Дериво в дальнейшем предоставлении "принцессе Владимирской" апартаментов. Авантюристка в буквальном смысле оказалась на улице.
Единственным верным другом самозванки остался граф Лимбург, который звал ее в замок Нойсес для замужества и рождения детей.
Княжна Тараканова. Кадр из сериала "Екатерина. Самозванцы".
Но Лимбург плохо знал княжну Тараканову. Привыкшая к роскоши и отношению как к наследнице престола, она не собиралась отказываться от своих привилегий.
Княжна была готова продолжать борьбу, вот только она не догадывалась, что победившая Емельяна Пугачева императрица Екатерина Великая наконец-то обратила на нее своей пристальный взгляд.
Несмотря на то, что сторонники Таракановой от нее отвернулись, что ей уже мало кто верил, государыня не собиралась прощать самозванку.
Императрица поручила графу Алексею Орлову захватить княжну Тараканову и доставить ее в Петербург.
К 1774 году влияние Орловых на государыню кардинально уменьшилось. Старший брат Алексея, Григорий Орлов, уже не являлся фаворитом царицы. Пленение самозванки могло помочь Орловым вернуть былое расположение императрицы.
Алексей Григорьевич в то время стоял с русской эскадрой в итальянском порту Ливорно. О княжне Таракановой граф был наслышан, а та, в свою очередь, прекрасно знала, что Орловы оказались в немилости, посему самозванка надеялась привлечь Алексея, а затем и Григория, на свою сторону.
Граф Алексей Орлов.
Самозванка написала Орлову письмо, в котором сулила ему огромные должности после воцарения "Елизаветы Алексеевны". Алексей немедленно переправил послание императрице. По мнению графа, княжна Тараканова могла быть "выдумана" французами, однако, это не делало ее менее опасной. Алексей Григорьевич писал государыне:
"Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду. И моё мнение, буде найдётся такая сумасшедшая, тогда заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду".
Таким образом, план похищения был готов: заманить "самозванку" на корабль и вывести в Российскую империю.
В январе 1775 года Орлов отправил своих людей на поиски княжны Таракановой. Обнаружить самозванку было непросто: за годы преследований кредиторов она научилась прятаться.
Авантюристка, испугавшись интереса со стороны русских, выехала из Рагузы в Рим, где стала называться графиней Пиннеберг. В Риме молодая женщина вела столь нетипичный для себя малозаметный и скромный образ жизни. На улицу выходила редко, в свет не выезжала. Если нужно было куда-то поехать в карете, окна тщательно завешивались темной тканью.
Тем не менее, слух о приезде "русской княжны" распространился по Риму. Княжна Тараканова, к тому времени уже страдавшая туберкулезом, была крайне этим обеспокоена. Тем не менее, она принимала в своем доме знатных господ, брала у них деньги.
Состояние здоровья княжны, между тем, становилось все хуже. Тараканова часто лежала в постели, отправляя, при этом, письма турецкому султану, полякам, кардиналу Алессандро Альбани. У всех она просила денег и военных для возвращения престола.
Оставшись вовсе без денег, княжна отправила послание английскому послу Гамильтону, через которого бумага попала в руки графа Алексея Орлова. Охота на княжну перешла в завершающую стадию.
По поручению Орлова в Рим выехал генерал-адъютант Иван Христинек. Блестяще образованный и очень красивый генерал был замечен княжной Таракановой и приглашен в дом.
Иван, прежде всего, сообщил: он "от графа Алексея Орлова". По словам генерал-адъютанта, граф верит "наследнице" и жаждет вернуть ей "украденное". Христинек пообещал Таракановой любую помощь, а также огромный кредит от "заинтересованных лиц" в России.
Княжна, которую вовсю атаковали кредиторы, согласилась встретиться с Орловым в Пизе.
В иллюстративных целях.
Для встречи с Орловым "княжна" выбрала один из своих многочисленных псевдонимов - "графиня Зелинская". Самозванка прибыла в Пизу в середине января. В городе молодая женщина поселилась во дворце, специально снятом для нее Алексеем Орловым.
Вскоре граф впервые увидел самозванку. Вот как он описал княжну в письме к Екатерине II:
"Оная ж женщина росту небольшого, тела очень сухова, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом тёмнокарие и косы, брови тёмнорусые, а на лице есть и веснушки".
Несмотря на сухость этих строк, на Алексея женщина произвела огромное впечатление. Орлов общался с самозванкой чрезвычайно вежливо, и был вынужден признать: обаяние этой женщины несомненно.
Тараканова, в свою очередь, была поражена статью и красотой русского мужчины. Княжна быстро прониклась доверием к графу, и стала писать ему трогательные письма:
Заклинаю Вас Богом, князь, не оставляйте меня, Бог благословит Вас и всех, кто Вам дорог. Бог Справедлив, мы страдаем, но Он нас не оставляет, имею честь быть с самыми искренними чувствами, князь, Вашего Сиятельства покорнейшая и преданная слуга.
Княжна Тараканова не знала, что все послания Орлов немедленно пересылал Ее Императорскому Величеству.
Граф Алексей Григорьевич Орлов.
Влюбленная в Орлова, самозванка потеряла осторожность. Молодая женщина стала ездить с графом в открытом экипаже, посещать с ним оперу. В Ливорно, куда вскоре перебрались Алексей и "наследница", мало кто сомневался, что между этими людьми страстный роман.
Алексей Григорьевич в письме к Екатерине II был согласен заключить брак с Таракановой, "лишь только достичь бы того, чтобы волю Вашего Величества исполнить".
