Родной мой Киселёвск, кто же тебя проклял?
Когда я был совсем маленьким, Киселёвск был городом людей, гордившихся собой. Ухоженные улицы и дворы, много детей, работающие кружки и секции... Слова "забойщик" и "проходчик" звучали гордо.
Детский сад "Ромашка", в который я ходил, каждое лето вывозил нас на дачи, это такие пионерлагеря для самых мелких. Это было возможно потому, что над садиком шефствовала шахта имени Василия Вахрушева, где работал мой отец. Шахтеры вообще к детям относились с большой заботой, и никогда ничего для детей не жалели. Видели бы вы наши новогодние подарки! Я прекрасно помню, как с каждого утренника пер домой мешок сладостей и мандаринов чуть не с себя размером.
И еще я помню, как мы с пацанами прятались по кустам с первыми в жизни сигаретками. Потому что любой проходящий мимо взрослый, увидев такое безобразие, тут же влепил бы крепкую затрещину и отвел бы домой, пред светлые родительские очи. Помню, как мы матерились вполголоса, потому что смотри выше. Помню, что любые драки разнимались со скоростью звука. Помню, как мужики со всех окрестных домов собирались в выходной день и обновляли нашу футбольную коробку. Кто-то привозил доски с шахты, кто-то гвозди из ЦЭММ, кто-то брус со столярки. И начиналась большая общая работа. Мы наравне с отцами таскали и колотили, вытаскивали зубами занозы из ладоней. А потом все вместе играли в футбол, отцы против сынов. А после посреди коробки жгли костер, пекли картошку, жарили хлеб на прутиках. Мужики, как водится, выпивали немного с устатку, но жены не возражали. Потому что Дело сделали, большое и хорошее. Помню, как в гаражах возились с мопедами и мотоциклами, помогали шаманить старые "москвички" и "жигуленки", как отцы таскали для нас с шахты обычные шахтерские аккумуляторы для мотоциклов. Помню, как на городском стадионе выступали разные заезжие артисты всех мастей и даже было целое авто-родео. Помню полные трибуны во время футбольных матчей.
А потом все пошло вразнос. Страна рухнула. Я помню, как наш учитель математики, Иван Алексеевич, вошел в класс, как-то осел на свой стул, растер лицо ладонями и сказал глухо:
- Урока не будет. Страна разрушена. Все рухнуло.
И замолчал. Мы весь урок просидели молча, глядя на него. А он молча смотрел в окно.
И с того момента я помню пустые полки в магазинах. Помню, как мама принесла с работы пачку талонов, и мы пошли их проедать в 16 столовую. Помню отчаяние на лицах родителей, которые просто не знали, что им теперь делать. Помню, как мы ловили рыбу и сдавали ее на рынок бабулькам или меняли на кондитерской фабрике на муку, сахар и прочее разное. Помню стремительно спивающихся мужиков. Помню стрельбу на улицах и взрывы на кладбищах, гранаты в окно редакции и нарастающее отчаяние. Помню мужиков, обвязанных взрывчаткой и сидящих на рельсах - они не выпускали добытый ими уголь. Потому что уголь уходил, а денег им нико не платил. Помню зарплату кафельной плиткой и сыром, которую выдали брату сразу за полгода под землей.
Помню... Да много чего помню. Многое хотелось бы забыть, да точно не получится.
И вот теперь... Теперь Киселёвск из небольшого, но крепко стоящего на ногах городка превратился в депрессивное поселение, одну потемкинскую деревню с ремонтом всего и вся ко Дню шахтера на фоне обступивших жилые дома разрезов и угольных складов, все той же преступностью из 90-х и полным отсутствием надежд. Город людей с потухшими глазами. Люди выживают так, словно бьются в полынье без надежды выбраться. Но бьются, сцепив зубы, потому что иначе - камнем на дно. А, как известно, каждый умирает в одиночку. Всем на всех плевать, круг интересов сузился до самого себя и ближайшего окружения. У кого-то он сузился до очередной дозы алкоголя.
И разная мразь чувствует себя вольготно именно потому, что у людей не осталось сил и надежд. Уже никто не станет стучать касками на площади и брать штурмом мэрию, никто не перекроет пути, никто не отвесит подзатыльник сопляку за курение или мат. Безразличие и страх овладели городом.
Две несчастные девочки погибли от рук ублюдка, уверенного в том, что ничего страшного с ним не случится, правоохранители защитят его от разъяренных горожан. Мать одной из этих девочек, наверное, так и не поняла, что случилось. Некогда, пьет.
Мрачно? Так есть. Сумрачное время.