Между тем, "княжна" сообщила Орлову о своих планах посетить Турцию, попросить у султана денег и армию. Граф понял, что мешкать больше нельзя. Похитить женщину прямо с улицы - скандал международного уровня.
Алексей Григорьевич вернулся к первоначальному плану и предложил княжне лично осмотреть русский флот, который "верен ей" и готов к бою.
Тараканова, по всей видимости, была так влюблена, что не распознала опасности.
22 февраля 1775 года самозванка со своей свитой, с Алексеем Орловым и Иваном Христенком поднялись на корабль русского флота "Святой Исидор".
Охота была завершена: княжна больше никогда не ступила на итальянский берег.
Кадр из сериала "Екатерина. Самозванцы".
Поначалу все было прекрасно. Как только красавица-княжна ступила на палубу, русские матросы и офицеры в парадной форме приветствовали ее криками "Ура!". Тут же "наследницу" пригласили в каюту адмирала Грейга, где был накрыт великолепный стол по всем русским традициям.
Орлов, Христинек, другие собравшиеся выпили за здоровье "великой княжны".
Между тем, на пристани собрались чуть ли не все жители Ливорно. Горожан заранее оповестили, что русская эскадра устроит зрелищные маневры. Маневры, и правда, произошли, и никто не обратил внимания, как адмиральский корабль "Святой Исидор" отделился от группы и, набрав полные паруса, взял курс в открытое море.
Граф Орлов, поцеловав ручку княжне Таракановой, сообщил, что ему нужно выйти по делам. Как только Алексей вышел, в каюту спустились моряки под командованием капитана Литвинова. Литвинов заявил, что самозванка арестована.
Таракановой ложно сообщили, что Орлов и Христинек также схвачены за подготовку заговора против Ее Императорского Величества.
Княжна написала Алексею трогательное письмо, призывала его держаться, клялась в любви. Граф Орлов, по свидетельству английского консула Дика, деятельного участника похищения, побледнел как полотно, читая послание самозванки. Граф попросил предоставить Таракановой как можно больше книг на иностранных языках: это единственное, что он мог сделать для этой женщины.
Совершив маневр в открытом море, "Святой Исидор" под покровом ночи причалил в Ливорно. Граф Орлов сошел на берег: ему предстояло командовать эскадрой.
Тараканову же "Святой Исидор" понес прямиком к российским берегам.
Художник Владислав Чахурский.
В дороге "княжна" постоянно плакала. У молодой женщины несколько раз случались нервные припадки, она теряла сознание, когда ее повели гулять на палубу, попыталась прыгнуть за борт.
В марте "Святой Исидор" достиг Балтийского моря, где путь ему преградили плавучие льды. Непогоду пришлось пережидать в Зунде. Вскоре сюда же прибыла и русская эскадра, командовал которой Алексей Орлов.
Лишь 11 мая русские суда достигли Кронштадта. Тараканову свели на берег, тут же посадили в карету и доставили в Комендантский дом на территории Петропавловской крепости. Свита "княжны" была распределена по другим местам.
В Комендантском доме Тараканову поместили в подвал - сырой и холодный.
Комендантский дом. В подвале содержалась княжна Тараканова.
Вскоре началось расследование. На допросе пленница изменила рассказ о своем детстве. На этот раз ее преследователем была не Екатерина II, а ненавистный императрице Петр III. По словам княжны, она никогда не претендовала на трон, а хотела лишь оказать государыне помощь в налаживании торговых отношений с Персией.
Екатерина Великая хотела, чтобы самозванка призналась, кто она на самом деле. Для этого к Таракановой были применены меры воздействия. "Княжну" кормили скудно - в основном, хлебом да водой. В ее камере бегали крысы, на полу стояла вода.
Кроме того, в одном помещении с женщиной находилось два солдата и офицер. Этим мужчинам было приказано не шибко "якшаться" с самозванкой. Караульные относились к Таракановой без малейшего уважения и, по всей видимости, не отказывали себе в удовольствии воспользоваться беспомощным положением арестантки.
К.Д. Флавицкий "Княжна Тараканова". 1864 год.
Тараканова, между тем, наотрез отказывалась признать себя безродной. Княжна писала Екатерине письма, в которых убеждала государыню в своем благородном происхождении и подписывалась "Elisabeth".
Екатерина над письмами Таракановой смеялась и приказывала расследователям:
…велите к тому прибавить, что никто ни малейшего не имеет сомнения о том, что она авантюрьерка, и для того вы ей советуйте, чтоб она тону убавила и чистосердечно призналась в том, кто её заставил играть сию роль, и откудова она родом, и давно ли плутни сии примышленны.
Здоровье "княжны" быстро ухудшалось. На все жалобы и просьбы об улучшении содержания, Екатерина повелела сообщить пленнице, что ее ждет пожизненное заключение именно в таких условиях. Ее положение улучшится лишь в том случае, если она откроет правду о своем происхождении.
"Княжна" говорить правду отказалась.
В ноябре 1775 года Екатерина получила письмо от английского посланника сэра Ганнинга. Ганнинг вполне убедительно утверждал, что самозванка - дочь трактирщика из Праги.
Об этом сообщили Таракановой. Это был единственный раз, когда "княжна" занервничала, не знала, что ей сказать. Собравшись с духом, авантюристка заявила, что выцарапает глаза тому, кто возвел на нее напраслину.
4 декабря 1775 года женщина, чье настоящее имя осталось неизвестным, а перечень ее псевдонимов займет целую страницу, скончалась от туберкулеза в подвале Комендантского дома.
Она была и "наследницей русского трона", и "графиней", и "султаншей", и Бог знает, кем еще. В русской же истории эта женщина осталась княжной Таракановой.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen